Текст книги "Гарри Поттер и Охота на Чемпионов (СИ)"

Автор книги: Аргус Филченков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 42 страниц)

– Дурочка Лав-Лав хранит верность Дамблдору и Снейпу, – засмеялась подруга, – а Виктора любит умная и даже, наверное, мудрая Валькирия. Мы тут посидели в библиотеке, – Гарри закатил глаза. – И не смейся, Гарри Джеймс Поттер! Мы почитали про Магическую Болгарию, все, что нашли. И обнаружили, что там очень патриархальное общество. И девушка, позволившая себе «это самое» до свадьбы, даже со своим женихом позволившая, имеет в семье мужа значительно более низкий статус. Дикость и варварство! – возмущенно сказала мисс Грейнджер. – Поэтому мне пришлось заказать еще один комплект тех самых книжек, но они пока не пришли. А Виктор воспринял отказ Лав – мягкий отказ! – с полным пониманием. Он ее и правда любит.

– А что мадам Помфри?

– Она нашипела на профессора МакГонагалл, – Гермиона снова засмеялась, – потом они шипели друг на друга. И из их шипения я поняла, что, хотя корабль формально находится в пределах Чар Хельги, это суверенная территория Дурмштранга, так что они там не действуют. Поэтому МакКошка и испереживалась вся. – Озабоченный Маленький Гарри стал размышлять, как бы им напроситься на еще один визит в гости к Краму, если они, конечно, выживут во время и, главное, после Третьего Испытания; подруга продолжила: – В общем, мадам Помфри отправила профессора МакГонагалл искать единорогов, если уж ее этот вопрос так беспокоит. Но, по-моему, когда мы выходили, она быстренько нас проверила. Но это было не обидно, потому что не демонстративно.

– Нашли? Единорогов?

– Да они там, рядом с хижиной Хагрида, и пасутся до сих пор. Профессор МакГонагалл приказала нам вычесать жеребят, вроде как для Больничного Крыла. Ну, мы и вычесали. Хотя мой лапочка-единорожик и косился на меня немного подозрительно. И Лав тоже вычесала, конечно.

– А МакГонагалл?

– Взяла все, что мы начесали, и ушла. По-моему, ей стало немного стыдно. За абсолютно беспочвенные подозрения в отношении абсолютно невинных нас, как и тогда, на балу, с фляжками. И думаю, в следующем году она не потащит нас на проверку, даже если поймает нас… э-э-э… на горячем. В общем, она оставила нас у Хагрида, прибраться. По-моему, он все-таки помирился с мадам Максим и ждет ее в гости.

– Надеюсь, хижина уцелеет, – пробормотал Гарри. – Но у меня к тебе есть еще одно дело. Ты же знаешь, я в трансфигурации не силен… Короче, вот.

Он положил на рабочий стол книжку по стрелковому оружию, которую ему подарила в прошлом году Гермиона, открытую на нужной странице.

– И вот, – достал он из ящика стартовый револьвер, отобранный им у Локхарта, который они в прошлом году использовали для тренировки. – Мне нужна… имитация. То есть, чтобы он выглядел, как настоящий «Веблей», вот такой, ну и ощущался так же, а стрелял по-прежнему холостыми, – он вывалил на стол кучку мелких кургузых патрончиков, – которые выглядели бы как настоящие.

– Не хочешь оставлять обезьяне гранату? – понимающе кивнула мисс Грейнджер. – Можно. А близнецы?

– На самом деле две гранаты, – уточнил Гарри. – Но о второй я с ними сам поговорю. Ну и близнецы – мастера в Чарах Подмены.

– Ага, – хихикнула Гермиона, вспомнив и их прошлогоднюю шутку над Домами Слизерина и Гриффиндора одновременно, и канареечную месть за Лаванду; к счастью, это отвлекло ее от упоминания второй гранаты. – У шотландца этого, старого, здоровенного, которому ты все время подражаешь, такой же револьвер? – уточнила она.

– Да, – ответил Гарри, – и как бы не из той же серии. А тот, который сейчас у Крауча, его жене, Таппенс, принадлежал, они из них из двух старшего Розье грохнули, когда он меня убить пытался, перед школой еще. А потом Грюм его забрал.

