Текст книги "Вид на доверие (СИ)"

Автор книги: Daykiry

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 51 страниц)

– Я бы смог тебя уверить, что я не принимал, – усмехнулся Эштон. – Что перестал принимать. И не давал бы повода усомниться. Как твой Лео.

Эш снова сунул руки в карманы, слегка поджал губы и продолжил:

– Какая тебе разница вообще была? При тебе я не употреблял, под кайфом ты меня не увидел бы, если б я тогда к тебе не приехал. А подвал был не выходом, действительно. Слишком много проблем, времени и уголовной ответственности. А толку – ноль. Едва бы я оттуда вышел я бы назло упоролся.

Виктор пропустил мимо ушей выпад с Лео, хотя губы упрямо поджал и помолчал немного.

– Тогда почему ты не отказался от меня, когда я сказал, что пойду на это? – спросил он. Говорить о том, что “уверил бы, что не принимаю” весьма бы подошел, Вик не стал. Тем более, что Эштон и сам это знал. А отвечать на его вопрос смысла не было – Эш прокололся, и Виктор взялся за дело. Все просто.

– Потому что я не могу просто взять и отказаться от человека… С которым… С которым мне комфортно, – чуть замявшись, но он все-таки ответил.

Виктор наклонился, опираясь локтем на поручень, проведенный вдоль всей стены под окнами, и вздохнул.

– Тогда давай искать компромисс, Эштон. Я не просто так ставил условие, у меня есть на то причины, и ты их теперь знаешь. Я не хочу, чтобы ты снова взялся за наркотики. И хочу, чтобы ты был со мной честен. Но у тебя всегда есть в запасе второй вариант: “делать как Лео”.

Виктор хмыкнул почти обреченно, будто где-то в глубине был уверен, что рано или поздно Эштон перейдет к этому второму варианту. Не сможет, не удержится, сорвется, но будет скрывать до последнего. И вся честность, которой вечно не хватало Виктору, снова уйдет псу под хвост. Впрочем, если мужчина не будет об этом знать, вариант был удобоварим. В противном случае, все пойдет по кругу.

– Я не хочу делать как твой бывший любовник, – поджал губы Эштон. – И я совершенно на него не похож, если основываться на том, что ты мне о нем рассказал. Он был домашним, а я слишком дикий, как ты однажды сказал. И я не люблю, когда мою свободу выбора ограничивают – мне всегда хочется сделать все наоборот, – он встал рядом с ним , смотря вниз.

– То есть мне нужно макнуть тебя головой в мешок наркоты и орать “нюхай, сука!”, чтобы ты послал меня и зарекся нюхать на всю жизнь? – Виктор хмыкнул, не скрывая саркастичности вопроса. – Или все же воспользуешься случаем и с фразой “раз ты разрешил” отправишься развлекаться?

Хил подозревал, что было бы все по второму сценарию. И в этой связи “всегда хочется сделать все наоборот” теряло это свое “всегда” и теряло в цене. Это не было тогда принципом, это было детским капризом, избалованным тем, что ему запрещали обычно именно то, чего хотелось больше всего, заставляя делать то, чего не хотелось вовсе. Стоило заставить делать как раз то, что хочется, и натолкнуться на принцип уже не придется – все равно сделает, ведь это именно то, чего хотелось, а аргумент “ты разрешил” весьма здесь удобен. По крайней мере, так полагал Виктор.

Эштон повернул голову к нему и выгнул бровь:

– Разрешил? Ты забываешь, что мне вовсе не надо разрешать что-то. Мне не пять лет уже очень давно.

Парень отвернулся и фыркнул. Виктор все еще пытался строить отношения по своему сценарию, так и не поняв, что Эштон вовсе не из тех, кто довольствуется чужими планами на ход событий, а строит свои. Да, он готов был иногда идти на уступки, но не прогибаться целиком под человека, как бы комфортно с ним не было.

– Ты не понял… – начал было Виктор пояснять, что в приведенном примере он вовсе ничего не разрешал, а попросту принуждал к определенного рода поведению, на что у Эштона, в его теории, реакция была бы негативной, а в теории Виктора – положительной, но аргументированной так, чтобы этого не было заметно.

