Текст книги "Наваждение (СИ)"
Автор книги: Drugogomira
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 39 страниц)
«Молча…»
Еще спустя пять минут одноразовая зубная щетка, таблетки, чистая рубашка и постельное белье благополучно нашлись, его собственная постель перекочевала в гостиную на диван, спустя пятнадцать – Ксения приведением проследовала из ванной комнаты в раннее указанном врачом направлении, а он, сидя на кухне, проводил ее долгим взглядом в спину.
Предостережение Федотова по двадцатому кругу прокручивалось в голове: «Только пальцем её тронь. Она мне, хоть и приемная, но дороже родной. Найду и закопаю, даже не сомневайся. Усёк?». Юра горько ухмыльнулся сам себе: знал бы Лев, где и с кем сейчас его дочь… И разбираться бы, наверное, не стал. Угроз врач не боялся. Сейчас он боялся только себя, вкрадчивого шепота сердца.
«Нееееееет… Думать забудь!»
Спустя сорок – Юра стоял в коридоре у оставленной приоткрытой двери и прислушивался к еле слышному сопению, не решаясь войти и поставить на прикроватный столик стакан с водой. Опасности нет, девушка уже спит, но что-то останавливает на пороге, упрямо не пускает его в собственную спальню: наверное, в глубине души он просто-напросто страшится увидеть и… Слишком много навалилось за единственный день. Невозможно много за последнюю неделю.
«Не глупи, это смешно. Поставишь и выйдешь»
Кое-как взяв себя в руки, – ну прямо мальчишка лет пятнадцати, ни дать ни взять, – Юра аккуратно приоткрыл дверь шире. Шторы задернуть никто и не подумал – и свет уличных фонарей пробивался в окна, освещая комнату. Пять шагов разделяют врача и столик, пять шагов вперед, пять шагов назад; все, что от него требуется – не смотреть на собственную кровать. И всё. Так просто… – «Просто невозможно же!» – Он – почти у цели, фактически справился. Поставить – и отступать!
Почти.
Только стакан приземлился на стол, как, беспокойно заворочавшись на постели, девушка слабо вскрикнула. Юра замер, затаив дыхание, а голова – голова повернулась сама, неосознанно, как происходит, когда ты реагируешь на внезапный звук.
«Неужели проснулась?»
Нет. Она спала – лежала в постели, свернувшись калачиком, подобрав под себя коленки и крепко обнимая обеими руками подушку. Покрывало благополучно скинуто, тусклый уличный свет освещает голые ноги, лодыжки, ступни. Волосы рассыпаны по простыни, одна прядь падает на лицо, и бесконтрольным движением руки девушка пытается ее убрать. Не выходит. Его рубашка ей прилично велика, и Ксения кажется в ней совсем хрупкой. Совершенно безоружная, маленькая, с грузом ответственности на плечах, стремящаяся к мечте, как все стремятся.
Яркий всполох озарил комнату, где-то высоко в небе, прямо над ними, зазвучали раскаты грома, и уже спустя полминуты ливень остервенело залупил в стекло. «Да что за лето такое!?». Она не просыпается, лишь сжимает подушку еще сильнее, подбирает ноги еще выше, ей снится что-то неспокойное, что-то тревожное, и это отражается на лице. Оторвать взгляд – невозможно, оторвать ноги от пола и выйти – невозможно. Бороться с желанием осторожно лечь рядом, прижать к себе; обнимая, уткнуться носом в волосы, вдохнуть и запомнить ее запах, поделиться теплом, развеять страхи и так уснуть – нет, невозможно.
Он ошибся – озвученная ею идея приехать сюда была не последней шуткой Вселенной на сегодня. Вот это – последняя.
Самая злая.
Присев на корточки перед кроватью, Юра осторожно заправил за ухо мешающую ей прядь волос. Длинные ресницы подрагивали.
«Все будет хорошо… Когда-нибудь. Обязательно»
24 июля
«Где я?»
Резко сев в кровати, щурясь от лучей утреннего солнца, Ксюша оглядывала незнакомую ей просторную светлую комнату. Сонный мозг, который хозяйка пыталась заставить начать срочно соображать, работать отказывался напрочь. В голове миллион вопросов, ответов – ноль.
Что произошло?
Где она?
Почему она здесь?
Чья это квартира?
