Текст книги "Вид на доверие (СИ)"

Автор книги: Daykiry

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 51 страниц)

Но Виктор с усмешкой продолжил движение любовника вверх, опуская на ягодицы обе руки, сцепляя их и подхватывая парня под бедра. Рывок – и Хил прикусывает сквозь футболку оказавшуюся вровень с лицом кожу на груди Эштона, нащупывает губами сосок, касается языком яремной впадины и ключиц, не забывая при этом не активно, но двигаться под музыку. А затем мужчина медленно выпустил любовника, прихватывая бедра под самыми ягодицами и окончательно возвращая Эша в исходное положение. Снова прижав его пах в пах, Виктор двинул тазом, заставляя любовника повторить.

Сопротивляться Эштон не стал. Более того, он отклонился назад, прогнулся, давая прекрасный вид на себя. А когда вновь был вплотную прижат к любовнику, то закинул ему руки за шею, двигая бедрами так, чтобы потереться о пах любовника своим пахом.

Нельзя было сказать, что физически он был сильно возбужден – хотя это присутствовало, игры даром не прошли, – но эмоциональное возбуждение было гораздо более сильным. По парню это было видно – глаза горели, на щеках проступал румянец – не от смущения, совсем нет, – а если бы он начал говорить, то голос у него наверняка бы подрагивал.

Виктор, мягко погладив ягодицы парня, чуть склонил голову, рассматривая Эштона, а потом приблизился, чтобы поцеловать: вопреки поддразниваниям, глубоко и привычно открыто. Хил поднял ладони на талию, прижимая, чтобы любовник прогнулся в этом месте, и одной рукой скользнул по изогнувшемуся боку, разрывая поцелуй и шумно – от возбуждения – выдыхая Эштону на ухо, следом прикусив мочку.

– Вот это бы снять, чтобы ты посмотрел, – крикнул он, перебивая музыку, и затянулся воздухом, как будто курил сейчас.

– Попросим у Мартина запись с камер скрытого наблюдения, – таким же криком ответил Эштон и взял Виктора вновь за запястье. – Пойдем отдохнем немного, – кивнул он в сторону диванов. Не сказать, что он устал, но перерыв определено требовался.

Виктор согласно кивнул и перехватил руку любовника, направляясь к диванам. Перевести дух было необходимо, пока возбуждение не ушло в стадию, когда терять его зря было бы очень обидно.

– По поводу кайфа я переборщил, конечно, – сказал Хил, усевшись на диване и приобняв Эштона. – Эффект близко не стоит ни по силе, ни по сути. Я с басов в медитацию ухожу. Как в клинике время коротал в палате, только гораздо быстрее за счет ритмичных сабвуферов. Тем более, когда один на танцполе.

– Ты был не один, – Эштон упал на диван. – Там вообще-то я еще был, если ты не заметил. Но выглядел ты на самом деле жутковато. Один в трансе среди танцующей толпы.

– Тебя уже не было, – смешливо хмыкнул Виктор, зарывшись любовнику пальцами в волосы и покачав головой. – Ты отключился. Я буду контролировать себя, – пообещал он затем, – и “уходить в транс” там, где не буду выглядеть жутко.

Эштон дернул плечами – мол, да похуй. В принципе, Виктор его пугал только тогда, когда съезжал крышей. В остальном было все равно.

Выпитый алкоголь уже не давал в голову, клонило больше в сон и парень съехал по дивану немного вниз.

Виктор спад энтузиазма у любовника заметил и, чуть притянув его к себе, предложил поехать домой. Свежий воздух должен был немного привести в чувство обоих – Хил сам уже все больше и больше “залипал” на басах, перестав слушать высокие мотивы.

– Поедем к тебе, например, – предложил он, рассудив, что родной дом Эшу будет более приятен, учитывая короткую, но явно напрягающую жизнь в клинике. – Там можем еще выпить.

С одной стороны, Эштону уезжать не хотелось. Все же он черт знает когда попадет снова в Руно. С другой, он явно медленно отключался, что было верным знаком ехать.

– Хорошо, – кивнул он, поднимаясь. – Поехали. Завтра обратно в клинику?

– Да, – кивнул Виктор, поднимаясь следом, – под вечер. Она тебя все же сильно напрягает, верно?

