Текст книги "Держи меня крепче (СИ)"
Автор книги: Душка Sucre
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 42 страниц)
«Любимый дядя» побагровел, сжав сильнее хиленькое тельце племянника, а десантник глубоко задумался, переваривая полученную информацию.
Если изначально он точно знал кому вломит в бубен, то сейчас в его черепную коробку стали закрадываться сомнения. Напрягать мозг ему не понравилось, так что он решил испросить совета у своей родной кровинушки:
– Дочурка, вроде никого не убивают?
Девчонка продолжала жаться к ноге, но уже не всхлипывала, к тому же Сенька ей улыбнулся и подмигнул, отчего она зарделась и спрятала милое личико в папино бедро, легонько кивнув. Отец ответом дочери удовлетворился и, стянув с бритой головы берет, надел его девочке на голову, а парням протранслировал свой железный кулак с выбитым на костяшках пальцев именем «ВОВА» и на внешней стороне ладони – рассветным солнцем с надписью жизненного кредо всех его коллег: «ВДВ – СИЛА!« и пробасил:
– Так, чтоб больше не чудили, мелкота. А ты, Шерри, – он смерил парня оценивающим взглядом и решил, что он годен, – в армию дуй.
– Ага, – легко согласился Артем, уже давно имеющий военник с нужными записями, и решил немного съязвить: – с осенним призывом первым делом сажусь на поезд и дую служить.
Сарказма в словах «вроде неплохого парня», как он его мысленно нарек, серьезный ВДВшник, не привыкший шутить, не идентифицировал, так что, протянул к его плечу свою широкую длань, заставив сердце Шеридана ёкнуть от надвигающейся опасности, похлопал его, треснув со всей дури (Тёма еле на ногах удержался), и по доброте своей душевной посоветовал:
– Ты к нам, в десантники иди. Нам такие нужны.
Шер прикинул, что «да, конечно, нужны, надо же кого-то колотить дедушкам», но сам кивнул и даже руку к голове приложил, напрочь забыв о том, что бейсболка осталась в машине:
– Есть, товарищ майор!
Вокруг них, оказывается к тому моменту уже набежала малышняковая толпа, которая по примеру Артемки тоже начала прикладывать руки к головам, пародируя его и вообразив в этом приятном на внешность и, в общем-то, харизматичном парне, пришедшего в яркой одежде, героя своих мечтаний.
Но на эту клоунаду троица внимания не обращала.
Военнослужащий добродушно ухмыльнулся, отметив, что Шерри прекрасно разбирается в званиях, но посчитал своим долгом пристыдить его, указав на явный недочет:
– К пустой голове руку не прикладывают, – а затем еще и блеснул специфичным юмором: – Иначе драить тебе толчок за толчком все время службы, – и гаденько так обнажил клыки.
В толпе прошелся детский шепоток:
– А че такое «толчок»?
– Ну, это… Когда толкают.
– Куда толкают?
– Куда не знаю, но толкают все время…
– Ага, особенно, когда голова пустая.
– Это как?..
– Ну, ясно же – берут пустую голову и толкают вперед.
– Дуг-гачки вы, это когда с пустой головой в футбол играют, – сделала единственно верный вывод девчонка, слегка смахивающая на Пеппи-длинный-чулок, дочка известного футболиста страны, который оставив ее развлекаться, сам спасался от детских забав в кафетерии на третьем этаже.
Заверение девочки прозвучало авторитетно, даже немногочисленные родители прислушались, а одна из мамаш в возрасте (даже скорее бабуля, но отчаянно молодящаяся), будучи женщиной средневековых моральных устоев родом из СССР, услыхав разговор, раскраснелась, разъярилась и кинулась меж двух бугаев (один чуть крупнее, другой средних размеров, это если оценивать их габариты по среднестатистической шкале «шкафоподобности»), призывая к их совести:
– Мужчины! Да как вы смеете при детях выражаться?!
Бессовестные мужчины недоуменно переглянулись и синхронно пришли к выводу, что выражаться они еще даже не начинали.
– Бабуль, – не стал мелочиться на комплименты, а также на обыкновенное уважение десантник, без каких-либо намеков угадав ее возраст. А вот тётку накрыло – она чуть в обморок не грохнулась, но слабочувствительный к чужим настроениям мужчина продолжил: – Ты, давай, батон на нас не кроши.
