Текст книги "Долгое путешествие на Юг. (СИ)"
Автор книги: Анатоль Нат
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 40 страниц)
Проблемы, причём достаточно серьёзные, только на входе в пещеру. Тут надо серьёзно поработать.
Сомнения что это не тот проход появляются позднее, уже на середине пути, где нам пришлось пробираться по длинному мокрому карнизу над пропастью. Который, к тому же, посередине пересекает подземная речка.
Вот он уже в кроках не указан, – мрачно пробормотал Димон.
А речка там, пересекающая карниз, тоже не подарок. Хоть и небольшая, но вредная, зараза. Холодная и быстрая – горная. Пройти, однако, можно. Почему не указан этот мокрый карниз – непонятно. Что внимания не обратили – это вряд ли, уж больно всё остальное точно прописано, буквально в мельчайших деталях.
Единственное логичное объяснение, приходящее в голову, что были они там, в сухой сезон года. Ну, вы же ребята знаете нрав горных рек. Лето – тепло. Снег в горах тает – река бурная. Зима – холодно. Снег в горах не тает – сухой карниз, без всяких следов воды. Сейчас – осень. Время – ни то, ни сё. Вот и вода там вроде бы как есть, а вроде бы и нет. Так-сяк. Пройти можно, но с опаской, аккуратно.
Вот и весной я думаю, также было, когда ребятами составлялись эти кроки. Ещё в горах холодно было, вот и воды на карнизе не было. Потому как сам карниз, хоть и как-то невнятно, указан.
Это единственное объяснение, – виновато развёл он руками, как будто был сам виновен в капризах природы. – И если, конечно, не подозревать составившую кроки разведывательную группу в халтуре. Что тоже может быть. Ну, устали ребята под конец. Вот и полезла откровенная галиматья. Такое тоже бывает.
– Я тех ребят, что работали тут весной знаю, – сухо отозвался молчавший до того Корней. – Они халтуры не сделают, и обманывать не будут, ответственные товарищи. И поскольку это были как бы мои люди, я за них отвечаю.
– Свою отвечалку засунь куда-нибудь подальше, – грубо огрызнулся Димон.
Вот и на той стороне выход описан как-то не так, – ещё раз недовольно покосился он на него. – Точнее – вроде бы так, да как-то не совсем так. Близко. Очень близко к натуре, но что-то в описании, на мой взгляд, не то. Что-то мне не складывается. А чего – не пойму никак.
Остаётся только думать или они всё-таки схалтурили, или мы действительно где-то плутанули. А где? – Димон недоумевающе пожал плечами. – Что лишнего ребята приписали – это я с Корнеем согласен, это вряд ли. Скорее всего, плутанули они уже где-то внутри горы.
Или они, или мы вполне могли куда и не туда под горой свернуть. Хотя мы, вряд ли, там такой широкий и удобный проход только один и есть. По нему мы и шли. А другого, соответствующего описанию не было.
Да и следы человеческой деятельности там на всём пути встречаются повсеместно. Видно, что когда-то этим проходом люди долго и активно пользовались. Точь в точь, как прописано в кроках ребят. Но следы старые, им уже много лет, лет пятьдесят-то уж точно. Обувь старая, гнилая на местах подземных стоянок валяется, тряпьё трухлявое, кости человеческие и даже оружие ржавое, ломаное попадается. Так что, лет пятьдесят, а то и все сто, там точно никого не было.
Только вот…, – хмыкнул Димон, на секунду замявшись, – Есть-то, проход есть, да боюсь, как бы нам не пришлось досрочно пробивать новую дорогу отсюда и до Басанрогского перевала вдоль гор. Как бы это нам не вышло намного дешевле, чем пытаться воспользоваться этой якобы удобной подземной дорогой.
– Поясни, – Сидор уставился на Димона мрачным, немигающим взглядом. Видно было, что слова Димона ему очень не понравились. Да и вчера, когда он сразу при первой встрече с ним говорил, тот ничего подобного не заявлял.
– Повторяю. Особо тупым, по пунктам, – тяжело вздохнул Димон. – Тебе Сидор в первую очередь, – ткнул он в его сторону пальцем.
Ребята наши, из местных, те, кто были со мной, говорят, что они слыхали про такие и им подобные "мокрые карнизы" в горах. Точь в точь такой, что нам встретился под горой. Здесь в этих местах это оказывается весьма распространённое явление. Проблема таких мокрых карнизов в одном, что пройти по ним можно только в строго определённый и как правило, весьма краткий период. Только когда они маловодные или совсем сухие. А это исключительно когда в горах не прошёл накануне дождь, и зимой, когда на вершинах перестаёт таять снег.
Как раз наше нынешнее время.
