Текст книги "Наваждение (СИ)"

Автор книги: Drugogomira

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 39 страниц)

«Боже, зачем он это ТАК это сказал?»

Он и там, тогда, контролировал всё происходящее… Даже будучи под градусом…

…Keep keep keep going…

23:40 Кому: Язва: А у Вас подушки-то остались еще?

23:44 От кого: Язва: Это не должно занимать Вашу голову, Ксения. Я легко обойдусь без них. Или Вы ищете, что бы еще растерзать? Могу предложить Вам маленького плюшевого мишку. Если, конечно, у Вас рука поднимется.

23:45 Кому: Язва: Вы что, с плюшевым медведем спите?

23:45 От кого: Язва: Да, а что такого?

Переименовать контакт «Язва»: «Провокатор».

Через десять минут Ксения с двумя из четырех доставленных лично старшей горничной подушек в охапке стояла у 305-ого и стучала в дверь. Ей во что бы то ни стало хотелось узнать, это правда или её в очередной раз жестко развели?

Взъерошенный, но довольно бодрый врач открыл дверь и с усмешкой уставился на девушку:

– Оооо, как это мило с Вашей стороны, благодарю! Давайте сюда.

Юрий Сергеевич протянул руки, принял груз и с размаху закинул его на кровать. Надо сказать, кровать от входа стояла далеко, а значит, чтобы постельные принадлежности долетели, он применил не дюжую силу. Невольно подумав об этом, девушка вдруг пришла в состояние какого-то смущения. Ей в голову полезли совершенно не те мысли. Самые безобидные из них заключались в том, что значит там, в её номере, он не кидал «снаряды» и в половину той силы, с которой мог бы. Менее безобидные уводили ее куда-то совсем в другие дебри… Да, она же всё помнит, помнит его руки – на себе… Действительно сильные.

Убедившись, что подушки достигли пункта назначения, врач вновь повернул голову с мнущейся с ноги на ногу Ксению, которая снова явно не торопилась уходить.

– Дайте угадаю. Вы все-таки пришли по душу моего медведя, а подушки – лишь прикрытие?

Она, распахнув ресницы, смотрела в его смеющиеся глаза на спокойном лице. По ним было очень хорошо видно, что он просто в очередной раз над ней издевается и никакого медведя не существует в природе.

– Извините, медведя я все-таки не могу Вам отдать, погорячился, – ухмыльнулся он. И спустя секунду добавил уже мрачно: – Тогда у меня совсем никого не останется.

Скепсис схлынул с Ксюшиного лица. Это прозвучало слишком… Больно, что ли…

«Опять шутишь? Или…? А вдруг нет?»

– Вы серьезно, Юрий Сергеевич?

– Куда уж серьезнее… Нет никакого медведя, я пошутил, Ксения, – врач вновь натянул на губы ухмылку, распахнул он перед ней дверь в номер, – Можете проверить. Я не пытаюсь от Вас ничего спрятать.

– Нет-нет, я верю. Просто Вы так это сказали, будто..

Юрий Сергеевич не дал девушке договорить:

– Хорошо, что Вы зашли. Забыл сказать: завтра у меня выходной. Празднуйте.

Лицо Ксюши вытянулось. Не знает почему, но эта новость должной радости не принесла. А кто же тогда будет следить за тем, чтобы она не натрескалась лишнего? Кто ей очередную встряску устроит, если вдруг что?

– А как же совместные завтраки и все такое? – вырвалось у неё внезапно.

– Ну, если Вы поднимитесь к девяти утра, что вряд ли, то я к Вашим услугам, а если нет – звоните в любое время. Если очень соскучитесь, что, опять же, вряд ли, можно и по FaceTime. Выходные мне нужны, в противном случае я не успею закрыть свои дела.

«Он же уезжает… Точно…»

– Бросаете меня, значит?

– Я же вернусь, – беспечно пожал врач плечами, – О разлуке навеки рано еще говорить. Вечеринку в честь освобождения планируйте число на 29-е.

«Меньше трех недель…»

Почему её не радует эта мысль так, как должна бы?

– Ну да… Спокойной ночи, Юрий Сергеевич, – пробормотала она, разворачиваясь в сторону своего номера. Жалкая попытка скрыть разочарование, но впрочем, девушка искренне надеялась, что ей это все же удалось.

