Текст книги "Вид на доверие (СИ)"

Автор книги: Daykiry

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 51 страниц)

Возможно, у Эша сложилось это впечатление из-за того, что он весьма сильно обжегся в отношениях с Барри и хотел, чтобы человек принадлежал ему полностью. Хотя бы в то время, пока они друг друга переносят.

Но все же тон, когда он говорил, был достаточно равнодушным – наученным, даже заученным на том же Барри:

– Можешь потом пойти и трахнуть кого-нибудь. Я не возражаю.

Но все же, подумав, совсем по-бабски добавил:

– Только это тоже не исключает, что я могу также пойти и трахнуться с кем-то.

Виктор совсем по-идиотски гоготнул – жест, перенятый от Николсона и спровоцированный излишней расслабленностью. Так Хил давно не растекался по поверхностям.

– Тебя после одного раза в душ не выгонишь, а тут ты куда-то там на второй заход пойдешь?

Виктор от этой фразы даже не напрягся, полностью воспринимая все как шутку. Месяц назад это должно было бы насторожить, но за время пребывания в клинике треплющего Эшу нервы Барри, Хил все же натаскался сдерживаться и почти переучился на адекватный юмор. Хотя сейчас секс, доверие и вода сыграли вполне весомую роль.

– Не пойдешь, – в иной ситуации звучало бы почти зло, но сейчас Виктор констатировал, памятуя о давнем, но определяющем разговоре – Эштон тогда сказал, что не изменяет. Кажется, он пояснил даже, что именно не спит больше ни с кем. Вик точно не помнил, но выбрал именно эту версию как обоюдную установку для обоих. Повода-то не было.

– И я не пойду, – добавил Хил, крепче сцепив руки. Это не было ревностным напряжением, это было демонстрацией и укреплением своего решения за них обоих – доминантная, пусть и бесполезная в ситуации, нотка. – Я согласен. Если на тебя это условие не распространится. И только с начала твоего показа, не до него. Чтобы не предъявлял потом.

– С такими условиями я вообще ничего показывать не собираюсь, – Эштон был несколько раздражен. Не слишком заметно, но фраза во всеобщей гармонии, царящей последнее время, прозвучала все равно резче, чем он хотел. – Просто потому что ты уже изначально их ставишь, хотя до теоретического показа я еще не созрел. Так что можешь довольствоваться только воображением, – он фыркнул и сам опустился под воду, пробыв там секунд тридцать, прежде чем вынырнуть – порыв не отвечать на следующую реплику любовника как можно дольше.

Виктор едва не ушел под воду вместе с Эштоном. В их положении парню окунуться без движения Хила было проблематично. Тем не менее, мужчина среагировал, смещаясь, и дал любовнику нырнуть.

– Ты чего? – спросил он почти недоуменно, когда у Эштона закончился воздух. – Я не ставил, а уточнил то, что подразумевалось под твоим условием. Не собираешься – принуждать не буду. Дел-то.

Пожав плечами, Виктор так и остался сидеть на середине ванной вполоборота к Эштону и рассматривал парня, пытаясь понять, что не так.

Эштон убрал мокрые волосы с лица, смахнул с него же воду и произнес:

– Просто я очень остро реагирую на даже теоретический факт измены. Со времен Барри меня это сильно задевает, так что, будь добр, если захочешь трахнуть кого-то другого – ну, чтобы разнообразить себе жизнь или еще что, – сделай это так, чтобы я никогда не узнал.

– Тихо, – шикнул Виктор, возвращаясь в изначальное положение и снова забрасывая руки за шею Эштона.

– Я сказал “_если_ нет запрета”, а потом сказал, что никто никуда не пойдет. Это снимает все вопросы об изменах, – Вик выдохнул. – Если я серьезно захочу кого-то трахнуть, тебе придется об этом узнать. Потому что это означает проблему, которую нужно решать. Но то, что и в этом случае все ограничится только желанием, я могу пообещать.

– Не могу сказать, что это означает проблему. Это означает, что просто кто-то мудак, – дернул плечами Эштон. – Я могу понять все, зажимания по пьяни, поцелуи и прочую хрень, но не секс.

