Текст книги "Мыс альбатросов (СИ)"
Автор книги: -Edelweiss-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 49 страниц)
Энди почувствовала, что готова заплакать. Нельзя встречать гостей дедушки с красным опухшим лицом.
От обиды Андромеда развернулась и побежала в обратную сторону, понеслась без оглядки, представляя, как становится легче воздуха и поднимается ввысь, чтобы улететь как можно дальше отсюда.
Она опомнилась только у ограды, когда ноги совсем ослабли, а родной дом превратился в серый прямоугольник на фоне зелёной массы деревьев. Тяжело дыша после бега, Андромеда упёрлась в каменную кладку руками. С годами стена сильно раскрошилась, но почти все её изъяны скрыла льнущая к нему бирючина. Через расщелины виднелись колосья высокой травы, растущей с другой стороны ограды – в низине холма, где не действовали магглоотталкивающие и морочащие чары.
Жирная земля налипла на туфли, пока Андромеда в неуверенности топталась на месте.
«Ну и трусиха же ты, Энди. Ужас!» – издевательски громыхнуло в её ушах, и Андромеда стала карабкаться вверх, цепляясь за выступы. Ветка кустарника попыталась удержать её, но даже затрещавший подол платья был безнадёжно бессилен в тот час.
Сердце Андромеды наполнилось азартом, о котором она так часто читала в статьях Медоуз Доркас – отважной исследовательницы колдовских местечек Восточной Африки. Она училась с дядей Альфардом на одном курсе, и пару месяцев назад он, вернувшись из совместной экспедиции, представил её дедушке Поллуксу.
В тот день Энди с упоением слушала рассказы о гробницах, заполненных прожорливыми скарабеями, схватке с нунду и сплаве по быстроходной реке прямо над головами злющих гриндилоу. Дядя Альфард солнечно улыбался, глядя на бывшую однокурсницу, и впечатлённая блистательной знакомой Андромеда не сразу заметила, когда непринуждённая атмосфера в гостиной изменилась.
– Да, я так считаю, мистер Блэк! – горячо сказала Медоуз. – Вы называете этих людей примитивными, а я – прогрессивными. Аэроплан. Эта, как вы выразились, «убогая громадина», называется аэропланом, и, клянусь, в ней больше магии, чем в ваших «Чистомётах».
– Кого ты привёл в дом, Альфард?! – заверещал Поллукс, схватившись за сердце. – Дети не должны слушать бредни этой предательницы крови! Нет, я не даю тебе разрешения связать с ней жизнь, слышишь! Не бывать в роду Блэков проходимкам!
– Да я скорее проглочу штырехвоста, чем породнюсь с таким закостенелым смеркутом как вы, – с апломбом заявила Доркас и скрылась в пламени камина.
Вот она-то не была трусихой. Никто просто так бы не выкрикнул подобное дедушке Поллуксу в лицо.
Наконец Энди залезла на ограду и восторженно ахнула. Перед ней открылись просторные луга – море колосящейся на ветру травы, среди которой в лучах полуденного солнца паслись маленькие шетландские овцы.
Андромеда спрыгнула вниз, отряхнула шершавые от каменной крошки ладони и, чуть прихрамывая на правую ногу из-за неудачного приземления, зашагала с холма.
Овцы не проявляли к Андромеде ни малейшего интереса.
Она прошла мимо них и села на перевёрнутую колёсами вверх телегу. Запрокинув голову и прищурившись, Энди увидела ныряющего в облаках воздушного змея.
– Ты девочка из дома-призрака?
Андромеда едва не полетела вниз от неожиданности.
В траве, облокотившись на телегу с противоположной стороны, где был привязан змей, сидел загорелый мальчишка.
– Прости, что напугал тебя, – сказал он, таращась на Андромеду. – Ты первая на меня страху нагнала, когда спустилась.
– Почему это? – удивилась Энди, пытаясь придать себе невозмутимый вид.
– Потому что ты пришла из дома, которого нет.
– Что за чушь ты несёшь, глупый! – фыркнула Андромеда, пренебрежительно осмотрев его. Перед ней был маггл, вне сомнений. Волшебник никогда бы не оделся так неряшливо. Тётушка Элладора предупреждала, что маг, общающийся с магглами, кната ломаного не стоит. Только слабые окружают себя недостойными. А ещё она говорила, что от магглов воняет, как от искупавшихся в грязи поросят.
