Текст книги "Наваждение (СИ)"
Автор книги: Drugogomira
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 39 страниц)
– Мне тебе подробный доклад подготовить? Достаточно того, что о наших перемещениях знает Федотов, перед тобой я отчитываться не собираюсь.
Обстановка в лобби накалилась до предела. Редкие свидетели притихли, Ксения наблюдала за всем, из-за нее, между прочим, происходящим, широко распахнув ресницы. Нужные слова в голову не шли. Ревность всегда настолько уверенного в себе Вани отказывалась укладываться в голове, хотя, признаться, в отличие от ситуации четырехдневной давности, в этот раз она была абсолютно оправдана; но больше шокировала готовность врача ответить на агрессию. Весь этот сыр-бор заварила она сама, и сама же стоит и как загипнотизированная смотрит, что дальше будет.
Дело бы точно кончилось смертоубийством, это в глазах их читалось: Ваня уже взял врача за грудки, а тот, судя по выражению лица, хладнокровно прикидывал место и силу удара, как за Ваниной спиной вдруг раздался голос Валентины Ивановны, которая уже несколько минут стояла чуть поодаль как вкопанная и молча наблюдала за сценой:
– Извините, что вмешиваюсь, Иван Александрович. Сегодня утром Ксению Борисовну видела лично я. Она просила меня о генеральной уборке ее люкса в районе 10 утра. В 9:55, если быть точнее. Мы как раз закончили планерку и я поднялась на третий оценить состояние освобожденных номеров.
«Что!? Но это же неправда!»
Спустя секунды, осознав, что Валентина сейчас лжет из чистого альтруизма, говоря таким образом «спасибо» за недавно оказанную помощь, Ксюша благодарно взглянула на house-keeping менеджера.
– Я понял, что тоже видел Ксению, – вдруг раздался голос из-за барной стойки. Бармен Саша, с которым они раньше любили весело поболтать, нагло уставился на Ваню. – Видел, как вышла на улицу и села в такси. Со спины с этой прической сразу не признал просто. Но теперь понимаю, что это была она.
Ваня скептически рассматривал выступившую из-за спины Юрия Сергеевича девушку, ощущая, каким идиотом выглядит в глазах окружающих. Ксюша же, ошарашенная такой неожиданной поддержкой стаффа, понимая, что всё это – блеф чистой воды, тем не менее победно уставилась на жениха, уперев руки в боки.
– Ты хочешь сказать, поехала в город вот так? – не сдавался он. И впрямь: вечернее короткое платье с длинным рукавом, волосы собраны в косу и скручены ракушкой. Образ и правда вечерний, на неспешную дневную прогулку она бы так не вышла.
– Да, а что такого? Настроение было под это самое платье. Я тебе больше скажу, милый. Знаешь, что я делала, пока тебя не было? – в край осмелела она, чувствуя поддержку всех присутствующих, буквально ощущая запах свободы.
–Что? – выдохнул Ваня, бледнея и переводя взгляд с врача на невесту и обратно.
– Тату набила.
Иван качнулся на месте и сделал шаг в сторону девушки.
– Чтооооо ты сделала?
– Полегче! – тут же раздался Юрин голос: выкинув правую руку в сторону, он создал между парой своеобразный барьер. Иван себя всё же остановил: он просто стоял и молча вопросительно взирал на Ксюшу в ожидании ответа.
– Я сделала тату. На спине. Не смотри на меня так, я тебе давно говорила, что это моя мечта. Я семь лет вынашивала эту мысль. Ваня, я взрослый человек, сама несу ответственность за свои решения. Жизнь одна, в ней надо пробовать всё, чего очень хочется и при этом ещё и можется.
«Прямо цитирует… Молодец!»
Иван так и остался стоять на месте. С минуту он молча переваривал новости, словно сам с собой разговаривая, что-то взвешивая, качал головой, щурясь, смотрел на Ксению, на Юру, Валентину, бармена, на попрятавшийся по углам персонал.
– Хорошо. Ты права. Главное, чтобы ты была счастлива, малыш, мне больше ничего не надо. Черт с ней, с тату. Прости, что вспылил. Слишком внезапно просто все и неожиданно. На телефон не отвечаешь, локацию отключила, еще и приехала не одна. Ты во всем права, я слишком тебя контролирую. Я тебя так люблю, что от ревности ослеп! Я тебе доверяю.
