Текст книги "Держи меня крепче (СИ)"
Автор книги: Душка Sucre
сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 42 страниц)
– И у тебя получилось! Но все равно ты сжульничал. Ты жулик!
– О, Оливер, ты жуликоватый тип, – поднял большой палец вверх в одобряющем жесте Сенька, который познакомился с рэп-идолом миллионов около часа назад, но никакой неловкости перед ним не испытывал и дара речи в его присутствии не терял, зато бойко ловил эксклюзивные кадры. Самого Оливера камера не смущала, также он был на сто процентов уверен, что дальше домашнего видео отснятый материал мелкого проныры не пойдет и в массы не просочится.
– А то ж, – выпятил Олли грудь колесом, будто я ему должна ему туда медальку водрузить или осчастливить ее орденом, повесив «Анну» на шею. – Друзей надо любить. Надо дарить свою любовь тем, кто тебе не безразличен, кому ты не безразличен… Так что, Ленка, я тебя люблю, мой драгоценный друг!
Оливер распоясался и заключил меня, упорно старающуюся состроить строгий вид, в медвежьи объятия и чуть не раздавил, хотя, нет, это я преувеличиваю, приукрашиваю, в общем нагло вру и даже не краснею, как вареный рак или измазанная свеклой в качестве румян красна девица из села Кукушкино, что стоит на речке-говнотечке. На самом деле его объятия можно было назвать нежными, а второй за сегодня поцелуй, но уже в макушку, ласковым, как обычно родители целуют свое чадо, оставляя его на весь день в адском местечке под названием детсад «Серебристый колокольчик». Влажные, мягкие губы и мои слабые волосенки, которые почти не прикрывают чувствительную кожу головы, – это опасная, то есть взрывоопасная смесь. Возможно, я могла бы посчитать этот дружеский поцелуй интимным, даже несколько дразнящим, не страстным, но волнующим. Возможно… Задержи он губы на моей черепушке на подольше… Не отпускай он меня из объятий еще целую вечность…
Не знаю почему, но эти мысли грозной стремительной стайкой пролетали в моей дурной голове, сменяясь, догоняя и поддавая друг дружке под зад. Хотя умом я отлично понимаю, что наши отношения никогда не переступят рамок дружбы. Меня это устраивает. Его тоже (но за него я поручиться не могу).
Как бы то ни было, объятия продолжались от силы секунды три, а затем нас прервал супер-модный диджейский звонок телефона, принадлежащий не мне и настойчиво требующий нажать на зеленую кнопочку. Кажется, мой друг немного раздражился, хотя виду старался не показать; он разомкнул руки, вновь выпуская меня на свободу, и отошел на шаг назад. Вынув из глубоко кармана трубку, он скептически посмотрел на табло телефона, где, как я краем глаза успела заметить, пока он не отвернул от меня дисплей, светилась преинтереснейшая картинка с изображением тигренка – очень милого и забавного. Оливер с секунду поразмышлял над тем брать трубку или нет, все же решил не скидывать, и осчастливил звонящего своим ответом.
– Я тоже люблю тебя, Олли, – искренне сказала я своему другу, как раз в тот момент, когда он нажал на вызов, но еще не успел поднести трубку к уху.
Оливер немного опешил, потом пришел в себя и очаровательно мне улыбнулся. А я даже не знаю, почему решила сказать это именно в этот момент. Просто душевный каприз. Или порыв. Или не знаю что. Но я должна была ему ответить, что он мне тоже дорог, как друг, конечно, но ведь слова любви как раз и подчеркивают искренность. Я как бы сказала: «Я дорожу тобой, друг!« – но более искренне. И в его взгляде читалось, что он меня отлично понимает.
– Алло, – произнес в трубку он.
– Ого, – одновременно с ним прошептал Сенька, подбежав со своей неизменной камерой на экстремальное расстояние к нам, – признания… – его глаза завороженно наблюдали за двумя фигурками на маленьком экранчике своей «подружки», которая являлась откупной во имя молчания о наших с Шером официальных отношениях.
– Сень, ты почему за нами следишь? – я рискнула спросить братишку, в общем-то, не надеясь на ответ.
Вообще-то, из чистейшего любопытства, а может из-за шибко развитого шестого чувства в моей вечно пребывающей в поисках экстремальных приключений и сопутствующих им ощущений пятой точке, я надеялась подслушать разговор Оливера с тигренком, но тот быстренько свалил подальше от нас, так что я переключилась на Сеньку.
