Текст книги "Магическая постоянная (СИ)"
Автор книги: Ди-Эс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 43 страниц)
Кроме того, он создал формулу для сложных симпатических чар, из-за которых кольца бы нагревались, когда один из владельцев думал о втором.
Милый и трогательный подарок, который требовал многих сил и позволял Блейну отвлечься во время разлуки.
Сейчас смотреть на эти кольца было почти физически больно.
– Слышал, ты плохо справился с сессией, – вздохнул Нойманн. – Ну ничего, я пойму, если ты бросишь класс. Нагрузка всё-таки у вас, первачков, не шуточная. Ну что, я сниму Стазис?
Снятие заклинания мгновенно бы разрушило баланс магии в ещё незавершённых портключах, и всё бы разрушилось, раз и навсегда.
Блейн вспомнил письмо от Курта, которое осталось лежать на его кровати.
Курт думал о том, чтобы простить его.
Он мог вернуть его. Действительно мог!
– Нет, не надо, – Блейн улыбнулся профессору. – Я продолжу работу. Только немного медленнее, у нас сейчас намечается крупный групповой проект по Арифмантике. Аргус – то есть профессор Аргус – сказал, что ему лень нами заниматься и что от этого проекта будет зависеть итоговая оценка.
– Понимаю, понимаю, – улыбнулся Нойманн. – Ну ты не нагружай себя сильно. Ты талантливый мальчик, Блейн. Хоть ты и выбрал трудную задачу, но сможешь с ней справиться, если не переборщишь.
Блейн кивнул, переводя взгляд на кольца.
Они ещё могли найти своего обладателя.
Он успеет до дня Святого Валентина.
========== 25 ==========
Комментарий к 25
Я ненавижу проходные главы, потому что они, с одной стороны, такие бесполезные, а с другой стороны, без них не обойтись. А ещё в них можно завязать финальные сюжетные повороты.
Энивей, надеюсь, вам понравится с:
Претворить в жизнь гениальный план Блейна – а точнее, гениальную импровизацию, потому что он понятия не имел, что делал – было трудно. Пока что единственной связью с Куртом были письма. Те самые, в которых они выражали свои чувства, будто не зная, что они доходят до адресата. Они играли в эту игру, якобы прощаясь друг с другом и с этими чувствами.
Но теперь Блейн хотел совершенно противоположного.
Письма, которые раньше легко вылетали из-под пера, теперь приходилось продумывать. Не следовало сразу заваливать Курта неостывшей любовью, не стоило его отпугивать. Но надо было медленно подталкивать его к мысли о воссоединении.
Но опять-таки – в мыслях это всё было намного легче.
Письма до Франции шли долго – но не так, как до России. «Вещие сестрички» постепенно двигались на юг страны, чтобы потом перебраться в Испанию, а потом – в Португалию.
Прочитав о великолепном шоу, прошедшем в Марселе, Блейн решил принести немного личности в их переписку.
«Ваше турне скоро закончится, да? Не отвечай, если не хочешь, но… Перед праздниками я рассказал парням о том случае с твоим дядей, который произошёл в Британии. Я не знал, что ты всё ещё скрывал это от них, а они хотели любым способом заставить тебя сыграть концерт в Лондоне. Возможно, мне не стоит, но я волнуюсь. Какие у вас дальнейшие планы?»
Отправляя это письмо, Блейн волновался почти так же сильно, как во время сдачи экзаменов в университете. Но через пару дней пришёл ответ.
«Я так и думал, что-то должно было произойти, они слишком резко отказались от идеи финального концерта в Лондоне. Холли расстроилась, но все парни встали на мою сторону».
И, в самом уголке пергамента, было приписано короткое:
«Спасибо, Блейн. Я бы не нашёл в себе силы рассказать об этом. Мой страх показаться слабым, моё неумение говорить о проблемах чуть не сыграло против меня. Опять».
И это был первый раз за всё время их возобновлённой переписки, когда Курт обратился к Блейну по имени. Когда он признал, что это так – он переписывается со своим бывшим.
Сказать, что Блейн был воодушевлён – значит не сказать ничего.
***
– Я только недавно заметила, что чего-то не хватает, – поведала Хельга на обеде, – а вы?
