Текст книги "Вид на доверие (СИ)"

Автор книги: Daykiry

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 51 страниц)

Виктор добрался до своей пачки сигарет и закурил. Голос зазвучал тверже. Из памяти не выходил выключенный телефон и все за ним последовавшее.

– Ты не сможешь усидеть на двух стульях, я говорил. Ты либо адекватно реагируешь на запрет, либо реагируешь неадекватно, но это будет нормой, либо молчи и обманывай, раз на то пошло, – на последнем варианте злость в голосе стала заметна, и Виктор затянулся, используя паузу для успокоения. – Если ты думаешь, что однажды я привыкну и смирюсь – ты ошибаешься. А то, что я не уверен в твоем знании меры относительно чего-либо… У меня есть на то полное право, мне кажется.

Эштон смотрел на него, не сводя глаз. Что ж, при этом разговоре вроде бы многое вставало на свои места, но он все больше запутывался.

– Ты не понимаешь, – сказал он, допивая одним махом виски, фыркая и вздыхая одновременно. – Я не хочу молчать и обманывать. Я хочу себя вести так, как веду. Быть самим собой. Если я буду со всем соглашаться, то это буду уже не я. Ты хочешь быть со мной или просто с тем, кто соглашается и слушается тебя?

Парень потер переносицу, потом встал и подошел к окну. Распахнув его, он впустил в помещение свежий воздух. Не из-за нехватки кислорода, а потому что надо было как-то отвлечься.

– Я не знаю, – Виктор произнес это спустя достаточно долгое молчание, наполненное попытками сделать выбор. Бутылка звякнула, когда Хил зацепил горлышком край бокала, наливая себе алкоголь.

– Но любая твоя подобная честность неизменно даже не в тупик заводит, ибо слова назад не возьмешь, а сбрасывает, извини, в бетонный высокий колодец. Ты из него выбираться не хочешь, потому что “ведешь себя так, как ведешь”, – в нервный голос закрались нотки саркастичной пародии, – а я НЕ ЗНАЮ, как из него выбраться, понимаешь ты это?! – Виктор уронил на стол кулак и спешно глотнул виски. – Представь ебаную гипотетическую ситуацию. “Хей, Вик, пойду упорюсь с друзьями!” – Хил расходился все сильнее, – диспозиция: ты – перед выходом, я – между тобой и дверью. Что дальше, Эш? Что дальше, если я никогда не поверю, что в наркотиках можно знать меру, и с собой меня позвать из-за этого тоже не выйдет? Вот что ты делать будешь?

Виктор как-то очень экспрессивно развел руками, едва не свернув со стола оба стакана вместе с бутылкой и пепельницей. Подобное действительно было тупиком. Точнее, варианты были уже озвучены. Мгновенный разрыв, отказ от идеи или насильственный запрет, приводящий с равной вероятностью к любому из первых двух озвученных вариантов. Только Эштон, по его словам, говорит о своих намерениях совсем не для того, чтобы от них отказаться. Сразу ли, после побоев ли – не важно.

Помолчав и затянувшись, Виктор добавил:

– Перефразируя: ты со мной хочешь быть или с тем, кому похуй на тебя и такие вещи? Я не могу нормально существовать, если мне звонят и сообщают, что отправляются понятно куда и понятно, зачем, но не хотят ничего слушать и просто поставили перед фактом. Я уже говорил, что такое бессилие – больно, и нахуй мне сдалась такая честность, больше похожая на издевательство. Неужели не догадывался об этом?

Эш не догадывался. Как вообще можно догадаться о чем-то из коротких приказных фраз, совершенно необоснованных к тому же. По мнению Эштона, конечно же.

Парень запустил в волосы пятерню, взлохмачивая их и тяжело выдыхая. Во что он ввязался в погоне за острыми ощущениями? Скучно было, решил попробовать. Теперь не слезть, как бы херово не было.

Вот где настоящий наркотик.

Отношения.

Если это можно так назвать.