– Погодите, Ксения.

Ксюша резко обернулась, сердце замерло. «Что?». Врач протянул руку и пальцами аккуратно снял перо с ее макушки.

– Извините, не могу на него спокойно смотреть, – улыбнулся он краешками губ. – Вот теперь спокойной ночи.

«Чудо… В перьях. Довольно милое…»

Нет, в таком ключе он себе о ней думать запрещает.

Комментарий к Глава 8 // Когда снег начнется В названии главы – Земфира

====== Глава 9 // «Как она там?» ======

10 июля

Следующий день пронесся на космической скорости. У Юры была запланирована обширная программа в городе и ранний выезд, но каким-то чудом ему удалось пересечься в лобби с Юлей. Точнее, она сама его отловила у бара за чашкой кофе.

– Юрий Сергеевич, утречко доброе. Вы вчера вроде хотели о чем-то со мной поговорить? – начала горничная с места в карьер, нервно озираясь по сторонам.

Юра поставил чашку с эспрессо на блюдце. Она появилась вовремя: врач как раз думал о том, стоит ли оставлять Ксению без присмотра после вчерашнего неспокойного вечера или все же следует перенести свой выходной на день или два вперед. Эти свободные дни для него критично важны: и так все горит. Но на сердце было неспокойно. Он полночи проворочался, думая о своей подопечной, о том, в каком состоянии она находится менее, чем за месяц до счастливого события. О ярости, с которой она расправлялась с этими подушками, о перьях в ее волосах, отчаянии в глазах и о ее выборе. Слезы-то, похоже, опять с ненаглядным её связаны. Во что она собирается превратить свою жизнь? И, главное, зачем?

– Да, Юля, доброе утро! Хорошо, что Вы меня нашли. За Вами что, кто-то гонится? – врач, нахмурив брови, театрально оглядел полупустое лобби.

– Пока нет, но если Валентина засечет меня тут без дела, мне точно прилетит. Так что Вы хотели-то?

– Хотел попросить Вас об одолжении, Юля. У Ксении сейчас, насколько я вижу, очень непростой период в жизни, большое количество стресса, который пагубно влияет на ее здоровье и душевное состояние. Увы, делиться причинами, его вызывающими, со мной она не торопится, приходится пробираться наощупь. Постоянно находиться рядом я тоже не могу: сегодня мне нужно уехать в город, да и Льву Глебовичу внимание неплохо бы уделять. В общем, я хотел попросить Вас за ней присмотреть, по возможности. Она явно нуждается в общении с близкими людьми, в смене обстановки, в позитивных эмоциях. Приглядите, пожалуйста… Повнимательнее, – Юра красноречиво посмотрел на рыжую девушку. Вдаваться в подробности по поводу питания не хотелось – в его понимании это выглядело неэтично: если Ксения ей сама не рассказывала, то и он не в праве. Помешкав немного, мужчина протянул горничной свою визитку: – Здесь мой номер. Если вдруг что-то случится, если возникнут какие-то проблемы, звоните. А то от подруги Вашей не дождешься.

Юля растерянно взяла карточку, убрала ее в нагрудный карман и с недоверием уставилась на врача.

– И что, Вы хотите сказать, что даже не спросите меня, что я обо всем этом знаю?

– А что Вы об этом знаете? – мгновенно уцепился за возможность получить хоть какую-то информацию Юра. Если уж она сама желает поделиться наблюдениями, грех не воспользоваться… Он планировал закинуть эту удочку позже – какая удача!

– Нууу.., – Юля замялась, – Только не говорите ей, что это я Вам сказала!

– Разумеется, – заверил ее врач. – Если у Вас есть какие-то соображения и Вы готовы их изложить, я буду только благодарен. На Льва Глебовича надежды у меня нет, увы, он не видит очевидных вещей. На Ивана её – тем более. Получается, только на Вас.

Юля опасливо огляделась по сторонам:

– В общем… Я так скажу… Мне кажется, она не уверена в том, что делает.

– Почему Вам так кажется? – так, это становится очень интересно! Сегодня определенно его день!

