Текст книги "Магическая постоянная (СИ)"
Автор книги: Ди-Эс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 43 страниц)
Четверокурсница Дэни была их местной знаменитостью, самым обсуждаемым человеком во всем университете. Единственная за последние двадцать лет магглорождённая, получившая полную стипендию, она могла бы быть известна только за этот факт, но не собиралась на нём останавливаться. Дэни получала образование одновременно в двух сложных направлениях – Чары и Колдомедицина; постоянно шокировала общественность то короткими ярко-синими волосами, то новой татуировкой или пирсингом; читала лекции о феминизме и демократии младшекурсникам, пытаясь расшатать консервативный магический мир, ненавидела мантии и встречалась с девушками. Всех этих факторов было достаточно, чтобы каждый, даже самый занудный и необщительный студент, знал о той самой Дэни.
К тому же изучать скучные правила магического этикета наверняка было интереснее в компании. Всех этих факторов, в сумме, было достаточно, чтобы после занятий Блейн отправился в третью аудиторию западного крыла, на специальные курсы для магглорождённых и полукровных волшебников.
Миловидная студентка уже полчаса пыталась объяснить им, как глубина поклона зависит от твоего положения в обществе и статуса собеседника, но тут две аудитории открылись и вошла шумная компания из пяти человек. И, даже не оборачиваясь, по пронёсшимся шёпоткам Блейн понял, кто пришёл.
Дэни.
Её не было на занятиях уже две недели, никто не знал, куда она пропала, так что их урок сорвался. Все устроились вокруг девушки, которая присела за одну из парт. Большинство здесь были шапочно знакомы друг с другом, остальных же быстро представили Дэни. В том числе и самого Блейна.
– Тот самый первокурсник, что отличается успехами в Чарах и встречается с Куртом Хаммелом? – Дэни убрала короткие волосы за уши. – Он хорошо поёт. В маггловском мире покорял бы оперу с таким голосом, я уверена.
– А в магическом он солист популярнейшей группы, – Блейн пропустил комплимент о себе мимо ушей, хотя факт того, что о нём тоже говорят, знатно потешил самолюбие. – Курт и этим доволен.
Дэни кивнула, и тему перевели. Она поспрашивала своих приятелей о каких-то повседневных вещах, которые были понятны только им одним, а потом принялась рассказывать.
Как оказалось, она была в Женеве, на конференции колдомедиков, представляла свой проект о магическом суррогатном материнстве.
– В маггловском мире этот способ уже давно применяется не только членами ЛГБТ-сообщества, – Дэни легко сыпала необычными для магов терминами, – но и парами, страдающими от бесплодия, или одинокими мужчинами и женщинами, которые не хотят романтических отношений, но хотят детей. А в магическом он, почему-то, не работал. Совершенно. Я заинтересовалась этим.
Речь её показалась Блейну знакомой, а потом он понял, что она звучала как стандартное обоснование выбранной темы для исследовательской работы. Но Дэни говорила понятно, легко и живо, мигом завладев вниманием своих зрителей.
– Ответ оказался прописной истиной для чистокровных, но абсолютно непонятным мне. Как оказалось, при зачатии очень важным фактором является магия. Её тоже надо учитывать. А как? В каких пропорциях? Какие формулы? Никто этого не знал, никто не интересовался. Я обратилась к преподавателю, рассказала друзьям. Мы начали это изучать. И в этом году наконец-то закончили теоретическую часть и представили её в Женеве.
– Ну и? Что там сказали?
– Дали добро на эксперименты, – довольно хмыкнула Дэни. Все заулюлюкали и захлопали. Блейн же задумался.
В детстве он пару раз слышал этот термин – по новостям обсуждали плюсы и минусы суррогатного материнства, рассматривали этот способ с этической и даже религиозной точки зрения.
– Магический мир одновременно намного толерантен и в тысячи раз более гомофобен, – решительно подводила итог Дэни. – Именно поэтому было так важно найти этот способ. Показать этим консервативным, замшелым магам, что и мы можем жить обычной жизнью, а не только развращать их общество.
