Текст книги "Наваждение (СИ)"
Автор книги: Drugogomira
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 39 страниц)
– Ясно… Но это же огромная куча еды! Я не смогу с чистой совестью столько есть…, – озадаченно протянула она.
– На самом деле нет, это вовсе не куча, если соблюдать размер порции. Вы можете в стрессе за раз съедать дневную норму или выше и не замечать этого. Если Вам будет сложно справляться, я готов составлять Вам кампанию за этими перекусами. Это оптимально. Звоните, пишите, зовите, если чувствуете, что невмоготу и Вы готовы слона съесть прямо сейчас. Я фактически всегда в отеле. Приду и не дам Вам съесть слона. Зовите свою Юлю, если не готовы к моему приятному обществу, но тогда Вам лучше бы ей рассказать. Нам надо выровнять график, рацион, сделать его действительно полноценным. И у Вас пропадает желание одномоментно закидываться тонной трансжиров, вот увидите. Далее… Если Вас не покидает ощущение, что съеденное надо отработать, отрабатывайте спортом, пробежками, но ушатывать себя не надо. Если мысли навязчивые, отвлеките себя общением, какой-то конструктивной деятельностью. Честно говоря, Вы и так в прекрасной форме, Ксения, не знаю, что Вы там себе придумываете. Я бы предположил, что ближе к нижней границе нормы, можно даже немножко сверху добавить.
Девушка потупилась, краснея. Она понимала, что всё это он говорит ей как врач, заинтересованное в результате лицо, но за неделю от него это мнение звучало уже второй раз и это было, черт возьми, приятно. Ей хотелось думать, что он именно так и считает. В памяти опять всплыли папины «килограмм пять» и Ванино хватание за бочок. А врач – кажется, врач и не думает критиковать, ему, кажется, все нравится.
– Далее. Воздействовать на проблему надо одновременно с двух сторон. Чтобы снимать стресс и напряжение, которые, я на сто процентов уверен, в Вашем случае и являются причиной данного расстройства, надо предпринимать какие-то шаги, а не ждать, когда оно само как-нибудь рассосется. Не рассосется, а лишь усугубится. Как снимать? Вариантов масса, все перепробуем, на эффективных лично для Вас остановимся. Что Вы можете сами? SPA-процедуры в SPA-центре отеля, ежедневно! Расслабляющий массаж там же, медитация, ароматерапия, релаксация, смена обстановки, общение с близкими людьми, прогулки на свежем воздухе, музыка. Музыка и тишина Вам помогают, я это видел… Только сделайте одолжение, Evanescence удалите из плейлистов, от них хочется в окно выйти. Я могу Вам накидать что-то более жизнеутверждающего из своего.
Ксения усмехнулась. Что верно, то верно – в окно. Именно эту группу она включала, когда на душе было особенно погано, когда казалось, что весь мир окрашен в разные оттенки серого, всё ближе к черному. Надо же, какой наблюдательный. И что конкретно ей помогает, заметил, и что в наушниках звучит – тоже.
– Я не умею вот это всё, Юрий Сергеевич… Медитация, релаксация… Никогда не интересовалась йогой, буддизмом… И в Тибет не собралась.
– Зато я интересовался, как Вы уже в курсе, – ухмыльнулся Юра, – «Надо же… Впечатлительная какая», – Если рискнете довериться мне, проведем пару сеансов. Есть еще один вариант, более удачный: нанять профессионала, контакты есть. Будет приезжать, будете заниматься с ним. Для Льва Глебовича я найду нужные аргументы. Все понятно?
– Да, более чем… Юрий Сергеевич, а откуда Вы всё это знаете?
«Впечатлительная и любопытная…»
– Я много чего знаю, Ксения. Жизнь научила. Чего не знаю – узнаю при необходимости, – пожал он плечами, – «Может, все-таки рискнуть? Ну а вдруг?» – Могу я тоже задать один вопрос? Отвечать не обязательно.
Ксения кивнула немного напряженно. Определенно не понимает, чего от него ждать.
«Ну, давай…»
– Вас что-то явно беспокоит. Может быть, Вы бы всё же хотели рассказать?
В кабинете повисла тишина. Врач терпеливо ждал ответа, на него не рассчитывая, Ксения изучала рисунок паркета под ногами.