Потому что отношения в понимании Эша это нечто другое. Доверие, желание прислушиваться друг к другу. А у них что? Каждый говорит – много, но никто не желает слышать, несмотря на то, что слушает. Стоит ли вообще тратить время и силы на разговоры, если каждый из них все равно останется при своем мнении? Эштон не понимал, почему и зачем о нем волноваться. О нем никогда никто не волновался, он к этому просто не привык и воспринимал сейчас как дикость.

– Я с тобой хочу быть, – он резко обернулся. Глаза блестели то ли от раздражения, то ли от злости. Но он злился не на Виктора и даже не на себя, а на то, что нихера не понимает, что творится и как на все это реагировать. Смириться, попробовать отдаться в руки Виктору и посмотреть, что будет – всегда ведь можно остановиться, – или уйти?

– Но…

А что “но”? Эштон и сам не знал. “Но чтобы тебе было похуй на то, где я и с кем я? А я приходил к тебе, трахался и довольный ложился спать”? Так что ли? Это было не так. Что-то близкое к этому, но не так. Озвучить же подобное он вообще бы не решился.

– Ладно, – парень прикрыл на пару мгновений глаза. – Давай прекратим этот разговор. Я тебя понял – мне не нужно говорить тебе про то, что тебе не нравится. Я, пожалуй, выберу этот вариант и сниму с тебя ответственность за свои поступки, о которых ты не хочешь знать. Сделаю свой, как ты говоришь, выбор.

Эштон чуть дернулся, глянул быстро на Вика и вновь отвернулся. Что ж, тоже выход. Другого он пока не видел.

Виктор снова на некоторое время замолчал, оценивая и примеривая. Насколько сильно все изменится теперь, когда Вик доподлинно знает, что в любой момент времени Эштон может делать то, что Хилу не нравится? Если бы Эштон просто догадался молчать, оставалось бы только думать и быть в неведение об истинном положении вещей, теперь же…

Казалось – выход; оказалось – показалось. Виктор выдохнул и опрокинул в себя остатки спиртного.

– Сначала подумай, – предложил наконец он. – Ты ведь прав, я боюсь, что кто-то переборщит, беспокоюсь. Каким бы самостоятельным ты ни был, каждый рано или поздно оступается или ошибается, и мой давний выбор – этого не допустить.

Вик хмыкнул, заглядывая в окно.

– Так что – подумай. Только не говори мне и хоть изредка о чем-то сообщай. Буду лелеять надежду, что ты все же мне доверился.

– Знаешь, – Эштон скрестил руки на груди, закусив губу. Сейчас он смотрел не на Виктора, а куда-то в сторону. – Теперь мне все это не кажется хорошей идеей. Я начинаю думать, что лучшим выбором для нас обоих будет просто разбежаться и забыть о существовании друг друга.

Может, это и правда было бы лучшим решением. Они просто не могли понять друг друга, а не это ли первый звоночек?

Эш не хотел подчиняться, Виктор привык подчинять. Второй звоночек.

Они совершенно не подходили друг другу, какие бы острые ощущения ни получали.

– Когда это вообще было хорошей идеей? – весьма искренне хохотнул Виктор и поджег еще одну сигарету, вдыхая дым. Решать ничего не хотелось. По крайней мере, сейчас.

– И все же, как бы ты поступил в описанной ситуации? Если бы я встал между тобой и твоим решением сделать не-важно-что.

Виктор подразумевал ситуацию не из уже произошедших, когда Эш делал назло, Виктор мстительно наказывал, и все в итоге были по-своему счастливы. Он предлагал гипотетически поступиться решением ради Виктора. Либо поступиться Виктором ради решения.

– Осознавая теперь, вероятно, что стою я между вами не из-за тупого упрямства все-таки, что тоже бывает, а по причине некоего беспокойства, – сразу пояснил Хил, затягиваясь снова и стряхивая пепел.

Молчание вновь повисло в воздухе.

Эштон обдумывал ответ. На этот раз действительно обдумывал. Обычно он отвечал моментально – лишь бы что, чтобы отвязаться от назойливых и неинтересных вопросов. Сейчас же все было по-другому. Они должны были разобраться.