Юля слегка приблизилась и затараторила на пониженных тонах:

– Вот знаете, Юрий Сергеевич, если бы я замуж выходила, я бы сейчас – ух! А Ксюха – она какая-то потухшая. Такое ощущение, что ее не под венец, а на заклание ведут. Разве это нормально? Так не расколешь же, она сразу в себе замыкается! Рыдала вон вчера опять из-за мужика своего! Сама себя убеждает в том, что у нее паранойя! Свечку не держала – значит и не было ничего, мол, – Юля, кажется, уже не могла себя остановить, – Ванечка ее этот вечно сухим из воды, походу, выходит. Она ж тогда в клубе почему на Вас накинулась-то!?

– Почему? – эхом отозвался Юра…

– Так потому что этот козлина…, – снова в запале начала Юля и вдруг осеклась, с прищуром уставившись на врача. – Так! Стопэ! Вы что, все-таки всё помните?

«Твою! Мать!!!»

Врач был настолько поглощен тем, что сейчас слышит, что совершенно не осознавал собственной реакции. Бдительность в этот момент ему отказала, крючка с «безопасной» стороны он отчего-то не ждал. Это «почему» вылетело на автомате, вылетело очень естественно, ведь он и сам бы хотел получить ответ на этот вопрос. Сосредоточившись на поступающей информации, врач впитывал каждое слово – и забыл про осторожность. Лишь через секунду он осознал, что только что себя сдал. Так глупо, так опрометчиво – развесил уши! Попытаться дать заднюю?

– О чем Вы, Юля.., – уставился Юра на нее вопросительно. – О чем таком я должен помнить?

– Комиссарова, вот ты где! – на все лобби раздался властный женский голос. House-keeping менеджер стояла в двух метрах, руки в боки, и сверлила горничную испепеляющим взглядом.

– Да, Валентина Ивановна, иду я уже, иду! Вы мне дурачком-то не прикидывайтесь тут, Юрий Сергеевич! – прошипела девушка, – О том!

– О чем «о том»!? – врач с грохотом поставил чашку с кофе на стол, демонстрируя иссякающее терпение, – Я просто на автомате повторил за Вами, эта история мне очень важна для понимания… Слушайте, Юля, к Вашей подруге и так на хромой козе не подъехать! Каждый сантиметр завоевывается с боем. Я ей уже 5 раз повторил, что ничего не помню, да будет Вам известно! И она, наконец, вроде как услышала. Это правда. Поверьте, у меня нет причин скрывать! Я действительно не понимаю, о чем речь, ума не приложу, что там такого могло быть. Я что-то натворил? – Юля стояла и смотрела на него с каменным выражением лица, показывая, что Ксюшу не сдаст, – Но если Вы сейчас побежите к ней с новостями, – врач изобразил в воздухе кавычки – о том, что «доктор-то твой все помнит», Вы мне порушите всё, чего за неделю удалось добиться. И подруге Вашей мне лично помочь уже не удастся. А судя по тому, что я вижу, сама она из этой ямы выбираться не собирается, только глубже себя закапывает. Так что советую Вам как следует подумать, Юля… Решайте.

Комиссарова, над чьей душой, притопывая ногой, вот уже две с лишним минуты стояла старшая горничная, смерила врача сканирующим взглядом…

– Я не знаю, что Вы замышляете, Юрий Сергеевич, – прошептала она угрожающим тоном, не сводя с него глаз. – Ну хорошо, допустим, я Вам поверила. Но если Вы ее обидите, я Вам вот этими самыми руками…

– Давайте без подробностей. Я понял. Поверьте, Вы не одна, есть ещё желающие… Звоните, если что… Присмотрите тут за ней сегодня.

– Комиссарова!!!