Она только рот открывала, как рыба, выброшенная на берег. Уже давно подпирающие стену охранники давились от смеха. Сгруппировавшиеся в кучку папаши с раскрасневшимися рожами респектовали ВДВшнику, в то время как что-то в их кучке подозрительно булькало. Мамаши же какими-то неведомыми силами придя к единому решению стали затыкать своим деткам уши, но рук все равно не хватало, так что детям наказывали затыкать уши самостоятельно. Дети противились, убегали от мам, мамы бегали за ними и кричали на пап, папы со скоростью света прятали в глубокий внутренний карман одного из них бутылку с чуть мутноватой жидкостью домашнего производства и начинали преследовать жен, а отчаявшись нагнать их, обращались к ошалевшим охранникам, которые такой бедлам видели впервые. Они, в «сердечных приступах» привалились к стене и пытались собрать глаза в кучку. Получалось с трудом.
За довольно объемным по конструкции аттракционом «Космический андроид», который удивительнейшим образом пустовал, хотя обычно к нему чуть ли не километровая очередь выстраивалась, пряталась, отчаянно шифруясь, вся компания фанки-манов, тихо ухохатываясь над тем, как их закадычный друг «разбодяжил» ситуацию.
– Вот, блин, шпион… Все внимание на себя собрал, дурачье… – рецензировал партизанские способности друга Малик, который не взял с собой «на дело» Эльмиру, и теперь скучал по ней.
– Спалил контору, считай, – кивнул Илья.
– Деберлиоз, – сконструировал новое слово Владимир, начитавшись Булгакова. Он всегда по утрам рано вставал и читал, а потом весь день крутил в голове моменты из прочитанного, вспоминал героев, их имена и прочее. Например, сегодняшним дождливым утром его дерзко оторвали от любимой книги, на том самом моменте, когда беднягу Берлиоза трамвай разлучил с головой.
На поэтично-прозаичного друга Малик взглянул с презрением и покачал головой, как бы подчеркивая этим, что его дружище не от мира сего.
Ванильный с Джавой на своих не смотрели, они следили за Шером и компанией, а потом синхронно переглянулись и покачали в такт головами:
– Надо спасать!
– Реально… – отозвался Фотограф, – там же Королева Весны с Оливером, они сейчас войдут. А этот идиот палится. Где он свой мозг посеял? На каком кладбище?
– Думаю, если на кладбище, то уместнее было употребить слово «похоронил», нежели «посеял», – педантично поправил безграмотного братана, по своему обыкновению, Владимир.
– А еще можно сказать «похерил», дружище, – хлопнул его по плечу Джава aka Сергей.
– Нельзя.
– Можно.
– Нельзя!
Парни чуть не сорвались на крик, когда им закрыли рты более наделенные мозгами члены «Funk Jazzy Band»:
– Заткнитесь, идиоты. Вы ща сами не круче нашего лучника Шервудского леса.
– Ну-ну. Дебилы.
– Совсем крышу сорвало что ль? – стали наперебой читать им нравоучения ребята.
Владимир с Сергеем свои ошибки осознали и смутились. Вернее, смутился второй, а первый лишь сделал вид, так что как только их отпустили, он вновь набычился и холодно возвестил, глядя Джаве прямо в глаза:
– Мне претит твое общество.
– Чего? – не сразу въехал тот.
– Претит. Значит бесит. Не нравится. Ты меня раздражаешь своим интеллектом, пардон, его отсутствием, – услужливо объяснил Степлер.
– Бесит, значит? Не нравится меня видеть, значит? – слишком спокойно поинтересовался Сергей. – Ну, хорошо. Я избавлю тебя от своего губительного общества. – затем он почти вылез из-за баррикады и заорал достаточно громко, чтобы его услышал сам Владимир, но недостаточно, чтобы услышали те, кому он свой крик адресовал (ведь их перепалка, в общем-то, носила личный характер, это неким образом была обычная их игра для разряжения дурного настроения): – Охрана! Здесь террорист! Он выглядит крайне опасно!