«Чтооооооо!?»
«Бл***!»
Ксюша потеряла дар речи, открыла рот и так и осталась стоять. Он просто не дает ей поводов! Что, и впрямь готов, оказывается, простить любые выходки, лишь бы она «была счастлива»? А если бы она ему призналась, что ночь в чужой постели провела? Он бы что, и тогда сказал бы: «Я тебя так люблю, что всё прощаю»?
– Прекрасно, я рада, что мы друг друга поняли, – голос звучал неуверенно, хрипло. Нет, не рада, не рада. Какого черта!?
– Иди сюда. Я ужасно соскучился!
«О Боже…»
Ваня даже не стал дожидаться, когда она сама к нему подойдет: в два шага преодолел расстояние и заключил в объятия. Чувство стыда захлестнуло девушку: перед ним, за свое наглое вранье, перед собой – за свою податливость и слабость, перед Юрой – перед Юрой просто за всё. Кажется, не этого он от нее сейчас ждал.
«Лично в Вас я все же верю». «Не бойтесь совершить ошибку, мир не перевернется, может даже статься, Вы станете счастливее». «Что случится, если Вы отмените эту свадьбу?», – всё, что он говорил ей когда-то, пытаясь помочь поверить в себя и решиться на протест, в одно мгновение пронеслось в голове. Она – безвольная слабачка, плывущее по течению бревно! «Я давно ничего не жду от окружения, так проще».
Нет, так нельзя!
Кого она обманывает? Себя? Подписывается на жизнь с нелюбимым человеком ради отеля!? Готова стиснуть зубы и всё вытерпеть ради того, чтобы отцу что-то там доказать!? Чтобы у него бизнес выстрелил? Своими же руками себя убивает!? Надо немедленно прекращать весь этот цирк! Сколько еще он будет продолжаться!? Сколько можно!? Она же живая!
– Вань, послушай, – отстранившись, прошептала Ксюша, – Давай поднимемся ко мне? Мне надо кое-что тебе сказать… Важное.
В этот самый момент протест в ней достиг точки, в которой не было важно уже ничего: ни данные обещания, ни статус, ни мечта, ни желание услужить отцу. Нет, она не железная, она человек!
– Ооооооо, Юрец! Уж не чаял тебя сегодня увидеть, – раздалось на все лобби громогласное папино приветствие. Раскинув руки в стороны, пребывая в явно прекрасном расположении духа, он направлялся к компании. – Ты-то мне и нужен, спину что-то вдруг прихватило. Ванятка, и ты здесь? Мы с твоим отцом сегодня на сделку века вышли, решили, чего еще неделю ждать, вы же по-любому женитесь, голубки? А время – деньги. Так что процесс слияния пошел, подмахнули бумаги! Полсостояния в наш новый проект ввалил! – отец выглядел таким счастливым, словно знал, что скоро станет властелином мира, – Говорил он тебе или приберег хорошие новости?
Ваня сдержанно кивнул, подтверждая, что в курсе. Ксюша внезапно ощутила, как под ногами закружился пол, как кто-то в одно мгновение выкачал из лёгких абсолютно весь кислород!
«Они вышли на сделку. Он теперь точно, если что, всё на издержках потеряет… Александр Петрович его обанкротит, уничтожит репутацию… Поздно…»
– Вот и славно, – довольно потёр руки папа, – Отметим рождение семейного бизнеса, устроим сабантуй! Конкуренты просто удавятся, говорю тебе!
Иногда в своих шутках Вселенная не видит краев.
Комментарий к Глава 23 // Самая злая шутка И снова Reamonn в эпиграфе:
Она скажет: «Все в порядке, я сбилась с пути, Но я супердевушка, а супердевушки не плачут».
Объяснит: «Все нормально, вчера я поздно вернулась домой. Но я супердевушка, а супердевушки парят над суетой».
====== Глава 24 // «Чшшш…» ======
– Ну что, пойдем? – Ваня нежно заправил за ухо прядь её волос. – О чем ты хотела поговорить, солнышко?
Ксюша резко мотнула головой. Она ощущала на себе тяжелый вопросительный взгляд, принадлежащий человеку, взявшему в плен её сердце, и под ним цепенела. Поднять подбородок и с достоинством встретить такой взгляд она оказалась не в силах.