– Я не знаю, – сказал он наконец медленно, поднимая взгляд на Виктора. В глазах на самом деле читалась растерянность. – Зависит от того, куда бы я шел и как бы ты все это обставил. Я не на каждый тон могу среагировать так, как реагировал до этого, ты ведь знаешь.

Растерянность от Виктора, естественно, не укрылась. Он покивал, долго выдыхая дым, а затем встал и подошел к Эштону, чтобы развернуть к себе и обнять.

– Тогда не стоит спешить, – в очередной раз зарылся он носом в волосы. – Я обещаю быть чуть лояльнее, если ты пообещаешь быть морально готовым, а потому прислушиваться к запретам или ограничениям.

После паузы мужчина добавил:

– Я бы хотел, чтобы от наркотиков ты отказался, – пальцами он вплелся в волосы Эштона, – это будет, в конце концов, единственным доказательством, что ты действительно не подсел. И потом: я слишком плохо и резко к ним отношусь, чтобы, если что, “понять и простить”, понимаешь? Второго шанса не будет.

– А если окажется, что все-таки подсел? – посмотрел на него внимательно Эштон. Ему казалось, что все в порядке. Но он не пробовал вообще не принимать наркотики. И теперь, если он согласится совсем расстаться с любыми наркотиками, то как бы это не оказалось проблемой побольше.

– Что если я просто сам не знаю, что подсел? – Эш не обнимал его в ответ. Разговор не располагал к ответным нежностям. Хотя вряд ли можно назвать то, что делал Вик – нежностью. Он контролировал ситуацию, держа Эша своих руках.

Виктор вдохнул, отвлекшись, казалось, на пейзаж за окном. Впечатление было обманчивым.

– Тогда ты мне об этом расскажешь, – ответил он. Если, конечно, Эштону хватит духа признать себя зависимым и, зная, на что пойдет Виктор, рассказать ему. Вик надеялся, что до такого не дойдет. – И я помогу.

– Привяжешь к батарее? – хмыкнул Эш. Несмотря на тон, весело ему не было совсем. Ему было даже немного страшно, потому что если действительно подсел на наркотики, то он не сможет никому об этом сказать.

– Нет, – отозвался Вик. – Но будь уверен, способ я найду. Если ты мне позволишь, естественно.

Эш зацепился за это слово. “Позволишь”. Это звучало не с его стороны – со стороны Виктора. И это очень много значило. Эштон вновь хмыкнул. Такой поворот ему нравился уже больше.

– Хорошо, в случае, если окажется, что я жить не смогу без наркотиков, то я тебе позволю, – сказал он, с усмешкой глядя на мужчину. Виктор не среагировал, лишь пожал плечами.

– Это ведь тебе решать: сказать мне или нет. Я уже говорил: не хочешь вмешательства – молчи и скрывай. На этом этапе все в твоих руках. Если будешь талантливо делать вид, что все в норме, специально бегать за тобой я не стану. И не стану копаться в твоем грязном белье. Я просто поверю, пока ты не дашь повода в доверии усомниться.

Виктор убрал одну руку – налил себе виски. На этом всегда строились его отношения: открытость и доверие. Если есть подозрение – Вик его проверяет и принимает меры. Если нет подозрений и Эштон ему ничего не сказал – все нормально. Хил был внимательным и старался проявлять чуткость, неся свою ответственность, но не цеплялся к каждому лишнему волосу, если его на то не провоцировали.

– Позволишь узнать – по любой мелочи – и это будет уже не твоя проблема. А за ложь, недоверие и умалчивание мы потом сочтемся в любом случае. Еще пить будешь? – он качнул бутылкой над стаканом Эштона. В конце концов, Виктор сможет узнать и по косвенным признакам. Лишь бы они были.

– Буду, – коротко кивнул парень. Эшу казалось все это совершенно неправильным. И свои поступки, и Виктора, и то к какому мнению и общему выбору они приходят. Но, видимо, другого не было.

Стоило бокалу наполниться, как парень сразу же опрокинул его в себя залпом. Все же это осталось его единственным средством уйти от реальности.

– Давай прекратим говорить об этом, – попросил Эштон. – Просто подождем, что будет дальше. Я не умею и не могу загадывать.

