Текст книги "Держи меня крепче (СИ)"
Автор книги: Душка Sucre
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 42 страниц)
Вместо ответных рассыпаний в логичном «всегда пожалуйста», «не за что» или «пустяки», Железный Валли, вновь порыскав в своем раритетном друге, изъял из ящичка шоколад, открыл его, поломал и сунул мне в рот сразу три дольки. Ммм… Молочный с орехами – мой любимый.
– Кушай-кушай. Шоколад помогает восстановлению сил и поднимает настроение.
– Угу, – пробубнила я, с наслаждением жуя любимое лакомство. – Это швейцарские ученые установили.
– Да? Ну, это они еще водку не пробовали, – мечтательно изрек мэр и вновь потянулся к своему необъятному столу. Я его тут же остановила, резко проглотив шоколадную массу выкрикнула:
– Не надо водку!
Мэр с сожалением воззрился на меня:
– Почему?
– Это плохо заканчивается, – краснея, ответила я. – И вообще, лучшее средство для поднятия настроения – это макароны, – я была так рада, что вспомнила некогда просмотренную мною передачу.
– С чего это ты решила? – заинтересовался Валентин Викторович.
– Когда их ешь, они вырабатывают в мозгу гормон счастья…
Двери распахнулась и в комнату охранники втащили радостно вопящего и, тем не менее, недовольного Шера:
– Серотонин!
Мы вдвоем уставились на него недоуменно:
– А?
– Гормон счастья – это серотонин, – с видом знатока пояснил Артем, опускаясь на ноги. До этого он болтался, повиснув на руках охранников, как это обычно делают дети, сопровождаемые взрослыми – стоя между обоих родителей они, ленясь самостоятельно передвигать ноги, нахально висели на их согнутых локтях. Вот и Шерхан решил добраться с комфортом.
Ах, какие молодцы охраннички! Оторвали моего вероломного суженного от этой лживой (а какой еще может она быть после своего коронного замечания о благотворительности?) принцессы, вернув его в руки верной жены.
Обратив внимание на подчиненных, которые привели Артема, мэр переговорил с ними, в то время как мы с Артемом перекидывались убойными взглядами. Во время разговора на лице Валентин Владимировича блуждало дикое удивление, затем он изобразил им жестами «кыш» и его люди испарились, оставив нас втроем.
– А по-моему гормон счастья – это кокаин, – разулыбался Валентин Викторович, полностью уверяя меня в своей абсолютной раздолбайности.
– Ха, – оценил шутку Шер, – Ваш вариант мне нравится больше.
– Ты наркоман? – подала голос я, обнаружив еще один великий минус этого эгоцентричного болвана. Скоро в блокнотике список сделаю «Недостатки мужа» (думаю столбик «Достоинства» будет пустовать).
– Ну, в какой-то мере… да! – плюхнулся он на стул вдалеке от меня.
Наркоша? Божечки! С кем я связалась?
– Танцевальный наркоман, – потрясая перед моим носом нехилой папкой, извлеченной опять-таки из необъятного стола, поправил глава.
Я с облегчением вздохнула, а Шер заинтересовался папочкой:
– А что это у Вас в руках?
– Досье, – не стал скрывать Валентин Владимирович. – На вас, – и, не давая Шеру попыток пофонтанировать на эту тему, типа «Как Вы посмели?», он сменил предмет разговора: – Кстати, с моей дорогой гостьей мы перешли на «ты», так что ты тоже включайся, окей?
– Класс. А как лучше: просто Валя или… Валечка? – иронизировал Артем со смешинкой в глазах. Подобная фривольность в отношении высшего государственного чиновника и ему была не по душе. Впрочем, думаю, мэр и сам это понимал.
– А как лучше звать тебя: Тёмочка, как называет мама, – опа, в его досье даже такие подробности есть (почитать бы…), – или все же Тёмушка? – не остался в долгу наш придурковатый мэр. А я-то ошибочно предполагала, что придурковатый у нас только… Тёмушка. Ха-ха! Они оба друг друга стоят. А вдвоём так вообще – сила!
