Текст книги "Наваждение (СИ)"
Автор книги: Drugogomira
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 39 страниц)
.
.
Серега пришел, нагруженный пакетами с едой, грохоча бутылками. Врач понятия не имел, чем он там затарился, но понимал, что сегодня не откажется от алкоголя. На душе было так погано, такие кошки скребли… Заспиртовать их, заблокировать доступ, выключить разум и остаться в полной темноте. Последний раз нечто подобное с ним творилось в период его затяжного прыжка в пропасть после смерти матери. Тогда погружение в вакуум происходило с помощью анксиолитиков и было настолько глубоким, что спасение до сих пор кажется врачу чудом.
Друг, оценив масштабы бедствия, отправился на кухню греметь посудой и «соображать на стол», оставив Юру перебирать вещи. В глазах Сереги плескалась неподдельная грусть: врачу даже показалось, что на кухню он смылся, дабы не расчувствоваться раньше времени. Спустя 20 минут парень вновь нарисовался в дверном проеме.
– Пошли уже, – проворчал он, разглядывая обхватившего голову руками врача, – Завтра продолжишь.
– Да. Пошли, – Юра поднялся с пола, разминая затекшие от долгого сидения ноги, – Все равно голова уже не соображает.
.
.
Они тепло сидели. Серега изо всех сил старался разбавлять атмосферу шутками-прибаутками, припоминая Юре один за другим тысячу и одно их совместное приключение, начиная со школьной скамьи, со дня знакомства, и заканчивая совместным отпуском в Сочи и сумасшедшим прыжком с банджи с высоты 207 метров – прямо в пропасть. Расспрашивал про будущую работу, про ассимиляцию в Штатах, прощупывал настроение, стремясь понять остроту желания не возвращаться на Родину, сокрушался, что ему не с кем будет ходить по клубам и футбольным матчам, обещал приехать в гости и брал с врача обещание завести Instagram и время от времени показывать в нем свою жизнь.
В целом состояние друга Сереге не нравилось: в его представлении, в страну равных возможностей улетать надо совсем в другом. Он помнил, с каким восторгом всего три месяца назад Юра делился с ним новостями о сделанном ему предложении: глаза его тогда горели предвкушением новой жизни, нетерпением, а с лица долгое время не сходила довольная улыбка. А что сейчас? Прежнего огня нет, теплятся там еле-еле угольки какие-то, улыбка скупая. Время от времени Юра хмурился, отводя взгляд куда-то в окно, хватал телефон и возвращал его на место. Делиться переживаниями он не спешил совершенно, хоть и сказал накануне, что надо поговорить – в этом был весь.
Спустя час пустого трепа Серега не выдержал:
– Юрец, а ты на себя в зеркало последний раз когда вообще смотрел? – скептическая улыбка, возникшая на губах друга, была врачу намеком на то, что время шуток закончилось и отмораживаться больше не выйдет.
– Утром, – пробормотал Юра, делая довольно внушительный глоток виски и пытаясь настроиться на разговор. Единственный шанс выговориться и может быть даже услышать совет – сейчас. Другого такого уже не представится. Только как заставить себя открыть рот и озвучить эти мысли? Даже думать об этом страшно, а уж вслух произнести – и вовсе из разряда невозможного. – Что? Просто тяжелый день.
– Я бы, глядя на тебя, сказал: «Тяжелая жизнь», – ухмыльнулся Серый, – Давай, выкладывай уже, что там у тебя стряслось.
Юра вновь посмотрел в окно: он ощущал на себе пристальный, сканирующий взгляд, а в себе самом – ужасную растерянность. Слова не шли в голову, язык словно к небу прирос, руки сами сложились на груди, защищая, закрывая от возможной реакции, тело напряглось. Откинувшись назад, на спинку стула, врач прикрыл глаза, ощущая легкое головокружение – то ли от накатившего волнения, то ли от выпитого, не разберешь.
«Ты же сам хотел поговорить…»
Говорят, алкоголь развязывает язык… Что-то пока особо не заметно.
– Всё, Серёг. Всё, что только могло.
– Извини, но пока не очень понятно, – спустя полминуты тишины проворчал тот, – Ты должен кому-то пару миллионов баксов? Ты непреднамеренно кого-то убил? Паника перед отъездом охватила? Что?
