Текст книги "Долгое путешествие на Юг. (СИ)"

Автор книги: Анатоль Нат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 40 страниц)

Одно к другому, другое к третьему. Глядишь, через год ты вместо двух тысяч уже должен три. А ещё через год – четыре. И так с каждым годом твой долг всё растёт и растёт, словно снежный ком.

– Ну и что, – угрюмо оборвал его Ван. – Нам теперь заняться исправлением местных законов и нравственности?

Или ты нам предложишь что-либо дельное, или давай расставаться. Проваливай! У нас ещё в городе дел полно, а мы тут и так с тобой всю ночь и почти всё утро угробили.

– Ну ка постой, – остановил его Сидор, не сводя с мастера внимательного взгляда.

Что это ещё за история с покупкой у тебя секретного раствора? Это что ещё за интересанты?

– Я потому и хочу, чтобы вы мои долги заплатили, – зачастил мастер, – что только на днях узнал, кто интересуется моим изобретением. А дальше сложить два и два труда не составило. Никто мне не предлагал ничего подобного кроме вас. А оказаться в лапах имперских ящеров или в казематах какого-нибудь князя я не хочу. И там, и там палачи знатные. Всё выложишь, что ни спросят.

– Ты на жалость-то не дави, – угрюмо бросил раздражённый Димон. – Ван правильно тебя спросил. У тебя есть, что дельное нам предложить, или ты так и будешь тут ныть, пытаясь нас разжалобить.

– У меня предложение только одно. Вы выкупаете мои долги, а я обязуюсь честно отработать вам всё, что должен, с лихвой. Согласен даже с процентами, если вы будете настаивать.

Более того, я даже знаю, как можно серьёзно сэкономить на моей покупке.

– Ну и? – ящер чуть склонил к нему голову, слегка заинтересовавшись.

Единственный способ сократить расходы, это выкупить меня прямо сейчас, до торгов, пока у вас ещё есть преимущественное право покупки, как у самых крупных кредиторов. Иначе, на торгах вам придётся соревноваться в сумме выкупа, а это может быть сумма, намного большая, чем вся сумма моего долга. Если вы не первые, то я даже готов немедленно написать расписку на любую сумму, лишь бы только вы были первыми.

Но и тут надо торопиться. Если кто-то так заинтересован в выставлении меня на рабские торги, то он ни перед чем не остановится. Этот неизвестный может скупить расписки до торгов, чтобы только ему быть первой рукой. И пока этот стряпчий здесь, и пока у него на руках все расписки и не выплыла вдруг откуда-нибудь ещё какая-либо неизвестная расписка, то надо купить их у него прямо сейчас, немедленно. И сейчас же оформить все документы. Особенно важно оформить то, что у города нет ко мне претензий. Тогда, даже если неожиданно всплывёт ещё какая-либо расписка, её можно спокойно проигнорировать. Всё! Официально все долги покрыты и дополнительные претензии не принимаются.

– Ты даже не знаешь, сколько задолжал? – внимательно посмотрел на него Димон.

– Я знаю, что я не брал у мясника Разлоги ничего. Ни потрохов, ни сала, ни мяса, ничего, – тихо и зло проговорил мастер. – Ни курдючного, ни свиного, ни говяжьего. Никакого сала я не брал. Ни сейчас, ни месяц назад, ни последнюю пару лет. Это всё липа. Но доказать сейчас это будет невозможно. Я уже слышал про подобное, но не думал, что и меня это коснётся. У меня нет никакого долга, тем более в пару тысяч золотом. Если я кому и должен, то не более одного – двух золотых. Я деловой человек и знаю, что такое брать в долг и чем это может для меня обернуться.

– "А он прагматик, – подумал Сидор, оценивающе поглядев на мастера. – Стряпчему даже не заикнулся о подставе. Понимает что бессмысленно. Но надо будет слова его потом проверить. Вдруг соврал. Тогда сам, лично придушу падлу".