– А как ты думаешь? – обернулся к нему парень.

– Если бы я действительно знал, я бы не спрашивал, – вздохнул Виктор. – Это можно считать ответом?

– Я терпеть не могу больницы. Клиники для наркоманов входят в ту же категорию, – фыркнул Эштон, махнув рукой Мартину в знак прощания, но тот не обратил внимания. – Даже если мне нужно в них просто находиться.

– Хуже, чем я полагал, – хмыкнул Виктор. – Тогда будем надеяться на лучшее. Николсон мастер плести языком и строить планы, думаю, он договорится, чтобы твое присутствие было все-таки необязательно.

– С чего вдруг такие поблажки?

Эштон обернулся. Они уже были на улице и говорить можно было спокойно.

– С обещания тебя не покалечить, – выдохнул Виктор пожимая плечами.

– Я не думаю, что клиника меня покалечит в том смысле, в котором ты имеешь в виду, – пожал плечами Эштон, подходя к машине.

– Ты почти сбежал, – ответно пожал плечами Виктор. – А я не знал, что делать. Я боюсь, что рано или поздно все станет слишком критично, и я не смогу тебя остановить. Ты ведь сам сказал, если тебе что-то взбредет в голову, оно взбредет разом. Ты не сможешь предупредить меня, не расскажешь. Ты просто сотворишь хуйню. Я не могу так рисковать. Если только это не будет единственным вариантом. А пока есть вариант все-таки договориться. Ты разве не хочешь вернуться к привычной жизни? Не хочешь воспользоваться шансом выбраться? Официально.

– Естественно, хочу, – Эштон сел в машину и подождал, пока сядет мужчина, прежде чем продолжить. – Больше всего сейчас я хочу именно этого, а не сидеть в лечебнице, а если и выходить из нее, то только под чьим-то надзором.

Эштон вставил ключи в замок зажигания. – Но до этого говорил, что это невозможно сделать, что-то там про документы и так далее.

– Я говорил “невозможно, потому что они не хотят связываться”. Хотят, чтобы все было чисто, число больных совпадало со списками и еще какие-то внутренние нюансы. На момент моего разговора, они не хотели связываться категорически. Возможно, Николсон выведет их из этой категоричности. Это будет дорого, полагаю; чтобы предусмотреть взятки. Но это лучше, чем… Лучше, чем.

– Лучше чем что? – Эштон выехал на дорогу, но потом посмотрел несколько настороженно на Виктора. Его напрягала такая смена собственных убеждений.

– Я буквально минуту назад говорил об этом “что”, Эш, – устало вздохнул Виктор, расслабленно глядя за окно. – Понимаешь, то, что произошло между нами позавчера, не нормально для меня. По большей части, это из-за клиники. Я не могу оставить тебя в ней одного, но и быть рядом как-то плохо выходит. Плюс, если тебя там сорвет, это будет иметь худшие последствия, чем если сорвет дома. Я буду идиотом, если пойду на это, учитывая уже произошедшее. Если ты способен не принимать сам и не собираешься быть в этом слабым…

Виктор покачал головой.

– В общем, я действительно боюсь вероятных последствий. Если есть возможность их избежать, я заплачу за это столько, сколько будет нужно.

– У меня есть деньги, – Эштон поджал губы, упрямо щурясь. – Я сам способен за это заплатить, – проговорил он, хмурясь.

В конце концов, он зарабатывал гораздо больше Виктора в свое время. И не все деньги шли на развлечения и кокаин. Кое-что осталось на банковских счетах, а кое-что наличкой. Плюс были еще кредитки, что тоже можно было назвать каким-никаким, но капиталом, пусть и не собственным. – Скажи только сколько надо.

– Тоже вариант, – кивнул Виктор и протянул руку Эштону. – Если Николсону удастся, я скажу тебе.

Эштон глянул на руку, потом закатил глаза и пожал ее, сжимая пальцы Виктора.

– Без всяких недоговорок, Виктор. Я оплачу все расходы, – очень серьезно сказал он.

Губы мужчины тронула улыбка.

– Хорошо, – сказал он, снова усаживаясь ровно. – У тебя есть, что выпить?

