Текст книги "Гарри Поттер и Охота на Чемпионов (СИ)"

Автор книги: Аргус Филченков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 42 страниц)

Бр-р-р…

В любом случае, они прошли на бреющем к лазу в Тайную Комнату с глубоким обходом просматриваемых из деревни или из замка мест (Гермиона снова уселась боком, и, похоже, метлы и полетов она больше не боялась, так что Гарри не стал спешиваться даже в сталактитовом коридоре). Оставив все лишнее в Лаборатории, они пронеслись по лестнице и выбежали из Главного Входа следом за спешащими на пробежку друзьями.

Джинни и Невилл приняли их появление как должное, а вот Валькирия слегка приподняла бровь. Впрочем, ярдов через триста Лаванда уже не выказывала признаков удивления и, возможно, даже разочарования – видимо, Гермиона все-таки что-то шепнула ей на бегу.

Сегодня «умирать на полосе» Гарри и, особенно, Гермионе было противопоказано, и они ограничились легкой разминкой. Впрочем, Гарри с Невиллом на всякий случай немного подшибли друг другу голени квиддичными битами – просто чтобы на фоне их ковыляния, эффект которого должен было пройти через полчаса-час, возможные странности походки мисс Грейнджер (к счастью, так и не проявившиеся, видимо, парни в спальнях все-таки немного преувеличивали, либо Гермиона подготовилась лучше, чем большинство девчонок) остались незаметными. Невилл вопросов не задавал, за что Гарри был ему благодарен.

Гарри не знал, что именно сработало – то ли его меры предосторожности, то ли повышенная, как говорил Сириус, совестливость профессора МакГонагалл (хотя на эту самую совестливость Гарри тоже рассчитывал, ну и на то, что единороги с единорожиками очень удачно откочевали от хижины Хагрида вглубь Запретного Леса).

А может быть, их выручила Хедвиг – полярная сова спикировала прямо на Гарри со свежим номером «Пророка» в клюве, причем выглядела она очень уставшей. А это значило, что в газете было что-то важное: Хедвиг нравилась Гарри и, следовательно, тоже была умной девочкой.

И, разумеется, это «что-то» должно было быть довольно мерзким – чисто для соблюдения равновесия во Вселенной.

– «ГАРРИ ПОТТЕР НЕЗДОРОВ И ОПАСЕН?» – на ходу прочитал он здоровенный заголовок над своей фотографией, сделанной, судя по всему, на каком-то уроке – по крайней мере, на этом фото Гарри ожесточенно и где-то даже маниакально грыз кончик пера.

– Фигня, – сказал Гарри-Пофигист встревоженным товарищам, по диагонали просмотрев статью, – потом прочитаем, а то уже есть хочется.

– Я рада, мистер Поттер, что Вы не принимаете эти… писания всерьез, – сказала ему профессор МакГонагалл, которая действительно встречала их у самого входа.

– Ерунда, профессор, – усмехнулся Гарри-Пофигист, – я ж с магглами жил, а у магглов таких писак, которые, кроме как грязью поливать, ничего не умеют, на пучок пятачок. Тут много ума не надо.

Крупный жук, обиженно и где-то даже разочарованно жужжа, взлетел с плеча профессора и скрылся на улице.

На самом деле Гарри, еще с последнего своего дохогвартского лета, твердо знал: случайности, особенно неприятные, не случайны. И если главный удар силами прессы по нему наносится утром того самого дня, на который Том назначил свою Операцию, вопрос может стоять только «либо-либо»: либо Скитер сама является Пожирательницей Смерти, ну или как минимум сочувствующей, либо ее кто-то нанял.

Вопрос поимки настырной и удивительно пронырливой журналистки становился довольно-таки важным фактором успеха уже его Операции, до начала которой оставалось всего двенадцать часов. А ведь еще и экзамены…

Принимать душ Гарри пришлось в гриффиндорской башне: Лаванда с Гермионой ясно дали ему понять, что в течение ближайшего часа его присутствие в Лаборатории нежелательно. Видимо, девчонкам (точнее, формально говоря, девушке и женщине, но так слишком сложно, пусть остаются девчонками) надо было не только закончить те самые процедуры, но и немножко поболтать. В то, что Гермиона не предоставит Лаванде подробного описания ее нового опыта, Гарри не верил, хотя сам, разумеется, трепаться о том, что произошло, не собирался.

