Текст книги "Наваждение (СИ)"
Автор книги: Drugogomira
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 39 страниц)
– Нет! – воскликнула Ксения, яростно мотнув головой, – Исключено!
Этого не может быть! Не допустимо! Он сейчас работу свою сделает, деньги от отца получит и радостно свалит в свой Нью-Йорк. Или в Тибет. Или куда он там собрался? Она уже запуталась, где были шутки, а где нет! А ей что делать?
– Да, – буднично пожала плечами Юлька, констатируя очевидный для нее самой факт.
– Но я люблю Ваню… Это просто какое-то наваждение, не более, – прошептала Ксения. – Он уедет – и всё пройдет. С глаз долой – из сердца вон, и всё такое…
«Абсолютно точно…Я не поведусь»
Комиссарова была непреклонна. Казалось, ей самой этот разговор тяжело дается. Причины, правда, были Ксюше не ясны. Шумно вдохнув, набрав в грудь воздуха, подруга выпалила:
– Любишь? Или отчаянно делаешь вид, что еще любишь?
Вопрос, который уже довольно давно вертелся в ее собственной рыжей голове, но задать который она всё никак не решалась. Боялась, наверное. Боялась больно ранить, боялась Ксюшиного внезапного прозрения, боялась перегнуть палку, в конце концов, ведь всему есть предел. Что сделано, то сделано… Пусть теперь думает.
– Я… Блин, Юля! Какого черта ты мне добавляешь, а!? – простонала Ксения, в отчаянии роняя лицо в ладони, запуская пальцы в волосы.
– Ну извини! – развела та руками, – Мать! Самое время уже дать себе ответ на этот вопрос. Часики тикают… А мне самое время бежать драить соседний люкс. Валентина сегодня как с цепи сорвалась, проходу не дает. Случилось у нее там, походу, что-то…
– Потерпи еще немного.., – прошептала Ксюша, не поднимая головы, – чуть-чуть осталось.
Юля кивнула. Отчего-то мысль о скором карьерном росте сегодня не принесла ей никакого морального удовлетворения.
Предварительно постучав в дверь 305-ого и не дождавшись ответа, Комиссарова достала запрограммированную Валентиной на этот номер ключ-карту, уверенно повернула ручку и вошла в комнату. Здесь Юльке бывать еще не доводилось, так что любопытство её буквально снедало. Она еще не успела прикрыть за собой дверь, а взгляд уже стремительно бежал по поверхностям, по углам, цепляясь за примечательные детали, за личные вещи.
Увы, очень скоро горничной стало понятно, что ничего из ряда вон выходящего она в комнате загадочного врача, кажется, и не увидит. На столе лежит небольшой ноутбук, рядом – в строгой параллели относительно гаджета – блокнот и ручка. Ваза с фруктами на маленьком журнальном столике напротив дивана, там же – наушники, прямо как у Ксю, только белые, и две книги. «Интересненько…». Юля осторожно подошла ближе и прочитала названия. Первая: «Лики маниакально-депрессивного расстройства. Януш Рыбаковский». Вторая: «Психотерапевтические аспекты нарушения пищевого поведения. Lambert Academic Publishing». Ни о чем это ей не говорит.
В углу за креслом, прислоненная к стене, пряталась рыжая акустическая гитара. Комиссарова приблизилась, аккуратно тронула струны: помещение наполнил мелодичный звон. Красиво бренчит… Словно бы печально. Больше ничего интересного.
Да тут убирать-то нечего: все в идеальном порядке, чисто, что называется, как в больничной палате. Она за 20 минут управится! А сэкономленное время проведет с пользой, ванну, например, примет.
Подумав об этом, Юля мечтательно улыбнулась. Еще раз коснувшись музыкального инструмента, девушка развернулась, чтобы вернуться к тележке за чистящими средствами, и нос к носу столкнулась с врачом. Точнее, как нос к носу? Он стоял в паре метров, волосы мокрые, явно только что из душа. Спасибо, что одетый… Хотя… Там явно есть, на что посмотреть! Юлька могла поклясться, что когда она входила, в номере стояла гробовая тишина. Впрочем, ванная-то от входа далеко… Вот глухая тетеря!