– У меня все в порядке, – ответила она тихо после довольно долгой паузы, – Обычное волнение перед свадьбой.
«Я так и думал. Хрен тебе, Юра, а не откровения. Следовало ожидать»
Его губы тронула легкая извиняющаяся улыбка:
– Я Вас понял. Если вдруг что, Вы знаете, в какую дверь стучаться. Думаю, на этом консультацию мы сегодня можем закончить, а работу – начать. Вечеринка – отличный старт. По всем вопросам – обращайтесь, на обед зовите, особенно если чувствуете, что накрывает. Даже если не позовете, будьте уверены, я всё вижу.
– Хорошо… Спасибо… О какой вечеринке речь, Юрий Сергеевич?
– Ксения.., – Юра озадаченно посмотрел на девушку, – О вечеринке в честь дня рождения Вашего отца. Не говорите мне, что Вы не в курсе.
– Я… Он мне ничего не говорил…
На это врач предпочел ответить красноречивым молчанием. Там, в его взгляде, читалось всё, что он думает по этому поводу, про ту самую нехватку теплоты во взаимоотношениях, про глаза и уши, но наружу в конце концов он выдал лишь:
– Должно быть, просто не успел. Насколько я понял, он это сегодня с утра придумал.
Девушка вновь опустила глаза в пол:
– Спасибо, что выручили с подарком. Я теперь Ваш должник.
«Гляди-ка, оттаяла что ли?»
– Расплатитесь возвращением к гармоничной жизни, Ксения, – улыбнулся Юра; на ее перепуганный взгляд лишь плечами пожал, – Я Вас предупреждал, что не стоит в третий раз поднимать тему долга. Так вот, это моя цена, и думаю, есть шанс, что к концу месяца мы будем в расчете.
Юра не жаловал все эти сборища, в отдельных случаях – просто на дух не переносил. Особенно сильно его раздражал этот раздающийся отовсюду громкий пьяный смех. Он любил смех, но смех осознанный, а не бесконтрольный и бессмысленный. Люди вокруг – стафф и гости Федотова вперемешку в одном ресторане – веселились или делали вид, что веселятся, он же не мог позволить себе расслабиться и присоединиться к общему веселью: и за юбиляром уследить, и за дочерью его приглядеть. Мужчина курсировал по залам, держа в поле зрения обоих.
Лев Глебович под внимательным взглядом своего личного врача самоотверженно чередовал крепкие напитки с минеральной водичкой, Ксения в каком-то, он не мог не отметить, совершенно умопомрачительном платье с вырезом на спине, открывающим взгляду идеальную кожу, шею и лопатки, танцевала у сцены со своим женихом, а затем в его компании отправилась на веранду. Вид парочка имела вполне умиротворенный, всё шло чудесно. Минут через десять они вернулись обратно все такие же довольные. С маленькой десертной тарелки, которую девушка прихватила с собой, за это время исчезла пара шпажек канапе и тарталеток, королевские креветки. «Молодец, – подумал он, – начало отличное». Прошло еще несколько минут, и вот уже к девушке подлетела ее рыжеволосая подруга: немного помявшись рядом, она все же похитила у Ивана невесту, утащила шушукаться в дальний угол. Врач считывал мимику лица с расстояния и пока его устраивало абсолютно всё: прекрасное настроение, смеющиеся глаза, то и дело поднимающиеся уголки губ – можно расслабиться, сейчас у нее все хорошо, угрозы нет. А раз так, то почему бы не воспользоваться распрекрасной возможностью понаблюдать за другими интересными кадрами?
Суженый Ксении, положа руку на сердце, не вызывал в Юре никого доверия, особенно после того, как посмел бухой явиться из клуба с следами хорошо проведенной ночи, отпечатавшимися поправее кадыка. Но – это ее осознанный выбор, верность которого он сам под сомнение ставить не будет. «Ксения, а Вы в курсе, что моногамия – это не про Вашего будущего мужа?». Другое дело, если он услышит подозрения лично от нее, если его мнением поинтересуются…
Ваня этот, оставшись один, не растерялся: глаза его заскользили по лицам и фигурам, на секунду взгляд «споткнулся» о Юрия Сергеевича и «побежал» дальше. Еще минута – и вот уже он уверенно пересекает лобби и скрывается в лифте. «Интересно, куда это ты намылился?», – только и успело мелькнуть в Юриной голове. Он испытывал непреодолимое желание проследить, на каком этаже остановится лифт и подняться следом. Нога уже была занесена для шага, как вдруг за спиной, в десятке сантиметров от уха раздался бархатный женский голос:
– Юрий Сергеевич, может быть, пригласите даму на танец?
