Текст книги "Вид на доверие (СИ)"

Автор книги: Daykiry

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 51 страниц)

– Прости, – Вик смешался и повернулся к стойке, допивая свой виски. – Ты слишком ко многим моим словам относишься подобным образом. В попытке исправить это я забылся и перегнул. Скармливать ее тебе я не стал бы.

– Потому что я не привык к такому. Это что-то новое для меня. Не спорю, кое-что мне нравится. Секс острее и так далее. Но ты перегибаешь палку. Да что я говорю. Ты меня едва не придушил сегодня, а я ничего сделать не мог, – виски, наверное, все же ударил в голову. Он говорил слишком много и не то, что надо. То, что не хотел говорить и чем был недоволен. Новая порция виски пилась уже медленнее. Стресс прошел, и организм не так требовал подпитки.

– Мог сделать я, – непонимающе повел плечами Виктор. – Ты должен был уже понять: такое я делаю только на холодную голову, когда все контролирую. Я ведь тебе обещал, что не покалечу.

Мужчина допил свой виски и попросил продублировать.

– Если я даю обещание, я сдерживаю его. Только нужно довериться, а не провоцировать, зная, насколько я вспыльчив.

Вик покачал головой, в его речи было огромное количество акцентов на важных словах. “Холодная”, “все”, “обещал”, “довериться”… Интересно только, был ли в том смысл.

– Я ведь обо всем предупреждал. И ты способен на это, я сам видел, – он кивнул в сторону танцпола, где они танцевали. – Почему под стробоскопами – да, причем едва ли не с кем угодно, а в повседневности – никак? Что ты искал-то, соглашаясь, если не это? – на последнем вопросе Виктор громко хлопнул ладонью по стойке.

Он знал, что он мог дать; он пытался дать то, что мог. Если не это, то Виктор не понимал, что именно от него нужно. А когда Виктор не понимал, он начинал раздражаться. Впрочем, под виски было как-то легче себя держать. А с двойными порциями для Эштона он явно подгадал вовремя.

– Да пойми же ты, – Эш на секунду спрятал лицо в ладонях, пытаясь отвлечься от бушующего веселья вокруг и сосредоточиться. С выпитым виски это было сделать труднее.

– Я привык все контролировать. Я не привык отдаваться просто так кому-то, чтобы за меня все решали. Я не привык перед кем-то отчитываться. Я даже перед родителями никогда не отчитывался, а ты говоришь отчитываться и спрашивать разрешения у тебя! – он снова залпом выпил виски и похлопал по карманам в поисках сигарет. Те нашлись быстро, и он жадно втянул дым в себя, едва успев прикурить.

– Я пытаюсь под тебя подстроиться, но в чем-то не могу уступить. Ты же все равно гнешь свою линию, не давая мне привыкнуть к очередному твоему выверту, сразу же выворачивая следующий.

Парень замолчал, глядя на тлеющий уголек сигареты. Потом повернулся к Виктору лицом и внимательно на него посмотрел.

– Если ты хочешь, чтобы я принадлежал тебе целиком и полностью, слепо идя за тобой и доверяя всему, что ты делаешь, то вряд ли так будет. Не уверен, что я на это способен. Я слишком самостоятелен для этого.

Наверное, он преувеличивал. Еще с подросткового возраста ему нужна была направляющая рука. Если бы родители не были так заняты собой, своими карьерами и прочими атрибутами, чтобы состояться в жизни, где-то между делом родив ребенка, то вряд ли бы он подсел на наркотики и вообще решил попробовать спать с парнями. Вряд ли бы поддался искушению и решил попробовать спать с Виктором. Вряд ли бы подрабатывал стриптизом.

Вообще в его жизни многое бы не произошло, будь над ним хоть какой-то контроль.

– Глаза выкалывать я тебе не собираюсь, слепые мне вот тут, – прокомментировал он, ткнув “рогатку” из пальцев себе под челюсть. Виктор помассировал виски пальцами и покосился на Эштона. Объяснить, чего он добивается, что хочет видеть в конечном итоге, было сложно. Вик даже сформулировать нормально не мог. Может и мог, конечно, но себе в этом по какой-то причине не признавался.