– Потому что это интересно.
– Интересно? – не поняла прикола.
Что между нами интересного? Мы же оба посредственны. Ну, то есть я посредственна. Он-то нет, но у него куча талантов и он красив, как модель, не то, что я. Вот за Олликом папарацци ходить не стремно. Но за мной?
– Обещает быть интересным, – поправился Сеня.
– Это смешно.
Братишка покивал:
– Еще как!
– Да у тебя совести нет, – возмутилась я, прикидывая чем бы его ударить, чтобы без последствий. Вот же ж… ж…жуть какая… Я теперь еще и рукоприкладством страдаю. Мысленным, правда, но от этого не легче. Я устыдилась, а братец из-за чего-то возликовал, видимо, радуясь оттенкам всех цветов радуги, сменяющим мое перекошенное лицо.
– Нет и не надо. Я обменял такую редкость на диктофон еще в первом классе, – поделился он со мной откровениями. А я этого не знала. Он уже с первого класса следит за нами что ли? Ой, блин, что-то я загналась, как можно обменять нематериальное на материальное?
– Диктофон? – все же переспросила я.
– Ну да, вещичка такая. На магнитную пленку запись вести можно, после того как на кнопочку нажмешь, – ехидничал братишка, растягивая слова и разговаривая со мной как с блондинкой из анекдота. – Хотя сейчас каких только нет…
– Ты как дедок из советских времен, покупающий «Сервелат московский», периодически бубня себе под нос: «Вот в наше время…», – я даже голос под дедка настроила соответствующий.
Я тоже умею ехидничать. Оказывается… Но брательник не оценил.
– Сестра, это не твой монолог, так что окстись и заткнись, – посоветовал мне добрый братик.
– Ого, да у тебя задатки джентльмена, – решила я продолжить в том же духе.
К нам подошел Оливер, автоматически прекращая своим появлением наши распри. На его лице было четко прописано извинение вкупе с «набежавшей тучкой». Я даже без слов поняла, что он собирается уйти. Видимо, звонок оказался важным.
– Леночка, зай, прости меня, но…
– Тебе надо уйти? – блеснула я интуицией, помноженной на прозорливость. Откуда они во мне? Может меня Олька заразил?
Он кивнул и слабо улыбнулся:
– Возникли срочные дела…
– Я понимаю, Оливер. Ничего страшного.
– Тебя подвезти до дома или ты еще останешься?
– Нет, спасибо, – на самом деле мне не хотелось его утруждать. Но идти я собиралась домой. Тем более, что Сенька с Роллом сами себе увеселения находят. И без меня.
– Уверена? – переспросил он, полагая, что мой ответ за сотую долю миллисекунды изменится.
– Правда.
– Ну, тогда, пока?
Он коснулся моей руки своей, поднес ее к своим губам и галантно поцеловал. Фу-ух, уже третий поцелуй с его стороны за сегодня. Это немного напрягает. Не потому что мне противно, когда мои конечности лобызают с напором подростка, впервые дорвавшегося до женского тела, нет, прикосновения Оливера приятны, нежны, волнующи, но… Но для меня поцелуй представляет нечто большее. Это единение между возлюбленными. А не слюнообмен на каждом шагу. Я знаю, да и многие мои знакомые этим страдают (то есть наслаждаются), что девчонки обычно целуют друг друга в щечку или в губы на прощание или в качестве приветствия, и это нормально, это в пределах нормы, но в моей жизни такого нет. Лесю я чмокала в щеку, кажется, всего один раз в жизни – на ее последнем дне рождения. С папой, дядей, Егоркой или, упаси Боже, с остальными членами нашей семейки я тоже любовью таким образом не обмениваюсь, хотя папочка иногда проявляет внимание (в редких случаях, но у него нежная душа, а это требует особого внимания), на этом все мои телесные контакты и заканчиваются. Но Оливер, наверно, схож с моим папкой, потому что его душа такая же светлая и, можно сказать, тепличная. Он очень ласков и не может сдерживать это в себе. Он похож на плюшевого мишку, требующего обнимашек. А мне разве жалко для своего драгоценного ДСЧ? Нет, конечно, пусть подходит, я ему еще навалю!