Владимир кинулся на него, зажимая рот:
– Ты что творишь? А вдруг они поверят?
Вывернувшись из захвата, Джава расхохотался, словно отмочил самый лучший в своей жизни прикол. Его обиженный друг покрутил пальцем у виска и принялся теперь высматривать охрану. Остальные присоединились к нему.
Охрана, как и полагалось, ничего из криков Джавы не услышала, их лыжи были навострены к истошно вопящей аки сирена скорой помощи тетки, которая почему-то была крайне обозлена, а щеки ее пылали как маки на поле радости наркоманов.
Что привело к этим самым последствиям, парни не знали, так как были увлечены внутриклановой перепалкой, а теперь, вновь заняв оборонные позиции, кусали губы от интереса.
На самом же деле случилось следующее.
В то время, когда все пошло кувырком, два бугая, два ребенка, дама, безуспешно, как оказалось, косящая под средние лета, и троица в кустах, не замечая всей суеты вокруг, пытались разобраться в своих непростых отношениях.
Дама все стояла, разинув рот и закатив глаза, вконец испугав десантника, который мысленно дорисовал картину, как из ее рта сейчас пойдет пена и она забьется в конвульсиях, а затем отбросит коньки:
– Эй, бабушка, ты в поряде?
– Она умрет, пап! – всхлипнула его впечатлительная дочурка, все еще вися на ноге.
– Да, кажись, сдохнет старуха, – посчитал своим долгом «разрядить» атмосферу мелкий видеоман. – Не дышит, – он забрал камеру у друга и стал ловить драгоценные кадры, шестым чувством (ж**ой) чувствуя, что сейчас что-то будет.
Шер пощелкал перед глазами зафиксированной в одном положении женщины, она не отреагировала – ее зрачки будто остекленели. Тут в голову авантюриста, пересыщенную атмосферой сказочности (они же в диснеевском дворце!), посетила истинно вундеркиндская идея: разбудить красавицу (то есть старуху) поцелуем. О чем он тут же возвестил свою делегацию, мнущую подошву около «памятника», самолично самой бабулей себе воздвигнутого:
– Ей срочняцки требуется сделать искусственное дыхание.
Идея никому по вкусу не пришлась, так что пришлось приводить различные аргументы и существенные доводы:
– Дорогой товарищ майор, а ведь ее смерть будет на вашей совести… – печально огорошил он ВДВшника.
– Почему? – не сразу въехал тот.
– Это ведь вы ее запугали, – он обреченно покачал головой.
– Как?
– А кто попросил хлебобулочное изделие не крошить?
– Какое? – у Шера сложилось стойкое впечатление, что в башне десантника активно прогрессирует синдром «Даунито-Дебилиссимо».
– Батон, – глубоко вдохнув, на выдохе произнес он, удачно вспомнив, что «против лома нет приема окромя другого лома». Разумеется, первым ломом его услужливая фантазия нарисовала себя собственной персоной, а другим ломом – грубовато-брутального ВДВшника. Сравнение ему не нравилось, но казалось безумно правдивым, так что вместо тактики «Разящего кулака» он продолжал придерживаться тактики «Удава, подавившегося слоном».
– Батон… Верняк, Шерри, – покачал тот квадратным подбородком, припоминая.
– Теперь, мы возлагаем на Вас эту честь – разбудить красну девицу ото сна, – с пафосом огорошил его Охренчик, еле сдерживаясь, чтобы не заржать. Он прямо предвкушал свою сладкую месть.
– Это какую? – вновь не въехал бугай, почесывая свою репу.
– Пап, это вон ту! Только она не красная, – проявила зачатки интеллекта его дочка. Шер чуть не возопил на радостях «Хвала Господу!«, но вовремя себя остановил.
– Не, совсем не красная, – согласился ее папаша.
– Так Вы ее поцелуйте, она и станет красной, – влез Сенька, вставив и свой брик43 в тетрисе. Его компашка, прятавшаяся за кустами, покивала, подтверждая.
– А почему я?
