Текст книги "Наваждение (СИ)"
Автор книги: Drugogomira
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 39 страниц)
.
.
Почти три часа пути и Юра, наконец, на месте. Темно, пустынная железнодорожная платформа и одинокий фонарь, ее освещающий, с одной стороны лес, с другой поле и на некотором отдалении – деревня. Свет горит в единственном покосившемся от старости доме, здесь уже никто не живет, она вымерла. От открывшейся глазам картины мурашки бегут по коже без остановки, в районе солнечного сплетения неприятно щекочет, и кто-то наматывает внутренности на кулак.
Если здесь ее нет, он пойдет в деревню, на свет. Если ее нет и там, то…
Перескакивая через три ступеньки, Юра поднялся на платформу. Если где и искать, то у кирпичной надстройки с кассой по центру, больше негде – она абсолютно пустая. Преодолев расстояние меньше, чем за полминуты, врач неожиданно для себя самого остановился в полуметре.
«Если она там и я появлюсь без предупреждения, опять перепугается»
– Ксения? – позвал он тихо. – Вы здесь? Это я.
Снова тишина. Из темноты на него смотрела сделанная на кирпичной стене корявая, посеревшая, поблекшая от времени надпись: «Я видел осень». Вот бы сейчас зазвонил телефон, и Комиссарова на том конце сообщила, что Ксюша дошла до деревни, вызвала оттуда нормальное такси и уже в отеле. Врач даже достал смартфон из кармана, чтобы удостовериться, что не пропустил входящих. Нет, тихо. Покрытия фактически нет, «слепая зона», как она отсюда умудрилась с внешним миром связаться – загадка. Потом ему представилось нечто прямо противоположное: он сейчас повернет в это кирпичный закуток, а она там и не факт, что вообще жив….
– Ксения! – на этот раз голос звучал значительно громче, с надрывом, фактически срываясь на крик.
Нет ответа. Она сегодня весь день играет с ним в молчанку.
Какое-то дежавю. Ровно то же самое происходило с ним вчера: он ее искал, вслушивался в напряжении, но слышал лишь тишину. Вчера девушка все-таки нашлась. А сегодня? Что будет сегодня? Вдруг она… Да нет… Нет!
Глубоко вдохнув, Юра заставил себя сделать несколько шагов внутрь небольшого павильона. Он понимал, что это необходимо, он должен своими глазами увидеть, убедиться, что здесь никого или что… Секунды как вечность и сердце то срывается в пятки, то подпрыгивает в горло, животный, вяжущий страх буквально скручивает внутренности. Только бы она была там, живая… Пусть перепуганная до полусмерти, но, главное, живая! Он бы тогда не знает, что…
Вгляделся, прислушался, дрожащими пальцами с третьей попытки включил фонарик на телефоне и осветил углы.
Никого. Совершенно никого.
Дыхание перехватило, ком в горле и мелкая дрожь по всему телу. Остается только деревня.
.
.
Спустя десять ватных минут с ватой в голове, на ватных ногах по ватной земле Юра дошел до первых домов. Раздавшийся на всю округу надрывный лай дворовой собаки предупредил хозяев о приближении чужака. Прежде, чем врач успел подойти к перекошенному деревянному забору, дверь избы распахнулась, и на пороге возникла бабушка с клюкой наперевес. Встретили его по всем традициям русского гостеприимства – с настороженностью.
– Кого там еще принесло? – грозно выкрикнула она в темноту, – Что Вам всем сегодня неймется, ироды? У нас ничего нет!
«Просто не будет. Когда это с Ксенией что-либо было просто? Только найдись…»
– Простите за беспокойство! Я девушку ищу, последний раз она выходила на связь с вашей платформы. Может быть, она к Вам заглядывала?
А голос совсем чужой. Сохранять его ровным удается с огромным трудом, но необходимо ради того, чтобы женщина сама успокоилась и пошла на контакт.
– Не видала я никого! – огрызнулась бабуля нетерпеливо. – Чеши отсель! А то пса спущу!
– Послушайте, подождите! – в отчаянии воскликнул Юра, теряя остатки самообладания, – Она больше никуда не могла пойти без денег и с разряженным телефоном. Войдите в мое положение, вы когда-нибудь теряли близких? Длинные темные волосы, кареглазая молодая девушка. Напрягите память, может Вы слышали, как собака лаяла?
