Текст книги "Мыс альбатросов (СИ)"
Автор книги: -Edelweiss-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 49 страниц)
Кричер встретил Гермиону и Регулуса в прихожей, на духу отрапортовав о своей вылазке в Мунго.
Тед Тонкс пропал, и никто из персонала не видел того, кто его забрал. Все были заняты пациентами либо убирали вестибюль, приводили в порядок своды.
Гермиона корила себя за то, что разболтала о крестражах. Теперь Волдеморт возьмётся за них, перепрячет, перетасует, и попробуй отыщи их. Надо было полагаться на себя, только на себя! А теперь-то уж что…
Хлопнула дверь, в прихожую выскочила Андромеда и кинулась к Регулусу, словно хотела спрятаться в его объятиях. Она с беззвучным плачем уронила голову ему на грудь. Он обнял её крепко-крепко, поцеловал в макушку, а затем прижался щекой к её волосам.
– Слава Мерлину! Я боялась, что тебя тоже потеряю, – пробормотала она ему в плечо.
– Никогда, – глухо ответил Регулус. – Этого никогда не случится.
Гермиона ощутила себя лишней.
Впервые в её присутствии миссис Тонкс дала волю чувствам. Она и раньше с нежностью говорила о будущем внуке, гладила супруга по плечу, пока тот рассеянно просматривал газеты, подыгрывала Доре, но все её улыбки словно не доходили до глаз. Гермиону смущала точная выверенность жестов миссис Тонкс. Казалось, если Андромеда улыбнётся чуть шире или рассмеётся чуть громче, явится приставленная к ней матрона и отругает за несдержанность.
Она была исключительно красива, почти как Нарцисса Малфой, а мать Драко обладала практически совершенными чертами лица. Однако и их легко было испортить. Чего стоило выражение на лице миссис Малфой, отразившееся при встрече с Гарри. Носик сморщился, как у мопса, губы изломила нелицеприятная улыбочка…
Андромеда эмоции прятала, тщательно скрывала. Она носила минимум косметики, а из украшений – лишь обручальное кольцо на безымянном пальце, и вообще отличалась от младшей сестры как день от ночи.
Однажды бабушка рассказала Гермионе сказку о королеве в далёкой-далёкой стране, которая прятала своё лицо под фарфоровыми масками. У неё была сотня масок на любой случай: для радости, грусти, гнева и даже для того, чтобы предаваться меланхолии… Но, когда её дочь умерла, ни одна маска не смогла выразить всего горя, что испытала королева. От её крика фарфор треснул и осыпался, и подданные увидели настоящие слёзы своей правительницы.
Дора с пустыми, бессмысленными глазами показалась из гостиной.
– Кто? – требовательно спросил Регулус, едва взглянув на неё.
– Гестия, – шёпотом сказала Нимфадора.
– Гестия? – глухо переспросила Гермиона. – Гестия Джонс?
– Да, Рудольфус Лестрейндж сразил её Авадой.
У Грейнджер задрожали руки, но вовсе не из-за использования магических сил, хотя выложилась она по максимуму. Удивительно, как легко было двигаться во время боя, крутиться, уворачиваться, сражаться, и как сложно пошевелить даже пальцем сейчас.
Гермиона оставила Регулуса с Тонксами и побрела наверх. Она еле-еле добралась до комнаты, которую уже несколько недель называла «своей». Солнечный свет, заливавший её медовым цветом, застал врасплох. Серость Литтл-Хэнглтона буквально впиталась в одежду, руки, кожу, глаза Гермионы, а здесь, в «Гнезде», ярко светило солнце, создавая разительный контраст с проклятой деревушкой. С тем, что творилось на душе. Гермиона яростно содрала с себя мантию, но смрад Литтл-Хэнглтона никуда не делся. Как будто темнота и паника впитались в её нутро и теперь расползались по комнате холодными мерзкими щупальцами. Им было тесно в ней, они рвались на волю.
Гермиона подошла к столу, где были бережно сложены все её записи и наработки, и раскрыла арифмантические таблицы. Цифры, формулы, уравнения… наиболее удачные комбинации, расчёт благоприятного дня для вылазки… Чушь! Что могла дать ей сухая статистика? Ей вспомнились занятия профессора Вектор и задачки, которые Гермиона щёлкала как орешки.