Ваня приехал каяться ещё до того, как солнце зашло в зенит. Точнее, не то чтобы каяться, разговаривать. Точнее даже не так – расставлять акценты и точки. Вид парень имел такой, словно хотел сообщить всему свету, что он хоть и хотел бы быть «выше всего этого», но «так больше продолжаться не может». Без пяти минут жену он застал в ресторане: та как раз собиралась расправиться с последней ягодой клубники в своей десертной тарелке. Воодушевленная поддержкой врача, испытывающая ощущение легкости после вчерашних зверских истязаний подушек, девушка мирно завтракала. Размер порции казался ей адекватным, ей не хотелось больше, в голове вертелись слова Юрия Сергеевича про «нижнюю границу нормы», оказанное доверие грело душу, как и понимание, что теперь она, по крайней мере, не одна со своими проблемами; Ксения даже сфотографировала натюрморт из ягод и творога и отправила фотку «Провокатору», на что получила сообщение с эмодзи в виде поднятого вверх большого пальца с припиской «Вы меня прямо радуете! Присылайте еще». Ситуация с посторонним запахом, который, как ей почудилось, исходил от Ваниной рубашки, перестала казаться Ксении катастрофичной, она успокоилась: всё же она не права, ей точно померещилось. Вокруг было слишком много людей и от всех, от всех чем-то пахло, ароматы смешивались, люди касались друг друга в этой огромной толпе гостей отца, она не знает, что за бзик на неё нашел. Дело осталось за малым – извиниться перед родным человеком… Она позвонит… Только позавтракает – и позвонит.

Но он сам пришел.

Пришел, сел в кресло напротив немым укором, сложил руки на груди. Сам пришел и сам закрылся. Волосы растрепаны, на скулах проступает щетина, синяки под глазами намекают миру, что человек плохо спал ночь. Даже одежда – и та вчерашняя. Весь его вид заставлял ее чувствовать себя виноватой.

– Ты дома ночевал? – вырвалось у Ксюши. Глядя на него, она озвучила первый вопрос из пришедших в голову.

– Ну а где? – фыркнул он в ответ. – Думаешь, к любовнице на радостях помчался? Ты же могла посмотреть в приложении, где я был. Дома.

Ксения отрицательно мотнула головой: не смотрела она ничего ни в каких приложениях. Его тон не предвещал ничего хорошего. Ощущение сытого желудка вдруг пропало, остро захотелось догнаться чем-нибудь невыносимо сладким и невозможно вредным. Но нет, нельзя: подведет себя, врача… Он-то в нее верит, нужно сильнее быть, нужно победить саму себя. Усилием воли девушка отодвинула от себя опустевшую тарелку с каемкой цвета тиффани и взяла в руки стакан с водой.

– Чего хотел? – склонив голову, Ксюша изучающе смотрела на своего суженого, принимая решение обороняться, строя из себя обиженную. В этой растрепанности, с этими расстегнутыми верхними пуговицами на рубашке, с этими закатанными рукавами он был очень привлекателен. Такого кто угодно захочет… Странные скачки мыслей – она же в голове уже его оправдала. И опять по новой накручивает… Опять заводится.

– Хотел поговорить. Всю ночь думал и понял вот что, Ксюш. Меня очень обижает такое твое недоверие. Ведь это не первый случай. Достаточно вспомнить, как ты закатила мне истерику, потому что какая-та коза что-то тебе наплела. А потом еще одну – потому что я якобы непонятно с кем в клубах. И вот опять! Как мы можем строить отношения, семью на недоверии? Я ни тебя мучить не хочу, ни сам мучиться не хочу.

«К чему он клонит?»

Внутри все похолодело. На что Ваня намекает? На то, что свадьба отменяется? На то, что он ее разлюбил и ищет повод? Он пытается свалить всю вину на нее? Что происходит!? Голова не успевала соображать, Ксения не успевала отслеживать ежесекундную смену своих эмоций, Ваня застал ее врасплох. Ведь это же у нее внутри черт знает, что творится, она думала, что и решение расставаться если и последует, то тоже будет целиком её инициативой… А тут вон оно что… Хочет ее бросить? А как же их огромные планы? Как же его уверения в вечной любви и желании состариться вместе в окружении оравы внуков? Как же – они? Неужели всё это было зря? К черту любовь? Любовь – это ведь не всегда розовые очки, любовь – это много всякого, это компромисс. «Что, вот так легко сдаешься, чуть трудности? Я же не сдаюсь! Я борюсь! А ты…» В эту секунду девушку накрывало вихрем противоречащих друг другу мыслей, вихрем чувств: страх, разочарование, ощущение собственной никчемности, ненужности, ощущение, что она подводит себя, его, всех. Останется одна… И ведь всё сама, своими руками сделала… Истеричка. А отель? Мечта?