«Пожалуйста!»
– Кого я только не теряла на своем веку… Ладно, – смилостивилась старушка. Спустившись с крыльца и подойдя поближе к забору, с прищуром вгляделась в лицо гостя, – На бандита ты и впрямь не похож, уж больно хорошо одет. Заходила зазноба твоя с час назад где-то. Петрович мой её домой повез. Сжалился над девкой, дурак старый. Сердце доброе, а мозгов-то за таксо денег попросить не хватило!
«Слава Богу!»
– Вы не видели, она была в порядке?
– В порядке, в порядке, и мы не обидели. Не волнуйся, милок, домой к ней езжай, там и найдешь.
– Спасибо… Возьмите, спасибо вам с Петровичем за помощь.
Не слишком отдавая отчет в собственных действиях, не думая о том, обидит этим старушку или нет, достал из заднего кармана портмоне и несколько тысячных купюр, протянул через забор. Возражений не последовало: усмехнувшись, пробормотав что-то про нежданно-негаданную прибавку к крошечной пенсии, она сунула деньги в карман халата и застучала клюкой в сторону дома.
«Домой повез, дурак старый…». Врач стоял у забора и чувствовал, как под ногами плывет земля. Сложно описать это состояние. Невозможное облегчение, вызванное пониманием, что, кажется, все-таки всё позади, что она жива, не пострадала и в безопасности, упавший с души тяжелый груз. Пришедшее следом опустошение: в очередной раз Ксения потрепала ему нервы, такие всепоглощающие эмоции были для него чрезмерны, через край, это слишком, с ними так просто не справиться, не унять зашкаливающий пульс, не заглушить по щелчку пальцев звон в ушах. И отголоски неясной тревоги внутри по поводу ее спасителя. «Петровичу» этому, должно быть, лет семьдесят. В этом возрасте на «девок» уже особо не заглядываются, злого умысла у него с вероятностью 99,9% нет. Остается надеяться, что во-первых, он не совсем слеп и видит дорогу, а во-вторых, что повез он Ксению не на тарантайке, которой намедни сорокет стукнул, и которая на полпути может застрять в полях, а на чем-то более приличном.
.
.
.
Еще через два часа, когда до отеля оставалось километров тридцать, на телефон пришло сообщение:
22:30 От кого: Юлия: Она здесь, у меня. Дед какой-то только что на развалюхе привез. Отбой! Спасибо, не бросили на произвол судьбы!
«Цела?»
22:32 От кого: Юлия: А, да, в полном порядке! Голодная только.
Отбой.
Шикарно проветрился.
Еще час – и Юра сидит в пустом лобби над виски, это третий, пальцы сжимают стакан, надпись на бутылке теряет четкость, алкоголь разгоняет тучи в голове и оставляет ее пустой, бармен молчит, чует беду, не лезет.
Еще десять минут – и развеселый Лев, подсев к врачу, непременно желает знать, кто довел его до жизни такой. Опасности нет, шестьдесят градусов спирта отбили инстинкт самосохранения напрочь:
– Так, зазноба одна, – не отрывая взгляда от янтарной жидкости, отвечает тот. Всё катится вниз по наклонной, нарастая снежным комом, несется лавиной, сметающей всё на своем пути. Живых не будет.
– Ритка небось? – Федотов демонстрирует понимающую улыбку, предъявляя миру все свои 32 зуба. – Эта может.
– Время позднее, Лев Глебович. Мне пора. А Вам уж тем более.
.
.
Из общего коридора за сползшим с барного стула врачом наблюдает горничная, чей близкий к гениальному план сегодня провалился с треском. Кто ж знал, что Ксюха такая храбрая и нетерпеливая и пойдет за помощью в деревню, вместо того, чтобы покорно дожидаться личного водителя Федотова на платформе, как и было оговорено по телефону? Такого финта предположить Юлька не могла! Это фиаско, братан. А какая складная вышла легенда! Загляденье, бурные овации зала! Но зато теперь она уверена наверняка: нет, не стареет и в людях по-прежнему разбирается. Не Рита ему нужна, может сколько угодно по залам с ней ныкаться и чаи на веранде гонять, а тётю Юлю не проведешь.
