Текст книги "Мыс альбатросов (СИ)"
Автор книги: -Edelweiss-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 48 (всего у книги 49 страниц)
– Это будет нашим секретом, – обронил Том, передавая ей своё сокровище.
И Беллатриса приколола брошь к платью.
Он не пожалел о своём выборе. На протяжении многих лет Белла была его любимицей. Она трепетала от восторга, находясь рядом с ним, выполняла любую его прихоть, и ей всегда было плевать на обмусоленное старикашками вроде Нотта то самое «высшее дело». У неё и Тома был общий интерес, одна цель – благо Волдеморта.
Белла. Красавица Белла. Азкабан сделал её ещё прекраснее, ещё свирепее. Она так любила огонь. Тьму и пламя.
И вот, спустя годы, войдя во двор Хогвартса в качестве самого могущественного волшебника в мире, лицом к лицу встретившись с Гарри Поттером, Том вдруг почувствовал, что лишился чего-то важного – части себя. Беллатриса, что было немыслимо, подвела его! Брошь была потеряна, крестраж уничтожен. Том знал наверняка, он ощутил эту боль – боль утраты. Получается, все семь… семь крестражей, созданных им, теперь разрушены. Не осталось ни одного, кроме… Он вновь обратил взгляд на мальчишку, вышедшего к нему из замка.
Гарри Поттер. Ненавистный Избранный. Дитя из пророчества.
Последний крестраж!
Его следовало беречь. Том не мог позволить ему умереть. Он разберётся с ним позже, он вытянет из него осколок и создаст новый крестраж, надёжный и вечный, но пока… Том заключил мальчишку в защитную сферу и обездвижил.
Боль от утраты броши ещё терзала его, когда он столкнулся с Минервой. Эта сука хотела отправиться за Дамблдором на тот свет? Он поможет исполнить её желание!
Том боролся, но противников становилось всё больше. Призраки школы будто взбесились, налетая на него, хватая ледяными пальцами и шепча:
«Идём с нами. Тебе пора».
– Никогда! – взревел он, раскидав волшебников, посмевших поднять на него палочку – детей, сражавшихся с ним на равных. Пивз удостоился отдельного проклятья и вылетел в окно.
Он не понимал, почему так быстро устаёт, почему магия оставляла его тело, ведь он являлся хозяином Жезла Судьбы. Однако несчастный обломок бузины в его костлявых пальцах был холоден. Бесполезен. Том убил Снейпа, он творил магию, достойную Мерлина и Морганы, он был потомком Салазара Слизерина, чёрт возьми! И он мог в любой момент лишиться бренного, чахнущего на глазах тела и стать бесплотным духом, вернуться на семнадцать лет назад и снова скитаться в лесах, ожидая волшебника, жаждущего власти и знаний.
И то лишь пока Поттер оставался жив.
Магическая волна сбила с ног всех, кто стоял рядом с Риддлом, и никто больше не решался подойти к нему: ни стерва МакГонагалл, ни Слизнорт, от которого следовало избавиться раньше, ни выскочка Шеклболт, ни глупые школьники.
Он взглянул на мальчика, запертого в сфере, и понял, что это конец. Гарри Поттер сделает всё, чтобы покончить с ним, даже если для этого ему придётся покончить с самим собой.
У Тома оставался один путь – сбежать, но не было сил, чтобы это сделать. Он ослаб. Даже магия, которую он смог отнять у ближайших к нему магов, была лишь каплей в море. И тогда Том решился.
Он протянул руку в направлении Поттера и зашептал слова, которые когда-то узнал из жуткой книги в Запретной секции Хогвартса годы и годы тому назад.
Поттер закричал. Потусторонний фиолетовый свет окутал его тело, вытягивая то, что никогда не должно было ему принадлежать. Том купался в этом сиянии. В груди приятно заныло, словно существо в ней, голодное нечто, наконец-то получило пищу. Ещё один осколок встал на место. Мышцы Риддла крепли, к рукам возвращалась былая сила.
Поттер недостоин быть его крестражем.
«Этого должно хватить».
Мальчишка упал. В защитной сфере больше не было нужды, и Том снял её.