Остальные недоуменно закрутили головами.
– Гармонии нет. Я спросила у старосты. Она перевелась в какой-то французский университет. Уехала домой.
Блейн вздохнул, откидываясь на лавке и вытягивая ноги под столом. В кафетерии было шумно, но зимой обедать на улице стало проблематично, друзья решили перебраться сюда.
Самайновский инцидент с Гармонией почти забылся, тем более под грузом последних, более важных событий. Но порой Блейн вспоминал об этом, и его до сих пор терзал вопрос – почему же Гармония подумала, что он Новая кровь?
Она была слаба в точных науках – Арифмантике и Нумерологии, ─ но отличалась упорностью и привычкой проверять расчёты по сотне раз, прежде чем совершать действия.
Блейн сам провёл эксперимент, рассчитывая векторы своей магии, учитывая все коэффициенты и вычисляя по старой формуле свою причастность к Новой крови. Как он и думал, благодаря его происхождению он был близок, но всё ещё не мог называться так.
Если бы его мать была волшебницей, она бы официально считалась Новой кровью. На какое-то мгновение в голове Блейна метнулась шальная мысль – в конце концов, отец происходил из рода Фоули, был достаточным снобом и вряд ли бы снизошёл до маггловской девчонки даже в поисках одноразового перепиха, – но Блейн отмёл её. Его мать точно была магглой. Она ничего не знала о магии и изумлялась всему так же, как и маленький Блейн, когда отец привёз их в магический Лондон. И она бы никогда не стала врать ему.
Так что Блейн решил оставить эту загадку на потом. У него были более насущные проблемы. Он учился, постепенно подготавливался к проекту по Арифмантике, старался хотя бы раз в неделю заглянуть в мастерскую к артефакторам, поработать над кольцами – и активно пытался вернуть Курта.
Настолько активно, насколько это вообще было возможно на расстоянии тысячи километров.
***
– Мы практически одни в отеле! – веселился Себастиан, свешиваясь из окна номера. – Мне нравится это чувство вседозволенности.
– А разве оно не перманентно для тебя? – фыркнул Эллиотт, с любопытством пробуя коктейли из бара.
Январь в Испании был тёплым, но всё ещё не лучшим курортным месяцем. Отель, предоставленный «Вещим Сестричкам» в Мадриде, принимал сейчас лишь две семьи и их самих.
– Жалко, мы не попали на день Волхвов, – вздохнула Холли, откидывая волосы за плечи. – Замечательный праздник, вам бы понравилось.
– Немного праздника бы не помешало, – пожаловался Пак.
Прошедшая во Франции встреча с Куинн Фабре выбила его из колеи – как и планировал Курт. Неизвестная ему Куинн, по словам Пака, выросла из маленькой злой слизеринки в прекрасную умную женщину. К сожалению, эта прекрасная женщина уже лет пять была замужем за благородным лордом, и хотя смотрела на отца своего ребёнка с теплотой в глазах, никаких обещаний не давала. А Паку ведь хотелось этих обещаний.
Да и приближающееся к концу турне вымотало парней. Оно было короче, чем прошлогоднее, но намного насыщеннее. У них практически не было времени на экскурсии, отдых на курортах. В день приезда они светились в каких-нибудь людных местах, потом давали концерт, потом переезжали в другой город, день отдыха, чаще всего занятый встречами с фанатами и раздачей автографов, потом снова концерт, и так по кругу.
Рождественские выходные, проведённые дома, и вовсе разморили ребят. Вспоминались родные и тёплые постели, спокойные немецкие городки и еда домашних эльфов, а не гостиничных.
«Вещие сестрички» работали на последнем издыхании. Зелья и заклинания помогали это скрыть, да и ради восхищённых улыбок фанатов хотелось стараться, но вот в такие тихие часы, за закрытыми дверями, «Сестрички» позволяли себе расслабиться, пожаловаться, поругаться от нервов.
Несмотря ни на что, они записали три новые песни во время турне. Одна – праздничная – уже давно крутилась по магорадио различных стран. Вторую они сыграли на концерте в Берлине. Третью решили приберечь для финального концерта, во время которого будет объявлена дата следующего альбома.