Правда, в число телесных контактов входит еще и мой ненаглядный муженек – Шер. Вот уж кто может заставить кровь в моих жилах загадочным-презагадочным образом теплеть, будто и нет никаких постулатов физики, одна лишь сплошная фрейдовская психология. Это меня бесит и одновременно заставляет задыхаться от смятения. Кто же так поступает с человеком? Может, он и не специально, но лучше бы Артемке прекратить свои нападки на мою психику. Вот хотя бы сегодня в машине. Что это было? Я чуть не сдохла от инфаркта миокарда, а мои глаза чуть не лопнули от базедовой болезни. Вот уж был бы премиленький трупик из меня. А все он, Шеридан Грозный Гадёныш, виноват.
Олли ушел, в проходе послав мне воздушный поцелуй, я помахала ему вслед, а он лишь надвинул капюшон глубже на лицо и, крикнув: «Адиос, зай!« – благополучно свалил. Я собиралась последовать его примеру, но для начала надо было избавиться от груза или же взять его с собой.
– Сень, Ролл, какие планы?
Ролл печально понурил плечи:
– Да никаких…
– Еще каких каких! – перебил его Сеня, не заморачиваясь дебильно построенным предложением. – А ты зачем спрашиваешь? – он вновь поймал мой фэйс в объектив. Я ж так зазвездюсь, ребенок.
– Хочу пойти домой, так как я: а) устала, б) устала, в) устала.
– Мы поняли, ты «устала» в кубе! – понимающе кивнул мне Сеня.
– Не суть, братик, главное, я хочу уйти.
– А к-как же мы? – они совместно посмотрели на меня жалобно-жалобно.
– Вы и без меня можете тусить, а я немного подустала. Я, между прочим, сегодня человеку жизнь спасла, – мой указательный палец назидательно взмылся вверх.
Ну а что такого? Я же помогла сегодня брутального вида мужчинке.
– Ах, точно… А я ведь видел это. Как ты спасала огромного Орка в камуфляже. Стас бы тебе все пароли в «ВОВ"е отдал только за то, чтобы посмотреть на это, – братик таинственно сощурив глазки задумался.
Я зевнула, в желудке Ролла заурчало, в моем желудке заурчало в ответ. Кажется, наши с ним пищепоглощательные урны настроены на одни и те же частоты съестных радиоволн. Я даже забыла, что мой братишка стал чересчур нахально себя вести и выдвинула предложение подняться на верхний этаж и там поесть, а потом… То, что будет потом, я решила пока не озвучивать. Поесть ведь нормально не дадут – будут уламывать на свои «грязные» делишки. Так что предложение приняли на ура.
Мы двинули в сторону второго этажа, когда в дверях я, как самая неуклюжая в компании, столкнулась с девушкой, чуть не расшибив ее и не трансформировав ее несчастные останки в не менее несчастные останки в виде желтка на сковородке. Кажется, от голода мои мысли приобрели исключительно пищевой характер.
– Ой, простите, девушка, – кинулась я отклеивать от пола хрупкого вида девушку, облаченную в стильный по турецкой моде балдахин и повязавшую на голову платок. Черные очи восточного разреза глаз внимательно оглядывали меня, будто вспоминая. Мне лицо девушки тоже казалось смутно знакомым.
– Ничего страшного, а Вы ведь девушка Артема, да? – задала она провокационный вопрос.
Вообще-то, это тайна. Но почему-то все о ней знают. Толи Олли трепло, толи «Funk Jazzy Band»… Ах, вспомнила девушку… Я же видела ее на тренировке мальчишек. И как я сразу не узнала ее, ведь она выделяется на фоне толпы. Очень колоритно.
– Да, она самая. А я Вас помню. Вы тоже чья-то девушка из этого их танцевального вихря?
Они кивнула, отводя взгляд. Такая милая…
– Да, я девушка Малика.
– Правда? А Вы так хорошо смотритесь вместе! – не поскупилась я на правдивый комплимент.
– И Вы с Артемом смотритесь просто замечательно.
– Думаешь? – спросила я, реально желая услышать положительный ответ, и даже не заметила, как перешла на «ты», но девушку это не смутило.
Она спешно кивнула, а я начала улыбаться, как идиотка.
– Меня, кстати, Эльмира зовут, – представилась она.
– Меня Лена.
Меня подергали за штанину со словами:
– Ну, скоро еще? – это был Сеня, который другой рукой тыкал на придерживающего впалый, как у индийского йога, живот Ролла.