И все равно в моей голове все это не стыковалось. Тут нет логики! А может это клон нашего мэра? Такое же бывает, что видные политические деятели нанимают для собственной безопасности людей-актеров, которые притворяются ими. Хотя наш мэр вроде никому еще дорогу не переходил, чтобы начинать беспокоиться о собственном здоровом существовании. От него всегда исходит только добро и забота об окружающих. Если только другие политики сохнут от зависти и записываются с нестройные ряды его хейтеров… только в этой ситуации могу предположить необходимость копии Светова. Но все равно чепуха какая-то.
Мой принц ощетинился парой сотен выпущенных разом, как у беременного дикобраза в период формирования плода, иголок:
– Меня лучше не звать. Надо будет – сам приду.
– Значит, разобрались, – весело подытожил сияющий как медный таз мэр.
Затем он усадил нас обоих рядышком (каких ему это стоило усилий – и моральных, и физических, что в пору было вызывать охранников, чем он нас впоследствии и напугал, так что пришлось покориться воле владыки) и, заняв место напротив нашей «счастливой» парочки, устроил нам допрос с пристрастием:
– Дорогая чета Охренчиков! – на нашей фамилии он «поперхнулся», а вспыльчивый Шер сразу окрысился – так ревностно он относится к своей умопомрачительной фамилии. На его месте я бы родителям, одарившим таким восхитительным подарочком, сказала огромное спасибо и ноги бы лобызала в припадке истерии, который замаскировала бы под буйный экстаз (хотя с такими настроениями, ровно сидя на попе на своем месте, сейчас самое время лобызать ступни Артему), а вот сам Шерхан в своем извращенном фэмили нэйме ничего предосудительного не видел и, видимо, был уверен, что она имеет свое происхождение от замечательного прилагательного «охренительный». Наивный…
Не уделяя должного внимания потугам сидящего около меня парня, чья раскаленная негативная аура чуть ли не жгла мою нежную кожу, Валентин Владимирович продолжил свою речь риторическим вопрошанием:
– Как же вы докатились до такой жизни?
– Какой? – хором поинтересовались я и Шер, делая вид, что мы как бы не при делах.
– Такой, – он объял руками окружающее пространство.
– Теперь стало значительно яснее, – пробурчал недовольный ворчливый дед Артем.
– Да ладно вам, ребят, – взглянув на наши кислые мины, продолжил мэр, – не делайте вид, что вам не по душе семейная жизнь. К тому же, я не верю в случайности.
– Вы о чем? – не поняла я.
– О том, что вы случайно, – на этом слове он изобразил руками кавычки, – поженились. Случайности не случайны.
– Логичности не логичны, – фыркнул Шер.
– Не знаю, к чему это сейчас было сказано, но вы у нас молодожены в любом случае. Устройте себе медовый месяц, радуйтесь жизни! А вы летом тухнете в расплавленном городе! Вот уж у кого ни капли логики.
– Послушайте, но Вам-то какая выгода с нашего брака?
– Солнышко, мы же перешли на «ты», – заботливо напомнил мне глава. – Мне нет никакой выгоды. Все ради вас. Считайте, я крёстный папочка ваших отношений, – мифических, блин. Мне и моего папочки, который идет в комплекте с дядей Максом, предостаточно. Валентин Владимирович шутливо погрозил нам пальцем: – И папочка не любит, когда ему «выкают» детишки.
– Есть, сэр, – приставил руку к голове паясничающий Шерхан.
– А если честно? Чего Вы… этим добиваетесь?
– Уж если продолжаешь интеллигентничать, то можешь обращаться ко мне «папенька», – я кивнула, но шутке не улыбалась. – Ну, и что вы такие серьезные?.. Хорошо. Дети, в нашем компактном мегаполисе, – не согласна, у нас настоящий поселок городского типа, – ужасно скучно, – для наглядности он широко распахнув пасть, зевнул, – А тут вы подвернулись так удачно. Я и на самой свадьбе хотел присутствовать, это так романтично у вас получилось… Я сразу понял, что между вами крепкие чувства! Но, к сожалению, не смог прийти, чтобы разделить с вами радость замужества…
Какие еще крепкие чувства? У нас с ним обоюдная ненависть на гумусовой почве.