Холли решила, что даст своим мальчикам роздыху, и назначила выпуск аж на ноябрь. Почти год можно было отдыхать и ничего не делать.
Сейчас все радовались этому факту, но Курт знал – уже к концу весны они все начнут сходить с ума от скуки и безделья, искать шанс выступить, писать музыку и стихи. Не надо было обладать даром предвидения, чтобы знать, что дата выпуска альбома переместится на более раннее время по инициативе самих музыкантов.
– Я хочу выспаться, хотя бы раз на неделе, – широко зевнул Финн, направляясь к своей спальне. Зевотой он заразил Пака и Хантера, которые вяло исследовали номер.
– Хорошая идея, – кивнул Эллиотт, откладывая листы пергамента, на которых всё силился написать текст к их последней песне. – От разницы в часовых поясах у меня уже сносит крышу.
– Мы все начинаем выражаться как магглы, – поморщился Себастиан. – Какой ужас.
– Это от усталости, – утешил его Адам. – У тебя тоже здесь номер, Холли?
– Нет, я буду на вилле у одного моего знакомого, – с улыбкой отозвалась женщина, поднимаясь на ноги. По приезде в солнечную Испанию она сменила строгие серые, бледно-зелёные и коричневые тона на яркие цветочные принты. – Но я навещу вас завтра, после обеда. Мы поедем в центр города общаться с публикой. Будьте добры подготовиться к тому времени.
Парни проводили её кивками, потом потянулись к своим комнатам.
– Курт, ты идёшь? – оглянулся Эллиотт на лестнице.
– Нет, – Курт вздохнул, обнимая большую диванную подушку. – Посижу ещё. Не хочу пока спать.
Эллиотт скептически посмотрел на синяки под глазами друга, но ничего не сказал. Курт дождался, пока все уйдут и начнут копошиться в спальнях, и только потом решился достать из внутреннего кармана мантии письмо.
Письмо от Блейна.
Он не мог поверить, что делает это. Он не должен был. Они ведь расстались.
Но полученная две недели назад стопка писем… Курт просто не мог проигнорировать это. Скорее всего, Блейн не думал их отправлять. Они были слишком путанными, слишком искренними. На бумаге было много клякс, обычно идеально ровный почерк Блейна скакал во все стороны. Да и то, что их пришло сразу семь, говорило о незапланированности подобной акции.
Курт понимал это, но всё равно не мог оставить письма без ответа. Ему хотелось так же выразить свои чувства, рассказать Блейну, через что он прошёл тогда, в декабре. Потому что они ведь не говорили об этом толком.
А следовало бы?
Между ними всё было кончено. По крайней мере, так предполагалось.
Но Курт никак не мог избавиться от тоски, от чувства острой нехватки кого-то рядом. Это было очевидно – он всё ещё любил Блейна несмотря ни на что.
Курт позвал гостиничного эльфа, попросил принести писчие принадлежности, поудобнее устроился за низким столиком.
Хотелось отправить Блейну ответ до того, как их затянет в водоворот безумных испанских концертов.
***
Блейн подавил позорный писк, когда Джефф с силой уронил толстые учебники на парту. Друг глянул на него мрачно, сдул с глаз чёлку, сел на лавку рядом.
– Тебя звали на свидание, – тихо начал Джефф.
Блейн вздохнул, понимая, о чём пойдёт разговор.
– Да, я отказался. Нет, я не пожалею. Со мной всё в порядке. Я просто не хочу.
– Точно «просто» не хочешь? – Джефф с подозрением прищурился. – Это никак не связано с тем, что с начала семестра у тебя неожиданно улучшилось настроение, ты начал улыбаться как сытая акула, перестал хлебать успокаивающее зелье как водицу?
– Не понимаю, о чём ты, – решительно ответил Андерсон, сосредоточенно пролистывая свои конспекты. Джефф закатил глаза и привалился к его боку.
– Ну чего ты? Я же действительно волнуюсь. Я не буду осуждать. Скажи мне правду.
– Ладно, – Блейн отпихнул друга плечом, тот был довольно тяжёлым. – По вине Варежки – моей домовички – мы с Куртом начали переписываться.