.
.
Еще пять минут – и он вновь на крыше. Огоньки внизу кажутся очень далекими, ветра нет и деревья стоят без движения. Нет привычного шума листвы, нет голосов, мыслей нет, нет смысла, оправдания, движения, будущего, нет ничего. Вакуум. Над миром нависают звезды. Иногда небо разрезают метеориты, но вот беда – желаний тоже нет. Последний раз он загадывал их лет в 12. Кажется, ничего так и не сбылось.
Еще двадцать – и холод пробирает до костей, но врач не торопится к себе: всё это время и особенно последние несколько минут Юру не покидает ощущение, что на крыше он не один, что кто-то смотрит ему в спину.
Поворот головы в сторону.
Показалось.
Никого.
.
.
.
Час от полуночи. Новый день настал.
Комментарий к Глава 20 // «Я видел осень» «Я видел осень»
https://a.radikal.ru/a03/2105/77/c08dc3a7f455.jpg
====== Глава 21 // Не посторонний ======
22 июля
«Ксения, честно говоря, я волнуюсь. Не заставляйте меня вскрывать Вашу дверь».
Ночь позади, а вчерашнее сообщение от врача упорно не идёт из головы: она с мыслями этими заснула и с ними проснулась. С ними принимала душ, чистила зубы, одевалась и причесывалась, кормила Мистера Дарси.
«Волнуется…»
Теперь, когда с утренним моционом было покончено, Ксюша забралась с ногами на подоконник и в задумчивости рассматривала прохожих на тропинках. Вон прошли постояльцы, которые стабильно приезжают в отель раз в месяц; вон чуть поодаль, ближе к лесу, миньоны вновь возятся с системой полива; вон стайка горничных, гольф-кар проехал: на переднем сидении отец, на заднем какой-то спортивный инвентарь, водителя не видно. Она и так знает, кто именно его повез.
«Ты правда волновался?»
Погода стоит чудесная: свежий ветерок врывается в открытое окно и колышит занавески с портьерами, утреннее солнце ласкает кожу, хочется на улицу, на воздух, греться в его лучах. И чтобы непременно кто-то рядом.
Кто-то вполне конкретный.
Да.
День вчерашний все еще перед глазами, все ещё вызывает внутри волну самых разных эмоций. Накануне, не выдержав гомона перекрикивающих друг друга мыслей и давления замкнутого пространства, девушка вышла из номера с намерением проветрить голову. Решено было прогуляться до находящейся в трех километрах от отеля железнодорожной платформы под названием «Днище». Прежде она там никогда не была: ноги не доносили. В этот раз Ксюша твердо решила исполнить давний план: это ровно то, что ей нужно, чтобы отвлечься немного, заодно и спрятавшись вообще от всех.
К 15-ти часам она была на месте. Ничего особенного: абсолютно «голая» бетонная платформа с покосившимся железным ограждением, а в некоторых местах и без оного, кассы нет; белая жестяная табличка и черные буквы с названием сообщали пассажирам пригородных электричек, что за местность они проезжают. Усевшись на облупленную деревянную скамейку, Ксения стала ждать поезда. Мимо без остановки проносились составы дальнего следования – красивые белые шторки на окнах, в них люди, кто-то пьет чай, кто-то читает, кто-то любуется пейзажами, – а она вспоминала, как совсем малышкой ездила с бабушкой и дедушкой на дачу. Втроем они шли через деревню и лес, она пела песенки, а бабушка показывала ей в лесу «домик зайчика» и «домик лисички». Какое чудесное и беззаботное было время!