– Пора исполнить пророчество, – произнёс он торжественным тоном и улыбнулся, как вдруг…
– Авада Кедавра! – последнее, что услышал Волдеморт – голос юноши, раздавшийся за его спиной, голос ребёнка, который родился на исходе седьмого месяца в семье Лонгботтомов.
Комментарий к Глава 66 – Том Риддл
1) Высказывание Овидия.
2) Японская мудрость.
========== Глава 67 – Рон ==========
Волдеморт был мёртв, в этом не приходилось сомневаться. И всё же Рон не мог поверить в то, что наконец свершилось. На полу лежали смертные останки Тома Риддла – его сморщенное тело. Когда пауки высасывают соки из пойманной мошки, та выглядит примерно так же.
Во время битвы Рона носило по кругу, словно сухой лист в водостоке.
Так получилось, что он стоял ближе всех к «Тому-Кого-Нельзя-Называть», когда Невилл выстрелил Авадой. Звуки не пойми откуда взявшейся сирены мигом смолкли, и перед Роном материализовался гигантский акромантул, точь-в-точь такой, как на уроке Люпина на третьем курсе. Рон машинально произнёс:
– Риддикулус!
Арагог (а это был именно он, так как Рон хорошо разбирался в том, чего боялся до мурашек под коленками) обзавёлся роликами на всех восьми лапах и плюхнулся на мохнатое брюхо, нелепо подгребая разъезжающимися конечностями.
– Приятно знать, что после всего пережитого твой самый большой страх, Рон, не изменился, – сказал Гарри, поднимаясь на ноги позади друга.
А потом грянуло со всех сторон. МакГонагалл быстренько избавилась от боггарта, засунув его в табакерку Слизнорта, пока сам профессор зельеварения в ступоре таращился на останки своего бывшего ученика.
Вот уже двое Пожирателей смерти побросали палочки, а самые расторопные попытались смыться. Сэвидж знал своё дело и задержал беглецов, поймав их в волшебные путы. Никого не упустил. Насколько Рон видел, конечно, потому что в такой суматохе ему стало не до них. Кое-кто огрызался, продолжив атаки, несмотря на то что лидер был мёртв, но прибывшее подкрепление волшебников из Хогсмида ударило в тыл остаткам армии Волдеморта.
Бороться дальше не было смысла, но оставались те, кто бился до последнего. Долохов и Трэверс, например, сражались как львы. Флитвик с превеликим трудом обезоружил русского, а старина Аберфорт так пристукнул Трэверса оглушающим заклятием, что у того посыпались искры из глаз. Эйвери поймал в грудь пять Конфундусов, прежде чем распластался на полу. До этого все заклинания отскакивали от него, как от Хагрида, когда министерские работники пытались оглушить его по приказу Амбридж. А вот и сама госпожа бывший директор… Рон зло расхохотался, отыскав её в окружении кентавров, присоединившихся к битве. Как же они её «любили»…
Грохх воодушевлённо взревел и, сам того не ведая, ознаменовал окончательную победу.
Палочки взлетели вверх, и многогласное эхо пронеслось над школой, вторя: «Ура! Ура! Ура!»
Гарри оказался в центре внимания. Десятки людей теснились к нему. Его окружили волшебники всех возрастов. Некоторые плакали, благодаря его за избавление от мирового зла, ну, а большинство ребят просто радостно смеялись, потому что всё закончилось. Они все были победителями: фениксовцы, бывшие авроры, преподаватели и вчерашние школьники.
Но Рон-то знал, что настоящий подвиг совершил Невилл. Почему же тот молчал?
Гарри выглядел счастливым, только кряхтел и охал, когда его пытались обнять. Сначала Хагрид смял его в ручищах, и слёзы, брызнувшие из глаз полувеликана, были слезами счастья, потом мадам Помфри перепачкала Гарри землёй. Что немудрено, учитывая, сколько мандрагор и дьявольских силков она скинула на головы волдемортовским прихвостням!
– Паршиво выглядишь, – сказал Рон, не в силах сдержать широченную улыбку. Ему казалось, что от неё его лицо вот-вот треснет. Он так давно не улыбался.
– А ты попробуй шестнадцать лет поноси в себе кусок чужой души весом с тётушку Мардж, ещё не так будешь выглядеть, – парировал Гарри, столь же по-дурацки ухмыляясь.