– Я, конечно, много трачу и на материалы, и на семью порой забываю оставлять деньги, но никогда, никогда я не делал таких долгов. Это всё подстава. И я прошу вас мне помочь. Кроме вас, больше некому. За последнее время я много слышал о вашем обозе. Слышал, что вы никогда не нарушаете данного слова. Поэтому, дайте мне слово, что по-честному рассчитаетесь со мной. И я вам всё отработаю. Всё до последней медяшки, даже не смотря на то, что это не мои долги. Это действительно золотое дно, мой материал. А если его ещё приспособить и для морских лодий пиратам, то отбою от заказчиков у вас не будет гарантированных десять лет. Потом секрет расшифруют, конечно, но до того на нём можно озолотиться. Поверьте мне, я знаю что говорю.

После его слов ещё некоторое время царило мрачное, настороженное молчание, которое нарушил Сидор.

– Ну? Что скажите, господа-товарищи?

– Спросить хочу, – мрачно глядя в глаза мастера, тихо поинтересовался Ван. – Ты хоть знаешь, что мы за это золото своей кровью платим?

– А ты что думаешь, – грустно усмехнулся каретник, – я не заметил, что состав вашего каравана за прошедший месяц поменялся более чем наполовину? Потому и предлагаю вам, что знаю. Вы своё золото честным трудом зарабатываете, а не грабите купцов, как многие из местных. Потому и предлагаю вам честный договор. Вы мне помогаете, а я честно отрабатываю всю сумму и оставляю вам своё изобретение в безраздельное пользование.

Только одно это? Я, кажется, недвусмысленно сказал, что нас интересует доска для морских и речных лодий?

– Я понял, – повернулся к Сидору мастер. – Я всё понял. И честно обязуюсь передать вам всё, что сделаю за срок отработки этого долга. А если чего не закончу, то задержусь, пока полностью не отработаю.

– Ну? – Сидор повернулся к своим товарищам. – Я склонен ему поверить. Деньги, конечно, большие и можно их элементарно потерять. Да и, чувствую, проблем мы с ним огребём немерено. Но то, что им интересуется герцог Северо-запада и промышленный береговой союз, уже веская причина ему помочь. Хоть этим всем им насолим, чтоб дорогу не перебегали.

– Ну, – задумчиво протянул Димон, не сводя своего мрачного, задумчивого взгляда с мастера. – Если только можно этим нагадить нашим будущим конкурентам, то я за. А то что-то мы последнее время как-то расслабились. Всё золото и золото зарабатываем, а это не правильно.

– Вы что? – удивлённо посмотрел на них ящер. – Готовы пойти на такие траты, ради какой-то конкуренции?

– Ну, они же пошли на такие серьёзные траты, и с этой подставой, и на выкуп его технологии, если верить мастеру, – негромко возразил ему Сидор. – Если это так, то дело гораздо серьёзнее, чем мы до сих пор думали.

– Вот именно, – недовольно пробурчал Ван. – Если ему верить. И с чего вы решили, что кто-то хочет вам насолить, а не просто скупает технологии. Может на вас наплевать и других интересуют только технологии, которые дадут преимущество перед другими.

– А нам ничего не мешает проверить его потом. И по результатам проверки принять новое решение, – бросил Сидор многообещающий взгляд на мастера.

– Кстати. А сколько тебе предлагали? – поинтересовался он у мастера.

– Две тысячи злотых, – тихо проговорил мастер. – Почему я сразу и насторожился.

– Мда-а, – задумчиво протянул Ван. – Тут бы и я насторожился. В такую сумму даже я бы не поверил. Здесь таких денег никому не платят. Тут они явно прокололись.

– Господа, – неожиданный голос стряпчего, раздавшийся совсем рядом, заставил всех вздрогнуть от неожиданности, – вам следует поторопиться. Скоро уж солнце будет в зените, а мы всё ещё не пришли ни к какому решению. Боюсь быть навязчивым, но меня ждут в Управе с этим господином. Решайте, платите вы за него или нет.

Сидор, развернувшись в его сторону, несколько мгновений задумчиво смотрел на стряпчего. Придя к какому-то решению, он повернулся в сторону ящера и тихо, негромким голосом спросил:

– Ну? Ты с нами?

Раздавшаяся за этими негромкими, тихими словами череда матерных громких звуков буквально потрясла стоявшего рядом чиновника, настолько тот не ожидал ничего подобного.