– Не знаю, не помню, – Эштон чуть дернул плечами. – Ты помнишь, когда я был последний раз дома продолжительное время, чтобы заглянуть в бар, в адекватном состоянии? И я уже не слишком хочу пить, – он повернул на перекресте и выехал на прямую дорогу к своему дому.

– Окей, – кивнул Виктор, решив больше ничего не говорить.

Состояние Эштона было не слишком радужным. Он был не особо в настроении из-за того, что завтра все-таки придется возвращаться в клинику. В то, что все образуется с заочной посещаемостью больницы Эш не особо старался верить – незачем лишний раз внушать себе надежды.

Да и самочувствие в общем было не очень уж радужным. То ли алкоголь был виноват, то ли еще дело было в чем-то. Эш не знал.

Впрочем, он и не знал о том, что из-за поворота на него вылетит встречная машина, выезжая на красный свет. И не знал, что сам он затормозить не успеет, но попытается сместиться влево – рефлекторно получилось.

Удар пришелся по большей части по стороне Виктора. Сработали подушки безопасности и парень на пару секунд потерял сознание от их удара. Очнувшись, он сориентировался почти сразу, морщась от боли в голове – она чувствовалась острее всего.

– Ты как? – обернулся он к Виктору.

Виктор не успел ни защититься руками, ни вообще как-либо среагировать, занятый своими мыслями. Мужчина врезался головой в боковую стойку, стекло покрылось сеткой трещин и разлетелось, а осколки посекли Хилу лицо. Подушка безопасности, вздувшаяся из кармана над бардачком, почти ничем не защитила от бокового удара, и от него Виктор потерял сознание, бессильно повиснув на ремне безопасности. На рубашку с подбородка капала кровь, и ответить Эштону мужчина не имел физической возможности.

Эштон занервничал. Виктор не отвечал и это больше, чем напрягало.

– Виктор, – окликнул он его неожиданно осипшим голосом. Рука, словно ватная, потянулась к любовнику и потрясла его за плечо. Мужчина продолжал не шевелиться. И парень откровенно запаниковал. Дышать стало трудно, а все мысли куда-то разом улетучились вместе с желанием принять хоть какие-то рациональные действия. Эштон прижал руку ко рту тыльной стороной, часто дыша.

В окно постучались, но Эш внимания не обратил, продолжая смотреть совершенно бессмысленно на любовника.

– Эй! Эй! – через пару секунд услышал парень, медленно поворачивая голову в сторону звука.

Мир обрел звуки и краски спустя еще минуту. Мысли обрушились водопадом. Эштон продолжал глубоко дышать, чтобы вновь не поддаться панике, отбирая самое важное в свое голове, стараясь не думать – просто действовать.

– Звони 911, – сказал он парню, что стучал в окно – видимо, это был тот из встречной машины. – Быстро!

========== Глава 15. ==========

Виктора отвезли в реанимационное отделение, не пустив туда Эштона – впрочем, сил рваться туда у него все равно не было, – парень оперся на стену лопатками и медленно спустился по ней на пол, закрыв лицо руками. Вот теперь можно было поддаваться чему угодно. Теперь от него ничего не зависит.

Двери отделения распахнулись минут через двадцать. Из них вышел среднего возраста светловолосый врач, стягивая перчатки и маску, и порыскал взглядом по коридору. Иных людей рядом не обнаружилось, и он обратился к Эштону, обратив внимание на его позу.

– Вы второй пассажир, верно? С вами все в порядке? – бригада скорой наверняка осмотрела обоих, но была вероятность, что им было не до парня, а тому – не до своего тела.

– Все нормально, – глухо ответил Эштон, не поднимая головы. Он впал в состояние легкой апатии, перенервничав настолько, что эмоций уже просто не хватало на выражение каких либо интонаций и чувств. – Как он? – парень все же поднял голову, смотря на врача.

– Для жизни опасности нет, – ответил мужчина, заправляя руки в карманы халата. – Но есть ущерб здоровью. Два шва на лице, не считая мелких порезов, перелом лучевой кости правой руки и достаточно серьезная травма правого глаза. Ваш друг сейчас в офтальмологическом. Глаз будет сохранен почти сто процентов, а вот восстановление его функциональности на первый взгляд под огромным вопросом, и я бы на вашем месте на это не надеялся, но тут как карта ляжет и доктор Вейлсон скажет.