– Мальчики! – Гермиона наскочила на них, сумев обнять за шеи их обоих разом – и давай по очереди покрывать поцелуями лица, не зная, плакать ей или смеяться. Впрочем, какая разница? – Я горжусь вами! Мы справились.
– Невилл справился, – прошептал Гарри.
– Невилл? – переспросила Гермиона и огляделась в поисках Лонгботтома. – Где же он? Что произошло? Всё так неожиданно закончилось!
Несколько минут чистой незамутнённой радости Рон словно пребывал на седьмом небе от счастья. Всё позади. Больше никаких Лордов, комиссий по чистоте крови, тревожных сообщений по колдорадио, особых выпусков «Поттеровского дозора»…
Джордж!
Взгляд Рона упал на маму, которая скорбела над Джорджем в уголке Большого зала. Папа шептал ей что-то на ухо, что-то о победе, в общем, пробовал достучаться, и частично ему удавалось, но вот Фред… Его лицо… Ох. Веки брата будто отяжелели от невыплаканных слёз, плечи дрожали. Рон и сам дрожал, присоединившись к семье, собравшейся возле тела Джорджа. Даже болван Перси был тут и тёр глаза, цветом сравнявшиеся с волосами.
Когда Рон впервые увидел Джорджа таким (слово «мёртвым» никак не стыковалось со старшим братом), то просто не мог поверить. Кто-то вытащил Джорджа из-под завала и отлеветировал в Большой зал.
Рон хотел… Он мечтал, чтобы на месте брата был кто-то ещё, кто-то другой. Может, Найджел. Или рыжий хаффлпаффец, с которым Гермиона в бытность старостой обходила вагоны хогвартс-экспресса. Кто угодно, только не Джордж.
Он лежал неподвижно. Глаза – стеклянные синие шарики для игры в плюй-камни… Израненный и переломанный. Рон не мог вынести это зрелище, а мама так кричала, когда ей впервые показали неподвижного сына. Фред вовсе упал на колени и буквально пополз к близнецу.
Его боль от потери вскоре переросла в бесконтрольную ярость. Он крушил Пожирателей смерти, не задумываясь над тем, какие заклинания произносит. Его душа и так была расколота. Недоставало половины.
Теперь всё закончилось. Тиран побеждён, но мама всё качала Джорджа, обнимала его, бормоча ему в волосы всё то, что не успела сказать при жизни. Джинни подошла к Перси, за ней подтянулись Чарли, Билл и Флёр. Француженка гладила Молли по плечу, гладила, гладила…
У Рона заболели глаза, голова, сердце. Гермиона снова оказалась рядом и обняла его, позволив уткнуться носом в шею. Её волосы щекотали щёку, но Рон ничего с ними не делал. Его неглубокое рваное дыхание нагревало кожу девушки. Она молчала, не расточая зазря бесполезные фразочки вроде «Всё пройдёт» или «Он в лучшем мире».
Чувство беспомощности охватило его. Рон взглянул поверх её плеча и заметил, что Гарри мялся, будто боялся подойти к ним, ко всем Уизли. Этого ещё не хватало!
Рон глубоко вздохнул и сморгнул слёзы, потом, взяв Гермиону за руку, направился к лучшему другу.
Только подойдя ближе, он увидел, что Гарри не находил себе места не без причины. Люпин и Тонкс лежали перед ним. Как давно они… такие? Он не обратил внимания, был ослеплён кончиной брата.
Рон открыл рот, но не выдавил ни слова.
Эта ночь сделала сиротой как минимум одного ребёнка.
*
К тому часу, когда над Хогвартсом взошло солнце, восторги, горе и празднование захватили всю Магическую Британию. Пришли известия из Министерства магии: ставленники Яксли сдали полномочия. Сам глава отдела магического правопорядка трусливо бежал из замка, как только понял, что участь его Повелителя решена. А ведь Рон так надеялся, что Сэвиджу удалось повязать всех. Но нет, придётся поработать и прочесать волшебные улочки в поисках скрывшихся от правосудия мерзавцев.
– Всё только начинается, – словно прочитав его мысли, произнесла Гермиона. – Мы победили, а это значит, что нам и строить этот мир заново, лечить его от язв, оставшихся после Волдеморта.
Рон поморщился, но не стал поправлять её. Ему стоило взять с Гермионы пример и научиться наконец называть проклятое имя вслух.
