Текст книги "Мыс альбатросов (СИ)"
Автор книги: -Edelweiss-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 49 страниц)
Энди убрала руку, позволяя ему самому удобнее перехватить полотенце.
– Сколько я пробыл в отключке?
– Немного с прошлого раза. Пару часов, где-то так. Когда ты уезжал в Хогвартс, обещал мне не впутываться в неприятности.
– Да-а, да, – пробормотал Регулус, закатив глаза.
– Перестань! – Андромеда шлёпнула его по колену. – Больше почтения, мистер Блэк. Вы мне в сыновья годитесь.
Она протянула кружку с травяным отваром или чем-то похожим. В любом случае, пахло препротивно, но Андромеда будила Регулуса каждые полтора-два часа и заставляла глотать вонючую жидкость.
– Выпей кроветворный отвар. Я положила кубик сахара, должно стать терпимее.
Отхлебнув из кружки, Регулус в панике осмотрел помещение, ища тару, куда бы можно сплюнуть.
– Глотай, – безапелляционно произнесла Андромеда. – Я полночи варила это зелье, прояви уважение к моему труду.
Ничего не поделать – пришлось подчиниться. После первого же глотка по телу побежали горячие мурашки, а в голове немного прояснилось. Но вкус… Мерлин великий!
– Как сопли тролля…
– Полежи спокойно пару минут. Возможно головокружение. Зелью нужно время, чтобы подействовать. К вечеру вообще будешь как новенький.
– Ты лучшая, Энди. Ты знаешь?
Андромеда свела брови к переносице и напустила на себя возмущённый вид.
– Не подлизывайся, хитрый лис!
Он поднёс её руку к губам и поцеловал. Поддержка, присутствие родного человека было всем, в чём он нуждался, пусть никогда и не признается вслух. Такова их блэковская натура.
Наконец-то напряжённость кузины исчезла: это стало заметно по линии плеч, по разгладившимся морщинкам у краешков глаз. Но не все они пропали: некоторые в силу возраста проникли слишком глубоко. В этом наблюдении было что-то грустное.
– Это то, что я думаю?! Палочка из кабинета Поллукса Блэка! – Андромеда коснулась прикроватного столика. Две волшебные палочки лежали на нём, купаясь в солнечных лучах.
– Да, – подтвердил Регулус. – Белла тогда так торопилась, что сунула в шкатулку мою игрушечную палочку, а эта досталась мне.
– А вторая?
– Военный трофей.
– Слава Мерлину, Блэки ещё в состоянии постоять за себя! Я бы не рекомендовала тебе подниматься ближайшие сутки, но разве ты послушаешь? Тебе повезло, что ветка не раздробила ключицу, не раскрошилась сама, не занесла заразу… да и вообще тебе повезло, потому что, если бы не Гермиона, ты бы истёк кровью ещё в лесу! Она сработала как профессионал.
Регулус приподнялся на локтях и увидел в дверях саму Грейнджер. Она махнула рукой, поймав его взгляд.
– Спасибо, что позаботились обо мне, – искренне сказал он. – Вы обе.
Андромеда смягчилась.
– Думала, ты уж и не скажешь.
– Каким же сухарём ты меня считаешь!
– Сухарём? Как можно? Мы с тобой из одного теста.
– Не-ет, только не каламбуры! – Регулус надулся, прижав кружку к губам, забыв о вкусе её содержимого. – Это что, заразно? Надеюсь, чувство юмора Теда не передаётся по воздуху?
– Не переживай, только половым путём, – не дрогнув ни единым мускулом на лице, ответила Энди.
Регулус хлебнул и закашлялся, расплескав целебное зелье.
– Тергео! – скомандовала Андромеда, вызвав чистящее заклинание. – Я не предполагала, что в нашей семье можно так краснеть. Закрой, пожалуйста, рот. Мы не одни. Дать тебе ещё льда?
– Не… не… не надо, – просипел Блэк.
– На завтрак маковый рулет. Пальчики оближешь! Эта информация придаст тебе дополнительные силы. Сможешь попасть вилкой в тарелку?
Регулус вдруг почувствовал, как сильно проголодался.
– Дора спрашивала о тебе. Загляни к ней, Реджи, – сказала кузина, встав и оправив юбку. – Гермиона, проследишь, чтобы наш пятилетний мальчик допил отвар, хорошо?
– Эй, я здесь и всё слышу!
