Текст книги "Сдать экстерном, или Мой репетитор (СИ)"
Автор книги: Julia Shtal
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 42 страниц)
Он не помнил себя, что испытал, что ощутил на своей шкуре, какие неприятные эмоции почувствовал. Наверное, это не нуждается в описании. Человек, потерявший случайно последнюю встречу с дорогим себе другом, обезумеет от горя. То же самое происходило и с Кёнэ. Зато это было ему уроком. Очередным жестоким уроком жизни. Он понял, что, оказывается, не такой уж и равнодушный. Совсем наоборот – очень чувствительный. Пофигист не может в такой ситуации действовать подобным образом, как и Фран. Значит, не всё потеряно…
В тот момент все краски Рождества потухли для зеленоволосого в один миг. И улицы стали угрюмее, и люди стали ненавистнее, и гирлянды, что свисали с ёлок, казались слишком яркими и приторно-радостными для такого времени. Парню виделось, будто всё издевается над ним специально именно сейчас. Все такие весёлые, радостные. У всех всё хорошо, а у него… Даже противно.
Вконец запыхавшись, Фран добежал до площади. Она была совершенно пустынна и безлюдна. Посередине стояла лишь ёлка, увешанная множеством гирлянд и игрушек, которые блистали разноцветными огнями. Снежок потихоньку опускался на камень, коим была умощена сама площадь. Здесь оказалось на удивление безветренно и уютно. На конце площади прошёл какой-то тучный мужчина, но, даже не останавливаясь на ней, повернул в переулок. Теперь Кёнэ остался совсем один. Только сейчас его надежды, пускай глупые, обрушились окончательно. Это значило, что всё потеряно безвозвратно. Фран бессильно опустил голову и уставился невидящим взглядом в тротуар. Тогда ему показалось, что всё его нутро в одночасье превратилось в одну большую пустоту, а дальнейшая жизнь – в бессмыслицу. Он осознал, как всё неправильно и плохо получилось. Как он, дурак такой, ничего не ценил и не ведал. И теперь жизнь поставила Франа перед результатом его действия. Или бездействия. Тут уж как посмотреть.
Парень, едва унимая дрожь в руках, достал свой злосчастный телефон и набрал номер Мукуро, всё ещё на что-то надеясь. Ведь надежда – порой самое главное? Поднёс к уху холодный мобильник и услышал лишь «Аппарат абонента выключен или…». Кёнэ со злости чуть не кинул телефон на твёрдый камень и не растоптал его. Но вовремя взял себя в руки и спрятал куда подальше свой телефон. Ему сейчас хотелось взвыть. То был бы просто крик горя потерявшего многое человека. Фран хотел воскликнуть, почему же именно его Рождество превратилось в не пойми что. Почему он всё так глупо потерял… Почему? Но это бесполезно у кого-либо спрашивать. Кажется, он где-то читал, что все самые плохие моменты, в которых оказывается люди, они создают вокруг себя лишь сами. Никто, кроме нас самих, не волен выбирать судьбу. Каждый решает и действует только сам. Но что было толку Кёнэ сейчас от этих истин? Легче не становилось, это точно.
Фран лишь тяжело вздохнул – другого ему не оставалось. Он чувствовал себя совсем пустым, как будто бы даже выпотрошенным жестокой жизнью. Но смысл жаловаться? Наверняка так оно и должно было быть. Встреча с его репетитором имела лишь один конец – печальный. А значением всего этого являлся урок – мучительный и безжалостный. Нет в этой истории хэппи энда – считал Кёнэ. Всё это бесполезно – вера во что-то хорошее и тому подобное…
Парень подошёл поближе к ёлке и взглянул на неё сверху вниз. Когда он был маленьким, то часто прибегал сюда, именно на эту площадь, к этой ёлке и просил, чтобы его желания исполнились. Так и сейчас, спустя много лет, Фран, словно ребёнок, загадал нечто такое, что сейчас ему было очень важно. Он прекрасно понимал, что это глупо и бесполезно, но потерявший всё человек готов пойти даже на такой абсурд. Кёнэ хотелось также, как и тогда, слепо верить в чудо. В то, что произойдёт нечто хорошее, что ещё ничего не потеряно. И есть надежда, но… всё это вдребезги разбивалось о жёсткую стену реальности. Увы.