Тело Волдеморта унесли из зала и положили в подсобке. Совершенно измученный, выжатый как лимон, Гарри долго стоял над ним. Чего там высматривал? Боялся, что Тёмная Морда опять оживёт? Так снова прикончат.
Хогвартс сильно пострадал. Парадная лестница была полуразрушена, часть перил обвалилась, повсюду виднелись пятна крови и осыпавшаяся каменная кладка.
Рон не выпускал ладонь Гермионы из руки. Во время битвы он как-то потерял Грейнджер из вида. Зелёная вспышка, красная… Гермиона всегда лезла на рожон, сражалась в первых рядах, и Крэбб целенаправленно бил по ней, пока Симус, опередив Рона, не жахнул по слизеринцу дробящими чарами. Меньшего Крэбб не заслуживал.
Гарри насмотрелся на поверженного злодея и присоединился к Рону и Гермионе. Они не стали возвращаться в Большой зал, где стоял невообразимый галдёж, и вышли наружу, приметив тихий уголок возле журчащего фонтанчика во внутреннем дворике замка. Они сели на его бортик, как в старые добрые времена. Группа солнечных зайчиков родилась от водных искр, запрыгав по весенней траве, волосам ребят, одежде…
Пивз кружил неподалёку, адресуя торжественные оды защитникам замка.
– Невилл куда-то запропастился, – сказал Рон, водя пальцем по каменному бортику.
– Я могу его понять, – ответил Гарри. – Когда Волдеморт пал, у меня прямо-таки отлегло от сердца, но Невилл… он убил человека.
– Человека? – хмыкнул Рон с отвращением. – Змеюку проклятую.
– Невиллу будет тяжело пережить всеобщее внимание, – прошептала Гермиона.
– Да, – согласился Гарри, раздумывая над чем-то. – Может, оно и к лучшему, что его решающий удар видели единицы. Остальные так и думают, что с Риддлом расправился я.
Рон на его месте наслаждался бы поднявшейся шумихой, но то он. Гарри совершенно другой по складу характера.
– Ты мог бы помочь, дать ему парочку советов, как вести себя со Скитер. Она примчится в замок в первых рядах.
– Я взял за правило никому ничего не советовать, – беспечно отозвался Гарри.
– Невилл заслужил похвалу, а ты – отдых, – Гермиона ласково убрала его чёлку, прилипшую ко лбу, открывая взору шрам в виде молнии. – Больше не болит?
– Не-а. Никогда не чувствовал себя лучше!
– Что же получается: Тот… Волдеморт вытащил из тебя осколок своей души и поэтому умер от удара Невилла? – потирая шею, уточнил Рон.
– У него не было выбора, кроме как уйти. Но он был слишком слаб, поэтому сделал то, что в итоге привело его к гибели.
Рон заметил отчуждённость в тоне Гарри. Он хотел его немного растормошить, но Гермиона не позволила. Она перехватила его руку и переплела пальцы.
Рон удивлённо посмотрел на неё. Гермиона одними губами произнесла:
– Дай ему время.
– И ещё это, – пробормотал Гарри, показав друзьям причудливую волшебную палочку.
Рон чуть не задохнулся от увиденного.
– Это же… это она, да?
– Ага, я забрал её у Риддла, – кивнул Гарри, затем вытащил из-за пазухи мешочек с длинным шнурком и вытряхнул из него на ладонь два чёрных камушка, которые раньше составляли одно целое. – Сломанный Воскрешающий камень и бесполезная Бузинная палочка. Плюс мантия папы. Все три Дара Смерти в моём распоряжении.
– Бесполезная? – нахмурился Рон.
– Смотри, – друг направил Старшую палочку на улитку, облюбовавшую чашу фонтана. – Акцио!
Ничего не произошло.
– Редуцио! – на сей раз Гарри указал на проросший среди травы одуванчик.
– Она не работает, – прошептала Гермиона.
– Деревяшка, – согласился Поттер.
– Но почему?! – воскликнул Рон. – Гарри, а ты точно ещё волшебник.
– Очень смешно. Да, я всё ещё волшебник.
– Тогда почему сила палочки ушла вместе с В…Волдемортом?
