Текст книги "Вид на доверие (СИ)"

Автор книги: Daykiry

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 51 страниц)

========== Глава 1. ==========

– Вот так, – придавив коленом парня к кровати, чтобы тот не мог толком сопротивляться, Виктор все-таки застегнул “строгий” ошейник. Чуть подумав, затянул на одно деление сильнее – неповадно будет.

– Ослушаться меня было плохой идеей. Будешь еще так делать? – поинтересовался мужчина.

Эш взбрыкнул, пытаясь скинуть с себя чужое тело, и прохрипел парочку ругательств. Конечно, он прекрасно понимал, что этого лучше не делать – ошейник и так давал дышать с трудом – но терпеть такие выходки… это чересчур. Вик перегибал палку.

– Сними эту дрянь с меня, – фыркнул парень.

– Сам виноват, – отозвался Хил, продолжая удерживать тело коленом. Продев палец под ремешок, он чуть натянул ошейник, чтобы тупые шипы сильнее впились в горло, а Эшу пришлось запрокинуть голову.

– Ибо нехуй. И я задал вопрос, – напомнил мужчина, выпуская ремешок.

– Иди к черту, я не собираюсь это терпеть, – огрызнулся Эш, хватаясь за ошейник руками и пытаясь немного его ослабить.

С одной стороны, он знал, что стоит просто согласиться, и тогда с него все снимут. Может, трахнут для порядка, но все равно снимут. А с другой, он был слишком принципиальным.

Виктор, цокнув, словил кисти Эша, перекрестил и в таком виде дернул, загоняя под тело. Чуть сместил свой вес, перебираясь выше и придавливая лежащего теперь на собственных руках парня, уселся верхом чуть выше поясницы и только тогда отпустил кисти. Парень под ним дергался беспомощный, как гусеница.

– Ты задрал, – прокомментировал мужчина. – Ты знаешь: у тебя все затечет раньше, чем мне надоест.

– Да? Проверим? – Эш выкрутил голову так, чтобы не дышать в подушку, и немного поерзал, пытаясь понять, насколько это положение невыгодное. И, надо было сказать, оно было куда более невыгодным и неудобным, чем раньше.

– У меня еще долго ничего не затечет, потому что я дышать нормально не могу.

Он перестал шевелиться, потому что это только осложняло его положение. Теперь оставалось ждать, когда Вику действительно надоест. И делать вид, что вся ситуация его нисколько не трогает, не отдается где-то внизу живота.

– Это ты считаешь, что не можешь нормально дышать, – Вик склонился к уху Эша, упершись ладонями в спину, – но на самом деле “не сможешь нормально дышать” ты только теперь.

Виктор подцепил двумя пальцами ремешок и снова натянул, нажав на позвонки большим пальцем, и для эффективности надавил между лопаток свободной рукой.

– Я даже переспрашивать не стану, – мужчина перешел на шепот, чтобы слова легче доходили до мозга, не отвлекая сильным раздражением барабанной перепонки, – хотя вину свою ты все еще не признаешь. Просто поинтересуюсь – как себя чувствуешь?

Эш открыл было рот, чтобы сказать что-то вроде “отъебись” или “совсем головой тронулся”, но смог выдать только сдавленный хрип, тратя дыхание на бессмысленное барахтание. Воздух поступал в легкие, но так мало, что его катастрофически не хватало. В глазах начинало темнеть, но он продолжал дергаться, скорее рефлекторно, повинуясь инстинктам самосохранения, чем осознанно. Потому что, если бы он сейчас мог что-то делать осознанно, так это лежать и терпеть, пока Вику не надоест новая забава.

Хил еще немного подержал так парня, пока окончательно не стало ясно, что все его “сопротивления” стали исключительно рефлекторными, болтающимися на грани задыхающейся паники. Тогда мужчина выпустил ремешок и переместил ладонь на горло Эштона, снова под ошейник, но теперь оттягивая шипы от горла. Вероятно, полоска ремешка от этого сильно врезалась в шею с обратной стороны, но все лучше кислородного голодания, правда?

Парень дышал часто, глубоко, немного испуганно, потому что в какой-то момент ему действительно подумалось, что Вик может перегнуть палку и случайно отправить любовника на тот свет.

