Текст книги "Вид на доверие (СИ)"

Автор книги: Daykiry

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 51 страниц)

Виктор с удовольствием еще сильнее припал к шее любовника, оставляя засосы, и временами притирался щекой к щеке, ловя губами мочку. Эштон двигался хорошо и правильно, и Хилу нравилось чувствовать это движение, но на долго его не хватило. Мужчина перехватил парня здоровой рукой поперек тела, останавливая на максимальном проникновении, а потом согнул ноги в коленях, упираясь в матрац пятками, чтобы иметь возможность двигаться самостоятельно. Возможностью этой Виктор сразу и воспользовался, начав приподнимать и опускать бедра, при этом не сильно сдерживая и своего голоса.

Эштон вновь выпрямился, чтобы было удобнее подстроиться под ритм любовника. Ладонями он уперся в его грудь, а бедра двигались навстречу толчкам Виктора.

Решив не упускать театральности, парень запрокинул сильнее голову, выставляя на обозрение уже проявившиеся отметины на горле от поцелуев мужчины, прогнулся и прикрыл глаза, не переставая двигаться.

Виктор с рваным выдохом в очередной раз двинулся навстречу, приподняв таз, и переложил ладонь с бедра на член любовника, снова массируя – пока что в такт толчкам – и наблюдая за реакцией Эштона. По губам блуждала ухмылка, Хил не упустил из виду и эротичной пошлости действий любовника и теперь собирался ее усугубить.

Эштон открыл глаза, чтобы быстро взглянуть на Виктора и оценить его вид. Сейчас он не хотел “играть” в то, кто кого быстрее доведет до оргазма, сейчас до оргазма хотел добраться он первым, потому что балансировать сегодня еще раз на грани одним усилием воли было для него слишком.

Бедра стали двигаться быстрее, но Эш вновь сменил траекторию движения – теперь чтобы не только член Виктора попадал по простате, но и чтобы сильнее подаваться в ладонь мужчины.

Теперь глаза, точнее, глаз, прикрыл Виктор, подстраиваясь под частоту любовника и совсем открыто наслаждаясь происходящим. Противиться Эштону он не стал, с готовностью помогая ладонью. Пальцы на ощупь ласкали головку, Виктор запрокинул голову, сильно жалея, что рука сейчас только одна. Снова рвано выдохнув и облизнув подсохшие губы, мужчина еще ускорил толчки, доводя Эштона до крайней точки.

Эштон не стал сопротивляться, уходя за грань оргазма. Он выгнулся с новым, теперь уже не нарочным стоном. Но бедрами он продолжал работать, несмотря на это. Хотелось довести и Виктора до оргазма как можно быстрее.

Хил еще с минуту наслаждался жаркой теснотой любовника. Наслаждался бы и дольше, но наверняка тем сделал бы неприятно Эштону, а выходить не хотелось. Мужчина резко вдохнул, когда сократившиеся мышцы кишечника особенно чувствительно прошлись по возбужденной плоти, и Виктор излился, все лаская член парня в ритм своих толчков. Почти сразу Хил сбавил скорость и заодно удержал от движения Эштона, входя медленно, до самого основания, и замер, пережидая волну оргазма и просто ловя момент.

Эштон, поняв, что любовник закончил, опустился на него, ложась полностью. Привычное ленивое состояние после оргазма, еще и второго подряд. Виктор сейчас снова начнет выпроваживать в душ, но двигаться категорически не хотелось.

Виктор чуть шевельнулся, чтобы член выскользнул из любовника, и приобнял парня, снова втягивая в рот мочку уха. Ладонь скользнула ниже, между ягодиц, пальцы прошлись по влажному анусу.

– Уже лучше, – хмыкнул Виктор. – Пара месяцев практики, и можно будет всю ночь развлекаться.

Мужчина не сдержал смешка.

Эштон слабо фыркнул.

– Ты пытаешься сделать из меня секс-машину? – он повернул голову набок и уткнулся носом в шею Виктора и тронул кожу губами. – Жаль, что ты сейчас не сможешь самостоятельно меня отнести в ванну, потому что сам я точно не скоро туда соберусь, – это уже звучало со смешком.

Виктор зарылся пальцами парню в волосы, удерживая его голову у своей шеи.