Он сжал сильнее губы, думая над тем, что в самом деле перебарщивает немного в том, что сейчас злится. Но поделать ничего не мог. Похождения Барри в самом деле его настолько задели, что принципы у него стали железобетонными.

– Зажиманий по пьяни не могу понять уже я, – Виктор мгновенно помрачнел и стянул руки за шеей крепче, вспоминая клубные похождения Эша под кайфом.

– Если надолго разъедемся, а тебе хрен припечет, не вижу проблемы, чтобы ты снял себе кого-то за пару сотен. Но будь добр контролировать количество алкоголя, если меня нет рядом – в любом случае.

– При чем тут алкоголь? – заглянул в лицо любовнику Эштон. – Под алкоголем я себе вполне неплохо контролирую. Если не смешиваю его с кокаином, – фыркнул он. – Или ты думаешь, что я сразу начинаю на всех виснуть.

– Я ничего не говорил о “сразу”, – парировал Виктор. – А о кокаине речи вообще не идет.

– То что ты видел в Руно не всегда происходит со мной. Обычно я куда… Сдержаннее. Но я тебя понял, в пьяном состоянии буду звонить тебе.

– Вот и договорились, – Виктор шевельнул лопатками, сбрасывая напряжение, и убрал руки, опуская их под воду. Зато вольнее откинулся на любовника, показывая, что конфликт исчерпан.

Эштон продолжал медленно оглаживать пальцами кожу Виктора, рисуя абстрактные невидимые узоры на ней. Его тело медленно погружалось в дрему под воздействием горячей воды, сам он тоже прикрыл глаза, но засыпать прям в ванне не планировал.

– Тебе спинку потереть? – лениво спросил он.

Виктор так же лениво кивнул, при этом не предпринимая никаких попыток пошевелиться.

Эштон сам его пошевелил, беря мочалку в руки. Начать он решил с груди. Вылив гель на мочалку, он принялся не слишком нежно натирать тело любовника.

Виктор некоторое время внимал движениям Эштона, а потом прокомментировал.

– Чувствую себя ошпаренным пернатым. Сначала сварили, а теперь вылезшие перья дерут.

Хил усмехнулся, тем не менее не мешая и не протестуя.

– А мне тебя гладить и облизывать, что ли? – уточнил Эштон. – Я тебя уже облизал. При чем, в самых главных местах, – заметил он, впрочем, темп сбавил. Потом чуть шевельнул коленями, призывая Виктора подняться и дать доступ к спине.

– Да, – согласился Виктор. – Облизал, где надо.

Хил отклонился, позволяя Эштону перебраться мочалкой на спину.

– И весьма качественно облизал, что уж, – хмыкнул он.

– Вот тогда и не жалуйся, – фыркнул парень, переходя на спину мочалкой.

– Я не жалуюсь. Просто поделился впечатлениями, – хмыкнул Виктор. – Тебя потом потереть? Или, может, вылизать где? – ухмыльнулся он.

– Почеши. За ухом. И сахарок дай, чтобы фыркал я обосновано, – заметил парень, но мочалку-таки протянул.

Виктор только хмыкнул, забирая мочалку, и приподнялся, чтобы развернуться.

– Разворачивайся, чтобы удобно было.

– Мы не в бассейне сидим, – фыркнул Эштон, но развернуться умудрился, правда уселся в ванне уже на колени, ибо вытянуть куда-то ноги было невозможно.

– Вообще, мне все это напоминает сцену из плохого романтического фильма для девочек лет пятнадцати, если исключить порнуху и гомосексуальность отношений, – поделился парень.

Виктор цокнул языком.

– Тогда где розы, пена, свечи и благовония? – покачал он головой. – Ты вообще мне весь месяц спину мыл, пока у меня руки не было. И с тем же успехом мы могли сидеть в бассейне или джакузи где-то там. Не преувеличивай.

– Пена вон, – кивнул на флакон, стоящий на раковине Эштон. – И вообще, я ж тебе спину мыл не сидя в одной ванне после секса, который по праву можно назвать одним из лучших в моей жизни. Так что я не преувеличиваю. И не преуменьшаю. Говорю, как считаю сам. Кстати, у Мартина день рождения на следующей неделе. Мне нужно, чтобы ты меня отсюда вывел.