– Забей, – вместо этого покачал он головой. – Как на разных языках говорим. Вскидываешься на каждое слово так, будто я не разговариваю с тобой, а уже ультиматум ставлю.

– Потому что твоя натура все контролировать совершенно не подходит моей. Потому я и сказал, что я тебе не подхожу. Тебе нужен кто-то спокойный, а меня перевоспитать не получится, – Эштон выпрямился.

В том, что Виктор подходил ему самому он не сомневался. Мужчина умел в подходящий момент удержать любовника от глупых поступков, пусть и с трудом. Мало кто мог влиять на Эштона.

– _Я_ тебя перевоспитывать не стану, я тебе не нянька, – оскорбился Виктор. По его мнению, что-то исправить в человеке мог все же только он. Голос мужчины звучал напряженно. – Ты это делаешь _сам_. Либо _не_делаешь, но принимаешь вид, будто сделал. Либо не принимаешь, и в этом случае, степень _моего_ комфорта рядом с тобой уйдет в минус, сведя к нулю и _твой_ комфорт, а я попросту самоустранюсь, потому что иначе будет еще хуже. Это не шантаж, это расклад – простой как дважды два. Никакого давления: _ты_ выбираешь то, что _тебе_ больше нравится. И я не понимаю, почему объясняю тебе это уже второй или третий раз, дожидаясь, когда _ты_ примешь _свое_ решение.

Фыркнув, Виктор выпрямился и, не дожидаясь Эштона, направился обратно по тому же пути, по которому они пришли. Иных выходов из ситуации Вик не видел, потому не видел и смысла продолжать разговор.

Эштон вздохнул, закатил глаза и догнал быстрым шагом Виктора. Обогнав его, он встал перед ним, скрестив руки на груди.

– А если я не хочу ничего решать, не хочу перевоспитываться и не хочу расставаться с тобой? И не дам тебе самоустраниться? Что тогда, Виктор? – ответа он дожидаться не стал. Только фыркнул, кинув. – Ты сбегаешь от любых трудностей, как и все. Или пытаешься их решить. Но не пытаешься их понять.

Теперь уже Эштон увеличил скорость шага, явно не собираясь дожидаться любовника.

– Что понимать, Эш? – развел руками Виктор вдогонку любовнику. – Что есть люди, которые без наркотиков не могут? Я это _по себе_ знаю. И не собираюсь мириться с наркотиками в моем окружении. И знаю, что “будет тогда”: _пиздец_ будет, Эштон. Либо тебе, либо мне.

Хмыкнув, Виктор замедлился, переходя на прогулочный шаг, и сам себе добавил:

– …а скорее всего – нам обоим.

И “пиздец” этот мог принять совершенно разные формы.

Эштон рефлекторно тоже стал идти медленнее.

– И ты предлагаешь себе просто сбежать, чтобы было меньше проблем? Если так, то сбегай сейчас – уже пора, – фыркнул парень. Он говорил несерьезно, но в каждой шутке, как говорится.

– Я не просто сбегаю! – рыкнул Виктор. – Я сбегаю оттуда, где я одновременно бессилен терпеть и бессилен что-либо изменить!

Мужчина прихватил здоровой рукой Эштона за плечо, дернул, разворачивая, и толкнул к стене.

– А что предлагаешь ты, прости?! – рявкнул он, припечатывая Эша. – Ты хоть что-то предложил? Хоть что-то попытался сделать, или тебя хватает только на упрямое “я. так. хочу.”? Ты хочешь нихуя не сделать и иметь все разом! Так _не_бывает_.

– Если ты знаешь иной выход, то предлагай, блять, – уже пора! – продолжил он рычать. – И попробуй сделать это _не_ под кайфом! Ну?! Я слушаю тебя! Предложение года, которое разом решит ВСЕ ПРОБЛЕМЫ. Предлагай, гений!

Эштону не нравилось такое поведение, не нравилось, когда на него рычали и требовали что-то.

– Не собираюсь я тебе ничего предлагать, – с ледяным спокойствием сказал он. Спокойствие было напускное, силой воли удерживалось раздражение. – В данный момент, у меня нет предложений и желания их делать.