.
.
.
.
Маргарита. Девушка, от которой, он вдруг понял, пахло когда-то любимым парфюмом его матери. Chanel No. 5, неустаревающая классика. Девушка с ослепительной улыбкой, ямочкой на подбородке, лазурными глазами. С осиной талией и красивой походкой от бедра; с виду невинная блондинка, но он то знал, что в тихом омуте черти водятся. Черти плясали в ее зрачках, она даже не пыталась их спрятать. Девушка, которая не стеснялась демонстрировать ему свою симпатию, забалтывая в коридорах, нарушая личные границы, приглашая составить кампанию за чашечкой чая, хотя сегодня вечером стало совершенно очевидно, что чаю она предпочитает шампанское: просто не выпускает бокал из рук. Очень привлекательная. Очень прямолинейная. Очень сексуальная. «Куколка, и вроде бы не против…», как сказал Федотов.
Юра ухмыльнулся. В его планы налаживание личной жизни за несколько недель до отъезда не входит, он об этом уже имениннику прямым текстом указал, но кто говорит о личной жизни? Кажется, она просто не прочь приятно провести время… Разрядка – она же никогда не помешает?
Только… Внутри что-то опять словно слабо сопротивляется. Как тогда, в клубе… Когда нутро заполонила пустота и всё казалось бессмысленным. Тогда он был пьян, сейчас трезв, а состояние – то же.
«Чего тебе надо, а?», – спрашивает врач сам себя в удивлении и даже словно бы некотором негодовании, наружу же, оборачиваясь к блондинке, выдает вежливо-нейтральное:
– Не люблю разочаровывать людей, Маргарита, но боюсь, я не танцую. Не умею, – ладно, так уж и быть, извиняющаяся улыбка в качестве компенсации за причиненный моральный ущерб.
– Да ладно, Вам, Юрий Сергеевич, это так просто! – восклицает управляющая, ставя бокал с шампанским на барную стойку, вкладывая свою ладонь в его и стремительно увлекая за собой в центр толпы, спустя пару секунд обвивая руками его шею, – Вспомни школьные дискотеки.
Какой неожиданный переход на «ты»…
Родной цветочный аромат от запястий бьет в нос, по телу растекается тепло… Ностальгия накатывает, сердце учащает ритм. Юра готов вечно оставаться в этом капкане, лишь бы продолжать чувствовать этот запах и это тепло в душе.
– Разница между школьниками и нами в том, – продолжает Маргарита спустя время почти шепотом, – что мы можем позволить себе гораздо больше…
====== Глава 8 // Когда снег начнется ======
Погрузившись во внезапно накатившие на него – спасибо аромату – воспоминания, Юра не сразу очнулся, не сразу прочитал подстрочник.
«Гораздо больше? Прямее только: «Хочу, чтобы Вы разложили меня на Вашем столе, Юрий Сергеевич…»»
Он снова прислушался к себе. Нет, внутри пока не отзывается. По крайней мере, так, как хотелось бы, чтобы отзывалось.
«Такими темпами, Юрец, ты и впрямь к целибату придешь…»
– Иногда решение разрешить позволить себе гораздо больше плохо заканчивается, – «Например, передозом…», – произнёс врач, мягко убирая руки девушки со своих плеч. Композиция плавно перешла во что-то танцевальное, и этот жест выглядел более чем оправданным. – Извините, Маргарита, мне пора: боюсь, подопечные мои без стояния над душой радостно решат, что могут позволить себе больше… За ними нужен пригляд.
Угораздило же… Вот вроде и хочется, и колется. Что-то, черт возьми, колется! Но Рита вроде близко к сердцу не приняла, по крайней мере, по виду её этого было не заподозрить: с невозмутимым выражением лица она оправила платье, прихватила с подноса официанта очередной бокал, бросила в сторону врача игривое: «Ну смотри…», и смешалась с толпой.