Ещё раз вдохнув в себя холодный воздух и порядком успокоившись, Фран вскинул свой рюкзак на плечи и решил идти домой. Ему нужно было взглянуть, сколько вообще лететь до Америки, чтобы потом позвонить Рокудо и спросить, как долетел, попросить прощения, в конце концов… Он отвернулся от ёлочки и побрёл к другому концу площади. Кёнэ, судорожно пробежав глазами по ней, заметил на том самом конце, к которому он шёл, тёмную фигуру человека. Наверняка ещё один такой же несчастный, без семьи, без друзей, возможно, даже потерявший что-то, сейчас быстро шепчущий свои желания, надеясь, что они исполнятся. Фран лишь усмехнулся и пошёл дальше, постепенно приближаясь к нему. Он даже больше уже и не обращал свой взгляд на него, думая о чём-то своём.
Совсем внезапно его окликнули. Голос, интонация, тембр заставили парня заметно вздрогнуть. Они показались ему до жути знакомыми… Сначала он не хотел верить, думал, что ему показалось, что все его мысли уже просто сошлись на одном человеке, заметно искажая реальность, но…
– Фран? – И Фран обернулся. В тот момент он потерял дар речи, разучился самым простым вещам. Он просто не мог поверить, что это происходит в реальности. Это было слишком фантастично, сказочно, нереально! В тот момент все чувства парня кардинально изменили свой минус на плюс.
– Мукуро-сенсей?! – эта встреча не нуждается в описании. Сказать, что Фран был счастлив – значит ничего не сказать. Он тайком щипнул себя за руку, думая, что сон. Но нет. Есть в жизни некая сила, которая всё же слышит желания даже самого покинутого человека в мире. Кёнэ, плюнув на моральные правила, бросился к учителю и крепко прижал его к себе, уткнувшись носом в складки его куртки. Чувствуя тот самый запах, родной, непередаваемый. Что же ещё нужно было для счастья? Парень ощутил, как руки синеволосого сомкнулись за его спиной, также прижимая к себе, а губы Рокудо что-то нежно шептали ему в самую макушку.
– Учитель, простите! Я ужасен, я не увидел, не услышал и… – зеленоволосый не смог произнести дальше ни слова, ведь дыхание его порядком сбилось. Мукуро лишь нежно гладил его по голове.
– Не стоит, Фран… Знаешь, я уже подумал, что ты просто послал меня куда подальше. Что я тебе опротивел и решил не приходить на эту встречу даже сейчас. Франни, мой милый Франни…
– Я думал, вы давно без меня уехали, – Кёнэ отстранился и взглянул на своего репетитора. Тот выглядел слегка замученным, однако счастливым.
– Ты думал, мой ученик, что я уеду, даже не попрощавшись с тобой? Глупый… – Мукуро аккуратно погладил его по щеке; его дыхание доходило до Франа и заставляло неминуемо краснеть, но он уже этого не стеснялся.
– Но вы же опоздали… Из-за меня… Простите… – парень виновато опустил голову. Рокудо лишь тихо рассмеялся.
– Это всё мелочи и глупости. Я думаю, меня уволят, но как-то всё равно… Главное – это ты.
Фран удивлённо взглянул на мужчину. Ему показалось, что в глазах его репетитора проскользнуло что-то такое нежное, безмерно любящее… Всего лишь на миг, но Кёнэ, кажется, начинал понимать суть этого всего. Тогда-то он и решил, собрав волю в кулак, сказать нечто самое важное своему учителю.
– Мукуро-сенсей, знаете, вы мне очень дороги и… ну… я был опечален, когда узнал, что вы уже уехали. Якобы. Вы для меня… действительно, много значите, – Фран мысленно ругал себя за такие банальные слова. Ведь хотел же сказать что-то стоящее, готовил действительно хорошие, красивые слова для этой встречи, но получилось как всегда. Слова словно застряли в горле, упорно не хотя выходить во всеуслышание. Парень снова виновато глянул на Рокудо. Он ожидал, что тот будет озадачен, но всё оказалось иначе.