– Здравствуйте, Юрий Сергеевич, – обрела она, наконец, дар речи, – Простите. Думала, Вы уже на работе. Уборка номера.
По глазам врача читалось всё, что он думает по поводу мацанья его вещей, но излишнее любопытство горничной мужчина комментировать не стал. Юрий Сергеевич, который, по словам Ксюши, никогда за словом в карман не лез, у которого на её «Простите» наверняка было готово пять разных вариантов ответа – и промолчал? Что-то здесь нечисто!
– Я уже ухожу, Юля, не буду Вам мешать.
Проследовав в сторону прикроватной тумбочки, он забрал оттуда телефон, сунул его в карман и, замерев вдруг, хмуро взглянул на горничную.
– Как там, кстати, у Ксении дела? Виделись с ней сегодня?
На самом деле, в голове Юры, внешне выглядевшим абсолютно спокойно, роилась куча мала вопросов, с самого утра он ощущал всё нарастающее волнение. «Понравились ей фото? Выложила? А если да, то реакция публики? А настроение какое?». Неожиданную встречу с её подругой можно было бы использовать, чтобы хоть как-то скрасить это томительное ожидание.
Юля распрямилась над своей тележкой и уставилась на врача испытующим взглядом:
– А Вы, собственно, с какой целью интересуетесь? Сами скоро всё увидите.
Он изменился в лице буквально на полсекунды, но от горничной не могло ускользнуть, кажется, ничего. В его глазах мелькнуло смятение, сомнение и что-то еще. Мелькнуло и тут же было скрыто упавшим занавесом равнодушия.
– Хочу знать, к чему сегодня готовиться. Её состояние – моя работа, я Вам об этом уже говорил, – ответил Юрий Сергеевич сухо.
«Ну-ну… Я и вижу. Пока, правда, не очень понятно, что именно»
– А Вы знаете, виделась, да. Присматриваю, как Вы и просили. Дела у нее отлично, татуху вот бить себе собралась.
Мысли в голове врача тут же заметались, перебивая друг друга.
«Слава Богу! Татуху? Где, интересно?»
«Сработало!»
Интуиция тут же зашептала ему, что фотосессия дала тот самый нужный эффект, о котором сама Ксения, конечно же, никогда ему не расскажет. Очевидно, в ней появилось желание сделать что-то для себя, для души и тела, проявиться… В ней рождается протест! Определенно, всё сработало!
Радуясь своему внезапному умозаключению, тому, что дела у Ксении действительно шли сегодня довольно неплохо, Юра невольно усмехнулся. Комиссарова же, не сводившая с него подозрительного взгляда, жадно ловившая каждое еле заметное движение мышц лица, мысленно поставила в какой-то ей одной известном списке очередную галочку. Пусть она не знает, о чем в этот самый момент врач думал, но новость ему явно пришлась по душе – на физиономии его довольной всё было написано черным по белому.
– Знаете, Юрий Сергеевич, независимо от того, отшибло ли Вам память или нет, должна признать, работу свою Вы выполняете хорошо, – уцепилась девушка за возможность поговорить на животрепещущую для обоих, судя по всему, тему, – Будете продолжать в том же духе, глядишь, и не будет никакой свадьбы.
– Вы мне так и не поверили, – с укором в голосе констатировал факт врач.
На Юлю его актерская игра не возымела ровным счётом никакого эффекта:
– Я пока не определилась.
– Вы же понимаете, что решение насчет свадьбы Ксения должна принимать самостоятельно? – вздохнул он устало, – Это очень важный шаг, я не в праве подталкивать ее к нужному выбору, что бы сам на этот счёт не думал. У нее на кону слишком много. Все, что могу лично я – немного раскрепостить, разгрузить психологически, помочь освободить голову, справиться с негативными эмоциями, избавиться от них, заместить позитивными. Моя задача – разгрести эти завалы и заставить её услышать себя, свои истинные потребности, способствовать тому, чтобы в этом новом состоянии она осознала, что первостепенно – это она сама, её чувства, что она не должна прогибаться под чужие ожидания, – терпеливо объяснял Юрий Сергеевич; в речи врача горничной слышались какие-то ранее не замечаемые ею за ним интонации, – Если после всего она согласится с тем, что выбранный путь – правильный, значит, для неё так и есть. – «Немыслимо!», – И тогда убеждать ее в обратном я уже не буду.