Врач качнул головой, и по движению было видно, что он видел ситуации и похуже, а потому мало обеспокоен.

– Сотрясения, судя по всему, нет, так что часа, – мужчина обернулся, разглядывая часы над дверями, – через два-три, полагаю, он уже будет готов к общению. Можете подождать, вас сестра позовет тогда, – предложил он.

Эштон слабо кивнул. Может, врач и видел ситуации похуже, но в них Эштон не был участником, а здесь он был напрямую виноват.

Если Виктор потеряет зрение… Парень тряхнул головой. Лучше не думать об этом. Он на самом деле чувствовал себя виноватым. Он мог быть внимательнее, смотреть на дорогу, меньше уходить в свои мысли… Мог бы…

Нужно было пойти покурить, но сил подняться Эштон в себе не находил. Так и сидел на полу, гипнотизируя стрелки на часах.

Часа через два его действительно окликнули: рыжая девушка, судя по бейджу – интерн.

– Простите, сэр… Вы не назвали своей фамилии, – извинилась она, вежливо улыбаясь и с пониманием рассматривая явно уставшего Эштона.

Эштон встал все же на ноги и ответил, глядя на дверь откуда вышла девушка.

– Эштон Нейтон, – сказал он. – Все закончилось? Как Виктор? И… операция на глаз успешно прошла?

– Мистер Нейтон, – кивнула она, сделав пометку на планшете с бумагами. Прижав все к груди, она снова обратила внимание на парня, поглядывая в “подсказку” на бумагах. – От сильного удара глазное яблоко было повреждено, внутренняя часть вышла во внешние слои, сместился зрачок, помутнел хрусталик; проникающих повреждений нет, это хорошо. Задачей было стабилизировать глаз, чтобы не допустить осложнений из-за внутренних нарушений, и это удалось, но структура, к сожалению, нарушена критично, так что глаз слеп, и восстановить зрение на нем маловероятно. Сейчас он в палате, я могу вас проводить. Долго говорить нельзя – мистер Хил на лекарствах, ему нужно поспать – но в палате затем можете остаться, если хотите, вам бы тоже не помешало отдохнуть. Дать вам успокоительное?

– Дайте мне пару десятков грамм кокаина, – буркнул под нос Эштон, не глядя на девушку. Да и сказал он это так, чтобы она вряд ли смогла расслышать.

– Проводите меня, – уже громче сказал он, подходя к ней. Внутри нехорошо ворочалось еще большее чувство вины. Виктор ослеп из-за него и его невнимательности. Вообразил себя гонщиком, вот и последствия…. Можно было сетовать на встречную машину, но Эштон понимал, что вину с него это не снимает.

Девушка кивнула и двинулась по коридору в обход, через некоторое время входя в одну из палат. Виктор лежал под капельницей, с загипсованной правой рукой и толстой бинтовой повязкой на правом глазу, закрепленной крест-накрест пластырем.

– Мистер Хил, – позвала девушка, тронув за руку, мужчина реагировал немного медленно, но не из-за тяжести состояния, а из-за накачанности лекарствами. – К вам посетитель. Вы не долго, вам отдохнуть нужно, хорошо?

Виктор медленно моргнул, соглашаясь, и сфокусировался на Эштоне, разглядывая его.

– Эш, – выдохнул он, когда девушка вышла, – как ты? Что со вторым авто..? – договорить длинное слово сил не хватило.

Эштон сел на стул рядом с кроватью на стул и тронул пальцами его пальцы, торчащие из-под гипса.

– Все в порядке, – привычно сказал он, сглатывая комок в горле. Виктор выглядел ужасно. – Прости, что так вышло, – сказал он негромко. Парень прекрасно понимал, что простых извинений недостаточно, но больше ничего в голову не приходило.

– Ладно, – поморщился Виктор. Извинения – последнее, что он хотел слышать сейчас. – Как вышло – так вышло. Кто неудачник… так это я. На собственные пальцы… Как глаз? Мне не сказали.

Хил с усилием поднял здоровую руку, чтобы помассировать лоб, а потом потянулся ей к парню.

Эштон перехватил его руку и сплел вместе пальцы.

– Я не уверен, что это должен говорить тебе я, – он отвел взгляд. Тяжело говорить, что зрение потеряно. – Твой глаз… Вряд ли ты когда будешь им видеть.

