Текст книги "Леди Малфой (ЛП)"
Автор книги: cherrypie3601
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 43 страниц)
– Нет! – воскликнул Бартоломью, упав на живот и вцепившись в голень Лестрейнджа. – Пожалуйста… П-пожалуйста! Я вас умоляю!
– Не надо убивать его сразу, – ухмыльнулся другой Пожиратель. – Дайте сначала мне повеселиться.
Третий Пожиратель засмеялся:
– Небольшой Круциатус явно не повредит, – согласился он.
Всхлипы Бартоломью стали громче, а дыхание – чаще.
– Я… Пожалуйста!
Гермиона нервно вздохнула, чувствуя, как нос защипало от подступивших слёз. Одна часть её сознания кричала: «Иди! Спаси его! Эффект неожиданности на твоей стороне!». А другая, рациональная часть пыталась привести её в чувство: «Они слишком сильны! Тебя просто убьют! Обман раскроется, и все: Малфой, Элай, Паркинсон – все будут уничтожены!» Ладони Гермионы непроизвольно сжались в кулаки, пока внутри её раздирали противоречивые чувства, заставляя кровь вскипать в венах.
– Что скажешь, Барт? – как бы невзначай поинтересовался Лестрейндж. – Позволить им то, чего они хотят?
– Что угодно! Я дам… Я дам вам что угодно! Деньги! У меня есть… Я могу дать вам тысячи галеонов. Пожалуйста!
– Видимо, ответ отрицательный, – усмехнулся Лестрейндж. Он повернулся к другим Пожирателям, и его взгляд зажёгся маниакальным блеском.
Внутренности Гермионы словно скрутились в тугой узел, а лёгкие сжались, не пропуская кислород.
– Ах, Барт, Барт… – протянул Лестрейндж, вновь поворачиваясь к пленнику. Его голос звучал, как голос отца, случайно поймавшего сына, пытавшегося улизнуть из дома незамеченным. – Сколько проблем ты нам ещё доставишь?
– Нисколько! – мгновенно отозвался Бартоломью сквозь слёзы, в его голосе опять появилась тень слабой надежды. – Обещаю! Клянусь… Клянусь своей магией! Никогда… Это никогда… Вы больше никогда обо мне не услышите!
Холодный смех эхом отразился от стен.
– Я справедливый человек, – произнёс Лестрейндж, отсмеявшись. – Предлагаю выставить этот вопрос на голосование. Если хотя бы один из присутствующих посчитает, что тебя следует отпустить, мы так и поступим.
*
Драко нервно мерил шагами хозяйскую спальню, то и дело беспокойно поглядывая на дверь. Гермиона ушла из библиотеки почти на час раньше него, и он ожидал встретить её в комнате, но она так и не появилась. Необъяснимое волнение охватило его, не давая сфокусироваться ни на чём, кроме возможного местоположения девушки.
– Элай, – негромко произнёс Малфой в пустоту, и дворецкий почти мгновенно появился перед ним.
– Да, сэр?
Драко последний раз взглянул на дверь, надеясь, что Грейнджер в эту самую секунду возникнет на пороге, но этого не произошло.
– Ты знаешь, где она?
– Мисс Грейнджер? – уточнил Элай. – Нет, я её не видел.
Драко сжал губы и сам направился к выходу из комнаты.
– Она не появлялась больше часа, – бросил он на ходу.
Заметив обеспокоенность на лице Малфоя, Элай предложил:
– Хотите, чтобы я обыскал замок?
– Нет, не надо… – ответил Драко. – Я сам.
*
Нижняя губа Барта нервно дрожала, пока его наполненный животным ужасом взгляд перебегал с одного Пожирателя на другого. Его руки были подняты на уровень лица и сжаты в молитвенном жесте, пока он просил безжалостных мужчин о пощаде.
Первым, кто вынес свой приговор, был высокий лысый мужчина. Он чем-то неуловимо напоминал дикого зверя, и, присмотревшись, Гермиона поняла, что больше всего этому впечатлению способствовала его ссутуленная спина. Мужчина улыбнулся, обнажая кривые зубы, и поднял большой палец вверх. На мгновение тень облегчения проскользнула во взгляде Барта, но она исчезла в ту же секунду, когда Пожиратель перевернул ладонь так, что теперь его палец указывал вниз.