Мужчина выдохнул Эштону в ухо, а затем прижался губами к ямочке за мочкой, втягивая кожу.

– Доволен? – прохрипел парень слегка дрожащим голосом.

Как бы Эштон не отнекивался, но вместе со страхом к нему приходило и легкое возбуждение. Не сексуальное – эмоциональное в большей степени: каким бы склочным ни был его характер, парень любил, когда его подавляли, хотя сам бы никогда не признался в этом. И пока это мог делать только один человек.

– Нет, – легко отозвался Виктор после того, как провел ладонью от линии волос к затылку Эштона, взъерошивая пряди. Ошейник он выпустил, так и оставив слегка затянутым. – Но буду. Когда ты признаешь, что был неправ, признаешь вину, и признаешь ошейник заслуженным.

– Ты же знаешь, что я не стану признавать ничего, – проговорил Эш, слегка откидывая голову и поворачивая ее, чтобы посмотреть краем глаза на Вика. Ошейник уже не так его смущал, после удушения было не до этого. Дело было в принципе.

Или он, или Вик.

И Эштон считал себя полностью правым. В конце концов, о некоторых вещах у него было свое категоричное мнение, и он был уверен, что имеет право ходить туда, куда хочет.

– Жаль, – отозвался Виктор и мягко, с искренним сожалением и какой-то даже ритуальностью коснулся губами виска Эша, а потом – его загривка. Ладони тепло и с массажным нажимом прошлись по обеим сторонам от позвоночника, сморщивая складками футболку.

– То есть, я могу переходить к побоям, – в голосе еще звучала нотка вопросительности, за которую Эш мог бы, при желании, ухватиться, сдавшись до пересечения черты невозврата.

Потому что за ней Вик играть не станет, и они оба это знают.

– Уверен? – в последний раз уточнил мужчина. – Ты вряд ли выдержишь больше, чем в прошлый раз.

Крепко сжав зубы, Эштон выдохнул. Он мог сдаться, но тогда ему снова придется отчитываться за каждый шаг и получать за каждый поступок, не понравившийся Виктору. Так парень не добьется свободы в своих действиях. Он мог прогибаться в постели и в некоторых вопросах быта, но не во всех сферах жизни.

Нужно было вытерпеть, и тогда он останется правым. Именно об этом парень подумал, когда еще раз глубоко вздохнул, готовясь к самому неприятному. Виктор в самом деле не станет больше играть, к этому он уже был готов.

– Я не буду признавать свою вину. Я был прав, – сказал немного отрывисто Эш, утыкаясь лбом в подушку и сразу же вцепляясь в нее зубами – заранее.

Это было исключительно его право, и Виктор на него не претендовал. Пожалуй, право выбора – единственное, на что он не претендовал и совершенно никак не посягал.

– Тшш, – мужчина похлопал любовника по щеке, призывая расслабиться и разжать зубы – слишком рано тот напрягся, Вик еще не прояснил все, что собирался.

– Я не позволю тебе защищаться, – напомнил Виктор, еще раз проглаживая ладонями спину и целуя на этот раз затылок.

– Ты просто будешь лупить меня, как при пытках в средние века? – ожил Эш. – Побойся Бога, Виктор, я понимаю, что ты не за справедливость, но просто так отдаваться тебе в руки я тоже не горю желанием. Так что пусть у нас будет равноценный обмен. Я могу защищаться. Хотя бы ногами, – он вновь повернул голову, смотря на мужчину.

– При пытках в средние века людей вовсе не лупили, Эштон. Но если в этот момент ты держал в голове образ зарвавшегося школьника, избивающего нервирующего его ботаника из младших, то это уже гораздо ближе к реальности.

Виктор вытянул пояс из своего халата и снова склонился к Эшу.

– Ты не в том положении, чтобы просить равноценного. Это не дуэль за правду, ты ведь понимаешь. Это урок, из которого нужно извлечь определенного рода опыт. Мне было больно, Эш, – поведал Хил, до изумительного равнодушно выдохнув ему в затылок, а затем усмехнулся. – И я был, считай, также беззащитен. Есть причина, теперь будет следствие. Впрочем, ноги связывать я и не планировал.