– А вот и не чушь! – насупился мальчик и воинственно выпятил подбородок. – Я видел богатый дом за каменной оградой, когда залезал на неё прошлой весной, хотя остальные утверждают, что там только непроходимое болото, а когда я стал с ними спорить, они назвали меня чокнутым. Плевать, что они говорят! Пусть себе обзываются, мне-то что!
Андромеда уставилась на него.
– Я не буду обзываться, – серьёзно сказала она. – Как тебя зовут? Ты местный?
Он привстал с земли, чтобы не упустить из вида всех разбредшихся по округе овец.
– Я живу во-о-он там – на окраине Бери.
Энди приложила ладошку ко лбу, чтобы разглядеть крыши домов, стоящих на другом берегу реки, разделяющей луга от Бери-Сент-Эдмендса.
– А ты тоже видишь его – ну… дом на высоком холме?
– Конечно, ведь я там живу, – усмехнулась Энди, с удовольствием отметив, как вытянулось лицо мальчишки.
– Так это же здорово! Знаешь, я уже и сам начал сомневаться, что видел его. Со мной вообще-то постоянно происходит «всякое»… – сказал он особенно доверительным тоном и сел рядом с Андромедой.
Она непроизвольно принюхалась, но почувствовала только аромат земляники.
– Маме это жуть как не нравится! Она часто водит меня в церковь, чтобы мою душу оставили злые духи.
Энди расхохоталась.
– Помогает? – спросила она сквозь смех.
– Ничуточки. Раньше я рассказывал родителям о том, что вижу, а теперь – помалкиваю.
– Так ты сквиб! – объявила Андромеда.
– Не обзывайся!
– Да нет же. Сквиб – это не ругательство, просто… ты замечаешь то, что многие другие не могут, даже если очень-очень захотят, – воодушевлённо сказала Энди. – Кто-то из твоих родных умеет так же?
– Мой отец работает пекарем в местной богадельне, а мама – швея, – сказал мальчик, мысленно перебирая возможных кандидатов, но, как видно, с каждой секундой список становился короче, а настроение – хуже. – Один мой дедушка был фермером, а второй умер на войне. Постой-ка, значит, ты тоже – сквиб?!
Андромеда замотала головой. Если бы подобное спросил Крауч, Малфой или Нотт, она бы обиделась и при первой же возможности подсыпала им икотного порошка. Только сейчас она вспомнила, что дома её ждут, и гости уже прибыли!
– Так как тебя зовут?
Мальчик наморщил лоб, но всё-таки выдавил:
– Эдвард.
– А меня – Андромеда, и мне уже пора. Пачулю могут отправить на мои поиски.
– Ты точно не привидение или фея? – поинтересовался Эдвард, подав руку. – Твоё платье – самая настоящая древность. Я похожее только на обложках маминых романов видел. Нормальные девчонки такое не носят.
– Можно подумать, ты видел много нормальных девчонок, – парировала Андромеда, вырвав ладонь из его пальцев, пахнущих ягодами, и побежала к ограде, стараясь не хромать.
Улыбка против воли поползла по её лицу, когда за спиной раздалось:
– Ты придёшь завтра?!
Энди оглянулась.
– Приду, если не будет дел интереснее. Только ты никому не говори, что меня видел. Это… это будет нашим секретом!
До самого ужина она нервничала, боясь, что её отсутствие заметили. Мыслями она была далеко – за полуразрушенной оградой и едва не пропустила мимо ушей слова Сириуса.
– А давайте подбросим Белле лягушачью икру под одеяло, – предложил он, шагая в столовую, – не пропадать же ей. Вон у меня сколько! Я стащил банку из подвала!
Удивительно, что он вообще ограничился только этим, потому что в подвалах особняка Поллукса Блэка хранились вещи гораздо интереснее и опасней, нежели банка с икрой. Глава благороднейшего и древнейшего семейства коллекционировал артефакты, редкие зелья и старинные книги. Его «сокровищница» изрядно пополнялась каждый год в середине лета, когда пожилой волшебник справлял день рождения, приглашая в поместье всех родных. Или почти всех, ведь даже семейные праздники не становились поводом для того, чтобы забыть разногласия. Впрочем, для младших Блэков политические темы являлись самыми скучными на свете.