Юра шумно выдохнул. Три раза промазал мимо правильного ответа его очень прозорливый друг.
– Видишь, телефон лежит на столе? – не открывая глаз, равнодушно спросил врач. – Знаешь, о чем я весь день занимаюсь вместо того, чтобы дела закрывать?
– Без понятия.
– Думаю о том, какого ж хрена подопечная моя не пишет, не звонит, не шлет вестей. Неужели жизнь ее вдруг резко наладилась? Хватаюсь за телефон, собираясь набрать или написать самостоятельно. Отбрасываю мысль и телефон. Убеждаю себя переключить фокус. И так по кругу, – Юра резко открыл глаза и уставился на Серёгу, – Это всё, что могло, или не всё, как ты думаешь?
Серый ошалело смотрел на врача, переваривая услышанное. Сколько он знал Юрца, тот всегда умел определить приоритеты и идти по выбранному пути, не отклоняясь ни на градус. Всегда у него мухи были отдельно, а котлеты отдельно. Никогда личное не примешивалось к профессиональному. Юрец был скала, глыба, которую не сдвинуть с места, если он сам не захочет. Он был стрела, выпущенная из лука и летящая точно в намеченную цель. И вот кто-то сбил эту стрелу на полпути…
– Кабзда тебе.., – только и вымолвил парень, лаконично резюмируя собственные мысли двумя словами.
«Спасибо, я и сам уже понял»
– Очень своевременная такая кабзда, за 13 дней до отъезда. Как тебе, а? – стиснув зубы, процедил Юра, – 29-ого истекает срок нашего с Федотовым договора. 31-ого вылет, 1 августа у нее свадьба, – глубокий вдох нарушил тишину взятой врачом паузы, – Искренне надеюсь, что она не состоится.
Серый недоуменно уставился на врача.
– Ты же улетаешь… Юрец… В светлое будущее… Уж не хочешь ли ты сказать, что намерен сорвать ей свадьбу и исчезнуть из ее жизни?
– Нет, не хочу. Я не понимаю, что делать, Серёг. Выхода нет! Смысла нет начинать, все верно! Начинать, понимая, что все закончится через 2 недели. Да и с Федотовым у нас договор, и по нему я, цитирую, должен попробовать «наставить на путь истинный» его непутевую дочь, у которой перед самой свадьбой «мозги набекрень встали» и которая бросилась во все тяжкие, сдать ее, просветленную, жениху, получить за свои услуги сто тысяч и свалить в закат. Руки распускать строго-настрого запрещается, – ухмыльнулся врач нелепости требования, – Само собой! Даже если бы мне и захотелось, по этическому кодексу отношения между психологом и его клиентом запрещены. А дальше – Штаты! Всё против, понимаешь?
Юра замолчал на мгновение, переводя дыхание и пытаясь сформулировать покороче. Не выходило покороче, его распирало!
– Я думал, чем черт не шутит, деньги на новом месте пригодятся, попробую. Так мало того, что оказалось, дочь его непутевая – та самая девушка из «Пропаганды», а я все помню, и ничего с собой поделать не могу, с каждым днём воспоминания становятся лишь ярче, каждый час рядом с ней играет против меня! Я узнаю ее лучше, вижу все новые ее грани, мы проводим вместе много времени…
– А, ты притворился, что у тебя амнезия, точно… И она поверила?
– Да, пришлось. Поверила. Мало этого всего, так по ходу пьесы выяснилось, что избранник её – последний мудак. Продавил психологически и манипулирует ей, как вздумается. Она не хочет этой свадьбы, я ее в платье видел – взгляд пустой, но Федотов обещал молодоженам отель, это ее мечта. Хочет доказать отцу и себе, чего стоит. А она стоит, уж поверь! Цепляется за эти отношения, что неудивительно: в паре абьюзер-жертва последней всегда кажется, что лучшего в ее жизни уже не случится. А внутри у неё против свадьбы все протестует, это только слепому не видно! В общем, я яму себе рою, Серёг, вырыл уже глубокую и сам туда, похоже, попал, но из его лап её вырвать – уже дело принципа. И этим я, собственно, и занимаюсь, хоть и нанимали меня для прямо противоположного. Поступать с ней как чмо последнее я не стану. Но хотя бы какой-то шанс на новую жизнь дать могу попробовать…
– Погоди-погоди, не так быстро, давай-ка выпьем, – Серега потянулся к бутылке и разлил по стаканам очередные порции, свою тут же опрокинув в себя. – Ты всё пытаешься рассуждать головой, на какие-то кодексы и договоры ссылаешься, на мораль. А сердце чё?