Она что, доигралась вчера в клубе и с кем-то таки уехала?
Чья это рубашка на ней? Явно же мужская!
«Боже! Что я натворила!?!? Я что, изменила!? Неееееет….»
Напряженно прислушалась: в квартире стояла полная тишина. Взгляд зашарил по поверхностям в попытке зацепиться хоть за какую-то подсказку. В углу у высокого белоснежного шкафа – несколько раскрытых коробок и у одной из них, на полу, примостился потрепанный жизнью небольшой коричневый плюшевый медведь. На длинной полке, прикрепленной к стене прямо напротив кровати, несколько советских пленочных фотоаппаратов с вытертыми кожаными ремешками и две слегка выцветшие фотографии в рамках: на одной обнимается какая-то счастливая пара – русоволосая женщина и шатен с шикарной копной волос, на другой – эта же женщина, а сзади шести-семилетний мальчик. Обвив ее шею руками, он лукаво и очень отрыто смотрит прямо в камеру. Они похожи – чертами лица, цветом глаз и даже своими улыбками. Глаза ребенка и улыбка кажутся ей смутно знакомыми, но мозг по-прежнему отказывается напрягаться.
«Мама с сыном, – подумалось Ксюше, – Симпатичный парень, наверняка сердцеедом вырос!».
В отражении зеркальной двери шкафа – ошарашенная взлохмаченная девочка в длинной, расстегнутой лишь на две верхние пуговицы, однотонной голубой рубашке, никаких следов, синяков на теле, засосов на шее и груди нет… Да нет, такое она наверняка бы помнила!
Аккуратно ступая на цыпочках, девушка подошла к двери и высунула голову в проем. Тихо. Никого. Ее тут что, одну оставили? Но пахнет кофе! Кто-то же его сварил! А в соседней комнате что? Дверь напротив нараспашку и уже с той точки, где находится она сама, видно – это гостиная и она абсолютно пустая. Такая же светлая мебель в минимальном количестве, разложенный диван, на котором в стопки сложены подушка и одеяло, рубашки, брюки, папки, накладные наушники, ноутбук, какие-то провода и переходники, у дивана – ряд обуви. И еще одна большая раскрытая коробка по центру.
Прокравшись в комнату, Ксюша осторожно заглянула внутрь – нет, к ее огромному облегчению, не расчлененка. Книги. Что-то на медицинскую тематику, она совершенно ничего в этом не понимает. На полках – снова книги, книги, книги, корешки которых сообщают о широком кругозоре владельца квартиры: тут и про фотографию, и про психологию, про мировые религии, и, опять же, про медицину, и художественная литература. Взгляд зацепился за знакомое название. Девушка вытащила том и уставилась на обложку. «Дом, в котором» Мариам Петросян. Один из её любимейших романов о трансформации, мироощущении, огромной силе духа. Чудесная история про наркотические вещества, изнанку реальности, вселяющую священный ужас наружность и попытки героев ее избежать; история для тех, кто во всем сомневается, кто блуждает в потемках в поисках своего места в мире. Сама Ксюша трижды читала эту вещь, ведь после первого прочтения книга оставляет больше вопросов, чем ответов. Ответы находятся потом, между строк, когда ты снова стучишься в «Дом», и он тебя впускает… Закладки натыканы тут и там. Этот экземпляр прочитывали от и до раз, кажется, пять: по состоянию бумаги понятно. Всегда видно, когда работу любят, зачитывают до дыр, а когда она просто украшает полку.
Надо же… Какое совпадение: у них с этим мужчиной даже вкусы сходятся. По крайней мере, в том, что касается фотографии и отдельных авторов, уж точно. Даже любопытство взяло: кто из персонажей Дома ему ближе?
В нише стены – виниловые пластинки, на полу колонки, но проигрывателя почему-то нет. В углу стоит подставка для гитары, но самой гитары она тоже не видит. На столике – груда пустых рамок для фотографий и тут же – небольшой фотоальбом. Ну нет, смотреть она не будет – это уж слишком!
«Довольно светло, чисто и даже уютно для мужской берлоги», – оценивая обстановку, в которой сама не понимала, как оказалась, заключила Ксения.