– Выведу, – кивнул Виктор, намыливая парню спину и забираясь мочалкой в том числе между ягодиц. – Послезавтра в ночь на парад, а на следующей неделе к Мартину. Вполне в графике. Что в программе? Супер-вечеринка в Руно?

– Нет, Мартин хочет закатить супер-вечеринку дома. В Руно, говорит, слишком много посторонних, а он личный праздник хочет отметить с самыми близкими. То есть там будет человек двадцать, – не без сарказма сказал Эштон, чуть наклоняясь, чтобы Виктору было удобнее. – Правда, не смогу наверняка сказать, что потом мы не поедем в Руно.

– Я приглашен? – хмыкнув, полюбопытствовал Виктор.

Эштон помолчал, но потом качнул головой:

– Не думаю, уж прости. Если хочешь, то спроси у Мартина, – он почему-то чувствовал себя несколько неловко из-за этого. – Но в Руно ты же в любом случае приедешь. Мне вот интересно, – сразу же перевел парень тему. – Когда я буду там работать, ты тоже будешь торчать рядом целыми днями?

– Не имею необходимости, – ответил он сразу на все. Наркотиков у Мартина быть не должно было, в Руно Виктор действительно потом поедет, чтобы быть рядом.

– Ты ведь будешь работать, а не развлекаться непонятно чем и ходить под кайфом. Мартин этого не одобрит, а ты вряд ли захочешь, чтобы он усомнился в решении. Не из жалости же он тебе работу дал; по способностям твоим.

Виктор потянул любовника на себя и перебрался мочалкой на его грудь, заодно заглядывая в лицо.

– Так что я могу быть спокоен. Так?

– Вполне возможно, – из вредности не дал точного ответа Эштон, откидываясь на грудь любовника и нагло смотря ему в лицо с легкой усмешкой.

Вообще, он, конечно, не собирался целыми ночами развлекаться в Руно, хотя не исключал подобной возможности. Почему, собственно, нет? Конечно, напиваться не стоило, но Эш прекрасно знал, что Мартин сам никогда не пренебрегает развлечениями перед работой. Тем более, основная часть работы будет днем.

– Или ты сам планируешь торчать в Руно сутками? – уточнил Виктор, ловя взгляд Эштона.

– И это тоже возможно. Не из-за развлечений, – Эштон немного повел плечами, но взгляда не отвел. – Точнее, не только из-за них. Просто, думаю, мне будет нравится то, что я собираюсь делать. А если мне что-то нравится, то меня весьма сложно от этого оторвать.

– А я буду заботливым супругом: таскать горячую хавку и периодически трахать, так? – в голосе звучала яркая нота иронии, но тем не менее, такое развитие событий Хил не исключал. Правда, не в таких терминах. Он, в конце концов, не безработный – на руках толпа учеников, постоянно быть в адеквате и носить пирожки в овцу у Виктора не будет физической возможности. Сейчас, когда все налаживалось, стоило отстаивать свое место Мастера. В клубе не было принято клевать соперников исподтишка, но теперь Хил был полностью дееспособен, и тут-то стоило крепко сесть в седло.

– Надеюсь, хоть не на постоянной основе, – хмыкнул он.

– Это уже на твое усмотрение, – отозвался Эштон. – Я просто предупреждаю о возможном варианте развития событий после моего выхода отсюда.

Хотя, конечно, мог быть и другой вариант: Эштону станет скучно и танцпол он станет посещать гораздо чаще рабочего кабинета.

– Кстати, – вспомнив о кабинете, довольно улыбнулся парень. – У меня даже будет личный кабинет. Жаль, что без секретарши.

– А в кабинете будет стол, – добавил Виктор, чуть эмоционально-раскачиваясь и потому добавляя в голос пошлых ноток, – где в верхнем ящике будет всегда лежать смазка на случай моего визита к задроту труда.

Виктор прошелся мочалкой по горлу любовника, забравшись потом за уши, и окунул ее в воду, начиная смывать мыло.

– И покрывало, чтобы край стола поясницу не отдавил.

– Я буду иметь ввиду, – фыркнул Эштон. – Только покрывало не обещаю, но там будет удобное кресло. А если не будет, то я его поставлю. И все проблемы будут решены.