– Вот как, Фран. Хех, спасибо, – синеволосый искренне улыбнулся, потрепав своего ученика по голове.
В тот момент Кёнэ понял, что не договорил. Нет, не то, что было связано с задуманной им речью, а нечто другое… Исходящее из самых глубин его сердца. Светлое, лёгкое, что уже давно хотело быть высказанным. Но парень не понимал, что же именно.
А когда осознал, то просто глупо улыбнулся. Вспомнил. Фран подумал и решил – терять ему нечего, да и Рождество сегодня. Может, свершится чудо хотя бы в этот день? Ведь праздник для того и создан. Кёнэ кивнул каким-то собственным мыслям и прямо взглянул на Мукуро. Тот слегка удивлённо глядел на него в ответ. Фран, набрав в лёгкие воздуха, на одном дыхании выговорил четыре самых важных для него слова, к которым он готовился так долго:
– Я люблю вас, учитель…
========== Глава 19. Рождество. ==========
Фран понял, как это было глупо, лишь только после того, когда сказал. Спонтанно, непонятно, наверняка очень смешно. Тогда парень почувствовал, что волнуется, и, кажется, уже мало понимает что-либо из происходящего – так бывает, когда наконец говоришь вслух то, что так долго не мог сказать, что так долго сковывало тебя. А теперь… не совсем облегчение, но и большая часть напряжения спала. Кёнэ испытывал смешанные чувства. Дрожь била его тело, однако само волнение заметно прошло, хотя… Парня мучили вопросы, ответы на которые он не мог знать в ту самую секунду, когда это было для него так важно. Правильно ли понял это Мукуро? Зеленоволосый точно не знал. Фран уже запутался в своих мыслях – они полностью заполонили его голову, даже затуманив сознание, в какой-то степени. Он мало себя помнил в тот момент – что с ним происходило, что делал он сам. Уж настолько Кёнэ ушёл во внутренний мир… Фран очнулся только тогда, когда увидел лицо своего учителя прямо перед собой, а его горячее дыхание, кажется, у себя на губах. Румянец не мог не появиться на щеках у парня, ведь только сейчас он вспомнил, как нечто сухое и тёплое коснулось его губ несколько секунд назад.
Кёнэ почувствовал, как шапка медленно сползла с его головы, открыв её холодным ветрам. Но ему было как-то всё равно. Больше его интересовало сейчас вот что: Рокудо, приподняв его за ворот куртки, кажется, сейчас что-то тихо говорил. Ветер и до сих пор не ушедший туман в голове не давали ему полностью сосредоточиться на них, поэтому Фран всё прослушал. Но понял кое-что по глазам Рокудо – они выражали… нежность? или любовь? Парень точно не знал, но понимал одно: что-то такое, чего раньше глаза синеволосого никогда не выражали так ярко. Внезапно услужливая память Франа решила воспроизвести тот самый момент, который он так удачно пропустил. Воспоминание нахлынуло, словно волна, заставив щёки сравниться с цветом помидора. Тем самым моментом, который он забыл, являлось…
– Мукуро-сенсей, неужели?.. – Кёнэ смущённо коснулся своих губ, осторожно проведя по ним пальцами. Рокудо лишь улыбнулся, глядя на него.
– Да, да, Фран… – тихо проговорил он на ушко своему ученику, нежно касаясь губами столь чувствительной кожи около уха, щеки, шеи… А Фран… Фран хотел прыгать от радости. То волнение о своих сильных чувствах, что он испытывал к учителю, постоянные сомнения, вопросы, боязнь показать себя настоящего, вести так, как нужно, а не как хочется на самом деле – всё это было теперь позади. Будущее… оно наверняка будет окрашено в светлые тона. Ведь всё означало “да”! Да, Мукуро к нему тоже, судя по всему, неравнодушен, да, теперь можно будет прикасаться к нему и не сторониться его прикосновений, объятий, поглаживаний! Да, с этого времени… всё пойдёт совсем по-другому. Кёнэ пока не знал точно, что думает сам Рокудо об этом, ведь пока ничего дельного не сказал, но… он чувствовал одно точно: тот его не отверг. И это было уже огромным плюсом в его положении. Значит, всё-таки желания исполняются?..