Всё остальное время пройти по ним практически невозможно.
Да ещё зимой намывается лёд на карнизе. Так что зимой они намного опаснее для перехода, фактически непроходимы.
Правда, тут нам бешено повезло, – невесело усмехнулся он. – Во-первых, всё это под землёй, где тепло и мороза нет, а значит, и нет наледи. И оказалось, что и водный поток там сейчас не сильно большой, да к тому ж распределённый по всей ширине длинного карниза тонким, буквально миллиметровым слоем. Склизко, но пройти можно.
А вот когда в горах пройдёт большая гроза, или попадём в период муссонов… Есть тут, оказывается и такие неприятные периоды длительного падания воды с неба, два раза в год, осенью и весной, – криво усмехнулся он. – Вот тогда да. Тогда только сумасшедший на такой карниз сунется. Снесёт, – тяжело и обречённо вздохнул Димон.
Да и честно говоря, насмотрелся я там на этот карниз. И взяло меня после этого такое большое сомнительное сомнение. На обратном пути походил, присмотрелся я там повнимательнее, что и как. И мне оно очень не понравилось.
Камни там окатанные сильно, как будто их долго и упорно полировали, – мрачно буркнул он. – И как раз там, где нет сейчас воды. А это ещё метров двести, триста вдоль по карнизу, плюс к тому, что уже есть. Так что, полагаю, в рассказе ребят про местные мокрые карнизы есть доля неприятной для нас истины.
– И что? – раздражённо перебил его Сидор. Димон был слишком многословен, а хотелось спать. Надо было закругляться. – Ты можешь короче и ближе к теме. Покороче, я тебя прошу. Спать хочется.
Ближе к теме могу, – раздражённо проворчал Димон. – Короче – нет. Очень похоже, что мы наткнулись именно на такой мокрый карниз. Все признаки налицо. И я тебе скажу ещё большую гадость. По словам ребят сейчас как раз осень и…, – с сожалением развёл он руками. – Скоро начнётся тот самый пресловутый период муссонов. Короткий ли, длинный ли – неизвестно, но что будет обязательно.
– Можно начинать уже бояться? – раздражённо перебил его Сидор. – А то я того не знаю что осень на дворе, самый конец, и скоро польёт как из ведра. Давай ещё ближе к теме.
– Ближе – пожалуйста, – огрызнулся Димон. – Со дня на день следует ожидать начала затяжных дождей. А нам день на сборы, два дня туда. Да, как бы с такими тяжёлыми телегами не все три. Да под землёй пару дней до этого места. Да на переправу по карнизу день, два – минимум, с таким-то большим обозом. Всего – неделя. А что там будет через неделю одному Богу известно. Горы. Погода меняется, чуть ли не по два раза на дню. Тут-то внизу не так заметно, а поднимешься чуть-чуть вверх, там такое начнётся.
Как бы нам не застрять под землёй на целый месяц, а то и до весны, пережидая паводок на этом карнизе, как курица на жёрдочке.
Удавил бы этих твоих изыскателей, пропавших незнамо куда…, – неожиданно зло и яростно проговорил Димон, сжав в безсильной злости кулак. – Ну где? Где этот их сухой и ровный проход, без всякой этой мокротени? Нету!
– Значит? – внимательно посмотрел на него Сидор.
– Значит, сидим, ждём, – тяжело вздохнул Димон. – Опасно, можно надолго застрять в горах.
– Значит, решаем, – мрачно буркнул Сидор. – Через день выезжаем! День на подготовку и отправляемся.
– Что? – в унисон ахнули Димон с Корнеем. – Ты с ума сошёл!
– Времени сидеть и ждать когда здесь объявится запропавший неизвестно где и куда этот чёртов проводник, которого уже второй месяц нет от контрольного срока, мы больше не можем. Его всё нет и нет. Ни его, ни всей его группы. Подтвердить, что это тот самый проход – некому.
Да и появится они, ещё придётся сидеть на месте минимум пару недель, пока заново не проверим всё сами. И мы гарантировано тогда влетаем уже в зиму и в тот мифический сезон муссонов, про который нам тут спел столько песен Димон.
Какие воды? – пожал он плечами. – Какие муссоны? Вы за окно гляньте. Снег скоро выпадет, морозы врежут. Так что ваш мокрый карниз под горой сухим будет минимум до весны точно. А если и не будет, то вы сами только что говорил что он короткий. В крайнем случае, переждём и под горой. А то и на месте чего придумаем. Цепи какие на колёса или ещё что.