В этот самый момент для Ксении не было ничего желаннее желания услышать, что у них все в порядке… Всё остальное мгновенно отошло на второй план, забылось, нутро окаменело.

– Давай отменим свадьбу, – дрогнувшим голосом произнес Иван. – Если мы за три года не смогли построить доверие, наверное, ничего и не выйдет… Ты еще кого-нибудь, может быть, встретишь. Любить тебя так, как я, он просто не сможет, потому что я тебя люблю безгранично, но как-нибудь уж… Билеты я сдам.

– Какие билеты? – только и смогла прошептать она в ответ… Голова кружилась, пол из-под ног уходил. Как так? – Ты что, перед самой свадьбой меня бросаешь?

– Я просто хочу, чтобы ты была счастлива… Я тур купил на Гавайи, хотел сюрприз тебе сделать. Ну, типа свадебное путешествие – все дела… У нас же визы еще открыты с той поездки в ЭлЭй*… Жили бы там в бунгало у океана, как робинзоны, проводили бы дни в обнимку в гамаке… Любили бы друг друга. Я мечтал… Но, видимо, не судьба… Да? Что ты молчишь? Скажи мне что-нибудь…

«Вот я дура! Ведь он прав, когда глупенькой называет…»

Одномоментно весь список Ваниных геройских поступков, совершаемых «во имя любви», всплыл в памяти. Одномоментно из памяти стерся весь прошлый опыт, всё, что она держала там как напоминание о том, чем по итогу весь этот героизм заканчивался – ведь они просто возвращались к исходной точке. Ксения, парализованная осознанием, что их отношения могут кончиться прямо сейчас, все забыла… Она в принципе не была злопамятной, запоминая лишь самое главное, самые большие свои обиды. А заставь по пунктам перечислить все ситуации, в которых он сделал ей больно – не перечислит.

– Вань… Что ты там себе надумал, а? Я доверяю тебе! Не знаю, что на меня вчера нашло… Прости меня, – Ксюша умоляюще посмотрела на молодого человека, – Я перегнула палку. Просто я тебя потеряла, тебя долго не было, ну и… Прости, пожалуйста… Мне стыдно за эту истерику.

Он шумно выдохнул, тут же заулыбался, во взгляде проскользнуло нескрываемое облегчение.

– Я так боялся, что ты сейчас согласишься и скажешь: «Давай все отменим». Слава Богу! Солнышко мое… Мне нужна только ты, запомни навсегда! – он протянул руки через стол и взял её ладони в свои, проникновенно глядя в глаза, – Где я был, я ж тебе уже говорил. Узнал, что у вас тут гостит знакомый своего отца, поднялся к нему, мы заболтались… Я тебя умоляю, доверяй мне. Это очень тяжело – знать, что любимый человек тебе не верит…

Отлегло от сердца… Все в порядке. Не сейчас. К такому исходу она пока морально не готова. Она должна сама принять это решение.

– Прости… Этого больше не повторится, обещаю! Давай к подрядчикам лучше съездим с тобой. Мне нужно подписать договоры на услуги… Поехали, а? Мне очень хочется твоего участия… Хотя бы поддержки.

– К подрядчикам? Ладно… Давай, собирайся, поехали. Я весь в твоем распоряжении, сегодня и, надеюсь, пока смерть не разлучит нас! – усмехнулся Ваня. Постепенно парень возвращался в свое привычное беспечное состояние.

Черт знает, что вообще происходит. Вот она мечется, глубоко в подсознании ощущая, что, возможно, совершает в своей жизни огромную ошибку, вот она вцепляется в него чуть ли не зубами, пугаясь одиночества, чужих неоправданных ею ожиданий, пугаясь того, что не сама подняла тему, будучи не готова дать четкий ответ прямо сейчас, в этом моменте. Ощущающая вину за обвинения, звучавшие накануне, за обвинения полугодовой давности… Не понимающая, до сих пор ли его любит или занимается самообманом…