– Пффф, – мужчина взъерошил волосы. – Продолжим в другом месте?

Проблема, на самом деле, одна: они не привыкли. Эштон не привык кому-то отдаваться, а Вик не привык, что ему не отдаются. Но с этим нужно было что-то делать. С вывертами перегнул.

– Или можем “отшлифовать” сначала, – он кивнул в сторону танцпола и предупредил:

– Только если без “фирменных” штучек.

Эштон допил остатки виски, кинул в пепельницу дымящуюся сигарету и кивнул, соскальзывая одним плавным движением со стула. При всей своей резкости, он не зря подался в стриптиз в свое время: плавность в движениях, даже некая грациозность в нем была. Правда, он ею совершенно не умел пользоваться.

Ухватив Виктора за запястье, он потащил его в сторону танцпола. Нужно было отключиться от всего этого на некоторое время и просто отдаться музыке, свету и массовому разврату. Виктор последовал за Эштоном, чувствуя пошедший наискось разум от вливающегося в мозг алкоголя. Сидя он еще не чувствовался, а теперь мужчину повело, и он смело прижался к Эштону, проводя рукой по его бедру, а второй – по боку. Качнул тазом вбок, толкая ладонью и любовника, призывая повторить.

Это все ничего. Нужно сменить подход, нужно перефразировать, быть снисходительнее, в конце концов. Проигрывать не хотелось совершенно, а разрыв для Хила будет проигрышем. Вик почувствовал себя не контролером, а банальным бараном, пожалуй, впервые. Бревно. Слепое и негибкое.

Виктор выдохнул, снова внимая мощным сабвуферам, и забросил руку Эштона назад, себе на шею. Возможно, с клубов и стоит начать: в танце Эштон явно был более открытым и готовым к “слепоте”. Танцы были для Эша тем самым временем, когда он мог ни о чем не думать. Он прекрасно знал, что отлично двигается, и танец был для него шансом отключиться от всего. Тут ему было все равно, кто ведет. Главное, что он слышал музыку и что мог ей отдаться.

Да, он отдавался не Виктору, а музыке, позволяя Виктору лишь направлять его по течению. Но Хилу для начала хватило бы и этого.

Откинувшись немного в руках мужчины, делая движение бедрами, Эштон снова притянул его за шею к себе, прижимаясь на мгновение всем телом и тут же опять отстраняясь. Дразнил, но не специально. Просто на чистых инстинктах. Даже – на рефлексах. Привык поступать так в танце. А Виктор наслаждался свободой и отдачей. Снова вился вокруг парня, приближался, ловя движения, и отходил, удерживая дистанцию не больше двадцати сантиметров. Охранял свою территорию, внедрялся и сокращал личное пространство до тесного минимума.

Слишком открыт, до невероятного свободен и плавен.

Двадцать сантиметров превратились в пять, Виктор держал контакт и был не в силах оторваться, едва не загипнотизированный отзывчивостью на направление. Эш, однако, словно не замечал этого. Он полностью отдавался музыке. Ему было хорошо. Парень любил клубы, любил то, что никто ни на что не обращал внимания. Ему нравилось, что не нужно себя сдерживать, надевать маску, строить из себя что-то. Можно просто отдаться объятиям этой ночной жизни и наплевать на все, что будет потом.

Он даже не обращал внимания на то, что всем танцем руководит Виктор. Сейчас было абсолютно плевать. Главное – двигаться. Главное – танцевать. И все равно, что контролирует этот танец Виктор. Это был не тот случай, когда он стал бы бороться за свои принципы.

Виктора зацепило. Расстояние ушло в минимум, мужчина прижимал тело к себе, чувствуя податливость и готовность. Не мог сопротивляться – со спины обхватил рукой поперек торса, притягивая и удерживая ближе, а второй рукой повернул голову Эштона в свою сторону, чтобы поцеловать его. Не самое удобное положение, и Виктор немного сместился, чтобы доставать друг до друга было проще. Эш ушел в нирвану. Он настолько отдался всей атмосфере, даже Виктору, что просто легко поддался, закинул руки за шею партнера, самостоятельно притягивая его еще ближе, хотя, кажется, ближе было невозможно.

