Текст книги "Гарри Поттер и Охота на Чемпионов (СИ)"

Автор книги: Аргус Филченков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 42 страниц)

– Я не собираюсь торговать жизнью людей за славу или золото! – отрезала мадам Боунс. – Вы понимаете, господин Министр, что будет, если он вернется из-за Вашей… Из-за Вашего поспешного решения? Сколько волшебников и ведьм погибнет?

– Возвращение МИСТЕРА ЛОКХАРТА исключено! Все, что нам угрожает – это не имеющие никаких, подчеркиваю – НИКАКИХ оснований слухи! Хорошо, давай оставим возможную панику, которая возникла бы… БЫ! Но ты представляешь, сколько уважаемых членов общества… Нам едва удалось избежать краха основ четырнадцать лет назад… Нас и так слишком мало, безумно мало! И ты представляешь, что будет, если еще как минимум двенадцать уважаемых семей будут вынуждены?..

Гарри хотел дернуться, но не смог – одеяло жестко держало его в объятиях, а его рот словно бы склеился сам собой. Ответа мадам Боунс он не услышал, но вряд ли он обрадовал Фаджа. К сожалению, подумал Маленький Ехидный Гарри, помимо Темных и Светлых Лордов существуют еще и Лорды Дерьмовые. И они точно так же не склонны прислушиваться ни к советам других, ни к окружающей действительности – если, разумеется, эти советы и эта действительность противоречат комфортной для них картине мира… или угрожают их благосостоянию «здесь и сейчас».

– Итак, Амелия, – цвет физиономии мистера Фаджа почти сравнялся с цветом лица Яксли несколько десятков минут назад, – предлагаю закончить дискуссию. Официальная позиция Министерства такова: сбежавший из Мунго мистер Гилдерой Локхарт, чья психика была необратимо повреждена черной магией, которую применяли к нему два беглеца из Азкабана – Барти Крауч – младший…

– А что с ним, Министр? – шелестящим голосом осведомился Сол.

– У него прямо сейчас происходит… романтические свидание с мадам Амбридж в качестве дуэньи, – пожал плечами Фадж. – Проще сказать, он будет Поцелован. Дементор высосет его заблудшую душу… Точнее, – он взглянул на часы со множеством стрелок, почти такие же роскошные, как у профессора Дабмлдора, – уже высосал. Увы, бедный мальчик с достойным лучшего применения упрямством плел какой-то бред про возвращение своего Хозяина… Уже доказано, что он держал под «Империусом» своего собственного отца, а затем, когда бедняга Барти смог ему противостоять, убил его. Так что Поцелуй был вполне законен, хотя, возможно… О, благодарю Вас, Невыразимец. Как же я не подумал…

Лицо Фаджа озарилось. Он забегал туда-сюда, видимо, считая варианты.

– Бежавший из Азкабана Сириус Блэк, будучи в отчаянии от ОКОНЧАТЕЛЬНОГО падения Темного Лорда четырнадцать лет назад, – Фадж, наконец, остановился и ткнул пальцем в мадам Боунс, – затеял эту аферу. Он внушил бедняге Гилдерою, да и Барти-младшему тоже, безумную надежду и решил запугать нашу Старую Добрую Магическую Британию, пользуясь… честолюбием мистера Локхарта. К сожалению, это стоило нам пресечения двух весьма уважаемых семейств – Яксли и Краучей… Бедняга Корбан… наверняка он пытался противостоять самозванцу… Но, благодаря принятым ЛИЧНО МИНИСТРОМ мерам, дальнейших жертв удалось избежать. Вы согласны с этим, Амелия?

– Нет, Министр. Я продолжаю утверждать, что Сами-Знаете-Кто не исчез окончательно. Я утверждаю, что он владеет каким-то секретом, позволяющим ему уже четвертый год раз за разом совершать попытки вернуться. К слову, свидетелем одной из предыдущих попыток Вы были в прошлом году, Министр! И, благодаря Вам, Министр Фадж, мы только что упустили возможность узнать этот секрет и уничтожить Сами-Знаете-Кого навсегда!

– Невозможно вернуться после Поцелуя! – рявкнул Фадж.

– Не в этом случае, идиот! – рявкнула в ответ мадам Боунс. – Когда… – она бросила быстрый взгляд на стоящего рядом с Гарри Невыразимца и поправилась: – Когда-то у тебя был мозг, Корнелиус! Я же помню это! Включи его!