– Сердце? А оно говорит, что мне кабзда, как ты выразился. С каждым днем сохранять равновесие все сложнее и сложнее. Может быть, это потому, что я забылся и слишком погрузился в проблему. Не знаю. Сон все хуже, лишних мыслей все больше, внутри все горше от понимания, что она выйдет за него, что время на исходе, что я не смогу ее вытащить, что смысла нет. Клуб этот еще постоянно перед глазами, аж до трясучки какой-то уже, все эти воспоминания – как вчера было, ожили. Она рядом стоит, в глаза смотрит, а через меня ток пускают, голову парализует, дышать нечем. Я злюсь на неё за ее отлучки, злюсь на Ивана этого за то, что он ее у меня забирает на выходные. Нужно сохранять ум трезвым, холодным, а я не могу, не выходит. Впервые не выходит!
– Финита ля комедия.., – прошептал друг, с сочувствием глядя на Юру.
– Вроде того. Я даже уволиться не могу, понимаешь? Не могу ее бросить! Она там останется один на один с собой и своими страхами, все мои усилия пойдут коту под хвост! У неё подруга есть, конечно, но там своя дилемма: если Ксения замуж выйдет, то будет владеть новым отелем, поставит ее в нем топ-менеджером. А сейчас она полы драит у Федотова.
– Я сейчас, может, чушь скажу, может, ты выгонишь меня взашей и знаться не захочешь, но… Скажи ей. Может даже откажись от Штатов. Представится еще случай.
Юра растерянно вперился глазами в друга.
– Между нами нет ничего. Она там в клубе была пьяна и единственным ее желанием было жениху своему отомстить. Нет и не будет. Есть врачебная этика, есть договор, есть моральные принципы какие-то, в конце-то концов! Пользоваться ее состоянием я не стану. Две недели уже прошли, за оставшиеся 11 дней ничего не изменится. Какой смысл?
Внезапный звук входящего сообщения заставил Юру замолчать. Вздрогнув, он скосил глаза на всплывшее на экране уведомление и мгновенно побледнел, посерел, осунулся.
22:32 От кого: Ксения: Вы мне жизнь испортили.
– А теперь ты стал похож на приведение, Юрец, – оценивающе оглядел его Серега, – Что опять?
Юра, не выпуская смартфон из рук, молча развернул его экраном к парню. Тот быстро пробежал глазами по тексту, и, цокнув языком, вернулся к врачу:
– Уууууу…. Не отвечай. Это единственно верное решение в твоём состоянии. Выключи телефон и до завтра в руки не бери. А то знаю я тебя под парами! Сейчас натворишь таких дел, что потом вовек не разгребешь.
Стиснув челюсти, сложив на груди руки, врач уставился в одну точку. Внутри все кипело, бурлило, вопросы в голове наскакивали один на другой. А вдруг ей плохо? Вдруг Иван ее обидел? Может, они разошлись? Что он снова успел сделать не так?
Рука потянулась к смартфону.
– Не делай этого, – угрожающим тоном предупредил Серый.
22:36 Кому: Ксения: Поясните.
22:37 От кого: Ксения: Нет.
Злость! Волна неконтролируемой злости! Как она хочет, чтобы он разгадывал ее шарады? Она что, полагает, он робот бесчувственный? Что вытерпит, что угодно?
22:39 Кому: Ксения: Ну раз так, ответное признание. Это взаим|
– Дай сюда! – Серега выхватил телефон из рук, – Ты физиономию свою видел? С ума сошёл? У меня целее будет, завтра спасибо скажешь!
Юра уронил лицо в ладони, запустил пальцы в волосы. Голос звучал глухо:
– Может, и правда, Серый? Может, уволиться? Черт с ними, с деньгами. Не работает, я не вывожу, доверия как не было, так и нет. Порчу жизнь людям и себе… К чему это все?