– Я размышлял над этим. Мне кажется, она ушла ещё раньше, когда Волдеморт лишил магии Малфоя, – сказал Гарри. – Это Драко был хозяином палочки последние месяцы. Он обезоружил Дамблдора на Астрономической башне. Вообще-то я хотел с её помощью починить Воскрешающий камень. Не получилось.
Рон насупился, пытаясь обмозговать услышанное.
– «Я открываюсь под конец». Так было написано на снитче. Думаешь, Дамблдор рассчитывал, что ты дашь В-в… Тьфу! Дашь Риддлу себя убить, а потом мы вернём тебя этой штуковиной?
– Нет, – тихо возразила Гермиона. – Возможно, директор хотел дать шанс попрощаться Гарри с близкими, увидеть их напоследок. То, что случилось июльской ночью в «Норе», было чудом. Не уверена, что даже профессор Дамблдор мог предвидеть подобное. Кричер вмешался в ход событий, и всё перевернулось с ног на голову.
– Все те, кого я люблю, – проговорил Гарри, приложив руку к груди, – живут здесь. Сириус сказал мне, что я смогу их найти в своём сердце. Всегда. И он был прав.
Когда друг упомянул Сириуса, Рон тут же вспомнил о его чокнутой кузине.
– А кто-нибудь видел Беллатрису Лестрейндж?
– Рудольфус мёртв, его тело положили рядом с Риддлом, – озадаченно сказал Гарри, – но Беллатрисы там не было.
– Неужели сбежала? – ахнул Рон. – На неё не похоже. Она же жить не могла без своего обожаемого Лорда.
– Люциуса тоже нигде не было, – откликнулась Гермиона. – И Снейпа! Ой! Точно! Снейп как сквозь землю провалился!
– Час от часу не легче! – всплеснул руками Уизли. – Мы отрубили чудищу голову, а на её месте лезут новые.
– Слушайте, насчёт Снейпа… – неуверенно начал было Гарри.
– Этих отведите в правое крыло, – громко сказал Сэвидж, заставив всю троицу вскочить на ноги. – А-а, вот вы где, – его взгляд потеплел, когда он их заметил. – Я думал, вы внутри – празднуете победу.
Двое волшебников в аврорских мантиях немного отстали от него, ведя кого-то ко входу в замок.
– Поймали сбежавших? – обрадовался Рон. – Уже?
– Если бы. Эти даже не сопротивлялись. Последний совсем мальчишка, еле ноги волочит.
Рон насчитал четырёх мужчин в чёрных мантиях Пожирателей смерти. Палочки у них, конечно, отобрали, а руки надёжно связали за спиной. У первого на груди болталась полусорванная эмблема Министерства магии. Второй был знаком Рону только по колдоснимку в «Пророке» времён Фаджа. Уилкинс, кажется. Третьего словно хорошенько помял зверь – вся морда была расцарапана. Четвёртый же…
Рон ойкнул, когда Гермиона больно сжала его пальцы.
Девчонки говорили, что Регулус похож на Сириуса, и мама так говорила, даже Гарри, но до этого дня Рон не особо вникал, почему. У этого надменного слизеринца всегда было такое выражение физиономии, словно у него с животом не всё в порядке. Но не сейчас. Сейчас он был вылитым Сириусом с колдографии, которую Гарри бережно хранил в своём альбоме вместе с другими снимками со свадьбы Поттеров.
Доверчивый взгляд заставлял Блэка выглядеть ещё моложе; восторженная улыбка. Так бывает, когда ты весь год мечтал получить на Рождество новенький «Нимбус», а двадцать пятого декабря разворачиваешь потрясающую «Молнию»!
Он спотыкался, словно ноги едва его держали, но подобные мелочи не омрачали его открытый взгляд, направленный на их троицу.
Может, с гибелью Риддла Регулус пришёл в себя? Может, он тоже был рад, что светлая сторона победила? Или чокнулся, как его кузина… Почём Рону знать. Главное, они победили!
========== Глава 68 – Гермиона ==========
«Отец, сестра и я одной породы,
И нам одна цена»,
– Уильям Шекспир – «Король Лир»
Гермиона оставила Уизли и, свернув с тропинки, пошла между неровными рядами надгробий Хайгейтского кладбища. У неё остались последние цветы, которые она задолжала мёртвым.
На могилах действовал запрет на колдовство. Волшебники и магглы были наравне. Хотя бы здесь.
