Текст книги "Вид на доверие (СИ)"

Автор книги: Daykiry

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 51 страниц)

Когда руки любовника уперлись в грудь, Виктор отстранился, отпихивая Эштона от себя в сторону стены. Мужчина прижал парня к холодному кафелю предплечьем поперек горла, колено протиснулось между ног Эша, а свободная ладонь улеглась на живот.

– Не прекращу, – прошипел он, касаясь губами уха, а потом прорычал: – Ты _вообще_ перестанешь ширяться. Да или нет?!

Кажется, мирный вечер катился к чертям.

– Или что? – Сразу стал на дыбы парень, все так же с силой уперся ему в грудь ладонями. – Решишь не возиться дальше и пошлешь? – процедил сквозь зубы парень. – Я не подсел. У меня даже ломки как таковой нет. Прекрати вести себя так, словно я ширяюсь героином в вену.

– Когда тебе взбредет в голову попробовать героин, будет уже поздно так себя вести! – рявкнул Виктор, продолжая прижимать Эштона к стене. – Нет зависимости – так докажи это!

– Зачем я что-то буду доказывать? Потому что тебе так хочется? – Эштон прищурился. Он уже не так яростно упирался руками, поняв бесполезность попыток.

– Потому что этого хочется тебе, – ответил Вик, перестав дожимать, когда почувствовал, что Эштон не пытается сопротивляться. Взглядом он сверлил любовника.

– Мне не хочется, – Эштон скривился. – Меня все устраивает.

Он смотрел теперь на него совершенно прямо. Во взгляде было исключительно упрямство.

– Тогда ты бы солгал, – произнес мужчина, снимая хватку, и, поправив едва не свалившееся с бедер полотенце, вышел из ванной на кухню. Когда в любовнике поднимался дух противоречия, а на голове завивались мощные бараньи рога, спорить дальше было бесполезно.

Эштон остался в ванне, осознавая, что Виктор прав. Наверное, он правда хотел от всего этого избавиться, только не знал как. И признаваться в этом не хотелось.

Он обернул полотенцем бедра и прошел в спальню. Говорить с Виктором дальше не хотелось. Обсуждение этой темы было слишком щепетильным.

Виктор в спальню пришел с двумя чашками свежезаваренного ромашкового чая – взял с собой несколько пакетиков из коробки Эмили. Ромашковый чай очень любил Андрес из группы Залесски, кое-какие сборы он даже готовил самостоятельно, но пакетики, естественно, были покупными – их периодически заваривала себе сама Эмили, ромашковый чай так же таскали ребята из группы Уилла, а Виктор выносил несколько штук, когда нужно было расслабиться да помедитировать. Или когда кому-то светил болезненный массаж, например.

– Держи.

Эштон успел натянуть на себя штаны и сосредоточенно смотрел в окно, распахнув его. Он курил, невзирая на то, что спальня не так хорошо проветривалась.

Когда Виктор дал ему чашку, парень удивленно бросил на него взгляд.

– Что это? – он взял чашку и подозрительно глянул в нее.

– Ромашковый чай, – пояснил Виктор, отпивая из своей чашки и вставая рядом с любовником. – На ночь – самое то. Сигарету можно? Мои в сумке.

– Бери, – дернул плечами Эштон. Он еще раз посмотрел на содержимое кружки, понюхал и сделал глоток. – Вроде бы не мне нужно успокоиться, – буркнул парень.

– У меня тоже есть, – продемонстрировал Виктор свою чашку. – Об этом потом, – поморщился, откладывая тему до лучшего времени и поджигая сигарету.

– Как тело после ванной, еще размять? Обещаю не домогаться.

– Не стоит, – покачал головой Эштон. Настроение на любой массаж уже пропало. Хватит с него ощущений. И приятных, и неприятных. Он сделал глоток чая, вновь задумчиво покусал губы, но не стал ничего говорить на тему прошедшего разговора. Наверняка это было бесполезно. Вик останется при своем мнении, что Эша надо лечить, а Эштон – что ему совсем не требуется чужой помощи. Признавать свою зависимость он не желал. – Какие планы на завтра? – спросил он после небольшой паузы.