Эш его оттолкнул, идя дальше по коридору, теперь уже не замедлив шаг. Виктора сейчас не боялся – тот не так был активен, как с двумя руками, пусть и швырнул его о стену не так уж и слабо.

– Тогда не говори, что _я_ сбегаю ото всех проблем, – раздраженно фыркнул в спину любовника Виктор, не пытаясь его нагнать. Хватит с него беготни на сегодня. И вообще – хватит.

Эштон еще раз фыркнул и направился прямиком в их палату. Там он зашел в спальню, забрал пепельницу и уселся на кровать, закуривая и открывая крышку ноутбука. Требовалось отвлечься.

Виктор назад не вернулся. Он сразу двинулся к выходу, решив перекусить где-то за территорией и заодно купить вино со свечами – не сегодня, так завтра они понадобятся, не для стриптиза – так для чего-то другого.

Нельзя было сказать, что Эштон злился. Он просто был раздражен упрямством Виктора что-то поменять, когда все наконец устаканилось.

Парень просто бессмысленно лазал по сети, даже не особо вникая в смысл тех страниц, где лазил. Мысли занимало то, что стриптиз явно придется отложить – настроения не было. С другой стороны, можно было и не откладывать. Просто повернуть все по-другому.

========== Глава 18 ==========

Виктор вернулся не скоро. У него в руке был пакет со свечами, упаковками фастфуда и несколько крупных флаконов ароматической пены для ванны. Флаконы Вик купил с память недавнего разговора, но вот пены внутри уже не было. Тщательно промытые, пусть и одной рукой, в туалете той же самой забегаловки быстрого питания, они были наполнены вином. Содержимое бутылок с пеной на входе не проверяли, потому Вик лишь уверился в том что выбрал правильный способ. Возможно, он и переборщил, но лучше переборщить, чем попасть впросак.

– Я вернулся, – сообщил Виктор, снова притершись задним карманом к мишени и проходя сразу на кухню.

Эштон вышел из спальни и сразу же наткнулся взглядом на флаконы с пеной. Крайне выразительный взгляд уперся в любовника.

– А флакон со смазкой тоже прихватил?

– Не нервничай, – хмыкнул Виктор, – это вино. Я ведь не мог пронести через проходную бутылку. Пришлось импровизировать.

Виктор придвинул бумажные пакеты с едой.

– Держи, взял на двоих. Уже немного остыло, так что микроволновка в помощь. Может, все же пояснишь, что именно я должен понять в трудностях?

– Ты хочешь снова поругаться? – уточнил Эш. Он достал из пакета пару гамбургеров и распаковал один. – Давай просто в очередной раз закроем тему.

Он сел на стул, задрал одно колено выше столешницы и принялся есть.

– Тему можно закрывать, когда грозит ругань из-за различных взглядов, – Виктор вытащил поникшую картошку-фри и положил ее в микроволновку. – Но вот как раз твоих взглядов я и не понимаю. Ты не хочешь расходиться, не хочешь бросать наркотики (хотя мне говорил, что независим и сможешь прожить без них) и хочешь, при этом, чтобы я был в курсе, и всем было ок? Как ты себе представляешь это?

– Я могу прожить без наркотиков, – пожал плечами парень. – Но я не говорил,что буду этого делать. Мне снова может сорвать крышу, от этого никто не застрахован. И я считаю, что ты должен быть в курсе этого, чтобы потом не было для тебя неожиданных сюрпризов. В стиле моего передоза, а ты даже не знал, что я продолжаю увлекаться наркотой. Это я в теории, если ты не понимаешь.

– Знаешь, Эштон, “я не буду жить без наркотиков” и “может сорвать крышу” – весьма разные понятия, – произнес Виктор, когда микроволновка прозвенела о том, что разогрела картошку. Виктор забрал горячий картон и сел у стола.

– Я предполагал, что ты можешь сорваться, предполагаю до сих пор. Я планировал тебя оберегать от этого настолько, насколько это в моих силах. Помогать и удерживать. Но если ты собираешься принимать весьма осознанно и без сорванной крыши – я долго не выдержу. “Сбегу”, как ты выразился. Потому что у меня тоже есть принципиальные вещи, от которых я не смогу отказаться, и под которые тебе придется подстроиться. Я помогу, если ты _сорвешься_. Но если это твой добровольный выбор – мне делать с этим попросту нечего. Это не проблема тогда, а банальный тупик, в котором мы уже стояли с тобой. Я насильно на тебя ошейник не надевал, и ты меня насильно с наркотиками не мири.