– Ты ведь понимаешь, – подал голос Блейн, и все вокруг замолкли, удивленные. Он прервал Дэни. – Понимаешь… То, что ты выяснила, важно не только для геев и лесбиянок? Да те самые замшелые чистокровные маги будут тебя золотом осыпать за это исследование?
В его голове проносились слова Курта и Сантаны об обязанности для чистокровного заиметь наследника. Он вспоминал грозные слова своей бабки о том, что род Фоули ни в коем случае не должен прерваться.
– Точно! – догадалась, о чём он говорил, их импровизированная преподавательница этикета. Чистокровная, она тоже миллионы раз слышала эти разговоры. – Наследники! Семьям всегда нужны наследники! А с помощью суррогатного материнства можно будет даже проклятие бесплодия обойти, да?
– В нашей группе не было чистокровных, – рассеяно сказала Дэни. – Мы о таком даже не думали.
– Вот почему в Женеве тебе дали зелёный свет, – фыркнул Блейн. – Плевали они на единственную возможность для трёх процентов населения завести детей. Но чистокровные…
Дэни огорчённо поджала губы, а потом решительно отмахнулась.
– Ну и пусть. Плевать на причины. Главное, через пару лет мы сможем ввести это в обиход. Для всех.
– Чистокровные никогда на такое не пойдут, – неожиданно подал голос какой-то другой студент. – Они ведь ещё следят за тем, чтобы дети были рождены в браке. От другого чистокровного.
– Так какая разница, при нашем способе от второго родителя-донора ребёнок ничего получать не будет. Магия позволила исключить посторонние факторы.
– Они вряд ли даже поверят в такую возможность.
– Поверят, – кивнул Блейн. Его потряхивало от нервного возбуждения. – Поверят, если им показать.
– К тому же есть ведь магическое партнёрство, – добавила другая студентка. – Старый ритуал. Как брак, но заключается вообще со всеми, даже с вейлами, главное, чтобы магия у обоих была. И триумвираты для такого ритуала распространены. Для чистокровных он священен. Заключить его – и ребёнок абсолютно законен и чист.
– Триумвираты? И мы называем магический мир консервативным?
В аудитории загрохотал смех десятка молодых людей. Дэни пересела поближе к Блейну, толкнула его плечом.
– Расскажи-ка мне, что ты там говорил о выгоде для чистокровных.
– Расскажи мне, – в ответ сказал Блейн, – как вы умудрились исключить посторонние факторы при зачатии ребёнка? Нужно ведь ДНК обоих родителей. Я ещё помню школьный курс биологии.
– Андерсон! – строго кричала Ирма час спустя, нависая над столом, за которым сидели Блейн и Дэни. Девушка вычерчивала сложные схемы и диаграммы на пергаменте, показывала на них пером. – Мы тебя сюда привели, чтобы ты обучался правилам поведения, чтобы учился танцевать! Как ты умудрился и это место превратить в научный кружок?
Блейн оглянулся. Пару человек наблюдали за их с Дэни разговором, остальные разбились на маленькие группы и тоже что-то обсуждали.
– Это талант у него такой, – весело прищурилась Дэни, закатывая рукава рубашки. – А теперь, малыш, слушай дальше.
***
Курт нервно прохаживался по тёмному дому. Заснуть у него не получалось. Поместье, ранее бывшее его убежищем, теперь ощущалось чужеродно.
Эльфы поддерживали здесь первозданную чистоту, нельзя было найти ни пылинки, лошади каждый день выводились на прогулку, но… Здесь чувствовалось запустение.
Меньше чем за год Штутгарт стал для Курта настоящим домом. Там его поддерживали, любили. Там было хорошо и спокойно, не надо было ничего бояться.
А вся Британия, казалось, напряглась в ожидании новой войны, полноправной и разрушительной.
Это ощущалось повсюду. Когда-то шумные магические поселения, маленькие деревеньки в отдалении от маггловских городов стояли пустыми и тихими. Над каждым домом сверкали щиты, кто какие мог поставить, сильные и слабые. Магазинчики Косого Переулка стояли, заколоченные и заброшенные. Маги бродили по улицам, нервно сжимая палочки в руках и оглядываясь на тёмные закоулки.