Поцелуи в таком состоянии, в такой атмосфере были совершенно необычными. Это было что-то абсолютно невозможное, что-то невероятное, дарящее острые ощущения гораздо больше всяких придушений. Вик целовал жадно, но тягуче, с чувством отнимая весь кислород; вминался подушечками в тело, вплетался пальцами в волосы, чувствовал победу и торжество, принадлежность и отдачу, и вряд ли в тот момент его можно было переубедить.

Мужчина оторвался от губ Эштона, втянул, посасывая, но в этот раз без следов, мочку уха, а потом мягко прикусил подбородок.

– Пойдем, – предложил он, прижимая парня еще ближе к себе.

Открыв глаза, заволоченные дымкой возбуждения – скорее эмоционального, чем сексуального, – Эш медленно кивнул, спускаясь своей рукой по его, пока не нашел запястье и не вцепился в него пальцами, потащив за собой.

Он даже ничего не сказал. Его потряхивало. От музыки, от эмоций, от выпитого алкоголя, не позволяющего твердо держаться на ногах, потому-то ему и пришлось цепляться за Виктора. Хил следовал за ним, удерживая за руку. Мужчину вело немного меньше, чем Эштона, но и у него в голове шумело.

Нагнал Вик Эштона у самой машины, наконец поравнявшись с ним, повернул к себе и зажал между своим телом и автомобилем. Новый жадный поцелуй, ворующий воздух.

– Уверен, что сможешь вести в таком состоянии?

Эш усмехнулся ему в лицо, опираясь бедрами на капот.

– Я могу вести в любом состоянии, – сказал он, дотрагиваясь до его подбородка губами.

Будь он немного трезвее, он бы задумался над этими поцелуями. Ни один из них не был привычен. До этого они так не целовались.

Эш выскользнул из хватки и махнул на пассажирское сидение.

– Садись. Довезу живым.

– Будь осторожен, – все же попросил Вик, усаживаясь на сидение. Рубашку Вик сознательно оставил у бара – толку-то в ней теперь; куртка, похоже, осталась на диване. Хер с ней, искать уже бесполезно, ценного ничего не было. Виктор поморщился и расслабился, одним глазом следя за Эштоном. Будет ли толк от пьяного мозга, если Эш не успеет среагировать? Вряд ли Вик что-то исправит.

– Пристегнись только.

– Послушай, у меня огромный водительский опыт, – он смерил любовника взглядом. – Думаю, несколько километров я смогу проехать без проблем, – Эштон чуть скривился. Сомнения в его силах со стороны Виктора ему не нравились, правда, ремень он все же накинул. Парочка аварий кое-чему его научила.

Машина резко тронулась с места.

– Тебя домой или еще куда хочешь? – уточнил Эш на всякий случай. Сам он планировал отвезти Вика и поехать к себе. Завтра был рабочий день, и нужно было придумать что-то с одеждой. Светить засосами в офисе он не планировал.

– Домой, – отозвался Вик, удовлетворенно отметивший ремень безопасности. – Если все еще не хочешь надевать что-то с воротом – заходи, выдам тебе тональник. Три штуки разных, что-то да подойдет по цвету.

Мужчина в свете фонарей оценил одно из видневшихся пятен. В иной ситуации мог бы и заурчать, но с Эштоном… Да кого он обманывает, все иные ситуации кармически тоже к тому не располагали бы наверняка. Чувство собственничества неприятно пожирало диафрагму.

– Нет уж. Я обойдусь без тональника. Откуда он у тебя, кстати? – Эш невольно потер шею на месте последнего засоса.

Машина резво катилась по дороге, а Эш думал о том, что водолазку придется все же надеть. Конечно, босс будет не рад нарушению дресс-кода. Но тональным кремом он из принципа не стал бы ничего замазывать.

– Ты думаешь, что один такая неженка? – не сдержал сарказма Виктор и ухмыльнулся уже спокойнее. – От бывшего остался. Он их любил. Засосы, в смысле. Так что крема дохуя покупал и с запасом. Я вещи когда вывозил – не заметил, а потом не стал уже выбрасывать на такой случай. Но дело твое.