– Тогда легче. Мы же из него летом стреляли, то есть я и звук, и отдачу сделаю, как у настоящего. Ну, по ощущениям, конечно. А проверить и здесь можно, пуль-то в патронах не будет! Мне нужно примерно… двадцать минут. Может быть, у тебя и номер его есть?

– Есть, – сказал Гарри и быстро написал его на бумажке.

Гермиона управилась за пятнадцать минут, еще три ушло на стрельбу, и еще две – на благодарный поцелуй Гарри. Он закинул преображенный револьвер вместе с коробкой трансфигурированных холостых патронов в сумку, и они побежали в сторону Гриффиндорской Башни: перед походом в библиотеку Гермионе надо было кое-что захватить из своей спальни. Внезапно подруга замерла и уставилась в окно. Гарри взглянул через ее плечо и тоже замер.

На зеленой лужайке рядом с шармбатонской каретой сереброволосая девушка кидала ярко-желтую тарелочку-фрисби, а огромный черный пес ловил ее в прыжке и приносил ей обратно, всю дорогу виляя хвостом. «…Перед хозяйкой», – дополнил мысленную фразу Ехидный Гарри.

– Х-ха, а ведь его логово-то совсем рядом, – пробормотала Гермиона, – а вечером… вечером… Вечером я попрошу у тебя зеркало, Гарри. И Карту. И, наверное, мантию-невидимку, мне надо будет немного прогуляться. Ты не возражаешь?

Гарри не возражал.

====== Кровавая Жертва ======

Сказать, что в последний день перед Третьим Испытанием Гарри нервничал, было бы явным преуменьшением. Наверное, он только сейчас понял, как себя чувствовала Гермиона перед экзаменами.

И да, это сходство было достаточно полным: как и подруга в конце каждого года, он подготовился так хорошо, как это было возможно и еще чуточку сверх того.

Близнецы, все это время изображавшие скорбь по поводу крушения мечты о крупном заработке, выглядели разочарованными уже на самом деле: подменить захапанный Лже-Грюмом револьвер Таппенс на трансфигурированный подругой трофейный огрызок оказалось не труднее, чем отнять конфетку у ребенка. Они и патроны в кармашках на поясе подменили на холостые, все до единого. С одной стороны, это значило, что при попытке выстрелить предположительный младший Крауч не пострадает от разрыва ствола, а с другой избавляло Гарри от необходимости посылать Хедвиг к Бутлегеру за боекомплектом: Грюм (настоящий Грюм) позаботился об этом вместо Гарри.

Главный Механик Гриффиндора Дин Томас немедленно завладел пушкой, разобрал ее во мгновение ока, что-то там подполировал, смазал (похоже, даже настоящий Грюм не уделял состоянию оружия должного внимания), собрал и нехотя протянул бабаху Гарри.

– А шести патронов тебе не мало будет? – спросил он.

– Маловато, конечно, – вздохнул юноша. – Но знаешь, как ганфайтеры на Диком Западе говорили? Не хватило шести, не хватит и тридцати шести.

– Ерунда, – нахмурился Дин. – Отчим говорит, что патронов не хватает всегда. И вообще их бывает только «мало» и «мало-но-больше-не-унести». А если тридцати шести тебе недостаточно – я сделаю тридцать семь!

– Эм-м-м… КАК? – вскинулась мисс Грейнджер. – Диаметр барабана связан с длиной его окружности, а значит, и с количеством камор, через число «пи», а это мировая константа.

– Ну… Ты же тригонометрию учила, наверное? – спросил Дин. Он снова отобрал револьвер у Гарри, переломил его и теперь внимательно осматривал барабан.

Мисс Грейнджер обиженно засопела.

– Значит, что такое «синус» тоже знаешь, – заметил Дин под возмущенное фырканье Отличницы и Заучки, – а отчим говорит, что даже у магглов в военное время синус может достигать четырех. Ну, а я все-таки волшебник, плюс глобально мне это самое «пи» менять не надо, тут привязанного к объекту изменения хватит. В общем… наверное, сделаю тридцать семь: опять же число простое, так что нумерологически правильно будет. Оставишь, Гарри?

– Пока нет, – ответил тот, – мне его надо… кое-куда отослать, срочно, до отбоя. Но летом я к тебе или к Артуру подскочу все-таки, причем не только с ним, но и с Германом.

– С Германом?

– Он, Герман в смысле, тебе еще больше понравится, – успокоил его Гарри, – слово пацана. Ну, а о цене договоримся. Ладно, я в совятню. Спасибо, Дин.