Я сжалилась над беднягой, хотя мне очень сильно (как вообще ничего и никогда, даже как подарок на Новый год) хотелось продолжить общение с Эльмирой. Мне до жути хотелось знать, что она думает о нас (мне и Шере), что о нас думают ребята… Неожиданно, в моей голове щелкнуло, сигнализируя о том, что только что была рождена идейка:
– Мы, с братишками хотели подняться выше, чтобы поесть. Присоединишься?
– С удовольствием, – растянула она губы в улыбке, показывая мне белоснежные зубы.
– Кстати, – наконец-то, мне пришло в голову спросить: – Как ты здесь оказалась? – просто детей рядом с ней я не наблюдала, а ходить сюда одной считала глупым.
– У меня свидание с Маликом здесь через час.
– А почему ты так рано приехала?
– Просто меня так подвезли, – она взмахнула черными некрашеными ресницами, отводя взгляд. – Я и подумала – ничего страшного, подожду, – она пожала острыми плечиками и вернулась к созерцанию моего лица.
Ее поведение казалось немного подозрительным, хотя, что я понимаю в скромных людях? Нет, я и сама та еще скромняшка, но я же не могу следить за собой со стороны, чтобы знать, что означает то или иное движение. Так что предполагать в ней врунью – это я поспешила. Следовательно – я покраснела, но душа моя успокоилась, и мы пошли занимать столик на втором этаже.
На лестнице меня догнал неожиданный для этих мест звук саксофона, доносящийся из моего кармана. Определив, что это мой новый телефон, я извлекла его из глубины джинс и уставилась на табло. Звонил неизвестный номер, который я все равно идентифицировала, так как знала его наизусть и могла даже ночью с закрытыми глазами выдать его, если бы, конечно, у кого-нибудь хватило ума его таким образом спрашивать.
Пропустив вперед Эльмиру и мальчишек, я сняла трубку:
– Привет, Лесь! Как дела?
– У меня все… отстойно! Но ты, подруга, просто охренела! Ты в курсе?
Ну, то, что я теперь Охренчик, я в курсе, так что факт моего охреневания не так уж и впечатляет – это просто бонус к «зашибенной» фамилии.
– Лесь…
– Ты почему была вне зоны доступа целую неделю?! – надрывалась моя подруга, пытаясь перекричать всех горлопанов, живущих на Земле, вместе взятых. – Ты думаешь, что так можно делать? Считаешь это крутым – отключить телефон, не выходить на контакт в интернете? Да ты хоть представление имеешь, как я за тебя переживала?
– Леська, прости меня… – жалобно пролопотала я в трубку.
– Чё ты там пищишь? – возмутилась подруга, не расслышав моих слов. – Лучше не нервируй меня! Мать моя женщина! – я мысленно представила, как она возводит глаза к потолку. – Что ж ты за человек, вообще, такой, а?
– Прости…
– Меня твое жалобное нытье не трогает!
– Ты в порядке?
Подруга смутилась, на секунду замолчав:
– Я не в порядке. Это я уже говорила. Но ты же у нас звезда!
– Я рада тебя слышать, – и эти слова были искренны.
– Я тоже…рада… что ты меня слышишь, поэтому мне есть что тебе сказать!
– Так говори, солнце, я послушаю,– заявила я голосом доброй Золушки.
В трубке подозрительно засопели. Потом откашлялись.
– Кхм… Ты… ты сама-то в порядке, Ленчик? – осторожно поинтересовалась Леська, сменив свой тон.
– Я? Я в порядке, – странно, чего это она?
– Может, тебя врачу покажем? – мои глаза поползли наверх, и я прислонилась к стене, пропуская мимо себя семейку из пяти человек, которая пресытилась аттракционами, и теперь мечтала набить пузо вкусностями.
– Зачем это?
– Что-то ты такая… странная стала…
– С чего ты взяла? – ее осторожность передалась и мне: я каждое слово выговаривала, словно сапер на минном поле – скажешь неправильно и все – тебе каюк.
– Ты меня солнцем никогда в жизни не называла…
Вот же дурашка. Я рассмеялась:
– Лесь… Скажешь тоже. Считай, я выучила новое словечко!