– Ну, вообще-то могу, но тебе не понравится, – хмыкнул мужчина. Хил шевельнул плечом, поправляя немного тянувшую в том месте футболку, которую Эштон с Вика так и не снял. – Потому что придется забросить тебя на здоровое плечо.

– Ну уж нет, я не мешок с картошкой или подарками, – не согласился Эштон, впрочем, попыток встать все равно не делал. Пока можно было еще полениться. – Да и не нужно лишний раз тебе напрягаться, – уже серьезнее сказал парень, приподнимая голову и смотря на Виктора. – Это все-таки не слишком смешно.

– Что не смешно, так это ванна, которую придется принимать постоянно, ибо душ – не самая удобная вещь в моем положении, – хмыкнул Виктор, кивая на руку. А потом снова спустился ладонью к сфинктеру, обводя пальцем мышцы. – Тебе бы тоже не помешало.

– Я знал, что ты мне это предложишь, но я пока не хочу, – хмыкнул Эштон. – Тем более, я никогда не понимал твоей поспешности с душем. Обычно такие люди ,как ты любят после секса долго лежать и болтать, и лишь потом идти в ванну, когда наболтаются.

Эштон слегка повел бедрами, пытаясь сбросить таким образом руку Виктора. Не то чтобы ему было неприятно, но любое действие в его сторону было воспринято желанием быстрее его спровадить.

– То есть тебе ругани днем не хватает? – шутливо поинтересовался Виктор, возвращая ладонь на лопатки. – Нужно еще и непосредственно после секса языками сцепиться?

– Ну а что? Это будет вполне в нашем стиле – ругаться и прерываться только на секс. Впрочем, почему именно ругань? Это может быть обычной болтовней вроде как о прошедшем дне или продолжении разговора, начавшиеся до секса, – проговорил Эштон, возвращая голову на место.

– О, да. Давай, расскажи, как прошел твой день? – фыркнув, Виктор закатил глаза, взъерошивая Эштону волосы. – Много нового?

– Ты действительно считаешь, что тебя редко заносит из крайности в крайность? – Эштон умудрился закатить глаза даже в полуленивом состоянии.

Виктор не ответил, то ли и не планируя, то ли задумавшись, действительно ли он так считает и насколько это соответствует объективной действительности. Спустя некоторое время, он все же проговорил.

– А часто?

Эштон его уже не слышал – он умудрился отключиться, так и уткнувшись Виктору в шею. Его способность засыпать сразу после секса никогда не казалась ему очень полезной, но зато он часто чувствовал себя выспавшимся.

– О, ну круто, – пробормотал Виктор, с явным усилием покосившись на парня и поняв, что тот заснул. Ладонь снова скользнула между ягодиц, а затем Хил шевельнул плечом, мягко расталкивая любовника, пока тот не заснул окончательно.

– Эш, – перспектива пролежать под этим грузом минимум двенадцать часов Виктора не прельщала. – Эш, сползи хотя бы. А лучше помоги сначала с футболкой.

Эштон что-то крайне недовольно пробормотал. Но поднял голову и сонно взглянул на любовника.

– Лучше бы я себе что-нибудь поломал, ты бы меня тогда не трогал, – сказал он, приподнимаясь и с трудом, но осторожно стаскивая футболку с Виктора. Потом сел, потер лицо руками и все-таки встал.

– Ладно, я в душ. Спать ты мне все равно не даешь, – проговорил он, уходя из комнаты.

Комментировать слова Эштона мужчина не стал. Если бы тот что-либо сломал, было б все наоборот: трогал бы весьма активно. Уже оттащил бы в душ, может, даже на руках, если бы Эштон снова о том в шутку заговорил.

– Потом ванну набери, – попросил Вик, приподнимаясь и затем садясь. Руку он упокоил на коленях.

Эштон вернулся минут через пять, из ванны доносился звук льющейся воды.

– Гипс не мочи, – посоветовал на всякий случай парень, падая на кровать и подтягивая к себе подушку. – Если нужна будет помощь – зови, – уже совсем невнятно проговорил он, вновь отрубаясь.

Виктор недоуменно приподнял бровь, удивленный подобным советом.