Виктор свой чай выпил почти залпом, несмотря на температуру. Отставив чашку и затянувшись, мужчина забросил руку на плечо любовника и, согнув в локте, притянул того к себе. Этот жест носил уже чисто эмоциональный характер выражения отношения.

– Не знаю, – пожал плечами Вик, выдыхая дым в сторону. Такое состояние для него было нехарактерным. – Групп нет, а куда время деть решу утром.

Спрашивать в ответ Хил не стал: зная Эштона – будет спать, пользуясь уже заказанной справкой. Вечером куда-то выйти, вероятнее всего, ему будет влом. А если нет… Виктор не стал напрашиваться на правду, все еще надеясь на честность и открытость любовника и не желая, если что, лезть туда, куда пускать его не планировали.

– Я могу завтра познакомить тебя со своей бабушкой. Помнишь, я обещал? – Эштон не стал поворачиваться. Просто задал вопрос, стараясь не напрячься в ожидании ответа на него. Он впервые кому-то сам предлагает познакомиться почти с родителями. И обидно будет услышать “еще рано” или “я занят буду все-таки”.

Вместо этого парень попытался расслабленно откинуться на грудь Виктора, закрывая глаза. Сон уже прошел, но дремота периодически накатывала.

– Воу, – Виктор не ожидал, что Эштон предложит подобное. Тот и правда обещал, но мужчина по формулировке решил, что до этого далеко. Вик затянулся.

– Хорошо, – кивнул он, зарывшись носом в волосы откинувшегося Эштона и коснувшись губами виска. – Где она живет?

– За городом. Час где-то ехать, – сказал Эштон, уже чуть менее разборчиво. Он постепенно погружался в сон. Конечно, таким образом, в объятиях он засыпал впервые, но ванна и чай его разморили окончательно.

– Тебя будить завтра? – с хриплым смешком поинтересовался Виктор, затушив сигарету и начиная оттаскивать любовника от окна к кровати.

Эштон почувствовал движение и приоткрыл глаза, сбрасывая сон.

– Не думаю, что я буду завтра долго спать. Сегодня мне было достаточно, – хмыкнул он.

– Понял, – ответил Виктор, отпуская Эштона, чтобы натянуть белье вместо размотанного полотенца. – Подниму, если переспишь все разумные рамки.

– Я не медведь, Виктор, чтобы спать все время, – закатил глаза Эштон, вытягиваясь на кровати и подтягивая ближе подушку.

– Да кто тебя знает, – хмыкнул Вик, укладываясь рядом и привычно загребая Эштона.

– Я себя знаю, – отозвался Эштон, начиная возиться под рукой любовника. – Но ты определенно думаешь, что я медведь. Плюшевый.

– Не опошляй, – фыркнул Виктор и весьма серьезно пообещал:

– Иначе с работы встречать буду букетом ромашек.

– Я не люблю ромашки. Бери тюльпаны, – усмехнулся Эштон, поворачиваясь к Виктору лицом. – А я буду в платье и на каблуках. Мой шеф не оценит, но антуражно должно быть.

– Где ты видел медведей в платье и на каблуках? – уточнил мужчина.

– В цирке, – хмыкнул парень, вновь отворачиваясь спиной к нему. – Мы с тобой такие представления можем устраивать.

– Я лучше трахну тебя с привязанной к рукам подушкой-сердечком. И тебе в назидание, и мне по приколу, – Вик снова забросил руку на любовника и прикрыл глаза. – Спи уже. Хотя если ты привык во сне лапу сосать, могу обеспечить разнообразие на сон грядущий.

– У меня развит кусательный рефлекс, так что ты можешь лишиться своего разнообразия, – хмыкнул Эштон, натягивая сильнее на себя одеяла.

– Тогда заткнись, а то на твою повышенную болтливость у меня уже рефлекс, – хмыкнул он, выдыхая Эштону куда-то в шею. – И вовсе не кусательный.

– А какой же? – поинтересовался Эштон, не желая так быстро сдаваться. Нельзя было просто взять и заткнуться, когда об этом просят. Особенно, когда об этом просит Виктор.

– Условный, – конкретизировал мужчина, прикусывая кожу на шее, прижимаясь тазом, а рукой забираясь под резинку штанов любовника. – Сразу выебать хочется.