Пробубнив себе под нос нецензурную тройную рифму: «Опять @uncensored@ двадцать пять», Шерхан стал внутренне себя подготавливать ко второму кругу объяснений, а еще возликовал в душе, что кирзовые сапоги и попадания осколков от гранат прямо в мозг ему не грозят, а значит похожим на данного экземпляра ему быть не судьба. Но его вновь спасла дочка:
– Папочка, это же как в «Спящей царевне»! К ней принц пришел и поцеловал, а она пробудилась… – девочка отчего-то всхлипнула, а папаша поднял малявку на руки и нежно (как только это возможно выразить на каменном лице) пробасил ей в зардевшееся личико:
– Доченька, хочешь, чтобы она проснулась?
Та кивнула, зарделась еще сильнее.
– А как же мама? Она же будет ругать меня, – стал приводить разумные доводы десантник и очень неуверенно добавил: – Я ведь ее принц.
– Нет, папочка, ты у нас король, – уверенно заявила куколка. – А король – он для всех подходит!
Десантник чуть ли не в окно выпрыгнул от заверений дочери. Но этаж был первый, так что, по любому, не сработало бы. Так что пришлось смириться:
– Мама меня убьет, если узнает…
– А мы ей не расскажем, – пролопотало прелестное создание, хлопая глазками с длинными ресницами.
Отец умилился, но идти против желаний своего ангелочка не посмел.
Поставив свою куколку на пол, он приблизился к статуе и, не думая ни секунды, зная, что промедление смерти подобно, раздвинул мощными пальцами ее сомкнутые губы и впечатал свой каменный рот в «сахарные уста». Сам при этом скривился, словно делал искусственное дыхание, как минимум, Франкенштейну. И, если по сказке предполагалось, что имеющийся в наличии Франкенштейн после сладострастного поцелуя должен ожить, то так оно и произошло.
Старуха, покраснев от кончиков ногтей до самых корней волос, разразилась истошным воплем, ввергнув спасшего ее героя во внеочередную контузию. Решив, что одной контузией лишивший ее чести «сволочной обормот» не отделается, она зарядила ему острой костистой коленкой прямо в причинное место. Такого подвоха после совершения доброго поступка ВДВшник никак не ожидал и, упав на пол, стал корчиться от боли и шока, и контузии.
Его дочка, услышав устрашающий вопль, закрыла себе уши. Троица, прилагавшаяся к Сене, последовала ее примеру. Сам юный режиссер был предельно счастлив и не менее громким, чем у старушенции голосом возопил:
– Вот видите! Она стала красная! – явно намекая на цвет ее залитого красной краской лица, а не на красоту.
Артем тихо постанывал. Но в его голове уже созрело предполагаемое продолжение событий, которое было, мягко говоря, неблагоприятным. Оно включало ожившего десантника и страшную мстю от его рук (то есть ручищ). Спасаться нужно было немедленно, иначе риск обратиться в пепел уже маячил на алеющем горизонте.
Все люди прекратили маленький хаос и стали стекаться к разгневанной бабуле, одним ударом уложившей гору мышц на лопатки. К учредителям нового балагана устремилась и охрана, Шерхан отчетливо осознал, что вот он, момент, чтобы рвать когти. Он схватил Сеньку за руку:
– Валим!
– У меня свидание, вообще-то, – округлил глазки рыжеволосый бесенок.
– Ты точно придурь! Кто на свидании прячется в кустах? – постучал ему Шер по голове. Мелкий оскорбился.
– Нам было весело, пока ты меня не нашел.
Состроив миротворчески-мученическую гримасу, Шер соблаговолил:
– Ладно, бери своих рэйнджеров и шевели уже тапками!
– Братва, – прикрикнул он своим и позвал их рукой. – Придерживаемся этой широкой спины, – он указал пальцем на оборотную сторону Тёмы, – и шевелим тапками!
– Ты чё мои фразы пионеришь? – возмутился Артемка, не сбавляя темпа продираясь сквозь толпу, в полуобороте прищурив глаза на Сеню.
– А нефиг жадничать! Надо делиться. А жадным быть нехорошо.
– Кому нехорошо? Мне нравится!
– И как только в тебя можно было влюбиться?.. – обреченно выдохнул младшенький Матвеев, когда они, наконец, добрались до более-менее спокойного места – аттракциона «Космический андроид».
– Ты о чем? – тут же схватил его за отворот ворота футболки Шер.