На завтраке к нему, для разнообразия, подошел Седрик Диггори – видимо, Панси была для этого недостаточно гриффиндоркой.

В ответ на обвинения хаффлпаффца в темной магии, полигамии и злодействах вообще Гарри с улыбкой заметил, что, когда у него болит голова, он, напротив, становится ос-с-собенно друж-ш-ш-шеелюбен. Это помогло, так что поесть ему удалось относительно спокойно, и даже убийственно-ненавидящий взгляд профессора Снейпа не испортил аппетита ни Гарри, ни Гермионе.

Умяв обычную свою двойную-тройную порцию, банда, за исключением учившейся на год младше них Джинни, собралась на экзамен по Истории Магии.

– Надо быстренько все написать и…

– Мистер Поттер, мисс Грейнджер, – подошла к ним профессор МакГонагалл. – Вам надлежит сразу после завтрака прибыть в комнату, прилегающую к Большому Залу.

– Но… но ведь, профессор… Экзамен… Я и вправду готовилась!

– Мисс Грейнджер, – строго посмотрела на нее декан, – освобождение участников Турнира от экзаменов – это вовсе не блажь организаторов. Ваш график на сегодня будет достаточно плотным, – («И это она еще не знает, насколько!» – подумал Гарри), – так что… Ваша оценка по данному предмету за этот год уже выставлена. Или Вы не хотите встретиться с Вашими родителями? Сегодня, до начала Третьего Испытания, чемпионы встречаются со своими семьями, – пояснила она.

«ОХ, Ё!» – пробормотали сразу два Маленьких Гарри. Первым был Гарри-Ответственный-За-Расписание, а вторым – Паникующий-Гарри-Не-Желающий-Встречаться-С-Папой-Подруги-С-Которой-Он-Только-Что-Занимался-Любовью.

А Рассудительный Гарри подумал, что очень-очень вряд ли Дурсли, если они, конечно, вообще приехали в это Средоточие Волшебного Зла, помогут именно ему, а не, к примеру, мистеру Грейнджеру. Которому ненавидеть ухажеров дочери было положено по должности.

– М-м-мои родители м-м-магглы! – пролепетала Гермиона. Интересно, а она кого больше боится? Папу или маму?

– Я в курсе, мисс Грейнджер, если Вы помните, – улыбнулась МакГонагалл. – В некоторых случаях посещение магглами Хогвартса допускается, и я рада, что сейчас случай значительно более приятный, чем… в прошлый раз.

Гарри понял, что, упоминая прошлое посещение магглами Хогвартса, МакГонагалл имела в виду приезд родителей убитой василиском Миртл, про который она как-то ему рассказывала.

Удивительно, но воспоминание об ушедшей уже подруге заткнуло, наконец, Паникующего Гарри. Хотя, конечно, вместо этой встречи, особенно с отцом Гермионы, он все еще с бОльшим удовольствием замочил бы того самого василиска еще раз. Можно в одиночку и можно мечом Гриффиндора или даже кинжалом коммандос, раз уж Германа он решил в этом году в школу не брать.

– Что же касается Вашей подготовки, мисс Грейнджер, то, уверяю Вас, она существенно повлияла на Вашу итоговую оценку, – улыбнулась ей не ведавшая обо всех причинах душевных терзаний подруги МакГонагалл. – Да, Вы в любом случае получили бы «Превосходно», но в данном случае речь идет о дополнительных баллах.

Поняв, что отмазок у нее не осталось, студент Дома Храбрецов Гермиона Джин Грейнджер задрала подбородок и сделала шаг в сторону дверей в ту самую комнату. Гарри ничего не оставалось, кроме как последовать за ней, а потом как-то незаметно оказаться впереди нее.

– Дядюшка! – он ожидал услышать все, что угодно, кроме этого слова. «Младшая», та самая подчиненная мадам Боунс с меняющими цвет (сейчас они были обычными для нее – розовыми) волосами, ее звали Тонкс, просто Тонкс, и никакой Нимфадоры, бросилась к нему с объятиями, переходящими в довольно профессиональный захват… Которого он, впрочем, успешно избежал, направив молодую сотрудницу ДМП – да, точно, аврорский значок уже на месте – лбом в дверь (и вовремя поймав под локоть).