– Ты… ты… – к моей подруге вернулась былая мощь, как только она уверилась, что я не сошла с ума и на таблеточках не сижу, а ко всему прочему еще и смеюсь над ней. – Ты просто ИДИОТКА! – последнее слово она проорала так громко, что спускавшаяся со второго этажа мамаша с дитем шарахнулись в сторону, а дите чуть вообще за перилку не упало, но мать его героически спасла. А на меня недобро поглядела и о-о-очень громко цокнула.
– Подожди секунду, – невинно попросила пристыженная я и прикрыла трубку рукой, чтобы поинтересоваться все ли в порядке с экстремальным чадом. Ну не могу я так спокойно отнестись к тому, что ребенок чуть не упал: – Извините, чем я могу помочь?
– Вы? – вскинула брови мать и сощурила глаза, что по мне мураши пробежали, только что вынырнувшие из проруби. – Вы можете испариться, – грозно посоветовала она и, схватив своего ребенка, спустилась вниз, а у подножия обернулась и вновь прожгла меня взглядом, что я начала себя жалеть за малахольность.
Немного отойдя от шока, в который вверг меня недавний инцидент, я вновь приложила мобильник к уху и тут же поспешно отдернула. В трубке о чем-то надрывно верещали. Не поняв общего смысла, но помня о последнем ее заявлении, я рискнула перебить Лесю и спросила:
– А почему я идиотка?
Не то, чтобы я не знала ответа… И ее версию я слышала сто раз… Но я не нашла никакого другого вопроса, чтобы сменить тему.
Подруга вмиг захлопнулась по своей последней демагогией и огорошила меня:
– А я тебе что уже полчаса объясняю? Ты же меня совсем не слушала!
– Я слушала, – попыталась я соврать.
– И о чем же я говорила?
– О том, что я идиотка, – уверенная на сто процентов в своем ответе, ответила я.
– Надеюсь, идиотизм не заразен… – вздохнула Леська.
Боюсь, подруга, что заразен. Я вот от Шера заразилась… Боже мой! Вновь он прокрался в мои мысли. Не человек, а змеёныш-гадёныш – в любую дырку без вазелина влезет! Черт!.. Куда меня несет? Опять я у него плохому научилась… А ведь так старалась не научиться. Нет, точно, идиотизм заразен. И не только идиотизм.
– Хотелось бы мне в это верить…
– Так, чучундра, что ты там сопли разводишь? Я на тебя зла – запомни это!
– Окей… Слушай, – меня внезапно осенило. – Ты, говоришь, что искала меня, переживала, да?
– Да.
– А почему ты просто ко мне домой не пришла? – обличительно заявила я.
– Я приходила, вообще-то. Вчера. Но у вас никого не было дома! Я, конечно, понимаю, выходные, но ладно еще не было вас, я это пережила. Но ведь на меня накинулась ваша полоумная соседка с первого этажа! Так мало того, что она за мной с битой бегала (представляешь, с битой!), так она меня еще и шалавой назвала! Нет управы на этих чертовых бешеных пенсионеров, поурезали им пенсии, а они себе развлекуху нашли. Изверги… Я еле ноги унесла.
– Ты серьезно? Она, конечно, кипешная бабуля и бита у нее есть… Но, да, «шалава» – это просто невероятно! – поддержала я подругу, которая к своей персоне относилась более чем трепетно и никакими плохими словами себя ругать не разрешала. – В ссылку ее за такие слова!
– Ага, – всхлипнула Олеся, – лес валить с каторжниками…
Меня вновь подвинули на лестнице – на этот раз серьезный брутальный ВДВшник, которому я спасла жизнь. На руках у него сидел ангелок со смешными корявыми косичками, которые заплетал, вероятно, сам отец, но, видимо, из-за этого его дочка и носила их гордо.
Мужчина меня не узнал, а вот его дочурка – да. Она тут же запрыгала на руках отца и стала вопить:
– Папочка! Папочка! Эта тетенька – самая лучшая тетенька на свете!
Папочка шарахнулся от детского вопля и испугался тому, как бы не пришлось еще одну мадам целовать. К тому же, новая героиня его солнышка была явно несовершеннолетней, а это уже статья. Он и так еле от ментов и «скорой» отделался, хоть и майор, да вот проблем от этого не меньше.
Я, в свою очередь, тоже шарахнулась и стала озираться по сторонам – вроде никаких других тетенек рядом не было, да и аккуратный маленький пальчик смотрел в мою сторону, так что сомнений не оставалось, что обращаются именно ко мне.