Он чуть отстранился и потянулся за душем, вывернувшись. А потом протянул его Виктору.

– Смывай и пойдем уже спать. А то только душу мне травим этим возможным будущем, которое будет только через полтора месяца.

– Если бы травить было нечем, было бы хуже, – пожал плечами Виктор. Он потянулся и выдернул затычку, а затем поднялся, увлекая следом любовника, и включил душ, смывая с обоих мыльную пену.

– Тоже верно, – не стал даже спорить Эштон. Но все равно его несколько убивала невозможность вести нормальный образ жизни уже сейчас. Как только из клиники ушел Барри стало, конечно, проще, но и хотелось уже как можно быстрее выйти.

Эштон первым вылез из ванны, накидывая на себя полотенце, второе же протянул Виктору.

– Ты не передумал торчать тут весь срок? – поинтересовался Виктор, выбираясь следом и принимая полотенце.

– Не передумал. Также как и не передумал уговорить тебя на операцию, – отрезал Эштон.

– Хорошо, – кивнул Вик, наскоро обтеревшись и обмотав полотенце вокруг бедер. Когда у Эштона была цель что-то сделать, Хил был спокоен, просто слегка корректировал заносы на поворотах.

– А операция… Не знаю. При всех ограничениях и сложностях на дороге, мне даже нравится. Так что если риск велик, нет смысла на него идти.

– Чем тебе это нравится, Виктор? – Эштон не стал по привычке оборачивать полотенце вокруг бедер, следуя привычке любовника, а просто откинул его в сторону, когда стал практически сухим и обнаженным вышел из ванны. – Тем, что ты ничего не видишь с правой стороны, пользуясь тем, что у нас правостороннее движение? А если я предложу тебе поехать в Англию к очередным моим родственникам – ну, вдруг найдет на меня семейность, – что ты тогда будешь делать? – послышалось уже из комнаты. Конечно, сказано это было с сарказмом, ибо никаких родственников в Англии у Эштона не было.

– Это никак не изменит необходимости постоянно вертеть головой, Эш, – Виктор вышел из ванной и прошел за любовником. – Водить машину с одним глазом сложно, но можно. И не важно, с какой стороны машины ездят. А нравится… не знаю, выглядит занятно, – хмыкнул он, слабо представляя, как можно это обосновать иначе.

Эштон уже успел уйти в спальню и растянуться на кровати, занимая большую часть поверхности – из вредности, так как уже успел привыкнуть спать только на одной половине.

– Выглядит не слишком занятно, а так, словно, ты капитан корабля, прибывшего только с Тортуги, – отозвался он.

– Это-то и занятно, разве нет? – издал смешок Виктор, садясь на кровать, но не укладываясь.

– А разве да? Это занятно месяц-два, потом это будет причинять одни неудобства. Мысли рационально, – Эштон закрыл глаза, ставя на этом точку в споре.

– В любом случае это зависит от операции, – пожал плечами Вик, забрасывая ноги на кровать и укладываясь прямо на выброшенную руку Эштона – нечего было раскладываться так широко.

Эштон чуть пошевелил рукой, призывая Виктора приподняться, чтобы он смог вытащить придавленную руку – в таком положении он вряд ли сможет нормально спать всю ночь, тем более, затекшая рука – не то, о чем он мечтал всю жизнь.

Хил приподнялся, высвобождая руку, а заодно стянул с себя полотенце и подтянул одеяло.

– Двигайся, но не далеко, – предупредил он.

– Иначе ты привяжешь меня к себе? – фыркнул уже сонно Эштон, выдергивая руку из-под спины любовника, но сам никуда не двинулся, просто сунул освобожденную конечность под подушку.

Виктор только фыркнул, привычно загребая и притягивая любовника к себе, выдыхая ему куда-то в шею. Какая разница, что “иначе”, если Эштон даже не шевельнулся.

Эштон, оказавшись в объятиях, моментально отключился, вновь удивляя своей способностью ко сну.