Когда на платформе, наконец, затормозила обычная пригородная электричка, девушка не думала ни секунды. Она вообще не думала: встала со своей скамейки, вошла в раскрывшиеся двери, втянула носом совершенно характерный, особенный запах, осмотрела вагон, выбрала местечко на пустой скамье, у окна, села и прикрыла глаза. «Следующая остановка – Бужарово», – возвестил диктор, и состав, дернувшись, тронулся. Это был совсем старый поезд, очень похожий на тот, из ее детства. Умиротворение…
Сквозь полуприкрытые ресницы, прислонившись лбом к стеклу, она смотрела на леса, поля, деревеньки, воспоминания накрывали, накатывали одно за другим, мерный стук колес убаюкивал, пассажиры входили и выходили, рассаживались на свободные скамьи, закидывали сумки на полки. Тихая музыка в наушниках, ты и дорога – что еще надо для счастья? Так спокойно и хорошо девушке не было давно… Душа, наконец, успокоилась. Она вновь ощущала себя маленькой девочкой, в чьей жизни самой большой проблемой было разглядеть, домик зайчика или домик лисички стоит за тем дубом…
Лето… Пюре из клубники, присыпанное сахаром… Покос… Сено… Она до сих пор помнит тот запах сена. Босыми ногами по нагретой солнцем земле… Лесные ягоды и туча комарья… Бабушкины объятия. Сделанные специально для нее дедом деревянные вертушки на палочках… А как она ловила головастиков в канаве? Больше головастиков Ксюша любила лишь ходить со стариками по грибы… Шляпки белых в сухой листве и подосиновиков – в высокой изумрудной траве… Августовский звездопад и миллион загаданных желаний, ни одно из которых не сбылось…
.
.
А потом Ксюша проснулась. Взглянула на экран смартфона – 17:55! Почти три часа в пути! Фактически пустой вагон, она видит двоих, солнце начинает клониться к горизонту, а ветерок, днем приятно обдувавший кожу через открытую форточку, стал заметно прохладнее. В ужасе вскочив с места, девушка бросилась в тамбур: нужно выходить на первой же остановке и возвращаться!
Пока она там, в тамбуре, переминалась с ноги на ногу в нетерпеливом ожидании, когда представится возможность выйти, осознала вдруг еще одну неприятную вещь в дополнение к тому, что находится сейчас непонятно где: возможно, ее уже ищут. Она ведь только Юльке и сказала, что пойдет прогуляться. Нервно разблокировав телефон, обнаружила несколько сообщений от Юрия Сергеевича – сердце упало – и 3% заряда. Три, мать его, процента!
А потом – какое-то заброшенное Лыткарино, ворчливая кассирша, отсутствие терминала для покупки билета назад и хоть какой-то налички в кармане, 2%! Мозг судорожно соображал, что делать! Звонить Ване или отцу и просить ее отсюда забрать? Нет! Потом проблем не оберешься! Она еще месяц что от одного, что от другого будет выслушивать. Звонить Юре? Еще хуже! И так весь день из-за него как в бреду, и нескольких часов дороги назад вместе она просто не выдержит. Юле?
Решено! Она скинет локацию Юле и попросит ее прислать за ней папиного водителя! Да, так будет лучше всего…
Последнее, что связало девушку с внешним миром, – отложенные на последний момент и прочитанные, наконец, сообщения от врача. Одно отчего-то ввергло ее в состояние полнейшего душевного сумбура:
17:02 От кого: Юрий Сергеевич: Ксения, честно говоря, я волнуюсь. Не заставляйте меня вскрывать Вашу дверь.
«Волнуется… Это что-то значит?»
«Правда волнуется? За меня?»
«Может, преувеличивает?»
.
.
Не дождалась Ксюша водителя. Телефон сел, а она на этой платформе, под кирпичным навесом у закрывшейся кассы, провела уже целую вечность! Ощущение времени подводило девушку, без часов невозможно было оценить, сколько же в действительности прошло. Два часа? Три часа? А если Комиссаровой не удалось найти водителя, что тогда? Связи больше нет, не ночевать же здесь!
Увидев свет в одном из деревенских домиков, стоявших на некотором отдалении от станции, девушка решила искать помощи там.
.
.
Когда спустя еще три часа Ксения рассказывала Юльке о своих приключениях, та лишь руками всплескивала и языком цокала. И нервно ерзала на стуле. По сбивчивому рассказу рыжей выходило, что водителя и впрямь найти не удалось: он папу повез куда-то. Юлька де выслала за ней такси, но спустя некоторое время таксист позвонил и сообщил, что пассажир не явился, и затребовал деньги за ложный вызов. От предложения перевести потраченную сумму ей на карточку горничная, округлив глаза, отказалась наотрез, чуть ли не обиделась!