Эштон перестал есть. Он отложил недоеденный гамбургер, поднял взгляд на Виктора и в нем читалась изрядная доля упрямства.

– Тогда беги, – сказал он. Нет, он не признавал этим, что собирается снова принимать или не принимать. Просто он понял, что все равно рано или поздно начнет, не удержится. И тогда Виктор сбежит. Так зачем ждать? Пусть бежит сейчас, чтобы они перестали друг друга душить – и морально, и физически.

– Что сидишь? – Эш кивнул любовнику. Голос был спокойным, чересчур спокойным, и пусть Эштон снова злился, но в этот раз не впадал в истерию. – Беги.

Виктор есть тоже перестал. И поднялся. Но не для того, чтобы уйти, а чтобы сесть рядом с Эштоном. Вик опустился рядом со стулом Эша на пол, как уже не единожды делал, и посмотрел в лицо любовнику, озвучив всего один вопрос:

– Почему?

Эштон хмуро на него смотрел сверху вниз. В этот раз руки на его голову он не опускал. Просто смотрел, держа их на столе.

– Потому что ты все равно сбежишь. Днем, месяцем или годом раньше-позже – без разницы. Просто все равно сбежишь, как сбегают все. Зачем продолжать тратить наше время друг на друга, если итог будет один?

– За эти два месяца у нас уже повелось сначала все доводить до ручки, а потом уже… – хмыкнув, пожал плечом Виктор. – Возможно, за этим?

– Скажи мне, ты правда веришь в “долго и счастливо”? Так не бывает. По крайней мере, со мной. Возможно, тебе будет лучше найти кого-то более подходящего тебе, кто не будет употреблять наркотики, сидеть в лечебнице и доводить тебя до ручки? – Эштон отвел взгляд и снова принялся безразлично жевать гамбургер.

– В “долго и счастливо”? – Виктор фыркнул. Кажется, в этот звук закрался даже смех. – Нет. И нет, лучше не будет. Мне нужна эта ручка, в который раз говорю тебе. Но единственное, что я уже, не побоюсь этого слова, отчаянно пытаюсь тебе втолковать, так это что не нужно доводить меня до нажатия этой ручки. И тем более – до открытия двери. А ты мне разве что ковровую дорожку через порог не постелил.

Усмехнувшись, Хил уложил левую ладонь на колено Эштону.

– Плохо тебе, что ли? – дернул плечами Эштон. Он вновь упрямился, не хотел идти на компромисс – уже успел вдолбить себе в голову новое решение всех проблем. – Уйди с честью по этой дорожке, пока не приходится бежать сломя голову.

Эштон перевел на него взгляд и посмотрел прямо в глаза. Взгляд оставался слегка прохладным, но серьезным.

– Я смогу без наркотиков продержаться, но когда-то мне захочется расслабиться с их помощью. Я помню, как это круто, когда сносит башню ощущение того, что ты все можешь. И мне нравится это ощущение. Я не хочу что-то скрывать, как твой Лео – это ни к чему хорошему тоже не приводит, практика тебе не подсказала разве? Я не хочу, чтобы ответственность за то, что я делаю перекладывалась на тебя. Это только мое решение. Не наше – мое. А тебя одно только это не устраивает. Разве не возникает сомнений, что мы живем по совершенно разным моралям?

– С честью тут уже не получится, – отозвался Виктор, выдохнув. Чуть помолчав, он сменил тему на более раннюю. – Почему ты уже который раз акцентируешь свои аргументы на мне?

– В каком смысле? – выгнул брови парень, нахмурившись.

– “Я тебе не подхожу”, “возможно, тебе будет лучше”, – процитировал Виктор пару фраз. – Большая часть предположений-аргументов была построена именно так. Как будто ты меня убеждаешь, что мне будет лучше сбежать сейчас. Совершенно забыв, что мне обычно сильно похуй на конкретно себя. Или себя убеждаешь. Я пока не разобрался.