Тенью прошмыгнув в коридор, девушка пошла на запах кофе, который явно мог доноситься только из кухни. Последние несколько шагов – затаив дыхание. Страх, смешивающийся с любопытством, охватил её. По-прежнему так тихо – ни звука! Там кто-то есть? Кто? У кого она оказалась? Кто читает «Дом»? Замерла у дверного косяка, боясь переступить порог, обнаружить себя, все-таки обнаружить кого–то, увидеть его лицо и вспомнить минувшую ночь… Нет, она не может заставить себя посмотреть! Не помнит – значит не было!
«Надо просто сбежать по-тихому, пока не поздно!»
И следом за этой мыслью – следующая:
«Да, Ксюша, молодец. Чуть что – выбираешь побег!»
Попятилась назад, шаг за шагом отступая по условно знакомому маршруту назад в общий коридор. Девушка была настолько сосредоточена на мыслях о том, как бы по-быстрому переодеться, найти свой телефон и свалить, что еле слышного звука повернувшейся ручки не различила. Она поняла, что вот прямо сейчас что-то пошло не так, когда уперлась спиной в кого-то… В чью-то грудь.
«Господи Боже!»
Испуганно отпрыгивая на метр вперед, на ходу разворачиваясь лицом к мужчине, – а это был именно мужчина, сомневаться не приходилось, потому что за эти секунды она явственно успела различить запах мужского геля для душа, потому что кругом мужская одежда, а сама она сейчас в мужской рубашке, не доходящей и до колен, – она готовилась к чему угодно.
Но не к этому. Нет, к такому Ксюша была не готова.
Прямо перед ней, с мокрыми после душа, взъерошенными полотенцем волосами, в футболке и спортивных штанах, недоуменно вглядываясь в её перепуганное лицо, стоял врач. Рот открылся и в этом положении его, кажется, заклинило: дар речи пропал начисто. Девушка просто пялилась на Юру, даже не думая, как это может выглядеть и выглядит в его собственных глазах, настолько велик оказался шок. Образ записывался на подкорку мозга, на сетчатку глаза, отпечатывался глубоко внутри.
– Эээээээм…. Ээээ…
«Эта рубашка тебе к лицу…»
– Утречко, Ксения, – избавив ее от мучительного поиска хоть каких-то слов, начал он, – Надеюсь, что доброе, – «По крайней мере, для тебя, потому что у меня добрых благодаря тебе не бывает…», – Хотя не очень похоже. Кофе?
– Что Вы тут делаете?
«Так и знал…»
«Вы». Ожидаемо! Ничего не помнит… С учетом того, в каком состоянии она была сегодня ночью, удивляться нечему абсолютно. А глазищи-то… Как два блюдца! В них плещется испуг вперемешку с недоумением, смущение вперемешку с осознанием, щеки розовеют… Стоит перед ним, глаз не сводит, голыми коленками своими сверкает, губу прикусила! И трезвая ведь, что немаловажно… Хочешь не хочешь, надумаешь себе лишнего. Кто-то продолжает методично испытывать его терпение на прочность!
Сощурившись, склонив голову набок, Юра ухмыльнулся:
– Ксения, вообще-то, это моя квартира. Я тут живу.
«Ты? Тут? ...Книги по медицине… По фотографии… Как я сама не догадалась!?»
– А я что тут тогда делаю? Мы же не… Нууу…
– Мы же не что? – казалось, он уже начал получать какое-то удовольствие от ситуации: прислонившись плечом к стене и сложив руки на груди, врач, напустив на себя фирменный ироничный вид, рассматривал девушку. Она, стоя перед ним в одной рубашке, еще и в его рубашке, ощущала нарастающее смущение, хотя, казалось бы, куда уж дальше, дальше же невозможно. А вот и нет, оказывается, возможно всё. Это она еще ответа на свой вопрос не получила… Пол кружился под ногами, от неловкости хотелось сквозь землю провалиться! Она ведь и правда ничего не помнит! Но… Очень уж однозначно всё это выглядит. Утро, его квартира, его постель, его рубашка, он из душа, запах кофе… И полная, беспросветная амнезия!
При мысли о том, что она не в состоянии вспомнить на себе его руки, губы, девушку бросило в жар! Тело бы не забыло… Ведь она до сих пор не может избавиться от воспоминаний более, чем полугодовой давности! Ведь ей даже снилось, она в агонии проснулась, а тут только что, наяву – и никакого отклика? То есть, вообще никакого? Не может быть! Если только… Если только не было ничего.