Курт сидел у камина с бокалом разбавленного вина – алкоголь всегда слишком сильно на него влиял – и пытался успокоиться. Завтра, после обеда, его ждали на собрании Палаты Лордов для рассмотрения вопроса о правомерности изменения кодекса рода Розье. Он должен был явиться туда в трезвом уме, здравой памяти и полном душевном равновесии.
Ни тем, ни другим, ни третьим он сейчас не владел особо.
Лёгкое мерцание щитов на доме едва ли не согнало Курта с кресла. Появившийся перед ним домовик низко поклонился, докладывая:
– К вам гость, хозяин. Сэр Адам Кроуфорд просит, чтобы его впустили.
– Адам? – Курт запахнул халат и нахмурился. – Но что?.. Впускай его, конечно же.
Адам шёл к нему, в малую гостиную, как на войну – решительный, со сжатыми кулаками, едва не чеканя шаг.
– Не выгоняй меня пока и не кричи. Дай сказать.
– Если бы я собирался кричать, то просто не дал бы тебе войти, – обиделся Курт. – Вино будешь? Из домашних запасов.
Адам растерялся на пару секунд, потом кивнул, сел в соседнее кресло, ослабив тугой воротничок мантии.
– Щиты ты действительно хорошие поставил. Не мудрено, что даже твоя родня не может через них прорваться.
– Ты всегда умел делать мне комплименты, – Курт обнял обоими руками пузатый бокал и поджал губы. – Прости. Не стоит об этом говорить.
– Стоит, – Адам вздохнул, сделал большой глоток. – Я за тем и пришёл сюда. Извиниться за свои прошлые действия. Не стоило мне.
– Ты правда так считаешь?
– Нет, конечно. Я люблю тебя, Курт.
Хаммел вздрогнул, опустил глаза. Чужое внимание некоторое время назад совершенно перестало приносить ему эгоистичное удовольствие. Повзрослел он, что ли?
– Если эти слова доставляют тебе неудобства, то снова прошу прощения. Но это правда, от неё не избавишься. Я вижу, как вы счастливы с Блейном. Серьёзно. И я понял, что у меня нет ни единого шанса, тем более после того, как вы снова сошлись. Но я не могу просто сказать себе остановиться, просто перестать чувствовать.
Курт понимающе кивнул. Этой холодной, одинокой зимой он сотни раз повторял себе – стоп, хватит, всё у вас с Блейном кончено.
Не вышло.
– Я не могу смотреть на вас, не могу не вспоминать прошлое, едва сдерживаю себя от каких-то глупых, бессильных попыток…
Адам фыркнул, откинул голову назад, шумно выдыхая. Ему было трудно говорить. Курт посмотрел на него краем глаза.
Такой Адам напоминал ему Адама старого, того, каким он знал его. Доброго, нежного, заботливого. Который мог разговаривать на многие темы, который обладал неповторимым чувством юмора. Того Адама, который хотел и желал Курта всем своим существом. Того, к которому Курт пришёл и без капли страха сказал: «Я весь твой, делай что хочешь». Он был тогда молодым и, да, всё же глупым. Он часто жалел о том, что творил. Но жалел ли он о том, что был именно с Адамом? Нет.
Адам не был плохим человеком. Даже Тёмная Метка не могла изменить этого факта.
– Я пришёл сюда, потому что помню, что у тебя всегда бессонница перед важными событиями, что ты не можешь быть один, – Адам начал заново, слегка улыбаясь. – А также я знал, что ты ни за что не возьмёшь Блейна сюда. В общем, если ты прогонишь меня – я уйду. Но если моё присутствие хоть немного тебя успокаивает… Позволь помочь.
Курт отставил вино на столик.
– Ты можешь остаться, Адам, но… Я не хочу предавать Блейна или как-то мстить ему.
– Ничего не будет. Я даже могу не прикасаться к тебе.
– Давай останемся здесь на ночь, – Курт магией подкинул в камин ещё дров. – Верхние этажи не протапливаются, там жуткий холод, даже несмотря на заклинания.