Он сгреб револьвер и патроны в сумку и поднялся.

– Я с тобой, – быстро сказала Гермиона, – подожди меня, пожалуйста.

Ждал ее Гарри недолго: видимо, сумка девушки была собрана заранее. По пути в совятню Гарри заметил, что подруга тоже нервничает, и как бы не больше него самого. Надо будет сразу после отправки почты увести ее в Лабораторию и сделать то, что он запланировал с самого утра.

– Я сегодня унесла твою метлу туда, к нам, – сказала Гермиона, когда они, отправив с Хедвиг довольно большую посылку для профессора Люпина, действительно двинулись в сторону Лаборатории. – И, Гарри… пожалуйста, ничему не удивляйся.

– Поздно, – усмехнулся юноша, – я удивлен уже тем, что ты решила вообще прикоснуться к метле. Наверное, ты, – он оглянулся: портретов рядом не было, – захотела поймать еще один… э-э-э… снитч?

– Оргазм, Гарри. Не надо стесняться этого слова. По крайней мере, когда мы одни. Да. Я определенно решила поймать его. И, возможно, не один раз. Оставь свои учебники здесь и бери метлу, Гарри Джеймс Поттер. Помоги мне сесть. И… обними меня. А теперь – шипи!

Когда они приземлились в Сталактитовом Тире, Гермиона, не давая ему опомниться, впилась в его губы таким поцелуем, что и Большой Ошарашенный, и Маленький Озабоченный Гарри одновременно заподозрили неладное.

– Идем, Гарри. До полуночи осталось слишком мало времени, – она схватила его за руку и потащила за собой, лавируя между изрядно прореженными сталагмитами с буквой «М» (и сталактитами без оной). Гарри оставалось только подчиниться.

Во время полета через собственно Тайную Комнату и выходящий в Запретный Лес лаз Гермиона сидела, свесив ноги на одну сторону, обнимая Гарри и пряча лицо у него на груди, причем явно не от страха.

– Правь чуть левее вон той вершины, – сказала она, оглянувшись и оценив обстановку, – еще левее… чуть ниже… Видишь?

Гарри действительно увидел огонек, слабо мерцающий под прикрытием валунов рядом с… пещерой Сириуса?!

Он приземлился даже не аккуратно, а нежно и тут же столь же нежно подхватил подругу.

– Поздравляю тебя с шестнадцатилетием, – улыбнулся он прежде, чем она успела открыть рот. – И…

Он засунул руку в карман и с удивлением обнаружил, что Гермиона вытаскивает из сумки совмещенный с топориком молоток для отбивания мяса.

– Ты же обещала купить его уже после того, как я сделаю тебе предложение, – совсем немного удивился он.

– Ты мог бы уже давно понять, Гарри Джеймс, что я всегда готовлюсь к экзаменам заранее, – хитро улыбнулась мисс Грейнджер. – И еще: я, конечно, не следила за тобой специально, но каталог ювелирной лавки не входит в число твоих обычных книжек для ежедневного чтения, а ты рассматривал его три вечера подряд. А потом еще долго консультировался с Джинни и Невиллом и рассматривал их кольца.

– Я побит, – вздохнул Гарри. – Ничего не могу противопоставить самой умной ведьме мира.

– Я воспользуюсь этим. Сегодня. И особенно завтра. Но… как ты решил обойти проблему с подарками? Опять «защитное снаряжение»?

– Нет, но я уверен, что у тебя завалялся хотя бы один кнат. Ну или фунт, – слово «пенни» он не использовал из осторожности. – Мне вообще-то без разницы.

– Я придумала лучше, Гарри, – Гермиона убрала молоток в сумку и достала из нее точно такой же футляр, какой держал в руке юноша. – Махнемся, как говорят близнецы?

Кольца в футлярах оказались не то, чтобы одинаковыми, но явно из одного и того же набора либо от одного и того же мастера: серебряные, гладкие, простые, но изящные.

– Меня сдали с потрохами, – вздохнул Гарри.

– Разумеется. Я подошла к Джинни и Неву сразу после тебя и сделала заказ в тот же вечер. И?