Он пожал плечами, отвлекаясь на пейзаж за окном.

– Я не неженка, – буркнул парень. Он чуть разогнался. Дорога была пустой, и можно было побаловать себя быстрой ездой.

Через минут пятнадцать они уже были у дома Виктора.

– Приехали, – счел нужным сообщить парень, не глуша двигатель. Подниматься он не планировал. Уже хотелось спать. Без дозы кокаина он не чувствовал себя к утру таким бодрым, как обычно.

– Позвони, когда доедешь до дома, – отозвался Виктор в ответ, все же беспокоясь о состоянии Эштона. Да и не все аварии с водителями происходят по их вине.

Это стоило усилий. Вместо приказного и привычного “остаешься у меня” таки позволить любовнику уехать. Тот все равно заартачился бы и опять завел шарманку про самостоятельность. Насколько же Виктор не привык к вечному выяснению сфер влияния. Это утомляло. Весьма сложно было оценить границы ныне дозволенного; нужно было приучать, пусть медленно, но верно. А сегодня он уже совершил глупость. И подобное пока казалось перебором.

– Послезавтра приезжай, – позвал он.

– Спокойной ночи, – отозвался парень, кивая. Он сам позвонит, когда решит ехать. Ему нужно было время прийти в себя от Виктора, успокоиться и расслабиться, не держа под контролем все свое существование. И можно было творить все, что хочется, зная, что они с Виктором вращаются в разных кругах, и Виктор вряд ли когда-нибудь сделает хотя бы предположение. Хотя он и так в курсе про слишком многое.

– Спасибо, что подвез, – Виктор уложил ладонь на шею Эштона и притянул к себе, а после вышел из машины, отправляясь в сторону подъезда. Если минут через тридцать Эш не отзвонится, Вик позвонит сам, узнать, добрался ли тот до дома. А потом нужно от него отдохнуть. И поговорить с Николсоном.

Эштон все же отзвонился, но уже тогда, когда вышел из душа. Он залез под одеяло, вытянулся и взял в руки телефон. Конечно, можно было и не звонить. Но стоило, хотя бы для того, чтобы самому спать и не слушать звонки от Виктора, который явно его в покое не оставит. Набрав его номер, он прислушался к гудкам.

У Виктора уже начался выходной. Дела во второй половине дня, спать еще не хотелось, несмотря на алкоголь, потому в момент звонка мужчина с закрытыми глазами сидел в кресле, закинув ноги на пуфик и пребывая в какой-то прострации, почти уходя в излюбленную медитативность.

– Слушаю, – отозвался он, когда вынырнул из коматоза и извлек мобильный из кармана.

– Я дома, лежу в теплой кровати под одеялом и никуда не собираюсь идти, – проговорил Эш в трубку, переворачиваясь набок и закрывая глаза. – Я могу засыпать?

Он говорил спокойно. Даже почти без язвинки. Устал и хотел спать.

– Ты разрешаешь?

– Постарайся не сильно страдать хуйней, – не добавляя приевшегося “в мое отсутствие”, ухмыльнулся Виктор гораздо более благодушно, чем обычно. Он даже удивился и начал грешить на алкоголь, пока не осознал, что для обратной реакции попросту не было повода – тон любовника был приемлемым. Хотя бы по сравнению с вечерними разборками.

– Засыпай, Эштон, – кивнул Хил, и, вероятно, по голосу кивок было слышно. – Я разрешаю.

– Благодарю, – хмыкнул Эш, отключаясь и отбрасывая телефон в сторону. Будильник был заведен автоматически на все дни.

Заснул он практически моментально. День был длинным, ночь еще длиннее. Слишком насыщенно и эмоционально.

========== Глава 2. ==========

Дома Виктор сидел в полусне глядя в одну точку еще долго, проснулся только к полудню, хотя обычно поднимался рано, и в том же кресле, где и сидел. Принял душ. Общаться с людьми не хотелось совершенно, особенно после плясок на сцене и желтой овцы в целом. Хотя местами времяпрепровождение ему и понравилось, Вик чувствовал себя как выжатый лимон и с удовольствием просидел бы в том же кресле и той же абстрагированности до вечера.