«Уже неважно… Всё неважно!»
– Нет, ничего такого, не знаю, с чего мне вдруг так показалось, – пролепетала девушка, не зная, куда вообще деть глаза: на жениха она смотреть не могла, тошно от него, на врача – не могла тем более, тошно от себя, – Забыла сказать, что мама приезжает через пару дней – вот и всё. Цветы – мне?
«Ты сдаешься!?»
«Не могу…»
Всё, чего ему, им удалось добиться за эти три недели, было перечеркнуто, уничтожено легким росчерком ручки на бумаге. Юра ясно видел, как полыхающий еще десять минут назад в ее глазах огонь потух, от него лишь тлеющие угли остались. И они догорели. Видел, как Ксения словно стала меньше, сжалась вся, как опустились плечи, сошлись к переносице брови. Видел, как в глубоких вдохах и выдохах поднималась и опускалась грудь. Видел, как она на него не смотрит.
«Всё ясно…»
Делая над голосом неимоверное усилие, заставляя его звучать должным образом – холодно, безразлично, – Юра произнес:
– Кхм, Лев Глебович, давайте всё же займемся Вашей спиной. Могу предложить Вам лечебный массаж. Тибетский.
«Вы этот массаж до конца жизни запомните, я Вам обещаю…»
«Не смотри на меня так!»
25 июля
Пять.
10:20 От кого: Серый: Вот это новости! То есть, никакой надежды, что ты останешься?
Пять и кто-то наверху непонятно чего добивается. Сталкивает их лбами, телами, душами, превращает в руины, в пыль, в мессиво его спокойный внутренний мир, впечатывает воспоминания намертво, тыкает носом, чтобы ощущений хватило сполна, железной хваткой держит сердце, не ослабляя нажим. Этот кто-то смеется громко: его злые шутки кажутся ему смешными. «Давай-ка посмотрим, как ты из этого дерьма будешь выбираться!» – говорит.
И вколачивает последний гвоздь. Два.
«Что я натворил в этой жизни, что проходится так расплачиваться?»
Накануне вечером работодатель позвонил. Юре было так паршиво в своей норе, что и трубку брать не хотелось, ну и пусть звонок из Штатов, и плевать. Одиночество снедало, осознание, что ей не выбраться из этой западни, душило! Не слышать, не видеть никого! Совсем никого! Принял вызов, не зная, что услышит. Может, они оффер свой отзывают? Может, закрывается эта клиника к чертям собачьим? Пусть бы метеорит на нее упал!
Равнодушно выслушал спич о том, что в интернатуре совсем нет мест, все, мол, заняты выпускниками американских университетов, им они их в первую очередь обязаны предоставить. Где-то очень глубоко в душе даже успел чувство облегчения испытать. А далее какой-то бред – о том, что они готовы пересмотреть свое предложение, опираясь на результаты экзамена UMSLE и предоставленного врачом рекомендательного письма от светила медицины: мол, так уж вышло, we’are really sorry – им жаль, что он потеряет целый год обучения, но они не хотели бы «разбрасываться столь ценными кадрами» в его лице и готовы предложить в резидентуре место резидента – по согласованию с директором, в порядке исключения и в виде извинений. Что там такого ценного они узрели, Юра так и не понял, разве что высшими баллами и льстивыми письменными речами впечатлились. Что, опять же, мешало им впечатлиться раньше, на этапе собеседований, также оставалось покрытой мраком тайной.
Перспективы вырисовывались совсем «радужные». Минус год, остается всего четыре, экзамен – и он получит лицензию, сможет работать терапевтом и оказывать помощь в частной практике. А там, чем черт не шутит, поучится еще лет пять и получит узкоспециализированное образование, fellowship на местном наречии. Всегда мечтал.
Его словно кто-то провоцировал, кто-то испытывал его на прочность, подталкивая навстречу ей и одновременно дразня обретающей материальную форму мечтой об успешной карьере врача в стране равных возможностей. Кто-то глумился по-черному, желая посмотреть, как он будет метаться загнанным зверем, определяясь.
Есть одно маленькое обстоятельство: Ксения сдалась. И нет, он не может её за это судить.