Гермиона, не дожидаясь приглашения, оттолкнулась от дверного косяка и заняла место на кровати, где только что сидела Андромеда. Гриффиндорская непосредственность.
– Рада, что тебе стало лучше!
– На самом деле это ужасно, – скорбно сказал Регулус, откинувшись на подушки.
– Ужасно?
Он слабо кивнул.
– Быть спасённым девчонкой.
– Ну знаешь, – возмутилась Грейнджер, – я не привыкла бросать друзей в беде!
– А мы друзья? – спросил Регулус и хитро улыбнулся, скосив на неё глаза.
– Конечно! – простодушно сказала она, подтолкнув его руку с кружкой. – Ты пей, пей. После всего пережитого можно сблизиться даже с соплохвостом! Я не могла оставить тебя на съедение болотному монстру! Или кому там поклоняются бродячие огоньки?
– Богги Глоту, – сморщившись от одного запаха отвара, вставил Регулус.
– Точно, – Гермиона с задумчивым видом посмотрела в окно. Он тут же воспользовался этим и отставил кружку подальше.
– В детстве все мы верим во что-то сверхъестественное, – продолжала девушка. – Думаю, каждый ребёнок немного волшебник. Даже маггл. Дети управляют ветром, говорят с животными, читают мысли.
– Пожалуй, я и сейчас это всё умею, – прошептал Блэк, подавшись к ней так, чтобы их глаза оказались на одном уровне. – Хочешь, прочитаю твои?
– Ух! – Гермиона нажала на кончик его носа и толкнула Регулуса назад. – Не горячитесь, мистер Блэк.
– Значит, ты считаешь меня горячим? – поддразнил он, потирая переносицу.
– Кипяток, – весело ответила Грейнджер и приложила к его лбу холодный компресс, о котором он забыл напрочь. – Охлади-ка свой пыл.
Регулус в ответ ухмыльнулся.
– Я смотрю, – критически оглядев его, сказала Грейнджер, – тебе не так уж плохо.
– Неправда, – ответил он, сменив положение. – Я страдаю.
– Тогда прекращай оттягивать неизбежное. Выпей уже это зелье!
– Ты его пробовала? Невозможная гадость! Неужели нет других, более гуманных способов лечения? – Регулус сопроводил слова взглядом, способным растрогать даже каменную статую, но не Гермиону Грейнджер.
– Нет, – она вновь сунула «сопли тролля» ему под нос. – Пей!
Убедившись, что пронять её невозможно, Регулус обиделся по-настоящему и скрестил руки на груди.
Гермиона засопела. Именно с таким выражением она обычно с ним пререкалась.
– Кто сказал, что целебное зелье должно быть вкусным? Ладно, – вздохнув, сдалась Гермиона. – Я уменьшу твои мучения ровно на один глоток. Потом всё равно придёт твоя очередь.
Она отпила из кружки и проглотила отвар. Даже не дрогнула.
Регулус недовольно принял от неё безапелляционно протянутую кружку и залпом осушил содержимое.
– Умница, – похвалила Гермиона. – Вкус отвратительный, согласна. Даже голова закружилась.
– Энди предупреждала, что так и должно быть, – Регулус отодвинулся так, чтобы освободить место на половине кровати, и пожертвовал одну из подушек. – Садись. Через пару минут пройдёт.
Она сбросила туфли и села рядом, забравшись на кровать с ногами. Регулус, не удержавшись, дёрнул Гермиону за прядь волос.
– Когда мой кот вытворял такое лапой, то получал нагоняй и оставался без рыбных крекеров.
– Несчастное создание. Как Усы с тобой уживался?
– Живоглот. Его зовут Живоглот, – проворчала Гермиона, поворачиваясь к Блэку. Он же, наоборот, устремил взгляд в потолок.
– Всегда хотел иметь кота.
– Так что мешало?
– Мадам Вальбурга не жаловала кошек, собак и людей в равной мере, потому что все они нуждаются в ласке и заботе. У меня была почтовая сипуха. По ночам она смеялась так, что отец было решил, что у нас завёлся полтергейст.