Гарри показалась, что вместо пассажа о мозге мадам Боунс хотела рассказать Фаджу о хоркруксах, и, скорее всего, так оно и было. К счастью, Невыразимец Сол вовремя остановил ее, иначе не позднее, чем через пару недель Гарри не дал бы за свою жизнь и ломанного кната. Или даже ломанного пенса.

– В случае несогласия с политикой Министерства, согласно традициям, недовольные либо поднимают мятеж… либо подают в отставку, – прошипел Фадж, глядя в гневное лицо начальницы ДМП. – Желаете поднять мятеж в одиночку, Амелия?

Мадам Боунс молчала. Все ее люди были в разгоне, они были заняты делом, не зная, что вся их тяжелая и опасная работа только что стала бессмысленной. Ну или большей частью бессмысленной. Суровая ведьма стояла в одиночестве, глядя на сопровождающего Министра авроров – Долиша и незнакомого, рослого, его волосы были забраны в длинный хвост, даже длиннее, чем у Билла Уизли. Палочки обоих авроров были наготове.

– Нет? – триумфально прищурился Министр. – Прекрасно. Уильямсон, перо и пергамент для мадам Боунс!

Длинноволосый аврор, не опуская палочки, протянул Амелии перо и пергамент.

Одеяло еще плотнее стиснуло юношу, и он не смог даже дернуться, когда за спиной послышалось несколько хлопков.

– А вот и пресса! – обрадованно воскликнул Фадж. – Весьма удачно! Думаю, пара снимков спасенного Министерством из затруднительной ситуации Гарри Поттера нам не помеша…

– Как ты мне… – начал Гарри фразу активации аварийного портключа, благо для этой ситуации она подходила как бы не лучше, чем для разговора с Томом.

Слово «надоел» он произнести не успел, да и конца фразы Фаджа не услышал: он ощутил, как ему на шею накинули знакомого вида цепочку, а к щеке прижалась грубая ткань серого капюшона. Ловкие пальцы несколько раз провернули миниатюрные песочные часики, и его потянуло назад, сквозь время.

====== Когда Нельзя Изменить Главное ======

Гарри обнаружил себя неподалеку от входа на Стадион. Одеяло исчезло – видимо, осталось там, на кладбище, а вот палочка и кинжал были при нем. Сумерки еще даже не начинали сгущаться.

Невыразимец протянул ему стопку серой ткани, и Гарри быстренько надел форменную мантию Отдела Тайн и накинул на голову капюшон.

– Я слышал, ты виртуозно пользовался Чарами Неприметности еще на первом курсе, – сказал ему Сол, – тут примерно тот же принцип. Единственное различие – магия мантии делает тебя неузнаваемым для того, кому ты сам не открылся, так что целенаправленным поиском засечь тебя тоже не получится. Главное – вести себя естественно, а что может быть естественнее, чем желание посмотреть Финальное Испытание Турнира?

Само собой, никакого подобного желания у Гарри не было. Однако он послушно поднялся вслед за Невыразимцем на самый верхний ряд пока еще пустых слизеринских трибун. Если все случившееся и не было катастрофой – то очень, очень близко к ней. Вообще-то, допросив Тома, на разум которого биохимия мозга Локхарта, как они и предполагали, вполне действовала, они могли бы решить вопрос с его якорями недели за две. Ну, а то, что в процессе этого решения его личные перспективы становились не слишком оптимистичными… что ж он знал, ради чего, точнее уже – ради кого он шел по своей дороге.

– Я понимаю, что у тебя ко мне множество неприятных вопросов, Гарри, – заметил мистер Кроакер, накладывая на них Чары Заглушения и еще какие-то, как понял юноша – мешающие другим подсесть к ним. – И я отвечу тебе на них… Или объясню, почему не могу ответить.

Гарри хмыкнул.

– Понимаю, – кивнул Сол. – Я тоже учился у Альбуса… в свое время. Но сначала я все же задам тебе вопрос сам: почему ты так спокойно пошел за мной? Я, признаться, ждал… более острой реакции.

– Потому что Вы избавили меня от крупных неприятностей, сэр, – о портключе-пластыре Гарри упоминать не собирался, оставаясь верным старому ковбойскому принципу «Умеешь считать до десяти – остановись на восьми», хотя сам он предпочитал число «семь». – Вряд ли я мог бы оставаться спокойным, если бы меня попросили под камеру пожать руку этому идиоту. Или скорее даже врагу.