Значит…
10:30 Кому: Серый: Нет, Серег. Всё в силе.
10:32 От кого: Серый: А как же Ксения? Всё, песенке конец?
10:33 Кому: Серый: Ксении не оставили выбора. И мне, видимо, тоже.
10:35 От кого: Серый: Тебе по-прежнему кажется бредом твоя идея?
10:37 Кому: Серый: Серег, повторяю: у неё больше нет выбора. Я видел это в её глазах.
Зато Лев сиял! Порхал по отелю, что мотылек, при его-то ста десяти килограммах, совершенно не желая из мира своих грез окунаться в мир реальный. Он просто не хотел видеть очевидных вещей!
Глядя на довольную физиономию Федотова, врач чувствовал непреодолимое желание схватить его за грудки и проорать прямо в лицо: «Лев Глебович, откройте глаза! Ваша дочь несчастна! На что Вы её обрекли!? Никакие деньги этого не стоят!». Он прекрасно понимал, что всё равно не сдержится, что в этом случае за грудки возьмут его самого и не очень вежливо попросят освободить помещение, лишив последней возможности сделать хоть что-то. Однажды за слишком смелые разговоры Юру уже попросили на выход, блеф его спас. Федотов терпеть не мог, когда его убеждения ставят под сомнение – раз, слепо верил в то, что у «детей» в отношениях все в порядке – два, ни за какие коврижки не откажется провернуть выгодное дельце – три.
«При самом хорошем раскладе у меня еще 192 часа…»
Уволит – как пить дать, но молчать врач больше не может. Пусть все его усилия и разобьются о безжалостную действительность. Терять ему уже нечего.
Он будет пытаться: и те несколько дней или часов, что ему здесь остались, и после. 29 июля, в день увольнения, если оно не случится раньше, он выйдет отсюда в 23:59. Пересекая Атлантический океан, он всё еще будет пытаться.
Так он решил.
.
.
– Юрец, я после твоего вчерашнего массажа еле кости собрал, – недовольно проворчал Лев, взбираясь на тренажер, – А ты меня еще и на велосипед загнал! Совесть у тебя есть?
«Для Вас – нет!»
Врач решил пропустить ремарку мимо ушей. Нет времени на препирательства. Сейчас бы убедиться, что всё действительно критично настолько, насколько кажется. Только заходить нужно с другой стороны, не в лоб: в прошлый раз он был слишком прямолинеен, и Лев сразу ощетинился. Узнать необходимо как можно больше.
– Лев Глебович, что за проект там у Вас с отцом Ивана такой, что Вы сияете, как начищенный пятак второй день? – осторожно закинул удочку Юра.
Федотов, без всякого энтузиазма толкающий педали тренажера, тут же оживился, забыв про страдания: хлебом его не корми – дай успехи свои обсудить.
– Я уж думал – и не спросишь! Забабахаем с Санычем огромный комплекс вокруг нового отеля! Бабки вкладываем поровну, выкупаем еще десять гектаров земли на Клязьминском водохранилище, строим там отель, гольф– и яхт-клуб, летнюю террасу, спа-комплекс, здравницу, – шик-блеск-красота, дорого-бохато. Вбухал туда всё, что нажито непосильным трудом! – Лев радостно заулыбался, а затем «завис» на пару секунд, словно не веря своему везению, – Сам бы не потянул такой размах, счастливый билет Ксюха моя достала! Семья там знаешь, какая? Ого-го! Каждая светская собака Саныча знает и уважает за безупречную репутацию. В верхах крутится, не последний там человек.
«Для кого билет счастливый, а для кого прямо в ад… Как посмотреть»
– Ясно. А слияние бизнесов для чего нужно было?
– А слияние бизнесов, Юрец, – нравоучительным тоном произнес Федотов, – это чтобы никто друг друга не кинул. Га-ран-ти-я! Знаешь, как в народе говорят? Рука руку моет…
«…И обе белы живут»
– Если один сядет на нары, и второй железно не отвертится и вслед за ним пойдет, контора-то будет на двоих одна. Ну и бабки все – в одну семью. Кстати, может, хочешь здравницу возглавить? Зачем тебе эти пиндосы? Тепленькое местечко – и пока свободное! Как тебе идея?
«И смотреть на «счастливую» семейную пару? Увольте!»