Успешность любого предприятия повышается при использовании Феликс Фелицис, но, стоит сделать глоток, и где-то в мире появится точка выброса негативной энергии, потому что в самой магии должен сохраняться баланс. Бред!
Тогда почему Волдеморту всё удавалось? Почему он торжествовал? Почему Джонс погибла, а мерзавец Лестрейндж был жив и здоров? Где баланс? Где?!
Грейнджер выдрала листок из тетради и остервенело смяла его в ладони. Боже, да ещё умудрилась порезаться о страницу. В носу вдруг защипало, а к горлу подкатил ком. Гермиона осела на пол и уткнулась лицом в колени. Ресницы неожиданно намокли. Слезами тут не поможешь, но плакало сердце.
Половицы скрипнули. Регулус сел рядом с ней. Гермиона тут же приникла к нему. Он не отверг, наоборот, прижал к себе сильнее. Она поднесла кулак к лицу, чтобы утереть слёзы, и уставилась на собственную руку, всё ещё стискивающую страницу. Формулы на бумаге расплылись, перепачкав пальцы и внутреннюю сторону ладони. Ничего не разобрать.
Рыдания подступили с новой силой.
Блэк осторожно выудил смятый лист из её руки.
– Это не стоит твоих слёз, Гермиона.
А что стоит?
Закусив губу, она исподволь посмотрела на Регулуса заплаканными глазами.
– Мне страшно, – слова сорвались с языка помимо её воли, и она тут же пожалела. Лишь бы удержаться от истерики. Лишь бы Блэк не начал её утешать, это сделает всё только хуже, но Регулус, слава богу, промолчал.
– Где твоя заляпанная грязью мантия? – спросила Гермиона, немного придя в себя. Она не знала, сколько времени просидела в тишине рядом с ним.
– Кричер сдувает с неё пылинки, а что?
– В ней ты выглядел героически.
Регулус безразлично пожал плечами, а его голос стал каким-то усталым.
– О… Тогда хорошо, что я от неё избавился: в чём-в чём, а в героизме Блэков никогда не подозревали.
Гермиона шмыгнула носом.
– Да уж, ляпнула, не подумав.
Внезапно он обхватил её лицо ладонями, заставив поднять глаза.
– Сегодня ты была героиней. Ты спасла ту женщину – магглу с ребёнком. Ты, а не я.
Гермиона отрицательно покачала головой. Какая из неё героиня? Ей было страшно. Хотелось бросить всё и убежать, но она не могла, пока к ней жался мальчик. Такой же напуганный, как она. Беззащитный, в отличие от неё. Его слабость придала ей силы.
– Я бы не продержалась, не появись ты вовремя. Моих знаний хватило только на щит и пару-тройку Конфундусов.
Регулус резко встал, лишив её убаюкивающего тепла, и грубо сказал:
– Поднимайся!
– Зачем? Что ты задумал?
– Давай, давай! Шевелись, Грейнджер! Хочу убедиться лично в том, что ты абсолютно бездарная волшебница.
– Ну, такого я не говорила, – слабо возмутилась Гермиона, с недовольством наблюдая за тем, как Блэк уменьшает мебель в её комнате, превращая уютную спальню в… комнату для тренировок?! – Я не буду с тобой драться.
– Вот как? – Блэк подхватил с её стола книгу сказок и бросил ей в руки. – Люпин прав. Тебе надо сидеть в «Гнезде», продолжать перевод детской книжки в поисках подсказок от бывшего директора. На большее ты не способна.
Гермиона онемела от возмущения. Если ему взбрело в голову проэкзаменовать её, то она ему покажет.
– Дуэль?
– Я не сомневаюсь, что ты вычитала много непонятных тебе самой заклинаний. Важнее, какие из них ты сможешь применить. Уверен, меньше меня, но хочу оценить, насколько всё плохо.
Гермионе было трудно признать, но в его словах было зерно истины. Она понятия не имела, что за чары применил Регулус в бою с Ноттом, даже название этой странной смеси невидимого хлыста и воспламеняющего заклятья. Его Империус в Министерстве магии также сработал выше всяких похвал. Блэки славились тёмномагическим прошлым, и ей никогда не победить Регулуса в игре на его поле. Её конёк – оригинальность, комбинирование боевых заклинаний с самыми неожиданными формулами.
– Начинай, как будешь готова.