11 июля

Свежее летнее утро, свободные дороги, красота окружающей природы, березы, поля, бездонное небо и щемящее сердце. Чем ближе день отъезда, тем чаще на врача накатывает. В России он родился, провел детство, вырос, всего добился, любил, терял, преодолевал. Жил жизнь. Юра знает, что какое-то время будет тосковать. Он хочет верить в то, что сможет легко справиться с ностальгией, но квартиру не продает: кто знает, вдруг остро захочется вернуться на Родину – туда, где, по большому счету, его ведь ничего и не держит. Он чувствует: «Вдруг?». Мысли вертятся, и врач сам не замечает, как вопрос об отъезде, сопровождающийся щекочущим нервы чувством неизвестности, отходит на второй план, уступая место размышлениям о людях, которые отказываются перекроить свое настоящее, отказываются из опасений перед будущим, перед этой самой неизвестностью. О людях, которым просто необходимо, но очень страшно что-то кардинально поменять в своей жизни, выйти к чертям собачьим из зоны комфорта ради себя самих, которые боятся отказаться от того, что уже имеют, боятся перемен. Все мысли сводились к человеку, волею судеб оказавшимся рядом на его личной взлетной полосе, ведущей в новую жизнь, – к Ксении.

«Как она там?»

Как Юля вчера сказала? «Такое ощущение, что ее не под венец, а на заклание ведут. Так не расколешь же, она сразу в себе замыкается!». Нет у нее уверенности в жизненном выборе, но на кону слишком много – длительные отношения, статус, отель и семейный бизнес: так записано в его блокноте, он обведет этот тезис в рамочку. И, видимо, причина того, что она там в клубе на него, как Юля выразилась, «накинулась», в поведении её жениха, горничная просто не закончила начатую было мысль. Причиной была, видимо, боль, толкающая на сумасшедшие, необдуманные поступки. Каждый проживает её, как умеет… Кто-то тихо, кто-то, ища спасение в алкоголе и других веществах, кто-то – в отчаянии бросаясь во все тяжкие. Ксения, кажется, решила испробовать все варианты по очереди, а то может быть и сразу. «Раненое сердце весит тяжелее», и ты ищешь, ищешь способы сбросить этот груз, облегчить свою участь… Он начал лучше её понимать.

Юра чувствовал, что если бы жизнь свела их при иных обстоятельствах, он бы увидел перед собой совсем другую девушку. Какую? Отчаянную, смелую, легкую, уверенную, с улыбкой до ушей, серьезную, оторву, какую? Что-то из этого он успеет увидеть и успеет ли вообще?

И еще одна мысль не давала врачу покоя со вчерашнего утра: действительно ли Юля ему поверила? Ведь в её лукавых обычно глазах плескался вчера весь скепсис мира. Смогла ли она удержать язык за зубами или не выдержала и пересказала подруге их разговор в мельчайших деталях?

Через час-второй все станет понятно.

Отель встречал залитым светом лобби: стафф уже вовсю бегал туда-сюда, а гости только-только начинали подтягиваться в ресторан на завтрак. В 9:35 другого ожидать и не приходилось. Его клиенты раньше половины одиннадцатого вниз не спустятся.

Юра успел лишь устроиться у барной стойки и кофе заказать, как по залу разнесся стук каблуков. Можно было не оборачиваться, чтобы посмотреть, кто идет – и так понятно. Не вовремя. Как же не вовремя!!! Врач был совершенно не настроен на разговоры, не готов был переключаться с мыслей, которые раскручивал и раскручивал всю дорогу, но так и не успел прийти к какой-то конечной точке, к умозаключению, которым остался бы удовлетворен. Ему бы еще подумать… Казалось, еще чуть-чуть, пять-десять минут – и он ухватится за ту самую единственно верную ниточку, за которую нужно тянуть, чтобы распутать клубок. Черт.

– Доброе утро! – раздался над ухом бархатный приветливый голос.

– Доброе утро, Маргарита.., – в тон ей попытался ответить Юра, но вышло довольно неубедительно, положа руку на сердце. Врач отчаянно пытался зафиксировать в голове, на чем остановился в своих размышлениях, мысли ускользали, конструкция рассыпалась.

– Что ж Вы даже не предупредили меня о том, что у Вас выходной?

«Ммм…»

Нет, бесполезно пытаться свой выстроенный из умозаключений «карточный домик» сохранить. Всё. Груда цветного картона на столе, придется начинать заново… Меж тем, девушка рядом явно никуда не торопится, явно ищет внимания. Юра попытался «включиться» в беседу. Маргарита…

«Снова на Вы?»