– Гермиона Джин Грейнджер. Я люблю тебя больше жизни и прошу тебя выйти за меня замуж сразу после того, как тебе исполнится семнадцать. Я…

– Я должна подумать об этом. На самом деле, Гарри, я об этом мечтаю, больше жизни мечтаю, но… ПОЧЕМУ ТЫ НЕ СКАЗАЛ МНЕ О ТОМАХ?!

– О Томах? Тех двух, которые у меня в голове?

– ДА! И НЕ НАДО ОТГОВАРИВАТЬСЯ ЖИЗНЬЮ И СМЕРТЬЮ! Я ГОТОВА ИДТИ С ТОБОЙ КУДА УГОДНО, И ДАЖЕ… НО ТЫ!..

– Э. Я был уверен в том, что ты знаешь о них, – Гарри выглядел расстроенным и испуганным, да, в общем-то, он и был таким. – Я ж тебе говорил об этом, тогда, перед…

– Ты что-то неразборчиво б-буркнул и сказал «Потом»! А никакого «п-потом» н-не было, вот! Ты молчал, а я ждала, и п-переживала ужасно, а ты все не рассказывал!

– Ну… Честно говоря, там и рассказывать-то нечего было. Ну да, Том. В голове. Две штуки вроде как. Один давно уже сидит, с самого того Хэллоуина, наверное, а второй туда из диадемы той пробрался. А диадему же я при тебе разбил, и как второй Том мне в голову влез, ты своими глазами видеть должна была. И я подумал, что ты и так уже все знаешь.

– П-прости, Гарри, – Гермиона окончательно расплакалась. – Я… Я думала, что ты… что ты мне не веришь… Ну или веришь недостаточно для того, чтобы…

– Э… Это ты прости меня. За то, что я это самое «потом» замотал. Вообще-то я и обоих этих Томов, и даже память о них запираю в самый дальний ящик. Это… самый опасный для меня секрет. Но… я был уверен, что ты…

– Га-га-гарри…. Я все-таки такая дура… Я и не подумала о тайне… Я та-такая эгоистка, я во-вообще о тебе не д-думала…

– Если бы ты обо мне не думала, тебе эти Томы пофиг были бы, – резонно возразил Гарри. – И ты не обещала бы с этими Томами разобраться. Я же сидел тогда рядом, в соседней кабинке, когда ты Раннего Меня провожала. И… после. Когда ты там все громила. И я это твое обещание сам слышал!

– Я… Я что, это вслух сказала?! – прошептала она прямо в его рубашку.

– Ну… Да. Или нет. Но, по крайней мере, я это услышал. Причем ты даже обозвала их вонючими, вот!

Гермиона вытерла слезы и выпрямилась.

– Гарри Джеймс Поттер. Я тоже люблю тебя больше жизни, и я согласна. Но фамилию я менять не буду, потому что это патриархальный и устаревший обычай. Прости меня.

– Невилл проспорил Джинни галлеон, – вздохнул Гарри. – Они забились, когда я их о кольцах расспрашивал. Ну… Логично. В конце концов, МакКошка твой любимый профессор, а она тоже фамилию не меняла, я у Лаванды уточнял. Еще условия?

– Никаких. Вместе навсегда, Гарри?

– Вместе навсегда.

Он надел кольцо на ее палец, она на его, и они поцеловались. Губы Гермионы были солеными от слез. Гарри тоже было плохо: ведь обратить внимание теперь-уже-невесты на то, что он не нашел никакого способа избавиться от непрошеных гостей в собственной голове, кроме как умереть самому, ему не хватило смелости даже сейчас. Оставалось только надеяться, что это «навсегда» будет не слишком коротким.

– Ну почему у нас все так? – прошептала она, когда они стояли обнявшись. – Я же целый год ждала, я так мечтала, и все равно чуть было не испортила все… Хорошо, что ты такой…

– Просто мы с тобой оба ни разу не плюшевые, – ответил Гарри. – Ты кремень, я железо. Ну или наоборот. Вот и летят искры-то.

– Тогда… Тогда сегодня мы разожжем огонь, Гарри. Вместе.

– Ты… уверена? Ведь завтра…

– «Завтра» у нас с тобой всегда будет какая-нибудь пакость. Ну, по крайней мере, пока мы – заметь, любимый, МЫ! – не разберемся с Томом. Ну или с кусочками Тома, сколько бы их ни было, хоть внутри тебя, хоть снаружи. И, к слову, я считаю это не препятствием, а дополнительным доводом «За».