– Петрификус Тотал…
– Протего! Не то, Гермиона, – поморщился Блэк, опустив палочку, и сияющий барьер, разделивший комнату надвое, исчез. – Только на произнесение заклинания ты тратишь уйму времени. Так не пойдёт. Оно не годится. Удиви меня! Сделай так, чтобы я не успел контратаковать. Заметь, я не буду пытаться задеть тебя.
Гермиона судорожно перебрала в уме вычитанные в учебниках чары, вспомнила занятия в Выручай-комнате и уроки Ремуса на третьем курсе.
– За это время я мог бы превратить тебя в жабу и обратно раз пять, если не больше, – издевался Блэк.
– Колворио!
Он с лёгкостью перевёл луч заклинания в лампу на подоконнике. Абажур оброс курчавой бахромой. Регулус драматично прижал руку к груди.
– Ты хотела лишить меня самого дорогого – моей шевелюры?
– Я хотела лишить тебя обзора! Фурункулюс! Титилландо! – на одном дыхании выпалила Грейнджер. – Мелофорс!
Три луча один за другим угодили в стену. Регулус был возмутительно быстр.
– Ватные ноги? Прыщи? Неплохо для шуточной дуэли. Ты не стараешься.
А вот это неправда. Она старалась изо всех сил.
– Эверте Статум!
Проклятье завихрилось в воздухе разрастающейся жалящей спиралью. Гермиона самодовольно улыбнулась, но её радость длилась всего ничего. Регулус выставил щит, поглотивший удар с прожорливым булькающим звуком, и успел бросить мимоходом:
– Не закашляйся.
Грейнджер воинственно раздула ноздри, приняв боевую стойку в лучших традициях учебников по защите от Тёмных искусств.
– Инкарцеро!
Верёвки полетели в Блэка, как бросившиеся в броске гадюки, но одного взмаха его палочки хватило, чтобы рассечь их пополам. Безжизненные плети рухнули на пол и по инерции проскользили к ногам Регулуса. Он усмехнулся и безжалостно констатировал:
– Уровень Лонгботтома.
– Невилл не справился с этими чарами на последнем занятии Отряда!
– Хорошо, убедила, – весело произнёс Регулус. – Чуть лучше Лонгботтома.
– Конфундус! Инкарцеро! – повторила Гермиона и немедленно прибавила: – Экспеллиармус!
– Уже лучше.
Каждое произнесённое заклинание Блэк подвергал критике по тем или иным причинам, но больше не поднимал её на смех. Она жаждала впечатлить его, добиться похвалы, как бы глупо это ни звучало. Их сражение вымывало из неё то жестокое и злое, что стягивало грудь по возвращению из деревни.
Атака за атакой!
Она потеряла контроль и начисто забыла о том, с кем сражалась. Дикое желание выплеснуть боль в яростной схватке захватило её, и, лишь поймав себя на сорванном дыхании, Грейнджер в смятении остановилась. Последнее заклинание, брошенное в Блэка, могло бы раздробить ему кости, но он, отклонив его с явным усилием, смотрел на неё не с осуждением, а с нескрываемым интересом.
Вместо того чтобы отругать её, Регулус скомандовал:
– Сосредоточься! – и тут же щёлкнул тем же заклятием в ответ.
Она чудом успела пригнуться и повернула голову, глядя на образовавшуюся в стене дыру, всё ещё не веря, что он атаковал её.
– Отлично! – похвалил Блэк. – Но можно быстрее.
– Ты обманул меня! – выкрикнула Гермиона. – Обещал не нападать!
– Это твои проблемы.
Его снисходительный тон и вздёрнутая бровь вывели её из себя. Волна магии поднялась в ней, казалось, она шла из глубины её тела. Палочка замелькала в воздухе. Гермиона сама не ожидала от себя такой прыти. Она превратила подвески люстры в десяток стеклянных птичек, дружной волной накинувшихся на Блэка. Он стал взрывать их одну за другой, не сообразив, что разбитое стекло «кусается» ещё больнее. Дождь осколков накрыл его, и Гермиона решила закрепить успех, в третий раз бросив «Инкарцеро».
Регулус встретил её чары новым щитом, а после, несмотря на напряжение, с которым отбился от птиц, засмеялся, окончательно её ошарашив.
– Так не терпится связать меня?