– Мы с тобой повеселимся, – с мрачной полуулыбкой произнёс он, его глаза-бусинки наполнились жутким предвкушением расправы.
– Не повезло, Барт, – притворно вздохнул Лестрейндж, поворачиваясь ко второму Пожирателю – широкоплечему мужчине с крючковатым носом и искривлённой челюстью: – Маркус?
Тот тоже улыбнулся и слегка наклонил голову вбок, внимательно изучая распластанного на полу пленника, пока предвкушение развлечения медленно проникало в его холодный взгляд. Он покачал головой:
– Предатель однажды – предатель навсегда.
Барт судорожно сглотнул и перевёл взгляд на Мальсибера, сжимая мокрую от пота рубашку.
– Пожалуйста… – взмолился он.
Гермиона не могла не заметить искру безумия в чёрных глазах Мальсибера и уже заранее знала, что сейчас произойдёт. Её внутренности скрутило в тугой узел, и она больше не могла терпеть навязчивого зуда в теле, который заставлял её сделать хоть что-то, чтобы не дать ужасному событию случиться прямо у неё на глазах. Гермиона почти физически ощутила, как лёгкие вытолкнули воздух из груди, посылая его в горло, где уже сформировался крик, готовый в любое мгновение сорваться с губ девушки. Она дёрнулась вперёд и приоткрыла рот, намереваясь во что бы то ни стало остановить происходящее, когда чья-то ладонь резко зажала её рот и потянула вниз.
Глаза Гермионы расширились в страхе, в то время как вторая рука неизвестного обхватила её поперёк талии, прижимая руки девушки к телу и не давая ей пошевелиться. Дикий крик, почти разорвавший относительную тишину комнаты, так и застрял в горле, превратившись в сдавленное мычание. Гермиона почувствовала, как лицо державшего приблизилось к её уху, ощутила его тёплое дыхание на своей шее.
– Не шевелись, – прошептал Драко почти беззвучно.
Он слегка ослабил хватку, позволяя Гермионе вдохнуть.
– Они убьют его, – так же тихо прошептала она, чувствуя, как глаза наполняются слезами.
– Да, – не стал отрицать Драко. Гермиона не могла его видеть, но ощущала его тело, всё ещё тесно прижатое к ней, словно он опасался, что она вытворит какую-нибудь глупость. – Мы ничего не можем сделать.
– Мы должны попытаться! – выдохнула она. – Он же умрёт!
Хватка Драко снова стала жёстче, удерживая Гермиону на месте.
– Они убьют тебя, как только ты покажешься, – прошептал он.
Комната разразилась жутким хохотом, и Гермиона мгновенно поняла, что Мальсибер вынес свой вердикт. За смехом последовал пронзительный крик и последняя мольба, сорвавшаяся с губ пленника. И хотя Гермиона уже давно отвернулась, не в силах наблюдать происходящее, перед глазами продолжала всплывать картина того, как Барт хватается за штанину Лестрейнджа как за последнюю соломинку.
– Мы ничем ему не поможем, – повторил Драко, когда комнату огласила очередная порция издевательского хохота. – Держись за меня, мы трансгрессируем отсюда.
Гермиона вцепилась в предплечье Малфоя и закрыла глаза, молясь оказаться где угодно, но только не здесь. Несколько томительных секунд прошли, и она услышала, как Драко шёпотом выругался.
– Ты не концентрируешься! – прошипел он. – Сосредоточься. Мы не можем переместиться, пока ты не очистишь сознание.
– Я… Я не могу… – жалобно прошептала Гермиона. Изображения происходящего в комнате назойливо заполняли сознание, и она знала, что не может остановить их. Снаружи раздался очередной вопль, когда жёлтая вспышка ослепительно блеснула в полумраке погреба. Гермиона развернулась лицом к Драко и уткнулась носом в мягкую ткань его рубашки. Его хватка так и не ослабла, но теперь девушка почувствовала, что он склонил голову, тоже избегая смотреть на разворачивающуюся у них под носом сцену.
– Они пытают его! – в ужасе выдохнула она ему в грудь, уже не в силах контролировать собственные рыдания, надеясь лишь на то, что ткань рубашки заглушит её всхлипы.