Хил был задумчив. Значит, “редко”. Серьезность слов Эштона относительно вероятной зависимости ставила под вопрос реальную частоту приема. Впрочем, серьезность тоже местами была под вопросом, а если и не была – по имеющимся наблюдениям не так все было плохо.

Виктор последовал примеру Эштона, но выпил только половину.

Он удивлялся своим прыжкам: в таком подвешенном состоянии Виктор не был уже давно. Тянуло взять все в свои руки, но Эштон сопротивлялся этому так рьяно, что одновременно хотелось ничего не знать и малодушно слиться, плюнув на недавно, в общем, данное согласие на все… все это.

С третьей стороны, сопротивление иногда казалось Вику отчаянным, и тогда мужчина возвращался к первому варианту.

Насколько же сложно иногда было не переборщить с насильственностью.

На языке плясали какие-то несказанные слова, но Виктор никак не мог их сформулировать. Многое из приходящего на ум было неуместным и уже лишним. Тем не менее, голос мужчина все-таки подал, сначала подтянув обнимающей рукой Эштона ближе и ткнувшись губами ему в ухо.

– Я о тебе позабочусь, – произнес он тихо, акцентируя, но не сводя фразу к интимности и пошлой романтике, и добавил после небольшой паузы:

– Если позволишь.

Руку не убрал, но хватку ослабил, давая возможность Эштону избавиться от контакта, допил виски и поинтересовался, переводя тему:

– Завтра у тебя выходной, верно? Ты ведь интересовался, чем я занимаюсь. Как раз могу показать наглядно.

– Интересовало, – мгновенно оживился парень, немного отстраняясь и уже более живыми глазами смотря на него. Весь разговор его утомил, заставил много думать и принимать решения, что он делать не слишком-то и любил. Он еще больше отстранился, чтобы дотянуться до сигарет. – И куда ты хочешь меня повести? В бдсм-клуб? На конную прогулку? – с легкой язвительностью уточнил он.

На самом деле, он действительно понятия не имел, что нравится Виктору. И как ему нравится. Кроме ошейников, разумеется.

– На вечеринку анонимных чечеточников, – не моргнув, отозвался мужчина на ехидство.

Оживление Виктора порадовало, и он налил Эшу еще виски, следом взъерошив Эшу волосы.

– Можно считать, на конную прогулку, – Хил дернул уголком губ, усаживаясь наконец на стул. – Но не совсем на нее. У нас не чисто школа, – пояснил он, – клуб. Так что развлечений хватает и помимо этого. Ты в седле держаться умеешь?

– Умею. В детстве я занимался конным спортом, родители для облагораживания отдали, – хмыкнул Эш. – Правда, я считаю, что это мне не помогло стать благородным. Впрочем, как и обучение музыке. Ни на одном инструменте я так и не научился играть. Впрочем, ездить на лошадях тоже. Могу только и держаться, что в седле, – сказал он уже в конце.

Он снова взялся за свой бокал, но в этот раз просто пригубил.

– Я только с гитарой имел дело, – оценил Виктор и вернулся к теме. – Думаю, тебе этого хватит. По крайней мере, будешь заметным в группе, попрошу, чтобы не наседали.

Мужчина ухмыльнулся, беззлобно и с каплей веселья.

– Без рук на галопе удержишься? – все же решил уточнить Виктор, прикидывая, насколько вольно можно Эштона отпускать в случае чего. – Это просто. Главное – отсутствие страха и наличие равновесия. Есть?

– Ты зовешь меня на родео? – выгнул бровь парень, с изрядной долей удивления теперь смотря на Вика. – Или что-то вроде того, только на лошади?

Он затушил сигарету и сделал еще пару глотков из бокала с виски. Потом отставил его. Если ему потребуется адекватность и готовность к сумасшедшим поступкам, то и трезвость ему пригодится.

– Ладно, это интересно. Давай посмотрим на твои развлечения.

– На войну краснокожих, – покачал головой Виктор и склонил ее набок, рассматривая Эша. – Завтра утром. Точнее днем, но мы с тобой утром поедем. Подберу тебе коня и напомню основы. Да и переобуться тебе не помешает. Договорились? – Виктор протянул ладонь для рукопожатия.