Толчок магии ударил её в грудь. Гермиона не успела вскрикнуть, как невидимая рука подтащила её по полу к Регулусу, и она оказалась с ним лицом к лицу.
Блэк зацокал языком.
– Небольшое расстояние не оставляет места для манёвра. Когда противник явно превосходит тебя по силе, не церемонься.
– Превосходит? – фыркнула Гермиона, не сдержавшись.
– Так вот, – словно не услышав её, продолжил Блэк, – устрани его с дороги.
– И что ты предлагаешь? «Аваду?»
В его лице было что-то насмешливое и пугающее одновременно.
– Что, если меня заставили сражаться под Непростительным, а на самом деле я несчастная домохозяйка из Косого переулка? Ты убьёшь меня, оставив моих малышей без обеда?
– Иногда ты отвратителен, – в сердцах бросила Гермиона.
– Иди сюда, – он поймал её за запястье и развернул к себе спиной. – Оставь обиды для детей. Мы здесь не для этого. Итак, базовый уровень – «Ступефай». Действенно и быстро. Отработай «Орбис», но используй, если уж кто-то по-настоящему тебе досадил, – Регулус обхватил ладонь Гермионы так, чтобы под его руководством она прямо в воздухе смогла начертить знак, похожий на руну. Линию за линией. – Как будто пишешь цифру пять в кривом зеркале. Движение палочкой легко запомнить, правда?
Гермиона повернула голову, озадаченно посмотрев на него.
Регулус снова «изобразил» в воздухе магические символы. Он выглядел полностью увлечённым процессом, как вдруг несколько виновато, что само по себе поражало, сказал:
– Оно Тёмное, по-настоящему Тёмное. Формулу вывел мой предок. Одно хорошо: противник никогда не использует его против тебя.
Что-то подсказывало, что подобных, балансирующих на границе Тёмной магии заклинаний, в его арсенале было достаточно.
– Что оно делает?
– Заковывает противника в подобие брони из земли, грязи и камня – из любой субстанции, полагаю.
– Но таких заклинаний великое множество.
– Это особенное, оно прямо зависит от эмоциональной подпитки колдующего и этим похоже на Непростительные. Недостаточно направить палочку на цель и произнести: «Круцио» – нужно наслаждаться болью жертвы, искренне желать её причинить. Так же и с заклинанием «Орбис». Поэтому освободиться из-под его власти довольно сложно: чтобы разрушить преграду, надо постараться. Окажись усилия по её уничтожению недостаточными, наколдованная преграда поглотит урон и станет лишь крепче. Со временем она исчезнет, конечно, но ждать придётся долго. Селвин использует похожее заклинание, когда создаёт свои омуты. Они затягивают противника, лишая доступа к кислороду. Выбраться самостоятельно практически невозможно, ты всё равно что погружаешься в зыбучий песок и тонешь. На самом деле у многих Пожирателей смерти из старых семей есть в рукаве пара-тройка трюков. Ордену следовало бы провести ликбез для новичков по умениям противника.
– В Министерстве, – пробормотала Гермиона, раз он затронул тему Непростительных, – ты заколдовал младшего инспектора, ты использовал…
– «Империус», – Регулус выпустил её руку. – Тебя это шокировало?
Грейнджер слишком поспешно помотала головой, отрицая очевидное.
– Мы ведь договорились быть честными, Гермиона, – с досадой сказал Регулус. – Я и сам испугался, когда впервые произнёс Непростительное. Мне тогда было шестнадцать. Я не хотел причинять боль. Никогда не хотел, возможно, поэтому все силы бросил на самое безобидное на первый взгляд заклинание из проклятой тройки. Я тренировался под руководством Трэверса в паре с Рабастаном, мы по очереди применяли друг к другу «Империо» и отдавали глупые приказы. Сначала выходило неважно, но Басти не унывал. Он говорил, что Корвус Лестрейндж держал жену под подчиняющим заклятием годами. Это его обнадёживало: расчёт на семейный талант. Чушь, конечно… Но что испытывала та женщина под чарами? О чём думала, изредка приходя в себя? Годы беспамятства, Гермиона, прерываемые редкими всполохами осознания.
– Зачем ты говоришь мне всё это?