– Тебя дозовешься, – хмыкнул Хил, отправляясь в ванную. Пробыть там пришлось достаточно долго, возясь с гипсом. А по возвращении, наглотавшись обезболивающего, Виктор, вопреки обыкновению, не трогая любовника, лег рядом и устроил руку на груди.

Эштон сам к нему подкатился ночью, привычно утыкаясь носом куда-то в районе плеча, так как во сне всегда сползал вниз. Видимо, за пару месяцев привычка спать в обнимку с кем-то на нем все же отразилась, потому было непривычно, что его никто не обнимал во сне.

Чутко спавший из-за руки Виктор проснулся от перекинутой через него конечности и ткнувшегося в плечо носа. Жест, тем паче неосознанный, был приятен, и Хил перекинул здоровую руку, в которую парень и уткнулся, через Эштона, осторожно подтягивая его повыше, чтобы лежалось обоим удобнее: и парень меньше ворочаться будет с вероятностью зацепить гипс, и Виктору ничего на плечо не давит. Оставшуюся ночь Хил спал также неглубоко, потому спал долго, вплоть до момента, когда ерзать начал просыпающийся любовник.

========== Глава 17 ==========

Эштон спал, как обычно, крепко, но спать вечно он не мог, потому к часам десяти утра – легли они все же рано, – он начал приходить из страны Морфея.

Сначала начал ворочаться, по привычке пытаясь уснуть дальше, но не засыпалось и он открыл глаза.

Потянувшись, Эш зевнул и взглянул в сторону Виктора. То, что тот еще спал и не проснулся было несколько странно.

– Эй, ковбой, – позвал парень любовника. – Тебе кофе в постель не принести?

Виктор открыл глаза сразу после обращения и выдохнул, покосившись на Эштона.

– В постель необязательно, но если приготовишь к приходу на кухню – буду благодарен.

Едва заметно поморщившись, Хил не более заметно погладил гипс и подтянулся, усаживаясь более прямо.

– Потом с перевязкой поможешь, – Виктор повернул голову, чтобы Эштону был виден правый глаз – без белой декоративной перевязи, заклеенный медицинской повязкой, – одной рукой будет неудобно резать пластырь.

– Ты сразу с приказами, – Эштон вновь потянулся. Вообще, сразу подскакивать с кровати после пробуждения не было его привычкой. Он еще раз зевнул и сел на кровати. – Знаешь, ради тебя мне все-таки приходится кое-чем жертвовать. Тебе повезло, что за рулем был я, потому что теперь я чувствую свою ответственность, – произнес парень, поднимаясь окончательно. Одеваться он явно не собирался, потому на кухню прошлепал обнаженным.

Виктор закатил глаза, не сильно солидарный с жертвенностью предложения сделать кофе, и спустил ноги на пол.

– Эш, – позвал он парня у самого выхода и добавил то, чего явно любовнику не хватало:

– Пожалуйста.

Эштон обернутся, закатил сонные глаза и поморщился. А потом совсем по-николсоновски заявил:

– Иди нахуй.

Это было не грубостью, просто с утра у парня редко было действительно хорошее настроение.

На кухне загремела посуда, потом пара ругательств пролившего воду и рассыпавшего кофе Эштона, но следом все стихло.

Интонации Николсона прошлись по Виктору волной мурашек. Уж с кем-кем, а с Киром в одной кровати оказаться не хотелось. А в этот момент Хил отстранено решил, что время общения этих двоих нужно бы снизить, а то понаберутся друг от друга, и наверняка перенимут не лучшие черты.

Впрочем, опасение было ироничным и несерьезным. Виктор, вытащив из своей сумки домашние штаны и надев их, через некоторое время появился на кухне, рассматривая масштабы проигрыша парня кулинарии, пусть кофе к готовке и не относился.

Эштон стоял над плитой, где в турке варился кофе. Он уже умудрился закурить, следя за тем, чтобы кофе не убежал.

– Ты уже поднялся? – парень обернулся к любовнику. Взгляд быстро пробежался по его лицу и телу. Отторжение не возникало, но чувство вины все равно свербило. – Я бы на твоем месте валялся целыми днями в кровати и требовал все что можно.