– Договорились, – пожал плечами Эштон, протягивая руку. Он не совсем понимал, зачем нужно это рукопожатие, но что уж тут поделать. У всех определенно свои заскоки.

Виктор сжал ладонь Эштона, не отпуская его руки слишком долго, и дернул на себя. Не резко и без принуждения, лишь наметил действие, привлекая к нему внимание.

– Иди сюда, – произнес он, вытягивая Эштона с его стула уже более плавно, но с тем и настойчивее.

– А я думал, что мы просто пойдем спать после столь насыщенного разговора, – глаза Эша снова сузились, но теперь просто в едва заметной насмешке. Он поддался на движение Виктора, подходя к нему вплотную и нагло усаживаясь на его колени, все так же смотря с усмешкой.

Он любил эти резкие переходы. У него так всегда было. Сейчас – ссора, через минуту – уже совет да любовь.

– Но я не против еще немного поболтать. Немного – тут ключевое слово.

– Будешь языком трепать – дотрепешься до кляпа, – честно предупредил Виктор, которому этот вызов в глазах Эша импонировал пуще других. Эштон не стеснялся признавать и признавал свои желания и потребности, по крайней мере, большинство из них. И Вик был ему за это даже благодарен.

Конечно, манеры попахивали некой стервозностью – тут мужчина невольно вспомнил, что Эштон развлекался в желтой овце стриптизом, и так же невольно напрягся – но в этом было свое преимущество: Эш не предлагал ломать и так сломанное, его борьба происходила немного в другом ключе, а потому была чуть более настоящей и интересной.

Виктор забрался ладонями под водолазку Эштона, сжимая пальцами его бока.

– Снимай это, – произнес он, до талии задрав ткань. У Эштона – снова выгнутая дугой бровь и искривленные губы в усмешке. Но ни одного комментария с его стороны. Парень внимательно смотрел на мужчину, пытаясь угадать, что он задумал. От него всегда можно ожидать подвоха. Даже нужно.

Но водолазку Эштон все-таки стянул с себя, тут же начиная светить на бледной шее темными пятнами засосов. Да уж, не носи он водолазку, его бы точно спросил какой-нибудь юморист о “пылесосе”, которым развлекается Эш.

Рука сама потянулась к шее и потерла ее, словно засосы можно было стереть до того момента, пока Вик на них взглянет. Он примерно мог представить этот довольный взгляд, совсем не нравящийся самому парню.

– Давай баш на баш? Не хочу снова сидеть обнаженным, когда ты полностью одет, – парень начал расстегивать рубашку Хила. Виктор кивнул, соглашаясь с обменом. Взгляд мазнул по шее, ради которой, собственно, мужчина и просил стянуть водолазку, и в глазах заплескалось то самое удовлетворение, которое Эштон не хотел видеть.

Принадлежность. Наличие засосов формально отбивает потенциальных охочих за весьма симпатичным телом. В определенных местах – это Вик понимал; понимал, что плевать некоторым на такие вещи, зато Эштону плевать не было, и была вероятность, что без особого злостного желания изменить, Эша наличие “орнамента” притормозит.

В чем-то Виктор был прав. Кроме одного – Эш не изменял.

Не трахался сразу с двумя, тремя или десятью, состоя во вроде как официальных отношениях. Ему было проще сказать прямо, что все – фенита ля комедия. Если Эша переставало что-то устраивать (а он только в этом случае мог пойти на сторону) – он говорил и потом только шел. Правда, проблемы не решал, оставлял недоумевающего любовника, который был практически шокирован таким поведением и нежеланием выяснять корень проблемы или что-то исправлять.

Но Виктору еще нравилось горло. Потому и ошейники он очень любил.

Секс в большинстве случаев предполагал доминанту одного над другим, и Виктор не совсем понимал, почему его желание немного (или много) эту составляющую утрировать, воспринимается в штыки.

Останавливался он на варианте “ему нужно время”.