Поэтому, сидя за общим столом во время ужина, они терпеливо выжидали, когда бабушка отпустит их снисходительным кивком на свободу.
Это был последний круглый юбилей Поллукса Блэка, на котором присутствовала Энди. Тогда она не понимала, почему дедушка ненавидел свои дни рождения. Ей было одиннадцать лет, и самое большое опасение вызывала сова, приносившая отказ из Хогвартса.
Страх маленькой инфантильной девочки, далёкой от реального мира.
Ей понадобилось немало времени, чтобы прозреть, перерасти предрассудки и заблуждения, которые пестовали Блэки. Вместе с ней повзрослели её страхи.
Сначала Андромеда Тонкс боялась за мужа. Отец грозился найти его и убить. Затем переживала за кузенов. Она написала тётке, когда Регулус пропал, но наткнулась на стену молчания. Потом в беду угодил Сириус. Весь мир хотел заставить её поверить, что он – убийца, Пожиратель смерти, шпион…
Совы улетали на Гриммо, но не возвращались.
Андромеда смирилась и с этим.
Спустя почти двадцать лет в копилку её страхов добавился ещё один. В тот день Нимфадора привела в дом своего избранника.
Андромеда не имела права противиться выбору дочери, желанию Доры связать судьбу с оборотнем, опасным как для окружающих, так и для неё самой.
Однако в голову лезли мучительные мысли, картины, одна ужаснее другой, а о ребёнке, который мог родиться с присущей его отцу «проблемой», не хотелось даже думать! Если он будет уродом или чудовищем, придётся его скрывать.
– Тогда это будет нашим секретом, – шептала Андромеда себе под нос. На протяжении многих лет эта фраза не потеряла чудодейственную силу. Она удивительным образом убаюкивала беспокойную душу Энди, точно сон-трава серьёзно больного.
Им оставалось только ждать.
Себя Андромеда относила к людям, для которых стакан скорее пуст, нежели полон.
Но Тед… он всегда надеялся на лучшее. Иногда она удивлялась, как двадцатилетний романтик превратился в солидного врача, ко мнению которого прислушивались более опытные целители Мунго. Недаром их дом походил на хранилище справочников по основам анатомии, биологической химии и хирургии, трактатов как магглов вроде Томаса Моралеса и Рональда Росса, так и магов.
Солнце как раз добралось до них, оранжевыми лапами цепляясь за книжные корешки томов на столе.
Андромеда не находила сил выбраться из постели и задёрнуть шторы.
– Дорогая, тебе два письма! – крикнул Тед из коридора и, не дождавшись ответа, вошёл в спальню. – Первое – от Уизли. Приглашают на свадьбу их старшего сына с какой-то француженкой по фамилии Делакур.
– Ещё одна свадьба, – пробурчала Андромеда, натягивая на плечи халат. Тайное венчание дочери до сих пор горько отзывалось в груди.
– Дромеда… – негромко произнёс Тед.
Он протянул ей конверт с красной сургучной печатью. Лист бумаги внутри него был украшен гербом Министерства.
«Миссис Андромеде Тонкс!
С прискорбием сообщаем вам, что третьего числа этого месяца уважаемый волшебник, почётный член магического сообщества, кавалер Ордена Мерлина первой степени, последний представитель чистокровного рода Блэков, господин Арктурус Блэк отошёл в лучший мир».
========== Глава 3 – Джинни ==========
Джинни третий раз переплетала косу, но снова выходило неважно. То ли волнение давало о себе знать, то ли ещё что…
В детстве её расчёсывала мама. Она могла это делать двадцать минут подряд, а дай ей волю – все тридцать.
– У тебя такие красивые волосы, милая, – восторгалась она. – Шелковистые, блестящие.
В такие минуты мать казалась ей девочкой, не наигравшейся в куклы. Джинни была её куколкой в нарядном платьице, ведь до этого в семье рождались только мальчики. У Чарли тоже были длинные волосы, только маме они почему-то не нравились. Она их отстригала, но они быстро отрастали. Джинни бы тоже хотела отстричь свои. Длинные волосы мешались: топорщились после ванны, лезли в глаза во время полёта…
– Нет, никуда не годится, – раздражённо сказала Джинни, вновь распуская косу. Она наскоро сделала прямой пробор и собрала волосы узлом на затылке.