«Сам-то в это веришь?»
Юля молчала, переваривая услышанное. Кажется, ее собственная голова была полна сомнений: правдивость слов собеседника вызывала вопросы.
«Ты лукавишь… Будешь. Ты взгляд свой в зеркало видишь вообще?»
– Я так понимаю, сами Вы против этой свадьбы? – осторожно поинтересовался врач. То, что ответ будет утвердительным, сомневаться не приходилось. Еще при первом их разговоре подруга её показала свое отношение к Ивану.
– А вот и ошибаетесь, – мрачно возвестила Комиссарова, в глубине души радуясь возможности хоть с кем-то поделиться мыслями, которые уже буквально изглодали ей мозг, – Лев же ей – им – отель подарит на свадьбу, и Ксюша обещала мне в нем должность house-keeping менеджера. Но с другой стороны, я хочу видеть ее счастливой. И знаете, как-то не похоже, что она будет счастлива с этим человеком. Не знаю я… Как видите, любой исход меня так или иначе устроит. Что вряд ли можно сказать про Вас, Юрий Сергеевич.
«Отбивай…»
Юра внимательно посмотрел на горничную: откуда такая уверенность в том, что его беспокоит? Чего она от него хочет? Лицо ему, кажется, вполне удаётся держать… Или нет? В любом случае, врать смысла не было: тут и дураку ясно – если Ксения не счастлива сейчас, то замужество ничего не изменит. Под пронзительным взглядом Комиссаровой, в котором читалось: «Я тебя насквозь вижу», сохранять хладнокровие становилось всё сложнее. Он все еще пытался:
– Да. Меня устроит вполне определенный. Но решать это не мне. Не Вам. А ей. Черканите мне потом о её решении: «да» или «нет». Сам я в этот день уже буду далеко.
Юлино лицо исказила гримаса отторжения, и спустя секунду губы сложились в кривоватую улыбку.
– Знаете, Юрий Сергеевич, плохо Вы изображаете равнодушие. Не делайте вид, что Вам все равно…
«Я не слепая»
Такая уверенность во взгляде, словно она видит то, чего не замечает он сам.
Он замечает…
Замечает, черт подери! И это выводит врача из себя, лишает равновесия, баланс потерян!
По Юриному лицу пробежала тень, он уже не пытался как-то контролировать себя:
– Ксения – моя подопечная! Конечно, мне не все равно, угробит она всю жизнь или нет! – он действительно начинал выходить из себя. – Я делаю все, что в моих силах, поверьте!
«Подопечная? Ну-ну! Ты проблемы всех своих «подопечных» так близко к сердцу принимаешь?»
– Вы можете больше, – прошептала Комиссарова куда-то себе под нос. – Знаете, что? Я определилась. Я Вам не верю.
По выражению лица врача было очевидно как день – он вот-вот достигнет точки кипения.
– В каком смысле? Вы думаете, мне делать больше нечего, как только лапшу Вам на уши сейчас вешать? У меня две недели осталось, мне, знаете ли, не до пустого сотрясания воздуха!
– Всё Вы помните. На лбу у Вас всё написано.
«И даже больше»
Липкая, гнетущая тишина наполнила люкс. Юра смотрел на Юлю и понимал, что может говорить ей сейчас, что угодно – своего мнения она не изменит.
– Думайте, как считаете нужным. Мне пора. Хорошего дня.
Уже ему в спину рыжая угрюмо произнесла:
– Я на Вашей стороне. Делайте свою работу.
– Спасибо за благословение!
Дверь хлопнула.
Дверь хлопнула, и Юля осталась один на один со своими мыслями. Медленно опустившись на диван, девушка уставилась в одну точку. По своей ли воле или против нее, но она оказалась поставлена перед выбором.
Здесь, похоже, всё ясно как день: Ксюша потихоньку, отчаянно сама это отрицая, влюбляется в своего «склеротика». И немудрено! Юрий этот окружил её заботой, пусть и своеобразно проявляемой, ежедневно устраивает ей встряски, обеспечивает впечатлениями, с ним не знаешь, чего ждать в следующий момент; общается он так, что потом полдня ходишь и думаешь, что он там имел ввиду – человек занимает мысли, оседает в них, устраивается. Якорит, возможно, сам этого не осознавая. Какой контраст на фоне всех тех негативных эмоций, источником которых последнее время является её жених.