– Вы что… – я не закончила предложение, по-умному решив не оскорблять «папеньку», а оставить это гиблое дело Шеру, который не страдал хорошими манерами ни в коей мере. Так что он, ни о чем не догадываясь и без зазрения совести закончил мой вопрос:
– …псих? –
– Не исключено, – часто-часто закивал Валентин Владимирович, – А вы такие милые вместе. И смотритесь хорошо, и дополняете друг друга на автомате…
– Мы? – синхронно выпучили мы глаза, переглянувшись.
– У вас глюки! – поставил диагноз Тёма.
– Нарываешься, – тихим угрожающим тоном поведал мэр, а потом резко рассмеялся: – Шутка! Продлевает жизнь. Но и правда, меня лучше не обзывать. Себе дороже, – совсем доверительно поделился он с нами.
Да-а-а… Он умеет быть разным. С этим человеком лучше не шутить и не спорит. И, главное, не перечить ему. По-панибратски с ним общаться тоже не стоит, даже несмотря на то, что он этого сам требует – действительно, «себе дороже» выйдет. Все-таки мутный он человек. И все равно вопросы лились нескончаемым потоком.
– Вы полагаете, что мы за эти два месяца воспылаем друг к другу недетской страстью буйно-помешанных богомолов? – скептично спросил Артемка.
– Богомолов лучше не надо, – сморщился глава, – у них самки после полового акта съедают партнера.
Я покраснела. Всякие разговоры о «полах», если только они не ламинатные или ковролиновые, вызывали во мне смущение.
– Да, согласен, – переключил на меня оценивающий взгляд, типа смогу ли я его сожрать, Артем.
В роли удава из «Маленького принца» я представляла себя слабо, хотя Шера в роли слона очень даже ярко.
– Поживем – увидим, – загадочно отозвался «папочка».
– Мы для Вас как подопытные кролики? – это пискнула я. Откуда только смелость нашла? Кажется, в последнее время, некогда глубоко закопанные клады с этим сильным чувством, к местонахождению которых карта давно была утеряна, начинали выкапываться, найденные саперной лопатой.
– Нет, конечно! У нас же договоренность. Срок, между прочим, уважаемым Артемом Сандаловичем лично предложен, – скосил он глаза на моего мужа.
– Это самый короткий срок, который я смог выбить! – тут же принялся оправдываться Шер, «сдаваясь» (то бишь поднимая руки вверх, как будто я, эдакая фашистка с гранатой в зубах, его, советского разведчика-героя, расстреливать собиралась).
– Значит, это еще не заканчивается… – схватилась я за голову, мысленно перебирая в своей черепушке все стихийные бедствия, которые в компании Охренчика рискуют нещадно обрушиться на мою голову и на все остальные части тела. Надо срочно вооружиться хоккейным шлемом и прочим облачением.
– Эй, не удручайся, детка. Я в таком же положении и не истерю, – попытался по-своему успокоить меня непробиваемый Шеридан. Вот он точно как в бронированном танке. Кулаками бы помахал что-ли. Его бы и укокошили тогда мне на радость (тьфу-тьфу-тьфу, типун мне на язык). – Отнесись к этому по-философски. Как сказал один из поэтов современности: «Жизнь – кастинг. Горим и гаснем».37
– Что-то я не знаю таких стихов, – буркнула я, заядлая любительница поэзии.
– Да ты вообще мало что знаешь…
– Детки, я вам не мешаю? – подал признаки своего присутствия мэр. Я тут же проглотила свой вырывающийся наружу гневный восклик.
– Не-а, можете продолжать в том же духе. В смысле, молчать. У Вас здоровски выходит, – откликнулся добряга Шер и, получив от меня тычок под ребра, ойкнул и заткнулся. Уж не знаю, как ему, а мне быть его женой до скончания веков не претило. Так что лучше нашего «папочку» не злить. Гораздо мудрее будет разузнать о договоренности, а то сомневаюсь, что Артем будет любезен и расскажет.
– Не нужно молчать. У меня еще куча вопросов!
Свои вопросы я задать не успела, так как дверь неожиданно распахнулась, явив нам запыхавшегося Толяна с пакетом в руках. Проехавшись по нам заинтересованным взглядом, он кивнул Шеру:
– Здравствуй, Артем!
– Салют!