Они ведь расстались позавчера… Мягко сказать, странно… А теперь эта хитрая лиса делает вид, что та неоднозначная ситуация ему приснилась. И что попыток перейти на «ты» не было.

Врач равнодушно пожал плечами:

– Не думал, что Вам может быть это интересно.

– Я же управляющая, – улыбнулась Рита ослепительно, – мне интересно все, что происходит с моими сотрудниками… Выходные, переработки, прогулы, болезни… Семейные обстоятельства, свадьбы, похороны, дни рождения и прочая дребедень.

– Меня Вы можете сбросить со счетов, Маргарита. Нанимал меня лично Лев Глебович для своих нужд, так что вот пусть он и переживает, где его врача носит.

«И отчитываться я буду перед ним, а не перед Вами»

– Понятно. Юра… Вы же не против, если я буду так к Вам обращаться? – дождавшись от врача кивка, управляющая продолжила, – Просто я хотела Вас попросить помочь мне в одном деликатном деле. К нам вчера гость заселился, такой нервный тип. Очень тревожный, везде видит угрозу для своего существования, весь мозг мне вынес, между нами. Вот я и ляпнула неосторожно, что в нашем отеле он может не переживать хотя бы за свое здоровье, потому что здесь работает первоклассный доктор. Я ведь не соврала? – бросив на Юру игривый взгляд, промурлыкала Рита. – Ему очень хотелось как можно скорее с Вами познакомиться…

– Я не занимаюсь гостями, – отрезал Юра. Получилось грубее, чем хотелось бы, но он и правда на это не подписывался. Да и голова по-прежнему совершенно другим занята, мысли в ней до сих пор – совсем не о гостях отеля и даже не о его владельце…

На эту грубость Рита, казалось, не обратила ни малейшего внимания:

– Неужели Вы бы мне отказали? – приподняла она уголки губ, заискивающе глядя на мужчину снизу вверх – Не верю…

Да, эта девушка в собственной неотразимости не сомневалась: в каждом её жесте, в каждом взмахе ресниц сквозила эта уверенность. На определенном уровне такой напор даже льстил, будил воображение. На определенном… О возможности, на которую управляющая позавчера намекала, он помнил, конечно же, такое забудешь! Рите все же удалось заставить его переключить внимание с проблем насущных на нее.

– Маргарита, – Юра ухмыльнулся, не отводя глаз, – В свободное от основной работы время не отказал бы… Но Вы должны понимать, что на первом месте – мои клиенты.

По её лицу скользнула тень, однако, спустя несколько секунд она уже улыбалась, как ни в чем ни бывало:

– Понимаю. Моя благодарность будет безграничной, – управляющая многозначительно смотрела на него, – поверьте, я умею быть благодарной.

«Не сомневаюсь»

Еле слышно хмыкнув, уж слишком прозрачно и двусмысленно всё это звучало, врач ответил:

– Я это учту. В ближайшие дни я здесь, если гостю Вашему что-то понадобится.

– Спасибо, Юра, не бросаете девушку в беде, – с иронией в голосе произнесла Рита. – Я знала, что могу на Вас рассчитывать – по глазам вижу. Ой, а у Вас тут пылинка, – ее ладонь в легчайшем движении, как-то словно бы по-хозяйски скользнула по его плечу, от запястья врач почувствовал еле уловимый запах, тот самый: спустя мгновение управляющая как ни в чем не бывало уже поправляла и без того идеальную прическу.

Помолчав немного в ожидании ответа, но так его и не услышав, Маргарита уцепилась взглядом за массивный мешок под барным стулом:

– А что это такое? – управляющая кивком головы указала на предмет.

– Груша. Боксерская, – ничуть не изменившись в лице, ответил Юра. – Люблю бокс.

– Ооооо… Теперь я понимаю, откуда такая прекрасная форма! Научите меня? Всегда мечтала… Боксирующая девушка – это очень…

«Не продолжай…»

Боксирующая девушка – это очень… Восхитительно. Перед глазами сразу нарисовался образ: боевая стойка, собранность, сконцентрированность, техника боя, боксерские перчатки, методичные удары справа, слева, сжатые губы, капельки пота на коже, облегающая, подчеркивающая изгибы тела форма, длинный хвост развивается из стороны в сторону, в карих глазах упрямство и ярость…

«Стоп! Стооооп!!!»