Эштон вновь отвернулся.

– Какая разница? Я просто предлагаю тебе варианты, ты уже выбираешь.

Он потянулся к флаконам из-под пены и открутил крышку одного из них, выливая часть содержимого в кружку. Выпил вино он залпом, потом посмотрел на Виктора тяжелым взглядом и сказал.

– Иди в спальню. Буду готовить гостиную к стриптизу.

– Ты мне открылся, – напомнил Виктор. – Я открылся тебе. Взял за тебя ответственность. Я никуда не уйду, Эш, пока имею возможность хоть что-то делать на твое благо. Так что исключительно в твоей власти помочь мне остаться рядом; не вынуждать меня уйти, “как все”. У меня тоже есть предел, и я хотел, чтобы ты о нем знал и мог контролировать свои действия. Или предупреждать меня, когда они не под контролем. Если ты действительно хочешь видеть меня рядом. Я бы хотел.

Хил поднялся и забрал со стола второй пакет с едой.

– Можешь не напрягаться с подготовкой. Сомневаюсь, что мы оба в настроении для этого, – сказал он, выходя в спальню. – Выпью еще обезболивающего.

– Нет, мы в настроении, – вновь крайне упрямо сказал парень, смотря в спину любовнику. Менять планы он не хотел. Он обещал стриптиз – будет стриптиз. И плевал он на то, что вряд ли будет какое-то продолжение после стриптиза.

Задернув тяжелые шторы, парень расставил свечи по комнате, приготовил пару стаканов – бокалы в клиниках для наркозависимых не хранились, видимо, – потом сходил в спальню за ноутбуком. Там он остановился и оценивающе посмотрел на Виктора, но ничего не сказал. Просто фыркнул, больше раздраженно на самом деле. Словно этим стриптизом делал огромное одолжение.

– Я тебя не заставляю, – если бы Виктор мог, он бы поднял руки в нарочито невиновном жесте. Но одна была сломана, второй мужчина держал полусъеденный бургер, а между согнутых ног вообще держал смартфон, в котором что-то искал в сети.

– Продолжишь в том же духе – у меня не встанет, и ты запорешь саму идею, – сварливо сообщил Вик, снова утыкаясь в телефон. Не пытался демонстративно что-то показать, – просто пытался закончить с делами до того, как Эш позовет смотреть. Виктор откровенно сомневался, что все это имеет смысл, но бодание с любовником смысла имело еще меньше.

– Мне и не нужно, чтобы у тебя вставало. Я тебе уже говорил, что стриптиз – это не порево, – фыркнул еще раз Эштон, удаляясь обратно в гостиную.

Оттуда на протяжении еще нескольких минут слышались какие-то не слишком понятные звуки, тихая ругань парня, а потом он все-таки позвал Виктора.

– Стриптиз, по определению, танец эротический. А эротика подразумевает, иначе она не эротика, – хмыкнул Виктор вдогонку, не особо заботясь, впрочем, чтобы Эштон его услышал. С делами он закончил до зова и успел доесть, а потому вышел к любовнику с чистой совестью.

– Командуй, – хмыкнул Хил, окидывая помещение взглядом.

В комнате царил приглушенный свет, свечи горели со всех сторон, а сквозь шторы все равно пробивался свет, но слишком светло не было – различить Эштона можно было, но не внимательно рассмотреть. Сам Эштон все также был в джинсах и рубашке, ноутбук тускло горел экраном где-то сбоку, несколько отвлекая на себя внимание. Зато из колонок уже лилась почти неразличимая музыка – Эштон явно пока настраивал Виктора на нужный лад.

– Садитесь в кресло, мистер Хил, – Эштон с явственно слышимой иронией в голосе указал в сторону кресла, а сам встал возле него со стаканами вина.

Виктор окинул парня взглядом и опустился в кресло. Сломанную руку осторожно пристроил на груди, а вторую протянул к Эштону, намереваясь забрать один из стаканов.

Эштон отдал стакан, сам отпил немного из своего, потом потянулся к Виктору.

– Давай сниму с тебя футболку. Я ведь обещал, – хмыкнул парень.

– Да, точно.