– Понимаю тебя. Итак, Гарри?

– Почему Вы не поддержали мадам Боунс? Я же видел, что вы с ней…

– Потому что, к сожалению, я имею дурную привычку иногда спать в своей постели. В своем собственном доме. А хранить хроноворот дома – не только запрещено правилами Отдела Тайн, но и довольно неразумно.

– А мы, сэр? В прошлом году? Мы же…

– Вы с мисс Грейнджер – особый случай. Как ты думаешь, Гарри – почему никто и слова не сказал вам по поводу утраченного – замечу, навсегда утраченного – хроноворота?

– Честно говоря, сэр, это тоже было одним из моих вопросов, хотя и не из самых первоочередных.

– Потому что во всей Британии на полтора десятка хроноворотов остался всего один Ныряльщик, не считая вас с мисс Грейнджер, хотя вы пока находитесь на положении кандидатов, и… возможно, есть еще кто-то, неизвестный мне. Остальные мертвы или лежат в Особой Секции Мунго с безнадежно поврежденными мозгами. Ты знаешь, что происходит, если человек пытается изменить прошлое?

– Миры… уничтожаются?

– Так считает Минни, – лица мистера Кроакера не было видно под капюшоном, но он явственно улыбнулся.

Гарри кивнул. Ну да, вряд ли сотрудники Отдела Тайн раздают хроновороты кому попало и через кого попало. Значит, мистер Кроакер счел их обоих достойной сменой себе, и теперь понятно, почему именно МакГонагалл, которую, судя по этому «Минни» Кроакер явно неплохо знал, отдала им хроноворот и провела инструктаж.

– Я придерживаюсь другой версии, – продолжил Невыразимец. – Магия не разумна, что бы ни говорили адепты… некоторых теорий. Она – стихия, малой частью которой некоторые из нас научились управлять. И если есть возможность снести мешающий потоку камешек, вода просто-напросто пойдет по пути наименьшего сопротивления и не будет рушить целую скалу. Поэтому непосредственно перед выполнением в прошлом, хм-м… решительного действия…

Гарри вспомнил, как в прошлом году собирался пристрелить Малфоя, если Гермионы не окажется в их Лаборатории.

– …или даже в момент самого Погружения Ныряльщик либо умирает, либо сходит с ума. Хотя не скрою – в случае безумия одним из симптомов, как правило, является видение уничтожаемых дотла миров. Бесконечного количества миров.

 – Когда я был мертв… временно мертв… Я говорил с папой и мамой, – медленно сказал Гарри, – и они… они сказали мне, что все, что со мной случилось… «там»… что это происходит в моей голове. Но… потом папа спросил: «А почему это не может быть правдой?»

– Увы, я не готов обсуждать тонкости магантропного принципа прямо сейчас, – вздохнул Кроакер, – однако я полагаю, что мы сможем найти немного… времени попозже. И, полагаю, мисс Грейнджер тоже не откажется поучаствовать в дискуссии. Кстати, совсем забыл, Гарри, – четыре часа и приблизительно сорок семь минут вперед с мисс Грейнджер все было в полном порядке.

– Спасибо, сэр.

– Давай представим, – продолжил мистер Кроакер, – что Сам-Знаешь-Кто раздобыл хроноворот и попытался бы убить тебя до жертвы твоей мамы. Ты согласен, что он не колебался бы ни секунды?

Гарри был согласен. Тот Том, которого он за эти четыре года успел неплохо изучить, вообще не был склонен к колебаниям и сомнениям.

– Тогда – в случае успеха – у Него-Раннего не было бы необходимости совершать Погружение, он не оказался бы в прошлом, ты остался бы жив, Сам-Знаешь-Кто захотел бы отправиться в прошлое снова… Такие темпоральные петли в силу некоторых фундаментальных законов, причем не только магических законов, стремятся к самозатуханию, а наиболее простой способ достичь этого – помешать Ныряльщику выполнить свою задачу. С помощью каких-либо, как правило, небольших, воздействий, с виду – совершенно случайных.

– Случайности неслучайны… – пробормотал Гарри.