– Ты думаешь, это займет мой рот? – Эштон несколько отодвинулся. Скорее просто инстинктивно, чем боясь быть лишний раз тронутым любовником. – Смею заметить, что во время секса я разговариваю больше.

– Зато _после_ него тебя сразу тянет спать, – Виктор сжал в ладони член Эштона и притянул парня обратно.

По тому, как “растягивал” происходящее Вик, было ясно, что он больше издевается и развлекается, чем исключительно серьезно намерен заняться сексом – в ином случае он бы уже сидел сверху, забив рот Эша углом одеяла. И тем не менее, в каждой шутке лишь доля шутки.

Мужчина двинул ладонью по стволу.

– Ты сам говорил.

– А ты больше слушай меня, – Эштон прислушался к своим ощущениям. Возбуждние не появилось моментально. Но пах потяжелел все-таки. Тело его все равно предавало. Парень не хотел отдаваться в руки любовнику без оглядки, потому снова отодвинулся, обхватывая его запястье своими пальцами. – Не прекратишь – я вновь подниму какую-нибудь тему.

Мужчина, воспользовавшись появившимся расстоянием, перевернул Эштона с бока на спину, а сам приподнялся на локте, чтобы следом нависнуть над любовником.

– Давай, заводи, – предложил он.

Почему-то все темы сразу выветрились из головы. Эштон немного поерзал, приподнялся и повернул голову вбок, чтобы видеть лицо Виктора хотя бы боковым зрением.

– Я же сейчас из принципа не дам, – предупредил он.

Виктор говорить ничего не стал. Молча устроил Эштона удобнее под собой, склонился над телом ниже, снова сминая пальцами пах и припадая губами к ключицам.

Эштон перебьется и без принципов, в конце концов не пытать же его Хил собирался.

Эштон глубоко вздохнул, сцепил зубы и глянул в потолок. Хорошо, если так, то он действительно пойдет на принцип. Если Виктору плевать, то и ему плевать. Легли спать называется.

Виктор хмыкнул, смещаясь ниже. Одеяло было откинуто, мужчина стянул штаны Эштона, оставив их чуть выше колен, и задрал вверх штанины, чтобы парень не мог быстро стянуть одежду и был немного ограничен в движении.

Еще помассировав член, Виктор лизнул головку языком, чтобы затем пройтись им по всей длине.

– Ви-ик, – на выдохе сказал Эштон, цепляясь пальцами в простыню. На этом его фраза закончилась. Потому что сказать еще что-либо, кроме “прекрати”, было невозможно. А прекращать как раз не хотелось. Тело его определенно подводило.

Эштон сильнее стиснул зубы, прикрыл на пару мгновений глаза, но потом снова стал изучать потолок. Лучше сосредоточиться на этом, чтобы не кончить позорно быстро.

Виктор сквозь улыбку хмыкнул, вбирая плоть Эштона, медленно опускаясь, медленно лаская языком. У мужчины не было мастерства своего любовника, но делать минет он умел. А в отсутствие отдачи – лучший способ.

Виктор через некоторое время выпустил член и, подцепив ноги парня под колени, придвинулся – штаны теперь мешали Эштону их опустить.

– Не надоело бревно играть? – поинтересовался Виктор, облизывая губы, и снова обхватил плоть ладонью.

Эштон все это время пытался справиться с подступающим возбуждением, плюс то, что он не смог нормально двигать ногами, его крайне напрягало, и он все равно пару раз дернул ими, пытаясь сделать свои движения более свободными.

– Я же сказал, что не дам тебе, – буркнул он, понимая, что отпираться уже глупо – член стоял, а сам он уже дышал вовсе не ровно.

– Ой ли, – отозвался Виктор, немного раздраженный упрямостью любовника, и, убрав руку с члена, проник в растянутые недавно мышцы двумя пальцами, нащупывая простату. Одновременно мужчина поцеловал любовника, прикусывая тому губы и пробиваясь вглубь языком.

Сначала Эштон невольно прогнулся в пояснице, повинуясь рефлексам, но следом почти сразу очнулся. Он попытался своим языком вытолкнуть язык Виктора, а мышцы внутри сжал, пытаясь еще одновременно и вытолкнуть и пальцы. С последним он справлялся хуже.