– Спасибо за предложение, Лев Глебович, – покачал головой врач, – Но пока планы другие. Я как-нибудь сам.
Федотов явно стремления врача добиться всего самостоятельно не понимал и такой позиции не разделял:
– Эх, зря отказываешься! – пропыхтел он, наяривая педали, – Бабки рекой потекут – местечко пригретое и облюбованное столичными шишками! Ксения на отеле, поможем по первой; Ванёк – на клубах, ты на здравнице! Мы с Санычем над вами бдим. Семейный подряд! Только так такими грандиозными проектами управлять и можно, когда на местах все свои. Прям как у царя нашего батюшки, только в миниатюре.
Довольный своей шуткой, Лев громко рассмеялся, взглядом приглашая врача присоединиться к его веселью. Из вежливости тот поднял вверх уголок губы, хотя что говорить: чувство юмора у них с Федотовым различалось кардинально. Особенно не смешно шутки владельца звучали сегодня.
– Ну а если что-то в Вашей схеме пойдет не так, Лев Глебович? Разве можно в таком деле на кого-то рассчитывать, кроме себя самого? – спросил Юра задумчиво, делая вид, что фиксирует показатели в блокноте. Какие-то взятые из ниоткуда, с потолка, цифры, выведенные на бумаге от балды. Он ловил каждое слово.
– А что тут может пойти не так? Бумаги подписаны, бабки вложены, юристы сегодня землю покупают, там все шито-крыто, партнер надежный, уважаемый человек – теперь еще и сват; дочь и зять всем этим управляют, вот тебя еще уломать осталось! Чисто клан получится!
– Всё же, извините за мнение, но думаю, Вам не стоило торопиться, Лев Глебович, – нахмурился Юра, понимая, что встает сейчас буквально у края пропасти, – До свадьбы еще неделя, ветер может измениться.
Он должен, должен понять, насколько всё плохо! Есть ли у нее хоть какой-то шанс вообще, хоть самый призрачный?
Федотов резко перестал крутить педали. Уставился на врача, всё добродушие из его взгляда исчезло в миг:
– Например…
– Ну, например, поймает Ваша дочь своего Ивана с поличным и замуж выходить откажется, —выставлять всё так, будто свадьба может отмениться исключительно по вине Ксении, Юра не хотел, – Кирпич ему на голову упадет послезавтра – и поминай, как звали. Например. Всякое бывает в этой жизни, Вам ли не знать.
– Юрец, хочешь совет? Не нагнетай! Я тебя уже как-то раз предупреждал! Вот когда поймает, когда упадет – тогда и решать будем! А пока нечего воду мне тут мутить! Аж сердце закололо!
«А от того, что Ваша дочь выходит замуж за мудака, которого не любит, в угоду Вам, у Вас там ничего не закололо?»
– Лев Глебович, послушайте, – нежелание Федотова говорить на важнейшую тему начинало выводить врача из себя, он понимал, что ходить вокруг да около дальше просто не может, – Вам стоило сначала поговорить с дочерью, а потом уже подпис…
– Юрец! – взревел Лев, – Еще совет хочешь? Не беси меня! Чего с ней говорить? Вон ходят, голубки, милуются-обнимаются, цветы ей таскает, подготовка к свадьбе идет полным ходом! Я что, не вижу!? Слепой я, по-твоему, что ли?
«И похоже, на оба глаза!»
– Лев Глебович…
Врач чувствовал, что должен сказать это сам, потому что Ксения не скажет, он и впрямь всё видел вчера в ее глазах. Потому что никто больше не скажет. Потому что удастся ли ему за оставшееся время еще раз раскрутить Федотова на этот разговор – неясно, скорее всего нет, Лев сразу закрывается. Потому что его сейчас разорвет! Потому что, кажется, терять в любом случае нечего – с теми вводными, которые он только что от владельца отеля получил, можно смело утверждать, что свадьба состоится, даже если небеса разверзнутся, он уже ничего не сможет сделать. Потому что это последний шанс высказать свое мнение. Если захочет уволить – пусть. Найдет способ задержаться, наплетет ему про смертельный диагноз, любую лапшу на уши повесит!