– А почему она лучшая? – рискнул спросить отец.
– Пап, она же тебя спасла от той принцессы, которая не принцесса! А которая злая ведьма, а просто… ну, наколдовала, что она принцесса, – выпятив пальцы, неумело стала объяснять дочка.
– Замаскировалась, что ли? – перефразировал для себя папа.
– Ну да! Которая потом хотела тебя убить!
– А, эта шоль, которая спящая красавица? – наконец-то въехал десантник.
– Папа, она не красавица была, а колдунья злая… – девочка всхлипнула, в моей трубке тоже подозрительно хлюпало. – Это она красавица, – ангелок вновь ткнул в меня пальцем.
– Здрассте, – прикрыв трубку, помахала я им рукой, внутренне немного содрагаясь. ВДВшник дернулся и чуть не навернулся за опасную перилу, но я на этот раз оказалась куда проворнее и схватила его за руку, которую тот, оказавшись невредимым и плюхнутым на пятую точку на лестнице, поспешно выдрал из моей хрупкой ладони.
– Спасибо, – срывающимся голосом прошептал он.
– Пап, ты должен ее отблагодарить! Она тебя уже целых два, – девочка старательно сунула ему два пальца в глаза, чуть не проткнув их, – раза спасла.
Ее папа готов был грохнуться в обморок и мечтал только об одном – поскорее покинуть этот адский «Диснейленд». Каким образом нужно благодарить бедную меня он уже знал заранее. Только я одна не знала и пока просто пребывала в шоке, что сия парочка обратила на меня внимание. Ну, спасла я ему жизнь, услышала «спасибо» и – алливидерчи, адиос мучачо! А этим все мало…
– Да что вы, меня благодарить не надо, – вещала я, махая телефоном из стороны в сторону, время от времени прикладывая его к уху и убеждаясь, что на том конце бушует Ниагарский водопад и скоро натечет Тихий океан.
– Надо! – не унималось неугомонное дитя. – Надо, чтобы папа вас поцеловал.
Мы с ее папой переглянулись, сглотнули и оба начали мотать головами, выпучив глаза по пять рублей каждый.
– Дочка, а давай мы ей лучше игрушку подарим! – проявил изобретательность папа малышки.
Той идея показалась скучной, ее романтичная натура грезила о принцах и принцессах, о белых конях и рыцарях, скачущих на другой конец света, чтобы спасти свою возлюбленную. Так что девочка была категорически против:
– Папа, ты забыл, что ты король?
– Я помню, но…
– Какие могут быть «но»?! – округлила глаза дочурка, напомнив своей фразой ее маму, которая любила поскандалить и показать своему муженьку кто дома хозяин и привести аргументы, что скалка – самый безупречный аргумент.
– Могут, – пискнула и я, почувствовав себя под взглядом девочки-ангелочка нежелательным объектом на свадьбе, который, как только священник спрашивает о том, есть ли те, кто против церемонии бракосочетания, злобненьким голосочком выкрикивает, вскакивая со своего места: «Я!«
– Какие? – ее васильковые глаза затронули меня до глубины души своей невинностью, а я уже начала себя корить, что вот так просто беру и обижаю ребенка.
Но все же, ни о каких поцелуйчиках с ее отцом-верзилой я и не мечтала, так что молчать смысла не имело, зато я сказала почти реальную вещь:
– У меня уже есть свой принц, – исключающим фактом было лишь то, что никаким моим он не был. Он, как кот, сам по себе.
– Да?
– Да, – я глубоко и вдумчиво кивнула.
– А где же он тогда? – не отставала от меня малышка с косичками.
– А он… он заточен в башню. Его украла злая Баба-Яга и охраняет Змей Горыныч на пару с Кощеем Бессмертным, – принялась я одухотворенно врать, разглядывая стоящую на первом этаже конструкцию: картонный планшет с героями русских народных сказок с вырезанными головами героев для фотографирования. К нему была выстроена очередь, каждый мальчишка считал своим долгом сфоткаться за Кощея, а каждая девочка за царевну. Родителям же доставались роли Бабы Яги и прочих нелицеприятных личностей: леших, водяных, домовых…
– Правда? – ее глаза умильно округлились. – А так ведь не бывает. Надо, чтобы принцессу украли, а принц ее спасал. Это неправильная сказка…
– Вот так у нас все неправильно, – я сокрушенно покачала головой. – Но теперь я должна спасти принца, так что я пойду, – я стала красться к вершине лестницы.
