Текст книги "Долгое путешествие на Юг. (СИ)"
Автор книги: Анатоль Нат
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 40 страниц)
Мы уже раз пытались раскопать такой схрон. Взопрели а толку никакого.
Кстати, – криво усмехнулся он. – Собак у нас тоже нет.
Ну а ту дуру, что бросилась следом за ним, уже даже искать не стоит. Съели. Тут ящер зимой голодный, злой. Куда там медведю шатуну.
Местность же здесь достаточно населённая, так что с охотой и живностью в этих краях большие проблемы. Не прокормишься. Вот наши караваны для них и являются этакой хлебной кормушкой, периодически проходящей у них перед самым носом. Поэтому ещё раз повторяю, предупреди своих, чтобы строго следовали инструкции, – ядовито заметил он. – А то, я так понимаю, вы её даже не читали.
Конец первого пути.*
Когда через неделю обоз подходил к Сорокам, где они с Сидором договорились встретиться, уже все амазонки поголовно щеголяли в униформе защитного цвета, спрятав глубоко в перемётные сумы свои ярко раскрашенные шарфы и жупаны, столь дорого обошедшиеся им.
Вместо пятидесяти всадниц, стоявших перед Димоном на деревенском выгоне неделю назад, в Сороки прибыло всего двенадцать человек. Ещё двадцать пять валялось по телегам в спешно организованном для амазонок походном госпитале. Большинство из них были серьёзно ранены, так что сколько из них останется в живых хотя бы к концу второй недели их жизни в Приморье, можно было только гадать.
Но везти их куда-либо с собой дальше было нельзя. Никто из них не выдержал бы больше тягот пути.
– Ну что, – сидя в каком-то кабаке Сорок, в ожидании задержавшегося где-то в городе Сидора, Димон настойчиво домогался сидящей рядом Катарины. – Шмотки вы свои пёстрые, сорочьи поменяли. А взять бронь или оружие сменить, не надумали?
– А чего тут думать, – скривившись от понимания собственной допущенной глупости, амазонка бросила на него мрачный взгляд исподлобья. – Ты свои цены видел? Можно подумать, что они у вас золотые?
– Золотые, не золотые, а жизнь глядишь и спасут. Да и оружие наше, не чета вашему. Луки ваши бьют конечно дальше и точнее, но нарукавные арбалеты в ближнем бою вещь незаменимая. Да и большой конный арбалет вам не помешает. на крайний случай.
Сколько у тебя за прошедшую неделю осталось бойцов? Двенадцать? Из пятидесяти? За одну единственную неделю? Да ещё двадцать пять раненых, которые неизвестно ещё протянут хотя бы пару недель в таких походных условиях.
Да и твои двенадцать, – Димон недовольно покосился на перевязанную какой-то грязной тряпкой правую руку амазонки. От услуг их врачей ящеров те упорно отказывались, говоря что слишком дорого. – Ни одной целой не сталось. Все хоть чуть-чуть, а пораненные.
По уму, так вас вообще надо было бы бросить здесь в городе, пока не выздоровеете. Всех! С вами в обозе больше возни, чем пользы. Поэтому, предлагаю ещё раз хорошенько подумать и взять у нас и оружие, и бронь. Так хоть целее будете.
Если ты не заметила, то я тебе напомню, что из моих егерей, ни один не был даже поцарапан, а у тебя больше половины состава выбито.
– О чём говорить, если нет денег, – негромко заметила амазонка, упорно не отрывая угрюмого взгляда от стола. – Или ты опять предложишь отдать вам нашу зарплату, да ещё и залезть к вам в долг?
– Ты права, – усмехнулся Димон. – Зачем вам деньги? Вы и так находитесь на полном содержании. А у нас в наличных деньгах нужда большая. Вкладывайте в товар своё жалованье, получайте доход. Десятина с прибыли нам. Удачные советы по торговле оплачиваются отдельно. Оружие и бронь получите сразу, в счёт будущих прибылей.
– Ну что ж, – скривилась Катарина, – по крайней мере, хоть честно, без соплей. Могла бы и сразу догадаться что никто нас просто так из кабалы не выпустит.