Друг отрицательно покачал головой:
– Завтра на трезвую голову ты ужаснешься этим мыслям. Никогда ты со своего пути не сворачивал! Наверняка она просто не в духе. Может, она вообще сейчас не трезвее тебя самого. Может, чует, что метода твоя действует, сомнений в ней стало больше. Вот и обвиняет тебя во всех грехах. Только когда она из-под венца-то сбежит и вдохнёт полной грудью, благодарна она будет тоже именно тебе, где бы в тот момент не был. Хоть на другом краю Земли. Не порти все. Не рушь достигнутое. Не соберёшь.
Юра молчал, уставившись в одну точку. Желваки играли на его лице, взгляд то и дело возвращался к телефону, пальцами обеих рук врач вцепился в предплечья, пытаясь взять под контроль плохо контролируемое желание схватить этот чертов бездушный аппарат и все же послать ей ответочку.
– Поздно уже. Оставайся на ночь. В большой комнате удобный диван, разложим. И трубу спрячь от меня… Кажется, я и правда за себя сейчас не отвечаю.
– А видно, Юрец. Ты за полчаса сказал столько, сколько я от тебя за год обычно не слышу. Значит, дело дрянь. Уговорил, остаюсь.
.
.
.
«Вы мне жизнь испортили», – заевшей пластинкой в уставшей голове. Битый час в уже привычной глазам темноте врач изучает потолок, ворочается с бока на бок, пытаясь вытряхнуть лишние мысли, думать о Штатах, о делах, о будущем…
«Вы мне жизнь испортили», – наконец, мозг сдался, обессилев окончательно; сдалось, обмякнув, тело, веки отяжелели и сомкнулись…
«Вы мне жизнь испортили»
«Ты меня не слышишь…»
Вы испортили мне жизнь
Испорт…
Комментарий к Глава 16 // «Вы мне жизнь испортили» Ребят, сегодня я себя чувствую выжатой как лимон: работы и забот разом навалилось немеряно. Я обязательно отвечу на комментарии, я их (как и всегда) очень жду, просто, вероятно, не сразу, как обычно стараюсь это делать 😘
Обнимаю!
====== Глава 17 // Развод и девичья фамилия ======
18 июля
22:32 Кому: Закатай: Вы мне жизнь испортили.
22:36 От кого: Закатай: Поясните.
22:37 Кому: Закатай: Нет.
Ксюша, запершись в ванной, пустым взглядом смотрела на открытое окно сообщений. Он ничего не ответил, никак не отреагировал на этот крик души, на эту провокацию! Где его 100500 язвительных комментариев? Хоть один!?
«Вы мне жизнь испортили»
Вчера вечером, после утренней медитации, немного расчистившей сознание, после того, как она расслышала робкий шепот своих истинных желаний, после идеального дня, проведенного с Ваней, ее сбило волной отчаяния. Вчера вечером она обнаружила себя вдребезги. Вдрызг. Насквозь.
Какого черта он вообще появился в ее жизни? Какого черта оказался таким!? Почему она думает о нем постоянно? Зачем он смотрит ей не в глаза, а в душу? Зачем он так хорошо ее чувствует, зачем всему этому научил? Ее жизнь разделилась на до и после. Сомнений стало лишь больше, атомный гриб в ее голове разросся до небывалых размеров, нутро вопит! Что ей теперь с этим осознанием делать, когда Ваня такой шелковый и буквально из шкуры вон лезет, чтобы ее порадовать, доказать? До свадьбы ровно 2 недели! Что!? Ей!? Делать!?
Её ожидания не оправданы.
Её чувства – обречены.
«Вы мне жизнь испортили»
Как крик, как защита, как бегство, как попытка оттолкнуть, вызвать в нем отторжение.
Как признание.
Вчера, отправив это злосчастное сообщение и Бог знает, на какую реакцию надеясь, она чувствовала свою правоту. Сегодня ей казалось – небеса разверзлись и поглотили весь мир, это катастрофа!
«Зачем я снова пила? Наверняка обидела, ну конечно же обидела, сколько он для меня уже сделал… Хороша благодарность, молодец!!!»
Был в сети 17 июля в 22:39
На часах 10:43.
.
.
«А вдруг он мне показывает, настолько ему все равно?»
.
«Я его обидела…»
.
«Что я натворила?»
.
«Какого черта!? Какого черта ты паришься!? Он тебе никто!»
.
.
– Малыш, ты там долго? – Ванин голос раздался прямо под дверью ванной, – Чего затихла? У тебя все в порядке?
