Текст книги "Наваждение (СИ)"
Автор книги: Drugogomira
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 39 страниц)
– Солнца нет. В потемках все выглядит совсем иначе. Не сориентируешься.
– Думаешь? – Лев, заядлый охотник, вспомнил вдруг, как из-за отсутствия солнца пару раз заплутал в собственных владениях. – Ну да, вообще, ты прав. Я что-то как-то не учел… Проследишь?
Кивок – и спустя несколько секунд врача и след простыл. Рита, не дошедшая до мужчин буквально пары метров, недоуменно смотрела ему вслед.
.
.
.
«Перво-наперво, – в кризисных ситуациях его мозг работал на каких-то запредельных скоростях, – в номер, за курткой, ведь и правда выскочила на улицу налегке – в джинсах и худи. Худи приметного, ягодного цвета – это хорошо, в сумерках легче заметить. За эти жалкие две минуты дальше ста-ста пятидесяти метров она уйти не могла. Территория отеля хорошо просматривается во все стороны. К озеру, до леса – через тропинку к домикам для персонала. Наверх до люкса – минута, обратно – еще минута. Итого четыре минуты. Двести-триста метров. Успеваю!».
Две минуты спустя, пролетев мимо управляющей в обратном направлении и удосужив ее лишь коротким «Добрый день», врач встал на крыльце, хмуро вглядываясь в прохожих. Ветер усиливался, отчаянно трепля волосы, продувая насквозь. Тучи налились: они словно оказались вдруг не в силах противостоять земному притяжению, отяжелели, нависая теперь над самыми верхушками деревьев. Постояльцы спешили в отель, официанты проворно сворачивали обслуживание на террасе. В воздухе пахло приближающейся грозой.
Алое пятно мелькнуло в конце тропинки, ведущей вдоль домиков, и скрылось из виду. Юра знал, что к озеру через пролесок ведет широкая, вымощенная булыжником тропа; неспешная прогулка займет минут десять, быстрым шагом можно управиться за пять, бегом – за две. Судя по тому, что за четыре минуты Ксения успела дойти от отеля лишь до конца основной тропы, она совершенно никуда не торопилась. Она и правда пошла прогуляться.
«Сумасшедшая!»
Да, определенно, она сумасшедшая. Будь эта сумасшедшая какой-нибудь пятнадцатилетней школьницей, Юра бы незамедлительно ее догнал и, игнорируя вопли возмущения, развернул бы в обратном направлении. Но взрослого человека, вроде как зрячего и вроде как с головой на плечах, ничем не обязанного ему человека волоком назад в отель тащить он не станет.
Взвесив все за и против, врач принял решение следовать за девушкой на некотором удалении. Все, что от него требуется – убедиться, что ей не взбредет в голову свернуть с тропы в лес, который она, по уверениям Льва, так хорошо знает, но в котором так легко заплутать в потемках; убедиться, что она успеет вернуться до того момента, как свинцовое небо разверзнется, обрушив на них стену дождя.
Накинув на голову глубокий капюшон, Юра быстрым шагом направился в сторону озера. Главное – вновь поймать в поле зрения ягодное худи, а там он уже сбавит скорость. Свернув в лес, врач замер.
«Твою мать, как так!?»
Тропа до озера прямая, как стрела, без единого изгиба, не говоря уж о поворотах. Он преодолел расстояние от крыльца отеля до точки, где видел ее последний раз, меньше, чем за две минуты! Так где же она тогда, если по этой дороге минимум пять минут хода!? Пролесок здесь негустой, просматриваемая во все стороны дубовая роща. Красное пятно должно быть еще заметно, даже если Ксения фактически сразу свернула с дороги. Но Юра никого не видит. Совсем. И внутри него что-то начинает медленно сжиматься и цепенеть.
Небо осветила зарница, и уши явственно различили первые раскаты грома где-то высоко над головой: уже совсем близко, гроза пришла прямо на них, еще немного – и накроет, еще чуть-чуть – и прячься всё живое!
По спине побежал неприятный холодок, сердце испуганно ёкнуло и застучало быстрее. Еще быстрее. Осознание, какой опасности прямо сейчас девушка себя подвергает, накрыло волной. Что за чертовщина происходит? Что за фокусы!? Где она? Это же невозможно! Невозможно просто взять и исчезнуть!