– Думай о чём-нибудь другом, – быстро сказал Драко, но было уже поздно. Комнату огласил мерзкий смешок, за которым последовал пробирающий до дрожи вопль, заполнивший всё пространство комнаты. Гермиона не могла дышать и лишь сильнее вжалась в Драко, стараясь не думать о разрывающем барабанные перепонки крике корчащегося на полу мужчины.
Затем последовали новые мольбы и стенания, но голос Барта звучал гораздо тише и слабее, а слова то и дело прерывались вскриками, полными боли и страданий.
– Думай о чём-нибудь другом, – снова взмолился Драко. – Мы не можем трансгрессировать, пока ты не успокоишься.
– Я не могу, – слабо прошептала она. – Не могу не думать… Он умирает!
И снова этот оглушительный вопль, заставляющий кожу покрываться мурашками. Гермиона зажмурилась, всеми силами стараясь отогнать воспоминания о корчащемся в жутких мучениях пауке с урока на четвёртом курсе. Она почувствовала, как прохладные ладони зажали ей уши в попытке заглушить страшные звуки, но это не очень помогло. Ещё через несколько секунд яркая зелёная вспышка расчертила воздух, и наступила тишина.
– Кажется, Мальсибер слишком увлёкся, – произнёс Лестрейндж, первым нарушая молчание, но голос его звучал удовлетворённо.
– В следующий раз я начну первым, – прошипел другой голос.
За этим последовали приглушённые реплики Пожирателей, которые становились всё тише и неразборчивее, по мере того как мужчины покидали место преступления. Гермиона не шевелилась, продолжая прижиматься к груди Драко, пока отголосок последнего вопля Барта продолжал раздаваться у неё в голове. Она перестала плакать и теперь отчётливо ощущала, как намокшая рубашка Драко прилипла к её щеке. Когда Гермиона поняла, что просто физически не может находиться в таком напряжении, она приоткрыла рот и сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться.
– Пойдём. – Голос Драко сейчас казался далёким и чуждым. Гермиона честно постаралась очистить сознание и сжала руку Малфоя, но он не попытался трансгрессировать. Вместо этого она почувствовала, как его хватка ослабла, и Драко осторожно поднялся на ноги, выбираясь из их укрытия. Он выпрямился и произнёс в пустоту комнаты:
– Элай.
Рядом что-то щёлкнуло, и дворецкий возник в погребе.
– Она видела? – обеспокоенно спросил он.
– Большую часть, – ответил Драко. – Где Лестрейндж?
– Направляется в свою комнату, – сообщил Элай. – Другие трое шли к главному входу, когда я проверял. Насколько мне известно, снаружи их ждёт транспорт.
– Надо перенести тело, – произнёс Драко, понижая голос до такой степени, что даже стоявший рядом Элай с трудом мог его расслышать. – Подержи его в подземелье некоторое время, но постарайся узнать, есть ли у него родные и близкие.
– А мисс Грейнджер?
– Это я беру на себя. Её всю трясёт.
Из своего укрытия Гермиона расслышала негромкое шевеление, затем очередной щелчок, после чего ощутила прикосновение Драко к своим рукам.
– Пойдём, – мягко произнёс он, помогая ей подняться. – Нам пора.
Гермиона машинально подчинилась и выбралась из укрытия. Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы глаза привыкли к свету, но она почти сразу же отвернулась и вновь прижалась к груди Драко, боясь увидеть то, чего ей вовсе не хотелось видеть.
– Его тут нет, – заверил Малфой, старательно избегая слова «труп». – Элай перенёс его в другое место.
Гермиона осторожно приоткрыла глаза, немного отстраняясь от Драко, но он всё равно продолжал придерживать её за плечи. Она почти физически ощущала на себе его обеспокоенный взгляд.
– Ты можешь идти? – спросил он.
Гермиона слабо кивнула. Драко крепче сжал её плечо и осторожно сделал первый шаг. Ноги Гермионы словно налились свинцом, и ей приходилось прилагать не только физические, но и моральные усилия, чтобы заставлять себя двигаться вперёд. Следующие несколько шагов дались с трудом, но по крайней мере онемение ослабло, к тому же поддержка Драко означала, что Гермионе не приходилось полагаться лишь на собственные силы.