– Хватит, – шепнул он, снова проходясь пальцами по простате. С мышцами сфинктера бороться было достаточно просто – и Хил боролся, не давая себя вытолкнуть. В опасности потерять равновесие Виктор перестал опираться на руку, все еще склоняясь над Эштоном. Встав удобнее, освободившейся ладонью принялся одновременно с простатой массировать член любовника, то двигаясь синхронно, то разрывая ритм. Он знал – Эштону понравится. – Будь моим.

Эштон почти бесшумно ловил воздух ртом. Виктор был прав – ему нравилось. Пару раз у него возникало желание шевельнуть бедрами, избавиться от штанов и раздвинуть ноги шире. Но упрямство было сильнее желаний. Поэтому он сфокусировал взгляд на Викторе и сказал:

– Я не собираюсь быть чьим-то, я свой собственный, – отрывисто произнес он, прерываясь на глубокие вдохи.

Вечно сдерживаться парень бы не смог, несмотря на достаточно сильную выдержку. Хил знал это. О себе мужчина пока не беспокоился, хотя член уже встал, ибо знал и то, что даже после провала любовник кончит далеко не сразу.

– Эштон, – шепотом позвал он, целуя яремную впадину и продолжая работать пальцами; рано или поздно парню придется отступить и уступить предающему его телу, и Виктор давал возможность сделать из проигрыша – снисхождение, почти равнозначное победе:

– Пожалуйста.

Не самая простая комбинация, но Виктор пошел на нее, осознавая, что Эштон совсем не похож на кого бы то ни было, что он не сломается, что его – именно его-то – можно разве что приручить. Необходимость ломать самого себя и искать пути в обход въевшейся в рефлексы силы, при этом оставаясь самим собой – насколько же трудно было мужчине в самом начале их пути, насколько же ему это нравилось.

– Пожалуйста, – повторил он. Без мольбы – на нее Вик не пошел бы ни за что – зато искренне, предлагая некий компромисс.

Эштон издал судорожный выдох, сильнее сминая под пальцами простыню. Виктор никогда не говорил “пожалуйста” в такой ситуации. Это льстило. Конечно, льстило. Он прикусил губу, откидывая голову назад, давая больший доступ к шее. Это было почти доверительным жестом с его стороны.

Отвечать что-то было совершенно бессмысленно, не отвечать тоже. Потому что Виктор вряд ли будет просить еще раз.

И Эштон все-таки сдался, переступая вновь через себя и своё упрямство. Он толкнулся бедрами, позволяя проникнуть пальцам в него глубже. Это и было его ответом, якобы снисхождением, которое имел ввиду любовник, а еще желание Эштона перейти к большему. Он любил прелюдии, но не тогда, когда оказывался в чуть более проигрышной позиции.

Открыться на просьбу, естественно, более выгодно, нежели прогнуться. Виктору было важно сделать правильный шаг – он знал себя, знал, что не отступится, и предполагал, что Эш не сломается. Тогда дальнейшее легко было классифицировать в изнасилование. Не факт, что последствия от упрямства обоих были бы очень критичными, но осадок остался бы точно.

Виктор принял ответное движение благодарно, переключившись губами на подставленную шею. Еще несколько движений пальцами, и мужчина, спустив белье и пропустив едва ли два счета, толкнулся в любовника, сильнее наваливаясь на него и потому сильнее “складывая” парня пополам.

Рваный выдох – Виктор замер на мгновение в конечной точке, прежде чем двинуться обратно, следом толкнулся еще и еще, снова кусая губы Эштона, снова целуя, но в этот раз не намереваясь довольствоваться чем-либо, кроме отдачи.

Эштон болезненно простонал в рот Виктору, когда тот сложил его тело практически пополам. Ноющие мышцы моментально отозвались болью разной силы. Правда, толчки внутри его тела неплохо отвлекали от этого.

Эштон протиснул одну руку между их телами, обхватывая свой член, а вторую закинул за шею Виктора, вплетаясь пальцами в его волосы, слегка потягивая их, пропуская между пальцами.

Да, Виктор определенно выбрал верную стратегию сейчас. Не заставлять, не делать против его воли, а заставить понять Эштона, что это он делает снисхождение. Весьма выгодная позиция поведения с Эшем – контролировать так, что Эш будет думать, что контролирует все он. И все довольны.