В общем, весёлый и полный впечатлений выдался денёк. Почаще бы так.
Вот только… Вот только Юра.
Уже находясь у себя, в безопасности, в двенадцати шагах от 305-ого, она вновь вернулась мыслями к врачу – а иначе и быть не могло, она думает о нем постоянно! Три не отвеченных сообщения, утреннее представление, ведет себя как дура последняя, как истеричка, как школьница, заставляет волноваться. А накануне что было! Стоило бы как-то извиниться, но после всех её выкидонов лучше не сообщением, а все же лично. И, пожалуй, не откладывая на завтра.
Она просто постучит, возможно, разбудит, но обязательно скажет, что все в порядке, что ушла на прогулку и телефон оставила, что только вернулась и заметила… В общем, что «волноваться не стоило, извините, что так получилось». Да, как-нибудь так она и скажет.
Девушка уже вышла в коридор с твердым намерением идти объясняться, как вдруг заметила фигуру врача в противоположном его конце. Не слишком твердой походкой Юра подошел к двери, за которой, она точно это знала спустя год жизни в отеле, находился выход на крышу, толкнул ее и спустя мгновение скрылся из вида.
Дыхание перехватило. Что ему в первом часу ночи там делать? Откуда он вообще знает про этот ход? Почему не у себя? Почему еще не спит? Разве он не должен уже десятый сон видеть? Нет, всякое бывало, бывало, они глубоко за полночь беседы вели, но… Крыша? Юрий Сергеевич и крыша??? Не вяжется, хоть ты тресни!
Желала убедиться своими глазами – и убедилась: он действительно был там, явно думал о чем-то, уткнувшись подбородком в коленку. Заставить себя нарушить его уединение Ксюша так и не смогла. В этой картине было нечто настолько личное, что-то настолько рвущее душу, что у нее ноги к полу приросли, язык онемел. Врач сидел, не шевелясь, и она не могла пошевелиться тоже: стояла в темноте, за коробом с коммуникациями, и всматривалась в напряженный силуэт, пока сердце пропускало удары один за одним. Прямо сейчас в нем происходит что-то, о чем она не знает и не узнает.
«Все мы – живые люди, и он…»
Эта картина на крыше ей потом всю ночь снилась.
То было вчера, что-то в который раз перевернулось в ней, уверенность в необходимости извиниться за свое поведение к утру лишь окрепла, а осознание того, как стремительно движется время, стало еще острее. Осталось каких-то восемь дней, неделя и один, а она тратит их на то, чтобы оттолкнуть подальше душу, которую сама же нарекла родственной.
С ней происходит какая-то дьявольщина! С тех пор, как в этом отеле завелся врач, Ксюшин мозг вопит о необходимости держать дистанцию, а сердце с каждым очередным отскоком на части рвет. Она мужественно пытается слушать голову, но вновь и вновь побеждает сердце. Сегодняшнее утро – не исключение: девушка ощущает, что еще сутки чертовой этой дистанции – и в наступившей рыхлой тишине она попросту погибнет. Сгинет.
«...Не заставляйте меня вскрывать Вашу дверь»
Отстраняясь сейчас, она лишает себя самой возможности, шанса почувствовать его. А вдруг и он… И тогда… А что тогда? Что!?!?
«К черту всё!»
12:03 Кому: Юрий Сергеевич: Давайте прогуляемся? В лобби в 14 часов.
В 13:55 Ксюша на ватных ногах спустилась на первый. Девушка не знала, чего ждать: он так ей и не ответил, хотя мессенджер уведомлял о том, что сообщение было прочитано. Она волновалась так, словно шла признаваться в любви человеку, чье поведение никак не намекало на то, что чувства могут быть взаимны. Словно школьница, не уверенная, что объект ее воздыханий придет на первое свидание, на которое она же сама его и позвала.
Это всего лишь прогулка, которая ничем не будет отличаться от многих и многих их встреч. Она ничем не рискует.
Кроме рассудка.