– Я не хочу отчитываться за каждый свой шаг, – очень четко проговорил Эш. – У меня есть та часть жизни, которая принадлежит только мне. И она будет принадлежать только мне, как бы ты ни стремился меня наказать. Ты ведь сам понимаешь это? – в голосе мелькнули стальные нотки.

– От чего больно было тебе? Давай, расскажи, может, я проникнусь, – теперь звучало нескрываемое ехидство.

Все это было направлено лишь на то, чтобы отвлечь самого себя от процедуры, которая меньше всего нравилась ему в отношениях с Виком. Да и сами отношения, болезненные, от которых на стену хочется лезть, вгрызаться в нее зубами, и все равно каждый раз возвращаться. И Виктор это прекрасно знал, потому и пользовался. По крайней мере, у Эштона было именно такое ощущение.

Побои эти вряд ли можно было считать даже наказанием. Это была эгоистичная месть, без которой Виктор чувствовал себя никем. Заявить свои права, обозначить границы, доказать принадлежность. Хотя бы самому себе.

Только вот без тотального контроля принадлежность была невозможна. А ехидство в голосе свидетельствовало о том, что на разговор Эш настроен менее всего.

– Ты мог, например, предупредить, – предложил компромиссный вариант Вик, завязывая на одном из запястий узел из махровой ткани. – А не исчезать с выключенным телефоном на ночь.

Дальше Виктор буквально зашипел Эштону на ухо, дотягивая пояс через спину ко второй кисти и завязывая узел и вокруг нее:

– Я ненавижу, когда ты отрываешься от меня, когда ты это поймешь и запомнишь?!

– И что бы изменилось от моего предупреждения? – Эш немного повысил голос.

Дернул руками.

Чувствовать себя связанным он никогда особо не любил, хотя и в этом существовала некая изюминка, ради которой он все еще терпел это. Правда, не сейчас. Сейчас он боялся того, что Виктор может снова забыться и перегнуть палку. Состояние Виктора оставляло желать лучшего. Парень по одному голосу чувствовал, что мужчина по-настоящему злился.

– Ты бы нашел меня и притащил обратно, несмотря на моих друзей. Я не хочу, чтобы они знали, в каких отношениях я состою.

Виктор успел продеть “хвост” пояса под животом Эша, чтобы завязать второй узел на правой руке, когда парень закончил фразу.

– Я б, блять, в углу стоял и нихера не делал, если б ты там в рамках себя вел! – рявкнул Хил и, с силой вдавив парня в матрас, соскочил с постели, так и не закончив завязывать пояс. Нельзя в таком состоянии. Вывел, умудрился выбить из колеи, хотя Вик специально отходил и успокаивался, чтобы не наделать глупостей.

Сука.

– Нельзя на двух стульях усидеть!.. – мужчина явно планировал добавить то ли обращение, то ли ругательство, но только с каким-то обессиленным ревом врезал кулаком по дверному косяку и вывалился из комнаты на кухню.

Эш вздохнул с облегчением. Он осторожно повел руками, понимая, что до конца его связать не успели, и снова облегченно выдохнул. Сев, парень потянулся, разминая конечности, и глянул на дверь. Виктор разозлился по-настоящему. И Эш немного растерялся, не зная, как себя сейчас вести. Нужно было сгладить конфликт…

Он поднялся с кровати окончательно, размотал запястье и откинул пояс, выходя из комнаты.

Чтобы закурить, Виктору потребовались две сломанные сигареты и десяток бесплодных нервных попыток воспользоваться зажигалкой.

– Вик, – Эштон зашел на кухню и посмотрел на любовника, пока не приближаясь к нему.

– Послушай, – сделав пару осторожных шагов, он встал вплотную к спине Хила и ткнулся в его шею лбом. – Мне просто нужно чуть больше свободы, чем ты привык давать.

Виктор сцепил челюсти так, что на скулах заиграли желваки. Эш, конечно, этого не видел, но наверняка чувствовал. По мужчине сложно было не заметить: у него даже руки дрожали в попытках удержать сигарету.

– Не “привык”, – отозвался он через минуту, так и не шевельнувшись. – Больше, чем могу дать. Разницу чувствуешь?