– Но ты не на моем месте, – отозвался Виктор, подходя ближе и обнимая любовника здоровой рукой. Притянув Эштона, Хил поцеловал его – протяжно, даже с благодарностью – а здоровая ладонь прошлась по телу: от бедра к шее.

Эштон противиться не стал. Он ответил на поцелуй, запрокидывая руки ему за шею, но вскоре оторвался, отвлекаясь на турку. И вовремя – кофе едва не убежал. Подхватив турку, Эш начал разливать кофе по кружкам.

– Спасибо, – Виктор перехватил свою, усаживаясь за стол.

– Любопытно, – хмыкнул он, прикладываясь к чашке, – м, вкусно, кстати, спасибо. Так вот любопытно, мы под одной крышей ужились бы в конце концов или все заранее обречено на провал?

Не сказать, чтобы это была тема дня, Виктор лишь озвучил одну из болтавшихся в голове мыслей не столько ради конструктивного обсуждения, сколько ради простого утреннего трепа.

Эштон оперся на подоконник бедрами, совершенно не смущенный тем, что с улицы его было видно.

– Думаю, что нет. Пару дней друг друга с трудом терпим, а продолжительное время так совсем друг друга убьем.

Парень сделал глоток кофе, затушил уже совсем истлевшую сигарету и отставил кружку.

– Стоп-слово? – хмыкнув предложил Виктор вариант, в теории предотвращающий убийство.

– Я не знаю каким оно должно быть, – дернул плечами Эштон. – Ты хочешь жить вместе?

– Это не было предложением, – покачал головой Виктор, дотягиваясь до пачки и прикуривая. – Я припомнил последний опыт и попытался прикинуть.

– И как было в прошлый раз? Судя по всему, лучше, чем сейчас, верно? – задал новый вопрос Эштон, не сводя взгляда с любовника.

– В прошлый раз я тебя чуть не придушил и чуть не рехнулся. Похоже, что лучше?

– Я имел ввиду твоего прошлого любовника, – сказал Эштон. – С ним ты жил?

– А это тебя почему интересует? – недопонял Виктор. Сказано было без штыков, намекающих, что лезть не стоит, Хил действительно не мог понять, при чем тут его сожительство с Лео.

– Просто хочу сравнить насколько все отличается от того, как ты привык, – пожал плечами Эштон. – Думаю, я имею право знать.

– Лео был совсем другим, – пожал плечами Виктор, стряхивая пепел с сигареты. – Так что отличается сильно. И да, с ним я жил.

– И каким был Лео? – Эш сам не знал, почему вдруг начал задавать такие вопросы. Но почему-то вдруг ему стало это важно.

– Азартным, – односложно ответил Виктор, допивая кофе и поджигая новую сигарету.

– Это все? – уточнил Эш. Ему начинало казаться, что Виктор все равно сравнивает. Паранойя, конечно, но интуиция подсказывала.

– А что тебе еще нужно? – поинтересовался Виктор, затягиваясь и морщась – рука дала о себе знать. – Хочешь узнать, сухарь ли я, или сравнить, насколько вы с ним похожи и насколько отличаетесь?

– Я просто хочу узнать каким он был, – Эштон еще раз дернул плечами. – Расскажи. А я расскажу про Барри или еще кого-нибудь, если ты захочешь.

– Барри не оставлял тебя одного, чтобы пойти застрелиться, – фыркнул Виктор. Видно было, что это его очень сильно в свое время задело. Фыркнув облачком сигаретного дыма, Хил удобнее устроился на своем месте.

– Он был болтливым, но осторожным в словах, никогда не унывал. Как Николсон, только не хамло упертое, – Вик хмыкнул, поджигая еще сигарету. – Я видел, как он в карты играет. Но до сих пор не могу представить его лицо во время рулетки. Небось тоже улыбался, с револьвером в руках.

Мужчина явно хотел прибавить какое-нибудь нелестное обращение, но сдержался. Привычное при жизни, это было не очень уместно к покойнику.

– И он был каким-то… теплым, – Виктор фыркнул, давая понять, что сам не в курсе, как язык поворачивается давать такую характеристику, но иначе описать он бы не смог. – И домашним. Наверное, поэтому я и расслабился, – пожал он плечами.

– Не оставлял, но делал много других вещей, от которых я тоже не был в восторге, – негромко фыркнул на фразу Эштон, а потом внимательно слушал любовника.