– Да-а! – выдохшись, в конце концов, мощным, тоскливым воплем закончил свою длинную тираду ящер. – Да! Да, чёрт тебя побери! Не могу же я вас бросить одних, добренькие идиоты.

– Ну вот и славненько, – повеселел Сидор, до того молча и мрачно выслушивавший обрушившейся на его голову поток брани и жалоб на несчастную судьбу ящера, обираемого до нитки разными доброхотами. – Прям, камень с души свалился.

– Это не камень, – мрачно проворчал ящер. – Это радость от сознания того, что ты мне в карман залез и нагло там хозяйничаешь. Ты давно туда добирался, я знаю.

Итак, милейший, – повернулся он к растерянно стоящему рядом стряпчему, – давайте сюда ваш расписки и будем оформлять требуемые бумаги.

Иван! – снова рявкнул он, не дожидаясь ответа от стоящего столбом стряпчего. – Где тебя черти носят? – недовольно проворчал ящер, глядя, как один из егерей, до того стоявший возле окружённых городских стражников опрометью бросился к их группе.

Быстро сообрази нам сюда походный столик и стульчики.

Да позови сюда кого из моих мелких. Нечего им прохлаждаться. Пожар потушили, а теперь пусть сбегают в ближний трактир, пожрать чего принесут, а то, с самого утра крошки во рту не было, – с довольной ухмылкой, Ван ощерил свои чудовищные зубы, чем вызвал новый приступ лёгкой паники у чиновника.

Стряпчий несколько мгновений растерянно смотрел на возникший буквально из воздуха перед ними большой, круглый разборный стол с четырьмя стоящими по кругу крепкими, складными стульями. Тяжело вздохнув, как будто бросался в омут головою он яростно затряс своей головой, грозя свалить с неё свою странную шапку.

– Нет! Это никак нельзя. Все бумаги оформляются в Управе.

Судорожно прижав свою сумку с бумагами к груди и глядя на них широко распахнутыми жалкими, чуть ли не плачущими глазами, он судорожно, со всхлипами зачастил.

– Поверьте, господа, ничего сделать нельзя. Только в Управе. Только в Управе. Никаких договорённостей на месте. Иначе меня места лишат, а сделку аннулируют, если она оформлена не в Управе.

– Врёт! – бесстрастно оборвал его причитания мастер, угрюмо глядя на жалкую рожу жалобно причитающего стряпчего.

Ему в Управу надо попасть, потому что там он надеется с вас больше содрать. Здесь то, на месте, ему не положено, а в Управе он хочет вам ещё процент за срочность добавить, да и не себе одному. Их там таких шустрых целая компания. Друг дружку поддерживают и цену накручивают.

– Дурак! – негромким голосом заметил Сидор, брезгливо глядя на вмиг помрачневшего, сердито зыркнувшего исподлобья на мастера стряпчего. – Ты что, ещё не понял, что сама жизнь твоя зависит от того, как ты себя сейчас поведёшь. Или ты думаешь, что твоё хамство этим утром мы все дружно забыли? Ты кого сегодня утром "придурками" назвал, мила-ай? А кого толкал? Али забыл ужо? Так мы тебе все вместе сейчас и напомним.

Глядя на то, как лицо стоящего перед ними стряпчего начало постепенно приобретать серый, землистый оттенок, он безжалостно его добил.

– Будешь хорошо себя вести, оформишь сделку быстро и без проволочек, сделаешь всё, как надо – забудем твоё хамство. Нет, или если потом всплывёт ещё какая-нибудь гадость, что ты, якобы, не учёл, забыл, или ещё что, тебе не жить. Ты за одно это утро смертельно оскорбил двух вольных торговцев и одного дворянина. Меня, если ты этого ещё не понял. И поэтому жизнь твоя, целиком зависит от того, как ты себя сейчас поведёшь. Выбирай! Твоя никчёмная жизнь или болт в глаз. Здесь и прямо сейчас.

Или что, ты думаешь, что кто-нибудь из нас промахнётся?

Бросив на мастера злобный, многообещающий взгляд, стряпчий с обречённым видом вытер выступивший на лице обильный пот и осторожно присел на краешек стоящего перед ним стула.