– Учитель… – этот момент был слишком трогателен, поэтому в какое-то мгновение парню захотелось даже расплакаться. Он сильнее прижался к мужчине, зарываясь носом в складки его куртки, чувствуя глубокое дыхание того. Теперь Фран уже более раскованнее делал это, ведь понимал, что… сейчас-то можно? Он и так терпел целых несколько месяцев, боясь лишний раз показать свою привязанность. А сейчас… он осознавал, что будет навёрстывать упущенное. Синеволосый лишь улыбался, гладя по голове своего ученика.
– Фран, знаешь, и я…
– Знаю, любите!
– Ох, самоуверенности хоть отбавляй! – Мукуро вовсе не злился, лишь потрепал его по голове. Кёнэ, отстранившись, с обожанием взглянул на своего учителя: ему всё ещё не верилось, что чудо всё-таки случилось. Его сердце заходилось в бешеном ритме. Так бывает у счастливых людей. Мужчина, некоторое время разглядывая его, неожиданно отстранился и нагнулся к земле, при этом сказав:
– Если ты ещё раз простудишься, будем применять уже другие меры лечения… – он поднял шапку с пола и подал её Франу. Тот, не обращая внимания на это, с некоторым беспокойством попросил:
– Мукуро-сенсей, скажите ещё раз… – на секунду он замялся, посмотрев в сторону, а дальше тихо добавил: – Скажите ещё раз, что вы меня любите…
И сам парень прекрасно понимал, насколько это глупо. Как был никчёмным другом, так и стал никчёмным возлюбленным. Наверное, это вечно.
То, что произошло в следующий момент, было совсем не ожидаемо для Кёнэ. Рокудо, хитро улыбнувшись, что, в свою очередь, не означало чего-либо хорошего, резким движением притянул к себе своего ученика и, так как находился немного ниже, потому что был в полусидячем положении, наклонил его поближе к себе. Далее он также резко повалил Франа прямо на заснеженный тротуар площади, однако, как бы быстро это ни было, это вовсе не доставило парню какого-либо дискомфорта. Всё это было сделано мягко и в какой-то степени нежно. И он не сопротивлялся. Да и асфальт казался отчего-то не таким уж и холодным… Синеволосый вплотную прижался к нему, обдавая горячим дыханием его лицо. Фран чувствовал, как руки учителя в один миг обвили его талию, а сам Мукуро… ничего и никого не стесняясь, нежданно-негаданно прикоснулся к губам Кёнэ своими, однако перед этим прошептав:
– Люблю… глупый ученик…
Такая экзотика пришлась Франу по вкусу. Наконец-таки он мог вздохнуть спокойно, ведь услышал эти слова от Рокудо, а поцелуй в одно мгновенье вскружил ему голову, хотя был и не совсем настоящим. Лёгкое, светлое чувство посетило тогда его вместе с, конечно же, смущением. Ему было до одури приятно находиться так близко с Мукуро, о чём раньше он мог только мечтать. А теперь… аж целый поцелуй! И как, скажите, после такого может не вскружить голову? Парень наконец отстранился от учителя – воздуха для этого не совсем первого раза ему катастрофически не хватило. Но он был доволен результатом, ведь сейчас ему стало даже жарко…
Тот момент, когда снега, кажется, как на зло стало раза в два больше и он залеплял глаза, по крайней мере, Франу; тот момент, когда они оба тяжело дышали, кто-то в большей степени, кто-то в меньшей; тот момент, когда они так счастливо и влюблённо глядели друг на друга, боясь прервать мгновение, боясь не насладиться им полностью – всё, всё это запомнили тогда Мукуро и Фран, уже даже обезумев от такого счастья. Рокудо ещё бормотал что-то бессвязное, легко и едва касаемо целуя своего возлюбленного в щёки, в лоб, в шею, в висок. Кёнэ же это до чёртиков смущало, и он мог лишь краснеть и… подставлять себя под поцелуи снова и снова. Ведь это было прекрасно!..
Наконец, видимо вспомнив, что они сейчас вовсе не в тёплой квартире и не на кровати, мужчина поспешно встал сам и поднял своего ученика. Тихо извиняясь, он отряхнул зеленоволосого от снега, взял его шапку и одел на него. Фран во всё это время не проронил ни слова, ведь его сознание вновь погрязло в каком-то то ли тумане, то ли оцепенении. Но это было приятно и вовсе не доставляло неудобств.