Ксюша вздрогнула от неожиданности, почувствовав себя застуканной на месте преступления. Сидит и пялится в смартфон, в умершую переписку с посторонним парнем, пока ее собственный «идеальный» парень смиренно ждет в гостиной.
Вчерашний день прошел «чудесно». Уже к обеду Ваня вернулся, довольный, светящийся как пятак, с букетиком фиалок, с подписанными бумагами. Закружил ее, растерянную, по номеру и объявил, что они идут смотреть город. До позднего вечера бродили по Питеру, по соборам и колоннадам, катались на кораблике по каналам, смотрели мосты, кидали монетки в Чижика-Пыжика, разевали рты, на городских улицах чувствовали себя, словно в музее.
Она даже успела подумать о том, чтобы поселиться здесь, где-нибудь в столетнем доме на Петроградке, и чтобы вид из окон непременно на кирпичную кладку и мокрую от дождя жестяную крышу, на трубы.
Поселиться одной.
Заглянули в несколько известных на весь город заведений, пили, потому что «в Питере тире пить», и в отель вернулись полностью обессиленные, на гудящих ногах.
Великолепный, сияющий, душевный Питер, но… Так тошно, как вчера к вечеру, Ксюше еще не было никогда. Ну, может, полгода назад, когда злые языки нашептали ей о его измене. Ваня словно задался какой-то высшей целью показать девушке, что его слова о любви – вовсе не пустой звук. Доказать, что лучшего с ней случиться просто не может.
«Или может?»
Ксения чувствовала, как что-то рвет ее на части изнутри.
– Да-да, я уже скоро…
– У нас сегодня обширная программа, Эрмитаж, так что заканчивай там марафет наводить, а то стемнеет. И еще в одно местечко хочу тебя отвести!
– Вань?
– Мммм?
– Тут такое дело… А ты можешь сбегать для меня в аптеку или магазин за… За прокладками? Они пришли раньше, я была не готова.
Озадаченная тишина там за дверью сменилась не менее озадаченным сопением.
– Ну… Хорошо, давай. Какие нужны?
– Я тебе скину картинку. Принесешь – и пойдем.
Врач подскочил в постели как ужаленный. На часах 8:30, дел невпроворот, нужно растолкать Серегу, позавтракать, отвезти машину на ТО, а бумаги – к нотариусу на перевод, заверение и апостиль. Барахло все ненужное утилизировать, сборы продолжить. В банк заехать, проверить кредиты, закрыть рублёвые счета, валютный открыть. А вечером уже назад, в отель…
Ах да…
«Вы мне жизнь испортили».
Юра перевёл взгляд в окно, на несколько мгновений застыв, не в силах сделать полноценный вдох. На трезвую голову эта фраза воспринимается ничуть не легче, чем на больную, пьяную. Бьет так же точно – прямо под дых, и также лишает кислорода в лёгких. Обнуляет все смыслы.
Может и правда – ну его, отель? Чтобы никому ничего не портить… Позвонить Льву, сказать, что увольняется, что работал за идею и на зарплату не претендует. Забыть эти несколько недель как страшный сон, забыть всё, всех, её. Прямо сейчас отправиться туда за вещами, пока нет шанса встретить там это семейство. Позвонить…
«Да ты, оказывается, слабак?»
А телефон где? Телефона, как назло, под рукой нет, телефон, по уверениям Серого, спрятан настолько надежно, что остается открытым вопрос: вспомнит ли друг по утру, где именно.
Может, она ему ещё что-нибудь такое же жизнеутверждающее написала, а он и не в курсе до сих пор?
Прокравшись в большую комнату, Юра оценивающим взглядом окинул раскинувшегося звездой Серегу: тот дрых с раскрытым ртом. Судя по умиротворенному, безмятежному выражению его лица, все у этого человека в жизни было хорошо.
– Серёг, подъем.
– Ммммм…. Ты кто, злыдень?
– Конь в пальто. Вставай давай, у меня через полтора часа техобслуживание. Телефон мой где?
Вслепую пошарив под подушкой, друг изъял оттуда смартфон и, не разлепляя глаз, протянул его врачу.
– Ну че там? Новая порция проклятий?