Вместе парни трансфигурировали себе две кровати из дивана и софы. Между ними оставалось расстояние в десяток шагов. Час они ещё просидели, каждый на своей, допивая вино и обсуждая всякие мелочи, связанные с группой – будущие песни, новый альбом, нужно ли ещё одно турне. Что-то в манере речи Адама нервировало Курта, он пытался поймать мысль за хвост, но она ускользала от него.
В конце концов Кроуфрод заметил, как у Курта слипаются глаза, и почти приказал ему спать. Этот повелительный тон давно уже не имел влияния на Курта, не пускал мурашки по его спине, но он послушно залез под одеяло прямо в халате.
Он не стал оскорблять друга защитными заклинаниями вокруг кровати или приказами эльфов следить за ним. Курт просто отвернулся в другую сторону, накрываясь с головой. Совесть его почти не мучила – он давно сказал Адаму, что всё конечно, хоть разрыв у них вышел затяжным и болезненным. Сейчас тот сам решил признаться ему, помочь, зная, что ничего не получит взамен. Это была полностью его воля.
Курт повторял это про себя как мантру, чувствуя на своей спине какой-то до смерти тоскливый взгляд.
***
Палата Лордов заседала в помещении, совершенно не похожем на здание Визенгамота. Он каменных стен, арок и сводчатого потолка так и несло древностью. От расположенных амфитеатром скамеек, на которых и заседали благородные Лорды, – тоже.
На входе в залу Курта обдало не самой светлой магией. Забавно. Нечистокровный волшебник даже зайти сюда никогда не сможет – щиты не пропустят до тех пор, пока их не снесут. Сильная магия, трудоёмкая, но направленная только на удовлетворение снобских желаний. Курт постарался сильно не кривить губы.
Заседание начиналось по стандартному протоколу – образец такого Курту притащила Китти едва ли не в первый день их импровизированных встреч. Тиберий Огден, как председатель, зачитал жалобу Курта. Благородные Лорды даже не переглянулись – уже знали и текст жалобы, и что произойдёт дальше.
Курта едва не трясло на его скамье. Он чувствовал скрестившиеся на нём ненавидящие взгляды Элбана, Арианы и Кэтрин. Мерлин, помоги ему.
«Ты артист. Ты должен знать, как завлечь толпу».
Точно. Это как… Очередное выступление.
Очередное. Самое главное в его жизни. Если он выйдет из этой комнаты, не защищённый званием Наследника, это будут его последняя прогулка.
Он не мог просто так сдаться. Дома, в Германии, его ждали. Семья, друзья. Блейн.
Курт опустил пальцы, погладил аккуратно серебряное колечко. Он знал, что сейчас кольцо Блейна нагревается, он же думал о нём. Через пару секунд и его обожгло лёгким теплом в ответ. Курт будто увидел улыбку своего возлюбленного, его успокаивающий голос. Стало немного полегче.
– Курт Розье, – послышался гулкий голос старика Огдена. – Выйдите к нам. Мы хотим выслушать ваши аргументы. Почему вы считаете, что изменение кодекса Розье не должно произойти?
– Потому что, – с ходу начал Курт, выходя вперёд, позволяя всем увидеть себя, – все мы, сэр, знаем, что моим дедом руководит отнюдь не забота о семье.
– А что же? – спросил кто-то с трибун. Курт серьёзно подозревал, что это может быть Малфой. Он боялся смотреть вверх, на эти лица. Он практически поимённо знал, кто из них – Пожиратели Смерти, не боящиеся применить смертельное проклятие.
Никогда Курт так сильно не чувствовал опасность своей жизни. Надо было всё-таки выпить успокоительного зелья.
Кольцо почти обжигало палец. Блейн думал о нём, волновался. Курт сцепил руки за спиной, глубоко вздохнул, вежливо улыбнулся. Не настолько ярко, как делал на сцене, чтобы заставить девушек и парней визжать в восторге, но дружелюбно и очаровательно.
– Давайте не будем делать вид, что никто не знает, о чём речь, – Курт остановился приблизительно в центре залы. По трибунам прошли возмущённые шепотки. – Я никогда не скрывал, как дружелюбно отношусь к магглам и магглорождённым волшебникам. Я нахожусь в продолжительных отношениях с одним из них – хотя, для протокола, он недавно получил статус Наследника семьи Фоули, по праву Новой крови. К тому же я занимаюсь абсолютно непотребным для чистокровного волшебника делом – пою, скачу по сцене, развлекаю всякий сброд. Это прямая цитата моего деда, дорогого Элбана Розье. Подозреваю, какими-то своими недавними действиями я окончательно разочаровал его, и дедушка решил пойти на всё что угодно, чтобы избавиться от меня.