Гарри-Которому-Было-Стыдно немного, совсем чуть-чуть отпустило. Его трусость все еще оставалась трусостью, но Гермиона понимала то, что он не решился сказать, и так. А значит, он сможет озвучить то, о чем они оба умолчали, чуть позже, после Операции. А Беспокоящийся-О-Подруге Гарри спросил:

– А ты сможешь после «этого самого», ну…

– Гарри. Неужели ты думаешь, что миллионы ведьм за десять тысяч лет не смогли решить «эту самую» проблему? И вспомни – я всегда готовлюсь к экзаменам хо-ро-шо. Идем. Полночь уже совсем скоро.

Они вошли в пещеру. На вход явно были наложены заглушающие и согревающие чары. Все барахло Сириуса куда-то делось, а прямо посередине лежала гранитная плита размером чуть больше раскладушки Сириуса и чуть меньше той кровати, в которую он эту раскладушку превратил.

– Упс, – только и смог сказать Гарри.

– «Эта самая» ночь для ведьмы – и, кстати, для волшебника тоже – достаточно важна для того, чтобы получить от нее все возможные преимущества. Для обоих. Будешь спорить?

– С тобой? – поднял бровь Гарри. – Ни за что. Ну… по крайней мере, не по такому поводу.

– У меня замечательный мужчина, – расцвела улыбкой Гермиона. – Но, Гарри… Не подумай, что я тебе не верю… И единорожик тебя к себе подпустил, но… Но мне надо точно знать, какую именно версию ритуала готовить. А то… А то может стать только хуже.

– У меня это первый раз, – быстро сообразил Гарри. – Правда-правда первый!

– Ну… я знала, конечно. Но нужно было спросить. Так, это теперь не нужно, а вот это понадобится, – Гермиона достала из сумки несколько довольно зловещего вида лезвий и пузырьков. – Раздевайся, любимый. Совсем. И не беспокойся, – она, прищурившись, осмотрела довольно многообещающего вида серебряный серп, – вот как раз на те твои части, которые сейчас так съежились, у меня довольно большие и довольно долгосрочные планы, которые не предполагают… различного вида эктомий. Как бы мне ни хотелось пощекотать тебе бладжеры за ту шутку с ловлей снитча.

– Ты специально меня запугиваешь? – вздохнул покрасневший всей кожей Гарри, спрыгивая с опасной темы. – Этими вот медицинскими словами?

– Ну, мне же тоже страшно, немного. Я до сих пор не могу поверить, уже целых полгода не могу, что твоя репутация поместится в мою функцию. И ничего там не сломает… кроме того, разумеется, что положено сломать. Хотя все книжки говорят, что обязана поместиться.

– Ну хорошо, – с едва заметным облегчением вздохнул Гарри, – давай вместе бояться.

– Подожди, – сказала Гермиона. – Скоро мы перейдем от… бояния… к более приятным вещам. А вот ручки свои ко мне пока не тяни. Я должна раздеться сама. Это тоже важно.

– Как скажешь, любимая. Но смотреть-то можно?

– Нужно, – ответила она, – это… И особенно твое вдохновение… Оно меня тоже вдохновляет, вот.

Пока его любимая раздевалась, «вдохновение» Гарри достигло совершенно уже невозможной величины. Она встала напротив него, по другую сторону плиты, невообразимо и нестерпимо прекрасная в своей совершенной наготе, и даже размытость картинки из-за отсутствия очков не мешала Гарри пожирать ее глазами.

– Я, Гермиона Джин Грейнджер, отдаю себя, свою любовь и свою девственность Гарри Джеймсу Поттеру. Навеки… – и она, прошептав еще что-то, чего Гарри не расслышал, резанула себя по руке тем самым серпом, позволив струйке крови оросить плиту.

В мозгу у Гарри что-то щелкнуло, он рванулся к куче сваленной в шаге от него одежды и выдернул из ножен кинжал коммандос.

– Я, Гарри Джеймс Поттер, отдаю себя, свою любовь и свою девственность Гермионе Джин Грейнджер, – он тоже полоснул себя по ладони, орошая плиту кровью со своей стороны. – Навеки. И… я готов жить и умереть для того, чтобы жила она и наши дети… – последнее предложение он произнес одними губами.

Они вступили на плиту одновременно и, почти царапая макушками камни свода, подошли друг к другу.