Чем больше энергии она отдавала движению, тем сильнее её сознание заволакивало туманом отрешённости, когда неожиданно Драко вдруг схватил её за руку, и желудок Гермионы скрутило привычным спазмом. Знакомое тянущее чувство разрослось где-то в области пупка, Гермиона моргнула и с удивлением поняла, что они оказались в хозяйской спальне.
– Прости за это, – извинился Драко. – Я заметил твой отрешённый взгляд и решил, что сознание достаточно свободно для трансгрессии.
Гермиона ничего не ответила, только осела на пол на внезапно подогнувшихся ногах и прислонилась к деревянному основанию кровати, чувствуя затылком углубления и резные узоры, но это её сейчас не волновало.
Ещё никогда в жизни ей не доводилось видеть ничего похожего на то, чему она стала свидетельницей десятью минутами ранее. Гермиона видела смерть и будучи студенткой, и после, работая целителем, она даже помнила, как однажды сама попыталась воспроизвести убивающее проклятие, но оно оказалось настолько слабым, что едва мазнуло Белатрикс по лицу, не причинив той никакого вреда. Убило Белатрикс не заклинание, а случайное стечение обстоятельств. Во время сражения она неизменно ускользала от атак Гермионы, иногда попадая под действие того или иного заклинания, но быстро восстанавливаясь и продолжая сражение. В пылу битвы Гермиона услышала, что Рон ранен и лежит рядом с Выручай-комнатой, куда она и побежала, увернувшись от очередной атаки Белатрикс. Та вовсе не собиралась так просто отпускать свою добычу и последовала за девушкой, настигнув её уже у Выручай-комнаты, где они продолжили прерванное сражение. Гермиона слышала, как за дверью яростно бушует Адское пламя, и быстро просчитала свои шансы. Переместившись так, что Белатрикс оказалась спиной ко входу в комнату, она ударила взрывным заклинанием, и деревянные двери разлетелись в щепки, обдавая коридор жаром, но само Адское пламя не переместилось за порог. Гермиона запустила в отвлёкшуюся на мгновение Белатрикс обездвиживающим заклинанием и упала на пол, уже оттуда наблюдая за тем, как языки пламени поглотили женщину, чьи глаза в последние мгновения жизни выражали страх перед смертью и какое-то сумасшедшее, безумное торжество.
Вот и всё. Это было самое большее, что Гермиона когда-либо делала, чтобы навлечь чью-то смерть. До сегодняшнего дня ей никогда не приходилось чувствовать мучительную беспомощность, наблюдая за тем, как издеваются над невинным человеком, молящим о пощаде. Она никогда не видела, как человек, прекрасно осознающий свою судьбу, продолжает всеми силами отчаянно цепляться за жизнь и всё равно умирает от рук беспощадных убийц. Жуткие отголоски воплей ещё звучали у неё в голове, и Гермиона ясно осознавала, что, как и ожоги на её руках и ногах, со временем они будут приносить гораздо меньше боли, но шрамы останутся навсегда.
Дверь скрипнула и, пропустив кого-то внутрь, вновь закрылась с глухим звуком. Ослабевшее сознание Гермионы смогло распознать Пэнси, которая спешно подошла к Драко, и они начали шёпотом о чём-то переговариваться, хотя предмет разговора Гермиона так и не смогла разобрать. Паркинсон периодически издавала приглушённые возгласы, взволнованные вздохи и обеспокоенные восклицания. В какой-то момент Гермиона почувствовала запах её кокосовых духов и с удивлением обнаружила, что Пэнси присела перед ней и положила ладонь ей на плечо.
– Мне жаль, что тебе пришлось это увидеть, – мягко произнесла она.
– Мне тоже, – честно отозвалась Гермиона слабым голосом. Драко мгновенно повернулся в её сторону, ведь она впервые заговорила с того момента, как они выбрались из винного погреба. Он стоял у окна, руки в карманах, и в неярком свете мокрые дорожки от слёз Гермионы были всё ещё различимы на ткани его рубашки.
– Тебе надо переодеться, – сказала Пэнси, помогая ей подняться с пола и усаживая на краешек кровати. – Если Лестрейндж решит заглянуть, он может что-то заподозрить.