Её комната находилась на первом этаже. Неудивительно, что аромат свежей выпечки, доносившийся с кухни, уже стоял в воздухе.
– Когда мама нервничает, то всё время что-то печёт, – Джинни поймала в зеркале полусонный взгляд Гермионы. – Должно быть, блинчики. Или тосты. Собирайся и поскорее выходи на завтрак, иначе наши обормоты всё подъедят до крошки!
– Мне кусок в горло не лезет.
– Неудивительно. Здесь все как на иголках, с тех пор как папа превратил наш дом в штаб-квартиру Ордена, – сказала Джинни. Она приоткрыла дверь, и в образовавшийся проём тут же выскользнул наружу Живоглот. – Слышишь? Рон несётся с самого верха. Топает так, будто у него не две ноги, а пять.
– Я скоро, – пообещала Грейнджер.
– Ну как знаешь, – сказала Джинни и вышла следом за котом.
Утренний воздух ещё оставался прохладным. На черепице, покрывавшей сарайчик возле террасы, весело поблёскивала дождевая вода. В «Норе» Гермиону всегда встречали как родную, словно ещё одну Уизли, но даже после тёплого приёма она не чувствовала себя по-настоящему дома. Это всегда было видно.
Они так и не стали подругами в полной мере. Гермиона не нуждалась в этом, ведь у неё были Рон и Гарри. Она не играла во взрывные карты, не интересовалась квиддичем, не запускала шутихи, но оказалась им ближе любой другой девчонки, ближе Джинни, такой свойской и раскованной в мужской компании.
Гермиона была никудышной соседкой по комнате, она ворочалась, плохо спала в последние дни и подолгу читала при свете колдовского огонька. Джинни это бесило.
Глянув во двор и борясь с остатками сна, она увидела горбатую тень на лужайке, едва различимую под светлеющим небом, но её в одно мгновение смело ветром.
Когда Джинни вошла в кухню, Джордж уже допивал кофе, Фред размазывал кленовый сироп по блюдцу, а Рон увлечённо накладывал порцию тостов.
Мама отвлеклась от плиты и взмахом палочки переправила тарелку блинчиков на стол.
– Билл и Флёр ещё не спускались? – спросила Джинни. Слово «Флегма» так и крутилось на языке, но она сдержалась.
– Флёр села на новомодную диету, – с ехидцей сказал Фред, – собирается сидеть на ней до самой свадьбы. Могла бы заказать у нас блевательных батончиков.
– Билл ушёл в банк час назад, – добавил Джордж, разворачивая газету на спортивной колонке. Его глаза метнулись поверх головы Джинни. – Привет, Гермиона! Ты что-то долго. Каникулы дурно на тебя влияют?
– Доброе утро!
Рон махнул рукой на соседний стул.
– Мне кажется, или в прошлом году в это время уже прибыли совы из Хогвартса со списком учебников? – спросила миссис Уизли, оторвавшись от плиты.
Рон перестал жевать и переглянулся с Гермионой. Со стороны они походили на заговорщиков, готовивших налёт на Гринготтс.
– Нет, пока рано, – заверила Грейнджер с насквозь фальшивой улыбкой. Как же! Сова из Хогвартса прибыла три дня назад. Джинни видела её своими глазами.
– Представь, какая неразбериха сейчас в Хогвартсе, мам! – с ложкой в руке разглагольствовал Рон. – Не удивлюсь, если они опомнятся за неделю до начала учебного года.
– А что насчёт выбора предметов? – зевнув, спросил Джордж.
– Выбор предметов? – спросил Рон, прикинувшись дурачком. – Не имею ни малейшего понятия. Пусть остаются те же самые. Какая разница?
– Выбор очень важен! Ты сам говорил, что хотел стать аврором, – заметила Гермиона.
– Ну уж нет! – воскликнула мама. – Не для того я растила детей, чтобы они бросались под заклятья.
– А чем же ты хочешь заниматься? – спросил Фред, щёлкнув палочкой по семейным часам, стрелки которых ни в какую не хотели сдвигаться с отметки «В опасности».