– Да, это одно из проявлений этого принципа. Если Ныряльщик настроен на изменение случившегося слишком решительно… Эти случайности становятся довольно неприятными или даже роковыми. В редких случаях реализуются многократные петли, возвращающие ситуацию к исходной… Но это можно назвать счастливым исключением, приносящим Ныряльщику или Ныряльщикам исключительно моральные страдания.

– Понятно, сэр. Но ведь… у меня тогда получилось? В прошлом году?

– Потому что ты не стремился ничего изменить, а напротив – выступил Хранителем Реальности.

– То есть Вы сегодня…

– Да. Руфус поднял меня с постели, я отправился в Министерство прямо со своего домашнего камина, и когда я уже был в Отделе Тайн… Видишь ли, Гарри… Арка Смерти, которую упоминал Корнелиус, находится именно там.

– То есть Вы увидели Гилдеморта…

– Да. Во-первых, я опознал и тело Локхарта, и лицо Сам-Знаешь-Кого. Причем, не только визуально. Во-вторых, было совершенно очевидно – и я дополнительно проверил это – что это… существо было уже Поцеловано, вероятнее всего – тем самым дементором, которого сопровождала через Атриум мадам Амбридж – увы, уже после встречи с мистером Краучем-младшим. Ну и, наконец… Наконец, уже готовясь к Погружению, я услышал по колдорадио новость об отставке Эми.

– Дерьмо.

– Не то слово. Но… Сейчас тебя ждет очередное испытание. Ты готов?

– Вся моя жизнь сплошные испытания, – пробурчал Гарри. – Куда ж я денусь?

– Тогда смотри. «БАРТИ КРАУЧ МЛАДШИЙ РЕВЕЛЛИО ДИСТРИБУМ!» Видишь?

Гарри обнаружил, что за время их разговора трибуны уже заполнились зрителями, которые теперь лихорадочно скупали зеркала Уизли, а сам он, Гарри-На-Пять-Часов-Младше, стоя перед входом в Лабиринт, заводит бензопилу, привлекая к себе все взгляды.

– Смотри левее, – прошелестел голос Кроакера.

Гарри всмотрелся в тускло мерцающую на фоне стены лабиринта фигуру в плаще с капюшоном.

– Он… накладывает на Крама «Империус»?! Из-под мантии-невидимки?! Невербально?! – палочка Гарри была уже в руке, но… через секунду юноша уже снова сидел на трибуне. Его колотило.

– Тест пройден, – вздохнул Сол, опуская палочку, с которой уже готово было сорваться оглушающее заклинание. – Извини, Гарри, но, если бы ты кинулся на выручку, мне пришлось бы уберечь тебя от этой ошибки. Но… это был самый простой случай. Ты же знал, что мисс Делакур и тем более твоя подруга не пострадали, не так ли?

Гарри кивнул:

– Гермиона сказала мне, что Флер не пострадала от пыток и даже оглушила Виктора в ответ. И… я понимаю, о чем Вы… Если бы я знал, что все, наоборот, кончится плохо… Как Вы сейчас знаете… И тогда знали… Как Вы… Как Вы вообще живете, сэр? С этим?!

– Мы поговорим об этом позже, Гарри. И мисс Грейнджер все еще приглашена. Я ответил на твой вопрос по поводу мадам Боунс?

– Тогда зачем все это?! Получаются, эти идиотские штуки просто-напросто бесполезны?

– По большому счету – да, Гарри, – вздохнул Кроакер, – но иногда от них все же есть толк. Например… – Невыразимец раскрыл ладонь, в которой сверкали латунью десять длинных гильз; Гарри подумал, что для майора оставлять столь явные следы было нехарактерно, а значит, что-то пошло не так. – Я выбрал безопасный момент и слегка прибрался там, на колокольне, – пояснил он.

Потом он, как и профессор Дамблдор один год и один день назад, дунул на них, и гильзы испарились.

– Эм-м-м… Спасибо, сэр.

– Я бы не стал делать этого, если бы не отставка Эми. У нас есть еще немного времени, и я кое-что расскажу тебе. Зная, что все пошло… отвратительно, хотя и не полностью катастрофично, я потратил несколько первых Погружений просто на наблюдения, чтобы при… более тесном контакте не ухудшить ситуацию еще больше. Ну и, попутно, сохранить собственный рассудок. Одна моя копия прямо сейчас сидит чуть ниже – к счастью, мой плащ… избавляет меня от некоторых проблем. Вторая наблюдает за делами в Министерстве, третья засела рядом с кладбищем, четвертая отсыпается, пятая составляет план-график безопасных вмешательств…

– Гермиона тоже… составляла список всяких странных событий перед моим прыжком, – признался Гарри; теперь ему было понятно, почему мистер Кроакер и его рассудок пережили своих коллег.