Едва сделав глоток, Хил отставил вино и отклонился от спинки так, чтобы любовнику было удобнее. От этого как минимум зависело спокойствие руки.

Эштон вымещать раздражение на руке не стал. Он осторожно потянул футболку вверх и высвободил любовника из нее, отбросив за кресло.

– Ну что ж, – в руке вновь оказался стакан. – Посмотрим, как у тебя встает на эротику.

Эштон намеренно легким, чуть изменившимся шагом, прошел к ноутбуку и сделал музыку громче. Эштон прекрасно понимал, что под стриптиз ему совершенно не подходит одежда. Никакого образа. Конечно, переодеваться в Тарзана-дитя джунглей или еще что-то похуже ему не приходилось, но все-таки образ тоже был не на самом последнем месте.

С другой стороны, Эш считал, что неважно во что ты одет. Главное – как ты это снимаешь.

Глубоко вздохнув, парень сделал музыку еще громче, пытаясь погрузиться в нее и отключиться от места, где он находился. Это всегда помогало настроиться на нужный лад. Музыка была не слишком быстрой, но ритм в ней прекрасно чувствовался. Еще раз глубоко вздохнув, парень повернулся лицом к Виктору с совершенно другим выражением лица, чем обычно он танцевал – томным, мягким и в то же время абсолютно дерзким блеском в глазах.

Виктор смотрел на Эштона оценивающим взглядом. Это не был тот пошлый и вожделевший взгляд, который мог бы быть в иной ситуации. С тем же выражением Вик мог бы слушать пение или наблюдать за процессом рисования. Эштоном сложно было не восхищаться уже сейчас, всего с выражения лица – не развратного, не пошлого, заигрывающего, пусть пока и слишком погруженного в себя. Парень знал свое дело, это было ясно по первым движениям. Оставалось только убедиться.

Чуть запрокинув голову, парень одарил Виктора все тем же взглядом, на лице появилась блуждающая улыбка с едва заметным подтекстом заигрывания. Первое движение бедрами вышло не слишком заметным, зато потом он нашел ритм и начал двигаться гораздо более активно, прогибаясь в пояснице. Двигал не только бедрами, но и руками, то и дело выгибался всем телом – не сильно, чтобы не перейти грань, за которой начиналась пошлость.

Эш действительно знал, что делал. Он любил стриптиз именно за то, что это не откровенная порнуха. И за то, что не каждый сможет держаться именно эротично, а не вульгарно, мысленно ставя себе огромный жирный плюс.

Раздеваться пока он не спешил. Просто двигался под музыку, постепенно отключаясь, уходя в то самое состояние, когда тело двигалось само и не нужно было думать. Руки скользили вдоль тела, чуть задирая рубашку и обнажая участки кожи. Они слегка выхватывались светом от свечей, но лишь настолько, чтобы Виктор успел понять, что тело немного оголилось, но не успел ничего рассмотреть.

Виктор наблюдал молча, спокойно и лишь изредка отрывался от просмотра, отпивая вина из своего стакана. Будь он в другом месте и с другим человеком, пьян, в шумной компании, возможно, Хил действительно бы сыграл на возбуждении и весьма грубо потом отправился бы дрочить в туалет. Но несмотря на привычное невежество, с каким Виктор отзывался о стриптизе, сейчас все было иначе: пошлым шуткам не было бы места, даже подогрей ими атмосферу сам любовник.

Перед Виктором танцевал _его_ Эштон, что бы он там сам ни говорил, и взбрыкнувшее собственничество вкупе с банальным уважением не позволяли рассматривать парня как, к примеру, потенциальное разовое приключение.

Эш двигался плавно, так, как сам Виктор никогда бы не смог; Эш умело соблазнял – мужчина видел это, хотя и не мог в полной мере сейчас все прочувствовать.

Хил в очередной раз сделал глоток и оперся рукой на подлокотник, прислонившись головой к удерживаемому в пальцах стакану.

Эштон продолжал двигаться, пока не собираясь отвлекаться на Виктора. Он привык танцевать для большого количества зрителей, не отдавая никому приоритетов. Сейчас он танцевал только для Виктора, но переключиться в фазу танца для одного Эштону было пока сложно.