«Как ни странно, нет»
– Судя по отсутствию иконок на мессенджере, к черту слать она меня продолжила уже мысленно.., – растерянно ответил врач, пытаясь справиться с разочарованием, просочившимся в грудную клетку едким черным дымом, лишающим призрачной надежды на благополучный исход.
Уж лучше бы написала, чесслово, лучше бы он обнаружил там «простыню» текста: нет ничего хуже пытки молчанием!
Скулы свело.
Молчание так молчание.
Взгляд упал на полки, где в ряд выстроились конверты виниловых пластинок. С фальшивой бодростью в голосе Юра произнес вдруг:
– Серег, помнишь, ты всё покушался на мою коллекцию винила?
– Помню! – друг резко открыл глаза и приподнялся на локтях, замерев в немом ожидании.
– Только сегодня и только для тебя аттракцион невиданной щедрости. Забирай! Выноси отсюда всё, на что положишь глаз.
В глазах Серого мгновенно вспыхнул алчный огонь предвкушения:
– И проигрыватель? – спросил он с придыханием.
– И проигрыватель.
.
.
.
Прошло уже два часа, а врач так и не определился, как поступить: отказываться от работы или, наступив на горло собственной гордости, игнорируя задетые чувства, продолжить ее, попытаться добиться-таки поставленной цели. Честно говоря, дневные заботы отодвинули эти тяжелые мысли на задний план: время от времени они возвращались в голову и тут же изгонялись другими, актуальными в эту самую секунду, прямо сейчас.
Сдав машину на техобслуживание, Юра вызвал такси: нужно было добраться до нотариуса и оставить там на перевод, заверение и апостиль внушительную папку собранных документов. Вернуться в квартиру и продолжить сборы. Или лучше сначала в банк? День только начался, а виски уже невыносимо пульсировали. Уставившись в окно, врач мгновенно вернулся мыслями к своим заботам, погрузился в них так глубоко, что не сразу почувствовал вибрацию телефона в кармане ветровки.
«Что он опять забыл?»
Не отрывая взгляда от плывущих за окном городских улиц, принял вызов, поднёс трубку к уху. Свинцовые тучи опускались все ниже, угрожая вот-вот прорваться ливнем. Вот и первые капли на лобовом стекле.
– Да.
– ... … …
Юра недоуменно отодвинул смартфон от лица, вглядываясь в экран и имя абонента.
«Ксения?»
Что это? Она впервые звонит… Решила-таки высказать лично? От этой догадки внутри всё оцепенело, скукожилось и рухнуло, рассыпалось со звоном грудой осколков.
«Не молчи! Говори!»
– Что, Ксения, развод и девичья фамилия? – ухмыльнулся Юра в трубку. Врач старался придать интонации толику иронии, но вышло неубедительно, сухо, глухо, горько. Он был не в силах притворяться, что все неплохо, когда нутро вопит о том, настолько же ему паршиво.
Но если он хотел заставить ее растеряться, озадачиться и прекратить, наконец, отмалчиваться, то ему в полной мере это удалось.
– В каком смысле? – голос невозможно тихий, перепуганный, дрожащий. Не её.
«Что стряслось?»
– Я вот думаю: разбежаться прямо сейчас или заставить Вас свою персону еще немного потерпеть. В обоих вариантах что-то есть. Ну так что?
«Дворники» заработали быстрее, еще быстрее, еле успевая счищать воду со стекла. Таксист перевел любопытствующий взгляд на своего пассажира. Только лишних ушей ему сейчас не хватало! Пусть и совершенно чужих, но одна лишь мысль о том, что кто-то будет греть свои локаторы об их разговор, раздражала до чертиков.
– Юрий Сергеевич… Мне и так плохо. Перестаньте, пожалуйста. Не надо…
«Плохо?»
Всё тело мгновенно напряглось, реагируя и на фразу, и на тон, которым она была произнесена. Или ему показалось, или собеседница словно бы только что украдкой шмыгнула носом. Что это чмо опять успело натворить!?
Он ощущал, как оцепеневшее, скукожившееся, умершее там, внутри, нечто рождается заново, расширяется, закипает – готовое вот-вот выплеснуться наружу и уничтожить всё вокруг, и в первую очередь – этого недоумка!
– Что случилось? – осторожно поинтересовался врач, стараясь не выдавать голосом накатывающее на него волнение. Стремление поквитаться с ней за вчерашние любезности испарилось, словно никогда и не посещало. На смену ему пришло зудящее беспокойство, готовность всё бросить и куда-то бежать, что-то делать, срочно! Спасать!