– Чтобы ты понимала, с чем придётся столкнуться. Люди, с которыми ты будешь сражаться, не побрезгуют никакими чарами. Да, инферналы внушают страх, но они и вполовину не так опасны, как волшебник, владеющий Тёмной магией. Всё, чего я хочу – чтобы ты выжила. В бою бывает так, что даже своих от чужих отличить ой как непросто.
– Я знаю.
– Нет, – возразил Блэк. – Пока не знаешь. Большинство твоих заклинаний не годятся для боя. Кроме, пожалуй, идеального Конфундуса. Минимум вреда – одна защита, но это даёт необходимое время. Сначала оглушай, а потом уж проверяй, кто перед тобой. Не все, кто сражается за Тёмного Лорда, Пожиратели смерти. Чем быстрее выведешь из строя врага, тем лучше, иначе он измотает тебя, пока ты выстраиваешь щиты. Когда дело доходит до защиты, большинство предпочитает «Протего». Ты – тоже, угадал? Неплохой выбор, хотя его ничто не стоит пробить частыми дробящими атаками. Усталость возьмёт своё. «Рефлекто» куда полезнее. Оно отражает большинство проклятий и уменьшает урон от тех, что прорвались. Не выходит оглушить – пробуй обезоружить. Любым способом! Используй пинки, подножки, скользкий пол… иногда помогает удар торшером по голове. Нотту повезло, что вмешался Забини. Суть одна – выбей у противника почву из-под ног, ошеломи, но не забывай – твоя безопасность превыше всего! И никогда не теряй контроль. Никогда.
– Но что, если под Империусом окажусь я? – мрачно спросила Гермиона.
– Этого не будет, – пообещал Регулус. – Я не допущу.
Она непроизвольно посмотрела на его губы. Ей надо было убрать его из комнаты, и чем скорее, тем лучше. Убрать из головы пока не поздно, пока…
Блэк по-своему расценил повисшее молчание и произнёс:
– Закончим на сегодня. Тебе нужно отдохнуть. Ты еле стоишь от усталости.
– Научи меня! – твёрдо произнесла Гермиона.
Регулус натянуто улыбнулся.
– Чему? Сопротивляться Империусу или накладывать его самой?
Грюм уже учил её сбрасывать подчиняющее проклятие на четвёртом курсе. Фальшивый Грюм. Он заставил лучшую ученицу на курсе исполнить песенку Бо-Пип задом наперёд на глазах у всего класса. Она довела чёртов стишок до конца.
Слова Блэка ввели её в замешательство. Подчинить человека своей воле? Звучало отвратительно… отвратительно заманчиво. Сколько людей она могла бы спасти, тех, кто уже попал под чары подчинения? Бедняга Стэн Шанпайк полгода находился под Империусом Долохова. Министр магии, по словам Кингсли, тоже действовал не по своей воле, им управлял Яксли. Она могла бы помочь лишившимся воли людям, окажись её магия сильнее, чем влияние волдемортовских шавок.
Рука уверенно стиснула рукоять палочки. Регулус тихо рассмеялся.
– Кажется, я напрасно рассказал тебе о Лестрейнджах. Я не стану учить тебя Непростительным и тем более применять к тебе «Империус», Гермиона.
Он отдал ей лёгкий поклон и направился к двери.
– Куда ты?!
Блэк остановился, преувеличенно заинтересовавшись рукоятью собственной волшебной палочки.
– Наша дуэль ещё не закончилась, – напомнила ему Гермиона.
– Хочешь продолжить? – развернувшись к ней лицом, спросил Регулус.
– В случае моей победы, – сказала она, подойдя к нему, – ты научишь меня применять и сбрасывать Непростительное. Мне нужен был стимул, теперь он у меня есть.
– Не боишься, что я воспользуюсь случаем и прикажу тебе нечто, идущее против твоих принципов?
– Как-нибудь справлюсь, не переживай. Ты же не потребуешь поцеловать соплохвоста?
Регулус странно улыбнулся.
– Понятия не имею, что или кто это. Я предложил бы себя.
Не раздумывая, Гермиона подалась ближе и исполнила его желание.
В прошлый раз, когда он мимолётно поцеловал её сам, разум Гермионы был совершенно пуст, но теперь всё иначе. Она не знала, чего ожидала от своего порыва, но главное… Регулус не ответил. Не ответил! Он остался неподвижен.
Её щёки раскраснелись от стыда. Выбившиеся из заколки волосы защекотали шею.