Он открыл глаза полностью, смотря на Виктора и стараясь сфокусировать на нем взгляд, но он все равно шел сквозь него. От того половина глубины терялась. Приватных танцев Эштон не исполнял – в Руно подобного не было, потому и опыт у него также отсутствовал.

Ладонь снова задела рубашку, потом она поползла вверх и пальцы зацепились за пуговицу. Ее парень расстегнул легко, делая очередное движение телом, откинув голову назад и немного вытягивая ворот рубашки, открывая больший доступ к шее, но всего лишь на мгновение. Следом он принялся расстегивать следующую пуговицу – все также медленно, совершенно не спеша, но в ритм музыки, удивительно попадая под каждый такт.

Вскоре рубашка оказалась полностью расстегнута, но снимать ее Эш не спешил. Лишь распахнул сильнее, чтобы дать доступ взгляду на светлую, явственно контрастирующую с темным цветом ткани, кожу.

Виктора от танца несло совершенно в иные степи. Ему было странно, что такое тело принадлежит кокаину, как бы ни звучала подобного рода формулировка. И было странно, что принадлежит оно ему добровольно и искренне; куда искреннее, чем кому-либо, и, возможно, искреннее, чем даже музыке.

Изобразив кривую усмешку, насмехаясь над собственными мыслями, мужчина допил вино и потянулся к стоящему на тумбе флакону из-под пены, чтобы наполнить стакан. Лица Хила в полумраке видно не было почти полностью, особенно с тенью, которую бросала рука с кружкой, прижатой к виску, и Виктор зачем-то этим пользовался, не имея к тому особой причины.

Эштон смог выйти из почти транса, когда услышал, что звякнул стакан. Он посмотрел уже более осознанно на Виктора и улыбнулся все такой же улыбкой – заигрывающей, многообещающей, но не вызывающей. Улыбнулся теперь Виктору.

Рубашку он в следующем движении спустил с плеч, но не снимая полностью. Дрожащий свет от свечей выхватил на коже пару темных пятен засосов, но Эштон уже успел повернуться к Виктору спиной, спуская ткань рубашки по рукам ниже, оголяя спину полностью. Предварительно расстегнутые манжеты на рукавах помогли Эштону выскользнуть из одежды без проблем и смешных казусов.

Вик не был отстранен. Он продолжал с любопытством наблюдать за происходящим. Какой-то акцент лично на нем Хила порадовал, но пока Эш был просто до невероятного техничен. Эмоции в нем были замкнуты в небольшом коконе вокруг, парень танцевал не для публики – для себя или, может, для музыки, для воздуха, не дальше. Создавалось впечатление, что ты стоишь у щели между портьерами и попросту подглядываешь за генеральной репетицией в гримерке. Вероятно, именно этот факт сделал Эштону репутацию: все зрители выделялись разом и одновременно по отдельности. Каждый стоял у своей собственной замочной скважины, и не было никого, кроме Эштона. Кроме Эштона – и этого случайного и незамеченного зрителя.

Даже эта персональная улыбка мало что меняла.

Звякнула пряжка ремня. Спустя несколько секунд Эштон единым движением вытянул его из хлястиков джинсов и, вновь кинув взгляд на Виктора, быстро провел языком по губам, чуть прикусывая их – жест больше задумчивости, чем соблазнения. Подойдя к мужчине почти вплотную, Эш закинул ремень ему за шею, потянув на себя – не слишком сильно, чтобы Виктор не потерял равновесия. Скорее, просто формально.

Наклонившись к самому его лицу, Эштон посмотрел уже в глаза мужчине, едва коснувшись своими губами его скулы, когда уже отодвигался, – будто случайно. Это уже не было элементом его привычного стриптиза, он, сориентировавшись, смог легко привнести в него что-то новое, напоминающее больше приватный танец.

Ремень так и остался болтаться на шее у Виктора, когда Эш вновь отошел, спуская с бедер джинсы – но лишь совсем немного, оголяя лишь выступающие косточки внизу живота. И он вновь пустился в привычный танец, уходя в очередной раз с головой в музыку.