Вот только куда бежать-то?
Тягучая тишина на том конце пугала, опустошала.
– Остановите здесь, – бросил Юра в сторону, обращаясь к таксисту. Нет ни малейшего желания вести эту беседу при ком-либо вообще.
Тот попытался возразить:
– Но мы не доехали! И там ливень!
– Остановите, пожалуйста. Я выйду здесь, – ледяным, не терпящим возражений тоном повторил врач. Водитель скривился, но включил-таки правый поворотник, прижимаясь к обочине.
«Наконец-то!»
– Я не вовремя? Простите, я… Не хотела Вас отвлекать. Мне просто больше некому…
– Вы всегда вовремя, – перебил он ее, захлопывая за собой дверь такси. Собака-дождь! Стена дождя! – Ксения, что произошло? Вы где вообще?
– В Питере… Юрий Сергеевич, я больше не могу! Я так хочу есть! Честное слово, я готова смести всё, что вижу вокруг себя! Из последних сил сопротивляюсь, но уже понимаю, что сорвусь. Нет, не так. Хочется наесться, напиться и накуриться – всё сразу! Все старания насмарку! Что мне делать? Я не хочу снова в то состояние, мне страшно!
«Опять стресс!»
– Ксения, расскажите, что произошло?
– В том-то и дело, что ничего! Все идеально! Идеально, черт возьми! Уж лучше бы все в тартарары катилось! – выкрикнула она в трубку, – Было бы гораздо проще! Я пытаюсь слушать себя, как Вы учили… И мне кажется…
Юра, вымокший фактически до нитки за ту минуту, которая ему понадобилась, чтобы добраться до ближайшего укрытия, до арки, замер с трубкой у уха, шум улицы исчез, весь слух его был обращен сейчас к динамику своего смартфона.
– Мне кажется, я ошибаюсь, совершаю ошибку! Кажется, я пока не готова…
«Аллилуйя!»
– А потом он окружает меня такой… Таким вниманием… И на душе становится так паршиво за свои мысли, так гадко, отвратительно! И я снова сомневаюсь… А вдруг это просто паника? Может, я просто паранойю? Поставьте мне диагноз! Я параноик? Что мне делать?
«Бежать!»
– Ксения… Я понимаю, это тяжело, но искать ответы Вы сейчас должны только в себе. Не слушайте никого. Ни отца, ни подругу, ни меня, ни своего жениха, никого – слушайте себя. Я могу Вам сказать – отменяйте свадьбу, Вы отмените, а потом проклянете меня за этот совет. Я могу сказать – это просто предсвадебная паника, многие через этот период проходят, Вы выйдете замуж, и сценарий повторится: Вы будете считать этот шаг ошибкой, но ощущая несчастной себя, винить за свою нерешительность станете окружающих. У Вас еще почти две недели. Вы должны четко услышать себя сами. Только себя, отключите внешние звуки. Чего Вы боитесь? Что случится, если Вы отмените эту свадьбу?
«Давай, скажи это. Мир не рухнет… Вот увидишь»
– Я.., – она вдруг резко перешла на шепот, – Ой, Юрий Сергеевич, извините, мне пора! Завтра…
Короткие гудки и ливень стеной. Шум падающей с неба воды.
Запах дождя, мокрого асфальта и отмытой от городской пыли листвы.
Уголки губ против воли поднимаются вверх. Дела встали.
Не всё потеряно.
Он поборется.
Несмотря на то, что врачу пришлось возвращаться домой, чтобы переодеться в сухую одежду, он успел и к нотариусу, и обратно в автосервис за машиной. А вот сборы вещей и поездка в банк откладывались на неопределенное время. Если принимать во внимание то обстоятельство, что выходных у него больше не будет – не может он себе позволить терять целые дни, время утекает, – то когда он будет заниматься делами, становилось совершенно не ясно. Машину сдать в TradeIn – дело десяти минут, на банк нужно заложить несколько часов, а вот вещи паковать можно долго и упорно. К 30-му июля квартиру надо уже освободить, передать ключи квартиросъемщику. Значит, остаются ночи… Будет ездить ночами.
Черт знает, что происходит!