– А у моего папы аллергия на кошачью шерсть, – призналась Гермиона. – Он чуть не упал в обморок, когда впервые увидел Живоглота, а потом я, скажем так, немного поколдовала… Я старалась оградить родных от магии, даже собственной. Однажды папа двигал диван, под который закатился его счастливый пенс, и надорвал спину. Лечение заняло бы у него месяц, но летейская сыворотка в утренней чашке кофе сократила этот срок до трёх суток. А когда мама поправилась и записалась в спортзал на другом конце города, эликсир доктора Пингуиса всё исправил за четыре приёма. Мама гордилась собой, полагая, что сбросила вес благодаря тренировкам и супу из сельдерея. Зачем мне её расстраивать?
– Где они сейчас? – тихо спросил Регулус, стащив со лба полотенце с подтаявшим льдом.
– Далеко. Так далеко, как только возможно. Я спрятала их на другом материке под другими именами, предварительно стерев им память. Они не помнят, что когда-то у них была дочь. Об этом знают только Гарри, Рон, Ремус и Кингсли, а теперь вот и ты.
– Боишься, что родители не смогут тебя вспомнить, когда придёт время? – Регулус повернулся.
– Ещё больше я боюсь, что они не простят меня за мой поступок.
– Иногда мне кажется, что забвение лучше, – заметил Регулус, приподнявшись так, чтобы быть с ней вровень. Дыхание Гермионы ровно звучало в тишине спальни. Ощущение тепла девичьего тела было безумно приятным, даже если Грейнджер просто сидела рядом. – Особенно, если позади столько ошибок.
Гермиона тяжело вздохнула, а потом нерешительно потянулась и взяла его за руку, затем аккуратно закатала рукав мужской рубашки.
– Что ты делаешь? – шёпотом спросил Регулус.
Её пальцы коснулись кожи на предплечье и робко обвели контур Метки.
– Болит?
– Нет, сейчас нет.
– Это и есть ошибка?
– Да, главная из них, – выдохнул Блэк, следя за её действиями, за тем, как Гермиона изучала проклятый рисунок на коже. Как ей не противно? Впрочем, она не касалась самого символа, и всё же… Чистый человек не должен притрагиваться к этой грязи. Регулус осторожно высвободил руку, немного жалея, что остался без прикосновений. Грейнджер не возражала. Иногда она понимала его как нельзя лучше.
При движении цепочка с медальоном съехала по его груди вправо, задев воротник, и Гермиона обратила внимание на открывшуюся родинку на ключице Регулуса.
– А ведь у меня почти такая же.
Должно быть, недоумение отпечаталось на его лице, когда Регулус несколько раз моргнул, потому что Гермиона улыбнулась.
– Родинка. Вот здесь, – она осторожно дотронулась до него, повторив линию ворота рубашки.
Он пожал плечами.
– Кто знает, вдруг это неспроста, и ты моя вновь обретённая сестра, украденная из дома в младенчестве?
Гермиона хмыкнула, однако подыграла.
– Это была бы трагедия.
– Ещё какая, – поддержал Блэк, закивав. – Страшная тайна семьи Блэк раскрыта, – продолжал дурачиться Регулус в напыщенном южном стиле. – Конец всему!
– Теперь я вижу, что наши родимые пятна не так уж и похожи.
– Нет, поздно. Старый домовик-китаец, продавец секретов…
– Домовик-китаец?
– Не перебивай! Так вот, Кри Чер Ин предъявил неопровержимые доказательства: фамильную чашку, которая треснула пополам в день твоего похищения из асьенды.
– Это разобьёт сердце моей дуэньи! Она так надеялась на наш брак.
Глаза Регулуса сверкнули.
– Только дуэньи? Вы бессердечное создание, сеньорита. За это вы не наложите ваши очаровательные ручки на состояние моего благороднейшего и древнейшего семейства. Ни одного сентаво!
– А вот тут вы ошибаетесь, дон Дель… Негро, – запнувшись на мгновение, сказала Грейнджер и подалась к нему, сокращая и без того небольшое расстояние между ними. – Я же ваша обретённая сестра. Часть состояния моя по праву, – и она разразилась смехом, откинувшись на подушку. Искренним заразительным смехом, который захватил и его за какую-то долю секунды.
– Как грубо, – наконец проговорил Регулус. Иметь такую сестру – Мерлин упаси! – Слезай, охотница за деньгами! Я предлагал только две минуты аренды кровати, ты злоупотребляешь моей мягкостью.
– Да-а, да, мягкостью и теплом! – опустив ноги на пол, протянула Гермиона. – Кто-то недавно хвастался, какой он горячий парень.