Створки лифта разъехались, являя взгляду Ксении картину у барной стойки: папа наслаждался обществом какой-то дамочки в возрасте, а та, в свою очередь, – обществом облокотившегося о столешницу Юрия Сергеевича. Женщина, активно жестикулируя руками, явно пыталась что-то до него донести, отец же посмеивался в кулак и хитро смотрел на врача. Лица последнего Ксения не видела, поскольку тот стоял к ней спиной.
Девушка подошла ближе.
– То есть, давайте повторим, Марианна Михайловна. Вы утверждаете, что с тех пор, как Вы заселились, к Вам по ночам приходит приведение мужского пола, – раздался вкрадчивый Юрин голос.
Дама закивала:
– Да, всё так. Очень симпатичное приведение… Усатое.
– И проблема в том, – продолжил врач, – что оно просто молча смотрит на Вас и больше ничего не делает?
– Совершенно верно, Юрочка! – воскликнула дамочка. – Я уж не знаю, что и думать…
Как Ксюша не пыталась сдержать смешок, сделать этого ей не удалось: едва слышно девушка хмыкнула в ладонь. Что не говори, это было уморительно: сама по себе абсурдная ситуация, – приведение! – и эта женщина явно надеется на помощь «Юрочки». Какая жалость, что она до сих пор не видит выражение его лица! Многое можно отдать, чтобы полюбоваться. Видать, папа растрезвонил, что его семейный врач увлекается психологией, вот и…
Выражения лица-то она может и не видит, но видит, как мгновенно напряглись его плечи. Кажется, Юра понял, что она – прямо у него за спиной. А если понял, то почему даже не обернулся? Всё веселье как ветром сдуло. Он что, и правда разозлился на нее за вчерашний игнор? И поэтому не ответил на сегодняшнее приглашение?
– Простите за вопрос, но что происходит сейчас в Вашей личной жизни? – аккуратно поинтересовался врач. Кистью правой руки он машинально покручивал стоящий на барной стойке стакан с водой.
Марианна Михайловна покачала головой:
– Абсолютно ничего, Юрочка. Уже десять лет, как я вдова.
– Предполагаю, что это ответ. Я бы Вам настоятельно советовал ее наладить. Возможно, кто-то из здешних постояльцев или стаффа произвел на Вас впечатление на уровне подсознания, а сознание сопротивляется мысли о новых отношениях. А пока будете заниматься вопросом, попейте перед сном успокоительное.
Пользуясь тем, что отец отвлекся на какого-то гостя, Ксения преодолела разделяющие их с врачом несколько шагов и, приподнявшись на цыпочках, прошептала над ухом:
– Здесь у нас работает очень симпатичный и одинокий усатый главный инженер. Можно их познакомить.
И тут же в испуге отшатнулась. Подобной выходки она от себя не ожидала. Зачем она это сделала!? Не знает. На эмоциях! Отчаянно хотелось привлечь к себе его внимание, увидеть реакцию! Спокойно воспринимать этот откровенный игнор девушка оказалась не в силах. Чувствовать исходящий от него сейчас холод было невыносимо, флешбеки накрывали один за одним. Клуб. Яблоко, кофе, парк и наушники. Спортивный костюм. Подушки и перья. Мифический медведь. Груша. Рыбная кость. Марихуана. Спор на фото. Он отдает ей печать, признавая, что видел верхнюю. Медитация. «Вы мне жизнь испортили». Их телефонный разговор. Их личный разговор по возвращении из Питера. Мистер Дарси в его волосах. Портрет. Ливень и он тащит ее в отель на руках. Куртка, запах, сердце колотится. Компресс. Отчаянные попытки избавиться от мыслей о касаниях. Крыша. «Я волнуюсь». «Склеротик», «Язва», «Провокатор», «Закатай», «Юрий Сергеевич», а в мыслях давно уже Юра… Десять, девять, восемь дней.
Ноль реакции, лишь пальцы крепче сжали стакан.
«Доигралась…»
Слегка прочистив горло, врач со всей доброжелательностью в голосе произнес:
– Подумайте. И если надумаете, мы можем организовать знакомство. Простите, Марианна Михайловна, мне пора. Работа не ждет. Лев Глебович, на сегодня всё. Ксения, – наконец, он повернулся к девушке, – извините, но составить Вам компанию на прогулке я не могу.