Когда с отряхиванием снега было покончено, то Кёнэ, неожиданно схватив Рокудо за рукав, потянул его в сторону и сказал:
– Идёмте ко мне… пожалуйста… – репетитор мягко улыбнулся и безоговорочно последовал за ним. Парень быстро вывел его с главной площади и повёл по тёмным улицам, освещением которых порой были лишь одни гирлянды. Ему было приятно ощущать в своих руках ладонь учителя – такую тёплую и сухую. Ему нравилось то, как их пальцы крепко сплетались, будто боясь вновь потерять друг друга; как их шаги были в унисон. Да что там шаги – казалось, сердца!.. Кёнэ понимал, что Мукуро должен будет ему ещё много чего сказать, но суть этого всего будет примерно одной и той же. Нет, вовсе не какой-то серьёзный разговор, ведь Фран и сам видел, как Рокудо слегка дрожит то ли от нервов, то ли от нахлынувшего счастья. Просто какие-то обрывки фраз, однако безумно дорогие сердцу именно в эти моменты. Парень шёл быстро, стараясь поскорее добраться до дома, но это удавалось редко из-за затуманивших разум воспоминаний о том, что произошло совсем недавно…
Фран наконец-таки достиг своего дома. За весь тот путь они с Мукуро не проронили ни слова. Это и понятно: они были сейчас совсем излишни. Порой влюблённым не нужно так много говорить, как… выражать это глазами, действиями. То намного важнее и значимее, ведь… приятней во много раз увидеть и почувствовать, чем услышать красивые слова. Как только они зашли в лифт, то, обнявшись, даже забыли нажать на кнопку этажа. Приглушённый свет добавлял атмосфере какой-то интимности, а ограниченное пространство было словно создано для того, чтобы стоять как можно ближе друг к другу. Рокудо не смог вытерпеть и, нежно обняв своего ученика, тихо шептал какие-то неразборчивые фразы, ключевым словом которых было “Люблю…”, при этом осторожно целуя Франа в губы, в щёки, редко опускаясь на шею, ведь от этого парень ощутимо вздрагивал. Когда учитель касался его там, он понимал, как чертовски ему нравились эти поцелуи. Наверное, это то самое, что называют эрогенным местом. Или Мукуро как-то по-особенному целовал его?
О, сейчас парень вовсе не хотел себя о чём-либо спрашивать – ему всё ещё казалось, что происходящее какой-то слишком реальный сон. Уж сильно желаемо это было и произошло как-то внезапно… Кёнэ не верилось, что теперь ему оставалось лишь краснеть и наслаждаться всеми ласками, которыми его так тщательно одаривал учитель. Только после этого он понял, как на самом деле его репетитору не терпелось прикоснуться к нему… Значит, тяжёлая пытка была не у него одного.
Лифт быстро доставил их на пятый этаж, однако они и не собирались выходить. Рокудо прижал Кёнэ к стенке и вновь сладко поцеловал в губы, пока не проникая языком в его ротик, боясь спугнуть. Фран закрыл глаза и, затаив дыхание, пытался каждой клеточкой своей кожи запомнить поцелуй. Каждое прикосновение репетитора было, есть и будет для него важным и запоминающимся. Он чувствовал, как рука Мукуро осторожно коснулась его руки, и их пальцы сплелись. Когда мужчина отстранился от него, то, усмехнувшись, произнёс:
– Боже, ты совсем не умеешь целоваться! И всему, мой милый ученик, приходится тебя обучать…
– Так на то вы и учитель… – Фран погладил по щеке Рокудо. – Обещаю, я буду послушным учеником…
Кёнэ взял мужчину за ворот и приблизил к себе, сладко выдохнув в предвкушении поцелуя. Но Мукуро положил палец на его губы, явно намекая тому приостановиться.