«О чем ты думаешь? Куда глаза деть?»
– Ну, Вы же… Я же… У нас же…
«Боже!!! Ну что ты мямлишь!?»
«Знала бы ты, чего мне это стоило…»
– Ксения, смею надеяться, такое Вы, как-нибудь, всё же запомнили бы, – серьезность, с которой он это произнес, не оставляла сомнений: запомнила бы. Но нет, это тон серьезный, а в глазах черти пляшут. Издевается! – Вы изъявили желание не возвращаться в отель и ночевать на моем диване, не смог Вам отказать. Может, все же кофе? Глядишь и прояснится.
«На диване же спать лучше, чем на заднем сидении, правда? Я компактная, много места не займу» – внезапно звучит в голове ее собственный неуверенный голос. Перед глазами всплывает картинка: Юра за рулем, сидит, откинув голову на подголовник, на лице его – гамма неясных эмоций, которые ее опьяненный спиртом мозг трактовать не в состоянии.
«Значит, забрал меня оттуда? Но как это могло в принципе произойти? Он в отеле остался, мы в Москву поехали…»
– Так все-таки… Как я оказалась с Вами? Мы же с Юлькой в клуб пошли…
– Оооо, проблеск сознания, надежда есть, – усмехнулся врач невесело. – Я был в городе, Юля позвонила и попросила помочь спасти Вашу репутацию. В отель Вы отказались ехать, сказали, что Вам дурно и Вы не выдержите дороги.
«А телефон у неё откуда его? Она же сама втирала мне про дистанцию! Боже, что я творила? Он злится из-за того, что я напилась?»
Боги, одни вопросы! Миллион!
Ксюша виновато потупилась:
– Одни неприятности у Вас от меня. Простите. Вы злитесь? Не оправдываю я Ваших ожиданий?
– Не берите в голову, только об этом думать Вам еще не хватало, – усмешка спала с Юриного лица, – Я давно ничего не жду от окружения, так проще. Но лично в Вас я все же верю. Вам ванная нужна?
– Да… То есть, если можно, – добавила она совсем уж тихо.
Теперь еще и в ванную его пойдет. Зашибись!
Юра кивнул, освобождая проход:
– Чистые полотенца найдете на стиральной машине. Из одежды могу предложить только футболку и…– врач ухмыльнулся, представляя, как девушка утонет в его штанах, – Ну, пожалуй, джоггеры на шнурках. Или Ваш шикарный наряд: не к месту, зато по размеру.
Щеки вспыхнули: что она прекрасно помнила, так это, как придирчиво выбирала платье на выход. Узкое, с длинными, обтягивающими рукавами, доходящее хорошо если до середины бедра. Довольно откровенное в нижней своей части и наглухо закрытое в верхней. Любимого черного цвета.
– Джоггеры вполне подойдут.
Спустя еще час, когда душ был принят, а кофе, между прочим, потрясающе вкусный, сваренный в турке с добавлением специй, выпит, раздался звонок в дверь. Подскочив со стула, Юра пошел открывать: кажется, он был совсем не удивлен появлению гостей в такой час. Ксюша, прошмыгнув в спальню, замерла у дверного косяка.
– Привет, Юрец, – раздался знакомый голос, – Я буквально на минуточку, запасные ключи от хаты забрать, как и договаривались. И вот что всё забываю сказать: на черта тебе отель этот сдался в ночь вылета? Оставайся у меня! Что ты как неродной, в самом деле?
«В ночь вылета… Улетает же… Шесть…»
Безумное утро совершенно выбило из ее головы болезненные мысли о том, что пролетел еще один день и наступил новый, что она стала еще на сутки ближе к расставанию. Взгляд вновь упал на раскрытые и запечатанные коробки, на плюшевого медведя, и сердце вдруг заболело так, что впору было по стенке на пол сползать. Она удержалась.
– Спасибо, друг, буду рад. Заходи на кофе, может? У меня часа еще два-три, наверное, есть, а потом нужно назад, в отель.
– Кофе, говоришь?
Ксения осторожно выглянула в дверной проем: она лишь однажды слышала такой интересный голос, низкий, с хрипотцой. Сергей. Оказывается, они не просто знакомые – хорошие друзья. Надо же… Могла бы догадаться.