– Верткий, – с удовлетворением отметила девушка, а ее волосы перекрасились в ярко-алый. – Ты в курсе, что ты и правда мой дядя? – осведомилась она.

Гарри подумал, а что же именно привело мистера Грейнджера в такой ступор – то, что Тонкс, будучи на семь лет старше него, называет его дядей, или же смена цвета ее волос. Упоминание о верткости Гарри заставило его нахмуриться, но, по крайней мере, перчатки с клыком василиска на столе не было. Уже легче.

– Ага, давно посчитал, – ответил Гарри. – Троюродный.

«Жаль, что Драко нет в школе, – подумал Ехидный Гарри, – можно было бы его тоже племянничком подразнить!»

Бабка Гарри со стороны отца, Дорея Блэк, была сестрой Поллукса, деда Сириуса Блэка и его, Сириуса, двоюродных сестер – Андромеды, матери Тонкс, Нарциссы Малфой, матери Драко и, к сожалению, той самой Беллатрикс Лестрейндж, что запытала до безумия родителей Невилла.

– Я так волновалась за тебя, Гарри, – тем временем щебетала Тонкс. – Тетя Эми («Амелия Боунс», – перевел для себя парень) говорила, что ты наверняка обрадуешься, если я, раз уж Аластор сегодня уж-жасно занят, вытащу тебя в Хогсмид – ну там, посидеть в таверне, выгулять собаку…

– Эту собаку уже есть кому выгуливать, – тихо буркнул Гарри, слегка кивая в сторону Флер, стоящей рядом с сестренкой и явными родителям – по крайней мере, ясно было, что свою красоту Чемпионка Шармбатона унаследовала от этой ослепительной женщины. Ее муж, невысокий кругленький волшебник с черной бородкой, носил сапоги на высоком каблуке и все равно был ниже супруги на целую голову. Вероятно, он обладал массой достоинств, не относящихся к области эстетики.

– Я даже выбила у Директора Дамблдора разрешение не только для тебя, но и для остальных чемпионов… – продолжала Тонкс.

Тем временем, воспользовавшись всеобщим смятением (довольно-таки пожилые родители Виктора Крама, стоящие вместе с ним у дальней стены, тоже с некоторым недоумением смотрели на семейную сцену), Гермиона подошла к мистеру и миссис Грейнджер, схватила их за руки и разрыдалась. Габриель, вывернувшись из руки матери, бросилась к своей спасительнице и зарыдала вместе с ней.

«Ничего себе, хорошенькое начало…» – подумал Маленький Офигевший Гарри.

– Что она нашла в тебе? – спросил его мистер Грейнджер. – Ну что она в тебе такого нашла, что полезла из-за тебя прямо в пасть кровавому дракону?!

Они сидели в отдельной комнате на втором этаже «Трех Метел», причем за окнами трактира Гарри заметил как минимум два полных аврорских патруля.

Крам повел своих родителей на корабль (замок им потом, по окончании экзаменов, покажет Лаванда), Делакуры всем семейством направились к карете Шармбатона, возле которой лежал огромный, угрожающего вида, черный пес, а Тонкс вместе с дожидавшимся их у входа в заведение мадам Розмерты профессором Люпином, несли вахту в коридоре: «Спасать тебя от разъяренных папочек в мои обязанности не входит, зайчик», – шепнула она напоследок.

– То, чего ей не хватало, наверное… – коротко ответил Гарри.

– И чего же ей не хватало? Мы… Мы дали ей все, что она пожелает!

– Вы не пробовали спросить это у нее самой? – сходу пошел на обострение гриффиндорец. – И чего ей не хватало, и чего она действительно желает? Не «что положено желать хорошей девочке из респектабельной семьи стоматологов с точки зрения заботливых родителей», а что желает сама Гермиона Грейнджер, там, глубоко, под своей броней из книжек? Искренне спросить, а не… потому что так положено, или соседи должны одобрить, или доктор Спок так в книжке написал?

– И все же? – удивительно, но мистер Грейнджер действительно пытался понять. Видимо, и ему, и миссис Грейнджер, которая сейчас разговаривала с дочерью за соседним, отделенном Заглушающими Чарами, столом, пришлось не только немало пережить, но и многое обдумать.