А врач? Сам, походу, не в шибко лучшем положении. Что-то она таких неравнодушных докторов на своем веку не видела. И ведь еще каких-то две недели назад он совсем иначе себя вел, ходил с покер-фейсом. А теперь носится с Ксюшей как с писаной торбой, делает вид, что так и надо. Что там Ксюха про него говорила? Получит бабло и свалит в закат? А бабло-то, вестимо, за что? Явно не за то, чтобы её от свадьбы отговорить. Скорее – наоборот. Не мог же Лев Глебович нанять человека, чтобы дочери жизнь поломать? Да и отель этот… Нет, не логично. А врач – вон оно что… Идет, стало быть, против всех. И зачем это ему надо?
Комиссарова не слепая и не глухая, в отличие от погруженной в свои проблемы подруги: здесь определенно нечто большее, чем обычное выполнение взятых на себя перед Федотовым обязательств и желание отработать деньги. А как он на нее смотрел, когда она платье свое примеряла! А как, кстати? Трудно найти слова. С болью, пожалуй. Да, с ней – он свои эмоции хоть и прячет хорошо, но от внимательного глаза ничего не утаится. Кажется, пара из них могла бы получиться – чума! Но прав врач – на кону у Ксюхи слишком многое… И у Юльки на кону – тоже.
У неё есть выбор.
Пойти на сделку с совестью и промолчать. Не уговаривать подругу включить голову, дождаться свадьбы, дождаться нового отеля и новой должности. Такой шанс выпадает единственный раз, house-keeping менеджером ей с ее «фортопопостью» иначе ни в жисть уже не стать.
Рассказать Ксении, что помнит всё её доктор. И кажется, тоже что-то чувствует. Ну ладно, про то, что помнит, может, и не стоит рассказывать, но про то, что чувствует – рассказать. С аргументами. Вселить в нее надежду. И тогда велик шанс, что подруге сорвет крышу, что-то будет, свадьбу она все же отменит, значит, и отель молодожены не получат, потому что не будет никаких молодоженов, а финансовые вливания там вроде с обеих сторон шли. И плакал тогда горючими слезами Юлькин карьерный рост. Зато подруга будет счастлива.
Ах да, врач же уезжает куда-то там уже в конце месяца на ПМЖ.
И смысла ей говорить – ноль целых ноль десятых.
Ну, зашибись!
День плавно катился к вечеру. Вернувшись с неожиданно организованного ею самой себе набега на свадебные салоны, Ксюша быстро закинула в номер свой скромный улов и спустилась в ресторан, чтобы, наконец, перекусить. За три часа в городе она приобрела лишь белье, подвязку и чулки: запала шопиться не было, не было того самого должного азарта и вдохновения, Юлины сомнительные комментарии заевшей пластинкой вертелись в голове: и как Завгородняя не отгоняла их от себя, с нужного настроя они ох как сбивали! Ко всему, желудок неприятно сводило от голода, сосало под ложечкой, раздражение росло, и стоит признать, сейчас бы Ксения не отказалась от полноценного ужина с многократной сменой блюд. Увы, не выйдет! Все должно помещаться в десертную тарелку, как добрый доктор завещал.
Кстати о докторе… Где он? Пересекая лобби, девушка вдруг поймала себя на мысли о том, что они ведь с ее подачи опять целый день не виделись, она снова трусливо сбежала, испугавшись чего-то. Точнее, кого-то. Себя. Даже на звонок не ответила, отстрелявшись затем коротким сообщением о том, что до вечера уехала в город по делам. Бегай не бегай – а от острого желания пообщаться, которое весь день следует за ней по пятам, преследует тенью, сбежать так и не удалось. Оно всё еще с ней. Она ведь так и не доложила ему о том, что выполнила все-все условия спора, что результат неожиданный, но она очень довольна. Про тату тоже вдруг захотелось поведать как-нибудь между делом: ей отчего-то казалось, что он ее поддержит. А, еще музыкальный сервис намедни ей выдал взрывной трек, и девушку не отпускало ощущение, что врач непременно должен, просто-таки обязан его оценить. Ваня такое не слушает, а вот Юрию Сергеевичу понравилось бы наверняка…
«О чем ты опять думаешь!?»