Виктор менял темп, не давая Эштону поймать одинаковый с ним ритм; менял угол, стараясь каждый раз проходиться по простате, чтобы выбить из головы любовника все оставшиеся мысли; по привычке в ответ тягал парня за волосы, когда отвлекался от поглаживаний бедер и оставлений следов на ягодицах.

– Не паникуй, – на выдохах попросил Виктор, уперевшись локтями по обе стороны от головы и вплетаясь пальцами в волосы.

– Слышишь? Доверься, – мужчина сбил руку Эштона, перехватывая его член, выводя на свой темп.

– Так будет ярче, – Виктор отстранился и выпрямился, чтобы держать равновесие, а свободной рукой осторожно начал душить Эштона, передавливая ладонью горло. Поначалу перекрыл не сильно, чтобы парень не испугался, и начал двигаться внутри и массировать член, подводя Эштона к оргазму, где придушить можно будет сильнее.

Глаза Эштона распахнулись шире, стоило ему почувствовать руку на своем горле. Виктор… серьезно? Парень попытался не обращать внимание на подступающую панику. Он еще помнил прошлый раз, когда откровенно задыхался в этом ошейнике, не в силах что-то сделать.

“Доверься”, – эхом отозвались в голове слова любовника и, если бы была возможность, парень глубоко вздохнул в попытке успокоиться.

Глаза он не закрывал, внимательно наблюдая за каждым движением Виктора, за его выражением лица. Зрачки расширились, а рот приоткрылся в поиске очередного глотка воздуха – инстинкты брали свое.

Но подступающий оргазм заставил его на пару мгновений забыть обо всем этом, и парень выгнулся, поддаваясь движениям члена внутри себя, самостоятельно насаживаясь на него, насколько позволяла поза, издавая при этом хриплый, придушенный стон.

И в этот момент Виктор сдавил горло сильнее, пользуясь моментом, когда разум уже не совсем адекватно оценивает источники раздражения и проблем. Пальцы сжались на плоти, пережимая член и не давая пока кончить – Виктору необходимо было придержать любовника до почти-потери-сознания. Мужчина не стал экспериментировать с идеальной придушенностью, опасаясь перевеса разума и паники, потому держал меньше, чем нужно было бы. Этого тоже хватит.

Уже выверенные толчки, пальцы на горле, эндорфины вместо кислорода. Виктор выпустил член и сделал несколько движений по нему, помогая все же кончить, и одновременно выпустил горло, следя за судорожностью рефлекторного вдоха.

Приток кислорода ко всему организму с одновременно бьющим в голову оргазмом – Виктор на своем опыте знал, что это такое.

Эштона почти затрясло от переизбытка ощущений. Его выгнуло на постели, когда все тело прошиб мощный оргазм, а в легких наконец появился воздух.

Пришел в себя он далеко не сразу. Так и лежал на кровати, тяжело дыша. Грудь вздымалась и опускалась так сильно, будто он пробежал парочку километров.

Виктор на этот раз вышел из Эштона, прежде чем кончить. Так душ может подождать и до утра. Эштон, когда выгибался, выглядел просто шикарно, и Виктору не пришлось доходить долго.

Мужчина отстранился, давая любовнику опустить ноги, сдергивая с него штаны, чтобы освободить движения, и, усевшись на пятки, расслабленно выдохнул, так же приходя в себя.

– Как ощущения? – поинтересовался Виктор через некоторое время, когда любовник подал признаки осмысленной жизни.

Эштон перевел на него все еще расфокусированный взгляд и облизал пересохшие губы.

– Такого еще не было, – несколько хрипловатым голосом ответил он. Двигаться совершенно не хотелось, поэтому он лишь потянулся и зевнул. Да, такого еще не было. И это было ярко; настолько ярко, что он до сих пор не мог связать мысли воедино.

– А тебе так и хочется держать мою жизнь в своих руках? – парень провел ладонью по шее, снимая остаточное ощущение давления.

– Тебе понравилось, – пожал плечами Виктор, пройдясь ладонью по груди Эштона. – Тогда почему нет?

– Не знаю. Может, потому что это все-таки отклонение? – спросил Эштон, все так же внимательно смотря в его лицо.