Сергей заметил ее сразу.
– Оооооо, какой кофе, Юрец? Вежливость твоя, конечно… Выставил бы меня за дверь, да и все. Ксения, доброе утро!
«Ты за кого меня принимаешь!?»
Юра еле заметно покачал головой и очень тихо что-то ему ответил. Недоверчиво посмотрев на врача, гость вновь сосредоточился на девушке.
– Здравствуйте, – пискнула Ксюша смущенно, делая шаг в коридор. Раз уж она такая балда и ее заметили, прятаться дальше глупо. – Кофе и правда очень вкусный, не отказывайтесь!
Парень оглядел ее сверху донизу, ухмыльнулся и лукаво взглянул на Юру.
– Не-не-не, мне пора, ребят, извините! Уже опаздываю! – весело воскликнул он и, понизив голос фактически до шепота, так, чтобы Ксюша не слышала, пробормотал: – Поэтому она в твоей одежде? Поговорим еще! Адьос!
Взмахнув рукой, Сергей был таков – побежал вниз по лестничной клетке. А спустя минуту на Юрин телефон пришло сообщение.
12:14 От кого: Серый: Юрец, не играйся с огнем! Обожжешься ненароком!
Хмуро покосившись на увлеченно разглядывающую интерьер Ксению, врач быстро застучал пальцами по экрану:
12:15 Кому: Серый: Просто как никогда своевременный совет, дружище! Спасибо! Примерно две недели назад он был бы актуальным!
.
.
– Итак, на чем мы остановились? – спросил Юра, кладя смартфон на прикроватный столик и переворачивая его экраном вниз.
Ксюша, сидя на застеленной кровати в своей любимой позе по-турецки, не могла оторвать взгляд от фотографии мальчика с мамой. Теперь это фото заиграло для нее совсем по-новому, ведь за ним была история человека, который настолько проник в сердце, что стал сниться ночами. И сегодня ночью снился. Что-то больное в этот раз… Аэропорт, он улетает, она смотрит из-за толстой стеклянной стены ему в спину: вот он проходит паспортный контроль и скрывается из виду, не обернувшись на прощание. Что-то кричит вслед, но он не слышит.
«Как я могла его не узнать? Ведь одно лицо! Только шрамика повыше бровей пока нет… И глаза, и улыбка… И волосы. И подбородок… Его!»
– Ксения?
Она вздрогнула, очнувшись от своих мыслей.
– Вам ведь… Собираться надо? – сглотнула девушка, вновь и вновь с горечью осознавая неизбежность его отъезда. Отчаяние накрывало, топило её. – Я Вам мешаю?
– Нет, не мешаете. Если Вы торопитесь, я могу вызвать Вам такси до отеля. Или часа через два поедем вместе.
– Я никуда не тороплюсь. У Вас тут… Уютно. И спокойно… Как дома.
Юра странно взглянул на девушку и в задумчивости встал над коробками. «Должно быть, подумал: «Я и есть дома, чудачка», – мелькнуло в ее голове. – Ну что я за дурочка бываю? Я не это имела ввиду!»
– Этого медведя тоже ждет новая жизнь?– кивком головы Ксения указала на плюшевую игрушку. – Кажется, он уже много повидал, да?
– Да. Подарок родителей. Был подран, бит, лишался глаза, многократно вылечен лично мной, а все хирургические вмешательства проводились моей матерью. Хочу забрать, с ним многое связано, но он мне говорит, что ни в какие Штаты не поедет.
– Вы разговариваете с медведем? – изумленно воскликнула Ксюша, – Погодите-ка… Это ведь тот самый медведь, который якобы есть, но которого якобы нет?
«Про которого ты сказал, что если отдашь мне его на растерзание, у тебя никого не останется? Это что, все-таки не шутка была!?»
Юра пожал плечами:
– В детстве я с ним не только разговаривал, но и спал в обнимку. Мы хорошие друзья. Теперь он, в основном, с укором смотрит на меня своими маленькими блестящими глазками и, словно бы на своем медвежьем, говорит: «Юра, ты хорошо подумал?».
Телефонный звонок не дал фразе сорваться с языка. Какой умный, проницательный медведь! Она хотела повторить за ним на своем человеческом: «Юрий Сергеевич, а Вы хорошо подумали?». Но входящий вызов сделать этого не позволил.