– Нет! Стой! – заорала девочка. – Я знаю, как все исправить!
– Мм… И как же? – спросили мы одновременно с ее недалеким, по всей видимости, отцом, вероятно, контузило его не раз. Да и последний обморок с ним прислучился не без последствий.
– Надо, чтобы король поцеловал принцессу и тогда все встанет на свои места! – ее глаза загорелись азартом, глаза ее папы – безумством, а мои, кажется, стали косить.
– Мужики, моя невинность в опасности! – заорал ВДВшник спускающимся из кафешки сверху поддатым папашкам, которых спалили их женушки и отправили проветриваться с напутствием «чтоб глаза наши вас не видели!« и вторично за сегодня грохнулся в обморок.
С секунду решая, что делать: спасать ли его вновь, и уж тогда отхватить свое вознаграждение сполна, или оставить его на поруки троице папаш и наглым образом сбежать; я выбрала второе, стараясь не оглядываться на ангелочка, и уже скоро запряталась в нише в коридоре на втором этаже. Я отдышалась, обнаружила в руках телефон и вновь приложила его к уху, костеря себя за то, что забыла о подруге, она же меня сейчас в порошок сотрет и с ядом смешает, а потом кого-нибудь этим ядом отравит. А я буду косвенно виновна в смерти этого безызвестного кого-нибудь. Блин, вот умеет же Леська мстить.
Но слышались лишь всхлипы и завывания.
– Лесь, ну, чего ты ноешь? – решила я проверить почву.
– Потому что я не шала-а-ава!
Oh my God, она что, все это время из-за такого пустяка ревела? Я же так поседею и уж тогда Шер точно со мной разв… Я прикусила язык, помотала головой, выкидывая его из головы уже в который раз, зажмурилась, вновь поболтала своей головой и переключилась на обиженную подругу:
– Лесь, не стоит из-за этого расстраиваться. Она же ко всем придирается.
– Она – зло.
– Очень даже может быть… Знаешь, а я тут вообще в броуновское движение попала.
– Чего? – как обычно не поняла меня Леська и, чего я и добивалась, забыла о том, что она обижена на Серу (а это была именно она: уж кто это с битой бегает и добрых людей тиранит – любой в нашем дворе знает).
– Дети снуют туда-сюда, мельтешат…
– А нормальными словами нельзя было сказать, что ты попала в Ад?
– Скорее уж в Чистилище.
– Один фиг…
– Нет, конечно, это абсолютно разные понятия! Девять кругов Ада, семь витков Чистилища… – пыталась я ей объяснить.
– Избавь меня от теории, пожалуйста!
– Ну-у-у… как скажешь…
– О, спасибо тебе, добрый человек, – ехидничала она и вдруг вспомнила важную вещь: – Кстати, мой КМС приехал, – обреченно выдохнула подруга.
– Кто?
– Кандидат в мастера спорта, – нетерпеливо пояснила она, удивляясь, отчего ж я такая тупая и ведь живу же как-то с этим.
– О, Боже мой! Ты опять себе кого-то нашла?
– Не нашла! То есть… – она замялась, – нашла, но это неважно! Потому что приехал Лёня…
– Так к тебе Лёня приехал или кандидат?
– Лёня.
– И каким местом он в мастера спорта пытается пролезть?
– Он шахматист, – припечатала подруга.
– А, теперь ясно.
– Так вот, этот дебил шизаноидный преследует меня со своим дерьмовым обручальным кольцом, ну, ты помнишь – кольцо от жестяной банки, и требует, чтобы я вышла за него замуж. Он совсем припух что ли? Я вот думаю, чем бы его огреть, да так, чтобы он потом на меня в суд не подал за причиненные увечья, а то он же умный – и закон знает, и вообще… В общем, я в раздумьях и мне требуется твоя помощь, чтобы его отшить, а то у меня тут намечается кое-что… – Леська замурлыкала и, зуб даю, светится от счастья. Опять влюбилась. Жаль только, что ее чувства не живут дольше суток.
– И кто счастливчик?
– Это просто обалденный парень. Он красивый, мускулистый, не обделен интеллектом, а еще он та-а-ак похож на ангелочка! – меня от ангелочков уже скоро мутить начнет…
– И где же ты его встретила?
– Неважно! Главное – это моя судьба!