Он совсем отвернулся и снова сказал:

– Прости.

– Йо-хо-хо, – прокашлял Виктор, иного смеха сейчас не вышло, – и бутылка рому.

Полностью осознать новость было, конечно, сложно, и Хил шутил, по-человечески надеясь, что все-таки все образуется. С другой стороны: один глаз – не оба, в полной тьме он жить не будет, и работе это не очень помешает, хоть и многое придется изменить и ко многому привыкнуть. Вот сломанная рука – проблема.

Мужчина чуть сильнее сжал пальцы любовника, надеясь, что тот повернется, среагировав на пиратский стишок.

Эштон посмотрел на него, но во взгляде снова было только чувство вины. Он не мог представить как это жить без глаза и как можно так на это реагировать.

Виктор смог только горько выдохнуть. Уровень вины в глазах Эштона зашкаливал, и это могло сулить Хилу только депрессию. Потому что, если парень так и задержит все это в себе, Хил не будет ничем иным кроме напоминания об аварии. Виктор знал, что Эштон в этом смысле все же достаточно силен и не зациклен, но на данный момент мужчине взгляд не нравился.

– Хватит, – попросил он, поглаживая пальцы. – Не вини себя. Пожалуйста. Солнце не погасло, а я тебя вижу. Рука срастется. Не делай лицо, будто меня парализовало.

Виктор выдохнул и поморщился.

– В сон клонит. Сколько сейчас времени?

– Седьмой час, – сказал Эштон, глянув на часы. – Спи. Я тут посижу пока.

Чтобы Виктор не говорил, Эштон не мог понять пока этого. Он не понимал, как можно так просто относиться к потере глаза.

Виктор покосился на здоровую руку, рассматривая пластырь, которым к ней была прикреплена внедренная под кожу игла капельницы. Спать, судя по всему, он будет достаточно долго.

– Эштон, – позвал Хил. – Позвони Николсону. Сейчас. Скажи, что случилось. И передай, дословно, что меня единорог боднул, – Вик хрипло хмыкнул. – Он поймет. И пусть будет здесь в три.

– Хорошо, я позвоню, – кивнул парень. – А теперь спи.

Парень поднялся с места и ушел искать медсестру, чтобы попросить вещи Виктора. Та отдала ему их и парень, найдя номер Николсона, набрал его.

При Викторе он говорить не стал бы, чтобы не мешать ему.

У Николсона тренировка была утром, но вставать ему было только через полчаса. Звонок Виктора ни коим образом не сбил недовольного тона, а даже наоборот, усилил, так как Ник отлично знал – на Виктора такие вещи в его исполнении действуют мало. Впрочем, просто так звонить мужчина тоже бы не стал, потому Кир прикрутил недовольство на среднюю отметку.

– Доброе утро, блять, – фыркнул он в трубку, опережая звонящего. – Хуле понадобилось ранней пташке? Ты ж выходной, чего не спится?

– Это Эштон, – парень вышел на лестничную площадку и там уже только закурил. – Виктор попросил тебе позвонить. Мы попали в аварию и он сейчас в больнице. Сказал дословно тебе передать, что его единорог боднул.

– Тпр-ру-у, – покачал головой Николсон, приподнимаясь на локте и пытаясь осознать происходящее. – Какая авария, какая больница… Агрх, – он прошелся ладонью по лицу, формулируя адекватный ситуации вопрос.

– Еще раз. Что с Виктором? С нихуя в больницу не попадают. Особенно, после аварии.

– У него поврежден глаз и сломана рука, – ответил парень, закуривая следующую сигарету. – Вряд ли он когда-то будет видеть этим глазом.

– Глазом видеть не будет и при этом передал, что его единорог боднул? – уточнил Николсон и хихикнул, расслабленно выдыхая. – Ты что, сидел рядом с ним со скорбной рожей матери убитого младенца?

– Что значит эта фраза с единорогом? – спросил Эш, игнорируя явный подъеб.