– Алло. Да, привет! С приездом! …Нет, не в отеле, – девушка украдкой взглянула на врача, перебиравшего вешалки с одеждой в шкафу и застывшего вдруг перед секцией, – Я… Гуляю. В городе, да. …С друзьями! …В это время, да. А что такого? Захотелось прогуляться, вот и поехала. …Нет, меня не надо забирать, я доеду сама. …Не волнуйся. …Хватит. Вань, прекрати контролировать каждый мой шаг, я тебя прошу! Дышать уже нечем! Пока!
– Достало! – еле слышно прошипела Ксюша себе под нос, утыкаясь в смартфон и сбрасывая очередной входящий. Открыв приложение «Локатор», уверенным жестом выбрала единственного абонента, которому был разрешен доступ к информации о ее местоположении, и тапнула по кнопке «Не делиться геопозицией».
Полегчало просто в одно мгновение! Ей было абсолютно плевать, какой спектакль ее ждет, плевать на все. Просто не трогайте ее сейчас! Никто! Дайте ей возможность побыть тут, в этой квартире, где чувствуешь себя, словно дома, с ним вдвоем, и слушать истории про медведя!
Чего она, в приступе негодования уткнувшись в телефон, совершенно не заметила, так это того, как внимательно следил за всеми ее манипуляциями врач.
– А Вы сделали фотографии всех своих российских документов? – спросила вдруг Ксюша уже на выходе из подъезда. Вырвалось, несмотря на то, что даже думать о Юрином отъезде было нестерпимо больно, не то, что обсуждать его с ним и советы давать. Просто вспомнилось внезапно, как сама оказалась в чужой стране в дурацкой и трудноразрешимой ситуации: сумочку с паспортами украли, кучу времени потратила в посольстве, доказывая, что она – это она.
Юра, открыв багажник и теперь сосредоточенно изучавший его содержимое, удивленно уставился на девушку.
– Нет, зачем? Я забираю всё с собой, они будут при мне.
– Ладно, логично. Ну просто на случай, если вдруг что-то там потеряется, сделайте. А пароли от госуслуг и налогового кабинета Вы собрали в одном месте, например? Придет налог на квартиру, Вам надо будет его оплатить, пароль непонятно где на бумажке записан, Вы в Штатах, и что тогда? – не унималась девушка. Хоть какую-то пользу ему принести, а не только проблемы!
– Пароли? – озадаченно переспросил врач, отступая на пару шагов назад и задумываясь, – Точно, об этом я совершенно не подумал, спасибо, Ксе…
– Осторожно!!!
Она среагировала на звук тормозящих об асфальт шин прежде, чем врач успел повернуть голову в ту сторону. Совершенно не отдавая себе отчет в происходящем, действуя на какой-то невероятной для нее самой скорости, рванула к Юре, схватила за предплечье и дернула на себя. Спустя две секунды в трех метрах остановилась «бэха», и выскочивший с водительского сиденья молодой парень ошарашенно уставился пару: перепуганная шатенка в коротком черном платье вцепилась двумя руками в спину замершего молодого человека – того самого, которого он только что чуть не сбил во дворе.
Еще несколько мгновений спустя, расцепив, наконец, объятия и отскочив как ошпаренная от так и не вышедшего из ступора врача, Ксюша в негодовании накинулась на нерадивого водителя.
– Ты в своем уме? По двору на такой скорости гонять!? Глаза твои где!?
«Я же уже это слышала…»
– Ээээ… Извините! Ты цел?
– Вроде. Насчет руки своей, правда, пока не уверен, – скосив глаза на Ксению, тихо добавил Юра, – Девушка права: во дворах такая скорость не приемлема.
– Еще раз прости! Вся жизнь перед глазами пронеслась, – пролепетал юнец. – Думал, ну все, хана! Может быть, тебе что-то надо? В больницу отвезти на осмотр?
– Я сам врач и чувствую, что все в порядке. Будьте внимательнее. Здесь дети бегают.
– Да-да, я… Прости-те.
Притихшие, они возвращались в отель. Врач делал вид, что полностью поглощен дорогой, а Ксюша, откинув голову на подголовник, изображала дремоту. Обоим не давали покоя собственные мысли.