– Ксения Ивана не любит. И явно заслуживает лучшего человека рядом с собой. Иван подавляет в ней жизнь. Смею предположить, что изменяет. Я прошу Вас, подумайте еще раз, на что Вы её подписали.
Федотов уставился на врача, не мигая.
– Изменяет?
– Есть основания так считать. Доказательств нет.
– Тогда и нечего языком чесать впустую! – нахмурился Лев, – Что не любит – это она сама тебе сказала?
– Нет, лично мне прямо не говорила. Но исходя из того, что я сам вижу и слышу, по множеству косвенных признак…
– По какому такому множеству косвенных признаков ты это определил, психолог хренов!? С чего ты решил, что он рога ей наставляет? Уйди с глаз моих, а то я за себя не ручаюсь! Аж давление подскочило!
«Вы не слышите меня…»
– Я правильно понимаю? Я свободен? – холодно уточнил Юра. – Рассчитаете меня сейчас?
– Зарплату свою отработаешь до последнего дня, – зло выплюнул Лев в ответ.
«Тем хуже для Вас»
Врач изобразил на лице полнейшее безразличие к ситуации: ни к чему Федотову знать, как чешутся сейчас его руки, как ценна для него каждая минута здесь.
– Как Вам будет угодно. Тогда заканчивайте и пройдемте в медкабинет. Проверим Ваше давление.
Как Федотов его отсюда еще не выпер после второй откровенной попытки зарубить все его планы на корню, Юра искренне не понимал. Он и впрямь готов был на голубом глазу солгать Льву о состоянии его здоровья, если бы возникла острая необходимость. Выиграл бы себе пару дней, пока владелец отеля подыскивал бы нового врача. Но по всему выходило так, что острой необходимости во вранье не было: из того, что Юре удалось выяснить у Льва Глебовича, получалось, что выбора у Ксении действительно нет никакого. И она сама это знает. Расстроить свадьбу сейчас – значит разорить их семью, очернить репутацию Льва в бизнес-кругах, да так, что он, похоже, уже не отмоется, а, возможно, и поставить под угрозу его жизнь. Кто их знает – этих «надежных» уважаемых партнеров. Рука руку моет, вор вора кроет. Предательства такие «уважаемые» обычно не прощают. По всему выходило, что единственная причина, по которой ему стоит здесь дорабатывать – в том, чтобы оказать Ксении необходимую моральную поддержку. Если бы она еще к себе подпускала…
Почему Федотов не попросил своего семейного врача на выход? Единственное объяснение, которое нашел Юра, заключалось в том, что где-то в глубине души Лев и сам подозревает, что его дочь несчастна, что за исполнение ее мечты он требует от нее непомерно много; где-то на подкорке мозга Федотова крутится эта мысль, и он старательно её от себя отгоняет. Но совесть в нем всё же шепчет – вот ответ. Совесть не дала Льву уволить врача, потому что врач оказался ее голосом в Федотовской реальности, и мужчина просто не смог её заткнуть с концами, ведь дело касается не кого-нибудь, а Ксении. Возможно, слабая надежда на то, что владелец эко-отеля Grand и угольных шахт в славном городе Магнитогорске Юру услышал, все-таки есть. Правда, что от этого толку – непонятно, ведь ситуация патовая. Но если какая-то лазейка всё же существует, то знает о ней в любом случае только Лев.
А врачу теперь перекрыт последний путь, который он сам видел. Все его мысли занимала абсолютно безумная, дикая идея, которую он вынашивал в своей голове уже пятый день, от которой отказывался, провозглашая ее бредовой, и к которой то и дело возвращался, озвучить которую никак не мог решиться. Это означало нарушение этического кодекса, запрещающего любые личные отношения со своим пациентом; это означало нарушение принципа ненанесения своему клиенту ущерба – он не может совершить поступок, который навредит здоровью, эмоциональному состоянию или социальному положению членов этой семьи.
Кажется, дайте ей кто еще день-второй этой условной свободы – и он смог бы. Он был готов это сделать.
Всё. Можно ставить на себе крест.
Это означало признание, это означало давление, это означало – ставить её еще перед одним выбором. Но по крайней мере, всё это время выбор у Ксении был, и она была близка к тому, чтобы его сделать. А сейчас…
А сейчас его нет.