Виктор подыграл, позволив сделать все, что любовник хотел. Хил прикрыл глаза на движение, а после – стянул с шеи ремень, наматывая на здоровое запястье. Всплеск был воспринят определенно одобрительно, но все-таки лишь всплеском. Выпустив пряжку из пальцев и позволив ремню повиснуть на руке, Вик снова взял стакан, отпивая вино.

Джинсы все-таки сползли несколько ниже с бедер, чем Эштон планировал – ремень их как-никак удерживал в нужном положении. Парень продолжал двигаться, но решил поменять тактику. Раздеваться полностью было слишком рано, а Виктор, судя по виду, определенно скучал. По крайней мере, нужной доли восторга в его взгляде Эш не заметил.

Единым плавным движением он опустился ему на колени, на самый край, упираясь почти полностью ногами в пол. Ладони прошли по внутренней стороне бедер, замирая возле паха, а потом, минуя его, взметнулись вверх к шее.

– Не забывай, без рук, – шепотом, касаясь уха губами, проговорил Эштон, двинув бедрами так, что теперь его тело было почти полностью прижато к Виктору – но снова не долго.

Всего пара мгновений и Эш вновь отстранился, соскальзывая с колен, но теперь отходя всего только на шаг.

Виктор повелся, следуя за отстраняющимся лицом – голова за руки считаться не могла точно. Взгляд мазнул по левому плечу Эштона. Хил не сразу понял, что именно привлекло его внимание среди отброшенной на кожу тени, но в одном из движений заметил потемневшие уже пятна синяков – явно следы от Виктора в коридоре главного корпуса.

Мужчина натянуто улыбнулся, в глазах его можно было бы прочесть сдавленное бессилие, если б на них не падала тень от самого Эштона. Парень восхищал – Виктор наконец-то отразил в себе это, возвращая любовнику то, что тот желал получить взамен. Хил чуть переключился на эротическую составляющую, но долго на ней не продержался, снова сбиваясь на мысли, которые стоило в подобной ситуации отключать. Он продолжал отражать в себе достойную танца реакцию, но сам реагировал на номер немного в ином ключе, чем должно было бы реагировать на подобные вещи.

Подцепив пальцами джинсы, Эштон стянул их с бедер, выпутываясь из них быстрее, чем мог бы запутаться. Оставшись в одном нижнем белье – обувь и носки он снял предварительно, – парень теперь смотрелся гораздо откровеннее. Да и движения стали не столь танцевальными, сколько направленными на то, чтобы пробудить желание в зрителе.

Темп музыки несколько увеличился, Эштон тоже начал танцевать быстрее, словно как в гонке перед оргазмом во время секса. В конце концов, белье тоже полетело в сторону, а парень успел сделать еще несколько движений перед тем, как музыке закончилась.

На завершающих аккордах он вновь опустился на колени Виктора, возвращая на лицо томность.

Пользуясь окончанием танца, мужчина, отставив стакан, прихватил любовника за талию, притягивая ближе к себе, притираясь щекой к щеке и выдыхая Эштону в ухо.

– Я не удивлен твоей репутацией в Руно, – произнес Виктор. Полушепотом, чтобы не сбить атмосферу. С одобрением, полностью передавая впечатление от техники. – Двигаешься… прекрасно. Даже лучше. Но приват не для тебя, Эш. Мой приват, по крайней мере.

Хил чуть отстранился, чтобы снова взять свой стакан и допить вино, а потом встряхнул рукой, сбивая ремень к ладони, и широкой петлей обмотал его вокруг шеи любовника. Сымитировать ошейник он в тот момент не пытался, просто “вернул” вещь.

– Сделаем скидку на то, что раньше я приват не практиковал, – Эштон взял в руки свой стакан и снова выпил залпом. Ремень он медленно стащил с шеи и отбросил вниз. – Так что ты лишил меня девственности отчасти.

Он наполнил свой стакан еще вином, выливая остатки из флакона.

– А ты свое обещание не сдержал. Условие было – весь вечер без рук, – хмыкнул он, смотря сквозь стекло стакана, до куда не доставало вино, на любовника.

– Ты сказал “в процессе без рук”, – парировал Виктор. – Стриптиз окончен – руки распущены.

Вопреки сказанному, пошлых жестов Хил не делал – только приблизился, недолго касаясь губами шеи.