– Уважения. Доверия. Приключений, – мистер Грейнджер дернулся, но Гарри спокойно продолжил: – Да, приключений. И… тепла. Вы думаете, ей хотелось быть Идеальной Девочкой? Я только неделю назад узнал, что она играет на фортепьяно, причем здорово играет. Она молчала об этом четыре года, потому что она это чертово фортепьяно просто ненавидела. А сколько ее времени и ваших денег на это ушло?

Мистер Грейнджер угрюмо уставился на Гарри.

– И… она не из-за меня полезла в этот турнир, а из-за себя. Она ведьма. Так получилось, и никто в этом не виноват. Гены, хромосомы, наследственность… Случай… Она приняла это. И… не хочет этого лишаться. А вы решили за нее. Обычно взрослые имеют такое право, да и вы, если по закону, тоже, но… Тогда, на Хэллоуин, вы решали за нее там, где жизненного опыта у нее больше, чем у вас. А это неправильно.

– Сколько тебе лет? – внезапно спросил мистер Грейнджер.

– Формально – четырнадцать, – ответил Гарри, – а на самом деле – шестнадцать. Я прошлый год два раза прожил, – пояснил он, – ну и в первом прошлом году мы вместе с Гермионой еще около трех месяцев намотали.

– То есть… То есть ей… – удивительно, но мистер Грейнджер не запутался в его довольно нетривиальной хронологии.

– Ей тоже шестнадцать. – кивнул Гарри. – Сутки как исполнилось.

– Вы с ней спали? – резко спросил мистер Грейнджер, уперев тяжелый взгляд в лицо юноши.

– Да, сэр, – выдержал его взгляд Гарри. – Этой самой ночью.

Он положил на стол левую руку, продемонстрировав узкое серебряное кольцо на безымянном пальце. Мистер Грейнджер перевел взгляд на Гермиону – она в этот момент демонстрировала матери точно такое же колечко.

– Знаешь, почему я не… не попытался хотя бы достать тебя? – криво усмехнулся мистер Грейнджер.

– Потому что не смогли бы, сэр?

– Я же сказал – «попытался бы». Потому что ты не стал испуганно уточнять, что это была ее инициатива. И что она спланировала это еще год назад.

Достал. Он все-таки его достал.

– Х-ХА! Я все-таки знаю Май намного дольше, чем ты, – пояснил мистер Грейнджер, крайне довольный тем, что смог-таки послать Гарри в нокдаун хотя бы словами. – Ну и… с хозяином ее любимой книжной лавки мы иногда играем в бридж. Итак?

– Я хочу жениться на Гермионе, сэр. И жить с ней настолько долго и счастливо, насколько смогу. Насколько мы сможем. И вчера, когда я понял, что она затеяла, я попросил ее выйти за меня замуж, когда нам исполнится семнадцать. Это возраст волшебного совершеннолетия, сэр.

– То есть, через год? И как отреагировала Май?

– Достала из сумки молоток для отбивания мяса. Она обещала, год назад еще, что купит его, когда я сделаю ей предложение, – пояснил он. – Но она всегда готовится к экзаменам заранее. Вообще-то, сначала она думала о скалке, но потом решила, что у меня слишком крепкий лоб. И еще она предупредила меня, что не собирается в угоду всяким там патриархальным обычаям менять фамилию.

– Этот плюгавый старикашка… он не врет? – сменил тему мистер Грейнджер, давя ухмылку.

– Насколько я знаю – нет, сэр. И… со мной ей будет безопаснее, сэр. Честно. Именно потому, что мы знаем, какие драконы тут водятся, и знаем, как их обойти, если уж не… обезвредить.

– Мы последуем его советам, – сказал мистер Грейнджер. – Но… знал бы ты, сынок, как бы мне хотелось отправиться на четыре года назад, как я понял, вы это умеете, и выгнать эту драную кошку с нашего порога, когда она пришла к нам…

– Волшебники тоже не могут менять уже случившееся. И… тогда Гермиона была бы уже мертва, – жестко сказал Гарри. – И не исключено, что ее убили бы Вы сами – прекрасно осознавая, что Вы делаете, совершенно этого не желая… Это заклинание «Империус», оно полностью подчиняет волю человека тому, кто его наложил. Мы с Гермионой умеем его сбрасывать, и один мой знакомый, он, кстати, не волшебник, тоже, но… Это не у каждого получается. И не сразу. Мы видели человека под таким проклятием с месяц назад. Это страшно.