Согласовав дальнейшие свои отношения, они расстались. Катарина, с кислым видом покосившись на кружку с дорогим пивом Димона, отправилась объясняться с подругами. Димон же, с довольным видом похлопывая по оттопыривающемуся карману с месячным жалованьем амазонок, переданным ему Катариной, остался в трактире один, дожидаться задерживающегося где-то Сидора.
Впрочем, ждать долго не пришлось. Буквально тут же в кабак ввалились Сидор с Ваном, волокущие в руках большие мешки с торчащими из-под материи острыми углами больших пучков перевязанных арбалетных болтов.
Злобно зыркнув на шуганувшегося с дороги полового, Ван резким взмахом руки подозвал к столу кабатчика. В этом городе все уже давно поняли что никакие эти ящеры были не рабы, не смотря на присутствие на их шеях толстых металлических "рабских" ошейников.
Поэтому и кабатчик, не обращая внимание на то что его подозвал якобы "раб" шустро подскочил к столу. Всех из баронского обоза в городе давно уже знали что называется в лицо, как и то, что они предпочитают пить. Так что уже через пару минут перед всеми тремя стояло по большой кружке тёмного бархатного дорогущего пива, а довольный ящер уже потрошил какую-то вяленную рыбку с подноса.
– Ну как? – вцепившись белыми крепкими зубами в голову рыбке, ящер прижмурив от удовольствия глаза, медленно смаковал вкус.
Вяленную озёрную селёдку он буквально обожал и никогда не упускал возможности побаловать себя в каждом городе, куда их заносила судьба. Распробовав их первый раз в Старом Ключе, он больше старался ей никогда не изменять, заказывая при любой возможности.
– Как-как, – мрачно проворчал Димон, правильно поняв незаданный вопрос ящера. – Фигово. Из пятидесяти за неделю осталось двенадцать. Да и тех, по уму надо бы было подержать недельку у нас в госпитале.
– Не тянут, – с сожалением покачал он головой. – Какие-то они злые. Всё стараются что-то кому-то доказать. Лезут куда не надо. Советов не слушают. Всё сами да сами. И вот вам результат. Только спустились с гор в предгорья, за одну неделю потеряли практически всех. Если сейчас их выпустить с нами на равнину, даже недели не продержатся. Выбьют нахрен. И никакие наши брони не помогут.
– Злые они. Злые и хотят что-то кому-то доказать. А здесь на равнине это гарантированный путь к смерти. Нам такие не нужны, – отрезал он.
Подождав от Сидора реакции, недовольно проворчал, так и не дождавшись.
– Что молчишь, как воды в рот набрав. Скажи что-нибудь умное. Твоя же идея была с этим наймом.
– Что говорить, – равнодушно отозвался Сидор. – Всё ясно. Развившийся на почве постоянных поражений комплекс неполноценности гарантировано угробит их здесь за одну неделю. Тут ты прав.
– Но и отказываться от них не будем. Сделаем по другому. Всех раненых отправим в Гуано и дальше в Тупик на лечение. Там врачи хорошие, да и стационар он и есть стационар. А по словам нашего Пилюлькина, если их сейчас не положить в госпиталь, именно в стационарный госпиталь, то никто из них не выживет. Истощены, да и раны крайне серьёзные.
– Пусть сначала поправятся, потом посмотрим куда их пристроить.
– Засветить проход перед амазонками хочешь? – удивлённо посмотрел на него Димон. От неожиданности он даже отставил в сторону недопитую кружку с пивом.
– Думаю, что секрет нашего прохода остался только в наших головах, – тяжело вздохнул Сидор. – Не забывай. Из этого горда чуть ли не каждую неделю отправляется большой обоз с товаром к нам в Гуано. И обратно не реже двух раз в неделю приходит обоз. Так что все кто хотел узнать откуда берёт товар некий недавно появившийся в этих краях барон, давно уже всё знают. Так что и дальше скрытничать смысла особого не вижу.
О! – Сидор ткнул пальцем в сторону блаженно потягивающего своё пиво Вана. – Глянь на нашего ящера. Его уже каждая собака знает в этом городе. Он же ни слова не сказал, а ему уже кильку под нос и жбан тёмного. Специально для него видать держат.
Для раба, – насмешливо уточнил Сидор.
– Уважают, – согласно кивнул головой Ван.