– Звучит высокопарно… – заметила я.
– Как звучит? – переспросила Леська, не понявшая слово.
– Хорошо, говорю, звучит.
– А-а-а… – протянула она и тут раздался оглушительный звонок. У нее, не у меня, но и у меня в ушах заложило.
– Так, Ленка, короче, завтра встретимся. Я тебе позвоню и скажу когда, а сейчас меня ждет работа, так что see you later! – и нажала отбой, что я даже не успела ни «пока» ей сказать, ни поудивляться тому, что услышала. Она работает? Может мне послышалось?
Но, не став вдаваться в подробности, я поставила телефон в режим виброзвонка и, минуя, лестницу, попала-таки в кафетерий.
Людей здесь было много. В основном, папы, оставившие жен и детей разбираться самим, а сейчас мерно потягивающие кто кофе, кто чай, кто сок или милк-шейк, а кто и подпольное спиртное, которое тайно протащили сюда в святая святых – в обитель детства, те из них, которые сейчас не помогали брутальному ВДВшнику прийти в себя.
Своих я нашла сразу – они очень громко болтали и, вообще, привлекали внимание. Только зашуганная Эльмира сидела тише воды, ниже травы.
Они выбрали столик у стеклянного от пола до потолка окна. Выбор этого места, разумеется, имел основания, которые нам, обычному люду, были неведомы, но Сеня просто так ничего не делал, в чем я с каждым днем все больше и больше убеждалась, так что сомнений в причинах выбора столика у меня не возникало. Присоединившись к заждавшейся меня компании, я все же обнаружила преимущества: отсюда просматривался и вид из окна – центральный вход в «Crazy World», и зал с флегматичными людьми. Так что это было идеальное место, чтобы следить за всеми – а что еще нужно для счастья малолетнему перспективному шпиону? Только если контроль над всеми камерами слежения мира. Думаю, это его тайная мечта, которой он грезит.
И все равно – эти его игры в лазутчика меня несколько пугают. Бегает за мной следом, будто я ему номинант на «Оскар», и снимает меня, снимает, снимает… Я ведь так и в комнаты личной гигиены ходить скоро начну бояться – вдруг и там камера?
Ладно, к тому, что он знает о нас с Артемом я уже привычная – тем более он даже помог нам восстановить хронологию событий, а это нам тогда требовалось по самое «не хочу». Но вот зачем за мной, когда я с Олли, бегать? Странный у меня братишка… Но, я надеюсь, он ничего себе лишнего не воображает?.. Надо будет спросить потом.
Попутно объясняя причину своего опоздания, я заказала бутерброд и мате, когда остальные уже давно за обе щеки уплетали заказанные собой бутеры – все умирали с голоду, так что ждать меня не стали, то есть все, кроме Эльмиры, чей чай уже остыл и которая даже слово лишнее боялась вставить, хотя вроде и не затюканная. Это ее свойство я списала на издержки религии и стала осторожно прощупывать почву, чтобы в конце концов огорошить ее своими жизненно-важными вопросами. Да, мне это требовалось, потому что я, кажется, срывалась с небоскреба в пучины эфирной массы с розовыми слонятами и пушистыми барашками (прямо как мое одеялко), где я была бы главным бараном, глядящим на новые ворота, которые, в общем-то, были старыми, но это дела не меняло. Как бы то ни было, в роли ворот выступал мистер Шеридан собственной персоной. К тому же, меня начало активнейшим образом атаковать пророчество. «Не упусти, не обменяй, не предай…» А может и правда Шер мой избранный, а мне нужно лишь не упустить его и не предавать, а также ни на что не обменивать… Вот последнее – уж точно чушь несусветная. Да кто в здравом уме станет меняться на Шера? Это как из известной присказки про тощую корову, не дающую молока, которую бедный дедок пытается толкнуть на базаре, но никто, конечно же, не желает ее покупать. Все же один из торгашей, оказавшись добрым малым, жалеет дедулю и обучает его основам пиара, а в результате так расхваливает корову, что дед свою буренку прячет за спину и вопит что есть мочи: «Такая корова нужна самому!« Вот и у меня с Артемкой также. Сам он тощая кляча, от которой проку как с воши (даже с барана, то есть с меня, больше – целый клок шерсти), а уж если он начнет себя пиарить, даже я не удержусь и подобно дедку стану прятать его за спину.