Виктор заснул позже, зато проснулся как обычно раньше Эштона, пусть и немного запоздало по отношению к обычному и привычному графику. Есть не хотелось совершенно, потому, умывшись и освежившись, Хил удовлетворился символическим бутербродом и, пользуясь имеющимся временем, принес кружку свежесваренного кофе к Эштону.

Когда Виктор встал, Эштон немного поморщился во сне, перекатываясь на его сторону. А когда услышал шум из кухни, а потом вновь скрипнувшую дверь, то и вовсе начал постепенно просыпаться. Так уж вышло, что сон Эштона, который привык спать с Виктором, становился очень чутким, когда любовника не оказывалось в кровати.

Перевернувшись на другой бок, Эштон открыл глаза и пока еще сонно глянул на мужчину с чашкой кофе в руках.

– О боже, – хриплым со сна голосом проговорил он. – А где цветок в вазе и поднос? – уточнил он, переворачиваясь на спину и лениво потягиваясь.

– Я ограничен во времени, – поделился Виктор, протягивая чашку. – Много работы. Сегодня – на вечер, завтра – на утро и день. Так что часа через два я отчалю, а завтра, вероятно, тебя Николсон заберет, если я не успею.

– Да здравствует Николсон в течении часа в закрытом пространстве, – не очень радостно фыркнул Эштон. Николсон ему все еще не нравился, но сейчас можно было спихнуть все на то, что с утра парень был вечно недоволен.

Взяв кружку в руки, ему пришлось сесть.

– Нужно еще Мартина предупредить.

– Я ему скинул смс, – ответил Хил, усаживаясь рядом со своей чашкой, – как проснется – позвонит, ну или смс просто сбросит. Я место и время ему указал – разберется.

– Вообще-то, это мой друг, – выразительно посмотрел на любовника Эштон, явно недовольный за подобную самодеятельность.

– Вообще-то, звонить он будет тебе, если что, – пожал плечами Виктор. И добавил с улыбкой:

– Долго спишь.

– Имею право, – фыркнул Эштон. – У меня работы нет, в отличии от тебя, – он глотнул кофе, потом отставил кружку и вновь потянулся, похрустывая шеей. – Но все равно мне не слишком нравится, что ты так хорошо с ним общаешься.

– Я с ним не общаюсь, – повел плечом Виктор. – Я сбросил инфу, он среагировал. А общаешься с ним ты.

– Ладно, закроем тему, а то я не знаю, кого из вас мне больше ревновать, – фыркнул парень, вновь обнимая подушку – свое он не доспал. – Чем займешься, пока будешь тут, а я буду спать?

– Приготовлю еду на два дня, – отозвался Виктор, косясь на сонного любовника. – Мартин опять навещать приедет в воскресенье? Попроси тогда, чтобы сухомятку обновил, потому что я только в среду смогу приехать. Если нет, то на обратном пути после парада затаримся.

– Да я и сам могу готовить. Уж бутерброды точно сделаю. Тем более, что завтра меня Николсон уже заберет, так что можешь не переживать. Почему только в среду? – спросил Эштон, приоткрыв глаза.

– Слишком долго прохлаждался, – отозвался Виктор. – Так что месяц будет напряженным, а как закончишь тут, я на неделю-полторы уеду наверняка – лошадей сопровождать. Моя очередь.

– Куда уедешь? – совсем перестал что-либо понимать Эштон, приподнимаясь на локтях – растрепанный, но уже окончательно проснувшийся.

– Я рассказывал, что лошадей у нас тренируют на шум, выстрелы, лязг, – начал пояснять Виктор. – И их арендуют киношники или ребята из реконструкторских клубов. Им тренироваться у нас и арендовать лошадей для даже дальних выездов гораздо дешевле, чем содержать своих – мы частично компенсируем издержки при достойном упоминании клуба, так что реально дешевле. Вывозить лошадей приходится иногда достаточно далеко, ездить сюда нет возможности. Вещи эти периодические, мы ездим по графику или датам. В начале декабря должен быть очередной выезд на ту сторону штата, ехать должен буду я.

– Оу, – выдал Эштон, совсем садясь. Он уже успел убрать с лица растерянное выражение и поэтому выглядел несколько равнодушным. По правде говоря, ему не хотелось самому себе признаваться в том, что он слишком привык к присутствию Виктора рядом. – Езжай, конечно, – дернул он плечами, снова беря кружку в руки и делая несколько глотков, чтобы как-то забить паузу в разговоре. Но больше ничего все равно говорить не стал – в голову так и не пришло ни одной фразы, которая была бы нейтральной.