– Не так быстро, мой мальчик… – учитель взял за руку парня и вывел наконец из кабинки лифта, который уже пять минут стоял на этаже. Дело шло к ночи, поэтому народ уже плотно засел в своих квартирах, никуда не выходя, поэтому-то никому и не надобилось пользоваться лифтом. Фран послушно вышел с Мукуро, однако слегка обиженно поглядывая на него. Открывать дверь в квартиру оказалось сложным делом, ведь можно ли было спокойно орудовать ключом в замочной скважине, когда сзади тебя обнимает любимый? Вот и парень понял, что нельзя. Наконец дело было сделано, и они оказались в прихожей. Кёнэ снял с себя немного влажную от снега куртку и, не успев повесить её на вешалку, почувствовал, как руки Рокудо обвили его талию и сомкнулись впереди.
Он развернулся и, улыбаясь, взглянул на репетитора. Тот присел отчего-то на колени, поэтому сейчас был ниже зеленоволосого. Он нежно провёл пальцами по щеке Франа, убрал его свисающую прядь волос назад и прижал к себе крепче. Кёнэ считал, что после признания Мукуро стал другим лишь совсем чуть-чуть. Так-то почти ничего не изменилось, кроме того, что теперь они могут целоваться, конечно.
Фран не знал, почему порой действовал именно так, а не иначе, даже не советуясь с разумом. Может, в таких делах он уже не помощник? Парень точно не знал, но решил, что поступает правильно – так велит ему сердце. А уж оно даёт самые искренние советы, в этом Кёнэ убеждался не в первый раз. То признание сделало в его жизни словно какой-то перелом на две части – жизнь “до” и жизнь “после”. “До” ассоциировалось с нечто серым, скучным, грустным, конечно, разбавляемым порой радостными моментами, но и они вскоре затмевались печалью. А “после”… то было пока ещё в будущем, но если судить по тем нескольким минутам, что уже прошли, можно сказать, что его ожидает нечто хорошее, доброе, похожее на сказку.
Фран не задавался вопросом о своей ориентации – тут и так всё понятно. Он любит мужчину, а этот мужчина любит его, парня. Фран также не задавался вопросом о их разнице в возрасте – восемь лет казались ему теперь и не таким уж большим промежутком. Важным вопросом была любовь, но… сейчас и это было понятнее всего остального вместе взятого. И только в этот момент, обнимая своего любимого, парень понял, как же счастлив. Чудо есть, в него надо просто верить и никогда не отрекаться от своей веры, понял Фран. И искренне желал всем людям сегодня исполнения их давних желаний. Каждый имеет право на своё маленькое чудо. Пускай его счастье заурядно и мало по сравнению с другими, зато оно принадлежит ему… точнее, им с Мукуро. И это действительно важно.
– Фран… – его размышления прервал тихий спокойный голос репетитора. – Фран, послушай… Я бы хотел тебе рассказать кое-что. Пускай это теперь и не так важно, но я желаю, чтобы ты знал.
Кёнэ внимательно посмотрел на него: его лицо не выражало какого-либо волнения, поэтому новость обещала быть интересной и даже приятной.
– Так вот, Франни… Когда я впервые пришёл в этот дом, я искал лишь одного – хорошего заработка. Когда я впервые увидел тебя, то едва сдержал восхищённый вздох – ты показался мне прекрасным внешне, но слишком уж бесчувственным внутри. Но это было лишь с первого взгляда… Когда узнал тебя получше, то понял – лучше бы я не приходил в этот дом вообще. Ведь тебя невозможно было не полюбить. Наивный, просто глупый мальчишка… – Мукуро уткнулся лбом в живот Кёнэ, усмехнувшись. – Тебя не любили, потому что не знали. А я узнал. Знаешь, мне было всегда очень сложно примириться со своей любовью. Так странно… Честно, впервые я влюбился в парня. Всегда встречался лишь с девушками, но когда появился ты… понял, что не в теле вся суть. А вот здесь… – мужчина указал где-то на уровне сердца своего ученика. – Поэтому-то я и расстался с Хроме. Долго не находил себе места, долго спрашивал себя, к чему меня приведёт моя любовь. Но от этого чувства не угасали, наоборот, разжигались с новой силой. Тогда я осознал на своей шкуре, почему любовь учителя и ученика запретна. Дело во времени, проведённом вместе, в близкой интимности, когда я так рядом с тобой, но в тоже время далеко, ведь ничего не могу сделать, в возрасте, статусе, общественных суждениях… И только когда эти параметры становятся по максимуму, понимаешь, насколько велик риск. Но настолько же велик и соблазн…
Мужчина на секунду остановился, затем, вздохнув, продолжил дальше:
– Не пойми меня неправильно, Фран. Я лишь хочу сказать, что всё то время, проведённое с тобой, было и будет прекрасным и самым ярким в моей жизни. Просто тогда это было действительно тяжело… – Мукуро отвёл взгляд в сторону, словно вспомнив что-то не очень приятное. Кёнэ долго и внимательно смотрел на него, словно теперь понимая, что тогда страдал не только он один. Они, оказывается, всегда разделяли своё горе напополам, даже не осознавая этого. Парень лишь прижал учителя к себе сильнее – он считал, что сегодня не стоило вспоминать такие моменты.