Да уж, этот Лео явно не был похож на него. Теплый, домашний… Виктору наверняка с ним был хорошо. С Эштоном-то всегда получалось, как на пороховой бочке, тот не умел расслабляться так, чтобы расслабить и партнера. Иногда получалось отпускать себя, но не на постоянной основе.

– Наверняка вам было комфортно друг с другом. Тебе очень подходят такие… теплые люди, – поделился задумчиво Эштон.

– Подходят? – переспросил Виктор. – Сомневаюсь. Было бы так, я бы его не упустил.

Вик дернул плечом.

– Это уже исключение. Но тебе хорошо с такими людьми, ты можешь позволить себе расслабиться, – Эштон уселся на подоконник. – Например, мне подходишь ты – ты можешь заставить меня не делать глупости. Исключение – ты сам меня на них и толкаешь. А вот я тебе совершенно не подхожу.

– А вот об этом судить буду я, пожалуй, – хмыкнул Виктор. – Я и с тобой расслабляюсь. Но с тобой я и напрячься могу. С такими как Лео – нет. И это выходит мне боком.

– Со мной ты всегда на иголках, потому что так и ждешь, что я в любой момент могу зацепиться за любое слово и сделать из этого скандал, в процессе которого ты потеряешь самоконтроль и вновь начнешь меня душить, – Эштон сделал пару глотков кофе и снова отставил кружку. Сейчас он показывал, что прекрасно осознает свое поведение и его влияние на Виктора. – Так что тоже боком выходит.

– Не всегда, – качнул головой Виктор с улыбкой и легким прищуром глаза, – иногда ты спишь.

– И только тогда ты можешь расслабиться? – со смешком спросил Эштон. – Да уж, мы с тобой идеальная пара.

Мужчина поднялся и подошел к любовнику. Упершись в подоконник между ног парня, Виктор прошелся ладонью по боку Эштона и коснулся губами груди. В данной ситуации жест говорил о многом, и меньше всего о чем-то физическом.

– Ты сам замечал во мне мазохизм, – отозвался он, хмыкнув. – И я его не отрицаю.

Эштон улыбнулся:

– Странный ты, честно говоря. Ты любишь доминировать, но при этом мазохист. Ты уверен, что выбрал правильный путь? – он протянул руку и потрепал Виктора по волосам. – Я не просто так заговорил об этом. Ты в самом деле иногда меня заставляешь слишком сильно удивляться. Я думал, что я не логичен, но оказывается я не одинок.

– Почему нелогично? – хмыкнул мужчина, подставляясь под руку. – Самоедство не мешает доминированию и контролю. Более того, доминирование весьма неплохой для этого путь. Ты очень больно пинаешься, когда отстаиваешь свое место, если переходить к частностям, – Хил издал смешок, хлопая любовника по бедру. – Возможно, именно поэтому, умея заставить тебя не делать глупости, я, как исключение, тебя на них толкаю. Мазохизм ведь тоже разный, – Виктор снова приблизился, целуя грудину. – Обо всем этом, кстати, Лео в курсе не был.

– У тебя просто нет выбора не рассказывать мне что-то, если ты хочешь спокойно провести ближайшие пару часов, – хмыкнул парень, отодвигаясь немного назад по подоконнику. Теперь стекло холодило ему поясницу, но внимания парень на это не обращал. Правда, если кто-то смотрел в сторону их окна, то явно был бы поражен видом голой задницы. – Вы долго были вместе?

– Три года, – ответил Виктор, чуть отстранившись и шевельнув плечом.

Эш не ожидал услышать подобную цифру. Он сам немного отстранился, не зная, что можно на это сказать. У него столь длительных отношений не было. Почему-то хотелось верить, что и у Виктора тоже. Но какое-то иррациональное чувство ревности к прошлому все-таки зародилось внутри.

– Когда ты развлекался своими оргиями и бдсм-клубами, если ты полжизни провел в отношениях с Лео? – хмыкнул он, пряча собственную растерянность.

– Это были три последние года, – произнес Хил, наблюдая за любовником и будто не заметив преувеличения сроков. – До этого у меня было еще тридцать лет на оргии и бдсм-клубы. Вычитая детство – пятнадцать лет.