– Поэтому про секретность можно спокойно забыть. А твоих двенадцать, последних оставшихся живых, пока не успокоятся и не перестанут что-то кому-то доказывать на равнину выпускать не будем. Согласен. Там их перебьют в первую же неделю.
– Поэтому, предлагаю сформировать ещё один обоз для работы уже здесь, в предгорьях. Пусть занимаются только местной шерстью. Тут её горы, – Сидор хмыкнул над невольным каламбуром. – Да и в городе у нас на неё устойчивый спрос. Ван, десяток своих мальков выделит. Мы, десяток егерей подкинем. Ужмёмся в очередной раз, – тяжело вздохнул он. – Опять в атаманом придётся решение проблем отложить.
– Ну да ладно, – махнул он рукой. – Терпели и ещё чуток потерпим. Главное, что с амазонками дело стронулось. Старшим поставим Пахома Гурского. Он хоть парень и молодой, да хваткий. Пусть растёт. Нечего ему больше делать в десятниках. Дадим полусотника и пусть старается. Справится с амазонками и с горцами, дадим сотника и отправим на самостоятельный маршрут по равнине. Съедят – сам дурак.
– А здесь тогда ещё кого из ребят на шерстяной обоз поставим. Надо выращивать свои кадры. Не вечно же нам с вами самим по этой равнине бегать. Надо дать дорогу молодёжи, – пафосно воскликнул Сидор, высоко подымая кружку.
– Ага, – ядовито ухмыльнулся Димон. – Кажется не только я соскучился по своим девочкам. Кажется кто-то ещё домой хочет, – громко, во весь голос расхохотался Димон.
Глава 17 Дорогая покупка
Получение большого, долгожданного заказа. *
Одинокая, глубоко несчастная согбенная человеческая фигура, одиноко сидящая посреди страшного пожарища, не вызывала в душе Сидора ни малейшего сочувствия. Внутри его глухо ворочалась рвущаяся наружу бешеная злость.
– Это, я так понимаю, и должен был быть наш фургон? Ты же говорил, что они не горят?
Едва сдерживаясь чтоб не сорваться, Сидор, поджав губы, с нескрываемым отвращением смотрел на пепелище бывшей мастерской мастера и, двигаясь по кругу, неспешно обходил остов какой-то полуобгоревшей конструкции, флегматично рассуждая сам с собой.
– Неужто это и должен был быть твой последний шедевр? Тот, на который мы тебе отвалили кучу денег вперёд? Наш броневик?
– Не!
Неслышно подошедший сзади Димон, небрежно поворошил носком сапога по кучке дымящейся золы, оставшейся от сгоревшего тента возле колеса. Рывком сорвав с высоких полуобгоревших дуг фургона едва тлеющую, не до конца погашенную тряпку, совсем недавно ещё бывшую парусиновым тентом, он брезгливо отбросил её в сторону, тщательно придавив сапогом ещё тлеющие огоньки на ткани.
– Это, я так понимаю, должен был быть наш улучшенной конструкции грузовой фургон, за который мы, кстати, тебе деньги заплатили вперёд? А где броневик? Где наша тачанка? Где всё?
Повернувшись в сторону мастера, безмолвной тенью отца Гамлета стоящего на краю пепелища, он, зло прищурив усталые, слезящиеся от попавшего в них дыма красные глаза, мрачно поинтересовался.
– Чё молчишь, урод? – Димон бросил на него ещё один косой, враждебный взгляд.
Деньги вперёд брал? Брал! – кивнул он головой. – Нахрена?
Тебе говорили охрану усилить? Говорили. А ты что? Что ты ответил?
Димон чуть склонив голову к плечу, с преувеличенно заботливым видом посмотрел на молчаливого мастера.
– Что это не наше дело? Что мы параноики? И что деньги тебе нужны для расширения, а не на какую-то там дурацкую охрану. Да ещё каких-то рабов! Чего, мол, их охранять, да кому они нужны. Иначе, мол, не успеешь с нашим заказом? Даже с нашими рабочими?
– Ну и где те рабочие? Где те рабочие, которых мы тебе под видом рабов оставили?
Димон, едва сдерживая клокочущее внутри бешенство, перевёл злой взгляд в дальний угол двора, на торчащие в разные стороны обгорелые брёвна сгоревшей там казармы для рабов. Остов её до сих пор ещё курился слабым дымком на противоположном краю большой, выгоревшей дочиста усадьбы.