Виктор хмыкнул и потрепал любовника по волосам. Привыкший к почти-сожительству и предполагающий еще полтора месяца такого же, пусть и более напряженного из-за работы, Хил предполагал и дискомфорт от отъезда.

– Ты на тот момент уже выйдешь на работу, так что не должен особо скучать и без моего мозговыноса, – прокомментировал Виктор со смешком.

– Естественно, я не буду скучать, – фыркнул Эштон, возвращаясь к привычному тону. – У меня будет работа и Руно – что еще для счастья надо? И нет, это не сарказм, – усмехнулся он, глянув на Виктора.

Вообще, конечно, отчасти было и сарказмом. А еще намеком на то, что полторы недели он будет совершенно бесконтрольным – намеком для Эштона, не для Виктора. Не то чтобы он хотел сразу пуститься во все тяжкие, но была возможность вернуться к более привычному образу жизни. Если, конечно, любовник не приставит своего Николсона ему в телохранители на время отъезда.

– Для счастья? – Виктор развернулся на кровати боком. – Возможно, то, что сопровождает Руно: алкоголь и кокаин.

– Или музыка, – добавил Эштон, усмехнувшись и хлопнув по плечу Виктора. – Надеюсь, ты не думаешь, что с твоим отъездом я сразу пущусь во все тяжкие?

– Не думаю, – качнул головой Виктор, полностью втягивая ноги на кровать и садясь по-турецки – Я этого опасаюсь.

– Не могу тебе обещать, что все так не случится, – Эштон сел напротив него, тоже поджав ноги под себя, отзеркаливая позу Виктора. – Но я постараюсь не допустить того, чтобы мое воздержание в три месяца дало сбой.

– Я был бы весьма тебе благодарен, – Виктор уложил предплечье на плечо Эштона, а пальцами зарылся в волосы на затылке, одаривая вполне выразительным взглядом. – И надеюсь, ты не думаешь, что причина тому – потраченные деньги.

– Пока ты не сказал, я об этом не думал, – фыркнул Эштон, чуть напрягаясь на мгновение. – Теперь я тем более буду стараться не допускать.

Виктор покачал головой и цокнул, а затем потянул Эштона на себя, чтобы легко коснуться губ.

– Не страдай хуйней, Эш. Хотя бы этой конкретной хуйней, – попросил Хил, не давая парню сильно отстраниться и продолжая внимательно его разглядывать. – Я уточнил то, что к делу не относится и относиться не должно, запомни. Ни иронии, ни сарказма, ни шуток, ни накруток – ничего по этой теме. Я сказал, что причина опасений не в деньгах – прими этот факт. Запомни, уверься и не вздумай цепляться к этому. Стоит обозначить это сейчас. Не то потом ты запрешься в раковине с этой мыслью и вынесешь ее на свет, когда будет поздно тебя переубеждать. Запомни. Пожалуйста.

И по тону Виктора было ясно, что он не прихоти ради поддерживает тему, а по уверенности в необходимости ее освещения. Пожалуй, это был второй спорный вопрос после предположения обо всех тяжких. Скорее, причина тяжких. Парню стоило припомнить сумму, вспомнить обещание все возместить и вбить себе в голову, что теперь никому и ничем он не обязан, а значит: секс, наркотики и рок-н-ролл. С поправкой на кое-какие принципы и предпочтения, естественно.

С учетом, что Виктор достаточно легкомысленно относился к деньгам при всем умении их копить и долго не тратить, все приобретало еще более драматичный вид. Хотя Хил уже пояснял мотивы своих поступков.

– Запомнил?

– Знаешь, – чуть усмехнулся Эштон – совсем не радостно усмехнулся, – Я начинаю думать, что ты слишком хорошо меня знаешь. И не могу сказать, что мне это нравится.

Он понимал о чем говорит Виктор. И также понимал, что Виктор говорит то, что он сам бы начал обязательно думать и накручивать себя уже спустя пару дней после выхода из больницы. Особенно, если ему не удастся уговорить любовника на операцию.