– По мне бы, так лучше вовсе не работать, – поделился Рон, закинув руки за голову, – быть успешным спортсменом и иметь кучу денег. Я, между прочим, недурно играю в квиддич.
– Недурно, – повторила Джинни с откровенным скепсисом в голосе.
Джордж захихикал.
Мать неодобрительно покачала головой. В последнее время любую шутку она принимала в штыки.
– Всё лучше, чем сидеть от зари до зари за ненужными бумажками.
– Эти бумажки называются деньгами, – весело заметил Фред.
Настроение у обитателей «Норы» было приподнятое, ведь с минуты на минуту здесь ждали Гарри.
Дом Уизли считался безопасным местом для Поттера. Здесь же раз в неделю проводились собрания Ордена Феникса. Папа принимал всех: Грюма, Кингсли, Тонкс, Люпина, Джонс, Дингла с глазами преданного пса, даже пройдоху Флетчера.
Только Мерлин знал, почему остальные доверяли ему. Джинни не разделяла эти чувства. Мама, видимо, тоже, потому что при его появлении исправно прятала в буфет единственный ценный предмет на кухне – серебряный подстаканник дяди Игнатиуса.
Последнее собрание прошло позавчера. Орденовцы долго совещались, решая, как вызволить Гарри из невольного плена на Тисовой улице.
Сеть летучего пороха была под контролем Министерства, перемещение с помощью порт-ключа под запретом, не говоря уже об аппарации и других заклятиях перемещения чуть ли не в радиусе семи миль – Пий Тикнесс поспособствовал. Кингсли не сомневался в том, что Пий либо изначально шпионил для Пожирателей смерти, либо подвергся мощнейшему заклятию Империус. Проверить это было невозможно. У него было много друзей в Департаменте магического правопорядка, не беря в расчёт безоговорочно доверяющего ему министра.
Джинни хотелось быть полезной, разработать такой план, чтобы взрослые наконец-то её оценили.
«Бедная, маленькая деточка, – сказал бы ей Риддл, Том Риддл из дневника, когда притворялся её другом. – Это нормально в твоём возрасте – требовать внимания».
Гарри и Гермиона называли его Волдемортом, но только для Джинни он навсегда останется мальчиком из тетрадки, который чуть её не убил.
Итоговый план был до нелепого прост, и придумала его Гермиона.
– Они здесь! – воскликнула мама, поспешно развязывая передник. Близнецы и Рон моментально прилипли к окну, загораживая Джинни обзор. Она выскочила из-за стола и выбежала на крыльцо, комкая край кофты. Гарри Поттер, Ремус и Дора приближались к «Норе», спускаясь с холма.
Через минуту Гарри оказался в объятиях друзей.
– Ну и заставил же ты нас поволноваться, – сказал Рон, подхватив его рюкзак.
Гарри широко улыбнулся окружившим его встречающим. На Джинни он взглянул почти украдкой, а когда решился открыть рот, то заговорил одновременно с ней.
– Как дела?
– Как ты?
Сложно сказать, кто из них испытывал большее волнение.
– Отлично! – доложила Джинни.
– Идёмте в дом, – распорядилась мама. – Мальчик мой, ты утомился с дороги? Твоей сове я тоже кое-что приготовила.
– Да я не успел устать. Мистер Тонкс ждал меня в машине в трёх кварталах от Тисовой улицы. Он отвёз меня к себе домой, и через несколько минут я уже здесь. Грюм передал мне гору всякой всячины и велел всё на себя навешать перед выходом, – пожаловался Гарри, взглянув на Фреда и Джорджа. – Я весь взмок в этой «амуниции». Чувствую себя яйцом, сварившимся всмятку. Мантии-невидимки вполне хватило для безопасности.
– Нет, ты слышал его, Фордж? Никакой благодарности! Это наша последняя наикрутейшая разработка – куртка из зачарованной кожи. Аврорат заказал целую партию на прошлой неделе. Материал отражает десяток заклинаний за раз!
– Ты не заметил ничего необычного? – спросил Люпин, сжав плечо Гарри.
– Вы имеете в виду шпионов Волдеморта в тётиных рододендронах? Нет. Я вылез через окно, как и велел Грозный Глаз. Мантия папы не подвела.