Пока врач стоял, в растерянности озираясь по сторонам, вглядываясь в сумрак, мир окончательно погрузился в темноту, лес – в мертвую тишину, а еще несколько мгновений спустя на куртку упали первые капли начинающегося дождя.
«Ну и лето в этом году выдалось…»
Помедлив с минуту, Юра начал медленный спуск по пока еще сухим камням, то и дело оглядываясь направо и налево, боясь упустить из вида движение. Кроны деревьев шумели под порывами разбушевавшегося ветра, мешая услышать треск ветки или еще что-то, сообщавшее бы о том, что поблизости кто-то ходит. Но кроме беспокойного шума листвы и набирающего силу дождя – ничего, совершенно ничего… Никого. Складывалось стойкое ощущение, что он тут совершенно один, в этой сгустившейся темноте.
Чем глубже по тропе врач уходил, тем более не по себе ему становилось. Дубовая роща в погожий солнечный день и дубовая роща в фактически кромешной тьме – диаметрально противоположные по энергетике места.
«Не могла же она за две минуты преодолеть весь путь и выйти к озеру? Это невозможно. Если только она не бежала… Зачем ей бежать? Еще и камни!»
В голове не укладывалась её выходка! В голове не укладывалось, что его в грозу понесло в лес! Ведь мог бы буйством стихии в безопасном, сухом люксе наслаждаться – в тепле и комфорте, с журнальчиком на коленках и кружкой горячего чая в руке. Если бы речь шла не о Ксении, он бы, без сомнения, так бы и поступил. Но она… Здесь… Сейчас… Совсем одна… Она его рано или поздно до белого каления доведет!
Дождь всё усиливался, лупил по листьям и стволам, поливал землю, и в этом столь приветливом в солнечную погоду лесу мгновенно стало сыро, промозгло и чертовски неприятно. Спустя минуту лило уже в буквальном смысле как из ведра, кроны деревьев над головой ситуацию не спасали, брюки липли к ногам, но на тропе, несмотря на поднявшуюся бурю, он по-прежнему был один: никто не появлялся ему навстречу. Еще полпути – и пролесок закончится, начнется короткий пологий спуск к озеру. С той точки, на которой Юра находился в данный момент, в погожий день оно уже немного просматривалось, поблескивая и отражая голубое небо. Сейчас же небо, вода и земля слились, выглядели одинаково серыми.
Никого. Нет тут никого.
«Да где же ты!? Где ты?»
Время превратилось в вязкое, каучуковое нечто, врач словно оцепенел, увяз в моменте, когда последний раз видел алое худи на повороте на тропу. Сколько он уже тут бродит? Три минуты? Час? Вечность? Гулкий стук встревоженного сердца эхом в ушах, шуршание листвы на ветру, скрип старых стволов, безумство дождя – это всё, что он слышал.
Так не бывает. За столь короткий срок не могло ничего случиться. Так не бывает…
«Да ты, оказывается, паникёр? Может, она уже давно вышла к отелю с другой стороны?»
Еще немного – и он начнет кричать. Начнет звать ее по имени. Выдаст свое присутствие – да и черт бы с ним! Лишь бы нашлась!
Юра уже набрал в легкие побольше воздуха, приготовившись перекрикивать ливень, как вдруг внезапный громкий треск ветки где-то правее заставил его передумать. Врач встал на месте как вкопанный. «Что это?». Напрягая зрение, он всматривался в этот сумрак, но разглядеть что-либо возможным по-прежнему не представлялось.
«Пожалуйста, пусть это будешь ты…»
– Ксения…, – голос отчего-то звучал вкрадчиво: он всегда играется интонациями, пытаясь скрыть от мира истинные эмоции. – Выходите, я Вас нашел. Ваша очередь водить.
Подождал немного, но никто так и не откликнулся. В могилу его сведёт! Врач сделал несколько осторожных шагов вглубь рощи, вновь прислушиваясь. Не могло же ему показаться, треск был отчетливым! Замер, кажется, вообще перестав дышать… Не чувствуя ни холода, ни пронизывающего до костей ветра, ни воды в собственных кедах, не обращая внимания на всполохи прямо над своей головой: он весь обратился в слух.
«Ну же!»