– Тебе понравилось, – напомнил Виктор, покосившись на любовника. – Может, потому что это тоже отклонение?

Эштон фыркнул. Разводить тему он сейчас не стал. После второго оргазма он был еще более ленивый, чем обычно.

– Давай просто спать. В этот раз точно спать.

Виктор растянул губы в ухмылке, рассматривая любовника, довольный действенностью способа; смене темы он был рад, в очередной раз обсуждать свои пристрастия на предмет болезненности и ненормальности не очень-то хотелось.

– Тогда не бурчи, – попросил Виктор, укладываясь рядом и снова забрасывая руку на Эштона.

Эштон в ответ что-то неразборчиво пробормотал, переворачиваясь на живот и подтягивая под голову подушку. Отрубился он моментально. Тело было уставшее, но усталость была приятной и усыпляющей.

========== Глава 7. ==========

Утром Виктор как обычно проснулся раньше любовника и даже успел после душа похозяйничать в холодильнике Эштона, выставив на стол тарелку с оладьями.

– Подъем, Эш, – он потряс парня за плечо, – уже не утро.

Эштон не спал уже минут пятнадцать, но ему было слишком лень выбираться из кровати.

– А как же кофе в постель, мой вождь? – спросил он, приоткрывая глаза.

– Вот именно. Я – твой вождь, – отозвался Виктор, приподнимая бровь. – Твой кофе – на кухне. И будь благодарен, что вождь вообще завтрак приготовил, а не тебя эксплуатирует в этом плане.

Мужчина откинул угол одеяла.

– Подъем, еда стынет. И кофе.

– Ты готовишь завтрак, потому что ты не хочешь отравиться, – хмыкнул Эштон, садясь на кровати и проводя рукой по лицу, убирая остатки сна и взлохмачивая волосы. Он посмотрел на Виктора и заявил в который раз: – Ты садист. И ты забыл, что я не ем с утра.

– С утра ем я, – ответил Виктор с ухмылкой. – А моя еда тоже, как ни странно, стынет. Твой кофе – тоже. С утра ты пьешь – это я помню точно.

– Ты слишком много знаешь, – хмыкнул Эштон, вставая наконец окончательно. Он прошел до шкафа и достал оттуда еще одни штаны, натягивая их на себя. Душ он решил принять чуть позже. Он бы и на него забил, но после секса он туда не ходил, так что избежать этой участи было невозможно.

Парень прошел на кухню и взял одну из кружек, делая небольшой глоток. Рука моментально потянулась к сигаретам, прихваченным с собой из спальни. Утренний обряд.

Виктор прошел следом и сел с противоположной стороны стола. Курить не хотелось. Мужчина подцепил с тарелки оладий и обмакнул в мед.

– Я знаю много, – кивнул он согласно, жуя. – Потому расскажи, каких тем лучше не касаться при бабушке. Кроме наших отношений.

Эштон придирчиво осмотрел свои бедра, где отчетливо были видны следы от пальцев, и поморщился. Синяки на своем теле он не любил.

– О том, как я провожу время вне работы, тоже лучше молчать. Она считает меня слишком хорошим. Не хочу, чтобы считала иначе.

– Зато теперь есть чем приличным поделиться, – мужчина весьма похоже на коня заржал и по-конски же фыркнул.

– Вообще-то я топ-менеджер одного из лучших рекламных агентств города. У меня не только отличный зад, но и неплохая голова, – хмыкнул Эштон.

– Ну, полагаю, об этом твоя бабушка уже в курсе, – хмыкнул Виктор, отпивая кофе. – На вопрос “что новенького” ты рассказываешь о новых клиентах и выложенных ими суммах?

Эштон пожал плечами.

– И об этом тоже, – сказал он. – И, пожалуйста, когда она будет спрашивать о девушке – молчи. И без твоих ухмылок.

– А что ты обычно отвечаешь ей о девушках? – поинтересовался Виктор.

– Что вместо них у меня есть она, – сказал Эш. – Или то, что у меня нет пока на это времени.

Врать нехорошо, конечно. Но сказать человеку, который является чуть ли не единственным важным, что у него вряд ли будут правнуки – а Мэг, так звали его бабушку, очень их ждала, – было совершено невозможно.