– А где сам Аластор?
– Может, наведался на чай к моей соседке – миссис Фиг?
– Смотри, услышит, – усмехнулась Дора. – Вдруг у него не только глаз волшебный, но и ухо.
– Ага, только свистни – он появится!
Грюм показался в «Норе» только к обеду следующего дня. Здесь все изнывали от жары, но Аластор даже не подумал снять чёрный дорожный плащ.
Грозный Глаз вытащил из кармана номер «Ежедневного пророка» и протянул Поттеру.
Джинни сидела напротив него, но всё же разглядела снимок в газете: чёрная метка, уродливая и пугающая, висела в небе над горящим домом на Тисовой улице. Заголовок над снимком гласил: «Магглы подверглись нападению».
– Они накинулись на дом всем роем, – мрачно сказал Грюм. Меж его поседевших бровей пролегла глубокая складка. – Им хватило пяти минут, чтобы разнести всё в щепки.
– Как Пожиратели смогли попасть внутрь?! – воскликнул Рон.
– В ту минуту, когда Гарри вылез через окно и ушёл оттуда с вещами, он перестал считать это место своим домом, – объяснила Гермиона, не в силах оторвать взгляд от жуткого снимка.
Гарри покачал головой.
– Главное, никто не пострадал, – а потом безрадостно усмехнулся, бренча кубиками льда в опустевшем стакане колы. – Дядя поседеет, когда увидит это. Он ведь всерьёз считал, что я задумал обмануть его и захватить недвижимость в свои руки.
– Дом меня мало тревожит, – недовольно произнёс Грюм. – Главное, что они нас поджидали. Ублюдки пронюхали, что мы забираем тебя именно в эту ночь, но, похоже, не рассчитывали, что ты воспользуешься мантией. Скверно всё это, очень скверно.
Когда Грозный Глаз ушёл, мама нагрузила всех работой, не давая Гарри, Рону и Гермионе остаться наедине. Она как чувствовала: в школу эти трое не вернутся, так что обсудить визит Грюма ребятам удалось только к ночи.
Джинни несла полотенца в комнату, приготовленную для родни Флёр, когда услышала недовольный голос брата.
– Мама следит за нами в оба глаза, – жаловался Рон, – точно надсмотрщик на плантации.
– Вы поняли, что произошло? – шёпотом спросил Гарри. – Грозный Глаз сказал, что десятки Пожирателей смерти караулили меня в небе. Они знали, что я попытаюсь покинуть дом Дурслей, но они не ожидали…
– Что ты исполнишь роль Гудини,(1) – подхватила Гермиона.
– Кого?
– Я потом объясню, Рон, – ответила она фирменным тоном старосты. – Только члены Ордена были в курсе спасательной операции, даже в Министерстве думали, что переезд назначен на тридцатое.
– Это что же получается – в Ордене Феникса предатель! – воскликнул Рон.
– Не знаю, – с сомнением проговорил Гарри. – Ай, Хедвиг! Прости, совсем забыл про тебя, сейчас покормлю.
– Сиди, я подам, – пробормотала Грейнджер.
Джинни прижалась спиной к стене, чтобы Гермиона её не увидела.
Послышался шорох пачки печенья и последовавшее за ним довольное уханье совы. Потом снова голос Гарри:
– В это трудно поверить.
Рон присвистнул.
– Не так уж трудно. Снейп сколько прикидывался добреньким?
– Поэтому Грозный Глаз и выглядел таким встревоженным, – сказала Гермиона. – Кое-что меня смущает. «Сам-Знаешь-Кто» знал точное время, но не то, что ты воспользуешься мантией-невидимкой.
– Ещё одна загадка, – проворчал Рон. – Ладно. Уже поздно, и я так измотан работой по дому, что плохо соображаю. Давайте соберёмся и обсудим всё завтра.
Джинни оторвалась от стены и двинулась дальше по коридору. Её эти трое, конечно, звать не собирались.
Комментарий к Глава 3 – Джинни
1) Гарри Гудини – иллюзионист, прославившийся сложными трюками с побегами и освобождениями.
========== Глава 4 – Чёрная вдова ==========
В последнее время шляпный магазин приносил одни убытки. Число посетителей значительно уменьшилось, а закрыться, как со своими лавками в Косом переулке поступило большинство собственников, Сирене даже не приходило в голову.