Ещё! На этот раз еле уловимое движение справа! Юра, который уже осатанел от этой игры в прятки под проливным дождем, от необъяснимого страха, у которого от напряжения свело лицевые мышцы и, кажется, с секунды на секунду сведет сердечную, сделал резкий шаг в ту сторону – и вот перепуганное создание, внезапно выскочившее из-за неохватного ствола векового дуба, с круглыми от ужаса глазами тычет в него подобранной с земли веткой. Накинутый на голову капюшон алого худи Ксению не спасает – конечно же, она успела вымокнуть до нитки.
«Слава Богу! Ты!»
Юра никогда не верил ни в каких богов. Но отчего-то, наверное, из-за пережитого стресса, иначе как чудо её появление он воспринимать был не в состоянии. Врач ощущал, как прямо сейчас с плеч падает огромный груз, как сердце возвращается из горла туда, где ему и положено находиться – в грудную клетку. Правда, всё ещё как бешеное колотясь.
Всё в порядке… Главное, цела!
– Не подходите ко мне, я буду кричать! Что Вам от меня надо!? – девушка очень старалась придать голосу уверенности, но он предательски дрожал.
«Женщина, я что, похож на маньяка? Ну спасибо!»
– Тише-тише, Ксения, это всего лишь я, – отступив на шаг назад и скидывая капюшон, засмеялся врач. Неимоверное облегчение! – Вы прямо как Красная шапочка, только очень мокрая.
– А Вы прямо как серый волк, особенно в этой куртке! – возмущенно парировала девушка, переводя дыхание, – Вы меня напугали! Что Вы тут делаете?
Юра развел руками:
– Простите. Ваш отец попросил помочь – проследить, чтобы Вы не заблудились в такую погоду. Непромокайку Вам принес.
«Только толку от нее теперь ноль»
– Ах, отец? Ну да… Спасибо, мне и так неплохо, – недовольно пробурчала она.
– И поэтому Вы трясетесь как осиновый лист. Держите, – с этими словами Юра снял с себя куртку и протянул ее девушке. – Пойдемте, а то и правда заболеете, и я в Вашем люксе поселюсь с концами, будете не рады.
«Кто тебе сказал?»
Ксения со скепсисом разглядывала мгновенно промокшего врача, не решаясь взять куртку.
– Мне она уже ни к чему, но теперь Вы и сами можете простудиться. Пошлите уже! Помощничек!
– Надевайте давайте. Хоть от ветра, но она вас защитит.
«Куртка пахнет им»
Запах дерева и травы пропитывает ее насквозь, проникает в ноздри, дурманит мозг. Ненавязчивый, незаметный, но сейчас она чует его ярче, чует, как тогда, в клубе, когда между ними не осталось сантиметров. Чует отчетливо, а все эти дни, вечера, и, бывало, ночи лишь улавливала эфемерный шлейф. От этого ложного ощущения близости, созданного обманувшим мозг запахом, ноги подкашиваются и резкость картинки теряется.
«Что это за парфюм?»
Шагая по тропе, Ксюша не могла сосредоточиться ни на чем другом. Запах туманил сознание, понимание, что в такую погоду Юра пошел за ней в лес вместо того, чтобы спокойно отдыхать от трудов праведных в тепле и сухости, этому туману добавляло густоты. Конечно, прикрылся он отцом, но сердце не торопилось верить в эту легенду. Папа никогда особого беспокойства в связи с ее прогулками не проявлял. Она уговаривала себя «протрезветь».
«Просто возиться со мной потом не хочет, да и всё»
Врач в молчании шел чуть позади. Время от времени она слышала, словно издалека:
– Ксения, внимательнее. Смотрите под ноги.
Не может она быть внимательнее в его куртке! Ей холодно, от озноба трясет, она стопроцентно заболеет, но ей плевать. Все, о чем она думает – о запахе, о том, почему действительно он за ней пошел, о том, что ему холодно тоже, что болеть они будут вместе. Что как бы она не уговаривала себя держать дистанцию, она совсем не против, чтобы он исполнил свои угрозы и поселился в ее номере. Она боится обернуться и посмотреть на него, особенно привлекательного сейчас, когда вода буквально течет с растрепанных волос на лицо, когда рубашка вымокла насквозь и прилипла к коже, когда…
– Ай!
– Ксения!