Голова и тело работали не согласованно. Голова подсказывала ей встречи избегать, а глаза сами выискивали знакомую фигуру. Оглянувшись по сторонам, цепляясь взглядом за каждое лицо, Ксюша, наконец, заметила врача: тот мирно сидел с журналом за своим, судя по всему, ставшим любимым столиком в углу. Её внезапно посетила мысль, что он устроил себе там наблюдательный пункт. А посетив, вызвала бесконтрольную улыбку; по телу прокатилась ласковая волна тепла и огорошила, ошарашила, напугала, лишила возможности сделать полноценный вдох.
Резко отвернувшись, девушка шумно вдохнула, возвращая себя в состояние шаткого равновесия, и спустя мгновение заметила в противоположном углу зала картину маслом. Ровно по диагонали, за барной стойкой примостилась управляющая, стрелявшая в Юрия Сергеевича взглядами, которых он, увлекшись чтением, даже не замечал. Или старательно делал вид, что не замечал?
«Остынь!»
Мимо Маргариты в сторону ресторана Ксюша плыла, гордо вздернув нос, напустив на себя вид поравнодушнее. На её удивление, та даже головы не повернула, словно невзначай намекая, что для неё лично дочь её непосредственного руководителя – пустое место: что есть, что нет. Ни один мускул на лице блондинки не дрогнул, уголки губ не поднялись в приветственной улыбке, не говоря уже о том, чтобы поздороваться. А ведь раньше она себе такого никогда не позволяла, нехотя, но соблюдала субординацию! Или Рита была полностью сосредоточена на мужчине и действительно не заметила Ксюшу, или же явно демонстрировала свое к ней отношение. Поведение, которое казалось девушке совершенно неоправданным. Незаслуженно. Несправедливо.
«Что я тебе сделала, интересно?»
Признаться, на самой подкорке подсознания Завгородняя всё же обнаружила очевиднейшую по сути своей догадку, что же конкретно она «ей сделала». Какая глупость страшная – ведь между ними ничего нет и быть не может! Смешно! И в то же самое время где-то в глубине души девушка ощутила вдруг приятное злорадство.
«Да, вот так – его внимание достается мне. Сорри!»
И даже не хотелось раскручивать дальше данную мысль, не хотелось напоминать себе о том, что за эту работу врачу вообще-то платят немалые деньги. Она, мысль эта, была сама по себе неприятна. Хотелось верить, что сердце ее не обманывает, и что Юрий Сергеевич так возится с ней не из меркантильных соображений, а из искреннего интереса, из сопереживания. В этом враче больше человечности, чем во многих и во многих вокруг нее… Ничего нет и не предвидится… Невозможно.
«А что, если бы…?»
На какую-то жалкую минуточку Ксюша отпустила внутренние тормоза и позволила себе представить их настоящей парой. Осторожная фантазия, с каждой секундой набирающая обороты. Всё только начинается, мир радужных пони и розовых очков, как в первый год с Ваней. Только в этом сюжете рядом – вовсе не Ваня. Не Ваня обнимает ее, засыпая, не Ване она ерошит волосы; не Ваня выгуливает ее в парке; не Ваню она крепко держит за руку; не Ваня кормит мороженым, не Ваню она тащит на премьеру в кино; не Ваня вытирает слезы, не Ване она улыбается, успокаиваясь; не Ваня греет ладони холодным осенним вечером, не к Ване она прижимается, замерзнув; не Ваня целует в лоб, в нос, в гу…
«Может, права Юлька?»
…Девушка так резко затормозила на входе в ресторан, что шедший позади нее официант, не ожидавший такого маневра от впереди идущей, чуть не навернулся и не уронил свою ношу. Посуда на подносе в его руках зазвенела, привлекая к ним внимание окружающих. Завгородняя так и стояла, не шевелясь, не видя и не слыша ничего вокруг себя.
Картинка была слишком яркой. Слишком живой. Картинка была слишком.
Она слишком красочно всё это представила. И даже запах.
Зачем!?
Смысл!?