Далее его взгляд страдальчески прошелся по мне, а остановился на Железном Валли:
– Отец! У нас чрезвычайное происшествие!
Что за ЧП прислучилось, я знала превосходно и без его завываний, так как мой мозг принялся старательно искать решение.
Решила! «Сделай улыбку на лице и все отрицай!«38 – как любит советовать мне Егорка. Так и сделаю. А то чует мое сердце, кое-кто меня за подобные шуточки убьет, а если не убьет, то покалечит. Или же мэр первым прибьет этого кое-кого? А потом еще и меня… за компанию, да и чтобы свидетелей не оставлять. Все же у них маньячная семейка. А вот по фамилии, Светловы, и не предположишь…
Я внутренне сжалась и уже сотню раз прокляла себя, пока Анатолий в нон-стоп режиме вещал о моей тяжелой судьбе, тыкал в меня пальцем для показательности и уверял всех в обязательном участии в качестве свидетелей в суде, о скором осуществлении которого просил Валентина Владимировича. Шерхан во время балабольства то краснел, то бледнел, то подозрительно синел и покрывался пятнами, в общем, цветовая гамма его лица находилась в постоянном движении, напоминая северное сияние, которого я лично не видела, но была наслышана об этом чудесном природном явлении. Косился Артем на меня очень косо (такая вот прозаичная туфтология). Удивленный глава тоже не спускал с меня глаз (ни с Шера – с меня!). Его глаза по степени ошарашенности соперничали с артемовскими, которые, в свою очередь, по моим грубым подсчетам и прикидкам, были размером с две бабулины оладьи.
Сам Толян был невероятно горд, что сумел всех шокировать.
Наконец, когда он рассказал все, что знал, он заткнулся. В комнате воцарилась зыбкая тишина, которую я посчитала своим нелегким женским долгом разбить:
– Анатолий шутит…
– Не шучу! Не отказывайтесь от своих слов! – тут же встрепенулся «адвокат». Вот же стойкий оловянный солдатик!
– Да я тоже пошутила, вообще-то. Мне, конечно, говорили, что у меня с чувством юмора не очень, но я всегда верила, что они мне завидуют, – предприняла я попытку шуткануть. Толя не оценил. Лишь набычился. Так что печальный вывод родился сам собой: – Вижу, у вас, Анатолий, с ним тоже не фонтан…
Артем истерично хохотнул, прожигая меня взглядом. Толя обратил на него свой хмурый взор. Затем вновь посмотрел на меня. Вновь на него, на меня, на него, на меня. С каждым разом его лицо прояснялось – в голове зрело прозрение. Как только оно окончательно сформировалось, златокудрый амурчик (даже в такие моменты он оставался в моих глазах сыночком Эроса) надломленным голоском огласил результаты своих мыслительных камасутр:
– Так вы… вы… Артем, ты же меня тогда просил… загс… и ты, то есть вы… девушка… все сходится… вы… женаты?!
Кажется, кого-то только что накрыл сильнейший шок…
Мы с Шером синхронно качнули подбородками.
– Я, правда, пошутила. Он меня не бил никогда. Так, случайно об косяк ударил, но это я сама виновата, что глаза боялась открыть, когда летела прямо на него! А вообще, у нас типа любовь, – я схватила ладонь мужа, крепко ее сжала, подняла над головой и наглядно потрясла нашими сцепленными конечностями.
– Ага, у нас любовь, Толян, – подтвердил очнувшийся Артем и резко притянул меня к себе, а на ухо шепнул: – Что ты творишь, малышка?
Честно, Тём, не знаю!
– Сынок, думаю, тебя дезинформировали, – подал голос мэр.
Он что, настолько сильно в нас верит, что отрицает саму возможность избиения меня Шером? Это, конечно, хорошо и спасает ситуацию, но, блин, обидно!
– Отец! Ты сошел с ума!.. И ты, Артем! Я не ожидал от тебя. Это… отвратительно!
– Стоп-стоп, сынок.
– Я девушек не бью! – возмутился Шерхан и добавил мне шепотом: – Тебя только это и спасает.
Да ни фига! Меня даже это не спасает.