Но он как минимум обещал Николсону приехать, помочь с группой и составить расписание. Ну, день не его, так что можно пережить.

Любовника Виктор трогать не планировал как минимум до названного завтра, а там видно будет.

Эштон утром проснулся также с трудом. Глаза открывать категорически не хотелось, но на работу идти надо было. Парень и так вчера, сославшись на встречу, направился прямиком развлекаться, а потом к Виктору. Сегодня надо было напрячься.

Быстро выпив кофе, он отправился в офис.

День обещал быть длинным.

И складывался этот день не лучшим образом.

Робертсон, его шеф, сразу же по прибытию в офис вызвал Эштона к себе. И час держал парня там, отчитывая не только за прогулы, но и за его поведение. Впрочем, увольнять его никто не собирался – Эш слишком хорошо выполнял свою работу, хоть и вел себя чаще всего вызывающе и недопустимо для крупной компании с жесткими дисциплинарными взысканиями.

Но парень просто ни на что не реагировал. Дальше были встречи с клиентами, и он оформил удачную сделку. На этом дела в офисе закончились.

Вику Эш не звонил. Во-первых, они договорились на завтра, во-вторых, нужно было отойти немного друг от друга.

Хил своим молчанием выражал согласие с этой позицией. На следующий день Виктору необходимо было приехать к Николсону уже по прямым обязанностям. Без косяков, однако, не обошлось: Алрен отказывался работать по непонятным причинам, пришлось искать замену в другой группе.

В перерыве Хил набрал Эштона, чтобы уточнить про его сегодняшний приезд. На телефонный звонок тот ответил не сразу. Сначала завершил разговор по телефону с очередным заказчиком.

– Привет, Эш. Могу вечером забрать тебя с работы.

– Я соглашусь, если ты обещаешь купить по дороге виски. Тяжелый день, – сказал он. Тяжелый день. В этом Виктор был солидарен. Могло быть и хуже, конечно, но и этого сейчас было достаточно для распухшей головы. Трудоспособность нужно было срочно восстанавливать.

– Обещаю, – ответил Хил, кивая своим мыслям, и это было слышно в интонациях. – Хорошо. Сейчас занят, так что до вечера.

Эштон почти оскорбленно посмотрел на трубку. При разговоре с ним так быстро никто ее не кидал.

Парень скривился.

Вечером так вечером.

Виктор свое обещание исполнил. Вечером он подъехал к офису Эштона, на заднем сидении болталась купленная на свой вкус бутылка.

Из офиса Эш вышел позже положенного времени. Его снова вызывал босс и устроил головоломойку. Теперь уже просто так – у него было плохое настроение. Впрочем, после этого настроение было плохое и у Эштона.

– Привет, – сказал он, садясь в машину и сразу достал сигареты. – Ужасный день.

– Аналогично, – отозвался Виктор, выезжая со стоянки и направляясь в сторону своего дома. – Виски я взял, – он кивнул на заднее сидение, – еще что-то нужно?

– Киллера, который убьет моего шефа, – буркнул парень, разваливаясь на сидении. Он закурил и выпустил дым в окно. – Что у тебя случилось? Тоже босс или подчиненные? – Эш хмыкнул, глядя на мужчину.

– Ну, если двадцать гривасто-копытных голов можно считать подчиненными, то да, – хмыкнул в ответ Виктор. – Жеребец один весь день на дыбах стоял. Один из… – он махнул рукой, не вдаваясь в подробности. – Бытовое. Замену нашли, ветеринару сдали. Но мозг вынес так, как не выносил никогда.

Виктор поморщил нос и чихнул; явно не от дыма.

– Зачем киллер? Все так плохо?

– По крайне мере, это интереснее, чем два часа сидеть в кабинете у придурка, которому просто скучно и он хочет найти, к чему придраться.

Эш чуть оттянул ворот водолазки. Он их за это не любил – дышать невозможно.

– Я приношу этому идиоту пару миллионов в неделю, а он считает меня мальчишкой, которого можно отчитывать словно школьника.

– Раз он все же это делает, значит, действительно можно, – пожал плечами Вик и пояснил: – Не говорю, что это правильно. Он просто пользуется имеющейся у него возможностью. До смены работы не довел пока?