– Я? А о чем я?.. – забегали глазки попавшегося Сеньки.
Тут на плечо Шера опустилась сильная ладонь:
– Братан, ты решил подавить его своим превосходством? – ехидно поинтересовался хозяин руки, в голосе которого он сразу узнал Джаву.
– Ладно, Сеновал, ты, считай, спасен, – прошипел он так, что только он его услышал, – но ты мне все расскажешь.
Отпустив бедного перепугавшегося паренька на волю, к друзьям, опасливо жавшимся к стенкам аттракциона, Артем перевел внимание на друга, а затем заметил и остальных участников их танцевального бэнда44, принявших фееричную позу: они построились клином и сложили руки на груди.
– Эй, бразы, вы чего?
– Мы? – ответил за все Дэн. – Мы ничего. Абсолютно. А вот ты что творишь?
– Да я же вроде без рукоприкладства… – начал он объясняться. – И, вообще, что-то младшую группу вы от меня не спасаете, а этого шпингалета чуть ли не боготворите.
– Да пофиг на него! – не выдержал Илья. – Твоя любимая девушка сейчас на свидании с твоим братом, а ты здесь трешься с какими-то подозрительными особами.
– Я что-то не понял, вы за мной следите что ли?
– А что, заметно? – удивленно вякнул Малик.
– Нет, @uncensored@!
– Успокойся, Тёмыч, – принялся его успокаивать Дэн, пропустивший ради друга тренировку, на которую собирался пойти вместо отменившейся флэйвы. – Мы же помочь хотим. Это же невооруженным глазом видно, что он к ней свои причиндалы подкатывает.
– Стоп-стоп. Вы что, сомневаетесь в моей девушке?
Сказано это было только для них, для друзей, для тех, кого он обманывал, кому не мог рассказать правду. Не потому что они растрезвонили бы всей их «деревне», просто на то были причины, были обстоятельства, которые не давали ему раскрывать этот секрет. Лично сам он прекрасно знал, что малышка вряд ли когда-нибудь воспылает к нему чувствами, хотя последние слова Сени поселили в его душе некоторое трепетное состояние, которое отказывалось подчиняться холодному разуму и вырезаться скальпелем тоже отказывалось.
– Кстати, вот и наша сладкая парочка, – заметил, наблюдавший за залом Владимир.
Держась под ручку, в помещение вошли обсуждаемая пара. Они огляделись, поразились творящемуся хаосу, затем заметили корчащегося на полу десантника и подпинывающую его старушенцию, которую целая чертова дюжина специальных людей из охранной службы не могла оторвать от несчастного тела. Девушка впечатлилась и, что-то сказав парню, кинулась спасать мужчину. Покружив вокруг него и тетки, бешеной фурией делавшей неожиданные нападки на мужское тело, около десяти минут она каким-то чудесным образом смогла привести ее к спокойствию, а охранникам открыла доступ к телу, чтобы они смогли доставить его в больницу.
Шеровская малышка была счастлива, а рядом стоящий и приобнимающий ее за талию Оливер, прикрывающий лицо кепкой, был счастлив не менее. Но вдруг девушка о чем-то вспомнила и стала высматривать зал. Олли подключился.
– Кажется, они кого-то ищут, – констатировал Джава.
Вдруг Шера озарило:
– Эй, полудурок, а не тебя ли?
– Я не полудурок, – отозвался Сенька.
– Ну, пусть будет полуумник, мне пох… по хлебалу не треснуть ли тебе? – выкрутился он, хотя и сам не понял, почему остановил себя и не ругнулся.
– Не треснуть. И мне тоже пох на твои закидоны, – начал гнуть пальцы Сенька.
В голове Артема промчалась вечерним скоростным экспрессом замогильная мыслишка, что он дико развратен, раз учит мелкого материться, а если об этом узнает его малышка, то это ее расстроит. Мысля ему не понравилось и, вспомнив, что хорошая мысля приходит опосля, эту он задвинул в дальний ящик, но от того, чтобы отвесить шкету смачный подзатыльник даже и не пытался себя удержать.
– Ай, больно же, – возмутился, потирая место прицельного шлепка, Сеня.
– Привыкай.