Во дает! Чувствует, наверное, его сомнения. Этот аромат, исходящий от ее кожи, парализует разум, подчиняет волю… В нем хочется тонуть. Она прекрасно знает, какое впечатление производит на окружающих, она точно знает – он не стал исключением. И ведет себя так, словно уверена: придет время – и своё она получит, он сдастся. Она уже сделала главное – поселила в его голове мысль о возможности. Живи теперь с этим… как-нибудь.
«Что ж, может быть…»
Юра, обнаружив себя погрузившимся в состояние излишней задумчивости, тряхнул головой, развернулся и направился в сторону ресторана. Мысли куда-то разбежались. Оглядев тусовку, врач убедился, что Лев Глебович все еще не напился до чертиков и пребывает, судя по всему, в прекрасном настроении. Пожалуй, не будет портить человеку праздник мельтешением перед глазами – выступая эдаким немым заведомым упреком в намерении в очередной раз подорвать свое здоровье… Пусть веселится, завтра перед отъездом просто детокс-коктейль в него вольет, чтобы немного нивелировать, да и всё.
А дочь его где?
С полчаса пошатавшись по лобби туда-сюда, не найдя Ксении, уже не зная, куда себя приткнуть, врач пришел к спасительной мысли: время позднее, а значит, можно и откланяться.
22:31 Кому: Лев Глебович: Лев Глебович, еще раз с юбилеем. Если что – звоните. Я у себя.
До номера, однако, Юра не дошел: успел зайти в лифт, подняться на свой этаж и выйти в общий коридор, пройти несколько метров, поравняться с 301-ым. «Может, уже у себя? Вряд ли, рановато…». Всё же он остановился, прислушиваясь. Там, за дверью этой, спустя долгие секунды ему почудились вдруг всхлипы и чей-то успокаивающий голос. Юра замер, перестав дышать, прикрыв глаза и концентрируя теперь все свое внимание на звуках. Что он опять пропустил за эти 30-40 минут!? Улыбалась же вот только что!
– Юль, он прав, я уже паранойю, у меня крыша едет!
– Хочешь сказать, твой нос тебя подвел и тебе померещилось?
– Я не знааааюююю… Я уже сама себе не верю…
– Ну перестань, Ксююююх… Хочешь, я за успокоительным к врачу вашему сгоняю?
– Нет, не надо к врачу, Юль… Я есть хочу. Принеси мне лучше что-нибудь из ресторана…
Юра быстро отошел от двери, стремительно пересек коридор и скрылся за дверью своего номера. На него вдруг накатила внезапная злость – окатила ледяной волной, побежала мурашками под кожей, – и врач вряд ли четко осознавал причины, ее вызвавшие. Некогда было размышлять о причинах! Об этом он потом, при случае, подумает.
«Не надо, говоришь!? Я сейчас тебе покажу «Не надо»!»
Глаза шарили по комнате, мозг судорожно соображал, счет шел на минуты. Еще чуть-чуть, и стресс её одолеет, одержит над ней вверх… Она в очередной раз пытается себя замуровать! Запихать чувства глубже. Это же чистой воды суицид, эмоциональный!
Недолго думая, Юра схватил с собственной кровати обе подушки, вытащил из прикроватной тумбочки перочинный ножик и со всей решимостью направился назад к 301-ому. Он делал первое, что пришло в его светлую голову, первое, что подсказала тёмная сторона его «Я».
«Вперед!»
Толкнул приоткрытую дверь. Представшая взгляду картина заставила замереть на пороге: всё же он рассчитывал найти девушку в более «включенном» состоянии, не в таком: Ксения, поджав ноги, обхватив колени руками, уронив в них лицо, сидела в кресле. В наушниках. Платье валялось на кровати, девушка была в простой футболке и джоггерах и выглядела совершенно по-домашнему. Плечи подрагивали, но он не слышал ни звука. Горничной не было, наверное, убежала добывать пропитание. На полу у кресла стояла откупоренная бутылка вина, похоже, пила она прямо из горла. Юра в растерянности стоял и думал, что делать дальше: нарушить ее личное пространство касанием и перепугать до смерти или стоять и терпеливо ждать, когда она захочет, например, выпить, поднимет голову и опять-таки перепугается… Или уйти. Уйти? Кажется, это самая плохая идея из всех, что вертелись сейчас в его голове…
За спиной возникла и теперь молча взирала на него Юлия: в руках у нее был увесистый бумажный пакет с каким-то, судя по запаху, съестным. «Быстро обернулась… Совсем не вовремя». Медленно повернув голову в пол-оборота, врач прошептал:
– Юля, где я могу Вас завтра утром найти?