Мужчина хмыкнул и, коснувшись гипса, вернулся на свое место.

– А что о себе скажешь? – перевел он тему, снова закуривая. – “О Барри или еще о ком”.

– По сравнению с твоими рассказами мои меркнут в своей банальщине. Большинство моих отношений заканчивались сразу после секса. А Барри, – Эштон замолчал на пару мгновений, закусил губу, но продолжил. Обещал все-таки. – Барри, кажется, единственный человек, к которому я испытывал чувства “и в огонь, и в воду”. Я не могу сказать, что он был идеальным. Просто он, наверное, никогда не обращал на меня того внимания, которое обращали остальные. Это было интересно, и я так заигрался, что влип по самую макушку, – Эштон отвел от Виктора взгляд. Вспоминать Барри было всегда тяжело, но были и более светлые воспоминания, связанные с бывшим объектом страсти. Барри не всегда был мудаком – временами он превращался во вполне нормального парня. Чаще это было как раз, когда они бывали у Маргарет. Эш улыбнулся и вновь глянул на любовника. – И он охрененно трахался, – хмыкнул он.

– Зато он не делал комплиментов твоей шее, – Виктор закатил глаз и почти сразу поморщился, тронув бинты. – Поможешь с перевязкой? Мне нужно глаз закапать.

– Он вообще не делал комплиментов, – хмыкнул Эштон, потом подцепил пальцами подбородок Виктора и осторожно покрутил его лицо. – Выглядит не так плохо. Зря ты все-таки отказываешься от операции, – сказал он, осторожно соскальзывая с подоконника и немного отталкивая Виктора назад, чтобы не быть зажатым. – Пойдем, буду твоим медбратом.

– Инцеста мне и не хватало, – послышался смешок, и Виктор поднялся, отправляясь следом за парнем. У двери из сумки он достал выданный в больнице пакет со всеми лекарствами и перевязочными материалами. Пакет он передал Эштону.

– Думаю, глаз выглядит непрезентабельно.

– А ты не думай, – усмехнулся Эштон. Он сел в позу лотоса на кровать, прихватив пакет и поманил Виктора к себе, обдумывая как лучше будет ему сесть.

Виктор уселся, подобрав ноги, и повернулся лицом к окну, чтобы на глаз падал свет.

– То есть вы с Барри регулярно трахались, но при этом в остальное время ему было на тебя похуй? Найди сразу капли, чтобы потом не рыться.

Эштон помолчал, беря спасительную паузу, роясь в сумке. Достав оттуда капли, он снова взял лицо Виктора за подбородок и повернул так, как ему было удобнее.

– Не совсем так. Мы трахались, когда ему этого хотелось. Или когда других вариантов у него не было. Поначалу все проще было. Я даже имел глупость думать, что мы встречаемся. Но со временем я ему надоел и он стал развлекаться с другими. А я продолжал бегать за ним. Можно представить, как окружающие забавлялись. Запрокинь голову, – попросил он.

Виктор чуть запрокинул голову и подцепил пальцами полоски пластыря, которые удерживали бинт. Кадык подпрыгнул, когда мужчина сглотнул. Одно дело – не видеть из-за повязки, и другое – просто не видеть. Проморгавшись, Хил сдавленно выдохнул, – он все еще был слеп на один глаз.

Структура радужки незначительно, но вполне заметно сместилась, потому глаз выглядел косым. На белке проявились сосуды красными ломанными линиями, а правую часть залила кровь из лопнувших от ударов капилляров, которая еще не успела сойти.

– Там залить нужно, проморгаться и снова залить. Потом мазь. Как долго это у вас продолжалось?

Эштон пересел на колени и выпрямился, чтобы было удобнее. Обхватив голову мужчины, он наклонил тюбик и несколько капель пролилось из него в глаз. Кое-что растеклось по лицу и парень поспешил вытереть пальцами.

– Около двух лет, – сказал он. – Я это даже отношениями не могу назвать, херня какая-то была. Проморгался? – Эш снова наклонил тюбик и повторил процедуру.

Потом уже опустился на пятки и взял в руки свежий пластырь и бинт.