– Тебе, скотина, говорили не держать людей в клетке за железными решётками? А ты что сделал, тварь?
Димон замолчал, пережидая спазм, перехвативший ему горло.
– Даже пепла не осталось…
Казалось, он сейчас с кулаками набросится на сжавшегося до невозможности, убитого горем мастера.
– Я… Я всё потерял, – чуть ли не плача, неожиданно всхлипнул он. – Я за одну эту ночь потерял всё что имел. А ты о каких-то…
– Что? – медленно повернулся к нему Сидор. – Что ты сказал, тварь?
О каких-то? – тихо, явственно скрипнув зубами, с трудом выдохнул он из себя воздух. – Ах ты с…а!
Тебе сказали не запирать, да ещё в амбаре с такими толстыми стенами, – тихим, дрожащим от едва сдерживаемого бешенства голосом процедил сквозь зубы Сидор. Наклонившись к окончательно сдувшемуся мастеру, он тихо спросил. – Тебе говорили, что тебя наверняка попытаются поджечь твои "добрые" и "милые" соседи?
Ты чем слушал, придурок?
– Я, я…, – мастер запнулся, растерянно, не зная, что ответить и лишь молча хлопал глазами.
– Головка от х…я!
Димон коротко выругался, кулаком со всей силы вбивая свою ненависть в сморщенное, жалкое, в грязных разводах лицо мастера.
– Ну, всё, – флегматично бросил он, заметив что-то за спиной валяющегося в грязи мастера. – Вот и наши ящеры. Сейчас они с тебя за своих спросят, – равнодушно заметил он.
Ну что, пошли? – Димон мрачно посмотрел на Сидора, глядящего в ту же сторону. – Нам с того, что от этой твари после останется, даже аванса больше не вернуть, – обречённо махнул он рукой.
– Я, я, я…,
Обернувшись и заметив мрачных, направляющихся в его сторону ящеров из обоза, мастер неожиданно мелко затрясся и часто, часто затараторил, пытаясь спасти свою никчёмную, не стоящую теперь ни ломаной медяшки жалкую шкуру.
– Я отработаю, – неожиданно прорвало его.
На карачках торопливо засеменив по грязной луже к Сидору, он мёртвой хваткой вцепился в его рукав.
Глядя ему в глаза умоляющим, собачьим взглядом, в последней отчаянной попытке спасти свою никчёмную, неудавшуюся жизнь, которая сейчас медленно сокращалась, с каждым шагом, приближающихся к их группе молчаливых ящеров, он диким голосом завопил:
– Я отработаю! Я всё отработаю! – визжал он, с ужасом глядя на приближающуюся смерть.
– Да пошел ты, – брезгливо поморщившись, Сидор с трудом оторвал от рукава пальцы судорожно вцепившегося в него мастера. – Фу-у, – брезгливо отпихнул он ногой в сторону совсем от ужаса потерявшего голову мастера.
Несколько мгновений он молча, брезгливо смотрел на валяющегося в грязи убитого горем мастера. Среди гари в воздухе отчётливо запахло мочой и свежим дерьмом.
– Ну? – мрачно спросил он подошедшего Вана. – Хоть похоронить собрали что?
– Не-а! – флегматично отозвался тот, не сводя с обгадившегося от страха мастера своего угрюмого, мрачного взгляда.
Повернувшись к ним, Ван с сожалением кивком головы указал на мастера.
– Совсем дурной человек, – осуждающе покачал он головой. – Энтузиаст. Даже для своих детей хлеба не покупал, всё на свою фанеру тратил. Видели бы вы, ребята, его семью…. Тощие!….
Ван, совершенно расстроенный Ван, ящер, которого вообще мало чем можно было прошибить, настолько он был безжалостен и к себе, и к другим, особенно если дело касалось интересов его клана, с жалостью смотрел на сидящего перед ним на земле жалкого, сгорбившегося от горя мастера.
– Мало того, что он ребят наших постоянно забывал кормить, через раз давая пустую баланду, так он ещё и свою семью чуть голодом не заморил.
Если бы их наши же ребята не подкармливали, то они бы наверняка от голода померли.