– Надеюсь, господин барон, всё же учтёт мою преданность и добровольное согласие на сотрудничество. И оперативность, с которой подготовлены будут все бумаги. Надеюсь, вы не оставите бедного стряпчего совсем без вознаграждения.

– Офигеть, – Димон со странным выражением лица задумчиво смотрел на стряпчего. – Решается вопрос о том жить ему или нет, а он ещё выкобенивается, ещё и торгуется.

– В разумных пределах, – сухо уточнил Сидор, бросив на Димона предупреждающий взгляд. – И если только ты действительно его заработаешь.

Немного оживившись и бросив в сторону мрачного, так и стоящего в стороне каретника откровенно неприязненный взгляд, стряпчий принялся быстро раскладывать перед собой письменные приборы, как по волшебству появляющиеся из его объёмной, вместительной сумки.

– Итак, – вытянув руки вперёд, он нервно пошелестел пальцами, сложенными щепотью.

Сухим, резким голосом он начал детально перечислять платежи, когда все нужные ему инструменты и бумаги лежали перед ним на столе.

– Во-первых. С покупателя причитается сумма, требуемая для внесения в кассу городской Управы. Она состоит:

Первое – сумма всех долговых расписок, предъявленных Управе на сегодняшнее утро. Это составит две двести двадцать восемь золотых. Плюс сюда ваша задолженность.

Прервавшись, он с предупредительным выражением на лице вопросительно посмотрел на сидящего напротив Сидора. Добившись этим только удивлённого ответного взгляда, он нетерпеливо побарабанил по столу пальцами и с обречённым вздохом уточнил:

– Предъявите расписки, господа, иначе я не могу начислить полную сумму его долга.

– А сразу исключить нельзя? – мрачно поинтересовался Димон, доставая из внутреннего кармана своей маскировочной хламиды, стопку каких-то бумажек. – Вот здесь всё, – протянул он её стряпчему.

Быстро перебрав предъявленные бумаги, стряпчий с довольным видом присоединил их к общей стопке расписок, высящейся перед ним.

– Вот и ещё двести двадцать злотых, – с довольным видом констатировал он. – Отлично.

– Двести? – возмущённо, чуть ли не в один голос переспросили Сидор с Ваном, у мрачно сидящего напротив Димона.

Если Сидор этим и ограничился, то ящера, казалось, сейчас хватит удар, настолько он был возмущён озвученной суммой.

– Господа, – прервал их ссору стряпчий, – вопросы по поводу того, сколько он вам должен вы будете решать с ним потом. Сами. Сейчас же давайте сосредоточимся на деле.

Итак, общая сумма долга две тысячи четыреста сорок восемь злотых.

Второе. Доля города. Две тысячи четыреста сорок восемь злотых.

От усердия высунув язык, он принялся старательно выводить на бумаге озвученные цифры.

– Какая такая ещё доля города? – тихим, звенящим от злости голосом негромко уточнил Сидор, злобно уставясь на снова побледневшего до синевы стряпчего.

– За право до торгов решения данного вопроса, с покупателя взимается полная сумма долга в казну города, – бледными до синевы губами, тихо прошептал стряпчий. – Если вы не согласны с данной процедурой, то сделка считается не состоявшаяся и должник выставляется на общие торги. А там уж как повезёт. Всё, что выручат от его продажи идёт в казну города и для расчёта с должниками.

Гневно повернувшись в сторону мастера, Сидор поймал его дикий, полный молчаливой мольбы взгляд и тихо скрипнув зубами, осторожно выдохнул из себя застрявший в лёгких воздух.

– Ладно, – сквозь судорожно стиснутые зубы, буквально по буквам медленно процедил он сиплым, скрипучим голосом. – Считай дальше, городская чернильница. Посмотрим, что у тебя там будет в конце.

Осторожно и медленно переведя дух, стряпчий, настороженно покосившись в его сторону, продолжил.

– Оформление сделки в Управе по продаже в рабство мастера, со всей его семьёй – ещё пятьсот злотых. Это за оформление документов, – сипло пискнул он, вжав голову в плечи.