Ксюша толком не поняла, что произошло. Нога поехала по скользкому булыжнику, и в следующую секунду девушка обнаружила себя на земле, а в области лодыжки – боль. Терпимую. Обнаружила глаза врача прямо на уровне собственных, тревогу во взгляде. Обнаружила, что не дышит, словно боясь спугнуть.
– Встать сможете?
– Да.., – неуверенно произнесла Ксюша. – Попробую.
Юра аккуратно взял ее под локоть, помогая подняться. Теперь он внимательно следил то за выражением ее лица, то за тем, как она осторожно наступает на ногу, проверяя, насколько та пострадала.
– Ну что, Ксения? По шкале от одного до десяти. Больно? Сами дойти будете в состоянии?
Она сделала то, чему не могла противиться: он снова нарушил все её и так пошедшие многочисленными трещинами границы, девушка чувствовала себя словно околдованной. С волос стекала вода, вода была на их лицах, повсюду, ее колотило и хотелось согреться. Она умоляла себя одуматься, пять раз обратившись к рассудку, который буквально вопил, напоминая ей о намерении не приближаться. Бил во все колокола! Сторонись! Она старалась! Вот старалась же, ей Богу! Без малого день продержалась! А теперь не может противостоять соблазну, парализовавшему мысли и тело. Он действует на нее как наркотик. Как в этих дурацких, сопливых сказках про личный сорт героина. Ксюша всегда думала: «Что за бред!? Какой еще личный сорт героина?». А теперь…
Созданный словно специально для нее сорт.
Она сделала то, чему буквально не могла противиться. Не могла устоять против такой возможности, ведь другой никогда уже не представится.
Она соврала.
– Восемь… Или семь, – виновато прошептала девушка, – Допрыгаю как-нибудь на одной ноге.
«Твою ж мать! Возьми себя в руки…»
Если Юра что и думал по поводу этой вопиющей ситуации, по поводу ее детской выходки с прогулкой в грозу и ее невнимательности, то вида не подал.
– Ясно. Долго же Вам прыгать придется. К полуночи доберетесь.
С этими словами врач, решив, очевидно, не тратить больше ни минуты на пустые разговоры, молча подхватил девушку на руки.
– Держитесь крепко, мы всё еще на тропе и теперь я ее сам плохо вижу. В отеле осмотрю внимательнее.
Затаив дыхание, закусив губу, Ксюша уткнулась носом ему в плечо. Мокрая ткань, холодная кожа под ней, пульсация вены на шее. И запах. И несмотря на внешнюю температуру, сразу стократ теплее. Им осталось идти каких-то жалких метров триста, совсем скоро они выйдут на территорию, наваждение пройдет, все кончится, не успев начаться, он наверняка думает о ней Бог весть знает что, может быть даже мысленно проклинает, но из вежливости молчит, у неё темнеет не только в глазах, но и в мозгу, эндорфин ввели внутривенно, и он мгновенно опьянил разум.
Ксения боялась многого, но больше всего – что выдаст себя сердцебиением. Сердце колотилось так, что ощущаться должно через три слоя ткани: толстовку, куртку и его рубашку. Девушка одергивала себя, стараясь не жаться к врачу слишком уж откровенно, пытаясь таким образом скрыть молчаливый язык собственного тела. Старалась не жаться, но он согревал, так было теплее – что снаружи, что внутри. Особенно внутри! И это естественное стремление к человеческому теплу в ней пересиливало, пока, наконец, не победило.
Снова нашла себе аргумент. Молодец.
– Ксения? – спустя несколько минут тишины задумчиво окликнул ее Юра.
– Что? – внутри все замерло в ожидании вопроса. Что он хочет спросить? Ксюша явственно считывала исходящее от врача напряжение, но до этого момента сваливала все на то, что он сейчас вовсе не пушинку несет. А вдруг…?
– Зачем все-таки Вы свернули в рощу? Что Вы там забыли?
«Что-что…»
Разочарование накрыло Ксюшу прежде, чем она успела осознать, откуда именно оно взялось.
«А ты чего ждала, дурочка? Признаний?»
– Грибы искала, – проворчала девушка, не поднимая, впрочем, головы с его плеча.
– Что? – переспросил врач изумленно, – Грибы?
«Ну не скажу же я тебе, что, сидя под дубом, искала прозрения! И что погодка такая мне как раз под стать настроению»
– Ну… Да. Сейчас как раз вторая волна должна начаться, в дубах растут поддубники… Думала, пробегусь быстренько… Уж очень Юлькиного грибного супа захотелось… Да.