– Хорошо. – Мужчина кивнул, поедая очередной оладий. – Возможно, стоит взять что-то к чаю? Никогда не общался тесно с третьим поколением.

– Возьми лучше свой чай с ромашкой. Она любит такое, – посоветовал парень. – И потом надо заехать ко мне на работу и взять мою машину.

– Окей, – Вик задумчиво поводил пальцем по кромке чашки. – Только он не мой. Стащил из сокровищницы Эмили.

– Без разницы. Главное, чтобы без всяких афродизиаков. А то как-то вчера он не очень успокоил, – Эштон затушил сигарету и сделал еще несколько глотков. – Ладно, я в душ, – он оставил чашку и скрылся из кухни.

Виктор только кивнул, допивая кофе и макая в мед еще оладий. Поездка предстояла не самая легкая, отчего-то он был в этом уверен. Дело было даже не в вероятности новых “тем”, на которых мужчины могли сцепиться языками, а то и руками… Виктор осознавал и оказанное ему доверие, и всю сложность вопросов о девушках. С Эмили было так же, только Хил не находил в себе сил врать, а правда… Женщина приняла бы ее, но осталась бы уверена, что лучшей судьбой для Виктора была бы семья: с женой и детьми. Лишать ее надежды на свое счастье мужчина себе не позволил бы. Будь у него бабушка – Вик был уверен – держался бы той же позиции.

Но у Хила ее не было, зато она была у Эштона. Виктор рад бы молчать, как и просто парень, но вполне вероятно, что вранье придется подтвердить.

Очень уж серьезной проблемой это не было, на самом деле, но осадок от каждого раза наслаивался на осадок от предыдущего. Нехорошо.

Молчать, впрочем, было не лучше.

Как обычно, Эштон долго в душе не сидел. Уже минут через пять он вытаскивал из шкафа свежие джинсы и рубашку, то и дело встрепывая волосы рукой, чтобы они быстрее высохли.

Он думал над тем все это время, что, наверное, слишком рано везти Виктора к кому-то из своих родственников. У них еще отношения далеки от идеальных, как ни крути.

Но назад шагать было явно поздно.

–Все, я готов, – вышел парень из спальни.

– Отлично, – Виктор забрал с подоконника свои сигареты и упаковку с ромашковым чаем, которую вытащил и оставил тут вчера. Собственно, иных вещей его в квартире не осталось. – Я тоже готов.

Виктор кинул взгляд на любовника и задумчиво пожевал губы.

– Ты в этой рубашке ехать собрался?

– А чем она тебя не устроила? – скептически выгнул бровь Эштон. – Не ехать же мне в футболке с надписью “Fuck you”, пусть она одна из моих любимых, – парень натянул сверху куртку и глянул в зеркало, все-таки несколько озабоченный словами любовника. Рубашка как рубашка.

– Я к тому, – пояснил Виктор, вставая рядом и приподнимая за подбородок голову любовника, чтобы открыть ему в зеркало обзор на шею выше ворота рубашки, – что на вопрос о девушках тогда отсутствием времени ты не отбрехаешься. Даже если там со зрением уже все плохо, – предположил Вик, продолжая рассматривать не прошедшие пятна засосов, – надень лучше водолазку.

– Блять, – выдал Эштон. – Почему бы тебе не ставить засосы где-нибудь в других местах? – он покрутил головой и потрогал пятна. У Мег было отличное зрение и любовь присматриваться к мелочам. И засосы она бы заметила на второй минуте присутствия в ее доме любимого внука.

Эштон еще раз выругался и пошел переодеваться. Из спальни он вышел минутой спустя уже в водолазке, но с еще более недовольным лицом.

– Вот поэтому я так и отношусь к засосам, – сказал он Виктору, натягивая заново куртку.

– Я понял, – кивнул Виктор. Не для проформы, а информируя о принятии сказанного. В общем-то, в иной ситуации он просто указал бы на имеющееся решение в виде водолазки, а там выбор свободный: либо носи, либо свети засосами. Но раз Эш мог по недосмотру спокойно выйти и в рубашке (тут Хил ухмыльнулся тому, что любовник все же привык к наличию меток), а о визитах к бабушке еще не факт, что предупреждал бы по упрямой натуре, Виктор рассудил, что со своей стороны придется сделать чуть больше, нежели просто следить за одеждой. Когда на кону вопрос гомосексуализма вставал рядом с несведущими близкими, мужчина предпочитал перестраховаться лишний раз.