– Эээээ… В прачечной, – озадаченно ответила девушка. – Или уже в номерах, не знаю, какие дадут убирать. А что?
– Давайте Вы сейчас пойдете отдыхать, я тут сам разберусь, а завтра с утра мне надо с Вами поговорить, потом я уезжаю в город, выходной. Давайте в лобби что-нибудь в полдевятого? Убирать кстати, Вас, возможно, попросят этот номер… Сильно не удивляйтесь.
– В смысле? Что Вы задумали, Юрий Сергеевич? Зачем Вам… Ээээ… Подушки?
– Долго объяснять. Завтра расскажу. Идите. И пакет заберите с собой, – пробормотал врач, не сводя глаз с Ксении.
– Ну… Ладно… Как скажете.., – озадаченно протянула рыжая горничная. Бросив еще один косой взгляд на Юру и тревожный – на подругу, Юля развернулась и побрела восвояси.
Наконец, в кресле началось шевеление. Девушка запустила пальцы в волосы, с шумом вдохнула, опустила одну руку вниз: явно пыталась наощупь найти бутылку. Вот пальцы нащупали искомое и обхватили горлышко, Ксения уж было готова была донести ее до губ и сделать глоток, но через полуприкрытые ресницы вдруг заметила силуэт в дверях. Рука с бутылкой замерла на полпути, а еще через несколько секунд дочь Федотова обессиленно опустила ее назад на пол.
«Что ты тут забыл? У тебя что, дел поинтереснее не нашлось? Рита, например… Отлично смотритесь! Совет да любовь!»
– У меня есть идея получше, Ксения, – начал врач, не двигаясь с места, пытаясь по её глазам определить степень её к нему сейчас неприязненности. Определенная явно просвечивает. Всё это очень интересно с учетом того, что они вполне мирно расстались в кабинете, даже слова благодарности звучали. Все это очень интересно, если вспоминать идиллию в парке и выпущенные через четыре дня ее отсутствия в отеле шипы.
– Неужели? – с сарказмом в голосе произнесла девушка. – Что может быть лучше хорошего красного вина? И кем Вы себя, в конце концов, возомнили?
– В мире много вещей, в некоторых случаях действующих лучше и эффективнее алкоголя, Ксения, – произнес Юра, делая несколько шагов вперед. Второй ее вопрос врач решил пропустить мимо ушей. Он и сам не знает, кем себя возомнил, просто чувствует, что в данный конкретный момент всё делает правильно, – Вот, например. Подушки.
– Подушки? – Ксюша смотрела на врача, как на идиота. – Кто кого должен ими придушить? Вы меня за Ваши неспокойные ночи или я Вас за то, что врываетесь без приглашения?
– Давайте, вставайте, – вздохнул Юра, игнорируя её язвительные комментарии.
Ксюша прищурилась, с подозрением разглядывая непрошенного гостя:
– Зачем?
– Вставайте, Ксения.
Окатив врача полным сомнений взглядом, Ксюша все же поднялась из своего кресла. И в ту же секунду на довольно большой скорости в ее сторону полетела подушка. Она еле успела поднять руки, чтобы её схватить, и теперь с нескрываемой желчью в глазах смотрела на Юру.
– Хорошо, – заключил врач и без всякого предупреждения мгновенно запустил в нее второй. Перехватить этот снаряд Ксения уже не смогла: подушка попала прямо в лицо и упала в ноги. Дочь Федотова была огорошена, ошарашена, взъерошена… И чертовски зла!