– Что?!
– После Рождества я начал писать письма. Никому не отправлял, просто выплёскивал всё, что накопилось. Естественно, это всё было связано с Куртом. Варежка нашла эти письма и отправила. И Курт ответил мне.
– Вау, – Джефф ошалело поморгал. – Но разве он не?..
– Порвал со мной? Да. Но, видимо, я близок к прощению.
Блейн пару раз сжал и разжал кулаки, пытаясь успокоиться. Внутри него болтались маленькие жгучие пузырьки счастья. Его улыбку уже сравнили с акульей, стоило попридержать коней.
– На самом деле, я не знаю, почему Курт это делает, я просто верю в лучший для нас двоих исход. Но пока он всё ещё в турне, я не могу приступить… К активным действиям.
Действительно, их переписка вернулась к личному, они потихоньку начинали рассказывать друг другу о событиях дня, жаловаться на проблемы и надоедливых и шумных друзей. Только об отношениях не заговаривали.
Это напоминало самое-самое начало их дружбы.
– Тогда для тебя же хорошо, что «Сестрички» скоро вернутся домой, да? – Джефф улыбнулся. Блейн действительно выглядел здоровым и весёлым, а он успел соскучиться по такому зрелищу за прошедший месяц.
– Скоро?
– Да, дружище. Ты давно на календарь смотрел? Январь заканчивается. Они уже отыграли один концерт в Лиссабоне, готовятся ко второму.
Блейн нахмурился – за временем он совсем не следил.
Видимо, кольцам придётся придержать немного подольше. Он не успеет ко дню Святого Валентина.
Но какая разница, сколько времени это займёт? Куда важнее – будут ли они вместе. Вообще. Когда-нибудь.
Блейн был готов ждать хоть целый год (хотя это было бы трудно).
***
Курт понимал, что остальные начали что-то подозревать – даже после изматывающих репетиций и концертов он мог задержаться в номере. Он говорил, что не хочет спать, хотя и валился с ног.
Но Курт по какой-то причине просто стеснялся отвечать на письма Блейна при друзьях. Он знал – они не осудят, по крайней мере вслух, но всё равно.
Себастиан мог бросить: «Я же говорил». Хантер сказать что-нибудь вроде: «Чего же ты тогда и его, и себя мучил так долго». Эллиотт бы вздохнул тоскливо, глядя на него как на ребёнка. И так далее по списку.
Курт не смог бы выдержать и даже таких добрых, несерьёзных насмешек. В его душе и сердце едва-едва установилось равновесие, и оно было настолько хрупким, что готово было рухнуть от пары взглядов.
Так что, когда за спиной Курта кто-то вздохнул: «Я так и знал», – он позорно зажмурился, прижимая письмо к груди.
Себастиан, закутанный в большой махровый халат и оттого выглядящий каким-то мягким, ненастоящим – перевалился через спинку дивана и сел рядом с Куртом.
– Я видел, что тебе приходят какие-то особенные письма, да и филин выглядел знакомо. Это от Блейна, да?
Курт до боли закусил губу, упёрся взглядом в стол. Себастиан посмотрел на него пару секунд, вздохнул.
– Курт, ну не буду я издеваться. Что ты сразу так подобрался, будто проклясть меня готов?
– Да, это от Блейна, – буркнул Хаммел. – Можешь начинать своё «я же говорил».
– Я не буду так делать, – закатил глаза Себастиан.
– Правда?
– Знаешь, мне почти обидно.
Курт немного расслабился, отложил письмо на стол к паре чистых листов пергамента и чернильнице с пером.
– Я рад, что вы, ребята, миритесь. Вам было хорошо вместе, – по-доброму улыбаясь, продолжил Смайт. – И тебе нужно было время, чтобы прийти к этому. Неважно, сколько оно заняло. У нас разные понятия верности и здоровых отношений. Я бы не обратил внимания на поцелуй. Ты не смог смириться. Это нормально. Хочешь чаю?
Курт заторможено кивнул, немного удивляясь такому ласковому Себастиану. Тот встал, начал рыться в сумках, оставленных на барной стойке.