– Это называется реперы, Гарри. И, как я понимаю, ты неукоснительно следовал инструкциям мисс Грейнджер?

– Я привык доверять Гермионе, – пожал плечами Гарри.

– Удача и расчет… Храбрость и знания… Интуиция и логика… Прекрасное сочетание. Не прими за умаление ваших с мисс Грейнджер талантов, но боюсь, что поодиночке вы не прошли бы тест.

– Ну… я и так знаю, что вместе мы намного круче, – пожал плечами Гарри; получается, что вместе они этот самый тест прошли, и свидетельством тому была мантия Невыразимцев на его плечах. – Сэр?

– Пришло время для следующего вмешательства, Гарри. Не соблаговолишь ли ты написать мисс Грейнджер что-нибудь успокаивающее? – Невыразимец протянул Гарри перо и полоску пергамента.

– Ты даже время засек? – удивился Кроакер, когда Гарри протянул ему записку. – «На 00:54 со мной все в порядке». Хм. Полное совпадение. И ты снова приписал ровно час. Ну что ж…

Он свистнул – сидящие совсем рядом слизеринцы не обратили на свист никакого внимания, сопровождая взглядами низколетящего над Лабиринтом соплохвоста – и протянул вперед руку, на которую сел некрупный, но исполненный достоинства черный ворон.

– Ты знаком с мистером Живоглотом, Кронос? – ворон кивнул. – Тогда вручи ему это и попроси доставить записку мисс Грейнджер сразу после того, как она окажется в Больничном Крыле.

Ворон кивнул, ухватил записку когтистой лапой (клюв в это время был занят угощением) и стартовал, обдав обоих волшебников волной отбрасываемого крыльями воздуха и изящно разминувшись в воздухе с очередным стартующим из дебрей Лабиринта при поддержке облегчающих чар бронированным чудищем.

– Вряд ли Поппи потерпит Кроноса в палате, – пояснил мистер Кроакер, – а вот питомец мисс Грейнджер, способный ее успокоить – другое дело. Ну, а если мистера Живоглота для успокоения не хватит – возможно, хватит записки.

Гарри не мог видеть лица Невыразимца, но тот просто не мог не подмигнуть в этот момент.

– Я ответил на твой вопрос, Гарри? – спросил Кроакер.

– Больше, чем на один, сэр. Ох, Ё!!!

– Да, эта тварь немного потяжелее, чем бладжер, – заметил Невыразимец, глядя на то, как оглушенного мистера Бэгмена оттаскивают от оглушенного же соплохвоста и приводят в сознание; видимо, панцирь твари и череп организатора Турнира имели сравнимую твердость и прочность. – Но, как я понял, я ответил не на все твои вопросы. Спрашивай, у нас еще есть время.

– Почему Вы думаете, что дементор решил проблему Тома… не окончательно?

– Потому что никто не знает, что бывает с высосанной душой, у которой имеются якоря, – просто ответил мистер Кроакер, – а этот случай достаточно плох, чтобы предполагать худшее. Тем более что наверняка известная тебе метка на руке мистера Крауча-младшего, которого я имел сомнительное удовольствие осматривать там же, в Министерстве, поблекла, но не исчезла. Боюсь, что и Арка Смерти была бы только временным решением вопроса. Из нее, конечно, никто никогда не возвращался, но я просмотрел журналы за все время ее… эксплуатации – ни одного волшебника с расколотой душой в нее еще не отправляли.

– Как Вы полагаете, сколько якорей может быть у Тома?

– Твои мысли, Гарри?

– Ну… Я уничтожил уже два. И когда я уничтожал второй… Том сказал, что их еще несколько. Не один, а больше, понимаете? То есть их минимум четыре, – «Не считая меня», – этого он, разумеется, не произнес.

Трибуны взвыли – очевидно, в зеркалах многие видели, как Крам старается наложить Пыточное Заклинание на Флер Делакур.