– Отец, ты защищаешь его? – мощный палец ткнулся в сторону Шера, а затем неожиданно крепкий захват, выдернул меня из клешней мужа. Последний только качнулся и чуть не свалился со стула. Он не ожидал, что Толя пойдет чуть ли не в атаку, а то он бы меня точно не отпустил, мое тельце бы разорвалось на две половинки. А это вроде как легкая смерть… Таким меня поощрять нельзя.
– Что ты, Толя! – вскочил на ноги Валентин Владимирович. – Я никого не защищаю, но мой внутренний голос говорит мне, что ты неверно истолковал ситуацию. К тому же, мадам Охренчик – честнейший человек!
– С чего ты решил?
– Ну, у меня есть досье на нее… – как бы, между прочим, сказал глава, пошаркивая ножкой. Он достал его и плюхнул на стол рядом с досье на мою вторую половинку. Что удивительно, толщина папок разительно отличалась. Если на тёмина папочка была толщиной в сантиметра два, то моя во все пять! И что там можно было на меня набрать?..
– И что с того? – не успокаивался дотошный сын.
– Я все о них знаю, – он обвел нас хитрым взглядом.
– Между прочим, это вполне ожидаемо, что в его, – Толя ткнул в Артема, – присутствии она, – теперь палец смотрел на меня, – боится рассказывать правду. Какой бы правдолюбкой она не была.
– Да какая @uncensored@ правда? – взбунтовался Шер и, резко вскочив со стула, выдрал меня из рук Толика. – Толя, мы с тобой сто лет знакомы, ты хоть раз видел, чтобы я на девушку руку поднял? Хоть раз? Один единственный разочек?
– Это ничего не меняет, – сухим тоном откликнулся «адвокат». – В тихом омуте, знаешь ли…
О том, что омут Тёмочки совсем даже не тихий, я благоразумно промолчала.
– Да я знаю куда больше тебя!
Его горячая рука обвивала мое тело слишком сильно, будто он боялся меня отпускать. Ага, конечно, боялся. Я на его месте тоже бы боялась. Все же не каждый день есть возможность подержать в руках своего обвинителя. Его грудь вздымалась и я прямо через все свое шмотье (платье и халат) чувствовала, как у него все внутри клокочет и имеет реальный шанс взорваться.
– Не вижу ничего, чем можно было бы гордиться, – фыркнул купидончик.
– ЗАМОЛЧИТЕ! – резко выкрикнул мэр, устав слушать эти баталии. Все разом заглохли, превратившись в тихих церковных мышек, и обратили свое внимание на него. – Мое шестое чувство никогда не врет, сын, – серьезным тоном продолжил он, как будто это не он недавно балагурил и журил нас с Шером. Как минимум, в нем проснулся главный спикер Верховной думы: – Ты это прекрасно знаешь. К тому же, останешься после того, как мы закончим, посвящу тебя в курс дела. Теперь вы двое, – он протянул нам карточку, которая оказалась визиткой. – Сегодня же созвонитесь и запишитесь на прием. Я проверю, если не выполните. Все, можете идти. Наше соглашение по-прежнему в силе. Кстати, за каждый новый синяк или еще какое увечье на теле твоей жены, – обратился Валентин Владимирович к Артему, – накидывается по неделе.
– За что? Это же не я! – не стал сдерживать себя Шерхан.
– Не важно! – рявкнул мэр. – Ты не уследил – твои проблемы – тебе расхлебывать. Все. Свободны. Надеюсь, к следующей нашей встрече, ситуация изменится.
– До свидания, – убито попрощалась я, Шер просто молча вышел и утянул меня следом за собой.
Дверь он захлопнул со всей дури и теперь мы с упадническими настроениями топали куда-то вперед. Кажется, он знает выход с вечеринки.
Как только Валентин Светов объяснился с сыном, тот смог успокоиться. Хотя не верил отцу до последнего. Пришлось предоставить доказательства в виде видеозаписи со скрытой съемки камер наблюдения, где раззява-девушка разгромила одну из ванных комнат на втором этаже, отхватив себе синяк под глазом, а потом еще в косяк лбом впечаталась, тоже сама, без дополнительной помощи. И еще и халат скоммуниздила.