Виктор ладонями спустился ниже. Сначала одной сжал пах сквозь брюки Эша, потом обеими расстегнул ремень, пуговицу и молнию, дожидаясь, пока Эштон закончит с рубашкой. Губами Виктор припал к ключицам, засосы на этот раз ставить не планировал, по просьбе заинтересованных сторон. Для начала еще и этим пятнам нужно сойти, а до тех пор пройдет время. Пальцы нырнули под ремень, спуская (скорее, стягивая) с него штаны вместе с бельем.

– Можно и дальше раздеваться бартерно, – предложил Виктор.

– Я говорил, что готов просто поболтать, а не играть в “кто быстрее и лучше разденет”, – парень стянул рубашку с плеч и принялся за брюки. Ловко пальцы справились с ремнем и ширинкой, но дальше пока не продвинулись. Вместо этого Эш мстительно поерзал на коленях, весьма чувствительно мазнув бедром по паху мужчины.

И следом уже окончательно избавился от своей одежды, стаскивая ее с лодыжек – она мешала.

Перекинув ногу через колени Виктора, Эштон придвинулся вплотную к его телу своим, теперь обнаженным, и, протиснув руку между ними, в ответ чувствительно сжал пах, пробираясь под брюки, но еще не забираясь в белье. Он дразнил, как обычно. Не желал сразу переходить к делу – это было неинтересно.

Подростковый возраст и желание скорее начать и закончить переросли в желания поиграть и подразнить. И себя, и партнера.

Виктору такие вольности не то чтобы не нравились – до сих пор были непривычными и причиняли некий дискомфорт, потому и на стуле долго оставаться Хил не собирался, нервируемый отсутствием свободы движения. Тем не менее, Вик сдерживался, позволяя Эшу действовать, пока его действия не посягали намеками на право поиметь принадлежащее Хилу тело. Иного он сегодня не планировал – оба измотались, и мужчина не горел желанием это усиливать.

Почти незаметным, но ощутимым движением бедер Виктор отозвался на движение руки на паху. Пальцы сжали ягодицы, прижимая Эштона ближе, а мужчина подался вперед, в попытке захватить зубами складку кожи на яремной впадине. Пальцами Виктор забрался между ягодицами, начиная массировать и иногда надавливать на кольцо сфинктера, проникая подушечками внутрь.

Вик разделял любовь к своеобразным прелюдиям, но она у него была более практична. По губам ползла собственническая усмешка, когда Хил постепенно все больше уверялся в нынешней принадлежности Эштона себе и его податливости.

Одним плавным движением парень соскользнул с колен, пользуясь ослабленной хваткой. И опустился перед Виктором на пол – мужчина любил это, Эштон знал.

Положив ладони на колени Виктора, Эштон развел их в стороны, садясь между. Кинув быстрый взгляд на лицо Вика, он проворно стянул с его бедер джинсы сразу вместе с бельем. Хмыкнув, Эш наклонился к члену, трогая кончиком языка головку. Виктор смотрел на него с клокочущим в груди удовлетворением – на коленях он выглядел отлично, по крайней мере, по субъективному мнению мужчины. Первого касания к плоти было явно мало: устроившись на стуле чуть удобнее, Вик вплелся парню в волосы пальцами, прихватывая и притягивая ближе.

Хил не требовал, пока лишь убедительно уговаривал. И Эштон не стал сопротивляться этому движению. Он сразу обхватил губами головку и позволил члену толкнуться глубже в горло. Правда, ненадолго. Через секунду парень уже выпустил его изо рта, снова лизнул головку и спустился к поджавшимся яйцам.

Да, он вновь дразнил. И сейчас у него было оружие мощнее, чем у Виктора. Трудно спорить с человеком, у которого в зубах находится твой член. Мужчина глубоко и медленно вдохнул, чтобы затем так же выдохнуть. Эштон, так или иначе, приступил к самому минету, теперь оставалось расслабиться и слушать подступающее возбуждение, постепенно поднимающее член.

Парень был хорош и по общему виду – Виктор наблюдал сверху за процессом, одобрительно-шумно втягивая воздух и иногда кратко подаваясь бедрами навстречу, – и по технике, и, хотя Хил не одобрял в силу характера своего “дразнящих” привычек Эштона, находил их очень приятными, если не перебарщивать с количеством.