Растерявшись, Гермиона отодвинулась, смотря куда угодно, только не на него, и всё равно успела поймать потрясённый взгляд серых глаз.
Время остановилось, стрелка часов словно барахталась в липком сиропе. Чудовищно тихо. Лишь море гудело за окнами. Птицы попрятались или попросту сгрудились с другой стороны дома. Регулус молчал. Гермиона – тоже. А в груди что-то рушилось, падало, переворачивалось.
Солнечный свет пятнами лежал на ковре, стенах, на огромной картине с изображением идущего на всех парусах корабля, пока тот застыл среди волн апельсинового цвета.
Гермиона спешно соображала, как лучше начать извинения, пока не поняла, что до сих пор стискивает воротник мужской рубашки. Она отдёрнула руку, сглотнула, стараясь побороть сухость в горле, а оправдания всё не находились. Стрелка часов смилостивилась, сдвинувшись на одно деление. Гермиона, казалось, только этого и ждала, чтобы сорваться с места.
– Подожди! – опомнился Блэк. – Стой!
– Коллопортус! – вскинув палочку, выпалила Грейнджер и уже за спиной услышала, как он врезался в захлопнувшуюся дверь. Должно быть, больно, с его-то плечом, но Гермиону волновало лишь одно: выход! Она не могла остановиться. Ещё одна дверь встала перед ней – коридорная, но при малейшем толчке распахнулась. Вниз, вниз, вниз! Поворот, чем-то залитый пол на подходе к прихожей… Слишком скользко, пришлось свернуть к кухне. Створки в стороны, длинный, бесконечно длинный кухонный стол, и опять дверь, на сей раз ведущая на террасу. Спасительная дверь…
Гермиона нетерпеливо задёргала ручку. Снова и снова…
– Она всегда заедала, – голос Регулуса раздался над самым ухом.
Гермиона застыла, прижав ладонь к груди. Сердце стучало как сумасшедшее. Блэк надавил на латунную ручку, опустив её вниз до щелчка, прозвучавшего почти интимно в тишине кухни, и путь наружу стал свободен.
– Ты не устала убегать? – Регулус наклонился, опустив подбородок на плечо Гермионы, и вздохнул. – Я безумно устал.
Она резко развернулась.
– Убегать?! От чего?
Регулус коснулся её щеки, его взгляд не удавалось прочесть. Какие тёплые пальцы…
– Насчёт случившегося… – заговорила Гермиона, решив, что ответа не дождётся.
– Случившегося?
Тут уж появился повод по-настоящему рассердиться. Пока он тем же невинным тоном не ляпнул что-то вроде: «А что случилось?», она почти воинственно сказала:
– Я решила, что это поможет тебя отвлечь, переключить внимание. Ты сам сказал, что в бою подойдёт любой метод! Это тактика ошеломления противника.
– А-а, так ты атаковала? Неплохо. Я оценил. Но в дуэли атакуют двое. Теперь мой черёд, – Регулус в одно мгновение притянул Гермиону за талию и накрыл её губы своими.
В шоке она упёрлась кулаком ему в грудь, но объятие стало лишь крепче, а поцелуй – настойчивее. Друзья не поступают таким образом, не обнимают, не касаются так, что подгибаются колени или… Гермиона сама не поняла, когда оставила сопротивление, закрыла глаза и ответила на поцелуй с тем же пылом. Движения Регулуса наоборот вдруг стали мягче, наполнившись отчаянной нежностью. Она едва осмеливалась дышать в его руках. Пальцы двинулись вверх, очерчивая линию его подбородка, изгиб шеи, скользнули в волосы на затылке и с силой стиснули их у самых корней.
Регулус резко прервал поцелуй, рвано выдохнув ей в губы, и глухо спросил:
– Ещё?
– Ещё? – уточнила Гермиона. Затуманенный разум мешал понять, о чём ей говорили, пока Регулус Блэк прижимал её к себе.
– Я имею в виду… – он впервые показался ей смущённым. – Могу ли я снова тебя поцеловать?