– Ты… Ты чудо, Гарри, – прошептала ему на ухо любимая. – Мне нельзя было говорить тебе, что делать, потому что это все… Это все должно было быть совершенно, абсолютно добровольно… И… И, я думаю, у нас все получилось. Ну… Точнее, получится.

Она выскользнула из его объятий и присела. Гарри встал на колени рядом с ней, игнорируя боль от неровностей гранита и изо всех сил желая, чтобы подруге тоже не было больно. Затем она легла на спину, улыбнувшись все-таки слегка испуганно – и дальше все снова пошло совершенно добровольно и без подсказок.

В конце концов, они оба старательно готовились к экзаменам и не пренебрегали дополнительной профильной литературой.

– А разговоров-то у девчонок, – муркнула ему в подмышку его женщина. – Попе на этом камне намного больнее было, знаешь?

– Ну… только теоретически, – ответил он; его предплечья, на которые он постарался принять как можно больше не только своего веса, но и веса подруги, тоже слегка саднили; и еще хорошо, что она догадалась обхватить его не только руками, но и ногами, а то бы вместо объятий они занимались бы сейчас исключительно лечением ее спины. – Сейчас-то не больно уже? И… не жестко?

– Ты с перепугу такую перину сотворил, – улыбнулась она, – что я в ней утонуть боюсь. Нет-нет, ничего не меняй. Все прекрасно. Все просто идеально. Ну, почти.

– Почти? – обеспокоился Гарри.

– Ну… Я же говорила, что собиралась сегодня поймать несколько оргазмов? Стой, в смысле, лежи, – снова остановила его она, – надо немного подождать. А то простое лечащее заклинание «туда» вот именно сейчас применять противопоказано. Иначе то, что ты сломал, снова вырастет. Надо подождать, пока моя магия… привыкает к моему новому статусу.

Гарри хотел было спросить, долго ли ему ждать, но подумал, что это будет невежливым. Вместо слов он провел двумя пальцами вдоль ее позвоночника, она выгнулась, откинув голову и дав простор его рукам и губам. Ему казалось, что нежность просто сочится сквозь кончики его пальцев, а может быть, и не казалось – подруга дышала все чаще, изгибалась все сильнее, ее коготки впивались в кожу на его спине, а потом она просто-таки впечаталась своим животом в его пресс и длинно-длинно выдохнула.

– Это… Это было… по-другому, – расслабленно вздохнула она. – Совсем по-другому, чем в ванной или на метле, хотя и так же чудесно.

– Ты мне веришь, Гермиона? – спросил он спустя несколько секунд.

– После всего-то этого? – блеснула она глазами.

– Тогда пошли, – он откинул прикрывающее их одеяло и, по-прежнему в чем мать родила, потянул ее за из пещеры в ароматную летнюю ночь. – Садись! – указал он на метлу перед собой. – Садись спиной ко мне. Лицом… Лицом рановато, наверное. И не только из-за… эктомии, – он еле увернулся от шуточной оплеухи, – просто надо сначала… потрадиционнее вариант попробовать, без… дополнительных опций. ВВЕРХ!

– Два… Два мордредовых раза! Причем ты же даже не… Ты просто держал меня своей мордредовой рукой, даже не поглаживал, ну и… попой я твое вдохновение тоже очень хорошо чувствовала. Я БУДУ ЛЕТАТЬ С ТОБОЙ, ГАРРИ ДЖЕЙМС ПОТТЕР! Я всегда буду с тобой, я буду с тобой плавать, нырять, ходить, бегать, сидеть рядом, завтракать, обедать, ужинать, спать в обнимку, спать в «этом самом» смысле, учиться, воевать, работать, просто жить… Растить наших детей, в конце концов, хотя и не вот прямо сразу сейчас… Я, кстати, приняла зелье, ты не думай. И я… Я буду летать с тобой на метле! В том числе и голой! Ведьма я, в конце концов, или нет? – уже чуть тише добавила она.

– Ты лучшая ведьма в мире. И я знал, что тебе понравится, – усмехнулся Гарри, – просто знал. И я буду делать с тобой все эти вещи, эм-м-м… включая детей. В смысле, растить детей, ну, тоже, в том числе, – слегка смущенно уточнил он. – Но… давай пойдем уже, холодно ведь, а ты… Эк-к… С-с-су-у-у… Я ПРОКЛЯНУ ЭТИХ БЛОХАСТЫХ ТВАРЕЙ! ОБОИХ!