Он не мог избавиться от ощущений, охвативших его мгновение спустя после того, как она подскочила к нему с расширившимися от ужаса глазами, отдернула с дороги и, прижав, с такой силой вцепилась пальцами в лопатки, словно… Однажды такое уже с ним было: пятилетним ребенком он выскочил за мячом на дорогу, и в последнюю секунду из-под колес несущейся машины его успела выдернуть мама. Она тогда так крепко его к себе прижимала и плакала, что… Когда тебе тридцать, события пятилетнего возраста вспомнить фактически нереально, очень сложно, но этот момент остался с ним, кажется, навсегда. Юра тогда сам страшно перепугался – не за себя, а за мамину реакцию, видеть ее слезы и чувствовать, как ее трясет, как оказалось, совершенно невыносимо. Он пообещал себе сделать все, чтобы больше её так не расстраивать. И вот теперь происходит нечто, по ощущениям очень похожее: тебя прижимают к сердцу, ты чувствуешь, как оно колотится как бешеное, и стоишь, не в силах пошевелиться, не хочешь шевелиться; спустя мгновение накрывает дежавю и вместе с ним – ощущение собственной нужности. «Неужели нужен кому-то?». Так непривычно, так приятно и в то же время так страшно в это поверить. Но лицо девушки всё еще перед глазами.
«Она просто испугалась и среагировала, как успела. Я бы сделал то же самое»
Ксения вроде как дремлет, что после такой веселой ночки вовсе не удивительно, но ему до чертиков страшно повернуть голову и увидеть, что не спит она вовсе, а о чем-то думает. Обычно это видно по напряженным мышцам лица. И Юра смотрит на дорогу, по зеркалам, на водителей и их пассажиров, ведет головой, хмурится, время от времени легкие просят больше кислорода, и он делает глубокие бесшумные вдохи и короткие, такие же бесшумные, выдохи, пальцы вцепились в руль, небо снова в тучах – куда угодно, только не на неё!
«Ты в своем уме!? Что ты творишь вообще?» – прорывается его голос в её памяти. Обрывки событий минувшей ночи картинками всплывают в голове один за одним. Она боится разрешить себе поверить, что было именно так, что он к ней на «ты» обращался, и в его вопросах было не недоумение, она слышала ярость. Воспоминания вдруг нахлынули с такой силой, что только-только успокоившееся сердце вновь начало ломиться наружу из грудной клетки. Она помнит, он ее со сцены сдернул, она в тот момент была уже не в себе совершенно, отжигала с каким-то парнем, находившемся, кажется, в состоянии того же «невменько», что и она сама. Сдернул, она чуть не упала, но он подхватил, ладонь так и осталась на запястье. Они стояли и друг друга взглядами изничтожали. Точнее, он изничтожал, в себе Ксюша не уверена. И это он ее еще на барной стойке не видел… Позорище. Самая жестокая из возможных шуток Вселенной заключается в том, что вчера она с Юлькой была в «Пропаганде», что всё это опять происходило с ними в «Пропаганде» – круг замкнулся, их история повторилась, но эмоции – эмоции были совершенно иными. Кажется, она даже вновь ощущает, что чувствовала в тот момент. Перед ней в сантиметрах стоял не «один из», как тогда, перед ней стоял человек, которому она успела сердце отдать, и ее сносило цунами. «Эта девушка со мной», – произнес это так уверенно, словно так и есть. Даже, кажется, про свадьбу речь шла… Он, конечно, ее свадьбу имел ввиду, не для красного словца сказал, нигде не приукрасил.
Совершенно точно, теперь, когда голова прояснилась, Ксюша уверена на сто процентов – она к нему домой сама напросилась: «вертолет» мучал и долгая дорога казалась ей извращенной пыткой. На диван просилась, но проснулась в кровати. Юра ей еще и спальню свою отдал, и рубашку, и вообще!
«Какой ужас! Просто стыд… Хороша ученица, нечего сказать! Конечно же в клубе он взбесился, любой бы взбесился. Что в лоб, что по лбу мне – без толку».
И за чужие панические атаки она еще ему предъявляла вроде, а он терпеливо объяснял, насколько это страшно, что в этот момент человек нуждается в помощи, что человек, подверженный паническим атакам, вообще остро нуждается в квалифицированной помощи. А она снова узрела то, чего нет, и напилась.