– Ты должен понять меня, – продолжал Эш, обвивая руками его торс. Немного ласки, мягкости, на которые он был способен крайне редко. Но Виктора нужно было успокоить.

– Я не привык быть под чьим-то контролем постоянно. В какой-то момент я просто сорвусь и из принципа буду делать наоборот. Давай заключим соглашение? Решим, кто что может делать и не будет за это наказан, – “наказан”, конечно, было слишком громким словом. Сам он мог наказать его только грязными ругательствами и уходами в ночь, выключив телефон, как случилось накануне.

Виктор облизнул нижнюю губу, рвано выдыхая дым, и стряхнул пепел.

– Знал бы ты, насколько сильно хочется сейчас тебя ударить, Эш, – покачал он головой. Голос звучал слишком напряженно, ударить действительно хотелось. Более того, хотелось избить и изломать так, чтобы не было никакой, даже моральной возможности оторваться. Чтобы парень был зависим от Виктора по максимуму. Это казалось единственным вариантом.

Естественно, мужчина не менее полно осознавал и всю бредовость такого выхода. Эштон коснулся губами его шеи, слегка прихватывая губами кожу.

– Но ты этого не делаешь, – он поднырнул под его руку и встал перед Хилом, смотря ему в лицо и опершись на подоконник бедрами. Перехватив запястье с сигаретой, Эштон затянулся из рук Виктора и выпустил дым. – Перестань. Я же сейчас здесь. Я возвращаюсь всегда, и ты это знаешь.

– С нынешним положением вещей это нервирует больше всего, – Виктор потушил сигарету и зажег еще одну, затягиваясь ей настолько глубоко, насколько только мог. Жаль, слабоваты. Сейчас хотелось чего-то, от чего в глотке бы запершило.

– Ты не согласишься на мои условия, так?

– Какие твои условия? – посмотрел на него крайне внимательно Эш. – Какое из твоих условий? Получать наказание за то, что я решил пойти на вечеринку к другу? Это просто вечеринка. Я же не трахаться с кем-то ушел. Просто доверяй мне. Я с тобой, пока с тобой.

– Я доверяю тебе! – с нажимом произнес Виктор, упираясь ладонями в стекло окна по обеим сторонам от Эштона. – Но доверяешь ли мне ты? Почему я не могу знать о тебе все?

– Потому что нельзя знать о человеке все, – парень протянул руку и погладил мужчину по щеке тыльной стороной ладони. – Я тоже почти ничего о тебе не знаю, кроме того, что ты любишь все контролировать. Что ты хочешь узнать обо мне?

– Где ты и с кем ты! – чуть ли не с отчаянием рявкнул Виктор, дергаясь от ладони в сторону и ударяя кулаком с сигаретой по стеклу. Стеклопакет отозвался низким и коротким гулом.

– Потому что если ты мой, то ты – мой, и я отвечаю за все! И за безопасность в том числе!

Новый удар. Сигарету Хил смял с пальцах, затушив о собственную ладонь. Впрочем, на ожог было как-то наплевать. Мужчина отлип от стекла и отошел от Эштона.

Эштон вздрогнул от первого удара, потом от второго, невольно отклоняясь от разъяренного мужчины. Он нервно облизал губы и только сейчас понял, что вцепился в подоконник так, что костяшки пальцев побелели. Наверное, он все же думал, что Вик не сдержится и ударит его. Эш понимал, что иногда и сам перегибает палку. Но понимал слишком поздно. То ли дело было в легкомысленности, то ли в упрямстве.

– Ты не пойдешь на это, – пожал Виктор плечами, разжимая кулак и сбрасывая на пол размолотую в труху сигарету.

– Так что либо… – он неопределенно и нервно махнул рукой в сторону, имея в виду комнату, – …поговорим потом, я сейчас не готов ни к каким соглашениям. Либо исчезни вообще, Эштон. Не знаю, там… выбрось симку, переедь на пару месяцев куда-нибудь. Так, чтобы я тебя найти не смог при всем желании.

Фыркнув, Хил опустился на стул и отвернулся от парня.

– Глядишь, хватит времени, чтобы я забросил все попытки и больше тебя не донимал.