– Те самые драконы, о которых вы знаете, а мы нет?

– Да. Вы же слышали обо всех этих расистах, да, сэр? Они такие «милые шутки» с «Империусом» просто обожают. И… если бы Гермиона не помогла мне, еще на первом курсе, их главный расист, Том, вернулся бы еще тогда, три года назад. Год на восстановление его банды, потом он захватил бы контроль над Министерством… И при первом же зафиксированном выбросе вашей дочери, а без постоянной практики они неизбежны, они пришли бы к вам вместо профессора МакГонагалл. Такие как Гермиона или я – угроза для них. Потому что они замкнулись и гниют в своем мирке, а мы – свежий воздух, который для них смертелен.

– Америка? Франция? Австралия?

– Мы наводили справки, сэр. В Америке полный запрет на близкие отношения волшебников с неволшебниками, даже дружеские, даже с родителями, так называемый закон Раппопорт, его из-за охоты на ведьм приняли… В общем, этот закон отменили позже, чем расовые законы, которые против негров: всего одно поколение назад. И не все этой отменой довольны, так что у Тома там сторонников хватает.

– А что насчет Европы?

– В Германии и Австрии многие еще не забыли Гриндевальда, он с наци сотрудничал, и вроде как вдохновлял даже. Да и в Дурмштранг волшебников из обычных семей до сих пор не берут. Во Франции… Директриса Шармбатона, французской школы, куда вы хотели отправить Гермиону, скрывает, что она полувеликанша. Хотя это и не так-то просто, – оба мужчины усмехнулись.

– То есть такой расизм везде? – нахмурил брови мистер Грейнджер.

– В России после этой их революции его нет, но все волшебники там под колпаком Тринадцатого Отделения Тайной Канцелярии, они его даже не переименовывали, ни в эту их революцию, ни когда коммунизм рухнул.

Эти сведения ему, разумеется, с подачи мадам Боунс, сообщил Сириус. Мистер Грейнджер медленно помотал головой: не вариант. Гарри продолжил:

– Австралия… Там такой пакости нет, потому что волшебников раз-два и обчелся, не считая местных шаманов, конечно. Но и прятаться из-за этого труднее. И у австралийцев довольно тесные связи с Метрополией, и вся надежда на то, что пока что Тому будет не до другой части света. Но да. Это, пожалуй, лучший вариант. Или Бразилия. И…

– И недавно я внезапно воспылал страстью к охоте, – успокоил его мистер Грейнджер. – И купил-таки дробовик. Кстати, сынок. Это тебе.

Он достал из кармана и пустил через стол полиэтиленовый пакет с лежащим в нем полным вальтеровским магазином и еще тремя патронами вроссыпь. Неверный свет масляных ламп играл на гоблинском серебре пуль.

Гарри достал магазин и осторожно, очень осторожно, выщелкнул два патрона, ссыпав их в пакет.

– Чтобы пружина не ослабла, – пояснил он мистеру Грейнджеру, – эти я в другой магазин потом забью, чтобы всегда готовы были.

Жаль, что он уже отослал «Вальтер» вместе с остальными необходимыми для Операции вещами Мародерам. Хотя, с другой стороны, план Операции и не включал немедленное устранение Тома «вглухую». Ну и для проверки надо бы отстрелять хотя бы один патрон из другого «Вальтера», с не столь впечатляющей Историей.

– Намучался я с ними, – вздохнул мистер Грейнджер, – но получилось. Собственно биоматериал в тефлоновом контейнере, в основном, пульпа, в ней максимальная концентрация яда – там, под напылением из этих ваших сиклей, оно не слишком толстое и при попадании в цель сотрется. А так-то эта гадость действительно прожигает все, чего касается, кроме разве что тефлона. Два верстака пришлось заменить и сжечь от греха, пока не догадался. И вот еще…

Он выложил на стол нож с рукояткой из оленьего рога, в серебряных, обтянутых шкурой василиска – явно из доли Гермионы – ножнах.