– Я зарабатываю тут слишком хорошо, чтобы уходить, – пожал плечами Эш. Он прекрасно понимал, что ему дают много поблажек и что он работает в общей сложности дня три в неделю. Но общение с боссом выводило его из равновесия.

– Тогда нет смысла злиться, – пожалуй, из уст Виктора, который уже не раз срывался из-за мелочей, это звучало не очень убедительно. Но мужчина отличался трудоспособностью и впахивательностью, и рабочие конфликты его максимум изматывали; срывался он только, когда затрагивались его личные интересы.

Они все же были совершенно разные. Эш всегда выражал все эмоции сразу, моментально. Никогда не копил в себе. Может, не объяснял причин, но недовольство показывал всегда.

Виктор припарковался у обочины и заглушил двигатель.

– Бутылку с заднего забери, пожалуйста, – попросил он, выходя из автомобиля и направляясь к подъезду.

Эштон через сидение перегнулся и взял бутылку. Снова поправив воротник, он вылез из машины и пошел вслед за Виктором.

Седьмой этаж, замок на двери. Виктор пропустил парня вперед, указал ему на кухню, куда следовало отнести бутылку, сбросил с плеча сумку и прошелся пальцами по голове, взъерошивая волосы и выдыхая.

В своей квартире действовали только свои правила, своя субординация, свои нормы, мораль и личные устои. В квартире никогда не решалось никаких рабочих дел, все остальное мгновенно перекидывалось в ежедневнике в графу “завтра”, можно было начать расслабляться и отвлекаться. Вик любил свою работу, ему очень нравилось заниматься и лошадьми, и всем сопутствующим, это приносило и деньги, и удовлетворение, но сил иногда забирало слишком много.

Разувшись, мужчина прошел к Эштону на кухню, вставая сзади и притягивая к себе, сжал пальцами бок, зарылся носом в волосы – извечная привычка – и слегка прикусил хрящик уха. В целом, это можно было классифицировать как “я скучал”, хотя подобная фраза вряд ли была действительно применима к их отношениям. С позиции Виктора это было даже, скорее, “тебя не хватало”, лишенное романтического окраса и размешанное в концентрированном моральном прагматизме.

Эштон улыбнулся, немного повернув голову и поймав взгляд мужчины. Он знал эти жесты и примерно представлял, что они значат. И внимание было приятно. Потому что осознавать, что такой человек как Виктор нуждается в нем – это на самом деле то, что приносило удовлетворение и поднимало его самооценку.

Парень открыл виски и, выскользнув из хватки Виктора (пальцы мужчины почти рефлекторно сжались в кулак), подошел к шкафчику, чтобы достать бокалы.

– Что ж, – разлив по бокалам виски, Эш подал один Виктору. – За мой выходной.

Хил выдохнул и принял бокал, следом столкнувшись им с бокалом в руке Эштона.

– За выходной, – согласно повторил он, отпивая из бокала. – И за спокойствие, что уж.

– Ты уверен, что со мной будет спокойно? – хмыкнул Эш, подходя ближе. Он привлек мужчину к себе, прикасаясь к его губам, оттягивая зубами нижнюю. – Не думал, что вызываю такие чувства.

– Именно потому и за спокойствие, что нихуя с тобой не спокойно, – с ухмылкой отозвался Вик; картаво из-за губы. Он отставил стакан и притянул Эштона за талию, прижимая к своему телу. Двинулся навстречу, ведясь за оттянутой кожей, и в отместку зажал зубами верхнюю губу любовника. Парень поморщился от немного болезненного укуса. Пальцы на пояснице Эштона сцепились в замок, не давая отстраниться. Он дернулся и попытался отстраниться, но тут же остановил себя – зачем лишние телодвижения?

– Но тебе же это нравится? – сказал Эш. Тоже не очень внятно, придвигаясь к мужчине вплотную.

Виктор оставил фразу без ответа. Воспользовавшись тем, что Эштон для вопроса разжал зубы, мужчина выпустил его губу и проник в рот языком, целуя глубоко и не внимая никаким возражениям. Вик не любил неопределенных ответов, а сейчас ничего, кроме “не знаю” сказать и не мог. Он еще не решил, не понял и не осознал. С одной стороны – нервировало, с другой – иногда было даже занятным; вызывало противоречивые ощущения.