Гермиона вяло кивнула и провела рукавом по лицу, вытирая пот и слёзы, пока Пэнси подыскала для неё уютную зелёную пижаму.
– Я в душ, – сообщил Драко, убедившись, что Грейнджер в надёжных руках. – Пэнси, побудь с ней.
По пути в ванную он остановился у платяного шкафа и достал оттуда сменную футболку нежно-голубого оттенка и тёмно-серые свободные штаны. Когда он скрылся за дверью, Пэнси внимательно осмотрела Гермиону с нескрываемым волнением во взгляде.
– Ты в порядке? – негромко спросила она.
Гермиона отрицательно покачала головой.
– Это было ужасно, – отозвалась она, закрывая лицо руками. – Он всё никак не переставал кричать.
– Ты видела, как убивают людей, – как бы между прочим заметила Пэнси.
– Но не таким образом. Не так… равнодушно. И я ещё никогда в жизни не чувствовала себя такой беспомощной.
Не говоря больше ни слова, Пэнси подошла к двери, ведущей в коридор, и взялась за ручку.
– Я буду снаружи, – произнесла она, прежде чем выйти. – Можешь спокойно переодеться.
*
Холодные капли ударялись о бледную кожу Драко, смывая солоноватый запах слёз и пота. Он прибавил напор, с наслаждением подставляя лицо под поток воды и чувствуя, как она приятно охлаждает разгорячённое тело. Простояв под душем минут десять, он насухо вытерся полотенцем, оделся и начал быстро расчёсывать волосы, когда в дверь постучали.
– Что? – спросил он, выходя из ванной.
– С Гермионой всё в порядке, – сообщила Пэнси, украдкой поглядывая на дверь в хозяйскую спальню. – Она просто переволновалась.
– Что она сейчас делает? – спросил Драко с явной тревогой в голосе.
– Переодевается, – ответила Пэнси, – дай ей минуту. Почему ты так взволнован?
Малфой перевёл взгляд на пол, затем вновь посмотрел на Пэнси и неуверенно начал:
– Я… – он запнулся. – Я не знаю, что ей сказать.
Пэнси задумалась и вздохнула:
– Это обязательно напомнит ей о родителях, – предупредила она. – Если она захочет выговориться – выслушай. Если нет – просто побудь рядом. Никто не хотел бы остаться в одиночестве в такой момент.
– Тогда ты побудь с ней, – предложил Драко неожиданно для самого себя. – Ты более чуткая.
– Не думаю, что это так, – улыбнулась Пэнси.
*
Малфой вошёл в спальню и первым, что он увидел, была Гермиона, которая даже и не подумала переодеться. Она снова сидела на полу, прислонившись головой к столбику кровати и закрыв глаза.
– Тебе надо поспать, – негромко предложил Драко.
Гермиона открыла глаза и медленно покачала головой, не отводя взгляда от ковра.
– Не хочу, – слабо произнесла она. – Я просто посижу здесь.
В неуверенности Драко наблюдал, как её глаза медленно наполнялись слезами, пока её сознание находилось где-то далеко отсюда: она явно заново переживала недавние события. Малфой был обескуражен, но ещё больше – напуган, подозревая, что сложившиеся обстоятельства были больше, чем Гермиона могла вынести. За последний час из неё словно высосали жизнь, оставив лишь бледную оболочку.
Драко сглотнул и принял решение на время оставить девушку наедине с собственными мыслями. Он сам часто находил успокоение в молчании, и, возможно, ей требовалось то же самое. Малфой подошёл к раскладному дивану и улёгся на него, продолжая украдкой наблюдать сквозь полупрозрачную ширму за беззвучно рыдающей Гермионой.
*
Было уже за полночь, когда Драко открыл глаза, с удивлением осознавая, что умудрился на некоторое время провалиться в сон. Свечи давно догорели, и комната погрузилась в темноту, с которой боролся лишь мягкий лунный свет, проникавший в комнату через незашторенные окна. Малфой приподнялся на локтях и заглянул за ширму, отметив, что Гермиона всё ещё полулежала в неудобной позе возле кровати. Её глаза были вновь закрыты, но дышала она спокойно и ритмично.