Себастиан терпеть не мог даже хороший листовой чай, а когда увидел маггловские заварочные пакетики, то едва не сжёг их заклинанием вместе с Паком и Финном, принёсших «эту гадость» в дом. Как зельевар, хоть и бывший, Себастиан обладал очень тонким обонянием и вкусом. Его страсть к различным травам, которые можно было превратить в чай или отвар, давно стала для друзей привычной. Даже во время этого турне Смайт не забывал заглядывать к аптекарям и травникам в поисках чего-нибудь уникального и вкусного.
Себастиан давно выученным заклинанием нагрел воду в кувшине, сыпанул в чашки каких-то разномастных трав, залил их кипятком, накрыл вафельным полотенцем – настаиваться.
– В знак благодарности я пропущу шутку про твоё тщательно скрываемое нежное сердце, – улыбнулся Курт, укладываясь щекой на спинку дивана. Себастиан, не поворачиваясь, показал ему средний палец. Абсолютно по-маггловски.
Через полторы минуты, грея руки и вдыхая запах разнотравья, Курт почувствовал необходимость выговориться:
– Дело ведь было не только в поцелуе, знаешь. А в том, что он просто взял и… Сдался.
– А ты хотел, чтобы он боролся? Чтобы догонял тебя, пока ты прячешься от него на другом конце земли?
– Нет. Но раньше он всегда понимал меня и верил в нас. Я надеялся, что так получится и в этот раз, – на скептический взгляд Себастиана Курт сморщился. – Да, я знаю. Я тоже идиот.
– Вы помиритесь и научитесь тому, что надо разговаривать друг с другом, – Себастиан покачал головой. – И всё будет лучше. И мы все точно захлебнёмся в розовых соплях.
Курт толкнул Себастиана ногой, отчего тот едва не расплескал чай и выругался на смеси французского и английского. Курт хихикнул, склоняясь над собственной кружкой.
Запах трав его успокаивал. Сердце билось медленнее, глаза слипались.
– Можно я прочитаю письмо? – спросил Себастиан, глаза которого периодически скашивались на столик перед диваном.
– Ты, хитрый змей, специально дал мне своё пойло, чтобы добраться до письма?
– Или я просто заварил тебе чай, потому что волнуюсь, – Смайт пнул Курта в ответ. – Придурок параноидный.
– Сам такой, – Курт вздохнул. – Ладно. Можешь прочесть. Только… Не говори ничего. Я и сам знаю, что всё глупо, слащаво и… Что ты там обычно говоришь?
На этот раз Себастиан ничего не ответил. Он поставил чашку на стол, взял письмо, прищурился, разглядывая неровные буквы в дрожащем свете пары свечей. Он читал долго. Курт допил свой чай, сполз по подушкам, закинув ноги на колени Себастиана. Тот даже не стал возмущаться.
Курт не заметил, как задремал. Открыл глаза он от того, что Себастиан устроил голову на его животе, свернувшись как кот. Свечи догорали.
– Ты знаешь, – сонно пробормотал Себастиан, призывая для них одеяло. Курт подвинулся, Себастиан лёг повыше, на подушки. – Он действительно тебя любит. И действительно сожалеет. Эта смесь эмоций убивает это.
– Правда?
– Да. Я сам такие же испытывал когда-то. Это ужасно, – голос Себастиана сорвался на шёпот. Курт ткнулся носом ему в плечо.
Он был слишком сонным, но всё равно отмечал непохожесть тела Себастиана на Эллиотта или Блейна. Тот был высоким и тощим, повсюду раскидал свои локти и колени.
Но ещё он был тёплым и, если подумать, не говорил ничего насмешливого в сторону Курта почти месяц.
Себастиан мог строить из себя козла и сучку, но на самом деле ценил их всех и переживал за них. Хоть и показывал это редко.
– Парни сделают кучу колдографий с утра и будут ржать, – сказал Себастиан, засыпая. Курт согласно хмыкнул и закрыл глаза, проваливаясь в тёплую и родную темноту.
***
Заниматься Арифмантикой было интересно. В ней не было никакой практической магии. Они выводили формулы, рассчитывали правильность тех или иных заклинаний в теории.