– Эмма решила, что глупо пилить такую великолепную коронку на одноразовые изделия целиком, – заметил Дэн. – И, как я слышал, патроны имеют неприятное свойство кончаться в самый неподходящий момент. Так что для них мы использовали только шеечную часть, а три с половиной дюйма острия превратили вот в это. Не вынимай его из ножен без нужды, Гарри. Этот чертов яд не держит даже обычное серебро – мы угробили материала на три сотни фунтов. К счастью, бабушка оставила мне часть фамильного сервиза – и это серебро, старое, подошло.

– Я… не знаю, что сказать, сэр. Просто «спасибо» будет недостаточно.

– Ничего не говори, сынок. Просто сбереги ее.

– Да, сэр.

– И никаких «если смогу»? – прищурился Дэн.

– «Магия есть желание», – пожал плечами Гарри. – Так сказала Гермиона, а я привык ее слушать, – Дэн понимающе-весело посмотрел на Гарри. – А сохранить ее… Это для меня намного важнее, чем выжить самому. И… кое-какие умения, помимо желания у меня… у нас точно есть.

– Мы не сможем остаться здесь на само соревнование, – вздохнул мистер Грейнджер. – Как раз из-за этих чертовых расистов, которые вот-вот понаедут. Да и Гектор не слишком любит оставаться с няней надолго. Но… Плешивый бабский угодник обещал держать нас в курсе. Представляешь, Гарри, он умудрился обаять даже мисс Джеррисон, которая сидит на ресепшне в нашей клинике!

– Ага, – улыбнулся Гарри, – узнаю... э-э-э… мистера Бонда. Мой крестный – он тоже настоящий кобель, хотя и сильно моложе. Хотя сейчас он, по-моему, попал, – он кивнул в сторону окна, за которым прогуливалась семья Делакур, сопровождаемая степенно вышагивающим у ноги Флер чистым, аккуратно подстриженным и причесанным, хотя и все равно довольно страшноватым с виду Зоргом. – Он будет нас страховать, – Гарри положил руку на подрагивающие кулаки Дэна, – да и не только он. Мистер Люпин, который проводит вас домой… он тоже в деле, так что на чай он не останется.

– Приедешь к нам на лето, Гарри? В… – Дэн замолк, когда Гарри жестом остановил его прежде, чем он назвал место.

– Да, но не сразу, сэр. Мне хотелось бы, чтобы сначала вы поговорили с Гермионой. Честно поговорили. Не хочу давить на вас.

– А на нее?

– А на нее давить невозможно. Я попробовал как-то, не подумав, и до сих пор в ужасе от того, что могло бы случиться. Но обошлось. И… и не думайте, что вы плохие родители, сэр. У плохих родителей не бывает таких замечательных дочерей. Ну да, где-то вы друг друга не поняли. Но вы справитесь.

– Помоги Бог моей дочурке, – засмеялся Дэн. – Да и тебе тоже, парень.

Они обернулись, услышав смех Эммы, и Гарри в легкой панике подумал, что она смеялась над совершенно аналогичной фразой.

Мадам Розмерта принесла ланч прямо к ним в комнату, и они, вместе с профессором Люпином и аврором Тонкс, пообедали, болтая о пустяках и забавных – действительно забавных, а не страшных! – случаях.

Дэн особенно смеялся над тем, как Сириус под личиной Рона Уизли выиграл у предводительницы русалок свободу заложников. Выяснилось, что мистер Грейнджер и сам любил покер, так что сыграть с настоящим волшебником он бы не отказался. Гарри вздохнул и заявил, что сейчас крестный занят ровно тем же, что и он сам: общается с родителями своей невесты, причем при этом самом слове Дэн снова не попытался прибить его, хотя сидел он достаточно удобно, а Эмма даже несколько мечтательно прищурила глаза, словно примеряя на дочку белоснежное свадебное платье.

Потом, после рассказа Гермионы о том, как быстро, четко и абсолютно, абсолютно безопасно она справилась с драконом, миссис Грейнджер весело-назидательно заметила, что зелья зельями, но и старой доброй жевательной резинкой пренебрегать не следует. В ответ оба гриффиндорца продемонстрировали по пачке «Орбита» – апельсинового у Гарри и мятного у Гермионы. Пивз уже стал нерешительно показываться в коридорах, и следовало быть во всеоружии.