Отлипнув от подоконника, Эштон глубоко вздохнул, призывая себя к спокойствию. Вдох. Выдох. Взгляд на Виктора. Шаг к нему, еще один. Словно в клетку с тиграми. Парень не мог точно сказать, зачем это делает. Мужчина ясно дал понять, что ему нужно время, чтобы он мог успокоиться. Но и Эш не хотел отступать сейчас, оставлять одного с какими-то придуманными выводами.

Он подошел к Хилу и протянул ладонь, беря его за запястье той руки, которую Виктор обжег сигаретой. Удерживая ладонь перед собой и не сводя с лица Виктора взгляда, Эш разжал с силой пальцы и коснулся языком места ожога.

– Хорошо. Я пока уйду. Позвонишь, как решишь что-то. На этот раз я не буду выключать телефон.

Взгляда Виктор сначала не поднял, упрямо пялился то ли за окно, то ли на пластиковую раму. В груди клокотала странная смесь из злобы, отчаяния, непонимания, ощущения запутанности, потери и ревности. Когда язык Эштона коснулся саднящего места, мужчина на выдохе прикрыл глаза. Отрицательно покачал головой и лишь тогда перевел на него взгляд.

“Я с тобой, пока с тобой”.

Это “пока” врезалось в память и отекло отвратительным осадком. “Пока” мужчину не устраивало. Да, многие отношения ненадолго, но Виктор хотел быть сейчас уверен в завтрашнем дне, а не думать о потенциальном будущем.

“Пока” лишало Виктора его законного “завтра”.

– Звонить не стану, – Хил снова покачал головой и отнял от рук парня свою ладонь. – Если ты не собираешься исчезать, то остаешься здесь, – снова кивок головы в сторону комнаты. В конце концов, он именно это имел в виду, когда неопределенно махал рукой в эту сторону. Тон Виктора, конечно, был приказным, но в глазах читалась просьба.

– И можешь снять ошейник, – он взглядом указал на забытую (видимо, в спешке) на шее вещь. Не совсем в спешке… Они оба и так знали причину.

– Если я ухожу куда-то – это не значит, что я собираюсь исчезать, пойми, – Эш посмотрел на Виктора уже как-то устало. Убеждать мужчину было слишком сложно. – Я не могу сидеть тут постоянно. Ты же не тюремщик, а я не преступник, – парень снова сделал к Виктору шаг и обхватил его лицо ладонями.

– Послушай меня, Вик, я могу сейчас остаться, – он очень серьёзно посмотрел ему в глаза, заставляя смотреть в ответ. Он должен был убедиться в том, что его слушают и, главное, слышат. – Я могу даже не снимать твой чертов ошейник. Но это не изменит главного. Ты не можешь полностью меня контролировать, как бы ты ни хотел этого. Мне нужен глоток свободы – и не один глоток. Я хочу знать, что я могу уходить и возвращаться. Не только потому что мне так хочется, но и потому, что ты нормально реагируешь на это, а не связываешь меня по приходу домой.

Виктор поймал Эштона за руки и отцепил от себя и своего лица. Мотнул головой, зажмуриваясь, и отодвинул парня.

– Просто иди в комнату, – Вик отвернулся к столу, вплелся пальцами в свои волосы и расставил на столешнице локти.

– Иди! – повторил он настойчивее.

Эш посмотрел на Хила долгим взглядом, потом покачал головой и вздохнул. Делать было нечего – ему действительно пришлось уйти. Но ушел он не в комнату, а в ванну. Сняв с себя ошейник, он критически осмотрел следы от шипов и скривился. Пару дней точно придется носить водолазки, такие отпечатки просто так не пройдут. Отшвырнув ремешок в угол, он быстро разделся и полез в душевую кабину. Только через десять минут он вернулся в комнату.

Виктор с момента освобождения ванной просидел на кухне еще полчаса, докурив всю оставшуюся пачку и пытаясь принять решение. Мысли в голову не лезли совершенно, сосредоточиться было и того сложнее.