– Не понял? – Сидор недоумённо переглянулся с Димоном.
Как тебя понимать? Причём здесь ПИТАНИЕ? Они же сгорели!
– Сгорели не они, – с грустной, издевательски постной физиономией уточнил Ван. – Сгорели алкаш сторож и ещё какая-то пьянь, что у него тут обычно там и ночевала, а ребята наши все как один живы и даже здоровы, что вообще-то удивительно при таком характере работы на этого чокнутого изобретателя. Только подкоптились немного на тушении пожара, да отощали за время работы до невозможности.
– Видать, стремятся быть похожими на своего Главу Клана, – насмешливо кивнул он на худого, измождённого Димона, который никак всё не мог поправиться и вернуть былые формы, хоть чувствовал себя давно уже отлично.
Этот ваш блаженный энтузиаст-изобретатель был настолько увлечён своим изобретением, что забывал давать деньги на семью, спуская всё, что добывал, на свои опыты и на материалы.
Ну, нашим и приходилось подкармливать его жену с детишками, – пояснил ящер недоумённо глядящим на него ребятам. – Да ещё и при пожаре их из горящего дома вытащили, когда этот идиот бросился спасать свои деревяшки, а семью оставил гореть в занявшейся избе. Пока он пытался спасти своё никому не нужное барахло, у него семья чуть не сгорела. Если бы не мои ребята…., – Ван осуждающе покачал головой.
– Это он так говорит, что ребята его не сгорели, – Димон ткнул локтём в бок, замершего соляным столбом Сидора. – Живёхонькие, значит.
– Тогда это совершенно меняет дело, – необычайно оживившись, Димон энергично потёр ладони. – Раз наши ящеры живы, то остаётся решить только один вопрос:
Где наши деньги, урод?! – заорал он прямо в лицо парализованного от страха мастера. – Деньги где, мать твою?! Где аванс?!
Димон, с совершено остервенелым видом схватил мастера за грудки и, подняв высоко над землёй, принялся яростно трясти.
Даже для Сидора, за долгие года дружбы навидавшегося того всяким, стало настоящим шоком волна ярости, буквально хлынувшая на них от бешеного крика Димона.
– Мне плевать, что у тебя пожар и всё сгорело! Где наши деньги?! – продолжал бушевать Димон, схватив мастера за шиворот и окончательно тем ввергнув того в прострацию, буквально парализовав его.
– Фу! – брезгливо отбросил он тряпичную куклу мастера, бывшего ещё совсем недавно нормальным человеком. – Полейте мне на руки чем-нибудь. – брезгливо морщась, держал он перед собой вытянутыми вперёд руки. – Дайте мне воды и мыла, чтоб я мог отмыться от этого дерьма! – заорал он в пространство.
Уберите от меня эту падаль, – тихо выговорил он, устало стирая рукавом с лица обильный пот. – Убью ведь, а потом жалеть буду. Но не за то, что убил, – бросил он на совершенно подавленного мастера угрюмый, злой взгляд, – а что в дерьме измазался.
Мастер, съёжившись ещё больше, хоть было совершенно непонятно куда, неожиданно тихо, с отчётливо слышимыми в голосе истерическими нотками прошептал:
– Лыбишься? Доволен? А у меня, можно сказать, дело всей моей жизни сгорело.
– Плевать, – равнодушно бросил Димон, отворачиваясь. – Твоей жизни, не моей. Ты лучше думай, где деньги возьмёшь с нами рассчитаться. Сгорело у него, видите ли. Да нам плевать! Деньги гони, урод!
Тебя предупреждали, что для местных козлов ты со своими фургонами, как шило в заднице. Не поверил!
А теперь, когда тебя за долги в рабство продадут, поверишь? – Димон, обернувшись, с неприкрытым раздражением смотрел на мастера.
– Вы…, вы…, – заколотило нервной дрожью мастера.
– Не мы, – зло бросил Димон, брезгливо отстраняясь на трясущегося от ужаса мастера. – Нам ты нахрен не нужен, чтоб с тобой ещё и возиться. Твои соседи постараются.
Ну не может у такого барана не быть долгов, – повернулся он к Сидору с Ваном, с искренним любопытством посматривающих как тот с откровенным садизмом издевается над несчастным, совершенно сломленным человеком.