Она подняла руку к затылку, тщательно приглаживая волосы, что, в общем-то, было пустым занятием.
– Это не причина эксплуатировать меня в качестве грелки.
– Да ладно! Я думала, тебе понравилась моя компания, – Гермиона вдруг потупила взор и стала выглядеть ещё очаровательнее. – И я рада, что мы вот так поболтали.
Регулус насупился, взбивая одеяло.
– Кажется, в благородном семействе грядёт пополнение, – сказал он, откашлявшись.
– Ага, – произнесла Гермиона, улыбаясь ещё шире. – Дора уже обставляет детскую.
– Так рано?
– Почему нет? Было бы желание. Знаешь, она вся светится. Я так давно не видела её такой воодушевлённой!
Звёздочки розовато-жёлтого света испещряли комнату и играли в волосах Гермионы золотыми бликами. Слушая её, глядя на неё – само воплощение осени в земной девушке, Регулус почувствовал, как его затапливает нежность. Кажется, солнце никогда не светило так ярко, а день никогда не обещал быть таким хорошим.
– Ремус хочет попросить Гарри стать крёстным малыша, – продолжала Гермиона. – Здорово, правда? Ему бы это понравилось.
Она говорила легко и непринуждённо, но в словах и жестах скрывался оттенок грусти. Даже его Регулус находил неотразимым.
В лучах рассветного солнца Грейнджер выглядела нереальной, сотканной из света и тени, неестественно, неправдоподобно красивой. Он не мог насмотреться. Эта мысль, вероятно, должна была напугать его, но Регулус принял её на удивление спокойно и искренне произнёс:
– Ты красивая, Гермиона.
Она тотчас осеклась. Карие глаза округлились, будто он только что признался в лютом злодействе. Или у него выросла вторая голова, а потом сразу третья, как у рунеспура.
– Что ты сейчас сказал?
– Считай это комплиментом. Разве друзья не делают друг другу приятное?
– Да. Наверное, – промямлила Гермиона, подтянув к подбородку горловину свитера. – Ты знаешь… Я тут вдруг вспомнила, что мне надо… – Грейнджер беспомощно покосилась на дверь, – надо… вобщеммненадотуда!
Гермиона развернулась и вихрем вырвалась из комнаты, как и положено урагану, оставив Регулуса в смятённых чувствах осознавать случившееся бедствие. Он подождал несколько минут, с мрачным видом уставившись на хлопнувшую дверь. Вернётся? Нет, не вернётся. Не бежать же за ней, чтобы извиниться за… А за что, собственно? За комплимент? То есть всё остальное её не смущало? Она не воспринимала его всерьёз, поддерживая шуточки, но стоило на миг оставить комфортное притворство, как Гермиона улетучилась со скоростью снитча. Пока он вёл себя, как Сириус, она была рядом.
Шумно вздохнув, Регулус тоже поднялся. Трудно предположить, чтобы такой пустяк вывел Грейнджер из равновесия. Размышляя об этом, Блэк отправился в ванную.
Понять женщину – титанический труд, и Регулус был к нему не готов. Все представительницы прекрасного пола, которых он достаточно хорошо знал, чего-то от него хотели.
Мать – вырастить идеального породистого щенка и утереть нос непонятно кому. Вряд ли она сама до конца это осознавала. Белла жаждала угодить Тёмному Лорду. Тот хвалил её перед всеми, когда Беллатриса привела к нему в шайку кузена. «Реджи подаёт надежды!» – щебетала она, а Регулус, эдакий гад, отплатил ей чёрной неблагодарностью, пусть Белла пока и не знает. Сирена хотела подобраться через него к Сириусу. Однажды Регулус проследил за ней до паба Розмерты. «Я люблю тебя», – лепетала она, но его старший брат не нуждался в романтических излияниях Фортескью. Та же Нарцисса, если на то пошло, пользовалась конспектами Регулуса по трансфигурации, в которой ничего не соображала.
Разумеется, Грейнджер переплюнула их всех с безумной затеей выкрасть меч Годрика Гриффиндора.
Дело за Андромедой… Первое мелкое поручение та уже дала – нужно навестить Нимфадору. Что ж, он не возражал.
– Ну и как давно ты там прячешься? – поинтересовался он, вернувшись в комнату. – Выходи, Кричер. Я не могу переодеваться, когда гибискус таращит на меня глаза.
Листья цветка закряхтели, заохали и наконец пошевелились. Из-за веток появилась ушастая голова домовика.