«То-то же»
– Ну я тебе сейчас покажу, – прошипела пострадавшая, подбирая увесистый предмет с пола. Было видно: скулы ее буквально свело от ярости, глаза сверкали. Высоко подняв подбородок, он с опущенными руками, показывая, что не намерен защищаться, терпеливо ждал, когда девушка пошлет ему ответочку. Подушка, а сразу следом за ней вторая были запущены с таким остервенением, в них было вложено столько силы… То, что нужно. Юра даже руки не выставил. Обе неприятно впечатались в грудную клетку, задев подбородок.
«Ха! Получи!»
– Хорошо, – поднимая подушки, вкладывая силу в очередной бросок, будничным тоном вновь произнес он. Ксения снова не успела увернуться и теперь смотрела на врача злым волчонком. От красивой прически не осталось и следа, – Ещё.
– Еще!? Какой у Вас разноплановый подход к девушкам, Юрий Сергеевич! – процедила она сквозь зубы, казалось, молнии, ежесекундно вспыхивающие в ее глазах, освещали захваченную сумраком с улицы комнату, – Вот Вам еще!
Прилично прилетело. Очень ощутимо. Прямо чувствуется вся энергия, которую она в этот запуск вложила. В обычных обстоятельствах Юра бы никому не позволил такое с собой проворачивать. Но они – не в обычных обстоятельствах. Оно того стоит, определенно стоит.
– Еще давайте! – устало вздохнул растрепанный врач, поднимая подушки и запуская их в шатенку, – Очень плохо стараетесь. Плохо, Ксения. Неуд.
«Неуд!?!? Ах ты!!!»
– Вам нравится, когда над Вами измываются? Может, на самом деле Вы любите подчинение? А!? – воскликнула Ксюша, со всей свирепостью и негодованием с размаху запуская их назад. Глаза её уже блестели от подступающих слез, руки тряслись.
Обе подушки были перехвачены на подлете, одна за другой.
– Ошибаетесь. Я люблю контроль. Разве не ясно? – выразительно посмотрев на готовящуюся к обороне девушку, произнес Юра без тени иронии. Запустив руку в карман и достав перочинный ножик, он раскрыл его и протянул Ксении, – Держите.
«Переходим ко второй части Марлезонского балета»
Её глаза округлились и стали похожи на блюдца, из взгляда тут же ушла вся злость, место её заняла растерянность.
– Вы хотите, чтобы я Вас им убила? – нервно усмехнулась Ксюша, разглядывая оружие в его руках. – Что Вы замышляете?
– Клянусь, что замышляю шалость и только шалость, – ухмыльнулся Юра, продолжая протягивать ей предмет. Другую руку, с подушкой, врач вытянул в сторону, – Возьмите нож. Что делать, Вы знаете.
– Юрий Сергеевич… Вы… В своем уме?
– Более чем. И, заметьте, даже трезвый! Давайте, Ксения, не стесняйтесь. Считайте, меня тут нет, я просто вешалка для этой подушки. Будет весело. Вы же вроде любите веселье? – в её глазах в этот момент читался весь скепсис мира, – «Не верит. Да что ж это такое?» – Или Вы даже с таким пустяком справиться не в состоянии? Что уж тогда говорить о Ваших зависимостях и проблемах…
Юра смотрел на меняющееся выражение её лица со всей наглостью и всем вызовом во взгляде, которые только мог изобразить. «Ну!!!». Вот вся её энергия выплескивается сейчас наружу, ощущается собственной шкурой, вот Ксения тянется за оружием, ладонь с ножиком в ней превращается в кулак, вот в глазах проступает гнев, страх и боль. И по-прежнему сомнение…
Врач не отчаивался. Он видел – еще чуть-чуть, и он своего добьется. Надо же, сколько неуверенности в себе, сколько недоверия к нему, насколько она зажата! Сейчас она напоминала ему зверька, угодившего в чью-то западню и растратившего все силы на попытки оттуда выбраться.
– Не надо думать о том, как Вы сейчас будете выглядеть. Во-первых, Вам это нужно, во-вторых, мне все равно, ну а в-третьих, я забуду об этом, выйдя за дверь. Я ж склеротик, запамятовали?
Юра буквально прожигал её глазами, Ксюша чувствовала: Он. Издевается. Над ней. Он заставляет её ставить под сомнение саму свою сущность. Метнув во врача уничтожающий взгляд, дочь Льва нерешительно запустила лезвие ножика в подушку. Врач лишь головой покачал: и всё, мол? Следующий «удар» был поувереннее, наружу полезли первые перья, но и это его не устроило:
– Знаете, в чем ваша проблема, Ксения? Вы держите всё в себе… А Вы не держите. Это очень вредно. Смелее же! Разнесите тут всё в пух и прах.