– Не много ли вы на себя берёте, молодой человек?
– Это единственная логичная причина, которую я смог найти, – Курт пожал плечами, стараясь, чтобы его руки не тряслись. – Изменения кодекса рода – нонсенс. А дедушка собирается изменить очень важный пункт – право наследования. И при этом очень торопится. Он уже начал ритуал по отлучению меня от семьи.
– Что? – нахмурился Огден. Курт вытащил из-под мантии медальон, стабилизирующий его магию.
– Очень торопится, – повторил он с нажимом. – Не зная всех обстоятельств, я боялся, что попал под действие какого-то неизведанного проклятия, так быстро магия переставала меня слушаться.
– Что-то Элбан действительно занервничал, – уловил Курт шёпот откуда-то слева краем уха.
Не улыбаться. Спокойно.
– По кодексу Розье, – размеренно продолжил парень, – Наследником и Главой Рода может стать только мужчина, из-за особенностей нашей магии. Это всем известно. Половина поместий в Британии защищена нашими щитами на крови. Этот пункт не менялся сотни лет, с тех пор, как был написан кодекс. И почему-то дедушка пошёл на это сейчас, в такое неспокойное время…
– Лорд Розье, – позвал Огден. – Вам есть, что сказать?
Элбан поднялся со своего места, вынырнул из тени. Курт невольно вздрогнул, увидев его в первый раз за долгое время. Элбан ни капли не изменился, густые волосы цвета соли с перцем по-прежнему спускались по его плечам, создавая впечатление львиной гривы, делая старика ещё мощнее и величественнее. Только глаза были холодными, воистину змеиными. Прежде чем начать говорить, Элбан бросил на Курта тяжёлый, пугающий взгляд. Курт не смог справиться с собой, отвернулся.
– Магический мир движется к переменам. Я выяснил, что пол Наследника абсолютно не важен для родовой магии, – наигранно спокойно ответил Элбан, хотя любой, кто умел слушать, мог различить в его голосе ярость и презрение.
Слушать от Розье о переменах, к которым идёт магический мир, было смешно. Кто-то тихо хохотнул на трибунах.
– А вы, конечно же, с этим не согласны, – снова посмотрел на Курта Тиберий.
Курт покачал головой.
– Нет, сэр. При всём уважении к моей кузине, Кэтрин не сможет стать наследницей.
«Давай-давай-давай!»
– А ты попробуй проверить это, ублюдок! – закричала Кэтрин откуда-то сзади, её голос оборвался в конце фразы, видно, мать одёрнула её. Тиберий выпустил из кончика палочки пару искр, предупреждая беспорядок.
– Спокойней, мисс, – строго сказал он.
– Девчонка ведь права, – предложил какой-то молодой лорд. – Пусть покажут нам, кто достоин. Как в старые добрые времена.
Курт ошарашенно посмотрел в его сторону. Всё складывалось слишком хорошо, как по нотам, которые они с Китти написали и разыграли.
А потом он заметил знакомые светлые волосы и прямой нос. Якоб Кроуфорд, старший брат Адама. Он едва заметно кивнул Курту, пряча проказливую улыбку за ладонью.
Точно. Как Курт мог забыть. Он ведь не один здесь.
На неофициальной половине Тёмных магов сидел, чуть в стороне от всех, Мэттью Кларингтон. Он, поймав взгляд Курта, тоже едва заметно ему улыбался. Почти за спиной Тиберия Огдена расположилась Инесса Фоули. Курту она никакой взгляд не подала, но выглядела весьма спокойно, что, учитывая её характер, было почти актом дружелюбия. Остальных Курт не знал в лицо, но помнил – Берри, Сент-Джеймсы, Забини, Гринграссы, возможно.