– Ладно, пусть я буду полуумником, – решил он согласиться и пояснил почему: – все равно от тебя большего не дождешься, но давай обойдемся без физических контактов. Идет?
– Ты, типа, тач-пэда что ль? – хохотнул Артем.
– Я, типа, пекусь о сохранности своей жалкой душонки, – съязвил Сеня.
Шер лишь покачал головой и высказал наболевшее:
– Ты меня как всегда бесишь.
– Я стараюсь, братан, – поднял раскрытую ладонь вверх мальчик в споковском приветствии.
Шер попытался повторить жест, но безымянный палец то и дело прижимался к среднему, а мизинец как-то своевольно тусил на отшибе. Арсений попыткам старшего наставника ухмыльнулся и мысленно вывел счет: «Один-ноль в пользу Сени Великолепного!«
– Шеридан, ты лузер, даже я так умею, – хохотнул Малик и повторил жест Спока.
– А я могу тебе череп проломить, – желчно улыбнулся ему в ответ Шер, который больше всего на свете не любил проигрывать.
– Ты псих. В психушку тебя определить, может? У меня есть, кстати, знакомый, он как раз работает в подобном заведении… – проявил заботу о друге Джава.
– И это я псих? – риторично возвел глаза к «небу» Артем, но вмиг опомнился и продолжил следить за малышкой и Оливером. В своих мыслях он уже поскакал бить морду братику и воровать свою женушку.
– Блин, кажется, они не отступятся… – с тоской пролопотал Сеня.
– Не-а, придется сдаваться, – согласился Ролл, подав голос. А Шер уже решил, что этот мальчик немой.
– Накрылось наше свидание…
– Эй, затупившие, ваши тёлочки уже минут пятнадцать назад смылись, – просветил начавших озираться мальчишек «добрый» Фотограф.
– Что? И правда, нет, – хором подвели итог Сеня и Ролл.
– Все, валите уже. А то у малышки сейчас сердечный приступ случится, – он выпихнул обоих мальчишек, еще не опомнившихся от неудачного первого свидания, из-за баррикады, откуда они тут же прямиком попали в руки искавшей братишку девушки, засветившейся при виде их как маяк для заблудших кораблей.
Шер залюбовался. Это не осталось незамеченным парнями, которые наперебой стали сыпать комментариями:
– Да, ты влип по полной…
– Ппц.
– ОМГ, скорее.
– Нет, ОМФГ.
– Заткнитесь! – Шер неожиданно для себя вякнул. Все чувства, которые фанки-маны, знающие его несколько лет, читали в его движениях, в мимике, в голосе, в поступках – все они не были игрой, под которую он отчаянно пытался все замаскировать. Но осознание этого факта было для него болезненным.
Он пытался разобраться, разложить все по полочкам и следил за парочкой взглядом. Парни, прочувствовашись настроением друга лишних звуков не выдавали, а присоединились к нему, каждый думая о своем.
Думать о малышке у Шера получалось хреново, не думать о ней – еще хуже.
Она с Олли, Сеней и Роллом, в конце концов, набрела на аттракцион «Спой мне!« Женушка все отнекивалась, отказывалась идти петь, но кузен Шера настоял и все-таки затащил ее туда. Процессия фанки-манов во главе с Охренчиком-младшим проследовала следом и затаилась как можно ближе к аттракциону. Голосов слышно не было, зато, как только они выбрали песню, и раздались первые аккорды, которые Артем узнал мгновенно, Олли заголосил в микрофон (мальчишки же петь наотрез отказались и бегали совместно по сцене, снимая поющих на камеру и телефон) и это было слышно более чем хорошо:
«You are the sun.
You are the only one»
Далее его поддержала мадам Охренчик, неуверенно, но безумно мелодично пропев продолжение, с каждой нотой набирая уверенности в голосе:
«My heart is blue.
My heart is blue for you!«
Затем они вдвоем, взбодрившись вокалом друг друга, и, получив небольшой заряд адреналина, достигли припева песни:
«Be my, be my, be my
Little Rock & Roll Queen!«45
«Это мои слова!« – возопил внутренний демон Шера.