В этих мрачных мыслях Юра дошел из медкабинета до лобби. Он рассчитывал по-быстрому перекусить и найти Ксению. Идей о том, как провести остаток дня, что ей предложить, как взбодрить, поднять ее боевой дух, не было никаких, абсолютно. Ему бы кто поднял… Найдет – и что-нибудь придумается.
Но искать не пришлось. Она была там, в лобби, с Маргаритой. Разносила управляющую на атомы. Рита стояла бледнее смерти, впервые врач не видел на ее лице ни намека на пренебрежение или надменность. Кажется, девушка вот-вот готова была расплакаться.
А Ксения… Это была вовсе не та Ксения, что спала в его постели, поджав коленки к животу – беззащитная и уязвимая. Не та так забавно смущающаяся, краснеющая Ксения в его рубашке, запинающаяся, отводящая взгляд. Это была не та Ксения, чей «полет» под Crazy он видел на крыше, не та, что танцевала в клубе на барной стойке. Не та, что светилась как лампочка, когда набила, наконец, свою татуировку, наплевав на чужое мнение. Не та, что, трясясь от холода, жалась к нему, пытаясь согреться, пока он нес ее под ливнем до отеля. Не та, что еще вчера прижимала его к себе так, словно он что-то для нее значит. Не та Ксения.
Другая.
Опершись плечом о колонну, сложив руки на груди, чувствуя растекающуюся по телу острую боль, Юра наблюдал за ее агонией.
– Маргарита, еще раз, мне абсолютно плевать, как ты собираешься это делать! Ты слышишь!? Плевать!!! – кричала девушка в ярости, наступая и заставляя управляющую отступать к стене, – Здесь будут стоять десять столов! Не мои проблемы, что ты не удосужилась заранее проверить вместимость, я тебя предупреждала об этом десять дней назад! Какого черта ты изменила план рассадки без моего ведома!? Отвечай!!!
– Ксения, я… Я хотела Вас предупредить, но Вас не было в отеле, – запинаясь, пробормотала Рита. Глаза ее были распахнуты: она словно сама им не верила.
«Так себе оправдание…»
– Для начала, я тебе не Ксения, а Ксения Борисовна! Значит, надо было караулить меня под дверью номера, что тут непонятного!? Десять столов!!! По шесть человек за каждый! Не восемь столов по восемь и шесть человек! Ясно!?!?
– Да, – прошелестела управляющая.
– Наконец! Я уже потеряла надежду, что у тебя в голове что-то вообще оседает! Дальше! Что с певицей? Ты связалась?
– Ксения… Борисовна, она… Не сможет. Отказалась приехать. Её менеджер сказал, что на таких мероприятиях она не выступает, не её уровень. Да и бронируют её за полгода-год! Не за неделю…
– Рита.., – сжав кулаки, Ксения сделала ещё один шаг в сторону съежившейся блондинки, – Я тебе ещё раз повторяю: а мне – плевать!!! Я хочу, чтобы выступала именно она! И мне все равно, как ты этого добьёшься! Ты управляющая! Управляй! Покажи, что ты заслужила это место, а не по блату тут оказалась! Думаешь, я не знаю, как ты его получила, чья ты дочь!?
– Ксения Борисовна.., – Рита нервно оглянулась по сторонам и заметила врача. В глазах её читался неподдельный ужас, читалось: «Спаси меня!», – Тише, на нас все смотрят!
Ксюша даже головы в сторону смотрящих не повернула: она уничтожала блондинку взглядом.
– Плевать! Да чья бы дочь ты не была! Ты работаешь на моего отца, его слово для тебя закон! Сегодня я – его слово, ты меня поняла!? Он так и сказал! Уговаривай, ползай на коленях, обещай ей месячный бюджет отеля – мне фиолетово!!! Фи-о-ле-то-во!!! Она должна приехать и петь! Не сделаешь, я отменю свадьбу и скажу отцу, что виновата в этом хреновая управляющая! Не справилась с возложенной ответственностью! Ясно тебе!? Я тебя предупредила!
«Это истерика…»
Делая над собой усилие, Юра оторвался от колонны. Смотреть на неё в таком состоянии было абсолютно невыносимо. Ксению трясло, руки дрожали, в глазах стояли слезы, но ни одной она не позволила упасть. Сложённые в тонкую линию губы, сжатые кулаки, сведенные к переносице брови и глубокая складка между ними. Перекошенное от ярости лицо.