– Это наша старая шутка, – терпеливо пояснил Кир. – Которая означает выбитый глаз. Мы ржали тогда над каким-то фильмом и пришли к выводу, что чувак глаза лишился, потому что его единорог из my little pony боднул. Так вот, родной, если Вик начинает травить старые пьяные шутки, значит, ему хуево, причем очень. И причина тому может быть только одна – недостаток оптимизма в организме. Так что заканчивай сопли жевать и не делай вид, что завтра апокалипсис. Нахуй он просил ко мне позвонить? Хочет, чтобы я приехал? Почему не лично?

Эштон и сам понимал, что лучше не раскисать лишний раз, но ничего сделать с этим не мог.

– Да, к трем часам приезжай. Он сейчас отрубился, его лекарствами доверху накачали.

– Заснул и хорошо. Не капай на нервы кислой рожей иной раз, окей? Его сильно угнетает это, хуйней кончится, помяни мое слово. Та-а-ак, – Николсон помассировал переносицу и вроде окончательно проснулся. – Вы в центральной? Тогда только к половине четвертого успею, раньше никак, предупреди Вика там, чтобы нервы о наждачку не стирал.

– Да, хорошо, – кивнул парень, выбрасывая окурок в банку, заменяющую пепельницу. – Я скажу ему, когда он проснется. Я пойду, тоже поспать немного надо.

– Говнюки, – беззлобно фыркнул Николсон. – Сами дрыхать, а мне пилить на работу. Все, отбой.

На этом Кир отключился.

Эштон тоже отключился. Убрав телефон в карман, он вернулся в палату. Глянув на Виктора и поняв, что тот уже заснул, Эштон лег на соседнюю кровать. Взгляда с Виктора он так и не спускал. Поверить в то, что именно он не справился с управлением из-за чего Виктор лишился зрения и временно руки было сложно. Все-таки Эштон никогда не попадал в подобные аварии в каком бы состоянии не был.

Все же он уснул, все также терзаемый мыслями о собственной вине.

– Хуясе у вас тут сонное царство! – громогласно возвестил Николсон на палату, только открыв дверь и окинув взглядом обоих спящих.

– Вик! – обратился он к мужчине, который уже массировал лоб, морщась и пытаясь придти в себя. – Познакомился с единорогом? Повязка охуенная, но я тебе черную потом подгоню. А потом еще подгоню каких-нибудь.

– Да-да, – поморщился Хил еще раз. – Потише, блять, я не для того звал тебя, чтоб ты орал.

– Ладно-ладно, прости. Не виноват я, что ты до сих пор спишь, хотя я позже на полчаса, как и обещал, между прочим. Тебе тут Эмили хавку передала. Эй, Эштон, бутерброды будешь?

Эштон приподнялся на локтях, щурясь и не сразу понимая, что происходит. К таким шумным людям он не привык.

– Нет, – покачал он головой на предложение. Кусок в горло не лез – воспоминания о произошедших событиях вернулись в голову слишком быстро. – Как ты? – повернулся он к Виктору, садясь и потирая лицо руками.

– Да нормально, – хмыкнул Виктор, по губам которого уже блуждала улыбка. Кир начал трепаться о том, что ему передали ребята из клуба, и подсунул под нос раскрытый пакет с бутербродами. Хил, вслушиваясь в беззаботный треп, явно повеселел и более-менее ожил, только изредка шипя на Николсона, когда тот случайно тревожил гипс.

– Эш, – позвал он, приподнимаясь на кровати и сильно поворачиваясь в сторону любовника, чтобы толстый слой бинта не мешался, – иди сюда, а то сидишь – мне видно плохо.

– Да хорош заливать, родной, – оскаблился Николсон, рассматривая Виктора. – Так тебе ваще нихера не видно. Глянь, какую фигню нашел в детском отделе, – и Кир вытащил из пакета черную повязку с пиратским черепом. – Как оправишься с рукой, устроим покатушки на тему пиратов. Будешь Джеком Воробьем.

– Капитаном Джеком Воробьем, – вставил Виктор.

– Продавшим душу единорогам, ага, – ухмыльнулся Кир, поедая бутерброд. Виктор хрипловато засмеялся, придерживая сломанную руку.

– Долбоеб, – поделился Хил.

– Да, я такой, – самодовольно возвестил Николсон, растянув улыбку во все тридцать два. – Ладно, ты нахер, – махнул он рукой, – теперь ты, – он обернулся к Эштону, – расскажи хоть, что у вас и как случилось. А то Вик сейчас отмахиваться начнет.