Драко осторожно поднялся с дивана, стараясь не издавать громких звуков, и аккуратно приблизился к кровати. На щеках Гермионы ещё были заметны высохшие дорожки, оставленные слезами, но она больше не плакала и не дрожала.
Драко опустился на корточки и бережно подхватил Гермиону под колени, другой рукой придерживая её за спину. Девушка инстинктивно уцепилась за его шею, позволяя Драко без усилий поднять её и отнести к кровати, где он аккуратно уложил Гермиону на мягкое покрывало, после чего осторожно вытянул из-под неё пуховое одеяло и укрыл её. Малфой уже отвернулся, намереваясь вернуться на раскладной диван, когда почувствовал, как рука Гермионы вцепилась в край его футболки. Он обернулся, встречаясь с её заспанным взглядом.
– Не уходи, – прошептала она, и голос её звучал печально и совершенно разбито.
Драко кивнул, стараясь скрыть удивление.
– Я здесь, – заверил он.
Гермиона повернула голову в сторону пустующей половины кровати и вновь перевела взгляд на Драко.
– Останься.
Её голос был таким слабым и безжизненным, что Малфой просто не мог отказать. Он снова кивнул и, обойдя постель, забрался на неё с другой стороны, укладываясь примерно в метре от Гермионы, не очень хорошо представляя, какое именно расстояние будет считаться «слишком близким». Девушке в тот момент было плевать на такие условности, но придвигаться ближе она не стала. С минуту они пролежали в полнейшей тишине, которую нарушало лишь их собственное дыхание, и бездумно рассматривали потолок.
– Думаешь, он так же убивал моих родителей? – спросила Гермиона, первой нарушая молчание.
Драко не знал, что ответить. Его разум говорил, что Лестрейндж никогда не мог отказать себе в удовольствии помучить жертв перед смертью, но Малфой был уверен, что об этом Гермионе знать совсем необязательно.
Её глаза снова наполнились слезами.
– С чего бы ему их жалеть? – продолжила она размышлять вслух, тяжело дыша. – Ему бы понравилось смотреть на их мучения.
Холодный порыв воздуха ворвался в комнату через приоткрытое окно, и Гермиона вздрогнула, сворачиваясь калачиком под одеялом. Она всё ещё не смотрела на Драко. В комнате вновь повисло молчание, становившееся тяжелее с каждой минутой. Гермиона плакала почти беззвучно, но её вздрагивания заставляли кожу Драко покрываться мурашками.
– Мои родители в Азкабане, – наконец сказал он. Слова прозвучали так тихо, что Драко не знал, услышала ли его Гермиона. Она ничего не ответила, но повернула голову и внимательно посмотрела в его серые глаза.
– Я проходил тренировку в Белизе для поступления в аврорат, когда моему отцу вынесли приговор. Его оправдали. Но отпустили только при условии прохождения восьмилетнего испытательного срока с политикой нулевой терпимости к любым нарушениям. Восемь месяцев спустя в подземельях нашли тело молодой девушки-сквиба, замученной до смерти.
Гермиона не отрывала взгляда от Драко, пока он рассказывал:
– Авроры схватили отца и бросили в Азкабан. Через четыре дня арестовали мать по подозрению в соучастии. С тех пор они всё время провели там.
В комнате повисла напряжённая пауза.
– Они правда убили ту девушку? – наконец спросила Гермиона.
Драко отрицательно покачал головой.
– Они были заносчивыми, слепо следовали за Тёмным Лордом и косвенно оказались причастны ко многим страшным делам, но они не убийцы. – Теперь Драко перевернулся на бок, чтобы лучше видеть Гермиону и убедиться, что она понимает. – Большинство Пожирателей использовались для бездумных физических расправ – для массовых вылазок и убийств. Более важные люди достигли своего положения при Волдеморте по одной из двух причин: были безжалостными, как Лестрейнджи, или влиятельными, как родители. Матери никогда не хватило бы характера, чтобы совершить убийство.
– А твоему отцу?
– Он слишком высокомерен и ни за что не стал бы тратить силы и время на низший класс.
Драко замолчал, словно обдумывая что-то, потом тяжело вздохнул и всё-таки продолжил:
– Отец умер четыре месяца назад.
– А твоя мама?
– Она скоро последует за ним.
В комнате вновь повисло напряжённое молчание.