«Как это?»
Ксюша уставилась на врача во все глаза, отказываясь поверить в только что услышанное. Это было… Как гром среди ясного неба! Как если бы кто-то внезапно толкнул ее в спину, и она сорвалась бы в пропасть в свободном падении. Этого не может быть просто потому, что быть не может, но она только что слышала все своими ушами! «Не могу составить Вам компанию». Но это же её время! Только её! Он всегда рядом после обеда! И – вдруг не может? Значит, это всё? Больше не будет ни подушек, ни разговоров, ни «Ксения, честно говоря, я волнуюсь»? Он все же увидел ее сопротивление, прочитал его по-своему и решил отстраниться? Ничего больше не будет? Совсем-совсем?
«А чего ты хотела!? Ты своими руками всё сделала! Вот этими!»
Её словно ведром кипятка окатили. А следом – ведром ледяной воды.
– Юрий Сергеевич, послушайте, я…
– У нас с Вами есть дела поважнее. Не до прогулок.
Она все-таки перед ним извинилась – через пятнадцать минут езды в полнейшей тишине. Не выдержала хмурого вида, с которым врач вел машину. В прошлый раз в салоне играла музыка, в этот он словно сосредоточенно о чем-то думал, взгляд был прикован к дороге, губы сжаты в тонкую линию, а аудиосистема молчала.
Ксюша понятия не имела, куда они едут. Ей было совершенно все равно, всё было неважно, главное – вместе. Удивительная штука мозг. Еще вчера он буквально вопил о том, что она не выдержит в замкнутом пространстве с врачом несколько часов, а сегодня сердце на раз-два его заткнуло, и девушка просто села к нему в авто без лишних разговоров и вопросов.
Извинилась – и сразу значительно полегчало, словно тяжелый груз с плеч упал. Помнится, накануне она хотела наплести ему что-то про забытый в номере телефон, но сегодня передумала и рассказала всё, как было, в подробностях, в красках. Долго рассказывала. Как вышла на прогулку до платформы, неожиданно для самой себя села в электричку, спустя три часа проснулась и обнаружила себя черт знает где с высаженным музыкой аккумулятором смартфона. Как на последних процентах заряда звонила подруге, не дождалась помощи, психанула и пошла искать её в деревню. Как три часа ехала в отель на старой тарантайке с продавленным сидением и добросердечным дедушкой за рулем. Как доехала поздним вечером и, честное пионерское, хотела объявиться, но время было просто-таки неприличным. Про то, что видела его на крыше, Ксения умолчала.
– Могли бы попросить меня Вас оттуда забрать, – буркнул врач, когда она иссякла и замолчала.
«Тебя? Ты хочешь сказать, что поехал бы?»
Несмотря на то, что в интонациях по-прежнему не слышалось привычной расслабленности, лицо мужчины разгладилось, брови перестали хмуриться, а палец потянулся к магнитоле: спустя секунду в салоне заиграл Crazy Нарлза Баркли.
And I hope that you are having the time of your life
But think twice, that’s my only advice
Come on now, who do you, who do you, who do you
Who do you think you are?
Ha ha ha, bless your soul!
You really think you’re in control?
Она своими ушами слышала, как Юра синхронно с певцом еле слышно напел последние строчки: …Bless your soul. You really think you’re in control? Своими глазами видела, как фактически незаметно шевелились его губы, как он горько усмехнулся сам себе. «Да кем ты себя возомнил!? Аха-ха! Господь с тобой! Ты и впрямь думаешь, что всё в твоих руках?» – мысленно перевела строчку девушка. Пальцы отбивали такт по рулю. Оторвать взгляд от этих движений было невозможно.
– Вы и так только мной занимаетесь. Было неудобно Вас беспокоить, – наконец, очнулась Ксения.
Он парировал мгновенно:
– Поверьте, мне было бы значительно спокойнее, знай я наверняка, где Вы и что с Вами.
– Простите, Юрий Сергеевич. Я не привыкла к мысли о том, что кто-то может обо мне волноваться. Я всю жизнь существую сама по себе. Если даже близким дела нет, то что уж говорить о…
Ксюша запнулась, ругая себя за неверно выбранную формулировку. Но слово не воробей, вылетит – не поймаешь. И так понятно, что она имела ввиду.