Нет, ни в коем случае! Нет! Ещё минута в этой комнате, и она сгорит прямо в его объятиях, обратится в печную золу. Она уже в огне, но… но её тело восстало, желая продолжить начатое. Только так Гермиона могла объяснить свои действия. Одной рукой она смяла рубашку на груди Блэка, так что пальцы задели затрещавшую пуговицу, а другой обняла его за шею. Это оказалась весьма кстати, если учесть, чего ей стоило держать равновесие. Несправедливо – то, что он так действовал на неё! Она закрыла глаза, вдохнув раскалённый воздух, и тут же широко их открыла. Сердце заколотилось в груди чаще, а ведь казалось бы – куда уж сильнее.
Она должна прекратить это. Так нельзя!
Гермиона опустила глаза и на грани слышимости пробормотала, будто выставляла последний щит:
– Мне… мне нравится Рон.
– Я знаю.
Она вскинула голову.
– А ты до сих пор влюблён в другую.
Горячие ладони стиснули её плечи.
– Так и есть.
Тихий выдох, граничащий со стоном, вырвался из её груди.
Блэк наклонился. Сама не своя от собственной смелости, Гермиона потянулась к нему не столько телом, сколько душой, и покорно разомкнула губы, чтобы он приник к ним во второй раз. В третий… В пятый…
От нехватки воздуха начали плавиться лёгкие. Голова кружилась, теряя связь с реальностью. Непреодолимая сила припечатала ноги Гермионы к полу, а руки – к юноше, который великолепно целовался. Даже слишком хорошо, чтобы быть правдой…
Она дала ему запустить пальцы в непослушные волосы, запрокинула голову, позволяя его губам коснуться точки пульса у основания шеи, увлечённо двинуться ниже. Гермиона схватилась за плечи Регулуса, чтобы не упасть.
Со стороны дверей раздалось шипение, и что-то с тихим стуком упало на паркет.
Гермиона чувствовала себя заворожённой, податливой, тряпичной куклой в руках колдуна, однако сумела повернуть голову. Метёлочка из перьев тихонько покачивалась на пороге кухни, а в отражении в серебряном кофейнике виднелась раскрасневшаяся девушка с лихорадочным блеском в глазах, со сдвинутым вбок воротом свитера. Её руки совершенно непристойно притягивали к себе непривычно растрёпанного Регулуса Блэка. Грейнджер не могла рассмотреть его лицо, но слышала, как чарующе он твердил её имя: Гермиона. Гермиона. Гермиона.
Вдруг она совершенно чётко поняла, что происходит, и вся похолодела. Мир вокруг обрёл ясность форм, стал ярче, рельефнее, звуки обрушились шквалом.
Блэк оторвался от её шеи, чтобы снова прильнуть к губам.
Она замерла, попросту одеревенела, и Регулус остановился, мгновенно оценив ситуацию. Гермиона оттолкнула его, хотя в этом не было нужды – он больше не удерживал, и спрятала лицо в ладонях.
Как ей смотреть ему в глаза?!
А Рону!
Рон! При мысли о нём Гермиона чуть не взвыла.
Рон – мальчик, с которым она мечтала пойти на бал, по которому тосковала ещё в прошлом году. Она ревновала, злилась, плакала на плече у Гарри, а потом замирала в предвкушении чего-то большего каждый раз, когда Рон смотрел на неё своими синими, как небо, глазами. И всё это в одночасье кануло в бездну? Неистовую серую бездну…
Гермиона попятилась, качая головой в бесконечном отрицании.
Нет! Её чувства не изменились! Но ущерб им уже причинён, непоправимый ущерб…
Как пережить этот «инцидент»? Так Гермиона окрестила последние пять минут своей жизни… Или десять? Или час? Она потеряла счёт времени…
Внезапный сквозняк заставил незапертую дверь террасы хлопнуть. Резкий громкий звук за спиной отрезвил Гермиону. Она насупилась, сведя брови к переносице.
Регулус шумно выдохнул, привлекая её внимание.
– Предлагаю сойтись на ничьей, – произнесла Гермиона, нащупав съехавшую к уху заколку, но расстегнуть так и не смогла.
Что делать, если Блэк посмеётся над ней, проигнорирует жалкую попытку вернуться к исходной точке? Больше всего на свете Гермиона боялась предстать перед кем-то уязвимой.
– Хорошо, – Регулус зазвучал равнодушно. – Значит, ничья.
Гермиона оторопела, вскинув на него глаза.
«И это всё? Он довольствуется этим?»
Но Блэк и вправду выглядел так, будто ничего не изменилось. Повеяло холодом, это сквозняк всё озорничал с дверью на террасу.