Куда его понесло!?!?

Залпом врач осушил чашку с остывшим уже кофе до дна.

– Да. Как-нибудь. Извините, Маргарита, боюсь, мне пора… Работа не ждет.

– Да, и мне! Что ж, тогда хорошего дня! – игриво улыбнувшись ему, дождавшись кивка, управляющая тут же взяла курс на Reception. Юра не видел, насколько мгновенно девушка изменилась в лице, стоило ей отвернуться. Спустя полминуты она уже разносила портье на стойке.

Врач растерянно взглянул на бармена. Тот отчаянно делал вид, что происходившее только что у него под носом никакого интереса для него не представляет. «Саша», – в который уже раз прочитал Юра имя на бейдже.

– Весело у Вас тут, Александр…

– Это еще не весело, Юрий Сергеевич. Весело Вам станет, если Маргарита не получит своего.

Звучит очень многообещающе.

В остальном день как день. До обеда врач снова выгуливал за единственные сутки расслабившегося Федотова по окрестностям, рассказывая ему, как продвигаются дела с отъездом, замерял показатели, проводил биоимпенданс, согласовывал покупку тренажера в медкабинет и меню на грядущую неделю, аккуратно интересовался, нет ли в отеле свободного помещения для организации фитнес-центра. Выслушивал его ворчание по поводу непосильных нагрузок и комментарии типа: «Юрец, я тебя нанял для того, чтобы ты меня лечил, а ты хочешь меня угробить», Выслушивал его восторги по поводу идеи с фитнес-центром и сомнения по поводу того, что ему удастся быстро найти решение. Наблюдал, как Лев звонил своей «Златовласке» и просил ее заняться вопросом. Настаивал на дневном сне. Рутина. Рутина, которая заняла добрую половину прекрасного летнего денька.

Все думал о Ксении, но никак не мог ее отловить, хотя казалось бы – что уж проще, если она явно здесь, в отеле – посуда-то на фотографиях ресторанная. На телефон исправно приходили картинки натюрмортов в десертной тарелке, но приглашения присоединиться – не приходили; Юра исправно слал в ответ комментарии типа: «Ксения, это халтура! Этим даже пятилетний ребенок не наестся!» или «Больше, больше белка!», или «Вы собираетесь святым духом питаться?». Он стучал в ее номер, заходил в ресторан, занимал столик в лобби – и никого не видел. Внутри росла неясная тревога: может быть, просто осознанно избегает пересекаться, может, Комиссарова эта обо всем ей доложила… Юра успокаивал себя лишь тем, что в этом случае фотографии она бы наверняка не слала, в этом случае на его телефон наверняка приходили бы сообщения совсем другого содержания. Может, язвительные, может, с проклятиями, может, и не приходили бы вовсе, может, он сейчас откроет дверь в свой люкс, а его сверху из подвешенного ведра ледяной водой окатит. Юра интуитивно чувствовал, что Ксения на такое вполне может быть способна.

Но нет, всё тихо.

Поймать девушку удалось только к вечеру. С несколькими огромными бумажными брендированными пакетами в руках, наушниками на шее, в сопровождении такой же нагруженной подруги Ксения шла от лифта к своему номеру. Выбившаяся прядь упрямо лезла в лицо, и клиентка раз за разом пыталась убрать ее с носа выдуваемым из сложенных трубочкой губ потоком воздуха. Было видно – уже сердится, потому что пряди той хоть бы хны: она взлетала и опускалась на то же место. Нет, чтобы остановиться, поставить пакеты и поправить волосы руками. Но девушка не сбавляла шаг. «Упрямая», – подумалось шедшему навстречу Юре. Шагающая позади Комиссарова, прищурившись, смотрела прямо на него, а Ксения – больше под ноги. В обращенных на врача глазах горничной плескалась угроза: «Смотри у меня!». Или недоверие. Или смесь недоверия и угрозы. Да, определенно что-то из этой оперы. Ну, по крайней мере, Юрину просьбу она выполняет – «присматривает», и на том спасибо.