Замерев на месте и втянув голову в плечи, он осторожно покосился в сторону молча сидящих напротив угрюмых покупателей. Не дождавшись от них никакой реакции, он, настороженно косясь в их сторону, продолжил.

– Десять процентов от суммы общего долга, то есть от суммы в четыре тысячи восемьсот девяносто шести злотых это составит четыреста девяносто злотых. Это комиссионные от сделки – платёж в Управу.

Мне, за оформление и труды, десять процентов – ещё четыреста девяносто злотых.

Итого, общая сумма шесть тысяч триста семьдесят шесть злотых.

Это надо предъявить прямо сейчас.

Теперь, если вы хотите сократить эту сумму, то можете что-то продать из его имущества, – небрежно кивнул он в сторону стоящего у него за спиной мастера-каретника.

Поскольку у него всё сгорело, то оценивать можно только его участок. А это будет…, – достав из стопки лежащих перед ним каких-то бумаг тоненькую книжонку в кожаном, рифлёном переплёте, он углубился в её чтение, судорожными, рваными движениями перелистывая страницы и что-то разыскивая.

Добравшись до того, что искал, он с радостным воплем ткнул в середину страницы пальцем и с довольным видом заключил.

– Вот! Тысяча злотых. При описи имущества, городская стандартная оценка земельного участка в городе со сгоревшими строениями составляет одну тысячу злотых.

– Что-то я о таких ценах ни в этом, ни в каком другом городе даже не слышал, – тихо, сквозь зубы процедил ящер, злобно глядя на суетящегося за столом стряпчего. – Пять, шесть тысяч золотых за участок, еще, куда ни шло. За полуторный – восемь. Но чтобы одна. Участок то здесь не стандартный, а полуторный.

– Одна! – стряпчий яростно закрутил головой. – Никак не больше. Город купит за одну. Вот продать вы можете любому и за восемь тысяч. Но здесь и сейчас купит он у вас только за одну. Правило такое.

Правило такое, не изменяемое, – сухими, одеревеневшими от страха губами, сипло прошептал он.

– Одна восьмая? – задумчиво, негромким голосом проговорил Димон, мрачно разглядывая сидящего перед ним человечка. – Они здесь что, все с ума посходили?

Вы сейчас можете отказаться от этого участка, тогда вам останется заплатить на тысячу меньше. В противном случае общая сумма так и останется шесть тысяч триста семьдесят шесть злотых.

Стряпчий с немым вопросом в глазах посмотрел на мрачного Сидора и с сожалением развёл руками.

– Это всё, что я могу. Если будем оформлять сделку в Управе, то сюда добавятся дополнительно проценты, положенные писарю, секретарю и казначею. А это ещё тридцать процентов от общей суммы. Так что, господа, я вам сэкономил около двух тысяч злотых. Надеюсь, мой гонорар останется неизменным?

Стряпчий с каким-то искательным, заискивающим видом смотрел на сидящих напротив него людей и ящера, которые молча рассматривали его, как какого-то навозного жука, которого надо было бы раздавить каблуком, да брезговали.

Отвернувшись от стряпчего, Сидор несколько долгих минут злыми, прищуренными глазами смотрел на бледного, словно смерть мастера, глядящего на него дикими, умоляющими глазами, а потом, повернувшись в сторону стоящих рядом егерей, махнул молча рукой, подзывая кого-нибудь из них.

Прошептав что-то на ухо мгновенно появившегося егеря, он дождался, когда к ним поднесут небольшой, тяжёлый сундучок, в котором хранилась отрядная казна, и без звука отсчитал положенную сумму, тихо шелестя золотыми монетами в стоящем вокруг мрачном, враждебном молчании.

Дождавшись, когда стряпчий, еле сдерживая довольную улыбку, пересчитает монеты и выпишет расписку в получении, молча взял её в руки и мрачно посмотрел на итоговую цифру. Рассыпавшись в благодарностях, стряпчий тут же уверил, что все положенные бумаги, на передачу прав владения данным участком будут сегодня же предоставлены господину барону, ещё до вечера.

Быстро достав из портфеля большую круглую печать, и намазав её снизу какой-то фиолетовой гадостью, стряпчий с усердием пришлёпнул её на пергамент с распиской.