– Больше трех, – задумчиво сказал Кроакер, не обращая внимания на вздох облегчения и аплодисменты в адрес вырубившей своего противника француженки. – Число наверняка простое, вряд ли Том пренебрег бы основными правилами нумерологии, он был весьма хорош в ней. Пять, семь или одиннадцать. Потому что тринадцать исключается по понятным причинам, а семнадцать…

Над Лабиринтом взвились красные искры – Флер вызывала спасателей к оглушенному ею болгарину.

– Нет, семнадцать – это слишком много, – наконец пришел к определенному заключению мистер Кроакер. – Система становится практически полностью неустойчивой. Я имею в виду число осколков души, – пояснил он. – Один – это все, что осталось в самом Томе, два уничтожено, а значит, у него осталось два, четыре или восемь якорей. Хотя восемь… Тоже очень маловероятно, даже учитывая запущенность случая. В конце концов, до самого своего развоплощения он сохранял хотя бы видимость адекватности.

– Значит, четыре, – кивнул Гарри, – сами же говорили, что надо рассчитывать на худшее. Тем более, что в два я не особенно верю.

– Почему?

– Обет. Мне нужен Непреложный Обет.

Мистер Кроакер замолчал. Гарри ждал, наблюдая, как профессор Каркаров, пользуясь тем, что мадам Боунс расспрашивает о чем-то Поппи Помфри над телом вынесенного из Лабиринта Крама, бочком-бочком смещается в сторону выхода со стадиона, опасаясь, видимо, что применение его учеником Непростительного поставят в вину именно ему.

– Значит, ты знаешь, – наконец вздохнул Невыразимец. – Я уже дал его, Гарри. Я дал его почти четырнадцать лет назад. И Гиппократ Сметвик из Мунго тоже. Альбус, конечно, ненавидит делиться своими секретами, и, думаю, он предпочел бы решить вопрос с помощью заклинания Забвения, но… Во-первых, в отношении нас обоих это не так-то просто даже для него, а, во-вторых, такая задача, как осколок Тома в твоей голове, не по силам в одиночку даже ему. Но как ты узнал?

– Вычислил, сэр, – про то, что Томов в его голове теперь двое, он решил все-таки пока умолчать. – Понимаете… Я чувствовал… того человека, которого захватил дневник Тома, ну, вам мадам Боунс наверняка про него рассказала, он, дневник этот, точно якорем был, – Невыразимец кивнул. – Я во сне его чувствовал. А на следующий год… Тогда я чувствовал сам себя. Позднего. «Нырнувшего», как Вы говорили.

– …А в этом году – змею? Да, Эми… консультировалась со мной. И Альбус тоже. По отдельности. И не беспокойся насчет того, что твоя информация станет кому-то известна. Я, в конце концов, работаю в Отделе Тайн, а не в Отделе Разоблачений, как мисс Скитер! – оба мужчины хохотнули.

– Да, сэр. И… Тот дневник… Его не брала дробь – это как маггловские пули, только маленькие, и заклинания тоже от него отскакивали. А теперь…

– А теперь винтовочные пули, как и револьверные, отскакивали от змеи. И, если я правильно опознал заклинание, «Серпенмортия».

Гарри кивнул, подтверждая догадку собеседника.

– Хм. Так получилось, что я неплохо разбираюсь в маггловском оружии, Гарри, – вздохнул тот, отвечая на невысказанный вопрос. – Надо сказать, что я бы предпочел не разбираться в нем вовсе, это… довольно тяжелые для меня воспоминания, так что я не хотел бы делиться ими с тобой, по крайней мере, пока. Но действительно – винтовочные пули, а по гильзам совершенно точно ясно, что они винтовочные, должны были пробить ее шкуру с легкостью. Так что… Так что это змея, вероятно, последний якорь Тома. Последний во всех смыслах.

– Первый смысл – это то, что Том создал ее после остальных? Ну… логично. Первый раз я почувствовал ее только в августе…

– И к тому же до лета прошлого года ее рядом с ним не видели. А Том, как ты знаешь, весьма тщеславен и обязательно похвастался бы таким фамилиаром.

– Да, сэр. Профессор Снейп говорил мне что-то вроде: «Не дай вам Мерлин, Поттер, узнать всю глубину Его тщеславия», – довольно похоже передразнил профессора Маленький-Снейп-в-Голове-Гарри. – А… во втором?