– Я не знаю, как отреагирую, если случайно пересекусь с ним. Тем более, сейчас такая возможность есть. Но… Знаешь, мне сложно признавать это, но я бы хотел его увидеть. Просто чтобы посмотреть, что с ним стало.

– Вот и я не знаю, – сообщил Вик, подставляясь так, чтобы удобно было заклеивать, и указал, чтобы не слишком крупная повязка была. – Потому и надеялся тебя вытащить. Тем более, раз ты сам этого хотел.

Мужчина качнул головой, когда Эштон заклеил глаз.

– Можно не случайно, – предложил Виктор. Сама идея встречаться с Барри ему не нравилась, но противиться он не мог. Оставалось выбрать: присутствовать самому или нарваться на то, чтобы Эш пошел один в его отсутствие. – Мои провожают сегодня одного уезжающего, с бодуна завтра их не будет, так что я тут. Барри должен вернуться сегодня вечером, завтра можно будет с ним пересечься. Или издалека глянуть лучше, чтобы он не узнал тебя. Я буду рядом на случай непредвиденного. И чтобы ясно было, что ты не один тут. По-моему, это будет весомый аргумент в вашем общении.

Понятное дело, что сломанная рука была не лучшим видом в такой ситуации, но вестись на это мужчина не стал бы в любом случае. А глаз можно белой повязкой закрыть, чтобы не отсвечивать бинтами. Так будет внушительнее, если уж у бывших любовников дойдет до хвастания любовниками нынешними. По крайней мере, в отношении “ты не один” Виктор был уверен – меньше поводов для Барри доебывать Эштона не отпустившим прошлым.

Эштон закончил с глазом и отстранился.

– Почему ты думаешь, что при виде Барри я буду вести себя неадекватно? – парень потер кончик носа тыльной стороной ладони. – Но все равно спасибо. Я пока не уверен, что мне это надо. Но, в любом случае, думаю, поддержка мне не помешает, – он неуверенно улыбнулся. Когда дело касалось Барри поддержка ему действительно была нужна, а сейчас она могла быть на самом деле, а не так как раньше.

Эштон встал и принялся все-таки одеваться – ходить весь день обнаженным, мелькая перед глазами любовника дело хорошее, но становилось прохладно.

– Я подумаю над тем стоит ли ему видеть меня. Впрочем, вряд ли он меня узнает.

– Я не только о тебе сейчас. Он ведь тоже, если что, будет “смотреть, что с тобой стало”, и может начать нарываться. Тем более, – хмыкнул Виктор, спуская ноги и вставая, – он записан с сопровождающим. Я не знаю, кто он для Барри и чего ждать.

– Я очень изменился с того времени. – усмехнулся Эштон. – В том числе и внешне. По крайней мере, я перестал красить волосы и носить сережки в ушах. Да даже если и узнает, то не думаешь же ты, что мы на радостях устроим потасовку или еще что? Ладно, я не буду загадывать.

– Да ты, я смотрю, в молодости был педиком, – хмыкнул Вик, прихватывая любовника здоровой рукой и притягивая к себе, чтобы зарыться носом в волосы. – В какой цвет красил? – полюбопытствовал Хил.

– Блондином был. Это еще ничего. В пятнадцать я красился в черный, ходил с челкой и подводил глаза, – Эштон явно развеселился, вспоминая подростковый возраст. – Это было ужасно. Вот тогда я точно был похож на педика.

– Ну-у, – протянул Виктор, оттягивая Эштона к кровати и усаживаясь вместе с ним. – Думаю, что в пятнадцать лет, ты не похож, а именно что был педиком. Возраст же, – хмыкнул Хил, выдыхая любовнику в затылок. – Фотографий не осталось с того позорного времени?

– Остались, – Эштон дотянулся до телефона, лежащего на столе. – Выкладывали ж все в интернет. Сейчас покажу, – он подключился к вай-фаю и уже через пару минут показывал Виктору экран телефона. На фотографии был изображен длинный худющий подросток с серьгой в нижней губе и над верхней, идеально прямыми, явно вытянутыми взятым у матери утюгом, волосами. Челка полностью закрывала левый глаз, а глаза были жирно подведены.

– Вот, я тоже был одноглазым. Из-за этой челки нифига видно не было.