В ушах Гермионы всё ещё стоял плач миссис Уизли, невыносимый, безнадёжный. Анджелина успокаивала её, а Фред… Они не заслужили это горе.
Было солнечно, и по тропе перед Гермионой проносились тени облаков. Ветер нещадно трепал листву. Эта часть кладбища казалась особенно дикой, но её нельзя было назвать совсем уж неухоженной. Личики ангелов и химер застенчиво выглядывали из-за листьев плюща, оплетшего их гранитные фигуры зелёным одеялом. Стежок за стежком. Недавно прошёл дождь, так что на дорожках под ногами хлюпала слякоть, а воздух сочился прохладой.
Некоторым плитам вокруг было столько лет, что имён на них не разобрать. Натиск природы в западной части кладбища с каждым ярдом становился очевиднее, не то что в открытой – восточной, куда магглы могли попасть в любое время.
На одном из надгробий показалась фамилия «Крауч». Гермиона отвлеклась и споткнулась, запнувшись о воздушные корни папоротника. Из-под куста падуба стрелой выскочила встревоженная лисица, на сей раз пугая саму Грейнджер. Она вскинула палочку. Война научила её постоянно быть начеку. Рон поначалу вызвался сопровождать её, но он был больше нужен матери, и Гермиона оставила его позади – с родными. Прощание с братом далось ему тяжело. И во всём этом, намеренно или нет, был виноват Регулус. Гермиона предпочла бы никогда его больше не видеть! После того случая у фонтана, когда авроры провели Блэка мимо неё в замок, она даже не интересовалась, что с ним, где он, как он… У неё не было на него времени. Она сама внушила себе это. Друзья нуждались в её поддержке, Рон нуждался. Пусть она не любила его так, как он того хотел, но они всегда будут друзьями. Всегда!
Наконец она добралась до нужного места. Гарри уже подошёл, опередив её на пару-тройку минут. Это их третьи похороны за последние несколько часов. Сначала был директор…
Снейп нашёл последнее пристанище далеко отсюда – на Грейфрайерс неподалёку от Грюма. Церемония прощания вышла скромной и немноголюдной. Бывших учеников почти не было, так что в Эдинбурге преимущественно собрались коллеги зельевара. Профессор МакГонагалл произнесла речь, во время которой профессор Спраут пустила слезу, бормоча что-то о том, как была несправедлива к Северусу. Слизнорт поддерживал Хагрида, который рыдал и порывался исполнить трагическую балладу. Мадам Пинс то и дело посматривала по сторонам, ожидая появления знаменитого Грейфрайерского полтергейста, но из призраков на погребении был только Биннс. В солнечном свете Гермиона даже не сразу его разглядела. Она стояла рядом с профессором Синистрой, пока та рылась в сумочке в поисках платка, так как наколдовать самой не получалось.
Профессор МакГонагалл выглядела измученной. Гермиона слышала, что она посещала семью Криви. Родители Колина наверняка приняли её не лучшим образом: у них не было причин любить магию.
Кингсли обещал удостовериться, что Северус Снейп получит Орден Мерлина, а его художественное воплощение пополнит ряды портретов директоров в Хогвартсе. Теперь, когда правда открылась, когда Дамблдор и Гарри поговорили, а секрет патронуса в виде лани перестал быть таковым, Гермиона не могла не восхититься бесстрашием Снейпа, но одновременно… ничто не искупало его презрительное отношение к Гарри все эти годы. Гарри, разумеется, так не считал. Он простил профессора раньше, чем узнал все подробности.
На церемонии прощания авроры держали прессу на коротком поводке, не давая пронырам вроде Риты прорваться к присутствующим. Гермиона валилась с ног от усталости, что уж говорить тогда о лучшем друге.
На Хайгейт журналистов не было. Гермиона не знала, с чем это связано. Возможно, Кингсли постарался. Изначально он предложил провести одну церемонию для Джорджа, Ремуса и Тонкс, почтить героев битвы за Хогвартс разом, но Андромеда категорически отказалась. Она решила похоронить дочь и зятя в живописном уголке кладбища, где вечный сон Нимфадоры будут хранить дикие розы.
Ещё на подходе к рядам стульев для желающих проститься Гермиона увидела пышные кусты, которые, увы, ещё не успели обзавестись бутонами.