И Рита – белая, как полотно, как мел, как чистый лист бумаги. Надо отдать ей должное, в отличие от Ксении, она держалась.
«Нужно что-то делать…»
Если бы Рите было, куда отступать, она бы отступала. Но за спиной у нее – лишь барные стулья и притихший бармен, и управляющей некуда деться.
– Что ещё я о твоих косяках не знаю? – продолжала срываться девушка. – Банкетное меню готово? Где оно!?
Судя по тому, что Маргарита стала меньше буквально на глазах – нет, не готово.
– Ксения Борисовна, дело в том, что Регина Марковна сейчас меняет поставщика, и у ресторана возникли временные сложности с некоторыми продуктами, и…
– Рита, ты надо мной издеваешься!?!? – вскричала Ксюша, запуская пальцы в волосы и с усилием сдавливая голову ладонями, – Вы все меня решили до ручки довести? Ты думаешь, с этой «мелкой» возиться – много чести!? Даже меню не в состоянии подготовить!? Так вот, имей ввиду! Если через час передо мной не будет лежать меню, я потребую твоего увольнения!
– Чшшш, Ксения, – подойдя сзади, Юра осторожно положил руки ей на плечи, еле ощутимо сжал в попытке хоть как-то угомонить, – не переживайте, Маргарита всё сделает в лучшем виде. Да, Рита?
Девушка вздрогнула и замерла. Он явственно ощутил напряжение, бьющую ее дрожь. Глаза по-прежнему на мокром месте, покраснели, покраснел кончик носа. Ксюша, шумно втянув носом воздух, всхлипнула, отвернувшись так, чтобы скрыть происходящее с лицом. Знала бы она, насколько опоздала – он запомнил всё: выражение глаз, положение бровей, складку между ними, тонкую, кривящуюся линию рта, воду на ресницах. Каждая клеточка его тела чувствовала её боль.
Стряхнуть ладони с плеч Ксюша, впрочем, не пыталась: так и стояла без движения, пытаясь с собой совладать. Перевела холодный взгляд на управляющую в ожидании комментария, но Маргарита как воды в рот набрала: кажется, ее загнали в ловушку. Теперь, когда буря немного улеглась, когда в лобби стало тихо-тихо, Рита начала потихоньку приходить в себя. Это было видно по её такому живому во всех проявляемых на нем эмоциях лице.
Смотрела она вовсе не на Ксению, а на Юру, который стоял у девушки за спиной, придерживая её руками за напряженные плечи. В глазах управляющей – вопрос, полное непонимание происходящего в эту самую минуту и нарастающее раздражение. «Я не хочу подчиняться этой мелкой выскочке!», – вот что написано в этих глазах. Врач видит, как она пытается усмирить свою проснувшуюся гордость и высокомерие, открывает рот и закрывает, испытывая терпение дочери Федотова, плечи которой вновь начинают подрагивать.
– Рита, ты же очень способная, профессионал, справишься. Звезду с неба для Вас, Ксения, достать в такие короткие сроки, возможно, и не получится, но всё остальное будет, как Вы хотите, – прилагая все усилия, чтобы голос звучал как можно увереннее, заверил её врач, – Если желаете, я лично за этим прослежу.
Последнее было добавлено значительно тише. Нет, это выше его сил. Принимать непосредственное участие в подготовке к её свадьбе –
Это.
Уже.
Слишком.
– Это уже слишком, – прошептала она, словно Юра только что озвучил свои мысли вслух, – Нет… У Вас достаточно работы, чтобы еще управляющую контролировать.
– А мне нравится идея, – бойко вступила Рита, тут же оживясь, – Ксения Борисовна, работы так много, Юрина помощь будет не лишней.
«Юрина? В каких милых вы отношениях!»
– А я и не сомневаюсь, что она тебе нравится, Рита. У тебя бегущая строка по лбу бежит, – Ксюша вновь вспыхнула как спичка, – Хочешь, прочитаю вслух, что там написано? Я сказала – нет!!! Изволь справиться самостоятельно! В обязанности Юрия Сергеевича работать на подхвате не входит!!! И вообще! Ты совсем оборзела, да!? Ты краев не видишь!?