«Смелее!? Мало всё тебе!? Чего ты от меня ждешь?»
Она приложила так, что он еле удержал снаряд в руке. Врач одобрительно кивнул, приглашая продолжать. И Ксюша продолжила…
На эти несчастные подушки в результате вылилась вся её ярость, ненависть, гнев, раздражение, бессилие, отчаяние и боль. Все то, что не досталось Юре, то, что не досталось её обидчикам и сидело в ней, хранимое глубоко внутри, надежно спрятанное от чужих глаз, холимое и лелеемое. Белые и серые перья взметались, кружились в воздухе и летели во все стороны, оседая на дорогой мебели, на дубовом паркете, в изящной посуде, на шелковом покрывале и портьерах, на волосах и одежде, на платье. Уверенно и стремительно превратив в лоскуты чужие постельные принадлежности, Ксения в состоянии какого-то экстаза, словно бы транса, принялась за собственные, уничтожила и их. И теперь, самозабвенно вытаскивая из развороченного их нутра содержимое, подкидывала над головой и завороженно смотрела на идущий в комнате «снег». По глазам было видно, что картина этих перьев в воздухе, картина устроенного побоища приводит ее в восторг. Врач незаметно отошел к стене и, прислонившись к ней, наблюдал.
«Работает безотказно. Боксерскую грушу ей что ли купить?»
Спустя еще десять минут девушка, вся в этих перьях с головы до ног, сидела обессиленная и опустошенная в позе лотоса на собственной изрядно измятой кровати, умиротворенно улыбаясь и осматривая учиненный погром. Кажется, прикидывала, что бы еще такого в ход пустить…
– Думаю, Вам лучше спросить на Reception, есть ли в отеле пустые номера, чтобы Вы могли переночевать в адекватных условиях, – мирно произнес Юра, отделяясь от стены, подбирая с пола и складывая свой ножик. Он сам был весь в этих перьях, что-то щекотало ему нос. – Вижу, Вам значительно полегчало, так что это, – стоявшая рядом с креслом бутылка вина тоже оказалась в его руках, – Вам уже не понадобится…
Ксюша молча следила за врачом взглядом. В нем больше не было ярости, молний, провокации: врачу чудились там глубокое удовлетворение и благодарность. Возможно, это просто мираж.
– Спокойной ночи, Ксения…Добрых снов, – произнес он, уже стоя в дверях. Мужчина знал: теперь-то ее ночь точно будет спокойной, потому что всё накопившееся девушка выплеснула наружу, а не оставила жить в себе и точить нутро. Кто-то сейчас просто вырубит в ней рубильник, и она провалится в сон.
– Как Вы это делаете, Юрий Сергеевич? – произнесла Ксюша спустя пару секунд.
Юра пожал плечами:
– Не знаю. Но – обращайтесь. Всегда.
Нет, Ксюша не пошла на Reception спрашивать о свободных номерах. Ей, черт возьми, нравилось лицезреть в собственном последствия учиненного ею погрома. Нравился этот ровный пуховый слой на поверхностях, нравилось своё отражение в огромном зеркале напротив кровати, нравилось осознавать, что всё это – её рук дело. Она напоминала себе самой расшалившегося ребенка, напоминала себя саму версии трехлетней давности. Тогда ей бы даже в голову не пришло сомневаться, уничтожать подушки или нет, она бы сделала это, не задумываясь, ради фана, сделала бы на изи. Что сейчас от этой легкости осталось? Крохи. Девушка сидела и недоумевала, в какой момент это озорство, бывшее ранее ее неизменным спутником по жизни, перестало быть отличительной чертой ее характера, куда подевалась ее решимость брать и делать, её внезапность? Ведь раньше она была оторва еще та! Теперь лишь редкие всполохи, всё реже и реже.