А ещё здесь всё было чётко. Никакого эмоционального фактора, никакой наследственности. В Арифмантике всё зависело от твоего ума и внимательности.
Блейн не имел ничего против группы, которую ему назначил профессор. Райдер был простоватым, но готовым на эксперименты парнем, близнецы МакКарти больше походили под определение гениально-сумасшедших магов, тех, которые совершают открытия и начинают революции.
Когда они впервые собрались вместе, именно Мэйсон – один из близнецов – предложил тему их проекта.
– Известно, что каждое заклинание имеет свой… Ну, назовём его коэффициент. Тёмная, светлая, нейтральная – зная формулы, можно определить каждую из них, – Мэйсон уверенно чертил на бумаге закорючки, отдалённо напоминающие арифмантические знаки. – Более того, при более детальных разборах и вычислениях можно найти «коэффициент» каждого отдельного заклинания.
– Формула Люмоса отличается от формулы Инсендио, хоть они оба и относятся к огненной магии, – кивнул Райдер. – Это всем известно. Переходи к делу, дружище.
Мэйсон кивнул, ни капли не обидевшись на панибратство Райдера. Насколько Блейн успел узнать свою «команду» – все они были довольно открыты и дружелюбны. Это обещало значительно упростить работу.
– Но это работает только по отношению к старым, давно известным и общепринятым заклинаниям, – взяла слово Мэдисон, пристроившаяся за спиной у брата. – Когда используют какое-нибудь фамильное проклятие, старую или чуть изменённую формулу или, не дай Один, новое заклинание – «коэффициент» становится невозможно вычислить. Это очень важная проблема. Мы можем взять её.
– В моей стране жандармы использовали специальный артефакт, – Райдер вздохнул, покачиваясь на стуле. – Папа как-то пытался объяснить мне, как он работает, но… Я могу иногда тупить.
Блейн сочувственно поджал губы. У магглов болезнь Райдера называлась дислексией, так рассказывала Хельга. Для магов Райдер просто был дураком.
– Но общий принцип я смог уловить, – продолжил он, – Дело в том, что есть так же «коэффициент» каждого отдельного мага. Зная его, можно узнавать, какое заклинание было применено на месте преступления.
– У нас такие тоже использовались, – подал голос Блейн. – Мне друг рассказывал, у него отец аврор. Но эти артефакты полезны только тогда, когда примерно знаешь, какой «коэффициент» у мага, использующего заклинание. Иначе бесполезно.
– Верно, – подтвердил Райдер. – Эту проблему мы тоже будем устранять?
Близнецы, до этого суетливо кружащие вокруг стола, синхронно вздохнули и присели на свои стулья.
– Вот поэтому формула, используемая в таких артефактах, устарела, – Мэйсон накрутил на палец прядку волос. Блейн смотрел на его шевелюру с завистью – если бы его кудри так лежали, ему бы не приходилось каждое утро мучиться с укладкой.
Неожиданно Блейн перехватил у Мэдисон перо. Он помнил формулу, которую упомянул Мэйсон.
– Она состоит из трёх частей, верно? Коэффициент магии, коэффициент мага, коэффициент заклинания. При этом коэффициенты магии – три известных постоянных.
– И что? – тоскливо спросил Райдер.
– Что, если мы найдём другой коэффициент? – в голове Блейна крутилась сотня мыслей. Все они были на одну тему, но прятались в тумане. Он никак не мог ухватить их за блестящие хвосты. Он пару раз пощёлкал пальцами, нервно затопал, выписывая что-то на большом пергаменте. – Коэффициент того, как выглядит чистая магия.
– Чистая? – переспросила Мэдисон, заинтересованно приподнимаясь.
– Да, та, которая есть в природе и у каждого человека. Не окрашенная в тёмный или светлый цвет, не перенявшая чего-то от мага, – Блейн в приступе возбуждения отшвырнул письмо. – Она существует в мире бесчисленное множество лет. Это наверняка должна быть постоянная.
– Магическая постоянная, – выдохнул Мэйсон.
– Зная её и другую постоянную, мы сможем… – Райдер вклинился в разговор. – Нет. Всё ещё остаётся неизвестным коэффициент мага.