На пороге Хил появился с найденным в ванной ошейником, который, впрочем, почти сразу отправился на ближайшее кресло. Мужчина выдохнул и подошел к Эшу, чтобы обнять его со спины и крепко прижать к себе. Смотревший телевизор парень лишь незаметно хмыкнул, понимая, что его взяла. Хоть в чем-то он победил. Конечно, победа была негласной. Но Виктор к нему пришел, обнял, и это можно было считать примирением.

Эштон откинулся к мужчине на грудь и положил голову на плечо, чуть сползая, чтобы было удобнее.

– Все? Тему можно считать закрытой? – он запрокинул голову и глянул в лицо Виктору. Но Хил не настолько смирился с произошедшим, чтобы слушать. Фразу он зажал ладонью между губ Эштона, чтобы потом спуститься ниже и обнять пальцами горло запрокинутой на плечо головы.

– Ты – мой, – шепнул Виктор, чуть сжимая пальцы и касаясь губами плеча, – весь. Весь мой, Эш. Я дам тебе свободу, если ты сам четко обрисуешь ее границы. Я хочу знать, куда, с кем, зачем и на сколько, пока меня нет рядом. Не как в этот раз. Позволь мне быть за тебя ответственным.

Такая формулировка далась ему достаточно сложно, но сейчас это был единственный компромисс, на который Виктор готов был пойти. Готов отпустить при условии полной информированности. Брови Эша сошлись на переносице, когда он нахмурился.

Он не победил. То, что просил сделать Вик, не было свободой. По крайней мере, в том смысле, в котором привык считать сам Эш.

– Боооже, – проговорил он, когда молчание с его стороны слишком уж затянулось Настолько, что еще чуть-чуть – и Вик наверняка сжал бы пальцы сильнее, нетерпеливо ожидая ответа. – Почему из всех людей мне попался самый ненормальный? – Эштон картинно вздохнул.

– Хорошо. Я согласен на это условие, – правда, он был совсем не уверен, что сможет его выполнить. Не из-за того, что не хочет – просто когда-нибудь точно забудет.

Виктор с затаенным ликованием чуть сильнее придавил Эштона, тут же разжимая руки и выпуская парня. Теперь, когда тот принял решение и дал ответ, можно было его выпустить. Когда Эш ускользал морально, хотелось прибить его гвоздями к стене, дополнительно посадив на цепь. Всего лишь одно “да” разжимало пальцы Виктора, давало свободу движения. Всего-то нужно было предупреждать и спрашивать разрешения, всего-то держать в курсе. Вик не понимал, что Эштона в этом не устраивает и зачем эти “показательные акции”. По его мнению, он давал Эшу максимум.

– Так или иначе, но он тебя устраивает более других, – отозвался Хил теперь гораздо спокойнее, усевшись позади Эштона по-турецки.

Эштон усмехнулся беззвучно и лишь после этого повернул голову к Виктору, а следом и все тело.

– У меня есть встречное условие. Никаких ошейников, – он показал на свою шею, на бледной коже которой были отчетливо видны следы от шипов. – Мне еще как минимум надо иногда заглядывать на работу. А ходить с такими отметинами на горле не комильфо, – Эш чуть сбавил в конце фразы тон на менее категоричный, вспомнив, что во всем нужно знать меру.

Тем более, с Виктором ее надо знать два раза. Мужчина глубоко вдохнул и выдохнул, проигнорировав все, что можно было. Загораться снова не было никакого желания, хотя… нет, без всяких “хотя”, иначе плохо кончится. На сегодня с него хватит.

Виктор сжал и разжал кулаки, а потом ответил кратко и с жирной точкой в обсуждении:

– По ситуации.

Пальцы вплелись в волосы Эштона, и мужчина, сжав пряди, потянул назад. Не опрокидывая, просто немного болезненно пропуская волосы между фаланг. Снова зарылся, массирующим движением проходясь по голове.

– Можешь пойти домой, – предложил Виктор в конце второго – и последнего – повтора измывательств над шевелюрой Эштона. – Только отзвонись, как доберешься. И если соберешься выходить куда-то – тоже.

Поморщившись от действий с его волосами, Эш чуть отсел.

– Тогда я предупреждаю сразу. Я еду не домой. У Мартина вечеринка в клубе “Золотое руно”, и я буду там. Сколько – не знаю. Как минимум, до утра. Такой отчет тебя устраивает? – спросил он, чуть улыбнувшись.