– Я согласен на дуэль. Вы ведь её предлагаете? – Курт показательно нервно окинул глазами залу, делая вид, что волнуется. – Моё условие заключается только в том, что мы будем использовать семейные заклинания. Раз уж выясняется…
– Это естественно! – нетерпеливо воскликнул кто-то. Курт отступил пару шагов назад. По трибунам снова разнеслись смешки.
Да, так и нужно.
– Спокойно! – оглянулся по сторонам Огден, дожидаясь, пока все остальные успокоятся. – Кэтрин Розье, вы согласны на дуэль с вашим братом?
– Согласна, – Кэтрин выскочила в центр залы, зло глядя на Курта из-под светлой чёлки. Мягкие и пушистые волосы она получила от матери, урождённой Яксли, и действительно была очень похожа на неё. Ничем Кэтрин не напоминала Розье. Даже их характерного разреза глаз не имела. А не это ли очевидный признак того, что семейная магия тоже вряд ли приживётся?
В это мгновение Курт понял – он ведь поступает правильно. Не только из-за себя или из-за опасных артефактов, хранящихся в его доме, но и из-за рода. Изменение кодекса, которого так жаждет Элбан, действительно уничтожит Розье.
Несколько Лордов наложили защитный купол, чтобы шальные заклинания никому не нанесли вред. Тиберий с помощью Соноруса объявил о начале дуэли. Оба молодых человека – так он их и назвал, не наследниками – должны были показать, что грамотно владеют родовой магией и могут, в теории, стать Главами Рода.
– Или же мы увидим обратное, – карие глаза Тиберия были светлого, коньячного цвета, как знаменитое огневиски, носящее название их семьи. Только вот взгляд у старого лорда был жёстким, цепким. Ни к кому из них он не испытывал симпатии или нелюбви. Возможно, Тиберий Огден был единственным честным судьёй в этой зале. Курт глубоко вздохнул, отворачиваясь от него, вытащил палочку.
Теперь самое важное. И как бы он ни тренировался, всё могло испортиться из-за любого действия Кэтрин. Она ведь, в действительности, способная девчонка. И дед наверняка учил её заклинаниям.
Кольцо всё ещё горело на пальце.
Они поклонились друг другу, разошлись на шесть шагов. Курт услышал, как замерла сестра на последнем, сам приостановился.
Практически синхронно обернулись они друг к другу, без слов вскидывая палочки и посылая первые проклятия. Два ярких луча столкнулись в воздухе, взорвались снопом искр. Курт не стал их удерживать, «стряхнул» заклинание и мгновенно послал связку следующих.
Кэтрин отразила первые, остальные ударили её прямо в грудь. Девушка отшатнулась, закашлялась. Курт прищурился.
К кузине он не испытывал никаких родственных чувств. С самого детства она и мать приходили в его дом, клянчили деньги. Привыкшая к какой-никакой, а всё же роскоши, Ариана не пожелала похоронить себя в старом, пустом доме вместе со свекром, не желала примиряться с тем, что откупные от тюрьмы разорили семью, не понимала, почему её больше не зовут на балы и светские рауты. И дочь воспитывала в том же непонимании, ощущении, что ей все что-то должны. Ни Ариана, ни Кэтрин не были плохими или злыми. Они были просто… Глупыми. Не приспособленными к этой жизни.
Погрузившись в размышления, Курт едва не получил одно болезненное проклятие. Натасканный Хантером, он ушёл от него в сторону – двигаться во время дуэли было непривычно, но можно было меньше разоряться на щиты. Заклинание, посланное Кэтрин, было весьма трудным, но… Оно не было законченным. Кэтрин просто не смогла вытянуть его.
Она действительно была не достойна.
Курт двинулся вперёд, взмахивая палочкой и посылая одно заклятие за другим. В это же время он порезал пальцы о руны на рукояти, пуская кровь. Она заструилась вниз, по гладкому древку и по его кисти, но этого было недостаточно.
Обожжённая, с парой неприятных порезов на лице, Кэтрин взбесилась. Она послала в Курта проклятие Кипящей Крови. От него Курт уклонился – умирать не хотелось, – а под следующие, режущие, подставил руку и ключицу.