«Нью-Йорк…»
Смысла – ноль. Жирный ноль. Ноль.
Пространство дало уверенный крен. Обведя помещение затуманенным взглядом, Ксения приземлилась за ближайший свободный столик у выхода и тут же уронила голову в ладони, мало заботясь, как это выглядит со стороны. Зачем она разрешила себе это представить? Стало лишь хуже, дурно до тошноты.
Уже спустя буквально несколько мгновений над её ухом раздалось тихое бормотание официанта:
– Ксения Борисовна, что с Вами? Позвать врача?
– Нет! – резко вскинув голову, испуганно воскликнула девушка. – Принесите мне воды, пожалуйста.
Глупая, глупая фантазия! Зачем она себя отпустила? Абсолютно никчемные мысли, ведущие в никуда! Пустота пустот. Бессмыслица, бред сумасшедшего, абсурд!
Наваждение.
Нет смысла!
Отчаяние захлестнуло с головой. Чуть больше, чем через полмесяца, она выйдет замуж за человека, в отношения с которым вкладывала всю себя три года. Три года себя отдавала, получала взамен. Приглашения разосланы, платье дожидается своего часа в шкафу, планов на будущее громадьё… Какое «влюбилась»? Вы все с ума посходили тут? Это все пустое, они знакомы две недели! Две недели против трех лет! Что за бред сумасшедшего, в самом деле!?
Внезапный шум в лобби выдернул Ксюшу в реальность: странные звуки, доносившиеся оттуда, отвлекли от тягостных мыслей и девушка подняла голову, вслушиваясь. Что-то начало происходить. Со своего места Ксения отчетливо слышала нетрезвые мужские голоса. Двое? Трое? Пятеро? И увещевания Маргариты, призывающей на помощь охранника Леонида. И… Окрик врача? Да что случилось?
Интуиция, проснувшись, начала нашептывать ей: не ходи туда! Не смотри! Не нужно тебе на это смотреть, ты не обрадуешься! Сиди, где сидишь…
Она не усидела.
Преодолевая какое-то внутреннее сопротивление, Ксюша поднялась из-за стола и спустя секунды уже стояла в проходе между рестораном и лобби, глядя на происходящее широко распахнутыми глазами, разинув в изумлении рот.
У бара стояли: двое плохо вменяемых, но, судя по поведению, чувствующих полную безнаказанность мужиков, растерянный Леонид, грозный Юрий Сергеевич и Маргарита – за его спиной. Управляющая вцепилась своими тонкими, длинными, наманикюренными пальчиками в предплечье врача и вид имела перепуганный донельзя. Он – её стена, за которой, должно быть, можно было не бояться ничего. Но она боялась. Мужчины не сводили друг с друга глаз, обмениваясь молчаливыми угрозами: кажется, конфликт был готов вот-вот перерасти в драку. На мгновение Рита перевела взгляд на Ксению, по её лицу скользнула, тут же исчезнув, неприятная торжествующая улыбка. Юрий Сергеевич по сторонам не смотрел вообще – всё его внимание было сосредоточено на своих с виду в стельку бухих оппонентах.
– Господа, – ледяным голосом произнес он, – еще раз: оставьте девушку в покое. Здесь вам не бордель.
– А я думал, бордель, – заржал тот, что покрупнее, – Плели про обслуживание по высшему разряду. И где?
– В нашем отеле таких девушек нет, – пискнула осмелевшая Рита из-за плеча врача, – Мы приличный отель!
Леонид так и стоял, замерев, вопрошающе уставившись на управляющую в ожидании ее указаний. Не охранник, а горе луковое! По лицу «переговорщика» тенью скользнула злоба:
– Слыхал, Игорёк? Борзая какая! Наобещала – отрабатывай! – отвратительная, сальная улыбка осела на его губах, смотреть противно. Ксюша на дух не переваривала таких наглых, мерзких, аморальных, думающих, что им все в этой жизни позволено, людей.
– За языком следи, – в мрачном голосе врача, ставшим вдруг очень низким, зазвучала гроза, гроза начиналась в глазах: они потемнели, приобретая оттенок свинцовых туч, это было видно даже на расстоянии. Отдаленные раскаты грома, всполохи зарницы. Широкие брови свелись к переносице, рисунок скул стал резче, сжатые губы – тоньше. Прячься!