Потому мужчина не вмешивался, хотя и руку с головы не убрал, перебирая пальцами волосы и периодически направляя. Эштон не был против таких жестов, пока им не начинали управлять. Парню нравилось, что он сам может доставить удовольствие Виктору, без каких либо просьб и указаний, как нужно сделать.

Управление Виктору не требовалось, если и так все шло как нужно.

Пропустив член снова в горло, Эш заставил его завибрировать. Потом осторожно насаживался на возбужденную плоть ртом, увеличивая понемногу темп. Виктор прикрыл глаза, облизнув пересохшие губы и сглатывая слюну. Еще несколько раз сжав пальцами пряди волос – рефлекторно и не мешая – Вик откинулся на спинку стула, чтобы иметь возможность свободнее двигаться навстречу. Пользовался этой возможностью он без энтузиазма, оставляя большую часть движения все же на Эштоне, сам лишь немного покачивал тазом, поддаваясь возбуждению и желанию.

– Все, – голос прозвучал хрипло, и мужчине пришлось прочистить горло, отстранив сначала Эштона от себя. – Пойдем.

Он подтянул Эша, заставляя встать, и мягко, но настойчиво выпихнул в сторону комнаты. Заниматься сексом на кухне не было никакого желания, как и кончать на первых же минутах, к Эштону не прикоснувшись, пусть и с закономерным продолжением, это исправляющим.

Эш вытер рот тыльной стороной ладони, убирая с губ лишнюю влагу, и чуть недовольно глянул на Виктора. Он любил доводить дело до конца. Минет входил в число этих дел. Он что-то недовольно пробурчал, но так как и сам уже успел возбудиться от осознания того, что Виктор на пределе, то не стал слишком уж спорить.

Схватив мужчину за руку, Эш первым втянул его в спальню, сразу подходя к кровати, и практически толкнул Виктора, заставляя сесть.

– Я еще не закончил, – сказал парень, глядя на любовника. – Поэтому я буду сверху.

Виктор только усмехнулся непроходимой наивности в некоторых вопросах.

Он вцепился в пояс Эштона, сначала чуть разворачивая к себе боком, чтобы тот проще потерял равновесие и не мог нормально упереться, и рванул парня на себя, заваливая рядом. Хил тут же навис сверху, придавливая его, как это было возможно в немного “перекрученном” положении его тела. Нужно было перевернуть Эша на живот, чтобы заломить руки – со связанными за спиной конечностями тот выгибался донельзя соблазнительно.

Эш не хотел так быстро сдаваться, чтобы уже через несколько минут безостановочно стонать под телом Виктора, не имея возможности даже просто возмутиться, потому что Виктор прекрасно знал свое дело. В этом было что-то такое, что возбуждало еще больше, но для проформы нужно было немного посопротивляться перед тем, как окончательно сдаться, хотя и так было понятно, кто выйдет победителем – в эту игру они играли каждый раз перед сексом.

Потому Эштон дернулся и выкрутил голову.

– Не дергайся, – фыркнул Виктор, пытаясь перевернуть парня лицом вниз и хоть как-то зафиксировать собственным весом.

– Я же сказал, что хочу быть сверху, – тут парень тоже не солгал. В конце концов, Эш был уверен, что неважно кто кого трахает и чей член у кого в заднице. Главное – то, кто управляет этим сексом. И ему хотелось с Виктором хоть раз взять на себя эту роль.

Хил не отозвался, сосредоточенный на другом деле. Он все же перевернул Эштона и, избежав лягающихся пяток, уселся у того на пояснице. Излюбленный халат висел на спинке кровати, пояс у него был весьма уж удобный. Мягкий, толстый и не скользящий – им можно было спокойно связывать, не боясь за передавленные сосуды или что-то похуже.

Хил словил одну из рук, уложил тыльной стороной на постель и придавил коленом. Чуть выше локтя завязалась петля, потом настал черед второй руки – мужчина постарался не сильно сводить Эштону лопатки, на что тот нарывался своими возмущениями. Оставшегося от пояса конца хватило как раз на еще одну петлю, фиксирующую предплечья вместе и под прямым углом к плечам, и привязку к первой, чтобы Эштон не смог руки вытянуть.