«Балда ты, Ксюша…»
«Точно сумасшедшая! Какие, к чертям собачьим, грибы? Как там вообще можно было что-то разглядеть!?»
– Понял. Ну что ж, посмотрим, чем нам Ваши грибы теперь аукнутся, – пропыхтел врач, сворачивая к отелю.
Их появление в лобби иначе как эпичным и не назовешь. Двое промокших до последней нитки человека, с одежды стекает вода, тут же образуя лужи на полу. Юрий Сергеевич явно согрелся, пока нес свою ношу: как-никак, 56 килограмм плюс насквозь пропитанная влагой одежда – это вам не хухры-мухры. Лицо Ксюши скрывал капюшон мужской куртки, так что понять, кого принес врач, сразу возможным не представлялось. Ксюша одновременно ощущала озноб от холода и полыхающий внутри пожар. Удивительно, разве такое бывает?
– Вот они! – Лев Глебович, нервно мерявший шагами лобби, тут же кинулся к врачу, который ход свой сбавлять совершенно не намеревался, – Что стряслось?
Услышав папин голос, Ксюша откинула капюшон и в удивлении обнаружила, что отец был не один. За его спиной с округлившимися глазами, в которых начали собираться тучи пострашнее настоящих, стоял Ваня, а чуть поодаль – Маргарита, выражение лица которой было искажено такой гримасой недовольства, что хоть фотографируй на память.
Юре все же пришлось притормозить.
– Вывих, растяжение, что угодно – надо срочно осмотреть, в лесу ничего не видно. Ксения, Вы как? Постоять минутку сможете?
Девушка кивнула. Аккуратно опустив Ксюшу на пол, Юра тут же вытер рукавом рубашки воду с лица. Второй рукой он все еще поддерживал ее, стоявшую на одной ноге, под локоть.
– Руки от моей невесты убрал! – процедил Иван сквозь зубы, стремглав подскакивая к Ксении и резко хватая ее под второй локоть.
Картина разворачивалась – загляденье. Постояльцы, перешептываясь, с интересом наблюдали за толпой людей у лифта. Ксюша явственно увидела игру желваков на лице врача и от картины обомлела. Внешне абсолютно спокоен для посторонних, однако она спустя эти недели уже была способна различить отголоски эмоций в глазах. Презрение – «занавес» – безразличие… Безразличие – это ширма, за которой… Она видит бурю!
– Ванятка, ты это, давай полегче, Юрец как-никак хорошее дело сделал, – встрял папа, с недовольством косясь на будущего зятя.
– И правда, не волнуйтесь Вы так, Иван. Вы же видите, что Ксения в надежных руках.
Ксюша медленно повернула голову на звук. Кто это у нас тут разжигает? Управляющая. Ее буквально перекосило. Есть люди, которые свои чувства прячут за маской равнодушия и сарказма, как Юра, а есть люди, у которых на лице отражается всё, что они думают по тому или иному поводу. Как Маргарита. Вбросила бомбу, и стоит, ждет эффекта.
– Я тебе, конечно, премного благодарен, но дальше я сам справлюсь, – потянул Ваня к себе свою девушку. Та все же наступила на «больную» ногу и охнула. Мда… Раз уж она изображает, что буквально мучается от боли, надо играть убедительно, чтобы ни у кого здесь никаких сомнений не возникло.
– Мы с Вами на «ты» не переходили, если мне память не отшибло, – врач отпустил девушку к захлебывающемуся от негодования парню, – Пожалуйста. Несите в номер. Снимайте мокрую одежду, горячий душ, переодевайтесь в сухое, я буду там через пять минут.
– Без тебя разберемся, свободен, – проворчал Иван, крепче прижимая к себе Ксюшу. От тепла внутри не осталось ничего. В ней клокотала ярость, от стыда за его хамское поведение хотелось сквозь землю провалиться на этом самом месте.
– Вань.., – жалобно протянула девушка, проникновенно заглядывая ему в глаза, – Ты чего? Если бы не Юрий Сергеевич, я бы сама не добралась… Успокойся, пожалуйста.