Ксюша чувствовала, что не может смотреть на происходящее, что нужно уйти, спрятаться где-нибудь, чтобы не видеть ни минуты больше, как Рита продолжает за него цепляться, словно утопающий за спасательный круг, чтобы не видеть драки, – за управляющую, вестимо, – но ноги к полу приросли. Взгляд от лица врача оторвать было невозможно.
– Слышь! Выйдем, поговорим?
– Выйдем.
Всё случилось стремительно – Ксения даже не успела толком испугаться.
Резкий и неожиданно точный для пьяного выпад «Игорька» в сторону Юры, пробудившийся от спячки Леонид, выскакивающий из-за барной стойки бармен, бегущий в их сторону директор ресторана и пара официантов. Вскрики, пьяное улюлюканье, шум, возня, кулаки с разбитыми в кровь костяшками, глазеющие на потасовку с разинутыми ртами гости, замес! Кажется, она перестала дышать, кажется, в этот момент парализовало не только её тело, но и мозг!
А спустя несколько минут все кончилось также резко, как и началось. Завгородняя толком даже не успела ни о чем подумать, хотя бы приблизительно прикинуть, что бы сейчас делал отец. Скрученные и обездвиженные дебоширы прижаты к барной стойке охранником и врачом, у последнего довольно сильно рассечена бровь, идет кровь, идеальная рубашка испорчена, рукав порван, красные капли растеклись по ткани, но он всего этого словно не замечает, сосредоточенно и тихо обсуждая что-то с Лёней. Зато замечает Маргарита: то и дело она пытается приложить к поврежденной коже над глазом не пойми откуда взявшуюся в ее руках тканевую салфетку, воркуя без остановки, охаживая его, словно раненого в каком-нибудь смертельном бою солдата; он морщится и уворачивается, ворчит что-то про то, что обработает потом у себя. Отводит взгляд и сталкивается с Ксюшиным, смотрит на нее внимательно, но недолго, снова хмурится – и возвращается к разговору с Лёней. Земля качается. Управляющая – сама благодарность вкупе с восхищением: адский, приторный коктейль, от которого к горлу подступает тошнота. Ксения уже, ей Богу, сбилась считать, сколько раз за это время она к нему прикоснулась, наблюдать за этим дальше выше ее сил.
«К себе…»
Девушка всё же заставила себя оторвать ногу от пола и двинуться в сторону лифта, всё так же высоко держа голову. Здесь никого нет: ни этих людей, ни управляющей, ни врача, никого. Она идет по пустому лобби к себе!
– Так что с ними делать? – Лёня вновь вопросительно посмотрел на начальницу, которой, кажется, меньше всего сейчас хотелось думать о том, что же с ними делать.
– Что-что!? Полицию вызывать! – огрызнулась она раздраженно, на мгновение меняясь в лице и тут же вновь возвращая контроль над собой. Обворожительно улыбнулась хмурому врачу, поднося трубку к уху.
Ксюша встала на месте, как вкопанная, привлекая к себе внимание окружающих. Полицию? Менты – это правильно, но отцу полиция здесь не нужна. Сколько раз в конфликтных ситуациях он уже ей объяснял, что нельзя до этого доводить! И Ксюша – запомнила! А у Риты что – в одно ухо влетает, в другое вылетает? Какие слухи гости эти распустят! Сюда же больше никто не приедет! И в участок заберут всех: не только зачинщиков, и Юрия Сергеевича заберут, как пить дать.
«Зачем ему проблемы?»
– Я бы на Вашем месте еще раз хорошо подумала, Маргарита, – наконец, тихо подала голос Ксения, не узнавая его, плохо слыша саму себя.
Снисхождение во взгляде управляющей мешается с плохо скрываемым презрением: яйца курицу не учат – вот правильная расшифровка её Ксюше посыла.
– Что Вы мне предлагаете? – ядовито усмехнулась Рита, сбрасывая звонок. – Управляющая тут я, уж разберусь как-нибудь.
Ксюша картинно закатила глаза к потолку, хотя больше всего ей сейчас хотелось просто забить на нее, на него, на всех их, и спрятаться в своей норке, не казать наружу нос. Пусть сами заваренную кашу расхлебывают, поделом!