Ей казалось – это она просто взрослеет, что люди под грузом забот и жизненных вызовов растут, меняются – неизбежность, которую необходимо принять. Что она уже не та маленькая девочка, которая может все себе позволить, что ей нужно научиться серьезнее относиться к этой жизни, нужно найти, наконец, свое предназначение, нужно заставить отца в нее поверить и ей гордиться, нужно показать миру, что она может быть ответственной, что она способна оправдать ожидания, что она дозрела до масштабных шагов вроде замужества, что она готова пробовать себя в бизнесе. Все это не предполагает ни безрассудства, ни взбалмошности, ни сумасшедших поступков. Одно другое исключает. По крайней мере, так ей казалось.
Вот Ксюша сидит в куче этих перьев, время от времени подбрасывая их над головой и завороженно наблюдая, как легко, как плавно они снова оседают на поверхности, кружат перед ее лицом. Резкий точечный выдох, дуновение – и вот перо сносит потоком воздуха. Ей не хочется сейчас думать ни о чем, только о «снеге» в собственной комнате. Ксюша прислушивается к себе: там, внутри нее радуется маленькая девочка, которой долгое время очень не хватало озорства. Чтобы выудить наружу озорство, пришлось начать с самых тяжелых эмоций, которые его под собой погребли. И ведь ей бы не удалось сделать это в одиночку. Действительно бы не удалось… Сама она бы даже не догадалась, что именно сейчас способно ей помочь, в чем именно она нуждается. Казалось, в том, чтобы выговориться, в алкоголе и еде. Оказалось – в том, чтобы ее завели, вывели из себя и заставили все свои эмоции обрушить на мир.
И кто это сделал? Нет, не Юля, от Юли ничего подобного ждать не стоит, подруга её – это про поговорить, а не про подначить, про душевно посидеть и по-дружески обняться, а не про вывести из себя… Это не её методы.
«Кстати, куда она подевалась?»
23:25 Кому: Юлька: Ты куда пропала?
Кто с таким непроницаемым выражением лица провоцировал, поднимал в ней эту бурю, пробуждал агрессию, просто нарывался на драку? Он. Как же хотелось в тот момент заехать по его самодовольной физиономии не подушкой, а чем-нибудь потяжелее, в какой-то момент убить захотелось, ей Богу. В голове набатом звучало: «Или Вы даже с таким пустяком справиться не в состоянии? Что уж тогда говорить о Ваших зависимостях и проблемах…»
А выходит, раз сейчас ей настолько легче, врач четко знал, за каким результатом пришел и как к нему привести, выходит, просто развел её на два счета и получил желаемое, выудил на свет Божий всё, в ней скопившееся. А заодно позволил ей выместить злость на себе самом. Стоит признать – чертовски умно, она даже отчета себе в тот момент не отдавала, что конкретно происходит.
«А как он будет теперь спать?»
Ксюша прислушалась к себе. После «сражения» с Юрием Сергеевичем ей и правда очень полегчало, хотя не он был причиной ее слез, вовсе не он, а Ваня: её, кажется, снова переклинило, снова привиделось то, чего не было. Но сейчас девушка чувствовала себя так, словно ей удалось заодно немного отыграться и за обиду, которую нанес ей лично этот человек полгода назад.
23:30 От кого: Юлька: Твой дохтор меня вежливо выпер… Подлечил тебя, я надеюсь?)))
И еще одно… Когда Юра этот, уверенно перехватив одну за другой обе подушки и продемонстрировав ей тем самым на самом-то деле превосходную координацию движений и реакцию, с железной твердостью в голосе произнес: «Ошибаетесь. Я люблю контроль. Разве не ясно?», её разъяренность вдруг подевалась куда-то. Девушка тут же присмирела, не столько от посыла, сколько от этого уверенного, властного тона, хотя и посыл сыграл свою роль. Уже потом, перебирая в голове детали их перепалки, она осознала: получается, на самом деле он контролировал каждый ее шаг?
23:36 Кому: Юлька: [Вложение] Да!
23:38 От кого: Юлька: Фига се! А я-то думаю, чё он к тебе с подушками приперся… Респект!
Ксения, сидя в перьях, легкая и «пустая», ловила себя на странных, пугающих мыслях: кажется, ей хочется ему подчиняться, кажется, ему она готова подчиняться. «Я люблю контроль. Разве не ясно?». Если объективно оценивать результат, выходит, он тут, кажется, один наверняка знает, что ей нужно.