У Льва от ремарки Ивана меж тем глаза на лоб полезли. Ошалевший взгляд блуждал с лица зятя на лицо врача и обратно. Он уже рот открыл, чтобы вмешаться, но Юра его опередил. Если бы взглядом можно было уничтожать, тот бы, без сомнений, уничтожил.
– Разберетесь? Прекрасно! Завтра без срочного врачебного вмешательства Ваша невеста с высокой долей вероятности схватит в лучшем случае ОРЗ, а в худшем – воспаление легких. Без осмотра лодыжки, компрессов, фиксирующих бинтов – что понадобится, пока сложно сказать, – к вечеру нога опухнет, боль усилится, поедете в городской травмпункт, потеряете время. Может, и до свадьбы не заживет.
Лёд в голосе произвел на окружение должный эффект: Рита надулась, Ваня, наоборот, сдулся, а отец с яростью в глазах уставился на будущую родню, Ксюша – та вообще в который раз за день перестала дышать. Кроме всей гаммы обуявших девушку эмоций, ей внезапно стало не по себе от осознания, что Юра легко обнаружит ее маленькую ложь при свете дня.
– Лев Глебович, не хотите потестировать тренажеры в новом фитнес-зале? Я к Вашим услугам, только душ приму и переоденусь, – продолжил врач, не меняя интонаций, – А Иван пока во всем разберется.
– Ванёк, отнеси мою дочь в номер и чеши отсюда, а! Тоже мне Отелло выискался! Хочет совет? Не беси будущего тестя!
Иван тут же нахохлился:
– В ближайший час Вам придется меня потерпеть, Лев Глебович! Я вообще за Ксюшей приехал, нас тут на одно важное мероприятие внезапно позвали, но раз такие дела… Ладно, через десять минут приходите, – метнув недовольный взгляд в Юрия Сергеевича, смилостивился он. Сдался, наконец, – Осмотрите в моем присутствии.
– Что я слышу, – проворчал Юра себе под нос еле слышно, – Проблеск здравого смысла. Всем спасибо, представление окончено, – обведя взглядом окружающих, вымолвил он, вызывая лифт. – Маргарита, позовите горничных, а то с нас тут уже целое озеро натекло.
Лев перевел граничащий с безумным взгляд на управляющую.
– И впрямь! Ну, чего стоишь как истукан? Метнись кабанчиком!
Этот час Ксюша ощущала себя, мягко говоря, совсем не в своей тарелке. Перво-наперво она отправилась в душ, где десять минут стояла под струями горячей воды, пока Ваня стерег ее под дверью. Он за ней хотел пойти со словами: «Малыш, как же ты одна с поврежденной ногой справишься?», но девушка настояла на том, что справится. Она бы предпочла там запереться часика эдак на два, никого не видеть и не слышать, думать и отмокать, отмокать и думать, вспоминать в мельчайших деталях, но Ванин стук в дверь возвестил о том, что пора выходить – врач пришел.
Аккуратно ступая на «поврежденную» ногу, Ксения появилась. Юра успел переодеться в сухое, но было понятно, что времени на такую роскошь, как душ, не нашел: от него по-прежнему пахло дождем. Влажные еще волосы убраны назад, отдельные пряди выбиваются и падают на лоб, в руках – врачебный чемоданчик. Через полминуты вслед за ним явился официант с нагруженной тележкой. Горячий, судя по запаху, имбирый чай, лимон, термос, малиновое варенье – где только взяли? Бутылка джина. На нижнем ярусе – новехонькие шерстяные носки. На Ксюшин вопросительный взгляд официант лишь плечами пожал, ответив: «По распоряжению Юрия Сергеевича, а носки Валентина Ивановна велела передать».
Все ясно. Если за десять минут новость долетела до Валентины Ивановны, значит, отель уже на ушах стоял.
– Очень хорошо, – одобрительно кивнул Юра. – Про першение в горле, заложенность носа, слабость пока не спрашиваю, Ксения, рановато, это мы завтра отследим. Вас не знобит?
Девушка отрицательно мотнула головой. Ваня не спускал с врача глаз, неотрывно следил за каждым его движением. Так открыто свою ревность до этого момента он не выражал никогда, как не пыталась, Ксюша не могла вспомнить ни одного подобного случая. Почему вдруг ее жениха накрыло именно сегодня, ей было невдомек. Юра просто делал свою работу, ничего более. Тогда почему?