– А по-моему, довольно миленько, – осмотрела Гермиона преображенную пещеру. – Нет, конечно, надпись «Just Married» несколько преждевременна… Но розы, из которых ее составили, весьма недурны. И… ты что, действительно не мог предположить, что Мародер, или даже Мародеры, не устроят для тебя сюрприза в такую ночь?

– Все равно прокляну, – буркнул Гарри, уже размышляя, не выложить ли ему такую надпись из ароматных мозговых косточек на свадьбе Сириуса. – Но как он узнал, ну, или они узнали, что мы… выйдем отсюда?..

– Это я виновата, – смущенно, совсем чуть-чуть смущенно, сказала Гермиона. – Когда я договаривалась с Сириусом о том, чтобы он уступил нам эту пещеру на одну ночь… Он поставил мне одно условие. Чтобы….

– Чтобы ты полетала со мной на метле? – догадался Гарри. – После?

– Ну… да. Но не успела я даже толком заикнуться тебе об этом, как ты просто вытащил меня из пещеры, как какой-то питекантроп, причем совершенно голую, как… какую-то питекантропку… Нет-нет-нет! – уверила она Запаниковавшего Гарри. – Это было чудесно! И я ни о чем не жалею… Ну, а если меня кто-то и увидел… Это их проблемы, а не наши с тобой. Пусть они тебе завидуют, вот.

– Все равно, – помотал головой Гарри. – Но скажи мне, как?! Как они, пусть даже вдвоем, умудрились утащить из-под носа мадам Помфри мою персональную кровать?!

– Кровать – это ерунда, – возразила Гермиона. – А вот мой персональный столик и два стула из библиотеки…

– Если они все еще подглядывают, стыдно должно быть им, а вовсе не мне, – объяснила мисс Грейнджер свой отказ одеться или хотя бы накинуть на себя наколдованную простыню. – В конце концов, у меня двенадцатая по красоте задница в Хогвартсе, и я не понимаю, чего именно я должна стыдиться.

Гарри испытывал сложные чувства.

– К тому же с тех пор я продолжала наши тренировки, а обладательницы тех одиннадцати задниц – нет. То есть за эти полгода я поднялась в этом вашем дурацком рейтинге минимум на пару позиций. Это не значит, что я намерена демонстрировать мою голую попу всем и каждому, но, раз уж над нами так подшутили – остается принять это и гордиться тем, что мы сделали.

– Угу, – кивнул Гарри. Нет, гордиться-то он гордился… Но Сириуса он точно проклянет за его шуточки.

– Чудесное вино, – сказала она еще минуту спустя, – твой крестный, при всех своих недостатках, все-таки прекрасно в нем разбирается.

– Я не удивлюсь, если это то самое «Кло», которым он дразнил Флер, – все еще сердито пробурчал Гарри, уплетая сэндвич с индейкой – он и не подозревал, что так проголодался.

– Может быть, – улыбнулась Гермиона, – но не задавайся: Флер он наверняка напоит таким же. Или уже напоил. И не раз. Зато у Флер никогда не будет такой кровати, которую мы можем считать нашей с первого курса. И такого полета. Кстати, после такого полета… я думаю, после него моя магия точно приняла меня такой, какой я стала, – и она потянулась за палочкой.

Гарри решительно отложил недоеденный сэндвич.

– Меня сейчас можно скатывать в трубочку или оборачивать вокруг тебя, как простынку, – пробормотала Гермиона несколько часов спустя. – Если бы ты читал учебники так же прилежно, как… специальную литературу…

– Просто я тебя люблю.

– Я знаю. И я тоже люблю тебя, иначе я не сбилась бы со счета. По-моему, в первый раз в жизни. Но… я все равно задолжала тебе, эм-м-м…

– Если между друзьями долгов не бывает, с какой стати они должны быть между нами?

– Ну… да, – вынуждена был признать мисс Грейнджер. – Но все равно прости, что… мы остановимся на этом. На сегодня остановимся. Если бы не это Испытание завтра, точнее, уже сегодня вечером… А так ты должен быть хоть немного живой.

– Угу, я читал. Но слушай, а если бы получилось так, что ты поторопилась? С лечением?