При этом она не испытывала недостатка средств на существование. Содержимое её сейфа в Гринготтсе постоянно умножалось, благо остальные предприятия приносили хорошую прибыль. Продажи Летучего пороха в лавке, доставшейся Сирене в наследство от шестого мужа, били все рекорды. Один только заказ от Министерства мог обеспечить ей и её сыну безбедную жизнь на год вперёд. Выручка от продажи Летучего пороха была лишь одним из пунктов в статье её доходов. Немало прибыли приносил «Спинни Серпент», обязанный названием другому мужу Сирены. Спинни работал только с проверенными клиентами, желающими приобрести какую-нибудь редкость. После его смерти Сирена взяла бразды правления в свои руки. Как удачно, что Спинни не был обременён другими родственниками.
Покрутив в руках вуалетку, украшенную цветами и восковыми ягодами, Сирена размышляла о последнем поступлении – уникальных растениях Западной Амазонии.
Ядовитая тентакула – товар исключительный и контрабандный, цена на неё довольно высока на чёрном рынке. К потенциальным покупателям уже отправились совы с зачарованными от лишних глаз письмами. Слизнорт просил уведомить его в первую очередь и выслать несколько щупалец растения с эльфом-курьером. Старина профессор побоялся сунуться в Лютный переулок лично, хотя сегодня нигде не было безопасно.
Сирена отложила шляпку и вздохнула. Сколько бы она ни проводила времени в любимой мастерской, находящейся в двух шагах от Аптеки Малпеппера, ей не удавалось избавиться от клейма ведьмы, проворачивающей тёмные делишки с подозрительными личностями. Дурная слава прочно закрепилась за ней, приросла, как мох к стволу дерева.
«После смерти Леопольда», – мысленно добавила Сирена. Леопольд был её третьим мужем. Голубоглазый блондин с обложки «Ведьмополитена». Тот ещё любитель эльфийских вин. Как он мог выпить вместо вина желчь огнекраба, авроры так и не определили.
– Вам понравилась работа, мадам? – услужливо спросила Энн, поставив вазу с ярко-оранжевыми бутонами на чёрных стеблях.
– Фиолетовый сюда не подходит, – заметила Сирена, указав на вуалетку.
– Я немедленно исправлю.
– Не стоит, я сама. Поэкспериментирую с оттенками красного, – Сирена взмахнула волшебной палочкой и придала ягодам насыщенный винный цвет.
– Восхитительно, мадам!
Продавать шляпки, расточая улыбки клиентам, и орудовать иголкой Энн умела виртуозно, но в волшебстве ничего не смыслила.
Сквиб.
Это слово отдавалось в сердце болезненным спазмом.
– Невозможно осчастливить всех сквибов на этой земле, – увещевала её когда-то мать, миссис Фортескью. – Вся в отца. Он уже пристроил одного! Объявил о родстве со сквибом во всеуслышание! Позор!
Потомок Декстера Фортескью, одного из директоров Хогвартса, отец верил в теории заговора и так называемые «места силы», твердил, что невыразимцы прячут сведения о порталах между мирами в недрах Отдела тайн. Он не чурался общаться со сквибами и любил своего лишённого магических способностей брата, которому помог открыть кафе-мороженое в Косом переулке. У отца было маггловское хобби и жена, которая его совсем не любила.
Отцу повезло родиться в обеспеченной семье, ему не хватало деловой жилки. Чего не скажешь о его дочери.
Деньги сами плыли в её цепкие руки, хотя её сердце было навеки отдано шёлку, атласу и бахроме.
Сирена оставила вуалетку и подхватила широкополую шляпу, пощупала подкладку, погладила пальцами ленты. Швы были спрятаны идеально. В лучшие времена этот шедевр и пары минут не пробыл бы на манекене!
Дверь мастерской отворилась, впуская вечернюю прохладу. Ветер лизнул язычок колокольчика из розового стекла с привязанным к нему листком бумаги, украшенного иероглифом.
Внутрь лавки вошла приземистая женщина с одутловатым лицом и едва виднеющимися из-под капюшона седыми волосами. На носу волшебницы виднелась огромная бородавка-слива.
Сирена махнула помощнице, и та поспешила удалиться.