– Он где такому научился?
Ван, демонстративно не обращая внимания на возмущённого Димона, неспешно повернулся к Сидору.
– Вроде бы до сегодняшнего утра нормальным человеком был, а тут прямо в зверя какого дикого превратился. Настоящий имперский палач, – с хорошо различимыми в голосе оттенками зависти, со вздохом проговорил он. – Эх, мне бы так. Да, как у вас говорят, "Бодливой корове, Бог рог не даёт".
– Я, как увидел сгоревшую казарму с чьими-то костями внутри, так сам чуть было не убил этого пионера фанерного тачанкостроения, – мрачно заметил Сидор.
Даже, как-то приятно послушать. Прям, по сердцу бальзам.
А ведь он прав, – Сидор, повернувшись к мастеру, кивком головы указал на мрачно ухмыляющегося Димона. – Как у тебя с деньгами? Хотелось бы узнать, как нам обратно аванец свой вернуть. Что-то мне подсказывает, что фургонов своих мы от тебя ни в скором, ни в любом другом оговоренном времени уже не получим.
Окинув взором разорённое пепелище, он мрачно хмыкнув заметил.
– Так что, колись, сокол шизокрылый, когда деньги отдашь?
– Я, я, я…, – снова зачастил мастер, запинаясь на первой же букве. – Я отработаю! Мне бы только деньжат на подъём, аванец на первое время, и я всё отработаю.
– Чего?! – медленно, с искренним удивлением уставились на него все трое.
– Мужики, он нас, наверное, за дураков держит, – с откровенным удивлением, ясно отразившемся на его лице, Димон повернулся в сторону друзей. – Один аванс в полторы сотни золотых он просрал, а так теперь требует дать ему другой?
Мы тебе что, мать Тереза?
Приблизив своё лицо вплотную к лицу каретника, он с неподдельным изумлением смотрел на совсем зарвавшегося мастера.
Да, по большому счёту, ты нам нахрен не нужен, – неожиданно устало и равнодушно бросил он. – Всё что мы хотели узнать о твоей технологии, мы уже вызнали. Все твои приёмы мастерства давно освоили.
Ты что думаешь, дурилка фанерная, те, кого ты принимал за рабов это безсловесное, безропотное существо, способное только тебе кареты твои тачать, да фанеру непонятной слизью мазать? А о том, что это наши люди и они выполняют здесь совершенно конкретное задание по шпионажу, ты дурак не подумал? Ты вообще не думал, – мрачно глядя прямо в глаза окончательно раздавленного мастера, Димон понимающе покачал головой. – Ты радовался, что халява тебе отвалилась! Дурак!
А о том, что есть такая вещь, как промышленный шпионаж, тебе даже в голову не пришло? Так что, мастер-ломастер, ты нам больше не нужен. Всё, что нам было надо от тебя, мы уже получили. Осталось только вернуть аванс, выплаченный тебе под строительство новых фургонов, и… Адью, дорогой!
– Вы не можете так со мной поступить!
Казалось, неведомая сила подняла восставшего из пепла феникса, настолько невероятным было мгновенное превращение только что совершенно раздавленного человечка в разъярённого, бешеного творца, у которого пытаются отобрать его любимое, выстраданное за многие годы творение. Теперь перед ними стоял мастер, полный собственного, внутреннего достоинства.
– Почему? – с неописуемым удивлением уставился на него Сидор, удивлённо рассматривая покрасневшего от ярости мастера.
– Потому, что вы не такие, как всё окрестное быдло, – тихо зашипел тот яростным шёпотом, осторожно кивая на лица соседей, выглядывающие из-за редких, не сгоревших до конца остатков деревянного забора, окружавшего когда-то его усадьбу. – Потому, что вы единственные, кто меня поддержал, когда мои фургоны никому не были нужны. Потому, что вы….
– Идиот! Они и сейчас никому, кроме нас не нужны, – устало и равнодушно перебил его Сидор. – А, по большому счёту если считать, то и нам они на фиг не нужны. Вполне могли бы обойтись обычными подводами, которые не в пример дешевле твоих клееных конструкций. Которые к тому же оказались вполне горючие, хоть ты и утверждал обратное.