Решив, что сынок невероятно расстроен тем, что девушка ему лапшу на уши навешала, так как Толик схватился за голову и методично ею раскачивал, пружиня свои очаровательные кудряшки (материнские гены), он отправил его на заслуженный отдых. Подхватив свой пакет, Толя себя ждать не заставил, лишь попросил номер телефона девушки, чтобы лично извиниться. Отец поразмышлял с секунду, затем, решив, что в отношениях третий всегда лишний, продиктовал сыну левый номер и со спокойной совестью выпроводил его за дверь, передав в руки очень кстати появившейся Арины Родионовны. Она всегда появлялась в нужный момент, оправдывая свою гордую и нужную профессию няни. В своем возрасте Анатолий в няне не нуждался, но очень уважал эту женщину, хотя она, не в пример своей тезке, так и не побудила написать своего воспитанника даже маленькую эпиграммку, что уж там говорить о поэмах и трактатах. Так что он со страдальческим выражением лица удалился в ее компании, с возбуждением вспоминая о своем халатике. Не то, чтобы он был дорог для него лично, хотя, как утверждал продавец с интернет сайта, некий Арсений Старинов (уже одним своим дворянским именем внушая уважение), китайский халатик был дорогим и редким, к тому же ручной работы, Толя купил его, не скупясь, в надежде подарить одной замечательной девушке, с которой познакомился буквально на днях в супермаркете недалеко от мэрии, где Толик на летнее время проходит практику в аппарате правления своего отца.
Он влюбился в нее с первого взгляда.
Печальная высокая шатенка модельной внешности, которую совсем не портило отсутствие макияжа и глубокие круги под глазами, скорее даже придавало немного шарма и загадочности, бродила по залу, набирая в корзинку все, на что падал ее взгляд. Затем ее взгляд падал на что-то иное и она вытаскивала недавно положенную вещь обратно, видимо, прикидывая в уме, что ее финансов на все запросы организма просто не хватит. В конце концов, оставив в корзинке лишь брикет мороженого и баночку настоящего кофе в зернах, она прошествовала на кассу, а Анатолий увязался за ней, прикидывая в голове какой тактикой знакомства лучше воспользоваться.
Сам он от природы был очень робким, поэтому его настольной книгой была «Инструкция настоящего пикапера», а сам он тоже частенько посещал собрания для стеснительных парней, мечтающих закадрить девушку.
Но как назло, в голову ничего не приходило – все мысли буквально отбило одним ароматом ее духов – терпкий цветочный дух витал над ней и вокруг нее, окутывая парня с ног до головы. Он мечтательно пялился ей в затылок, а она с отсутствующим выражением лица даже не чувствовала его пылкого взгляда и выкладывала на транспортную ленту свои покупки, а в руках сжимала изысканный кошелек.
– С вас пятьсот шестьдесят девять рублей и сорок копеек, – отчеканила кассирша, пробив товары.
Девушка открыла кошелек, с замершим сердцем заглянула внутрь, дрожащей рукой достала оттуда мятую сотку, вопросительно и робко посмотрела на строгую кассиршу, стремительно поджимавшую чересчур накрашенные губы.
– У меня, кажется, не хватает, – безрадостно проговорила шатенка, дав возможность Толику насладиться ее волнующим голосом.
– Не хватает, значит приходите в другой раз, когда будет хватать! – пробурчала тетка, сидящая на кассе, вернувшись к чавканью жвачкой, при этом ее бульдожьи щеки сильно тряслись.
Всем своим видом тетка показывала свое пренебрежение к красивой девушке, явно дочери олигарха, не знающей меры в трате денег. Внутри же она злобно усмехалась, что у «куколки» появились проблемы, которые, так или иначе, настигли бы ее. Ведь богатство на самом деле имеет очень хрупкую грань с бедностью. Имея всё, ты можешь потерять это даже не моргнув глазом – стоимость акций упала, фирму спалили или банк ограбили, в котором ты хранил все сбережения. Также есть возможность бедному стать богачом, например, выиграв лотерею. В любом случае, твоя семья либо тонет, либо выплывает вместе с тобой. Так что сейчас перед лицом суровой женщины, трудящейся на двух работах посменно, стоял балласт, семья которого недавно явно обанкротилась, не оставляя шанса дочери оставаться и дальше богатой и знаменитой. Ну, кто еще на последние деньги будет брать кофе и мороженое? Да и внешний нездоровый вид девушки удручал; богачку (хотя уже экс-богачку) в ней выдавали дорогие одежды, аксессуары и красивые золотые цацки, в которых кассирша толк знала. Ее мужу, ювелиру, частенько приходилось сталкиваться с подобными украшениями, которые для глаза обычных людей вроде как самые заурядные, а на поверку оказываются антикварными и жутко дорогими.