Эштон не был бы собой, если бы не действовал в своей манере. Но он и правда понятия не имел, через сколько его ждать. Клубная жизнь его затягивала бесповоротно. И противиться этому у него не было ни сил, ни желания. Он любил ночную жизнь.

Соскочив с дивана, парень мимолетно коснулся губ любовника и направился в коридор.

– Телефон выключать не буду, – послышалось уже оттуда.

На скулах Виктора снова заиграли желваки. Он направился следом и, пока Эш обувался, встал у входной двери, опираясь на нее спиной.

Вот уж куда, но в клуб в одиночку он его не выпустит, это не то “свободное время”, о котором говорил Виктор. Это чертово “Золотое руно”.

– А не домой тебя никто не отпускал, – заметил Вик, рассматривая парня.

Эштон мог бы спокойно поехать к себе, а уже оттуда свалить в клуб, совершив все формальности и ничего не говоря. Виктор достаточно доверял, чтобы не трезвонить в три часа ночи теоретически спящему человеку. Но Эш прямо заявил о своих намерениях, отлично зная, как на желтую овцу среагирует мужчина. На многие другие клубы среагировал бы мягче, чем на Руно.

Эш не дурак, чтобы не додуматься соврать или не вспомнить. Почему ему обязательно делать все… так? Не сказать, чтобы через задницу, но откровенно назло. Виктор не понимал.

– Мы договорились о том, что я буду ставить тебя в известность, где я и с кем я, а не спрашивать разрешения, – парень выпрямился и посмотрел на Виктора, складывая руки на груди. – Ты же требуешь от меня честности. Я тебе ее даю. И ты опять недоволен.

Он плотно сжал губы. И это был жест упрямства с его стороны. Эштон категорически не понимал или не хотел понимать, что он делает не так. И что от него хочет Виктор. Он честно сказал, куда направляется, и что получил в ответ? Его все это начинало раздражать.

– Где и с кем, пока меня нет рядом, – напомнил Вик. – А когда меня нет рядом – вопрос другой. И решаю его я.

С места он не сдвинулся.

– Мне не честность нужна, Эштон. А принадлежность, которая эту честность в себя включает.

– Ты же понимаешь, что я не из тех людей, которые будут слепо отдаваться кому-то. Разве не это тебя зацепило изначально? Прекрати, Вик, я просто хочу развлечься, немного выпить и хорошо провести время, – парень вздохнул и примирительно посмотрел на мужчину. – Хочешь, поедем вместе? Только без твоих собственнических штучек там.

Слепо. Кому-то. Да он, кажется, издевается.

– Насколько собственнических? – уточнил Виктор спустя некоторое время, во время которой сверлил Эштона тяжелым взглядом, пытаясь выжать из выражения его лица максимум информации.

– Ошейник не надевай на меня, – хмыкнул Эштон. Он сам не знал, чего ожидать от Виктора, но опасался, что тот может вытворить что-то, совсем не входящее в рамки дозволенного. Взгляд Виктора он выдержал, не меняя позы.

– Тогда не провоцируй, – отозвался мужчина ,еще помолчав. – Я поеду.

С этими словами Виктор сдвинулся с прохода, снимая с вешалки кожаную куртку и обуваясь.

– Я просто буду вести себя как обычно, – Эш мгновенно оказался рядом и вновь быстро поцеловал Виктора в губы, тут же вышел из квартиры, и через секунду на лестнице раздались его торопливые шаги.

Парень вышел из подъезда и сел в свою машину, заводя ее. И только когда двигатель заурчал, Эш внезапно понял, во что ввязался. Он всегда любил острые ощущения и опасных людей. Виктор определенно подходил под обе категории. Но Эш понятия не имел, как можно манипулировать человеком, который так помешан на контроле. Он пытался делать это незаметно. Но пока ничего не выходило. Победа была слишком зыбкой.

А Виктор, когда за Эштоном закрылась дверь, понял, что из-за своей злости выглядит дебилом, потому что надел обувь на босу ногу, а куртку натянул на распахнутый из-за отсутствующего пояса халат.