В отель Юра приехал уже затемно, от души надеясь на то, что Федотов задержался на своей рыбалке. В идеале ему бы где-то отловить Юлю и попробовать выяснить, знает ли она что-то о происходящем с Ксенией прямо сейчас, а на это тоже нужно время. После 10 вечера беспокоить горничную ему этика не позволит.
На территории отеля было пустынно, редкие парочки вальяжно прогуливались по все еще мокрым от прошедшего дождя тропинкам, сквозь стеклянные стены хорошо просматривалось пустое лобби. Врач было вздохнул с облегчением – тишину и умиротворение он любил, все вокруг намекало на то, что вечер пройдет спокойно. Но стоило ему войти в стеклянные двери и остановиться на пару секунд, оглядывая пространство, как в поле зрения возникла управляющая. Девушка вышла из лифта в кроссовках и со спортивной сумкой наперевес.
– Юра! – обрадованно улыбнувшись, Маргарита стремительно сократила расстояние между ними, – Ты вовремя. Я как раз иду в наш новый фитнес-зал! Твоя груша, кстати, уже там! Пойдем, я тебе всё покажу. Это же была твоя идея? Тебе и оценивать!
Непозволительная близость. Дыхание ощутимо кожей. Запах. Проникновенный взгляд в глаза, «ты» и… Это мурлыканье… Стандартный набор женских чар.
Не интересно.
«Когда это мы опять успели перейти на «ты»?»
– Здравствуйте, Маргарита, – подчеркнуто вежливо поздоровался врач, – Может, отложим нашу экскурсию на завтра? Мне нужно проверить Льва Глебовича и…
Девушка бесцеремонно его перебила:
– Ну, во-первых, Лев Глебович еще не приехал, а во-вторых, Юр, давай уже на «ты»? Неужели тебе удобно «выкать» такой симпатичной девушке, которая на 10 лет тебя моложе? Я тебе не начальница.., – игриво произнесла она, слегка склонив голову и скользя по его лицу изучающим взглядом.
Врач сдержанно кивнул: внутри всё сопротивлялось этому переходу «на новый уровень», но аргументов против у него не нашлось ровным счетом никаких. Даже субординацией не прикроешься.
– А в-третьих, мне нужна помощь с весами, а там в это время, – она сделала многозначительную паузу, чуть качнувшись в сторону врача и томно прикусив губу, понизив голос до интимного шепота, – совершенно никого. На тебя вся надежда.
«Ну, началось…»
Растерянно обернувшись по сторонам, Юра понял: сбежать, кажется, не удастся. Вот бы Федотов в дверях появился… Вот бы кто-нибудь в ресторане сейчас истошно завопил: «Врача!». Вот бы…
– А вдруг я уроню 20 килограмм себе на голову? Учти, это мой первый раз… Только представь, как ты будешь себя за это корить…
«Только этого еще мне не хватало!»
– Так уж и быть, – вздохнул мужчина. Поддался. На урчание. На откровенную лесть в ее огромных лазурных глазах. На мнимую слабость. На запах. Управляющей все же удалось замкнуть на этом разговоре его внимание: лишнее из головы улетучилось, и впервые за три дня Юра ощутил пусть временное, но от этого не менее желанное облегчение. – Ненадолго. У меня еще дела.
Шальная мысль метеором вспыхнула и исчезла из уставшей от впечатлений нескольких суток головы, но засечь он её успел. Может, переключить внимание – не такая уж и плохая идея? Отвлечься, сместить фокус, заместить одно другим.
Маргарита, победно заулыбавшись и радостно захлопав в ладоши, мгновенно взяла его под руку, разворачивая в нужном направлении.
– Нам туда! Ты точно оценишь!
.
.
Пока Юра осматривал небольшой, но довольно грамотно, к чести управляющей, оборудованный зал, она переодевалась. Здесь было все, что нужно: кардио– и силовые тренажеры, свободные веса, коврики для йоги, шведская стенка, в дальнем углу висела купленная им груша, а рядом на стене – новые боксерские перчатки. Вот где он Льва будет гонять остаток времени – здесь!
– Ну как? – шепот Риты раздался прямо над ухом, её дыхание обожгло кожу на шее: врач не услышал, как она подкралась сзади в своих модных цвета морской волны кроссовках. Эффект совершенно не тот, что когда тот же номер проделала Ксения, слабее десятикратно, но тем не менее…