– Его наверняка можно вычислить из постоянной чистой магии! – Блейн запустил пальцы в волосы, портя причёску. – Если предположить, что коэффициент мага зависит от пола, возраста и постоянной «окраски» магии, верно?
– Мы можем найти эту «магическую постоянную», – Мэдисон с сумасшедшей улыбкой осмотрела грязные и путанные схемы на пергаменте перед ними. – Потом вычислить формулу нахождения коэффициента мага из известных данных. И тогда можно будет…
– Узнавать любое заклинание. Даже только что созданное. Можно будет узнать его коэффициент, вычислить свойства, даже узнать формулировку! – подхватил Мэйсон.
– Вы так легко говорите, – Райдер засомневался. – Наверняка мы не первые, кто догадался об этом. Это не так просто вывести и рассчитать.
– Ну и что? – Блейн улыбнулся, садясь обратно на стул. Его сердце билось где-то в горле. – Все эти люди, что смогли найти формулы коэффициентов и вычислить, насколько светлая магия отличается от тёмной, тоже наверняка когда-то сидели так и устраивали мозговой штурм. И тоже говорили себе «это не так просто».
– В любом случае мы можем попытаться! – Мэдисон толкнула Райдера в плечо кулаком и сильно, по-мальчишечьи. – Не будь таким занудой!
– Ладно, – Райдер рассмеялся. – Ладно. Давайте попробуем.
***
– Да ладно тебе, Курт, завтра мы возвращаемся в скучную и домашнюю Германию! – Хантер пнул землю, поднимая в воздух пучки травы и грунта. – Давай развлечёмся!
– Я и дома смогу поразвлечься, – пробормотал Курт, тем не менее скидывая мантию и закатывая рукава.
Остальные «Вещие сестрички», расположившиеся в креслах под тенью деревьев, довольно заулюлюкали, предчувствуя шоу. Хантер уже час пытался подбить Курта на шуточную дуэль и наконец-то добился своего.
Кларингтон, бывший ученик Дурмстранга, был отлично обучен боевой и тёмной магии. Курт, дитя Розье и Хаммелов, знал тысячи и тысячи разномастных проклятий; когда-то учить их ему приходилось от скуки и от чувства страха перед семьёй.
Парни встали друг напротив друга на расстоянии пары шагов, подняли палочки на уровень лица, церемонно поклонились друг другу, потом начали расходиться. Их импровизированные зрители в голос считали шаги.
На двадцать девятом Курт и Хантер замерли, крепко сжимая палочки. Наконец они сделали последний шаг. В воздухе повис крик «тридцать!». А потом затрещали, как молнии, невербальные заклятия.
Курт, отличавшийся мгновенной реакцией, повернулся и атаковал быстрее. Хантер, более внимательный к контролю магии, сумел выставить щит и буквально через секунду кинуть ответное проклятие. Курт не боялся устать, так что парой взмахов палочки развеял какое-то болевое проклятие Хантера, кинул в ответ своё, напоминающее длинный огненный хлыст. Трава на импровизированной дуэльной площадке мгновенно потемнела. Зрители одобрительно загудели.
Хантер быстро двигался, не стеснялся уклоняться от атак, падать на землю и подпрыгивать.
– Это будто две разных школы, – хмыкнул Себастиан одобрительно. – Хантер сражается так, как учат новые преподаватели в Дурмстранге. «Не стесняйся использовать своё тело, в бою всё пригодится». А Курт – традиционная аристократическая школа, всё на магии.
Действительно, Курт не двигался с места, широко расставив ноги и упираясь ими в землю. Только рука с палочкой металась туда-сюда, описывая круги, кривые и резкие, режущие линии.
В Хантера попало практически безобидное проклятие повышения давления. У него пошла носом кровь и лопнул капилляр в глазу. Он кинул в Курта ответное проклятие, исцелил себя, потом послал противнику целую связку стихийных заклинаний средней тяжести.
Курт смог отразить почти все, кроме последнего, огненного, брошенного исподтишка. Оно опалило ему скулу и рубашку на плече.
– Ублюдок, – прошипел Курт, наколдовывая себе лёд. – Сам напросился.