– Договаривайте.
– Что уж говорить о посторонних, – девушка отвернулась к окну, не желая показывать, насколько жалеет о сказанном.
Врач молчал некоторое время.
– Справедливо. Что ж, спасибо за увлекательную историю. Когда Ваш отец нанимал меня на работу, он предупреждал, что Вы способны, кхм, удивить своими поступками, но тогда я, признаться, не придал этому предупреждению никакого значения… Думал, меня вряд ли что-то способно удивить. Я был не прав.
– Ну… Так же интереснее? – хмыкнула Ксюша себе под нос, – Предсказуемость скучна, разве нет?
Юра усмехнулся, не отводя взгляд с дороги. Сам он до встречи с ней был совершенно иного мнения на сей счет: куда как спокойнее жить, зная, что ждет тебя за поворотом, зная, кто и на что способен. Но эта девушка своими поступками лишний раз напоминала ему, что жизнь – это и встряски, и эмоции, что в жизни возможны шторма. Острее всего чувствуешь её именно в такие моменты: именно в эти моменты понимаешь, что живешь по-настоящему, а не существуешь.
Да, он злился на нее за устроенную бурю, за эту бездумную выходку, за полный кавардак в голове и душе, но всё же в итоге признал: во-первых, влипнув в неприятности, она сама из них выбралась, его поездка стала жестом доброй воли, о котором она не просила. А значит, и злиться нечего. Он сам на это согласился по просьбе Комиссаровой, Ксения тут ни при чем. К Комиссаровой, кстати, появились очередные вопросы. Во-вторых, она напоминает ему, какой спонтанной и тем интересной может быть жизнь. В ней можно чувствовать совсем иначе, чем он давно себя приучил.
But maybe I’m crazy [Возможно, я сумасшедший]
Maybe you’re crazy [Возможно, ты сумасшедшая]
Maybe we’re crazy [Возможно, мы сумасшедшие]
Probably [Пожалуй!]
– Поэтому Вы поехали со мной, даже не спросив, куда? Любите непредсказуемость?
– Просто доверяю, – ответила Ксюша таким тоном, словно в этом не было ничего необычного или особенного, – Хотела извиниться и не нашла более подходящего момента. И да – вообще-то люблю. С Вами никогда не знаешь, чего ждать.
Его мозг выцепил самое главное:
«Доверяет…»
– Ну тогда… Мы приехали.
Юра резко завернул на только что освободившееся парковочное место, установил рычаг коробки передач на позицию «Parking» и откинулся на сидение. На здании в десяти метрах от них размещалась не слишком приметная вывеска: «Rated Tattoo».
«Это что? Что это!? Как это? Как ты…?»
Ксюша молча развернулась к врачу и уставилась на него во все глаза. Слов не находилось, слова все смешались, сердце забилось в бешеном темпе. Ей казалось, еще чуть-чуть – и она начнет реветь прямо тут: эмоции захлестывали с головой, дыхание сбилось. Наконец, кое-как взяв себя в руки, девушка прошептала:
– Как Вы узнали?
Юра пожал плечами.
– Это моя работа: про своих клиентов я должен, по возможности, знать всё. Вас уже ждут. Остаток дня у мастера забит под Вас.
«Клиентов…»
– Но… Юрий Сергеевич, дело в том, что мой жених… Он против, – отвернувшись к окну, тихо произнесла она. Мечта была так близко, готовая вот-вот исполниться, но осознание, что ее ждет после, отрезвляло. Ваня устроит ей грандиозный скандал! Вот из командировки вернется, увидит и… Что будет…
– Знаете, Ксения, никто не в праве отказывать человеку в исполнении мечты, – вздохнув, врач откинул голову назад и уставился в потолок, – Я всё пытаюсь до Вас донести одну простую истину: Вам следует слушать себя, не позволять кому-то забивать ваше «Я» своим, навязывать свою волю, диктовать свои правила. Вы у себя одна, жизнь одна, в ней надо пробовать всё, чего искренне хочется и при этом ещё и можется. Если Вы сами уже не хотите – другое дело, тогда можно прогуляться в парке, тут за углом.