– Давай, давай!
– Кричер неусыпно следил за состоянием хозяина, – отрапортовал эльф, не торопясь приближаться. – Кричер оберегает хозяина от дурного влияния.
– Вот как, – задумчиво протянул Блэк, выбирая свежую рубашку, благо Андромеда позаботилась об этом, наполнив шкаф мужской одеждой. Прежняя осталась в Хогвартсе, и, кто знает, сколько раз Кэрроу перелопатили её в поисках неизвестно чего? – Кто же, по-твоему, его оказывает?
Домовик захлебнулся воздухом, торопясь с ответом:
– Как это кто? Как это кто?! Эта гря… гря…
– Хватит крякать, Кричер.
– Подруга мистера Гарри! – выпалил эльф. – Она неподходящая компания для хозяина. Если бы госпожа узнала…
– Но она не узнает. Она мертва, – отрезал Регулус, закончив застёгивать пуговицы. – Я не хочу говорить об этом.
Рубашка оказалась немного велика, рукава болтались, придётся закатать их до локтей. Фасон не классический. На всякий случай Регулус проверил остальную одежду и, к собственному неудовольствию, обнаружил в шкафу несколько пар джинсов – и всего одни брюки, помимо тех, что уже были на нём.
– Неужели волшебники носят такое? – он пощупал джинсовую ткань и тут же забраковал, отдав предпочтение более привычным вещам. – Безвкусица для мальчиков с фермы. Похоже на холщевину. Иногда я ощущаю себя таким же старым ворчуном, как ты, Кричер. Такое чувство, что я тоже родился в коробке и там же провёл восемнадцать лет своей жизни. Мы оба слишком много пропустили, а современный мир такой большой и постоянно меняется.
Домовик проигнорировал недовольство Регулуса по поводу гардероба и даже не помог ему с вешалками, когда те посыпались под весом наброшенной на них отвергнутой одежды.
– Пусть Кричер не современный, отсталый. Пусть! Может, хозяин и велел помалкивать, но думать по-другому не приказывал. Кричер давно наблюдает, он всё видит, и увиденное ему не нравится. Так быть не должно! Он видит, как хозяин смотрит на эту… которую-нельзя-называть! А она кто? Она его мизинца не стоит, не то чтобы перед ней распыляться!
Регулус развернулся к Кричеру с ботинком в руке.
– Это что – прямое неповиновение?
– Хозяин Сириус никогда не затыкал Кричеру рот. Он спрашивал: «Что ты там бормочешь, кочерыжка?», но выслушивал!
– Вот как?
Предостерегающий взгляд, казалось, возымел действие, но потом эльф насупился, скрестил ручонки на груди и, не разжимая губ, как чревовещатель, процедил:
– А всё ж ёршик с салфеткой на стол не положишь.
– Надеюсь, таким образом ты вспомнил о своих прямых обязанностях? – холодно осведомился Регулус.
– Кричер уже накрыл к завтраку, пока миссис Андромеда хлопотала наверху.
– Везде успел, проныра? Тогда уберись в ванных комнатах и примени свои богатые познания по назначению. Тоже мне, знаток ёршиков.
– Если бы госпожа…
– Но её здесь нет! – рявкнул Блэк. – Брысь!
Оскорблённо заклокотав и сгорбившись, домовик аппарировал от греха подальше.
Регулус рвал и метал. Обвинять его в том, что он слишком много внимания уделяет Грейнджер, было просто… просто бессовестно! Она спасла ему жизнь. Другой домовик бы радовался за чудом уцелевшего хозяина, но Кричер… Мнение давно почившей хозяйки заботило его куда больше. Что бы она сказала? «Это недопустимое поведение для Блэка», то есть то же, что и всегда.
Регулус захлопнул дверцу шкафа.
Не так уж он и распылялся! Всего лишь Грейнджер, девчонка, влюблённая в Уизли. Дело даже не в статусе её крови. Она ему безразлична, а что до солнца в её волосах, блеске глаз и остальном – это происки воображения. Как там она сказала? Следствие сильного удара головой.
Сегодня она сбежала от него как от дементора.
Женщины…
Регулус разбирался с рукавами, когда увидел волшебную палочку Забини. Первый порыв сломать её был отвергнут: детище Олливандера не заслуживало вандализма.