– Да ты весь дрожишь!.. – Действительно, только сейчас Фран заметил, что тело его бьёт сильная дрожь. – Так, быстро переодевайся и под одеяло! Я сделаю чай.
Распорядившись, Рокудо встал и пошёл на кухню. Его ученик поспешил выполнить приказ, как только дошёл до своей комнаты. Кёнэ чувствовал, что улыбка не сходила с его губ даже сейчас, когда он практически простудился. Наверное, просто оттого, что эта простуда была получена немного приятным способом… Забравшись под тёплое одеяло, Фран почувствовал себя чуть получше. Дрожь уменьшилась, однако озноб никуда не делся. Парень взглянул за окно: казалось, всё тот же самый снег, который встречал его утром, кружил и сейчас. Только вот в этот момент как-то по-особенному: красиво, загадочно, медленно кружась в каком-то определённом танце и ложась на дома и асфальт. Просто наверняка всё это виделось Франу потому, что сейчас он был по-настоящему счастлив. Без каких-либо прикрас. Для него всё происходящее казалось сказкой, да-да, именно той, которую он любил читать в детстве. Там исполнялись все желания, уходили в прошлое все горести, и все люди, некогда потерявшие друг друга, воссоединялись вновь. Однако в данный момент Кёнэ понимал, что происходит это не там, а здесь, в реальном мире, от которого он уже и не надеялся получить что-нибудь хорошее. Но… сейчас он осознал, как всё хорошо произошло. Его любовь оказалась не напрасна, не несчастна, а даже очень наоборот. Сейчас он может наслаждаться своими чувствами, не боясь их показать. Это случилось как-то быстро и спонтанно, но да не этого ли хотел сам Фран? Как признался, так и получилось. При том же он знал, что его учитель не такой человек, чтобы терпеть, поэтому эта внезапность ему очень даже нравилась.
“Разве это не сказка?” – задавался вопросом Кёнэ. И ответ был вполне очевиден.
Наконец вернулся Мукуро с кружкой чая в руке. Обеспокоенно взглянув на дрожащего ученика, он проговорил:
– Ох, извини меня, опять довёл тебя до незавидного положения! – Рокудо протянул парню кружку с чаем. Тот благодарно принял её, обхватив холодными руками. Горячая кружка заметно согрела его ладони. Мужчина сел рядом с Франом, одной рукой прижав его к себе. Зеленоволосый же тихо попивал напиток, положа голову на плечо к репетитору. Воцарилось молчание на несколько минут, впрочем, не сильно портящее атмосферу. Ведь нам уже известно, как порой не нужны слова?
Однако долго это продолжаться не могло, поэтому вскоре синеволосый начал:
– Знаешь что, Франни… Ты не представляешь, как спас ситуацию, когда признался мне… Я ведь прекрасно понимаю, насколько для мужчины сложно сделать это… – он улыбнулся.
– В смысле я спас ситуацию? Вы о чём? – Кёнэ услышал со стороны свой охрипший голос и тогда понял, что окончательно заболел. Услышав это также, Мукуро тяжело вздохнул, покачав головой, но ответил на вопрос парня.