– Я поступил в Хогвартс в сентябре сорок пятого, – вздохнул Кроакер, – у нас, в Доме Салазара, бывший Староста Мальчиков Том Реддл был легендой. Мы гордились им – он был лучшим учеником больше, чем за полвека, у него была именная табличка За Заслуги Перед Школой… и мы, первокурсники, бегали ночами в Зал Наград, чтобы просто ее потрогать… А заодно развивали умение «не попадаться»… Том считался опасным и жестким, но ничем не напоминал того психопата, которого мы оба наблюдали – или примерно через полчаса будем наблюдать – на кладбище. И даже тот Том, что пошел убивать тебя на тот Хэллоуин… он как минимум выглядел значительно более… адекватным, иначе… иначе он просто не собрал бы столько сторонников.

– То есть…

– То есть, даже если у него и получится расщепить душу еще раз, он станет чем-то вроде дикого зверя, опасность которого, как это ни парадоксально, уменьшится. Хотя бы потому, что он просто либо перебьет, либо распугает всех своих слуг. В общем-то, ты и сам видел: он уже начал это делать. Это как раз то, о чем я говорил, когда упоминал неустойчивость системы. Так что… Так что еще один якорь был бы, напротив, приятным сюрпризом.

– Но, сэр… Я видел, как Том убил старого сторожа. Его звали Фрэнк Брайз. И я наблюдал это глазами змеи, то есть она уже была хоркруксом. Я знаю, что для создания якоря надо совершить убийство. Не мог ли он?..

– А вот это мы сейчас проверим, – сказал мистер Кроакер.

Он достал из кармана мантии палочку – ту самую палочку, которую Гарри то ли год, то ли два назад сломал в Визжащей Хижине.

Теперь она была целой. Гарри вскочил, обнажая палочку и кинжал, абсолютно не волнуясь, заметят их или нет.

– СЯДЬ, – это был приказ, подкрепленный взмахом палочки, окружившим их дополнительным куполом невнимания; Кроакер даже не пытался защититься. – В чем дело, Гарри?

– Этой палочкой колдовал Дракоморт, – объяснил Гарри, – в прошлом году. Я сломал ее и…

– И Альбус, судя по всему, приготовил Тому небольшой сюрприз, – выдохнул Кроакер, – но «забыл» поставить тебя в известность. Старый кретин.

– Что за сюрприз, сэр? – кинжал в руке Гарри опустился, а вот палочка – пока нет.

– Что ты знаешь о палочке Тома? – спросил Кроакер.

– Ну… Они с моей палочкой сестры. Я… когда я покупал свою палочку, мистер Олливандер сказал мне, что в наших палочках – перья одного и того же феникса. И он сбросил их одновременно. И я не удивлюсь, если это был Фоукс, феникс Дамблдора, сэр.

– Вот и не удивляйся. А вот чего ни Гаррик, ни Альбус тебе не сказали, так это того, что палочки-сестры не могут сражаться друг против друга. То есть Том, попытавшись убить тебя – а он наверняка сделал бы это наиболее театральным способом, то есть устроив дуэль… Он просто не смог бы ничего сделать.

– Но почему?! Почему директор просто не сказал мне?! – теперь Гарри опустил и палочку. – Ведь и я тоже мог… попасться! И вряд ли Том позволил бы мне второй удар!

– Потому что Альбус не верит никому и ни в кого, – объяснил Кроакер.

– Я заметил, – кивнул юноша. – Много раз заметил. Спасибо, что открыли мне эту тайну, сэр.

– Не за что. Тайны, которые не раскрываются в нужное время и нужным людям, становятся бессмысленными, и кому, как не нам, понимать это. Кстати, ты знаешь, что относительно вас с Томом существует Пророчество? Оно тоже хранится в Отделе Тайн, и я мог бы…

– Не хочу быть им связанным, сэр. Я уже говорил это Директору. Тем более, что я и так примерно представляю, что там. Сам вычислил – и что оно вообще есть, и про его содержание.

Разумеется, про роль старушек в этом вычислении он снова умолчал.

– Разумно. И смело. Но вернемся к палочке Тома. «ПРИОРИ ИНКАНТАТЕМ УЛЬТИМА!»

– Хм, – немного задумчиво сказал мистер Кроакер, когда из напоминающего человеческую кость дерева выплыла череда смутных образов. – Действительно… «Бомбарда Максима» по колокольне, Пыточное Заклинание по тебе… Еще несколько пыточных – ну, это Локхарт и Яксли… «Империус» – Крауч… Смертельное Проклятие – судя по времени, по мистеру Брайсу, и… Да. Ритуал, причем именно со змеей в качестве объекта. Но… он явно был проведен не меньше, чем за две недели до смерти старика. Хм. А вот и бедняжка Берта. Ну что ж – можно определенно утверждать, что мистер Реддл не создавал новых якорей после своей змеи, для превращения которой в хоркрукс он использовал убийство Берты Джоркинс.