Вероятно, носи Эштон ошейник, Виктор уже склонился бы к “да”.

Эштон ответил на поцелуй с энтузиазмом. Он сильнее прижался, хотя, казалось, что теснее некуда, запрокинул немного голову и позволил себя целовать так глубоко, как Виктору хотелось.

Иногда он мог себе позволить вести себя как пластилин.

Иногда.

После тяжелой рабочей недели или когда просто хотелось расслабиться.

И в такие моменты Виктор почти постигал всемирную гармонию. Он был спокоен, расчетлив и исключительно уверен, ни на что не отвлекался и концентрировался на поддающемся ему теле.

– Вернемся немного назад, – подал он голос, отстранившись после долгого поцелуя, – мне плевать, что было до меня, – губами мужчина касался шеи, чуть забираясь под ворот водолазки, но не оставляя новых засосов, – но во время меня – никакой наркоты. Ты меня так даже не спровоцируешь ни на что. Это та тема, которая не подлежит никакому обсуждению или компромиссам. Либо да, либо нет.

– Но ты ведь даже не узнаешь, – Эш рассматривал Виктора из-под полуопущенных ресниц. Взгляд был внимательным, крайне цепким и оценивающим шансы. – О том, что ты не должен знать, ты и не узнаешь, – проговорил парень, едва заметно улыбаясь.

Эштон не хотел снова провоцировать конфликт. Он говорил то, что было. Если бы он сам не захотел, чтобы Вик узнал о нем эти вещи, он бы не сказал ему, куда едет, не позвал бы с собой и не заставил выйти на сцену. Хотя, конечно, на то, что выдадут секрет с его прошлой работой, он не рассчитывал.

– В этом твоя проблема, Эштон, – покачал головой Виктор и тут же поправил себя: – Наша.

Он с усилием, но расцепил пальцы, выпуская Эша из захвата. На скуле снова прорезалась жила, но мужчина уселся на стул и кивнул Эштону на второй.

– Приведу тебе наглядный пример в виде моего бывшего. – Виктор движением руки предупредил любые перебивания, основанные на возникших предположениях о продолжении “истории”, и отпил из своего стакана.

Эш развалился на стуле с огромной долей сомнения во взгляде. Вик, что, серьезно хочет привести пример с бывшим любовником? Сравнить его и Эша и поставить в пример? Скептически поджав губы, он рассматривал мужчину, понимая, что такие разговоры ему нравятся еще меньше, чем все запреты. Но он стоически молчал, даже почти с интересом ожидая, что скажет ему Виктор.

– Наглядный тем, что отлично показывает, чего я от тебя хочу. Так вот: Лео умудрился сделать то, что я ему никогда бы не позволил. Есть предположения, что именно? Не наркотики, если ты о них подумал. Не суть, на самом деле, но ради интереса.

Виктор внимательно всмотрелся в лицо Эштона.

На вопрос парень тоже не ответил, лишь приподнял брови – мол, ну же, поведай. Не заставляй гадать.

– Он застрелился, – выдал, пожалуй, самый абсурдный из возможных вариантов Виктор и добавил с откровенной усмешкой: – Случайно.

Мужчина допил виски и отставил стакан.

– Лео был азартным игроком, а я привык брать на себя всю ответственность за доверившегося мне человека. Естественно, об играх тогда не могло быть и речи, но уходить из этого Лео не собирался, он сразу мне об этом заявил. Мы нашли компромисс. Я знал о нем все, он мне полностью доверял: я был с ним на всех играх, и он останавливался по первому моему кивку, даже если ему везло нечеловечески. Лео играл, я не давал ему уйти в минус.

А потом он застрелился.

А потом я узнал, что ко всему прочему, в том же самом клубе, подпольно, он играл в русскую рулетку, где и проиграл таким сомнительным способом.

В течение нескольких месяцев он играл, – акцентировал Виктор, – при том, что мы жили здесь, – палец ткнулся в поверхность стола, – и я знал о его жизни все с точностью до минуты. Он играл, а я и не догадывался.