Вот же чёрт дёрнул с тобой связаться? – раздражённо покрутил головой Сидор.
Стоя перед мастером, он только сейчас, когда схлынул страх и ужас, вызванные неожиданным зрелищем страшного пожара и сгоревшей дочиста усадьбы, в которой, как он уже было считал, погибли близкие ему люди, он как-то разом почувствовал совершенную опустошённость и смертельную усталость. Особенно тяжело стало сейчас, после этой безсонной ночи, проведённой на тушении пожарища и изнурительного, тяжёлого дня накануне, когда, столкнувшись с крупной бандой в пригородных лесах, им с боем пришлось прорываться к городу.
– Неужели ты так до сих пор ничего и не понял? – устало переспросил он его.
Неужели ты не понял, что кроме нас больше нет идиотов, которые согласятся заплатить даже не два, а хотя бы полтора золотых за повозку, вместо которой вполне можно использовать обычную телегу стоимостью всего-то две-три серебрушки, а то и вообще безплатные? Вон их сколько разбитых по окрестным дорогам валяется. Собирай, чини, да езди в своё удовольствие.
– Но мои же лучше! – тихо, с отчаянной тоской в голосе, тоскливо протянул мастер. – Мои же в сто крат лучше. Они же даже не горят.
Вы что думаете – она сгорела, – ткнул он рукой в остов сгоревшего фургона. – Нет. Это же был только макет. А настоящая фанера не горит
Мастер обвёл всех стоящих вокруг него взглядом своих смертельно усталых, красных от недосыпу глаз.
– Куда ещё, по-вашему, я мог потратить весь ваш жалкий аванс. На разработку негорючей смеси, – устало кивнул он головой в сторону пожарища. – И вот вам результат, – мастер снова ткнул рукой прямо в полуобгоревший остов единственного более менее целого фургона, одиноко выделявшегося чуть в стороне на обширном пожарище.
И раньше то моя фанера плохо горела, а теперь я знаю такой состав, после обработки которым не то, что дерево, ни одна бумажка даже не затлеет.
Так что, мои дорогие, – постепенно, с каждым новым словом приобретая всё большую и большую уверенность в себе, мастер гордо подбоченился, задрав высоко подбородок и глядя на них с гордым видом победителя. – Я! Вам! Нужен! – самодовольно заявил он, ткнув себя большим пальцем в грудь.
Поэтому вы….
– Поэтому Мы, пошлём тебя нахрен! – негромко, отчётливо выделяя каждое слово, решительным холодным голосом оборвал его Ван. – Состав твой давно уже для нас не секрет. А если что нам ещё и неизвестно, то вполне можно это у себя дома доработать. Главное, известно в каком направлении двигаться. Да и лаборатория у нас дома не чета твоей доморощенной кухне, где ты в битых крынках из-под молока варишь свои хитрые растворы. А потом забываешь даже не то чтобы помыть за собой посуду и скрыть следы своих опытов, но забываешь даже выбросить их на помойку, оставляя нам для тщательного изучения и анализа. Да и специалистов-химиков у нас своих хватает. Так что с твоим противопожарным составом – разберутся без тебя.
– Значит, – тихо, на грани слышимости, обречённо выговорил мастер, – вы меня бросаете?
– Вообще-то у нас есть для тебя одна интересная работёнка, – с жалостью глядя на совершенно подавленного мастера, негромко заметил Сидор. – Но она связана не с каретами, а с кораблями. Интересно было бы использовать твой лёгкий материал для кораблей. Ну а если он к тому же и не горюч, как ты опять утверждаешь, – насмешливо уточнил Сидор, – то это даже вдвойне интересно тебе будет.
Одна загвоздка, – с ёрническим сожалении цыкнул он зубом. – Надо сделать так, чтоб твоя фанера в воде не размокала, да без всякого лака чтоб. Но, чтобы с этим разобраться, тебе придётся покинуть твой вонючий город, вымыться, – брезгливо отодвинулся он в сторону от слишком приблизившегося к ним мастера, – и отправиться вместе с нами, куда тебе скажут.
Конечно, условия, что мы тебе сейчас предложим, будут далеко не такие шикарные, как раньше, когда ты мог диктовать нам любые свои условия по собственному выбору, но тоже ничего. Думаю, и ты сам, и семья твоя будут довольны.