– Твой сын – беспринципный гадёныш, Си, – выплюнул Регулус и убрал волшебную палочку Блейза в стол.
Возле окна раздался шорох. Если это Кричер явился донимать очередными глупостями, Блэк собирался его прибить. Он обернулся, удивившись, что в комнате больше никого не оказалось. Только на подоконнике темнел мокрый песок в форме птичьего следа. Слишком крупного для чайки, но рассмотреть его Регулус не успел. Песок унёс ветер.
*
Нимфадора нашлась в детской. Она перекладывала детские вещи из одной стопки в другую, напевая что-то о друзьях, остающихся друзьями до самого конца. (1) По всем поверхностям были разбросаны мягкие игрушки, одеяла, подушки…
Здесь пронёсся торнадо по имени Нимфадора. Недаром магглы частенько давали катастрофическим природным явлениям женские имена.
Когда Блэк подошёл ближе, Дора поднялась ему навстречу, опрокинув пуфик.
– Посмотри, – Тонкс указала на кроватку в виде миниатюрного клипера. – Я нашла её на чердаке. Интересно, кому она принадлежала раньше?
– Не знаю, но она отлично подойдёт будущему наследнику.
– Может, у меня будет девочка.
– Если ребёнок унаследует твой дар метаморфа, то какая разница?
Тонкс медленно развернулась к нему. Он мог бы поклясться, что её зрачки сузились по-кошачьи.
– Полегче, молодой человек, мой муж может покусать вас за такие шуточки!
Регулус примирительно выставил руки, но всё-таки получил чувствительный тычок локтем под рёбра.
– Папа сказал, что родится мальчик. Он никогда не ошибается.
Регулус качнул кроватку.
– Первую игрушечную палочку по традиции покупают родители… Подарю маленькому Люпину детскую саблю, и мы будем играть в «сокровища Дэви Джонса». (2) Я даже знаю, где можно взять попугая. Что скажешь?
Регулус улыбнулся, оглянувшись на Нимфадору. Она вдруг погрустнела.
– Что такое?
– Ремус не признаётся, но я-то вижу: он боится, что ребёнок окажется ненормальным из-за «пушистой проблемы».
– Пушистой проблемы?!
– Сириус придумал это название для ликантропии ещё в школе, – Дора пожала плечами. – Как и прозвища Мародёров.
– Вполне в его духе, – задумчиво прогудел Регулус, почувствовав укол в сердце. Тонкс знала о его брате больше, чем он сам.
– Прости, я даже не поинтересовалась, как ты. Поправился? Всё в порядке?
– Лучше всех.
– Знаешь, а ведь это того стоило! – бодро сказала Тонкс с присущей ей непоследовательностью. – Я с гордостью могу заявить, что операция по завоеванию Ремуса Люпина перешла в новую фазу и принесла плоды! Более нежного, любящего и трогательного мужа…
– О Мерлин, ты же не собираешься заливать мне мёд в уши, Нимфадора?
– Не называй меня Нимфадорой, – отчеканила она. – Посмотрю я на тебя в день твоей свадьбы. Кто-то будет рыдать в три ручья.
– Я слишком юн для брачных уз.
– Ха! Юн! Формально ты всего на год младше Ремуса.
Регулус усмехнулся, следя за её вознёй с кроваткой, ещё не осознав до конца значение услышанного.
– Постой. Что ты сказала?
– Я всегда знала, кто ты, – созналась Тонкс, не став отпираться. – С самого начала.
– Люпин доложил!
– Мерлин, нет! Никто не умеет хранить секреты лучше Ремуса.
– Значит, ты признала меня на колдоснимках в гостиной.
– Они тут не при чём, – проговорила Дора. – Вернее, не эти снимки. Ты ведь в курсе, что Сириус разрешил Дамблдору открыть на Гриммо штаб-квартиру Ордена?
Блэк поморщился.
– При чём тут это?
– Дом был в плачевном состоянии, но общими усилиями мы привели его в порядок – то, что напоминало порядок хотя бы отдалённо. Был вечер, мы все сгрудились на кухне. Очередное собрание, Грюм читал нотации Динглу за провальную маскировку. Дедалус был новичком, он ещё не знал обо мне, – Тонкс провела рукой в воздухе, очерчивая собственную фигуру, – о моих способностях. Я подумала, почему бы не подшутить над ним? Да и вообще разрядить обстановку, поднять всем настроение. В одной из комнат я нашла колдографию, на ней был Сириус со смешным ведёрком-тыквой в руках. В такие складывают конфеты на Хэллоуин, – голос Доры дрогнул. – Я превратилась в этого мальчишку и вышла к ребятам. Классный розыгрыш, правда? – она запнулась, не решаясь продолжать.