– Be my, be my, be my lil Rock & Roll Queen, – прожужжал себе под нос, заразившись мелодичной песенкой вкупе с талантливым исполнением, Малик. Шер сверкнул на него ледяными кристаллами глаз по двадцать четыре карата каждый, аккуратно обрамляющими черные впадины суженых потемневших зрачков. Малик захлебнулся на повторе припева и решил, от греха подальше, свои врожденные музыкальные способности более не транслировать.
– Братан, слухай, все можно понять, но то, что твоя девушка зажигает с другим?.. Ты серьезно? – никак не мог взять в толк Илья. – Ты типа напускаешь на себя спокойствие. А я бы пошел и разобрался…
– Ты вообще не в курсе дела, – грубо перебил его Артем.
– Так ты просвети нас! – вспылил и Джава, а Владимир его поддержал:
– Воистину!
– Дело говорят братья, Тёмыч,– подытожил Дэн, а Малик с Илюхой участливо кивали. Всем хотелось правды.
– Отстаньте, сектанты! – пробормотал Шер и привалился спиной к стенке аттракциона. – Не раздражайте…
– Почему это мы сектанты? Сам ты сектант! – разобиделся Малик.
– Да вы себя со стороны слышали? – Артем устало опустил веки и через секунду вновь открыл. Трансформировав голос под тяжелый бас, он передразнил друзей: – «Воистину, братья!« – парни обиженно засопели и переглянулись. – Так что, служители Иеговы, лучше отвалите и прекратите обращать меня в свою адскую веру.
– Хамло, – не остался в долгу самый языкастый из фанки-манов Джава и, как бы «между прочим», добавил: – Ясно теперь почему она с ним, а не с тобой.
– И что тебе ясно? А? Что? – Шеру будто подожгли напалм, и сейчас заряд был предельно близок к инициированию, чтобы, разорвавшись, стереть с лица Земли один из материков.
– Эй, успокойся. Всего лишь констатация, – заверил друга Илья, похлопав по плечу.
– Да ну вас нафиг с вашими «констатациями», – махнул Шер рукой. Ему было стыдно, что не может им рассказать правду, хотя секретов между собой у них никогда не было. Да он и не только свой секрет хранил, но еще и секрет брата, так что сказать не получилось при всем желании. – У меня для вас нет ответа. А они… они просто друзья, – сказал он, и это прозвучало так, будто он сказал эти слова скорее для себя, чем для них. – Ничего сверх нормы.
Парни скептично переглянулись и пришли к единогласному мнению:
– Мы пойдем бить ему рожу.
– Никуда вы не пойдете! – перехватил их Шер. – Это наше дело. Мы разберемся. Са-ми.
– Я не был бы так уверен… – протянул недовольный Владимир, который никому ничего бить не собирался, тем более другу, а Олли являлся им всем таким же другом, как и Шер, просто их общение было несколько ограниченным из-за места жительства Оливера. Но Степлер также не осознавал того факта, что о битье было сказано для усиления эффекта. Парни обошлись бы и пристыжающим разговором. Но узколобый скептичный темноволосый парень принимал их слова за чистую монету, и доставать свои боксерские перчатки пока не торопился. – По-моему, мы, – его голос зазвучал обреченно, – настроены решительно… – Он посмотрел вопросительно на остальных участников команды.
– Все, закрыли тему, – рявкнул Шерхан и нетерпеливо добавил, скосив взгляд на слаженно поющую парочку. – Когда уже дурацкая песня закончится? Развылись тут…
Джава не удержался:
– Предлагаю обрезать токонесущие провода!
– Предлагаю, – воспротивился его «дурацкому» предложению вечно противоборствующий ему Владимир, – устроить короткое замыканию недоделанному электротехнику.
– Бойся меня, гуманитарий, – продолжил перепалку Сергей, – как осуществить твою идея я, хоть и недоделанный, но все же электротехник, знаю… – он загадочно ухмыльнулся.
Только Дэн собирался вклиниться между ними, чтобы остановить надвигающуюся по второму кругу перепалку и успел вякнуть: «Брэйк!« – как музыка смолкла, а далее окрыленный Оливер сумел ввести в состояние анабиотического гипноза буквально всех фанки-манов: он, проникновенно глядя в глаза шеровской малышке, прямо в микрофон пробаритонил своим мега-очаровывающим голосом, укутанным в нежный бархат:
– Люблю тебя вечно…
Девушка, огорошенная (а по объективному мнению всей группы парней, одновременно застывших в естественных позах, она по всем законам жанра должна была быть именно огорошенной) откровением своего спутника, на его признание неожиданно звонко рассмеялась… Ступор в мужских рядах продолжился и обещал задержаться на долго.