Ему в самом деле совершенно не нравилось, что Виктор настолько хорошо начал понимать и предугадывать его мысли. Потому что Эш привык все хранить в себе, думать наедине с самим собой. И уж точно не ожидал, что любовник так быстро начнет его распознавать. Или ему просто так казалось, что он настолько сложный человек?

Фыркнув еще раз, Эштон пошевелился в руках Виктора, сказав:

– Выпусти меня из своих медвежьих объятий. Я хочу курить, – сказал он, чтобы снова избежать очередной неприятной паузы в разговоре или еще одной фразы мужчины, которая окончательно разочарует Эштона в его умении прятать эмоции.

– Ты сам рассказывал – и не единожды – как любишь думать и накручиваться. Даже – как боишься иной раз это делать, зная последствия, – пояснил Хил. Даже за вычетом почти беспроблемного последнего месяца оставались еще два более, чем проблемных. Особенно самый первый, еще до передозировки, и первая половина второго. Виктор уже тогда предполагал возможные развития событий, пусть и не совсем корректно, и пытался на них влиять. Он предполагал, как парню лучше копаться в себе, но на тот момент потерпел поражение, не сумев найти причин – сам Эш, похоже, так ничего с Барри внутри себя и не сделал; но вскрыл раковину, вызвав парня на откровенность и детали – это можно было считать плюсом.

Но сейчас отзыв любовника даже погладил самолюбие и уверенность, что мужчина на верном пути. По крайней мере, саркастичные нотки в ответной фразе уловил верно. О деньгах Эш уже загонялся, и Хил подстраховался.

– Может, ты не заметил, но я слежу за своими словами и твоей на них реакцией; я видел твою раковину и знаю, с чего она начинается – проходили уже. Поэтому – поверь; и скажи, что запомнил. Тогда я выпущу тебя покурить, – закончил Виктор, продолжая буравить Эштона взглядом.

– Я запомнил, – сказал Эштон, но тон у него был больше подходящий на тот, когда хотят быстрее избавиться и уйти по своим делам.

На самом деле, его действительно пугал тот факт, что Виктор мог пустить свои знания на контроль самого парня. Или он уже это делал и Эш просто не замечал? Он только сейчас об этом задумался, и потому снова напрягся. В конце концов, он не хотел снова попадать на те же грабли. Конечно, он понимал, что Виктор – не Барри. Что это совершенно два разных человека, но Эштон уже несколько недель не давал себе отчета в том, _насколько_ доверяет Виктору, сам того не замечая. И только сейчас это осознал.

Глубоко вздохнув, он вновь повторил уже более серьезным тоном:

– Я запомнил. Никаких мыслей о деньгах. А теперь выпусти меня, иначе я умру от никотиновой недостаточности, – в голос вновь проникли саркастичные нотки. Но мысли Эштона уже были далеки от их нынешнего разговора – язвил он по привычке.

– Давай, – отозвался Виктор, выдав следом шлепок по ягодице, когда Эштон поднялся, и снова приложился к чашке с уже остывшим кофе. Понятное дело, что ставить принятие в условие курению было не совсем правильно, но это хотя бы не дало Эштону съехать с темы совсем уж впустую. И более-менее серьезный тон вполне позволяли сказанному верить. А повторить все это Виктор успеет не раз, так что все натянутости и вынужденности, в конце концов, сойдут на нет, как полагал сам мужчина. Либо вскроют вскипающий на тот момент негатив, что тоже хорошо.

Чашку Хил отставил на тумбу и поправил домашние штаны.

Эштон лишь поморщился на шлепок, впервые задумавшись над тем, что спать нужно все-таки одетым. Вообще, он никогда не смущался своего тела, потому спокойно и выхаживал обнаженным – не для того, чтобы лишний раз соблазнить кого-то из любовников, а потому что ему и так было комфортно, – но удар ладони о голую ягодицу был довольно-таки ощутим.

Пройдя на кухню, он подвинул стул к подоконнику и сел на него, по привычке забираясь с ногами. Закурив, он вновь вернулся к своим мыслям о Викторе и о его влиянии. Теперь казалось, что Виктор-таки своего добился. Не тем путем, которым привык, но постепенно вторгся в зону личного комфорта Эштона, приучая его к своему присутствию и приучаясь к нему сам, одновременно изучая повадки любовника.