Правильно разгадав причину её молчания, Регулус напряжённо спросил:
– Что… что потом?
– Сириус не улыбнулся. Казалось, он онемел, а я… я, как дурная коза, не могла угомониться, заорала: «Узнаёте?». Сириус встал и двинулся на меня с дикими глазами, как будто хотел ударить, – она подняла голову, и Регулус увидел слёзы.
Тонкс вытерла их, но тут же натекли новые.
– Это был ты. Тот мальчик на снимке. Не Сириус.
Верно. Сириус в тот день нарядился в привидение, наложил на ботинки заклинание левитации и парил в них над полом, завывая в облитой томатным соком простыне. Тётя Друэлла схватилась за сердце, встретив его на лестнице.
– Это прадедушка Кассиус, – пролепетала она, когда отец и дядя Альфард прибежали на крик. – Глаза точь-в-точь как у него.
Глаз Сириуса под простынёй видно не было, но через прорези слышалось его счастливое сопение.
Регулусу было семь. Он стоял на нижних ступеньках и дулся на брата, мигом ставшего центром внимания.
– Что за балаган? Это недопустимо, Сириус! – произнесла Вальбурга, взмахом палочки уничтожив его наряд. – Немедленно возвращайся к столу. Нет, сначала вымой руки от этой краски или что там у тебя!
Когда она отвернулась, Сириус с ухмылкой облизал пальцы.
Отец заверил его, что более натурального призрака ему встречать не доводилось, а, заметив Регулуса, спрятавшего от матери ведёрко для сладостей, восхищённо сказал:
– Что у тебя за спиной, Реджи? Неужели тыква самого Джека-Фонарщика? Пойдём, насыплем конфет ему в голову!..
Но Тонкс, конечно, знать этого не могла. Регулус понимал, что должен успокоить её, но не мог заставить себя произнести ни слова. Он молча протянул ей носовой платок.
– Да ты не шибко шифровался, – гнусаво произнесла Тонкс, громко высморкавшись. – Вот объясни мне, откуда у моего дорогого родственничка из Америки взялась на предплечье Чёрная Метка?
Регулус покраснел, мысленно отвесив себе подзатыльник. И тут недосмотрел! Он спрятал лицо в ладонях и сдавленно пробормотал сквозь пальцы:
– Ты заставила меня исполнить гимн Ильверморни!
Тут уж Тонкс рассмеялась в голос. Это казалось ненормальным – переходить от горьких слёз к веселью.
– Чтобы тебя утешить, могу сказать, ты был на высоте! В таком исполнении слышать Kansas мне не доводилось.
– Сколько лет этой песне? Я думал, её уже никто не помнит!
– Это рок, мальчик, – авторитетно ответила Тонкс, её пальцы упёрлись ему в грудь и несильно пихнули. – А рок вечен!
– Я идиот.
– Не будь так строг к себе.
– Всё равно. Конспиратор из меня неважнецкий.
– Это уж точно, – сказала Дора и снова посерьёзнела. Её голос стал твёрже: – Мой малыш – всё для меня. Каким бы он ни родился! Если со мной что-то случится, ты позаботишься о нём? – она взволнованно посмотрела на Регулуса. – Ремус… он такой далёкий от жизни. Он романтик без кната в кармане, и я люблю его таким! Очень люблю! Вот только для ребёнка одной любви мало. Папа точно такой же, но мама… Она другой масти. Она Блэк, и ты тоже. Вы горы свернёте, если те встанут у вас на пути. Даже смерть вам не указ. Ты сделаешь это, Регулус? Присмотришь за ним? Обещаешь?
Перед ним была обыкновенная женщина, тревожившаяся за своё дитя, мать с тяжёлым грузом неуверенности в завтрашнем дне.
«О, давай же! – сказал он себе. – Убеди её, что беспокоиться не о чем, и всё будет хорошо. Так положено говорить, когда дела плохи».
Реальность твердила обратное. За стенами «Гнезда альбатросов» не было безопасно.
– Не тревожься об этом, – сказал Регулус. – Я обещаю.