– Это… радует.

– Идем дальше, Гарри? Это может быть… больно.

– Я готов, сэр. Я даже дементоров допрашивал о том вечере! – юноше показалось, что мистер Кроакер икнул. – А… как у Вас получается заглядывать так далеко?

– У меня… есть некоторый опыт в обращении со Временем, – сказал Невыразимец. – Довольно-таки большой опыт. Полагаю, вряд ли кто смог бы заглянуть и вполовину так далеко, как я. Может быть, ты и мисс Грейнджер когда-нибудь… Итак. «Легиллиментис» на Берту. Несколько неудачных попыток всяких разных заклинаний – настолько неудачных, что ясно: колдовал Локхарт, когда искал… своего нового хозяина. Хм. Да, вот здесь этой палочке явственно было довольно больно. Развлечения молодого мистера Малфоя… Хм… Очень, очень длинный перерыв, трудно разглядеть, хотя… Вот! Одно неудачное убийственное заклинание и два, увы, удачных… Так. Твой отец сражался довольно долго. Прости, Гарри, что…

– Все нормально, сэр. И?

– И у меня две новости, Гарри. И, к сожалению, обе плохие. Первая – ты не хоркрукс.

– Э-э-э?..

– Ты действительно несешь в себе часть души Тома, – пояснил Невыразимец. – Но, к сожалению… К сожалению, ты не обладаешь характерной для хоркруксов защитой из-за того, что Том был несколько не в той форме, чтобы проводить ритуал.

– Я заметил, – саркастично ответил Гарри, касаясь оставленной обломками бинокля царапины на скуле. – То есть Том даже не заплатил мне за мою работу якорем?

– Увы, да. Хотя… Ты видел, как Том расплачивается за службу, так что на твоем месте я бы этому только обрадовался.

– Есть только обрадоваться на моем месте, мистер Кроакер, сэр!

Несколько капель сарказма упали с клыков Гарри на пол; доски задымились и зашипели, примерно, как от яда василиска. Эм-м-м… Ну хорошо, показалось, что упали, задымились и зашипели. Просто показалось.

– А во-вторых, – продолжил Невыразимец, – вряд ли Том вообще подозревает об этом куске своей души. Она, его душа, его мало волнует, так что могу спорить – этот незапланированный якорь он не учитывал, не учитывает и учитывать не будет. То есть, скорее всего, у нас осталось не четыре, а пять якорей, считая тебя.

– А… А как Вы считаете, сэр, сколько времени у нас есть?

– Судя по томным и слегка завистливым вздохам тех девочек чуть ниже, – указал Кроакер на троицу змеек-первокурсниц, смотревших в одно зеркальце на всех, видимо, купленное вскладчину, – вы с мисс Грейнджер как раз сейчас прощаетесь прямо у Кубка. То есть… думаю, около двух часов. И какое-то время Том потратит на выкарабкивание из желудка дементора, если у этой твари вообще есть желудок. А в чем дело, Гарри?

– Мне кажется, «три плюс один» будет звучать намного лучше, чем «четыре плюс один», сэр. Том откроет мне свой дом примерно через час, ну, или уже открыл…

– Увы, Гарри. Я уже получил отчет приблизительно три часа вперед. В доме своего отца Том прятать хоркрукс не стал.

– Черт, – сказал Гарри, – обидно-то как. Но… Но у любого человека есть не только отец, но и мать, так, сэр?

– И ты знаешь, где искать ее дом?

– Ее звали Меропа Гонт, – медленно сказал Гарри. – И она жила неподалеку от Реддлов – иначе она не смогла бы сначала влюбиться в Тома-старшего, а потом сбежать с ним. Ее отца звали Орвол – это второе имя Тома, а брата – Морфин. Это обычная маггловская полицейская работа, я читал отчеты, и немного информации от мадам Боунс, сэр, – пояснил Гарри изумленному мистеру Кроакеру. – Согласно Книге Родов, Гонты были последними наследниками Слизерина. А дом наследников Слизерина – подходящее место для тайника.