Кстати, с новой улыбкой Гермионы, исправленной при помощи магии, стоматологи смирились легко – ну еще бы, после всей этой истории что с Турниром, что с жутко ядовитым клыком, что с появлением у кровиночки «не просто парня».

Потом они немного погуляли – показали родителям мисс Грейнджер квиддичный стадион (не упоминая о том, что Третье Испытание пройдет именно там), хижину Хагрида (загон для соплохвостов был уже пуст, и Гарри с Гермионой переглянулись тайком от Дэна и Эммы), карету Шармбатона и корабль Дурмштранга (Лаванды рядом со стоящими на палубе Крамами пока не было видно – экзамены еще не закончились) и пошли к собственно Замку, на всякий случай, из-за статьи Скитер, оставив профессора Люпина в Хогсмиде.

Гермиона увела родителей показывать им Хогвартс, пока не закончились экзамены и не понаехали зрители турнира, а Гарри, схватив Тонкс за руку, быстро потащил ее по коридору.

– Я думала, что ты более постоянен, зайчик, – насмешливо сказала та, когда гриффиндорец затащил ее в пустой класс и бросил на дверь запирающее заклинание. – Кроме того, я не уверена, что это подходящее место для интима. И время. И…

– Место-то у нас другое есть, – буркнул Гарри. – Не одно даже. И время мы с Гермионой тоже находим. И вообще. Мы. Есть. Друг. У. Друга. И это все.

Тонкс уже не подсмеивалась над дядюшкой и потенциальной тетушкой, а откровенно смеялась над его смущением.

– Тонкс, мне нужна помощь аврора, – отмахнулся от ее смеха Гарри, и та, глядя на его серьезное и обеспокоенное лицо, смела с лица улыбку. – Настоящего аврора. Срочно. Прямо сейчас.

====== Темный Лорд, Его Леди, Враги И Друзья ======

Гарри достал из сумки свежий номер «Пророка» и объяснил свои подозрения касательно статьи Скитер.

– Понимаю тебя, – задумалась Тонкс. – Таких совпадений действительно не бывает. Давай-ка внимательно посмотрим статью… Так… Начнем с самого серьезного обвинения. Что это там за некромантия, а?

– Это светлое, так нам Крам сказал. А их учат, ну, различать. Мы привидение… эм-м-м… проводили. Туда, – вздохнул Гарри, показав глазами на потолок. – Я ее, Миртл, помнишь такую, в туалете на втором этаже сидела? – Тонкс кивнула. – В общем, я ее на Бал пригласил, потому что Чемпионы друг с другом идти не могут. А это, оказывается, ее мечта была. Мечта и обида, что ее, когда она еще живая была, не пригласили… И она… сказала, что она теперь счастлива, ну и ушла. Так жалко ее было…

– Плаксу Миртл? То-то Отдел Магических Популяций на ушах стоит… Хм… И понятно, кто эта третья девчонка была, из той Ритиной статьи, прошлой… И, судя по тексту, Скитер уже тогда знала, и кто она, и что вы ее упокоили, она там аж обнамекалась… Кто с вами был?

– Я, Гермиона, Лаванда. Ну и сама Миртл, конечно. Потом еще Крам подошел. Гермиона точно молчала, а Лаванда хоть и сплетница, но не болтушка. К тому же за ту статью, о том, что я ловелас, у них у обеих на Скитер во-от такенный зуб. А Миртл Рите не достать уже.

– Крам?

– У него тоже зуб на Риту. Он в Лаванду влюбился. Ну, мы ему помогли это осознать, конечно, потому что Лаванда первая…

Тонкс засмеялась.

– Гарри, ты не думал после окончания школы брачное агентство открыть? А то и до. У тебя здорово получается, – тут она немного нервно хихикнула.

«И это она еще про Джинни не в курсе, – подумал Гарри. – Хотя там, конечно, мы с майором на паях сработали».

– У мамы Лаванды уже есть такое, – ответил он. – «Салон Свежести» называется, потому что с косметической лавкой совмещено. Чего мне с Браунами конкурировать? Короче, сомневаюсь, что это кто-то из девчонок или что это Крам. Скорее всего, она сама где-то там пряталась. И кстати…

– Да?