Эштон смотрел на то, как они весело перебрасываются фразами и морщился. Повода для веселья и радости он не видел. Удивительным образом, от собственных проблем он зачастую отмахивался, но вот, когда он был виноват… отмахнуться не мог.

Он встал со своего места и пересел на кровать к Виктору, перебарывая желание тут же нервно закурить от вопроса Николсона.

– Мы возвращались с Руно и какой-то идиот вывернул из-за поворота на красный свет, я не успел уйти от столкновения. Точнее, успел, уберегая только себя. Не даром пассажирское переднее сиденье называют местом смертника, – Эш снова поморщился. – Вот один едва ли им не стал.

– Едва! – акцентировал Николсон, понимающий настрой друга. – Не стал же.

– Да ладно, Эштон, – Виктор поймал пальцами запястье любовника. Он не любил, когда жизнь вокруг останавливалась, как это было в свое время в клинике, и тем более не любил, когда на него смотрели так, будто завтра будут хоронить. Даже в температуру под сорок по Цельсию он не позволял хлопотать вокруг себя, как над умирающим. Бульоны, таблетки и пледы он находил нормальной заботой в таких ситуациях, но настрой лечащего играл важную роль. Николсон никогда не возводил заботу в культ, он просто ставил рядом чашку с чаем и кивал на нее, продолжая трепаться о левых вещах; не умел акцентировать на этом внимание. Та же Эмили, например, заботилась более явно и настырно, но это у нее шло таким естественным фоном, что и ей Хил поддавался, заражаясь чем-то положительным. Была еще парочка подобных людей. Эштон же выглядел сильно загруженным произошедшим, и это давило на Виктора сильнее многого в этот момент.

– Ладно тебе, – повторил он, – сам вон без царапины, а меня – в гроб? Слабо верится. Да и глаз цел был бы, если б я прямо сидел.

– Во-во, – поддакнул Ник. – Хотя я и слабо понимаю, как ты умудрился…

– Оперся локтем на окно и подпер голову костяшками, – припомнил Хил. – Не помню удара, но кроме как на свои пальцы напороться было не на что.

– Меньше болтай, швы разойдутся, Джокер, – хмыкнул Ник, – и теперь можешь показывать его фокус с карандашом, (короткий бери, из IKEA), терять нечего.

Виктор хмыкнул, наблюдая за Киром, и сжал пальцы любовника – крепче, чем вышло утром.

– Ты сделал все, что мог и должен был, – сказал он. – Не смотри на меня так. Там не было твоей вины.

– Так считаешь только ты, – отозвался Эштон. Он так редко попадал в те ситуации, когда действительно был не в своей тарелке из-за обуревавших его чувств, что не мог, просто не мог, отставить все, отложить в дальний ящик и успокоить.

– Я пойду покурю и поищу автомат с кофе, – парень осторожно высвободил свою руку из пальцев Виктора и встал. Находиться в одной комнате с двумя чересчур шумными не по ситуации мужчинами ему не хотелось. Даже ради спокойствия Виктора он не мог себя перебороть и начать шутить. Знал, что надо, но не мог.

– Не очень долго, – попросил Виктор, сам не понимая, из каких именно побуждений это просит: то ли из беспокойства за Эша, то ли от некомфортности его отсутствия, то ли еще от чего.

– Тьфу, Вик, дай покурить человеку, – влез Николсон. – Ты если сам можешь скурить пачку, а потом неделями не трогать сигареты, так ты один такой ущербный. Не торопись, родной, – махнул он Эштону, – я пригляжу.

Виктор кивнул парню, соглашаясь с адресованными ему словами Николсона.

Эштон вновь поморщился – это “родной” ему все еще очень не нравилось, но переучивать Николсона было явно бесполезно.

Выкурив пару сигарет на лестничной площадке, парень пошел на поиски автомата с кофе. Тот нашелся быстро, но Эш не спешил обратно.

Вернувшись на площадку, он сел на одну из ступенек вновь закурил. В голове роилось множество мыслей. И парень все больше понимал, что сейчас он совершенно бесполезен – помочь Виктору он не в силах. Да, можно попытаться вести себя словно ничего не произошло, но ведь произошло!