Кэтрин ликовала, кровь насквозь пропитала мантию Курта и капала на землю. Он уходил от Кэтрин по обширной дуге, не нападая, а лишь отражая атаки несложными щитами. Копил силы.
Курт был уверен, что Элбан понял его план, но предупредить внучку был бы не в силах – она бы его банально не услышала под куполом, да и все их успехи пошли бы прахом. Те, кто раньше видел Розье в полной их силе, тоже наверняка узнали сложное старое заклинание блокировки магии. Но никто не знал, что Курт – точнее, его волшебный парень – сделал с этим старым заклинанием.
Следующее заклинание Кэтрин, неожиданно сильное, сшибло Курта с ног. В глазах у него потемнело от удара. Кэтрин, кажется, уже праздновала победу.
Но ничего. Большой полукруг, напоминающий кровавый месяц, был закончен.
Курт крепче перехватил палочку, уткнулся её кончикам в подсыхающие капельки крови, прошептал изменённую формулу заклинания – он бы не смог сотворить его невербально.
Магия метнулась по зале короткой вспышкой, ударила Кэтрин куда-то в солнечное сплетение. Она отшатнулась, закашлялась. Курт медленно встал, кинул в неё простенькое проклятие. Кэтрин мгновенно ответила.
И тут всё произошло.
Луч заклинания, выходящий из её палочки, распался на несколько, засиял огненными искрами, ударил в разные стороны. Курт, как мог после кровопотери, отпрыгнул подальше. Кэтрин взвизгнула, когда её саму ошпарило чистой, дикой магией. Другой луч ударил под потолок, с первого раза пробил защитный купол и снёс каменную веточку с колонны.
Благородные Лорды зашумели. Курт отодвинулся к скамейкам, через прикрытые веки наблюдая, как на Кэтрин пытаются накинуть щиты. Наконец кто-то догадался – возможно, даже сам Элбан – приказать девчонке бросить палочку.
Курта аккуратно тронули за плечо. Он обернулся. Пожилая, но крепкая женщина в мантии, не по сезону подбитой мехом, сдержанно улыбнулась ему.
– Давай залечу твои раны, хитрец. Что это было за заклинание?
– Семейное, – уклончиво ответил Курт, неловко подставляя руки под целительские заклинания. – Я же говорил, что Кэтрин не сможет.
Женщина кивнула ему, показывая, что нисколько не верит.
– А вы, миледи, простите?
– Августа Лонгботтом я, – отозвалась та. – Давно уже не миледи.
Курт осёкся.
Лорды тихо совещались друг с другом, пока Курта лечили. Потом он вернулся в центр залы. Кровь оттуда уже убрали, Кэтрин куда-то делась. Только её палочка, слегка искрящаяся, всё ещё валялась у стены. Никто не рисковал брать её в руки. Курт подумал, что надо запомнить такой странный побочный эффект – на тренировках они такого не наблюдали.
– Мы увидели всё, что было необходимо. Но нам надо время на вынесение решения, – Тиберий рассеяно постучал пальцами по своей кафедре. – У вас есть последнее слово, мистер Розье?
Курт едва не передёрнулся от непривычного обращения.
– Я только хочу сказать, что сам не ожидал подобного, – вздохнул Курт. Он чувствовал себя сонным и усталым. Может, раны его и исцелили, но кровопотеря и стресс всё равно сказывались. – И я хочу попросить всех присутствующих здесь лордов… Выносить решение, учитывая не их политические взгляды, скажем так, а следуя здравому смыслу. Решение моего деда переписать кодекс может привести Розье к уничтожению. И через пару лет в этом зале навсегда опустеет ещё одно кресло.
– Это всё? – спокойно спросил Тиберий. Курт кивнул. Он рассчитывал, что его последние слова окажут сильное влияние, на такое был расчёт, но старик Огден был убийственно спокоен.
– Да. Спасибо за ваше внимание, – Курт вежливо поклонился, хоть ключицу от этого неприятно затянуло, и он едва не свалился. Потом развернулся на пятках и на одном упрямстве вышел из зала заседания Палаты Лордов ровной походкой.
Как только за ним закрылись тяжёлые двухстворчатые двери, Курта повело в сторону. Он прикрыл глаза на короткое мгновение, а когда открыл – его уже поддерживал Адам, аккуратно поглаживая по волосам.