– Но жаль. У тебя подходящая для этого шея, – прокомментировал Виктор, вешая сумку на плечо и открывая дверь.

Взяв ключи с тумбочки, Эштон еще раз фыркнул, захлопывая за собой дверь, едва успев обуться.

– У меня обычная шея, это у тебя странные фетиши, – заметил он, проворачивая ключ в замке два раза. И только после этого он повернулся к любовнику. – Меня это и в самом деле напрягает. Видишь, я могу забыть о чем угодно с утра. В том числе и о том, что у меня куча засосов на шее. Ладно, поехали, – сказал он, махнув рукой. Переучать Виктора явно было поздно.

– Поучи меня еще, – огрызнулся мужчина, проходя следом. – Я же сказал, что понял. А если ты заимеешь привычку делиться делами, то тебе и вспоминать о засосах не придется – я сам обо всем напомню.

Виктор фыркнул.

– Но куда уж тебе делиться, – рыкнул он раздраженно, – гораздо лучше мне фетиши эти в задницу засунуть, верно?

Эштон раздраженно дернул плечом. Почему каждый их разговор превращался в спор или ссору? Им вообще противопоказано разговаривать? Только трахаться?

– Я не могу представить себе эту ситуацию, – выдал Эш. – Привет, Вик, я на работу, к бабушке, в туалет. Может, тебе еще рассказывать, что я делаю? Особенно, в туалете.

Эштон закатил глаза и нажал на кнопку лифта.

Вообще, именно так Виктор все и представлял. Более того, так обычно и было, потому мужчина не видел причин для такого негативного отношения. Спорить, однако, не стал.

– Ладно, – выдохнул Вик, укладывая руку на плечо Эштона. – Не время.

– Вот именно. Я буду рад, если именно такие темы не были бы подняты при моей бабушке, – сказал парень, мельком глянув на любовника. В лифте он уже молчал, размышляя над тем, какие вообще темы могут они поднять при его бабушке. Получалось, что Виктор вообще по большей части должен молчать. Не очень радостно выходило.

– У меня местами возникает ощущение, что ты считаешь меня тупым увальнем, – поделился Виктор, когда двери лифта открылись.

– А ты меня в свою очередь легкомысленным подростком, – не остался в долгу Эштон.

Парень мотнул головой, фыркнул и повернулся к Виктору. – Слушай, мы два взрослых человека, давай не будем перегибать палку. И начинать разводить тему из-за одной, совершенно нормальной просьбы не ставить засосы на видных местах.

– Два взрослых человека, – кивнул Виктор и хмыкнул, – тупой увалень и легкомысленный подросток.

Хмыкнул не зло, со смешком, и, закинув руку на плечо Эштону, притянул парня ближе.

– Согласен, ты тоже только не делай трагедию из водолазки.

– Я не могу постоянно ходить в водолазках, у меня она вообще одна. Представляешь, я с клиентами на официальной встречи в водолазке. Или еще лучше – в рубашке, а сверху ворота несколько засосов. И не надо мне предлагать тональный крем, – двери лифта открылись и Эштон сбросил руку Виктора с себя.

– Эштон, – выдохнув, позвал Виктор, выйдя из лифта и упершись плечом о ближайшую стену. – Успокойся и посмотри на меня.

Эштон закатил глаза и обернулся.

– Ну что еще? – спросил он.

– Что ты только что просил меня сделать? – попросил он повторить. – “Мы два взрослых человека, давай…” что?

Эштон фыркнул.

– Я тебя понял, – со вздохом сказал. – Мы уедем отсюда когда-нибудь или нет?

– Ведешь себя как эгоистичный подросток, – прокомментировал Виктор, отлипая от стены и качая головой. – Будь взаимен во времени и терпении.

Эштон скривился, но больше из вредности. В словах Виктора был смысл. Эш и правда часто вел себя слишком эгоистично. И принципиально характер менять не хотел. Хотя понимал, что и ему надо идти на уступки, а не только диктовать правила.