Мистер Дарси, меж тем, выбрался из клетки, пересек комнату, и, к вящему изумлению Ивана, взобрался по Юриной ноге в тут же подставленную ладонь, а оттуда перекочевал в карман врачебного халата. Высунув наружу усатую мордочку, своими черными глазищами зверек уставился на окружающих. Ксюшину еле заметную улыбку шокированный жених, к счастью, не заметил.
– Прекрасно, – с удовлетворением констатировал Юра, – Тогда будем действовать на опережение. Сейчас я осмотрю ногу, и далее порядок действий такой: под теплое одеяло, чай с лимоном и вареньем, через 20-30 минут 50 грамм джина, шерстяные носки и спать. В течение первых суток – обильное питье, морс, он в термосе. Будем надеяться, что иммунитет справится.
Немного поколебавшись, врач достал из чемоданчика маленькую баночку.
– Считайте, что это «звездочка». Иван, Ваше дело – растереть спину, ступни, грудную клетку. Займетесь, как я закончу.
Тот коротко кивнул, показывая, что понял. Весь его вид выражал крайнюю степень недовольства. В Ксюшиной же голове метеором мелькнула преступная мысль, от которой тут же вспыхнули щеки.
«Если бы Ваня не пришел, спину бы он мне сам растирал…»
– Ксения, давайте посмотрим лодыжку.
А вот и час расплаты. Настал. Девушка не сомневалась, что врач вскроет ее обман за первые же десять секунд. Если бы рядом не было Вани, она бы еще как-нибудь объяснилась, но тот же считает, что иначе, как на чужих руках, она до отеля была не в состоянии добраться, так что придется импровизировать.
«На опережение…»
– Вы знаете, Юрий Сергеевич, у меня такое ощущение, что нога болит уже значительно меньше, сейчас я могу на нее наступать, – пропищала она неуверенно.
– Это ощущение может быть обманчиво. Вы же ее не нагружали. Ну, отеков я не вижу, это хороший признак. Вывих исключаем. Небольшой синяк. Онемение или покалывание чувствуете?
«Нет»
– Если только совсем чуть-чуть…
Врач кивнул.
– Так больно?
«Нет»
– Есть немного.
– А так? – Юра очень аккуратно сдавил двумя пальцами область под щиколотками.
– Ай! – Поморщившись, Ксюша резко одернула ногу.
«Убедительно?»
– Эй, полегче там! – мгновенно взвился Иван, подлетая к девушке. – Можно поосторожнее!?
Юра поднял глаза и с прищуром посмотрел на Ксению. В этот момент, момент, когда прищур его стал еще уже, она поняла: переиграла. Свою «боль» только что она переиграла. В его взгляде читалось удивление, вопрос, а вслед за этим – нехорошая догадка.
– А так? – неотрывно следя за выражением ее лица, тише спросил врач, потянув стопу на себя. Интонации в его голосе еле уловимо поменялись.
– Юрий Сергеевич! – взмолилась Ксения, – Я же говорю, мне и правда гораздо легче, чем было час назад. Уже фактически все прошло! Вы просто сильно надавили.
– Сильно надавил? – переспросил изумленно он, вспоминая, что сделал это фактически невесомо. – Повращайте стопой туда-сюда.
Откинувшись на спинку кресла, все так же прищурившись, он теперь следил за тем, как Ксюша справится с поставленной задачей. Делать нечего. Ее уже в любом случае раскрыли. Притворяться сейчас, что ей тяжело дается это упражнение, нет никакого смысла. В его глазах и так все написано.
– Видите, все уже в полном порядке, – Ксения покрутила стопой, виновато косясь на врача. – Правда…
– Иван, Ваша невеста в рубашке родилась, – Юра, резко встав с кресла, захлопнул чемоданчик и, изъяв поссума из кармана, выпустил его на диван, – Упала на моих глазах, подвернула ногу на мокрой тропе, на камнях. Все могло кончиться плохо, но – ни вывиха, ни серьезного растяжения. Ушиб. Сущая мелочь по сравнению с остальными вариантами. Просто чудо какое-то, можно сказать! Холодного компресса будет достаточно, – пригвоздил он девушку взглядом уже от двери. – С этим вы и сами разберетесь, намочите полотенце. Не смею больше вам мешать. Про мазь не забудьте.