Чертыхнувшись, он сбросил с себя одежду и направился в комнату, где выбрал джинсы, носки и футболку. Проверил деньги и ключи и только тогда спустился вниз, где сел на переднее пассажирское. Понятное дело, что непривычному к тому человеку сложно было смириться, отдаться, как выразился Эш, слепо. Виктор весьма охотно для самого себя шел на уступки: было интересно посмотреть на процесс, посмотреть, а получится ли у него… Вот только плавности в приручении мужчине явно не хватало.

Эштон уплывал из-под рук, почему-то, тем не менее, оставаясь рядом, и Вик, зная свой не самый терпеливый нрав, серьезно опасался, что из-за одной из своих выходок Эштон заполучит инвалидность.

В конце концов, меру свою он тоже знал. Если парень не исчезнет, а Хил с его подачи доберется до точки кипения, мужчина исчезнет сам.

Похлопав себя по карманам, проверяя содержимое, он скомандовал:

– Можем ехать.

Эштон хмыкнул и оценил внешний вид Виктора внимательным взглядом.

– Халат мне нравился больше. И спасибо за разрешение, мой господин, – в голосе вновь послышалось ехидство, а в глазах лукавые огоньки. – Я трогаю коней, с вашего позволения.

Он надавил на педаль газа, и машина тронулась с места – мягко и плавно. Эш был хорошим водителем. Наверное, поэтому в любом состоянии он всегда был за рулем. Пусть это было не очень безопасно, но он был уверен в своих силах и рефлексах. Правда, без парочки аварий в его практике все равно не обошлось, но, к счастью, легких, без особых повреждений для Эштона и с большими повреждениями для машины.

Через минут пятнадцать они прибыли к неприметному с виду зданию. Тот, кто не знал наверняка, не мог признать в нем один из самых скандально известных клубов города, где процветала не только разгульная молодежь, но и наркомания вкупе с проституцией.

Парень любил это место за драйв, вседозволенность и прочие атрибуты “свободы”. По крайней мере, для него она была именно такой – вседозволенность и безнаказанность.

Виктор же относился к подобным заведениям с известной долей скепсиса, ибо “отрывался” немного иными методами и в других местах. Клубного опыта на самом деле хватало, но отношение портила распространенная там наркота, которую Виктор ненавидел всеми фибрами души. За это он никого и никогда не бил, лишь брезгливо отходил в сторону, что бывало не часто и далеко не со всеми вещами, вызывавшими ненависть.

Но и скепсис заканчивался. Особенно, когда такое место начинало тянуть загребущие лапки к тому, что Вик называл своим. Особенно, если это делало «Золотое Руно».

– Приехали, король, на выход, – сказал Эштон, паркуясь.

– Повыебывайся еще, – кратко отозвался мужчина, наконец среагировав на язвительные выпады, и продолжил исключительно серьезно – иначе поедешь обратно быстрее, чем планировал, и в багажнике.

Ко всему прочему, Хил неплохо ориентировался в городе и имел представление, где дорога в наихудшем состоянии, так что угроза была вполне весомая.

– Будь добр крутить задницей на расстоянии вытянутой руки от меня, – добавил Виктор, закрыв дверь. – Мы, в конце концов, в отношениях.

– Прекрати занудствовать, я тебе уже говорил, что я сюда не знакомиться с кем-то приехал, а просто хорошо провести время, – страдальчески закатил глаза Эштон. Добавить что-то еще он не успел. На него тут же налетел какой-то парень, дружески обхватывая за плечи.

Виктор смерил подлетевшее тело взглядом. Ничего хорошего это не сулило, но мужчина даже постарался быть дружелюбным. Хотя бы выглядеть.

– Какие люди! – сказал парень, смотря на Эша. – А я уже не думал, что ты приедешь.

Глаза у гостя уже были не слишком адекватные, можно было прикинуть, что Мартин – а это был именно он – успел не один раз опробовать различные коктейли в баре. А может, следом занюхать их кокаином. Или еще какой-нибудь дрянью.

Сам Эш принимал время от времени наркотики. Иногда нюхал кокс, иногда курил марихуану, периодически глотал таблетки, но ни на что серьезно не подсел, стараясь действовать осторожно – последствия от наркотической зависимости он видел. Хил был еще не в курсе этого.