– Тогда мне снова было бы немного больно. Но по крайней мере, второй раз «это» было хотя бы не на гранитной плите. И не вздумай извиниться, я же сама все подготовила! И даже плиту эту царапучую сама сюда левитацией тащила!

– А почему именно гранит?

– Для прочности. Для надежности того, что мы пожелали. Или того, что обещали. Только… не вздумай говорить мне, что пожелал или обещал ты, – она прижала свой пальчик к губам Гарри. – И я тебе тоже своего секрета не скажу. Это как Пророчество, лучше хранить в тайне, в том числе и друг от друга.

– Логично. А… где теперь эта плита?

– Должно быть, Сириус уменьшил ее и перенес куда-то. Скорее всего, спрятал в твоем хранилище, если ты дал ему доступ. Может быть, ты задумаешь стать Высокомерным Чистокровным Лордом Поттером, и все наши сыновья, внуки и правнуки будут лишать девственности своих чистокровных высокомерных невест или жен именно на этом камне.

– Я не настолько ненавижу бедных девушек, – пробормотал Гарри, покрепче обнимая ее, – даже чистокровных. У тебя вся спина была… просто ужас. И попа тоже.

– Как и твои руки. И коленки, – парировала Гермиона. – К тому же невест или жен наших сыновей положено будет ненавидеть мне, как свекрови. А ты, как тесть, ну или потенциальный тесть, будешь ненавидеть ухажеров дочерей.

Против того, чтобы ненавидеть всех ухажеров всех своих дочерей, сколько бы их ни было, ни один из Маленьких Гарри ничего не имел: это было делом совершенно естественным.

– И не думай, Гарри Джеймс Поттер, – прошептала Гермиона уже совсем сонным голосом, – что у тебя получится свалить их всех: и мальчиков, и девочек – на меня, как в какой-нибудь дремучей патриархально-викторианской эпохе. Я составлю график, – и не хмыкай, пожалуйста! – чтобы сочетать и учебу, причем и после Хогвартса тоже, и работу… В конце концов, почему бы мне и правда не стать Министром Магии, хотя бы на годик? А за год я точно протолкну этот твой закон об одежде для домовых эльфов, ну и еще много чего наворочу…

Гарри не имел ничего против. Этому миру явно не помешает хорошая встряска. И много Поттеров, даже если их мама и сохранит фамилию Грейнджер в знак протеста против устаревших патриархальных обычаев.

====== Семейные Разговоры ======

Они проснулись в пять, и это было приятно, несмотря на то, что поспать удалось всего ничего. Согревающие чары еще держались, и им было ничуть не холодно. Заглянув в сверкающие в полутьме глаза своей подруги, Гарри мысленно покатал на языке слова «своей женщины», но решил, что «подруга» – более точное определение.

В конце концов, он никогда не врал ей, в том числе и после того, как они подслушали разговор близнецов Уизли со своим младшим братом – она действительно была самым главным человеком в его жизни. Даже без учета вчерашнего (точнее, сегодняшнего) волшебства.

Он снова провел пальцами вдоль ее позвоночника, она выгнулась, отчего на него немедленно накатило вдохновение, но она, довольно мурлыкнув и чмокнув его в нос, уперлась ладошкой в грудь своего лучшего друга – и своего мужчины, конечно:

– Сегодня вечером у нас будет довольно много беготни, Гарри, – шепнула она, – а поскольку мы с тобой, несмотря на тщательное изучение литературы, были двумя совершенно неопытными балбесами, мне придется пройти… некоторые процедуры, чтобы не ковылять по Лабиринту смешной походкой. Не думай, что все так плохо, – успокоила его она, – а потом так вообще хорошо было, но я все-таки поберегусь.

Часть этих процедур Гермиона провела прямо в пещере, заставив его отвернуться, потому что это, по ее словам, было «немного некрасиво». Гарри не спорил.

Они окатили друг друга ледяной водой из палочек, а затем, обсушившись и натянув спортивные костюмы, прибрались за собой и вышли наружу.

Операцию возвращения в замок Гарри планировал как боевую – Паникующий Маленький Гарри в его голове в ужасе представлял, как самые разные люди: МакГонагалл на входе в замок, Рон в спальне или Общей Гостиной или даже Панси Паркинсон за завтраком – обвиняющим жестом указывают на них и, торжествующе оглядываясь вокруг, кричат: «А я знаю, я знаю, что эти двое делали вчера вечером! И ночью тоже!!!»