Посетительница убедилась, что других покупателей нет, и заметно расслабилась. Она сняла капюшон плаща и предстала в истинном виде. Это была высокая стройная женщина с голубыми глазами и длинными светлыми волосами.
Латунная табличка на двери по волшебству повернулась в сторону улицы надписью «Закрыто».
– Как же я рада тебя видеть, Си, – выдохнула Нарцисса Малфой, присаживаясь на прилетевший из ниши пуф. – Приглуши свет, пожалуйста.
– А уж как рада я, – нарочито весело отозвалась Сирена, выполнив её просьбу и взяв Нарциссу за руки. – Ты первая покупательница за сегодняшний день, я намерена всучить тебе самые дорогие новинки сезона! Погляди на это чудо! – она продемонстрировала шляпку, которой только что восторгалась.
– Весьма недурно, – сказала Нарцисса.
– Недурно? – передразнила Сирена. – Готова поспорить, к концу нашего разговора ты будешь от неё без ума. Ты не против, если я продолжу работу? Нет? Вот и хорошо, я всегда волнуюсь, если не нахожу, чем занять руки. Акцио, перчатки!
Из-под прилавка выпорхнул аккуратный свёрток, из которого Сирена извлекла защитные перчатки из кожи дракона, переливающиеся даже при приглушённом свете японского фонарика – ещё одной прихоти владелицы. Сирена надела их и придвинула вазу. Теперь пора приниматься за огненные лилии. Стебли отозвались шипением, соприкоснувшись с кожей, но прожечь несгораемый материал им было не по силам.
Некоторое время Нарцисса молча наблюдала за тем, как подруга осторожно вытягивала из вазы цветок за цветком, над каждым произносила заклинание, затем ловко пристраивала на поля шляпы. Зачарованные ножницы энергично отрезали лишнее, иногда бесшумно и легко, иногда, встретив на пути жёсткий стебель, усиленно пристукивая. Каждый раз при громком смыкании ручек Нарцисса вздрагивала.
Она всегда отличалась бледностью, но в последние месяцы миссис Малфой всё больше походила на привидение. Встречи с Сиреной около семи часов вечера являлись для неё единственной отдушиной, способом держать с внешним миром хоть какую-то связь.
В переулке рядом раздался шум, и Нарцисса подскочила как на иголках.
– Успокойся, это из аптеки. Малпеппер с самого утра вычищает там котлы.
– Главное, не авроры. Они к тебе не заходят?
– Авроры? Что им здесь делать? Мой товар им не по карману.
Сирена прекрасно понимала тревогу подруги и внутренне содрогалась, представляя, что бы делала сама, заявись к ней домой «Тот-Кого-Нельзя-Называть». В разговорах с Нарциссой она старательно поддерживала светские темы, находила слова утешения и заполняла неловкое молчание услышанной от сына шуткой, историями о своих многочисленных путешествиях… Но в этот раз работа увлекла её с головой.
Огненные лилии были прекрасны, однако неосторожное прикосновение к ним грозило сильнейшим ожогом и уродливыми волдырями.
Они перенесли Сирену в другой летний день, к скамейке возле лавки доктора Фойерверкуса, к красной двери… ярко-красной, будто раскалённой, готовой вспыхнуть в любой момент.
Изнутри помещения всегда тянуло дымком, из трубы на крыше вырывались искры, а сам доктор Фойерверкус походил на Санта Клауса и так же любил вручать детям подарки.
Регулуса невозможно было оторвать от витрины.
Родители Сирены давно знали семейство Блэков. Во всяком случае, она помнила Сириуса и Регулуса столько же, сколько саму себя.
Пока Регулус жадно поедал глазами чудо-хлопушки, громо-петарды и прочую пиротехнику, вызывающую у всех мальчишек неподдельный восторг, она рассматривала прилавки соседних магазинов.
Стоящий по соседству «Твилфитт и Таттинг» недаром слыл самым дорогим магическим бутиком в Британии. Манекены подмигивали Сирене и предлагали зайти внутрь, заманчиво демонстрируя товары для настоящих леди: белоснежные перчатки, атласные шарфики, меняющие цвет, и кружевные вуали. Уже тогда её сердце замирало при виде отреза переливающейся ткани.