– Вот и всё, – заискивающе улыбнулся он сидящим за столом.

Если вопросов ко мне больше нет – я пошёл, – поднялся он. И не дождавшись ответа, быстренько смылся.

– Что делать будем?

Ван с угрюмым видом крутил в пальцах неизвестно откуда извлечённый маленький метательный ножик и мрачным, остановившимся взглядом смотрел на стол.

– Это были все наши деньги, – устало, с обречёнными нотками в голосе, тихо констатировал Сидор.

– Вот тебе и две тысячи, – тихо продолжил за него Димон.

– Эгей, орлы!

Весёлая, шумная компания во главе с высоким, безпорядочно размахивающим руками мужиком ввалилась во двор сквозь полусгоревшие ворота подворья.

– Чё тут у вас?

Бугуруслан, весело скалясь, с радостной улыбкой на физиономии от всей души врезал по затянутой в кольчугу спине ящера и с довольным видом совершенно счастливого человека у которого всё в жизни хорошо, снова завопил.

– Чё такие хмурые сидим, братва! Тут в городе такие дела делаются. Золотое дно, а не город.

А где мой стул? Что пьём?

Ага! – с довольным видом развалился он на единственном свободном стуле. – Ничего не пьём. Тогда что мы здесь делаем, на этом пепелище?

– Да вот, – хмыкнул Димон, неприязненно на него покосившись, – участочек себе под застройку только что приобрели. Можно сказать, за сущие гроши.

Господин барон только что увеличил количество собственной недвижимости в этом городе ещё на один участок. То была какая-то собачья будка на двух квадратных метрах, а теперь целый полуторный участок. И в хорошем месте, – с кривой ухмылкой раздражённо заметил он.

– Блеск! – хлопнул себя по колену Бугуруслан, с довольным видом оборачиваясь к стоящему у него за спиной Виталику. – Мы в доле!

Не спеши, – усмехнулся Сидор, нехорошо на него покосившись. – Тебе пока что, никто ничего не предлагал. Это – во-первых. А, а во-вторых…

– Так предложи, – перебил его Виталик. – За чем дело стало….

– Дело стало за ним, – кивнул Сидор на молча стоящего чуть в стороне мужичка.

– А-а-а! – насмешливо протянул Виталик. – Мастер каретник! Собственной персоной. Творец ваших незабываемых по цвету фургонов! Так это его усадьбу вы всю ночь тушили, спасая весь город от пожара. А теперь ещё и выкупили?

– Не только, – хмуро бросил Димон. – Ещё и долги его вкупе с участком.

– Зачем? – Бугуруслан от неожиданности даже привстал со своего места. – У вас что, денег много или девать их некуда? Тогда дайте нам, мы найдём им лучшее применение.

– Что сделано, то сделано, – поморщился Димон. – Теперь надо думать, как дальше быть.

– А, собственно за этим мы и пришли, – оживился Виталик. – Тут продавец интересный покупатель нарисовался. Медь предлагает, по дешёвке. В Нижних Волчанах продадим, тысяча процентов чистой прибыли. Хозяину срочно деньги на что-то нужны, вот он по дешёвке и скидывает.

– Нам десять процентов комиссионных, – ухмыльнулся тут же он, с ханжеским видом.

– Не выйдет, – угрюмо буркнул Сидор, нахмурясь. – Денег нет.

– Ну нет, так нет, – покладисто согласился Бугуруслан. – Тогда у нас ещё есть пара предложений. Пока вы тут своей фигнёй на пожаре маялись, мы уже нашли парочку клиентов на сопровождение. Хорошие деньги дают. С вас комиссионные, – тут же радостно добавил он, потирая от предвкушения руки.

Ещё у знакомых купцов есть зерно, – начал он загибать пальцы, – железо в крицах предлагают по дешёвке. Заказчик не взял, какие-то у него проблемы с оплатой, вот задёшево и скидывают. Можно взять пока никто не перехватил.

– Нет, – с сожалением покачал головой Сидор. – Как ни жаль, но у нас уже есть груз. Живой груз, для сопровождения, – кивнул он в сторону мастера каретника. – Можно сказать, самая дорогая скотинка за последнее время. А на остальное денег нет, всё на эту скотину потратили, – сердито кивнул он в ту сторону.