В основном здесь собрались друзья Тонкс, её коллеги по службе, однокурсники и старые знакомые. Народу было меньше, чем у Уизли, но некоторые волшебники проделывали тот же путь, что и Гермиона, так что стулья медленно заполнялись.
Она села в первом ряду рядом с Гарри, по правую руку от неё занял место Сэвидж.
– Вы хорошо знали Дору? – спросила Гермиона.
– Она была моей ученицей в академии авроров. Аластор всегда хорошо о ней отзывался, но велел не давать ей поблажек. Порой она была слишком наивной, а это качество в нашей работе только мешает, – аврор вздохнул, на мгновение прикрыв глаза, словно вызывая в памяти образ той, о ком говорил с такой с грустью и теплом. – Рвалась в гущу событий. Я всегда считал, что её жизнь оборвётся в бою. И она сама это знала.
– Да, – согласился Гарри. – Такой она и была.
Прежде, чем он начал себя накручивать и винить, Гермиона поспешила перевести тему.
– Я заметила, что некоторые волшебники аппарировали к воротам. Разве местные жители не заподозрят неладное? Или ваши люди позаботились об этом?
– В Хайгейте никого этим не удивишь, – ответил Сэвидж. – Ты что-нибудь слышала о «Друзьях Хайгейтского кладбища»?
– Это благотворительный фонд, усилиями которого был спасен Хайгейт, его члены добровольно присматривают за порядком на территории, – как на уроке выложила Гермиона.
– А с некоторых пор фонд – единственный собственник восточной и западной части, – сказал Сэвидж. – Те, кто состоит в этом обществе, прекрасно осведомлены о волшебниках. О нас они гораздо более высокого мнения, чем об охотниках за вампирами и эзотериках, рыскающих на могилах по ночам. Раньше, перед Первой мировой войной, за порядком здесь следили двадцать восемь садовников по числу семей волшебников, что традиционно хоронили родных в Ливанском круге. Это был самый привилегированный участок на всём кладбище, вся его земля изначально находилась во владении епископа Лондонского. Священная земля…
– Священные двадцать восемь?! – воскликнула Грейнджер и, устыдившись неуместному всплеску эмоций в таком месте, заговорила намного тише: – Так вот откуда они взялись.
Сэвидж пожал плечами.
– Сейчас разве проверишь? Многие могилы заросли так, что и с магией путь к ним не расчистишь, некоторые надгробия сами собой рассыпаются в прах, а имена на плитах стёрлись настолько, что на них можно играть в скрэббл.
– Поэтому в списке нет чистокровных Дамблдоров и Поттеров, – задумчиво произнесла Гермиона. – Ведь они все покоятся…
– В Годриковой Впадине, – подал голос Гарри, всё это время краем уха прислушивающийся к разговору.
– Точно знаю, что гробницы семьи Олливандеров и Эйвери где-то неподалёку, – продолжил Сэвидж, – а за теми деревьями стоит фамильный склеп Блэков.
– Блэков? – удивлённо переспросила Гермиона.
– Мне пришлось потревожить миссис Тонкс по поводу погребения её сестры – Пожирательницы смерти Беллатрисы Лестрейндж, кто-то же должен был заняться её похоронами.
– Ох, – только и смогла вымолвить Гермиона. Она не подозревала, что Андромеда перенесла ещё один удар – ей предстояло решить, что делать с прахом Беллатрисы, погибшей в Малфой-мэноре – женщины, убившей её мужа. Обстоятельства возникшего в мэноре пожара до сих пор были покрыты мраком. Теодор лечился от ожогов и медленно приходил в себя в Мунго, целители никого к нему не подпускали. Малфои исчезли вместе с содержимым банковского сейфа, даже Драко испарился. Пленники, которых он освободил во время пожара, ничем толком поделиться не могли. Луна лишь сказала, что видела, как Беллатриса сражалась с Нарциссой, но чем закончилась их схватка, она не знала.
– В итоге этим занялась некая мадам Девинетт – давняя знакомая семьи. Она всё устроила как нельзя лучше, хотя по ней не скажешь, что она на что-то способна. На вид – ходячая развалина. Этой волшебнице лет триста, не меньше.