Мужчина откинулся на спинку стула.

– Потому я и говорю об этом спокойно, Эш. Это был его выбор. Озвучь он мне, что играет, дело автоматически стало бы моим, и он лишился бы этой чертовой рулетки насильно, чего бы мне этого ни стоило, иначе я бы себе не простил. Потому что я не могу иначе, и любому, соглашающемуся на отношения со мной, с этим приходится сосуществовать. Так или иначе.

Вик покачал головой и развел руками.

– Потому ты сейчас либо отказываешься, и мы расходимся, либо соглашаешься и убеждаешь меня, что соглашаешься без корыстных побуждений. И тогда, пока ты сам не проколешься, не попадешься, не расскажешь… ты можешь упарываться хоть до ебеней и любой дурью. Я буду мирно смотреть телевизор, уверенный, что ты кушаешь тортики на дне рождения несуществующей сестры. Уверенный, доверяющий тебе и спокойный.

И никто. Никому. Не треплет. Нервы. Либо ты открыто заявляешь мне, что отправляешься упарываться с какими-то мудаками, как ты заявил мне позавчера о клубе. И тогда ты либо одновременно заявляешь мне о разрыве отношений, либо уходишь в нокаут и потом несколько дней сидишь привязанным к батарее, пока не откажешься от этой идеи, и затем еще полгода страдаешь от моей параноидальной деспотии.

Мужчина выдохнул и пожал плечами, снова опираясь локтями на стол.

– Честно говоря, мне странно, что ты до сих пор не понял некоторых закономерностей общения со мной. Я не хочу трепать себе нервы. По крайней мере, трепать их напрасно. Ты либо откровенен со мной, либо заставляешь меня так думать.

Эштон молчал. Достаточно долго, чтобы молчание стало неловким. Но не для Эша. Он обдумывал все сказанное, пытаясь прийти к какому-то определенному мнению. Но пока выходило плохо.

– Ты просто боишься, что когда-нибудь кто-то переборщит. Сейчас – что переборщу я, – парень сделал несколько глотков из своего стакана, потом вновь потянулся за сигаретами. Час от часу не легче. Не на работе мозг выебут, так любовничек постарается. – Я умею себя контролировать. И у меня нет зависимости. Я не сдохну в туалете какого-нибудь клуба от передоза, потому что я знаю меру и чудесным образом, – да, даже я не понимаю этого, – мне удалось не подсесть крепко. Я прекрасно осознаю, сколько можно и нужно, и границы дозволенного. Ты хочешь, чтобы я был откровенен с тобой – я откровенен. Я говорю тебе, куда направляюсь и что буду там делать, а ты опять недоволен. Почему? А, главное, зачем? Ты хочешь оставаться в блаженном неведении о том, что я делаю в твое отсутствие? – на лице Эштона появилось искреннее недоумение. – Но тогда зачем ты требовал от меня еще пару дней назад совершенно другого? Я не понимаю, – сигарета дотлела, и парень ее размашисто затушил в пепельнице, придавив подушечкой пальца.

Кажется, даже не обжегся. То ли был слишком зол и не заметил.

Он в самом деле злился. Нет, ну серьезно, какого хера ему говорят сначала одно, потом другое? Завтра будет третье, и он снова останется крайним? Нахер тогда такие отношения, где он понятия не имеет, что и как делать.

– С наркотиками у меня отдельные счеты, – чуть поморщился Виктор, но вернулся к начальной теме. – Я хочу, чтобы ты понял одно: мне нужна откровенность, но если ты на нее согласен, то будь готов к не менее откровенной реакции на это.

Вик развел руками и сделал это как-то резко.

– Я не понимаю, на что ты рассчитываешь, когда открыто заявляешь, что куда-то там свалишь неизвестно с кем. Ты ведь осознаешь, что я не пойду на это и не отпущу тебя никуда, потому что уже не в первый раз ты с этим сталкиваешься. Но следом ты возмущаешься, что я не отпустил, причем возмущаешься бурно, словно в первый раз, и искренне, серьезно мне потом за это мстишь, все только усугубляя.