– Это как это? Сколько?

Удивлённо переглянувшись Бугуруслан с Виталиком недоумённо окинули подозрительным взглядом сидящих за столом мужиков.

– Всё! – коротко бросил мрачный словно сама смерть Ван. – Всё, что с собой было на эту сволочь ушло. Почти семь тысяч золотом. Теперь придётся возвращаться на перевал порожняком, чтобы дома взять товар для торговли. Здесь ждать безсмысленно. Когда обоз оттуда ещё будет.

– Вы в своём уме?

Бугуруслан в растерянности посмотрел на стоящего неподалёку каретника.

– Он вам что, друг? Товарищ? Брат? Родственник? Да он вообще никто, – неожиданно срываясь, заорал во всё горло Бугуруслан.

– Он хороший специалист и я думаю, что он нам всё отработает, – мрачно бросил Сидор.

– Отработает? – тихо переспросил Виталик, мгновенно настораживаясь и окидывая всех собравшихся за столом прищуренным, подозрительным взглядом. – Так вы что его самого, что ли выкупили?

Добившись своим вопросом только мрачного молчания за столом, он тихо, протяжно свистнул.

– Вам что, мужики, мало было проблем с пленными амазонками? – в сильнейшем раздражении он сплюнул, и мрачно, зло поинтересовался. – Теперь сами захотели украсить виселицу перед крыльцом Городского Совета за работорговлю?

– Ты говори да не заговаривайся, – сердито оборвал его Сидор. – Никто его в рабстве держать не намерен, просто иначе никак нельзя было. Порядки здесь такие, и от законов нашего города никак не зависят. А деньги на него потраченные он обязался отработать, только и всего.

Как будто у нас самих в городе нет таких же должников, что также отрабатывают свои долги, – сердито проворчал он.

– Вот значит, в какой доле ты предлагаешь нам поучаствовать, – немного тягуче и задумчиво протянул Виталик, искоса бросив взгляд на молчаливого мастера. – Нет, ребята, – отрицательно покачал он головой. – Такие ваши штучки уже без нас. Отработает, не отработает, когда отработает, и прочие отработки – это вы решайте с ним сами. Вот поучаствовать с вами в доле по участку, чтоб можно было тут поставить свой амбарчик или сараюшку под товар, да чтоб с нас местные торговое мыто в воротах не спрашивали, это мы не прочь. Все остальные варианты даже не предлагайте.

– Никаких жирных кусков выделяться не будет, – хмуро бросил Димон. – речь только о его фургонах. На сей момент положение такое. Две части это я с Сидором и Ван. Можем выделить одну долю для вас и одну долю для наших егерей, если они согласятся. Но у наших денег свободных нет. Если они согласятся, то это будет как бы в долг, пока денег не соберут. Это три части. И ещё одну часть предлагаем вам. По сумме это составит одна тысяча пятьсот девяносто четыре золотых.

Предложение вам делается один только раз. И то только потому, что свободные средства есть только у вас. Если войдёте в долю, то можно будет не сразу возвращаться, и попробовать заработать на сопровождении, пустив вашу долю на общие нужды. Хотя бы продуктов на первое время закупить, а то только неприкосновенный запас и остался. Если двигать домой, только до гор жратвы хватит. Дальше придётся голодать.

Соглашайтесь, мужики. Сейчас, конечно, в деньгах потеряете, но потом на его фанере и фургонах можно будет озолотиться.

– До потом дожить надо, – сердито огрызнулся мрачный Виталик.

Бугуруслан, быстро переглянувшись с компаньоном, несколько мгновений молча смотрел на них, а потом с тяжёлым вздохом поднялся из-за стола.

– Это без нас, но с ребятами сходим, поговорим. Может, кто и поведётся на вашу глупость. Раз у вас такая напряжёнка с деньгами, – с лёгким оттенком презрения бросил он.