«Разговор взрослого и ребенка. И это еще: «Мы же с Вами не…?». «Вы бы как-нибудь запомнили». Кошмар! Полной дурой перед ним себя выставляешь!»
И снова «Вы». Снова ирония, непроницаемость, дистанция, как и не было ничего.
«Так ничего и не было, Ксюша. Ни-че-го».
Просто он еще ближе, еще глубже, еще понятнее, еще дороже. Хотя, казалось бы, куда уж «еще».
«Просто когда он уедет, ты сойдешь с ума. Или с крыши».
На территорию отеля они попали уже к 16 часам. За время в дороге отец успел позвонить и Юре, и ей. Ксюше трубку брать не хотелось, она сбросила звонок и откинула голову на подголовник, а вот он, конечно, ответил.
Разумеется, папу интересовало, где носит его врача и его дочь. Ксюша не знает, на какой скорости надо соображать, чтобы так убедительно выкручиваться, но придуманный Юрой вариант ответа восхитил её до глубины души.
– Мы возвращаемся из города, – будничным тоном произнес врач, – Ксения была в Москве, я попросил ее подъехать в клинику для сдачи анализов. Перед отъездом хотел бы увидеть динамику.
Ну в самом деле, подумала Ксюша, не может же он сказать папе, что его дочь напилась в хламину, что он её из чьих-то лап загребущих выдрал, и что ночевала она у него дома. Выглядит все это… Так себе, мягко говоря. Даже представить страшно, какой он бы учинил скандал, скажи она ему правду. Сам все дофантазирует в лучшем виде. Точнее, в худшем, конечно же, для себя самого – в худшем.
– Вы слышали легенду, Ксения? – заметив, как она недовольно сморщила носик, спросил Юра, – Думаю, разумно будет ее придерживаться.
– Спасибо. Разумно не то слово… Я даже как-то не подумала…
А стоило.
Стоило, потому что спектакль разыгрался, стоило этим двоим переступить порог «Гранда». Только назывался он не «Блудная дочь», а «Блудная невеста». Оказывается, в лобби ее больше часа ждал Ваня. Букет цветов, который он с собой привез, был благополучно забыт на столике, а сам жених, гневно раздувая ноздри, кинулся к девушке, лишь ее увидел.
– Почему ты отключила геопозицию? – начал он с места в карьер, – Ты с ним была, да?
– И тебе привет. Нет, мы просто вместе вернулись.., – равнодушно ответила Ксюша. – К чему такие эмоции? Я гуляла, потом в клинику ездили. Отключила, потому что мне надоело перед тобой отчитываться.
Ваня захлебнулся от столь неожиданной наглости и собственного негодования:
– Ах вот как? Вот в таком виде гуляла? Ты вообще где ночевала? Тебя никто в отеле со вчерашнего вечера не видел, я спрашивал. И сектанта твоего тоже! Кому ты лапшу на уши вешаешь, дорогая, а? Отвечай!
Юра подался вперед, на автомате загораживая девушку собой.
– Я не с тобой разговариваю, свали с дороги, – не обращая на врача ни малейшего внимания, процедил Ваня.
– За языком следи, второй раз повторять не буду, – мрачно ответил тот, окатывая оппонента ледяным взглядом.
Ванины ладони сжались в кулаки, глаза распахнулись, а вслед раскрылся и рот. Он явно не намеревался вести с врачом великосветские беседы: весь его вид буквально кричал о готовности «говорить по-мужски». Впрочем, к огромному удивлению Ксюши, у Юры вид был не лучше: челюсти сжались, глаза сузились, плечи распрямились. Пальцы левой руки расстегнули пуговицу на рукаве рубашки, который он небрежно закатал.
Они стояли и молча с презрением друг друга рассматривали, разговаривая угрожающими взглядами. «Да вы что, с ума тут все посходили?» – мелькнуло в Ксюшиной голове, пока она как завороженная наблюдала, как тот же самый номер Юрий Сергеевич проделал с левым рукавом.
– Почему. Моя. Невеста. Вернулась. С тобой. В таком виде? Почему. Вас. Обоих. Не было в отеле. Со вчерашнего вечера? – расставляя категоричные точки после каждого слова, надвигался на врача Ваня. Юра стоял на месте, не двигаясь ни на миллиметр.