– Точно! Как я могла забыть? Вы же у нас – управляющая, – нараспев протянула девушка, – Вы до этой драки довели, хотя могли бы приложить больше усилий, чтобы конфликта не было, – она закипает, злится, очень старается не смотреть на Юрия Сергеевича, но не может, чувствует на себе его пристальный взгляд, секундный контакт глаз установлен и тут же разорван, – Вам эту ситуацию и разрешать. Могу сказать одно: загребут они всех, – еще один короткий, выразительный взгляд на врача, – участников этой потасовки, разбираться не будут. Вряд ли Вы этого хотите, правда? Хорошего вечера.
Перед глазами по-прежнему пелена, изумления на их лицах Ксюша уже не видит, не видит, как перекосило физиономию Риты. Она чувствует себя маленькой шлюпкой в бушующем океане: плывет в своих сандалиях до лифта, плывет до номера, вплывает… С силой, даже остервенело захлопывает дверь, желудок сводит от голода, она же хотела поужинать, черт! Гори оно все синим пламенем!
– Григорий, ужин в 301-ый! Цезарь с креветками, утку конфи с картофельным пюре, классический чизкейк. Бутылку вина Ruby Porto. …Разве Вас это должно касаться? Жду.
Переименовать контакт «Провокатор»:
В кого? В «Святошу»? В «Мистера «Принципиальность»? В «Защитничка сирых и убогих»?
Нет, всё не то! Не подходит, не то! Нужно что-то поязвительнее, побольнее, так, чтобы от одного взгляда на адресата мозги бы на место просто мгновенно вставали!
Ничего не шло в голову…
Обессиленно упав на кровать, девушка не моргая уставилась в потолок. Понять себя, свою неадекватную, чрезмерную реакцию она не могла, как не пыталась. Что это такое? Её бросает из крайности в крайность. Человек сделал то, что был должен – защитил более слабого, защитил девушку, находящуюся в опасности. Всё же правильно. Всё так и должно быть.
«Похвально, черт возьми, молодец какой!!! С таким хоть в огонь, хоть в воду, хоть к черту лысому в логово! Золотая медаль тебе на шею, герой ты наш!»
Разве не должно ей быть все равно? Почему? Что с ней происходит? Когда это начало с ней происходить? Она вот-вот выйдет замуж, почему она постоянно думает о другом человеке?
«Неужели Юлька права!? Неееет! Невозможно! Это. Просто. Временное. Помутнение. Рассудка. Ничего более…»
Тогда почему кажется, что-то очень хрупкое внутри треснуло и надломилось, что кто-то наступил тяжелым берцем на только проклюнувшийся росток, что сердце вот-вот напополам расколется?
«Потому что он за эти две недели сделал для тебя больше, чем все остальные за последний год. А ты, дура, и рада сразу губу раскатать. Ничего это не значит».
Переименовать контакт «Провокатор»: «Закатай»
Кажется, она сорвалась. И было всё равно.
Кажется, полбутылки крепленого вина возымели нужный эффект – голова перестала лопаться от пустых, бестолковых вопросов, и провал в сон произошел стремительно.
Кажется, кто-то настойчиво стучал в дверь.
Кажется, она даже имя своё слышала.
Сообщениями тренькал телефон.
«Оставь меня в покое…»
====== Глава 14 // «Такая милая» ======
Комментарий к Глава 14 // «Такая милая» Глава летит, потому что я знаю тех, кто очень ждёт сегодня продолжения :)
Но есть мысли, поделюсь ими после.
16 июля
08:31 От кого: Ваня: Просто хотел пожелать доброго утра и сказать, что я тебя люблю, малыш! Жду не дождусь, когда услышу от тебя «Да» перед алтарем и надену кольцо на твой пальчик! Мне сегодня снилась наша свадьба!
Ксюша неуверенно улыбнулась, по пятому уже кругу впиваясь глазами в текст, перечитывая эти четыре слова. «Я тебя люблю, малыш»… «Я тебя люблю». Заветные, такие нужные, необходимые иногда как воздух слова, которые последний год она так нечасто от него слышала. Слышала бы чаще, глядишь, и уверенности в верности выбранного пути было бы значительно больше.