Нимфадора с благодарностью сжала его плечо и растроганно всхлипнула.
– Чёртовы гормоны. Они превращают меня в Плаксу Миртл.
– Где будущий счастливый отец? Ушёл в «Дозор» читать письма на имя Поттера?
– Ремус? – Тонкс сердито поджала губы, как будто и не пела оду своему дражайшему супругу каких-то пять минут назад. – Понятия не имею. Я с ним не разговариваю. Он предложил мне уехать из Англии. Как будто я могу бросить всё! Идёт война, каждая палочка на счету! Грюм бы меня понял…
– Он мёртв. Ему уже всё равно.
– Он жив! – вспылила Дора. – Максимум потерял руку или вторую ногу. Он жив.
Продолжать разговор не имело смысла. По-хорошему, Люпин был прав, и Регулус собирался предложить ему помощь. В одиночку «блохастому» с Тонкс не совладать, а увезти её надо. Её, Энди, Теда и ещё половину жителей магической Британии, до которых пока не добрались охотники за головами и дементоры.
Регулус оставил Нимфадору в детской и вышел из дома. Море ревело внизу и лизало побережье. Вечно голодное. В преддверии холодов оно приобрело загадочный синий цвет, который не поддавался определению.
Какие-то пять минут ходьбы, и Блэк стоял у кромки воды, пуская «блинчики» в воду. Выброшенные на берег водоросли полоскались у его ног. Среди саргассума перекатывалась одинокая устричная раковина.
– Как там Хогвартс?
Регулус размахнулся и запустил гальку в море, прежде чем ответить подошедшему Люпину.
– Стоял, когда мы улетали. Студенты учатся, уроки идут. Алекто рассказывает о магглах, ведущих свой род от шампиньонов, а Амикус учит ломать суставы в бою. Неплохо, кстати, учит, троих ребят при мне увели в Больничное крыло.
– Понятно, – мрачно сказал Ремус, повертев обручальное кольцо на пальце. – Прошлой ночью погибла Аббот. Пожиратели смерти совершили налёт на её дом в Годриковой Впадине. Она дала им отпор, но удушающие чары Селвина не поборола. Мы прибыли слишком поздно.
Да, не такой обмен новостями ждал Регулус.
– Тогда ты и предложил Доре уехать.
Люпин подобрал камень с берега, но так и не бросил – подержал несколько секунд и выпустил из пальцев, позволив голышу плюхнуться в песок.
– Предложил, но она взъелась почище мантикоры.
– Значит, предложи ещё раз. И снова, если понадобится. И снова. Увези жену из страны. Она – лучшее, что есть в твоей жизни!
– Мне ли это не знать…
Регулус развернулся к Люпину.
– Где ты был?
– У близнецов Уизли, – удивлённый резкостью Блэка, ответил Ремус. – Как и вчера.
– Твоя семья здесь, – сказал Регулус. – Ты думаешь, если будешь проводить время с фениксовцами, то всё решится само собой?
– Ты не понимаешь. Я сделал свою жену изгоем для общества. О чём я думал, женившись на ней? Я жалею об этом, – забормотал Люпин, – а теперь она ждёт ребёнка. Нимфадора надеется на лучшее, но…
– Ты боишься, это я могу понять, – перебил его Регулус. – Но жалеешь? О чём ты говоришь? Она любит тебя. Не знаю, за что, но любит! Только попробуй оставить её, Люпин. Только попробуй, и тогда, клянусь, я тебя найду и всю душу вытрясу!
Ремус умолк с совершенно растерянным видом. Несколько минут он будто переваривал услышанное, потом как бы между прочим осведомился:
– Сам-то как, в порядке?
«Сговорились они, что ли?»
– Все меня спрашивают, и до сих пор я отвечал «да», сейчас уже сомневаюсь.
С лицом обычно угрюмого Люпина произошла удивительная метаморфоза: он улыбнулся. Регулус подозрительно прищурился. Ничего: жабы с небес не посыпались, и земля не разверзлась по экватору. Хотя кто знает, экватор далеко…
Солнце медленно путешествовало по небу. Из печной трубы «Гнезда» валил слабый дымок.
Грейнджер показалась в окне второго этажа. Регулус помахал ей, но девушка сию секунду задёрнула штору. Люпина это явно позабавило. Его бессовестное фырканье настигло Блэка раньше, чем он сообразил, что произошло – Гермиона его умышленно проигнорировала.