– Тогда же примерно, на балу, после драки уже, и Хагрид с мадам Максим объяснялся. Типа, я полвеликана, ты полвеликана… Ну, не договорились они, и расстроились оба, а потом – бах! – и статья Скитер про Хагрида выходит. Значит, она точно где-то рядом была. А это странно, знаешь? Дамблдор же ей запретил появляться на территории Хогвартса! И, думаю, он не только словами запретил, и волшебник он могучий, и полномочий у него хватает как у Директора… А она точно проникала, я ее сам видел: она Хагрида про меня расспрашивала, еще до той статьи про него самого!

– Гарри… Вариантов проникнуть в Хогвартс не так уж и мало. Тайные ходы, метла или еще что летучее через Астрономическую башню, анимаги, наконец… Тебе ли не знать? Ладно. Змееустость?

– Об этом каждая собака в Замке знает, – отмахнулся Гарри, – я только сегодня на завтраке Диггори от стола парселтангом отгонял. Превос-с-сходно работает, между прочим. И, кстати, мне на Рождество подарили книжку об индийских змееустах, они у них там ни разу не темные, просто ремесло такое, кобр там всяких заклинать.

– Я и не сомневалась. Ну, про то, что ты дружишь с великанами и оборотнями, – при упоминании оборотней Тонкс слегка улыбнулась, – тоже факт не слишком секретный.

– Угу.

– Теперь о твоей… болезни и о шраме этом. «Источник в Мунго», который говорит, что ты можешь симулировать боли, чтобы добиться внимания, как я поняла, это какая-нибудь обиженная на всех привет-ведьма.

– Вряд ли, – засомневался Гарри, – мы с той теткой нормально поговорили, когда я Лаванду навещал.

– Она могла и не иметь в виду ничего плохого, – пояснила Тонкс, – просто Скитер ее слова немного повернула набекрень, скорее всего.

Гарри вспомнил зеленое перо журналистки и кивнул.

– …Так что суну я ей под нос значок и пообщаюсь маленько. А вот то, что у тебя болит голова, точнее, тот самый шрам от темного проклятия, причем болит он в определенные моменты…

– Это тоже не такой уж большой секрет. Я еще на первом курсе, прямо на Приветственном Ужине чуть в обморок не грохнулся, когда Том на меня сквозь тюрбан Квиррелла посмотрел.

– Но ведь не грохнулся же, – возразила Тонкс. – И, насколько я знаю, ты пожалуешься на головную боль только в том случае, если тебе эту самую голову начнут рубить тупым топором, как сэру Нику.

Гарри вздохнул. Прищучить мерзкую ведьму, похоже, не получится.

– Подожди, – усмехнулась Тонкс, – она спалилась вот тут: «В понедельник наш специальный корреспондент стал свидетелем того, как Поттер с криком выбежал из кабинета предсказаний: у него так болел шрам, что он больше не мог сидеть на уроке», – прочитала она.

– И? – спросил Гарри.

– Она сама тебя тогда видела, – пояснила Младшая, сменив цвет волос на ярко-синий. – Лично. Если можно не врать – лучше не врать, это тебе каждый волшебник скажет. Так что была она в замке, железно была. Что ты там видел?

– В классе ее точно не было, – задумчиво произнес Гарри, заклинанием обостряя память. – Затолкали бы. Но вот окна… Окна в классе были открыты.

– На первом этаже?

– Нет. В башне. В Башне Предсказаний, – нахмурился Гарри. – Я помню, как за занавеской что-то жужжало, наверное, муха залетела. Но Риты там, за окном, тоже видно не было. Чары Отвлечения Внимания там не сработали бы – Скитер слишком… ядовито-яркая. Мантия-невидимка?

– Возможно. Или дезиллюминационные Чары. Но Аластор, что настоящий, что не очень, ее все равно заметил бы… – отвергла гипотезу Аврор-При-Исполнении. – Тут в качестве источника упоминается дочь Паркинсонов. Ты видел, как они общались? С Ритой этой?

– Лично нет, при мне не общались, но… Я видел, как Панси вроде как по сотовому телефону говорит с кем-то, по маггловскому…

Гарри охватило необъяснимое беспокойство. Может быть… Современные маггловские технологии у магов? Опасно, но не то. Жаль, что попный мозг не умеет разговаривать и объяснять головному, что именно ему не нравится… Все равно – палочку не убирать.