Гермиона никогда о ней не слышала, но испытала чувство благодарности, раз эта женщина избавила миссис Тонкс от головной боли и хоть немного облегчила ей жизнь в эти дни.
Продолжать расспросы Гермионе помешал вышедший на расчищенную площадку перед рядами стульев Кингсли Шеклболт. Вот уж кто вымотался больше Гарри.
Его речь Гермиона почти не слушала, она сидела, прижав ладонь к губам. Ей пришло в голову, что она никогда по-настоящему не думала о смерти Люпинов. Только сейчас, когда земля должна была поглотить их навсегда, Гермиона окончательно поняла, что больше никогда-никогда их не увидит. Ладони у неё вспотели, голова закружилась, и Гермиона боком прильнула к Гарри. Друг взял её за руку, и она ощутила твёрдую мозоль от рукоятки палочки на его ладони.
Миссис Тонкс безупречно держала спину, стоя рядом с Кингсли. Глядя на неё, Гермиона подумала о Вальбурге Блэк, какой она была при жизни, а не той сумасшедшей старухе на портрете. Она тоже в какой-то момент потеряла родных, но у Андромеды остался Тедди. Она не сломается, она справится, выстоит.
Шеклболт первым достал палочку и устремил её к небу.
– За Ремуса и Нимфадору!
– За Ремуса и Нимфадору! – волшебные палочки всех присутствующих взвились вверх, выпустив символические искры.
Пришло время прощаться. Теперь окончательно. Гермиона разобрала букетик белых хризантем на два поменьше, поделив цветы поровну между Люпинами. Стоять рядом с ними больше не было сил. Щёки давно стали мокрыми от слёз. Гермиона отошла от площадки в сторону, когда на Хайгейтским кладбищем резко поднялся ветер. Он предостерегающе завыл, взметнув прошлогоднюю листву и посрывав траурные ленты со шляпок волшебниц. Розовые кусты возмущённо захлопали листьями. Прибывшие на церемонию волшебники начали расходиться. Стулья опустели, цветы возложены. Всё закончилось. Гарри подошёл к Кингсли, им многое предстояло обсудить. Андромеда о чём-то переговаривалась с Сэвиджем, комкая в пальцах платок.
И тогда Гермиона увидела Регулуса. Он держался в стороне, до последнего ждал, когда большинство колдунов и чародеек разойдутся, потом приблизился к свежей могиле Доры и положил на землю розу. Следом за ним с нарциссами в руках подошла женщина – дряхлая бабулька. Из-под её капюшона торчали тонкие седые волосы, напоминающие пушинки одуванчика. Нос старухи венчала здоровенная бородавка. Взгляд Андромеды, брошенный в сторону пожилой леди, был полон тепла и признательности. Между прочим, эта дама была Гермионе знакома. Такой же облик примеряла Андромеда, когда приходила к Сирене Забини за новостями о Блэке.
Что ж, похоже, вот и разгадка таинственной личности мадам Девинетт. (1) Нарцисса Малфой собственной персоной. Но Грейнджер, разумеется, волновала не она.
Гермиона забыла об усталости, слезах и своём желании никогда не видеть Блэка.
Ветер не думал стихать. У Регулуса хлопали фалды пальто, когда он спустился по короткой лестнице и направился по аллее вправо. Гермиона ускорила шаг, чтобы догнать его. Может, он шёл к склепу Блэков? Всё-таки Беллатриса была его кузиной. Возможно, он сожалел о её смерти. Там же наверняка покоились его родители: Орион и магглоненавистница Вальбурга.
«Ничего, – сказала себе Гермиона. – Мёртвых мне уж точно бояться нечего!»
Кричать на кладбище – дурной тон, поэтому ей оставалось только догонять Регулуса и смотреть под ноги, чтобы не нарваться на корень в шуршащей на ветру траве или крутой уступ. Внезапно Регулус остановился и обернулся к ней.
– Ты что-то хотела?
– Я… – Гермиона окончательно растерялась, ведь она сама не знала, что заставило её следовать за ним. Когда-то, тысячу тысяч лет назад, они обещали друг другу быть честными. – Я беспокоилась.
– Со мной всё в порядке.
– Не ожидала увидеть тебя здесь.
– Андромеда ходатайствовала за меня перед Шеклболтом. Он сейчас кто-то вроде министра, так что все его слушаются.