– Мне жаль, – почти неслышно произнесла Гермиона.
Драко вновь повернулся на спину и невидящим взглядом уставился в потолок:
– В этом мире есть вещи и похуже смерти. Моя жизнь превратилась в вечное чистилище.
– Но ты ведь ни в чём не виноват.
Драко снова повернул голову к Гермионе, заглядывая ей в глаза:
– Тогда за что я наказан? И почему тебе пришлось так рано пережить смерть родителей, если ты всю жизнь боролась на стороне добра?
Он продолжал внимательно смотреть на неё, ища ответа в карих глазах, и Гермиона не замедлила дать его:
– Это плата за то, чтобы быть хорошим, – мрачно произнесла она. – Я могла бы сбежать подальше от Лестрейнджа, если бы хотела, могла бы исчезнуть, стать новым человеком, и он никогда меня бы не нашёл. Но я не хочу. Почему я должна бросать привычную жизнь из-за этой паршивой пародии на человека? И это отличает нас от них: мы остаёмся, чтобы сражаться.
– Нас? – переспросил Драко. – Я не могу быть как ты. Не могу быть, как ваше золотое трио, я слишком слаб. И я не герой.
На губах Гермионы впервые за последние несколько часов появилась тень улыбки.
– Я же видела, как ты сражался за неё… за это существо… кем бы она ни была. Ты не такой, как эти Пожиратели. У каждого есть слабости. У каждого есть недостатки. Но сила заключается в борьбе. Это сложно, и больно, и каждый день надо начинать сначала. Но это то, что мы должны делать.
Её слова эхом отозвались в голове Драко, и он почувствовал, как пульс бьётся в висках. Он знал, что должен сделать. Должен был сделать уже давно.
– Её звали Адрия, – начал он внезапно пересохшим голосом. – Она была домработницей в замке с семи лет, когда Элай нашёл её блуждающей по деревне недалеко от поместья. Родители не обращали на неё особого внимания – она была сквибом – но отлично помогала домашним эльфам.
Драко замолчал, подбирая слова, и вскоре продолжил:
– Два года назад, перед побегом, Лестрейндж пришёл в поместье в поисках убежища. Отец отказал, и он вернулся несколько дней спустя, когда в замке никого не было, и повесил над задним двором чёрную метку… обвинил отца в трусости. Его люди… Они нашли Адрию и мучили её несколько часов, просто для развлечения, а потом наконец дали умереть… Они сожгли её Адским пламенем.
Комментарий к Глава 21. Бартоломью. Часть 2.
– Йоу, переводчик, у тебя всё в порядке? Я вообще-то не привык к таким частым обновлениям.
– …
______________________________
На самом деле мне просто очень хотелось как можно скорее поделиться с вами этой частью. Мерлин знает сколько я ждала прогресса в отношениях этой парочки, и вот, наконец, свершилось!:D Кто ликует вместе со мной?;) А ещё я жду разгадку тайны Адрии и хочу в конце концов узнать, кто такая Натали. (Для тех, кто ещё не в курсе: текст я читаю по мере перевода, поэтому нахожусь в таком же сладком неведении, что и читатели. Максимум забегаю вперёд на одну главу (или, скорее, часть одной главы). Плюс такого положения: никаких спойлеров от меня не прилетит; очевидный минус: дикое любопытство, но оно чаще всего и подгоняет к переводу, так что жаловаться не стану.)
Как бы там ни было, буду рада почитать ваши впечатления от главы в комментариях и, как всегда, всем отвечу:)
========== Глава 22. Уничижительные мысли. Часть 1. ==========
Когда Гермиона открыла глаза следующим утром, Драко в спальне уже не было. Она в замешательстве огляделась по сторонам, но остаться наедине с собственными размышлениями надолго ей не дали: дверь в комнату распахнулась, и на пороге возникла Пэнси.
– Доброе утро, – поприветствовала она. – Тебе лучше?
– Намного, – отозвалась Гермиона, сама удивляясь тому, насколько естественно ответ сорвался с её губ. – А где Драко?
– Все, кроме Лестрейнджа, сейчас внизу. Родольфус ещё спит.