Там заодно и должок свой отработаешь. По крайней мере, условия для творчества создадим тебе не в пример лучше, чем здесь. Уж у нас-то свои растворы тебе не придётся мешать в грязных крынках из-под молока. Там тебе специальную лабораторную посуду выделят, небьющуюся.
– Они были чистые! – тихо взвизгнул немного оживившийся автор. – А то, что там вынюхали эти ваши шпиёны, это всё так… ерунда. С этим вам несколько лет разбираться придётся, – мастер с самодовольным видом уверенного в себе человека небрежно отмахнулся рукой.
Вы меня, господа, наверное, совсем за дурака держите, – самодовольно усмехнулся он. – Не вы такие первые. Да и не понять, что эти ваши рабы вовсе и не рабы, не мог только клинический идиот. А я к таковым не отношусь.
Ха! Да в первый же день мне соседи донесли, что ваши рабы-ящеры копаются в отбросах на помойке. Попеняли, что я, видите ли, бедняг не кормлю, вот им и приходится объедки подъедать.
Но там нет объедков! – привстав на ципочки, мастер во весь голос заорал прямо в невозмутимое лицо ящера, чуть не залезнув ему прямо в пасть. – И никогда не было. Там кроме брака и чисто вымытых банок из-под реактивов вообще ничего нет! Я не такой идиот как вы думаете! – уже в полный голос орал он.
Почувствовав, что для него ещё не всё потеряно, он немедленно обнаглел, прямо на глазах снова приобретая пропавшую было свою обыкновенную наглость и чудовищное самомнение.
– Мастер каретник?
Неожиданно появившийся за их спинами тихо подошедший человек грубо растолкал стоящую перед мастером компанию, пробираясь вперёд, и остановился прямо перед удивлённо смотрящим на него каретником.
Голос этого высокого, невыразительного, какого-то болезненно тощего человека в мятом, как будто жёваном, кургузом сюртуке, прервал неожиданно осекшегося каретника, прекратив начавшуюся было по новой разгораться свару.
– Стряпчий Городской Управы Курт Хома. Чиновник по взысканию долгов, – с самодовольным видом добавил человечек, как что-то самое важное.
С самодовольным видом приподняв странного вида плоский головной убор, украшавший его голову, как воронье гнездо кривую берёзу, он, не обращая на стоящих рядом людей ни малейшего внимания, в упор глядел на съёжившегося под его пронзительным взглядом мастера-каретника.
– По поручению городской Управы я прислан к вам с целью взыскания долгов по вашим отсроченным платежам, сроки по которым давно уже вышли….
– Упс! – весело захохотал Димон, расплываясь в довольной, насмешливой улыбке и с радостной, довольной физиономией дружески кладя чиновнику руку на плечо. – Кто тут что-то говорил о том, что он всем должен, – обвёл он всех собравшихся насмешливым взглядом. – Вот оно тому прямое подтверждение, – весело оскалясь, он несколько раз ткнул в плечо недовольно поморщившегося от такой наглости стражника указательным пальцем.
– Итак, любезный, сколько этот засранец должен? – радостно потирая ладони, расплылся Димон в широкой, радостной улыбке.
– А твоё какое собачье дело, – грубо и зло оборвал его десятник, с брезгливой миной на лице поворачиваясь к ним. – Сколько ни должен, всё вернёт. А не вернёт, в рабство с семьёй пойдёт. Если денег нет, то через пару дней и его, и всё его семейство быстро на торгах продадут.
Так что если он тебе, собака, нужен, можешь купить его для своих половых нужд.
– Упс, – негромко проговорил Димон, удивлённо поворачиваясь к друзьям. – Я, кажется, ему не хамил, – недоумевающе переспросил он мрачнеющего на глазах Сидора.
– Как изволите вас понимать, милейший? – вежливо повернулся он к десятнику, медленно опуская руку на висящую на поясе саблю.
С губ его тихо сползала радостная, весёлая улыбка и лицо стало постепенно каменеет, приобретая жёсткие, резкие черты.
Чиновник, брезгливо передёрнув плечами, как будто снова сбрасывая его руку с плеча, и не отвечая, демонстративно отвернулся к растерянно стоящему перед ним мастеру каретнику.