– Но может можно что-то придумать? – осторожно вставила девушка.
За ее спиной в позе хищника в засаде застыл Толян, который всей душой рвался оплатить покупку девушки, но присущее ему чувство такта не позволяла ставить девушку в такое неловкое положение. Сам бы он чувствовал себя оплеванным, предложи ему кто заплатить за него.
– Что придумать? – рявкнула кассирша так громко, что к ним стали оборачиваться с соседней очереди, где на кассе сидел щуплый молоденький паренек. Девушка только сейчас его заметила и начала внутренне сокрушаться, что не пошла в ту очередь – охмурить этого юнца не составило бы для нее проблемы. А вот с гестапо в юбке вряд ли прокатит.
– Что-нибудь, – жалобно протянула она, пялясь на тетку жалобным взглядом.
– Жрать охота? – проявила недюжий ум кассирша и хитро уставилась на бледную девушку.
Она стояла боком к Анатолию, и он прекрасно мог видеть ее лицо – бледное, жалобное, но гордое. Глаза девушки зажглись, а Толик только сейчас смекнул, что ее болезненный вид имеет прямое отношение к тому, что она голодна. Ему захотелось защитить ее, обогреть (да, на улице жара, но внутри у нее явно арктические заледенения).
Девушка покорно кивнула, еле сдерживая желание закивать с той же силой, как и сувенирные собачки в машинах, которые при движении забавно болтают головами:
– Да, – едва слышно промолвила она.
Кассирша ухмыльнулась, протянула руку за мятой соткой, девушка с обречённой покорностью отдала последние деньги (прямо от сердца отрывала), далее тетка спрятала под кассу мороженое и кофе, отменив их пробивание на кассовом аппарате, а вместо них достала десять квадратных ярких упаковок с лаконичной надписью «Лапша быстрого приготовления».
– О, травануть решили девку, – прошуршал каркающий голос сухопарной старушки за спиной Толика.
– Ага, точно. Может, домой беднягу пригласим, Глафира? Накормим? – сердобольно предложил сопровождающий ее дед.
– Ты что, старый совсем рехнулся? – шикнула на него бабка и даже подзатыльник дала. – Сами-то с хлеба-соли перебиваемся… – проворчала она, усердно пряча корзинку с продуктами за широкую юбку от переключивших свое внимание людей из соседней очереди с наскучившей им девушки на них.
– Какие такие хлеб-соль? – возмутился дед. – Вчера же только…
– Молчи! – шикнула бабуля и под смешки толпы огрела его авоськой.
Дед заткнулся, для проформы прошелестев что-то о всяких «чокнутых древних старухах». Снова получил по лбу авоськой и заткнулся окончательно.
Толпа медленно сползала под транспортерную ленту.
Девушка всего этого не слышала. Сейчас ее гораздо больше интересовала ее покупка.
Желудок девушки, и так омраченный прогулкой среди еды, наконец-то, получив оною, пусть и не самую лучшую, а может даже и наоборот, на руки, совершил какой-то невероятный кульбит и сжался в ожидании. Теперь оставалось только быстро добежать до дома и заварить лапшичку. Она такую пищу еще ни разу не ела, но видела, как едят другие. Обычно это зрелище вызывало у нее рвотные позывы, так как она выступала за здоровый образ жизни: салатики, зелень, овощи, фрукты; а различные полуфабрикаты обходила стороной.
Зато в ее новой жизни лапше, называемой в народе «бич-пакет» или просто «б/п», места было до фига. Она и себя могла смело назвать бомжом местного розлива. Что и ввело ее в последнее время в состояние крайней депрессии и слепого видения окружающего мира.
Кассирша выбила чек и высыпала сдачу: горстка десятикопеечных монеток. Девушка, не обратив внимания на такую мелочь, схватила в охапку свои бэпэшки и ускакала прочь.