– Чёрт! – выругалась Гермиона, только теперь понимая, как поздно проснулась, и вскакивая с постели. Она натянула первую же пару приличных брюк, которая попалась ей на глаза, а Пэнси поспешно протянула ей очередное пожертвование из собственного гардероба – весьма дорогую на вид рубашку, которую Гермиона приняла, решив не комментировать тот факт, что лиловый ей совершенно не идёт.
Она забежала в ванную, наспех умылась и быстро натянула на себя одежду.
– Можно кое-что у тебя спросить? – неуверенно начала Пэнси, когда Гермиона вернулась в спальню и встала перед зеркалом, чтобы причесаться.
– Конечно.
– Что… Что именно произошло между тобой и Драко вчера вечером?
Гермиона на мгновение замерла и перевела взгляд в зеркале со своих спутанных волос на лицо Пэнси.
– Если честно, понятия не имею, – наконец ответила она.
– Ты не помнишь? – Паркинсон вскинула бровь в удивлении.
– Нет-нет, я помню, что происходило, но не знаю, как к этому относиться. А почему ты спрашиваешь? Он что-то тебе сказал?
Пэнси отрицательно покачала головой:
– Ни слова, но мы с ним и не виделись практически.
– Он рассказал мне об Адрии, – призналась Гермиона.
Реакция Паркинсон оказалась неожиданной – она расплылась в облегчённой улыбке.
– Наконец-то! – воскликнула Пэнси, но, заметив удивлённое выражение на лице Гермионы, быстро взяла себя в руки. – То есть, история, конечно, ужасная, но я рада, что он наконец рассказал тебе. И полагаю, ты заметила связь с Адским пламенем?
– Да, но я до сих пор не понимаю, как она стала привидением… Должно было произойти что-то ещё.
– Подумаем об этом позже: сейчас надо спуститься на завтрак, а потом мы все вместе пойдём в деревню покупать мне платье.
Гермиона вопросительно изогнула бровь:
– Постой, мне казалось, у тебя с собой куча платьев?
– Их никогда не может быть слишком много, – улыбнулась Пэнси. – К тому же мы берём с собой Кассиуса. Элаю надо обыскать замок, чтобы найти Адрию, и он не может сделать это, пока и Кассиус, и Лестрейндж находятся здесь – слишком опасно.
Гермиона зафиксировала несколько выбившихся прядей заколкой, прежде чем отвернуться от зеркала.
– Я всё ещё кое-чего не понимаю, – сказала она, решив выяснить все интересующие вопросы до того, как они с Паркинсон выйдут в коридор, где их разговор может быть подслушан.
– Что именно? – уточнила Пэнси.
– Почему Драко сразу не рассказал мне об Адрии? Зачем надо было это скрывать?
Лицо Пэнси дёрнулось, и несколько морщинок появились на лбу.
– Он тебе не сказал?
Гермиона отрицательно покачала головой, чувствуя, как лёгкое раздражение начинает закипать где-то в области живота: если Малфой не собирался раскрывать все карты, зачем было вообще что-то рассказывать?
– Гермиона, Драко должен был следить за замком в тот вечер, когда его родители уехали в Министерство. Лестрейндж пробрался в поместье и смог сделать то, что сделал, потому что здесь никого не было. Из-за Драко Адрия оказалась в замке совершенно одна… Она умерла, потому что он ушёл.
У Гермионы отвисла челюсть, и на мгновение девушка забыла, как дышать. Только теперь она поняла, почему Драко так не хотел рассказывать ей о случившемся и почему в итоге раскрыл лишь часть истории. Вот почему он верил, что достоин смерти: он винил в случившемся себя. В одну секунду все представления Гермионы о Малфое, о его поведении и о сложившейся ситуации кардинально поменялись. Он страдал не меньше неё, потому что винил себя и в смерти Адрии, и, как следствие, в аресте родителей.
– С тех пор он не перестаёт себя мучить, – продолжила Пэнси, подтверждая её догадку. – Ходит сам не свой. Элай поначалу тоже был разбит после случившегося, хотя и сдерживал эмоции – ты же его знаешь. Но Драко с головой ушёл в самобичевание и до сих пор остро переживает произошедшее. Он сбежал назад в Белиз сразу после похорон Адрии в Буковом Холме – это деревенька недалеко отсюда – и не возвращался, пока не начался суд над его родителями.