Просто и со вкусом.

Виктор склонился к шее, оставив чуть ниже волос легкий укус, а потом слез с него и лег рядом на спину.

– Хотел быть сверху? – переспросил он и похлопал себя по бедру. – Забирайся.

– Издеваешься? – обжег его взглядом Эштон. Он скривился и с трудом сел, ругаясь сквозь зубы. Потом уже из принципа все же перекинул ногу через бедра Виктора, снова испепеляя взглядом. Сдаваться не хотелось уже принципиально. Руки несколько сводило от положения, но его спасала собственная гибкость, потому-то он не стал возмущаться больше, чем того требовала ситуация.

– Уж прости, это все, что я могу пока сделать. Остальное на тебе, – сказал Эш, губы тут же растянулись в усмешке, а парень мстительно потерся ягодицами о член Виктора.

– Да ладно. Отчего не помочь инвалиду, – губы растянулись в аналогичной усмешке, и Виктор толкнулся бедрами, чтобы Эштон приподнялся, и мужчина мог направить свой член, приставив головку к кольцу мышц.

На всякий случай мужчина согнул в коленях ноги, подтянув пятки почти под самые ягодицы, чтобы парень мог облокотиться о них, если начнет терять равновесие.

– Дерзай, – напутствовал Хил.

Без рук поза сверху Эштону нравилась гораздо меньше. Он нисколько не управлял, а думал, как бы действительно не потерять равновесие на самом деле. Это было бы слишком смешно для продолжения банкета.

Инстинктивно сжавшись сначала, парень заставил себя расслабить мышцы и двинул бедрами, насаживаясь медленно на член. На лице его была такая сосредоточенность на каждом движении, что стало ясно – для него важно сейчас не упасть и максимально комфортным сделать проникновение. Виктор, как только прошла головка и стало ясно, что член не выпадет, подстраховал Эштона, придержав его за бока – издевка издевкой, но любой косяк сейчас мог аукнуться обоим. Тем не менее, Хил отозвался на происходящее – проникновение было приятно, член понемногу обволакивала тугая теплота, и то, что Виктор отлично это чувствовал, отражалось на его лице.

– Облокотись лопатками на мои колени, – посоветовал он на выдохе, когда Эш добрался до нижней точки. Итого: лопатки и колени по обеим сторонам от Виктора. – Трех точек опоры тебе будет более чем достаточно.

Трех точек всегда достаточно для устойчивого положения. Опершись, Эштон, конечно, потеряет некую свободу в своих движениях, но в тех рамках, которые у него останутся, он при всем желании не упадет и будет волен творить все, что ему захочется. В частности – вилять задом во все стороны, выбирая и углы, и глубину.

– Я мешать не стану, – пообещал Виктор.

– Еще бы ты стал мешать, – выразительно посмотрел на него парень.

Эш облизал губы, глубоко вздохнул и на пробу двинулся. И понял, что лучше будет, если он на самом деле обопрется, иначе еще пара движений – и он будет подмят под Виктора. Откинувшись на его колени, парень снова задвигался, медленно, тягуче, издеваясь в ответную. Еще и мышцы сокращал, чтобы было теснее. Сам он пока не старался найти нужного положения, дабы и себе доставить должное удовольствие – сначала хотелось сосредоточиться на Викторе.

Мужчина с первого же движения шевельнул лопатками и сглотнул. Расслабился, опуская, наконец, голову на постель, а ладони уложил Эштону на колени, почти на автомате поглаживая кожу. Было отлично. Теснота вокруг плоти пульсировала сокращениями мышц, и Виктор большими усилиями удерживал себя без движения, отдаваясь исключительно работе бедер Эштона, хотя очень хотелось податься навстречу.

Но Вик как минимум обещал не мешать. Парень хотел руководить – пожалуйста, все на нем.

– Тебе очень пошел бы ошейник, Эш, – поделился наблюдениями Виктор, все поглаживая ладонями бедра. Эштон, конечно, и без ошейника был сексуален, особенно, когда прогибался вот так в движениях из-за связанных рук.