– Тише, милый. Я аппарирую нас к тебе. Готов?
– Готов.
Адам умел аппарировать без кручения, и это здорово помогало. Курта тошнило, голова кружилась.
– Всё же ты на стабилизаторах. Дуэль не могла пройти бесследно, – ворчал Кроуфорд, помогая ему дойти до спальни. – Я принесу Кроветворное. Ложись и спи.
– Да. Да, конечно. Ты знаешь… Твой брат помог. Вы с ним похожи.
– Ты же его первый раз видел, да? Так странно, уже сколько лет друг друга знаем, – рассеяно ответил Адам, думая явно о чём-то другом. – Хочешь, я свяжусь с твоими дедушкой и бабушкой, расскажу, как всё прошло?
– Так результатов пока нет, – Курт со вздохом опустился на холодные подушки. – Они сказали, что нужно подумать. Один Мерлин знает, что они там надумают.
– Но…
– Растопи камин, пожалуйста. Морозит.
Адам осёкся и кивнул.
– Сейчас принесу зелья, какие нужны. И прослежу за тобой.
– Нет, нет, прости. Не оставайся в спальне.
Ответа Курт уже не слышал – уснул, болезненно быстро и глубоко.
***
Когда после долгих минут приятного тепла кольцо перестало отвечать, Блейн заволновался. Он вертел его на пальце все пары, успокаивая себя, что Курту сейчас надо думать совершенно не о нём.
Страна на грани открытого военного конфликта, заседание какой-то Палаты Лордов, опасная планируемая дуэль… Блейн был на грани паники.
Только зайдя в пустую аудиторию, где уже расположились за столом с пергаментами близнецы МакКарти и Райдер, Блейн смог отвлечься.
– Мы в тупике, – подвели они итог к вечеру. – Первичная формула у нас есть. Но чтобы узнать погрешности, ошибки – надо проверять на практике. А одни мы такой рисунок не создадим, магию не подавим.
– Надо рассказывать Аргусу, – поднял глаза Райдер. – Может, он просто глянет и скажет, что бред всё.
– Но мы ведь решили до последнего молчать.
– А куда уж дальше, – возразил сестре Мэйсон. Это было необычно, чаще всего близнецы мыслили как единый организм. Или производили такое впечатление. Или хотели производить. – Я согласен с Райдером.
Блейн кинул последний взгляд на их развешанные по всем стенам, доскам и разложенным на столам графики, диаграммы, формулы и уравнения.
– Я тоже. Ничего придумать не могу. Нам банально знаний сейчас не хватает. А у Аргуса можно и клятву стребовать о Неразглашении в случае чего, он не откажет.
Аргус, молодей грек, преподающий у первого курса Арифмантику, был всеобщим любимцем. Добрый и простой, он мог половину занятия шутить вместе со студентами, а потом резко перейти на серьёзный тон и дать всем нужный, понятный материал.
– Либо мы всё делаем правильно и скоро совершим прорыв, либо слишком замечтались и схлопочем за проект низкий балл, – Мэдисон, наконец, согласилась с парнями. – Но ладно уж. Без помощи нам тут не обойтись. Так что, завтра?
– Завтра я на занятия не приду, – занервничал Блейн. – Семейные дела. У всех уже отпросился. Давайте на следующей неделе? Вдруг на выходных всё-таки у кого-нибудь идея появится?
Близнецы синхронно закатили глаза, но всё же согласились. Райдеру и вовсе было всё равно, когда идти к профессору – его сейчас больше волновали упавшие оценки по Трансфигурации.
Возвращаясь домой в гордом одиночестве – из-за проекта он задерживался в универе, друзья давно расходились по домам, – Блейн размышлял о том, что уже завтра утром Курт вернётся домой. И либо у них всё получится, либо…
Он не знал, что будет во втором случае. Не знал, стоит ли бояться. И это незнание нервировало куда больше.
***
На следующее утро Курт встал довольно бодрым и весёлым. Нервное напряжение последних дней отпускало его. Он сделал всё, что было в его силах, теперь оставалось только ждать. А ждать Курт всегда умел.