В голове Толика щелкнуло, что как раз так и можно завязать с ней знакомство: вернуть оставленные деньги. Пусть это мелочь. Но даже мелочи приятны.
Он не принял ее за бедную девицу, как верно оценила кассирша, но посчитал, что она просто забыла деньги дома. Бывает такое, он и сам частенько забывал и расплачивался картой, это даже удобнее бумажных денег. А вот про то, почему шатенка не расплатилась картой, он даже не подумал.
Пол осуждающие взгляды тетки-кассирши и людей из соседней очереди, а также из своей, Толик сгреб звенящие кругляши в ладонь и поскакал за нею следом:
– Девушка! Девушка, стойте! Вы сдачу забыли!
– А? Вы мне? – полуобернулась она на выходе, стоя в проходе между двумя открывшимися автоматически дверями. Прохладный ветер обдувал ее розовую футболку с небрежно повязанным на шее платком, а джинсовые шортики красиво облегали загорелые стройные ноги (Толик вспомнил виденные им страницы каталога итальянской компании Diesel), на ногах красовались розовые босоножки D&G на высокой платформе, украшенные очаровательными цветочными букетиками и весьма аппетитно обхватывающих щиколотки девушки, особенно на правой ноге, где симпатично изрыгал пламя крылатый дракончик.
Анатолий забыл, как говорить, лишь его глаза все расширялись и расширялись, глядя на «богиню», рискуя вылезти из орбит и выкатиться к ее ногам. Может, какое-нибудь семейство тролльих и посчитало бы это романтичным, но вряд ли девушка-мечта пришла бы от подобного в дикий экстаз, так что, собрав волю в кулак, он кивнул и пролопотал:
– Да, – потом заткнулся.
Девушка прошлась по нему взглядом, оценила прикид, решила, что парень совсем неплох, к тому же его невинное личико, не вязавшееся с телом орангутанга, весьма милое и, возможно, как только она выйдет из состояния глубокого депра, она сходит с ним на свидание, конечно, если накопит на это денег. Идти за чужой счет она не могла себе позволить. Тем более сейчас. Это было ниже ее достоинства, да и вездесущая гордость орала фальцетом «Нельзя!«
– Вы что-то хотели? – пропела она.
– Д…да, – кивнул парень и протянул сжатый кулак.
– Что это? – вскинула брови девушка, с интересом глядя на смущенного парня.
– Подставьте ладонь, – девушка послушалась. В руку посыпались монетки, – вы сдачу забыли…
– А-а-а…
– Вот, а я побежал за вами, чтобы вернуть.
– Ясно, – она ослепительно улыбнулась и вдруг вспомнила, что не обременяла себя нанесением макияжа. Депр он на то и депр, чтобы пофигистично ко всему относиться. Она немного поругала себя, потом вдруг поняла, что даже без мэйк-апа симпатична этому светловолосому юноше, успокоилась и продолжила строить ему глазки.
От ее улыбки Толя поплыл. Он сотню раз присутствовал на разных показах мод в Париже, Милане (да где он только не был!), видел сотни тысяч моделей – сотни тысяч красавиц, к чьим ногам падали самые красивые из мужчин, но ни одна из них не могла затмить эту девушку, все эти роскошные красотки даже рядом с ней не стояли.
Возможно, он немного идеализировал эту девушку, но именно такое действие она на него возымела. Робость, которая так нещадно преследовала его, в этот миг осознания куда-то испарилась, а он не преминул воспользоваться моментом и представился:
– Анатолий, – он галантно протянул ей руку.
– Леся, – ответила девушка, убрала мелочь в передний кармашек шорт и подала ему свою руку.
Толя мягкими губами легонько коснулся бархатистой кожи и вернул конечность владелице.
Леся не ожидала встретить в магазине элегантного джентльмена и вообще не ожидала, что станет кого-то соблазнять сегодня или завтра или послезавтра, так что все его действия были несколько неожиданными, но, несомненно, приятными и волнительными. Она даже начала подзабывать, что у нее сейчас не самый найсовый период в жизни. Но Толик ей симпатизировал и причин отшить его она не видела, кроме денежных…