– Я ведь тогда опоздал специально, зная, что ты, возможно, захочешь мне что-нибудь сказать. Конечно, не признание, – Рокудо улыбнулся, чем заставил смутиться Франа, – Но нечто важное. На случай опоздания мне выдали второй билет. Чтобы я остался здесь, в Италии, требовалась просто какая-то сверхважная причина. И знаешь, она нашлась.
Мужчина погладил по голове Кёнэ. Тот опустил голову, дабы скрыть свой румянец, и улыбнулся.
– После того, как затихли твои последние слова, я понял точно и навсегда: остаюсь. Сейчас на кухне я разорвал и выбросил свой билет к чёрту!..
– Но как же начальство? Что скажет оно? – с беспокойством спросил Фран, взглянув на учителя. Тот усмехнулся.
– Меня уволят. Если уже не сделали этого, конечно. Наверняка они давно узнали, что я пропустил свой вылет, ведь посадка на него, судя по всему, уже закончилась, – он взглянул на часы и удовлетворённо кивнул. Зеленоволосый сильно удивился.
– И вы покинули место в агентстве… лишь из-за меня? – Кёнэ казалось это слишком абсурдным.
– Да, и ни о чём не сожалею, – внимательно взглянув на него, Мукуро успокаивающе добавил: – Не переживай за меня, найду другое место работы! Знаешь, какой сейчас спрос на репетиторов? Даже если никуда не попаду, то могу работать обособленно, а не от какой-то компании. Так что всё хорошо.
Только теперь убедившись, что всё в порядке, Фран на всякий случай взял с учителя обещание, что прямо после праздников тот пойдёт и найдёт себе работу. Он согласился. Парень улыбнулся и вновь положил голову на плечо к Рокудо. Его озноб заметно прошёл, но Фран понимал, что заболел точно, ведь его самочувствие оставляло желать лучшего. Мукуро в который раз за сегодняшний вечер проклинал себя за свою авантюру, а Кёнэ отвечал, что не прочь бы повторить её снова. Они разговорились, как и всегда. На самом-то деле, мало чего изменилось в их отношениях, кроме того, конечно, что теперь они могли вести себя более раскованнее. Мужчина также заботился, любил его, тот, в свою очередь, отвечал взаимностью. И, как и всегда, не обходилось без пару подколов друг друга. Но если бы этого не было, тогда это были бы не они. Только у Мукуро и Франа были такие отношения. В этом и состояла вся прелесть их пускай и запретной, зато любви.
– Мукуро-сенсей, что вы творите? Куда я чай дену? – Кёнэ ощущал, как Рокудо начинает осторожно наваливаться на него сверху, прижимая к кровати.
– Моё какое дело? Обольёшься же ты… – синеволосый определённо был несерьёзен, хитро улыбаясь.
– Значит так? Тогда пролью специально на вас! – парень опасно занёс кружку с недопитым чаем над спиной репетитора. Ему было действительно неудобно держать её в одной руке, при этом лежа на кровати. Только тогда Мукуро немного отстранился от него, недовольно глядя.
– Ну что за капризный ребёнок? Ладно, допивай свой чай, а потом ложись спать, – заметив приоткрывшийся ротик Франа, словно тот хотел что-то возразить, он добавил: – И это не обсуждается. Ты болеешь, а значит, должен быть в постели.
Рокудо встал с кровати. Зеленоволосый осторожно присел и тихо проговорил:
– В постели, говорите?.. Только если с вами, учитель… – глаза, выражение которых было одной сплошной просьбой, не могли не заставить Мукуро согласиться.
– Ну хорошо, – сдался мужчина. – Только давай быстрее. Чего-то спать так хочется!
Рокудо зевнул, прикрыв ладошкой рот. Фран одним глотком докончил свой вечерний чай и быстро побежал в ванную, чтобы умыться и сделать тому подобные вещи. После него туда сходил его учитель, а потом дело пошло ко сну. Кёнэ разобрал свою кровать. Благо, она была широкой, и парень никогда не понимал, для чего ему, такому худому человеку, такая кровать. А теперь возблагодарил свою маму. Места должно хватить им обоим. Фран, уже не стесняясь ничего, скинул свою одежду прямо тогда, когда Мукуро был в комнате, и начал искать пижаму. Он лишь чувствовал, как тот с двойным вниманием изучал его тело снова, но ничего вслух не говорил.