– Пойду посмотрю, вернулся ли Люпин.
– Всё? Разве мы не будем обсуждать произошедшее? – выпалила Гермиона, задетая столь вопиющим безразличием. Её распирало изнутри: так хотелось узнать, что Блэк думает об их поцелуе, и одновременно страшилась услышать ответ.
Не сводя с неё глаз, Регулус подался ей навстречу, и они снова оказались непозволительно близко.
– Пожалуй, я откажусь от обсуждения. Не уверен, что это хорошая идея.
Гермиона медленно моргнула.
– Почему это? Я всё могу объяснить! – вскипела она.
– Мне нравится моё объяснение, других не надо, – пожав плечами, сказал Регулус и вновь отстранился. – Тем более мы уже выяснили, что нам нравятся совершенно другие люди, и поцелуй ничего не значит.
Должно быть, она покраснела до корней волос. Гермиона прикусила губу, ощутив возросшую неловкость.
– Кстати, – продолжил он, потянувшись к её волосам, – хвалю за скорость. Ты быстро бегаешь. Полезный навык, – Блэк расстегнул упрямую заколку над её ухом, после чего волосы свободно упали ей на плечи. – Ты куда-то спешила? – любезно поинтересовался Регулус.
– На воздух, – едва шевеля языком от злости и чего-то ещё, проговорила Гермиона. – Мне нужно на воздух!
Он снял с крючка возле двери тёплое пальто из белой шерсти, которое Андромеда надевала, чтобы выходить к магглам, и бережно накинул на плечи Гермионы, как будто укутывал ребёнка.
– Как пожелаешь.
Она вздрогнула, перехватив ткань под горлом, и закуталась в пальто, зажав его края в кулак. Гермиона осторожно посмотрела на Блэка, надеясь прочитать его эмоции. Он заметил её взгляд и лукаво улыбнулся. Совершенно неподобающе при той ужасной, вопиюще ужасной ситуации, что стремительно толкала Гермиону в пучину морскую, а то и дальше.
Ей не столько хотелось уединиться, сколько очутиться подальше от Регулуса. Ещё минута, и ни о какой ничьей речи не будет! Тогда Мерлин знает, чем всё обернётся, кто возьмёт реванш… Нет! Двух поцелуев было вполне достаточно. Двух? Да она потеряла им счёт, тая в чужих объятиях.
Гермиона не глядя нащупала ручку и под пристальным взглядом Блэка гордо прошествовала на террасу, а затем и в сад. Она вся дрожала, но холод был ни при чём.
Гермиона дотронулась до губ кончиками пальцев. Казалось, они ещё горели.
С каждым днём она всё больше влюблялась в побережье. И только в него!
========== Глава 38 – Драко ==========
Безымянные тени проносились внизу. Иногда тесный проулок озарялся вспышками, потом вновь погружался во тьму. Где-то неподалёку лаяла собака, а потом и она перестала. Крики магглов отдалились и теперь раздавались со стороны главной улицы, куда направились вызванные Рудольфусом инферналы.
Драко жадно всматривался в темноту, разлившуюся внизу, и ждал рассвета. С восходом этот кошмар прекратится, а инферналы попросту развалятся, истлеют в лучах солнца.
Фениксовцы сдерживали мертвецов, пытающихся пробиться в окна маггловских домов, и попутно сражались с Пожирателями смерти.
У Драко и его товарищей по несчастью тоже была миссия.
За спиной что-то треснуло. Драко вздрогнул и оторвал взгляд от улицы, простёршейся внизу. Черепица хрустнула под ногой стоящего рядом Гойла и по скату сорвалась вниз, по пути задев водосточную трубу. Раздался характерный металлический лязг, а затем глухой стук столкновения черепка с тротуаром.
– Только время теряем, – проворчал Грег. Он скучающе покрутил в пальцах палочку и ковырнул носком ботинка образовавшуюся дырку в кровле.
Они с полчаса торчали на старой прохудившейся крыше, высматривая в утреннем полумраке Гарри Поттера. Прислонившись спиной к холодной печной трубе, в паре футах от них сидел Блейз. С глазами, как две пылающие звезды, он походил на впавшего в транс провидца, вроде какого-то там оракула с берегов Адриатического моря – историю магии Малфой не любил.