Он крепко вцепился пальцами в выточенные руны на рукоятке палочки, пуская кровь. Хантер пригнулся к земле, готовясь уклоняться от фамильных проклятий Розье. Ему так было даже интереснее, адреналин бурлил в крови. «Зрители» возбуждённо заёрзали в своих креслах.
Не желая давать Курту фору, Хантер первым атаковал, прерывая Куртово заклинание на крови. Но было поздно.
Пара алых капель упала в траву, Курт шепнул путанную формулировку заклинания, в воздух поднялась пара синих молний.
– Что это за заклинание? – изумлённо спросил Финн, открыв рот.
– У Розье нет таких, – подскочил на ноги Себастиан. – Что-то пошло не так. Хантер, отмени своё проклятие!
Но было поздно. Алая вспышка из палочки Хантера уже долетела до синих молний, окружавших Курта. Всех парней на мгновенно ослепила вспышка.
– Салазарова задница, – прошептал Эллиотт, первый добравшийся до Курта. Тот сидел на земле, утирая дрожащими руками сажу с щёк. – Ты как? Хантер, блять, ты что творишь?
– Оно было не таким сильным, – ошарашенно отозвался Кларингтон. – Курт, прости…
– Это не Хантер. Это Курт оплошал, – нахмурился Себастиан, подходя ближе. – Давай я залечу ожоги. Зачем ты решил пользоваться фамильными проклятиями, в которых не уверен?
– Но я был уверен, – заторможено ответил Курт. Его обожжённая кожа горела, от боли он всё воспринимал немного медленнее. – Я пользовался этим проклятием сотни раз. Я всё сделал правильно.
– Тогда что пошло не так? – резонно спросил Адам, придерживая Курта за спину, пока Себастиан водил палочкой над наливающимися волдырями.
Курт поднёс руку к лицу, разглядывая дрожащие пальцы. С них срывались синеватые искры.
Его пугало появившееся посреди дуэли ощущение. Будто магия больше его не слушается. Будто она стала чужой.
Действительно, что же пошло не так?
========== 26 ==========
Сразу же по возвращению в Германию друзья Курта рассказали о произошедшем Сабрине и Аарону. Курт не стал сопротивляться, когда его потащили к самым лучшим колдомедикам.
– Магическое ядро в порядке, – заявляли они как один. – Циркуляция магии немного нарушена, но он ведь только вернулся из изматывающего путешествия. Такое бывает.
Так что все сошлись на мнении, что Курт ошибся в заклинании.
– Вообще перестань колдовать как Розье! – сурово хмурилась Сабрина. – Забудь обо всём, чему ты научился в доме этой семьи! Теперь ты здесь, и теперь ты Хаммел.
Курт ничего не ответил бабушке. Она хоть и злилась, хоть и говорила так, но наверняка помнила, что, какое бы имя Курт ни носил, он всё-таки был наследником Розье и принадлежал им.
Холли позволила «Вещим Сестричкам» отдохнуть денёк, а потом погнала давать интервью в официальную газету и популярный среди молодых ведьм и волшебников журнал. Там же для парней устроили фотосессию, собираясь выпустить серию плакатов.
– Надо поставить хорошую точку после турне, – Холли улыбалась, как всегда что-то чиркая в своё ежедневнике. – Курт, ты не устал? Нормально себя чувствуешь?
Курт вымученно улыбнулся, позволяя молоденькой ведьмочке-визажисту поправить ему макияж и причёску. Холли носилась с ним как со стеклянным, и это утомляло. Друзья тоже следили за каждым его движением, будто готовые в любой момент сорваться с места и отправиться в госпиталь.
Курт всех напугал в тот раз. Себастиан, довольно неплохо подкованный в целительской магии, не смог залечить все его ожоги. Пришлось ехать в Лиссабонскую больницу. Кто-то заметил его там, в прессе поднялась шумиха, фанаты рыдали навзрыд – что-то случилось с их любимчиком!
Выкроив свободную минутку, Курт сразу же написал Блейну, извещая, что, несмотря на странные статьи, с ним всё в порядке, скоро он сможет прочитать их официальное интервью и убедиться.
Только отправив сову, Курт поймал себя на мысли, что это будто они снова встречаются. И подобное совершенно не вызывало отторжения.