– Люблю тебя вечно… – произнес Олли, буравя меня глазами.
Прозвучало проникновенно и даже кружаще голову, а может все дело в адреналине, бушующем в моих венах горячим пульсирующим потоком, который я заработала исполнением позитивной песенки. Причин не ведаю, но его слова меня затронули.
Хотя… если бы на его месте стоял другой человечек и сказал те же самые слова, с той же самой интонацией, но свойственными лишь ему нотками собственного превосходства, смешанного с сарказмом, своеволием, упрямством; моя голова, полная опилок и прочей чепухи, в момент бы устремилась в небо, прорываясь сквозь все слои атмосферы, и поперла бы далее в космос бороздить просторы межзвездного пространства, пребывая в состоянии невесомости. Я себя за эти мысли корила, но в то же время не могла ничего с собой поделать.
Тупые чувства все сильнее протягивали свои осьминожья щупальца с противными присосками к моему бедному сердечку с сидящим внутри него, словно в золотой клетке, покрытой алой простыней, крохотным колибри.
А слова Олли… Они мне были приятны, хотя он и нарушил правила. К тому же я знала, что именно они значат, так что даже угрызений совести, по поводу того, что я могу разбить ему сердце своей нелюбовью, я не чувствовала. Потому что у него уже есть ван лав всей жизни, единственная, неповторимая, лучшая… А какая еще? Ведь он ей пишет стихи, искренне переживает из-за неудачных свиданий. А еще он купил ей красивую цепочку, которую я совсем недавно ошибочно приняла как подарок мне, дурочка, я ведь тогда считала, что мы с ним могли бы быть неплохой парой. Смешно. Но мои симпатии так быстро сменились, что это даже несколько криминально и не очень-то красиво. То есть некрасиво вообще. Но я отчетливо понимаю, что мы с Олли друзья. А он понял это куда намного раньше меня. Все же он ко всем своим прочим положительным характеристикам еще и проницательный.
– Дурачок ты, – рассмеялась я.
– Я? – вскинул брови Оливер, напуская на себя серьезный, даже воинственный вид, но при этом краешке его пухлых губ предательски ползли вверх. – Ни фига.
Он отключил микрофон и убирал, я последовала его примеру.
Весь вид Оливера говорил сам за себя. Мол, я всегда отвечаю за свои слова, так что не бзди, детка. Хотя… это скорее из репертуара моего муженька. Вот же… гадство. Опять я о нем думаю. Вечно в мои мысли проползает, руша и круша все на своем пути. У меня так никаких защитных сфер не останется.
Я встряхнула голову, пытаясь выбросить из головы персону нон грата.
– Так нечестно! – попыталась я воззвать к его совести, которая у такого человека, как Олли, просто обязана была наличествовать, а также цвести и благоухать весенней свежестью.
– Все честно!
– Не-а. Мы о чем договаривались?
– И о чем же, ДСС? – ехидничал Оливер и улыбался. Ему было крайне весело. Впрочем, мне тоже.
– О том, что если ты каким-нибудь сверхъестественным чудесным волшебным способом все же уломаешь меня спеть, то тогда тебе в качестве компенсации придется признаваться в любви. Прилюдно. Но имелось ведь в виду, что признаваться ты будешь любимой девушке.
– Кем имелось? – откровенно угорал надо мной парень. – Я вот, например, мечтал выразить свою любовь к другу!
Точно, редиска, подловил. Надо было уточнять в правилах прежде, чем соглашаться. Хотя, если посудить здраво, то само пари придумал Олли: как часть о том, что я должна спеть, так и часть о том, что Олли в случае моего дебюта признается в любви любимому человеку. Конечно, это же так просто – любимым человеком может быть любой друг. Мне, конечно, его признания были до фени, но раз уж договорились, изволь исполнять свою часть. А он схитрил.