Эштон тоже изучал, только пользоваться этим в полную силу не мог – он был слишком импульсивен в своих словах и решениях, чтобы что-то обдумывать перед тем, как захочется что-то сказать или сделать. Виктор же действовал совершенно наоборот. И как факт его стараний: , наркотики, которые он до сих пор не принимал и некоторые элементы секса, которые научился принимать.

И все это заставляло Эштона вновь где-то внутри по-глупому взбунтоваться.

========== Глава 21 ==========

Николсон приехал в начале седьмого и сбросил парню сообщение, чтобы тот выползал к проходной, Встретил он Эштона, разумеется, широкой улыбкой и приветственным жестом.

– Карета для принца, сбежавшего из драконьей башни, – оповестил он, открывая переднюю пассажирскую дверь. – Дракон пополняет запасы горючего.

– Благодарю, – фыркнул Эштон, садясь на пассажирское сиденье. На улице и правда было мерзковато, что ему пришлось поднять воротник куртки, когда он только вышел из здания.

– Ну что, вашество, сразу на место назначения или есть промежуточные пункты? – поинтересовался Ник, садясь за руль.

– Нет, сразу едем. Мартин сам туда подъедет, – кивнул Эштон. Рядом с Николсоном он почему-то чувствовал себя совершенно неуютно. Словно, тот знал и видел слишком много, самого Эштона видел насквозь – а это было весьма неприятным чувством.

– Охуенчик! – прокомментировал Николсон. – Значит, сразу. Тебе Вик говорил, что будет?

– Файер-шоу, в котором вы будете участвовать, а мы с Мартином смотреть, восторженно кричать и хлопать, отбивая ладони, – перешел на волну сарказма Эштон – с Николсоном можно было только так.

– Это понятно, – отмахнулся, поморщившись, Кир, – ты Сайлент Хилл смотрел?

– Смотрел, – осторожно отозвался Эштон. – Хочешь сказать, что вы наденете на себе треугольные коробки или переоденетесь в медсестер? Вам не пойдет.

– Весь “парад” этот – флеш-моб киноманов – ежесезонный, под разные тематики. У Виктора вообще странная слабость к костюмированным мероприятиям, ну, ты уже заметил тащемта. На самом деле охуенная слабость, у него в гараже до сих пор трехколесник стоит, кстати, который мы под куклу из «Пилы» заделывали. Но по такой мерзости он будет в кожаном фартуке вышагивать, с голым торсом, то бишь. Дышать на таких мероприятиях рано ему, будет тесаком горящим махать. А ваще ты зря, ему треугольная коробка вполне идет. У меня другой костюм будет, мне рот открытый нужен.

– А медсестрой будешь ты? – фыркнул Эштон, теперь отчасти понимая, почему Виктор так хочет оставить повязку – она придает ему костюмированности и в обыденной жизни. А со здоровым глазом ходить в повязке можно, но глупо.

– Да, я буду медсестрой, – кивнул Николсон. – Ты очень догадливый, – оценил он все с той же широкой улыбкой, – только чего ж такой ядовитый?

– Мне нравится, Виктора устраивает, друзья привыкли, так что почему бы и не быть? – вопросом ответил Эштон, поворачивая голову и рассматривая Николсона. Вчера он был прав, когда думал о том, что час в машине с другом Виктора будет невыносимым. Лучше бы он на такси поехал.

– Да, Виктора устраивает, – кивнул Николсон, выворачивая руль для поворота. – Он любит сложное.

Качнув головой, Кир дальше промолчал, оставив фразу риторической. Только продолжал улыбаться.

Эштона это немного напрягало – Николсон чаще всего недоговаривал.

– А если я вдруг стану простым? – спросил Эш. – Чего он и добивается, то мне можно готовиться к тому, что ему перестанет быть интересно?

Один плюс у Николсона все же был – он хорошо знал Виктора.

Кир повернул голову, смерив парня взглядом, а потом вернул взгляд на дорогу, чтобы не отвлекаться.