Эш тряхнул головой. Ему нужно было время, чтобы перестроиться на настроение, так нужное Вику.

– Напрягает, а? – хмыкнув, поинтересовался Николсон, когда парень вышел за дверь. Виктор неопределенно дернул здоровым плечом и поморщился, придерживая пальцами повязки на месте порезов.

– Да ладно. Знаю твою ранимую душонку. Он винит себя, а ты винишь себя, что он винит себя, ведь благородный рыцарь клялся не причинять…

– Хватит, – попросил Виктор, вперившись взглядом в стену. – Я сам знаю, в чем и кому клялся.

Кир закатил глаза.

– Да отойдет он, отойдет. Не нервничай. Ты ж себя простил, когда руку мне сломал? – Кир хмыкнул. – Тоже правую, кстати, судьба нас поквитала.

– Я знал, насколько ты толстокож в этой степи.

– О да-а, – хмыкнул Николсон. – Ты тогда все разнес и покромсал веревку на куски. Это зрелище перекрыло любые минусы перелома. Да и всегда плюсы есть – откройся фобия в иной ситуации – что бы было? Хуйня была бы. А рука – срастется. Не парься, он тоже отойдет.

– Меня наверняка оставят на день минимум, – сменил тему Хил. – Ты пробивал варианты отбелить документы заочно?

– Ну да. Бабла запросят, но это единственное препятствие, они согласятся на мою схему. Вопрос цены.

– Вечером отвезешь Эштона в клинику… Нет. Не отвози. Договорись с Рональдом и срочно – слышишь? – срочно пробей свою схему.

– Да что за спешка? – недовольно дернул плечами Ник, удивительно похожий в этот момент манерами на Эштона. – Поясни.

– Прошлое аукается, – выдохнул Виктор. – У Эштона. В теории, после встречи с ним, Эш может и на тяжелую наркоту прыгнуть, и даже самоубиться.

– А на практике?.. – скептично поинтересовался мужчина, сложив руки на груди.

– Я не хочу рисковать практикой.

– А. Рыцарь поклялся…

– Заткнись, а?

– Ладно. Карту давай.

– Бумажник в джинсах, отец Эштона уже перевел ту половину. – Виктор кивнул на свои вещи.

– Заплати Рональду, чтобы сместил наш выезд на два дня, вроде как мы завтра уехали. И используй эти два с половиной дня с толком.

– Все для тебя, родной, – улыбнулся Николсон, копаясь в карманах друга. – А с твоим что?

– Если не останется – отвези домой. Пусть мобильник вернет только. С деньгами на документы – к нему тоже. Господи, какого ж…

– Не матерись в одном предложении с именем Господа, – вклинился Кир со смешком.

– Иди нахуй, – хмыкнул Виктор и тяжко вздохнул.

– Успокойся, блин, – фыркнул Николсон. – Я все сделаю.

Темы ушли в другое русло.

Подумав, Эштон направился на поиски врача. Все-таки он хотел убедиться в том, что ему сказала медсестра. Врач, который до этого разговаривал с ним, был в кабинете, о местонахождении которого ему подсказала медсестра.

– Здравствуйте, – парень постучался и вошел в кабинет. – Я по поводу Виктора Хила.

– Да? – мужчина посмотрел на него.

– Хотелось бы уточнить по поводу его зрения. Нет никакой надежды на его возвращение?

Мужчина за столом вздохнул, снял очки и потер переносицу.

– Шанс есть, – сказал он. – Но очень маленький. Я бы не хотел, чтобы вы на него сильно надеялись.

– Говорите, – требовательно заявил Эштон.

– Операция дорогостоящая и не факт, что она будет удачной. Искусственный хрусталик не всегда приживается в подобных количествах.

– Но удачные случаи были? – уточнил Эш.

– Были, – кивнул врач.

В палату к Виктору он вернулся в более хорошем расположения духа. Но пока он не хотел говорить ни о чем Виктору, чтобы не тешить надеждой еще и его.

Николсон все еще был там и трепался за жизнь, декламируя монолог некоего Джейкоба, собиравшегося, судя по всему, жить где-то в кольцах Сатурна и бухать с Ктулху. Виктор слушал с интересом, улыбался, кривя губы, чтобы не тревожить раны, и в целом был достаточно весел.