Как только он услышал об отсутствии денег, вся его предупредительность и улыбчивость куда-то пропали. Развернувшись, он целеустремлённо двинулся вместе с Виталиком на улицу, где толпились пришедшие с ними его люди. Судя по звукам, что сразу же донеслись оттуда, обсуждение поступившего предложения с самого начала вылилось в бурный митинг, на удивление быстро закончившийся.

Не прошло и пяти минут, как в воротах снова появилась эта парочка, сопровождаемая уже кем-то из их группы.

– А-а! – медленно протянул Сидор, узнав подошедших. – Наш знаменитый травник и не менее знаменитый господин кузнец. Два друга татарина. Никак беспокоишься о своей идее с передвижной кузней, – грустно пошутил он.

– Что скажете? – хмуро поинтересовался он.

– Немного, – откликнулся травник. – Не прочь поучаствовать в этом вашем предприятии с фанерой. Но для начала нам бы хотелось ещё раз услышать какова величина одной доли.

– Одна тысяча пятьсот девяносто четыре золотых, – флегматично отозвался Димон, даже не заглядывая в бумагу, в которой он всё это время что-то подсчитывал.

– Если вы согласны на половинную долю, то мы участвуем, – с задумчивым видом кузнец схватился за подбородок своей лапищей, усиленно о чём-то раздумывая. – Больше денег нет. Так что – решайте.

– Уже лучше, – согласно кивнул головой Сидор. – По крайней мере, хоть продуктами на обратную дорогу в достатке запасёмся.

А вы, значит, нет?

Виталий с Бугурусланом, ещё раз молчаливо переглянувшись, оба синхронно покачали головами.

– Нет, значит нет, – равнодушно бросил Сидор. – как говорится, была бы честь предложена.

– Тогда собираемся, – резко поднялся он со своего места. – Надо ещё до вечера успеть в городскую Управу, получить документы на участок и на этого хмыря, – раздражённо кивнул он в сторону стоящего в стороне мастера-каретника. – Потом надо закупить продукты и, если останется до вечера время, попробовать передоговориться с теми, у кого собирались забирать свой товар.

Перепоручив Димону заняться устройством мастера с семьёй у них в обозе и проследить, чтобы мастер написал им долговую расписку на всю потраченную на него сумму, Сидор, прихватив пару десятков ящеров, несколько егерей, и двинулся к городской Управе, решать оставшиеся ещё вопросы.

Подтверждение документов. *

Что не всё так просто, Сидор понял, как только они появились на центральной площади перед городской Управой.

Стоило им выйти на площадь, как в душе его ворохнулось тягучее, нехорошее предчувствие. С первого же взгляда ему не понравилась толпа, в этот достаточно ещё ранний час скопившаяся на площади перед городской Управой. Здесь этим вечером толклось на удивление много самого определённого люда и нелюдей. Со стороны глядя, они на стороннего наблюдателя производили странное впечатление. Это были, как правило, молодые, крепкие парни, по плотным, кряжистым фигурам и плавным, вкрадчивым движениям которых любому мало мальски толковому человеку с первого же взгляда становилось ясно, что перед ним находится человек или ящер, прекрасно владеющий оружием.

Двигаясь плотной группой в этой толпе, раздвигая крупом лошади неохотно сторонящихся людей и ящеров, Сидор остро пожалел, что взял с собой лишь малую часть тех, кого надо было бы.

– "Да-а, – мрачная мысль суматошно билась в его в голове. – Ещё десяток, другой егерей сейчас бы нам не помешал. Если разом сунутся – задавят числом".

– "Фигня! Сейчас не полезут. Иначе бы давно вцепились. Видать друг друга опасаются", – промелькнула у него мгновенная трезвая мысль, как только он заметил враждебные, настороженные взгляды, которыми обменялись стоящие рядом два ящера.

– "Никак, между собой что-то не поделят? – бросилась ему в глаза лёгкая свара, быстро погашенная кем-то в дальнем углу площади. – Уже лучше!"

– "Ладно. Быстро берём бумаги и сваливаем".

– "Хорошо, что арбалетные болты, доставленные недавно из дома, не успели продать", – подумалось ему, когда перед ним, неспешной походкой подымающимся к парадным дверям управы, неожиданно возникла чья-то крепкая фигура, в каком-то знакомом, недавно видимом мундире.