21:03 Кому: Юрий Сергеевич: Нога все же немного ноет. Что делать?
21:05 От кого: Юрий Сергеевич: Почему Вы еще не спите? Я Вам что сказал, Ксения? Спать! Компресс не помог?
21:07 Кому: Юрий Сергеевич: Мы его не делали. Забили. Не злитесь. Она и правда болела после падения. Просто Вы так быстро приняли решение, как двигаться дальше, что я не успела сориентироваться, насколько плохо или неплохо обстоят дела.
21:07: От кого: Юрий Сергеевич: Ах, это еще и я виноват? Дверь откройте.
– Я этого не говорила! – распахнув дверь и уставившись на врача во все глаза, воскликнула Ксюша, – Она болела! И если бы я пошла пешком, ситуация бы точно усугубилась. Так что это Вашими стараниями сейчас все в относительном порядке. Проходите…
«Нет, Вы посмотрите на нее! Выкрутилась! Еще и за ушком умудрилась почесать!»
– Принято. Что ж, Ксения, – проследовав в комнату и вновь раскладывая свой чемоданчик, доставая оттуда какой-то прозрачный пакет с белыми гранулами, проворчал врач, – компресс надо было делать раньше, спустя четыре часа толку от него будет немного, но давайте попробуем, раз ноет. На кровать.
Ксюша покорно последовала в указанном направлении. Усевшись на подушках поудобнее, протянула ногу. Несмотря на то, что он явно злился, она ощущала это шкурой, на душе вновь стало спокойно и тепло. Да, он злился, но ведь пришел, причем быстро! А мог бы и к черту послать после того, как десять минут тащил ее на себе под проливным дождем, ни разу не посетовав на свою нелегкую долю, а оказалось – всё с ногой в полном порядке. Сейчас здесь никого не было, Ваня все-таки уехал на свое мероприятие, точнее, Ксения его на него вытолкала, и атмосфера в комнате царила теперь совсем иная. Пахло миром, а не войной. Правда, о расслабленности этой атмосферы говорить не приходилось. Расслабишься тут, когда между ними меньше метра чертовой дистанции. Когда за последние дни между ними никакой дистанции не осталось вовсе!
Чертов пакет оказался адски холодным! Девушка сидела, стиснув зубы, врач – с отрешенным выражением лица ладонью прижимал его к синяку. Внезапно он очнулся, втянул носом воздух:
– Ксения, почему я не чувствую запаха мази?
– Выветрилась? – пискнула Ксюша, тут же осознавая, насколько глупо это звучит. Эта мазь пахла настолько ядрено, что из помещения запах выветриваться будет сутки, что уж говорить о коже, на которую она должна наноситься! Собственно, это и было причиной, по которой она «срулила», убедив Ваню, что в растирании нет совершенно никакой необходимости, и что шерстяными носками вполне можно обойтись.
– Ксения, не смешите меня. Не смешно. Вы серьезно? Вы вымокли, продрогли, полчаса провели в холодной одежде под ливнем. Хотите разболеться? Думаете, джин и имбирный чай с лимоном Вас спасет?
– Юрий Сергеевич, но она же… Она же…
– Ядерная? Зато эффективная. Прямым рейсом из Тибета.
Осознание того, чем в этой комнате в действительности «запахло», одновременно настигло обоих.
Ксюша смотрела на врача, не мигая, не в силах открыть рот, возразить или попросить. Представлять сам процесс ее голова отказывалась, ей и так на сегодня с лихвой хватило впечатлений. Вынести сейчас его прикосновения? В тишине этого номера? Все чувствовать, умолять держать себя в руках, быть не в состоянии пошевелиться? Ее же парализует, уже парализовало… Неееееет….
Представлять этот процесс его голова отказывалась. Он же не железный! Ему и так за день трижды, а то и четырежды чуть сердце не разорвало. Сначала теряет ее в лесу в ливень, потом она падает на камнях, затем дорога до отеля и она носом в его плечо, ее запах, внутри война не на жизнь, а на смерть; потом бой с ее неадекватным в своей ревности женихом. Касаться ее сейчас? Чувствовать тепло и нежность ее кожи? Эти ощущения и так на кончиках пальцев, кончики пальцев, оказывается, всё помнят… Но после всего, за день пережитого? Взывать к разуму? Считать до тысячи? Что!? Нет!