– Прелесть, – одобрил Виктор. – Я в этом возрасте с ирокезом шастал. Зеленым.

– Тоже страдал неформальностью? – усмехнулся Эштон. – А это я уже перекрасился в блондина и сменил имидж.

На другой фотографии стоял уже более сформированный подросток, менее нескладный и менее угрюмый. Светлые волосы торчали во все стороны. в ушах можно было увидеть серьги-гвоздики, а на лице широкую улыбку, совершенно несвойственную нынешнему Эштону.

– На рок-концертах жил, – отозвался Виктор, – но можно сказать, что да. Счастливый какой, – прокомментировал он новую фотографию.

– Ну еще бы, я же был влюблен, – закатил глаза Эштон. – И был полнейший идиот без мозгов. У людей без мозгов проблем нет.

Он медленно листал фотографии дальше, но просто чтобы чем-то заняться, а не для того, чтобы Виктору показать остальные фото.

– Будто бы сейчас у тебя мозга больше, – по-доброму хмыкнул Виктор, наблюдая за чередой снимков с правого плеча любовника. – Тут остались фото Барри? Хоть посмотрю на восхитительного трахаля, покорившего твое сердце.

Несмотря на явный сарказм самой фразы, Вик сумел убрать его из интонаций.

– Да, вот он, – Эштон указал на следующий снимок. Барри не сильно изменился – по крайней мере, особых различий от того снимка, что показывал Мартин не наблюдалось. Разве что, парень выглядел свежее.

На фотографии Барри сидел на бортике бассейна, а Эштон был в воде, держась за ноги сидевшего, а подбородок устроил на его коленях. Барри смотрел в сторону объектива, Эштон же на самого Барри с нескрываемым желанием и обожанием.

– Да уж, – фыркнул Эштон, поджимая губы. – Я ему пятки облизывать готов был, судя по моему взгляду.

Виктор как-то сразу помрачнел, сжал зубы и шумно выдохнул.

– Твой Барри – последняя сука, – с затаенной ненавистью сказал он с новым выдохом, сверля фотографию взглядом.

– Ты это понял по одной фотографии? – Эштон принялся листать дальше, но сам даже не смотрел на экран уже. Внимание было направлено на Виктора.

– Лео… – начал Виктор, запнулся, сглотнул и снова начал:

– Лео смотрел на меня так же. Я бы…

Мужчина побагровел; шумно, но медленно пропуская воздух сквозь зубы, он выпустил Эштона из объятия и сжимал и разжимал кулак на левой руке, усиленно игнорируя руку правую.

– Не сразу, но… Блять.

Виктор снова выдохнул, качая головой. Ему слишком ярко припомнился Лео. Не столько их общие отношения или личность партнера, сколько именно такой взгляд, полный обожания, преданности, любви в конце концов, и одна мысль о том, что этот взгляд можно предать, проигнорировать или послать на хуй, вызывала в натуре Виктора бурный протест и желание свернуть ублюдку шею. Это не было даже желанием мести за Эштона. Это была попранная религия и фанатичное желание сжечь еретика на костре. Хил признавал однодневные отношения или разовый перепих; постоянных любовников, с которыми не было вообще ничего, кроме регулярного секса; он многое признавал и не был адептом морали в общественном понимании. Но подобное отношение было выше всех его порогов. И если раньше Виктор воспринимал преданную влюбленность Эштона как нечто абстрактное, что могло оказаться на деле чем угодно, ведь в то время парня он не знал, то теперь воспринимать Барри просто ветреным повесой, игравшим на чьем-то чувстве, он не мог. Вмешались личные ассоциации и мотивы. Если бы Лео сменил со временем кумира, переключившись на такого “Барри”, Хил долго бы отсиживался за семью замками, чтобы не загнать ублюдка в кому.

Но Лео не знал Барри и подобных историй в прошлом не имел, потому в конечном итоге у мужчины осталось бы только безграничное презрение к этому парню.

Но для этого нужно было отойти.

Челюсти заклинило в нервном скрежете, и Виктор судорожно ударил по гипсу, следом негромко взвыв от боли. Ее можно было стерпеть, но не было смысла. Облегченно выдохнув открывшимся теперь ртом, Хил с ненавистью фыркнул, “убаюкивая” на коленях правую руку.