Да и вообще, – окончательно разозлился он. – Слишком много разговоров. А времени ждать, когда будет погода, когда из города подойдут ещё люди, на замену оставляемых здесь в гарнизоне – тоже нет. Придётся идти так как есть и с теми, кто уже есть. Пусть и усечённым составом и по плохо разведанной дороге. Иначе – ж…а полная! Только и всего.
– Только и всего! – ёрнически, как на идиота посмотрел на него Димон. – Только и всего?
В отличие от тебя я уже побывал на этом мокром карнизе. И на той стороне гор тоже побывал. Удовольствие – ниже среднего. И если правда что я слышал от местных по поводу нравов горных речек и порядков на той стороне гор, то соваться нам туда в своём нынешнем усечённом составе это не есть гуд, как ты сам же и любишь выражаться.
Считаем, – загнул он мизинец на правой руке. – Ящеров с нами идёт сорок пять душ. Егерей, плохо обученного молодняка, чуть более пятидесяти человек. Пятьдесят два, кажется. И всё! – развёл он руками.
И это на караван из чуть ли не сотни тяжелогружёных телег?
Ты в своём уме? – чуть наклонившись вперёд, вперил он в лицо Сидора злой, яростный взгляд. – Да нас там раскатают, как бобиков. И следа не останется.
Наслушался я от местных про творящиеся там дела и порядки, – сердито откинулся он назад, отстраняясь. – И без сотни опытных бойцов за спиной туда я не сунусь. А у нас молодняк один, сопляки. Что егеря, что ящеры.
Так что, пока он, – Димон сердито ткнул в сторону молчаливого Корнея пальцем, – не подготовит нам с тобой минимум пару сотен хорошо обученных головорезов, соваться в Приморье чистая авантюра.
Это я тебе говорю. Человек, побывавший на той стороне. И вернувшийся оттуда живым. Меньше чем с двумя сотнями бойцов соваться туда – глупо.
А лучше всего нанять ветеранов, как у Бугуруслана, – с сердитым видом немного успокоившись, Димон замолчал, раздражённо глядя на молча внимающего ему Сидора. – Тогда можно хоть на что-то надеяться, пусть и меньшим числом.
Всё? Высказался? – тихо и жёстко проговорил тот, нарушая установившееся в комнате мрачное молчание. – Отвечаю на главное твоё желание. Нет у нас ветеранов. Нет и не будет. И ждать непонятно чего мы не можем. У нас нет на то времени. Остановимся, потеряем кураж, нас сожрут. Выбора у нас нет. Или – или.
Не веришь, – криво усмехнулся он, глядя прямо в глаза Димона. – Спроси тогда вот у него, – раздражённый Сидор кивнул в сторону молчаливого Корнея. – Как обстоят наши дела в городе? Он тебе ответит. Матом! И этот ответ тебе о-очень не понравится. Если только слова новые узнаешь, интересные.
– Не понимаю, – раздражённо покосился на него Корней. – Куда ты гонишь?
– О! Наконец-то наш сфинкс заговорил, – устало прикрыл глаза Сидор. Очень хотелось спать. Но, судя по неспешности ведущегося разговора, выспаться и этой ночью, ему было не суждено. – Я не злюсь.
Я уже ни на что и ни на кого не злюсь. Я до сих пор понять не могу. Вы оба там городе такие тупые, или что? Вы с Машкой, зачем так выпендрились с этим табуном раненых лошадей. Зачем сюда перегнали? Почему вестей от нас не дождались? Нельзя было на месте на время пристроить? Чья это была личная инициатива?
– Да не расстраивайся ты так, – с кривой, виноватой миной на лице попробовал успокоить его Корней. – Пойми же ты, наконец-то, нет в городе места для наших лошадей. Не-ету! И людей, чтобы занимались ими, тоже там не-ету. А когда ты уехал, так вообще некому работать с табунами стало. И один, я, со всеми свалившимися на меня после вашего отъезда делами не справляюсь. На мне ещё и школа до сих пор висит, как бы мне ни хотелось от неё избавиться. А она вообще занимает всё моё свободное время.
Вот! – устало прикрыв глаза и на него не глядя, ткнул Сидор в сторону Корнея пальцем. – Слушай сюда, Димон. Он тебе сейчас много интересного поведает. Повторит, что я и так уже тебе рассказал.
– Сейчас с моим освобождением от обязанностей по школе совершенно ничего не получится, – недовольно продолжил Корней, сердито на него покосившись.
Он сразу понял, что тот просто спровоцировал его на разговор. И теперь ничего не оставалось, как отвлечься от своих мрачных дум и ввести долго отсутствовавшего на месте Димона в курс творящихся в городе дел. А, по его мнению, сейчас этому было не самое подходящее место и время. Мог бы и потом всё рассказать, как-нибудь при случае, в спокойной, так сказать деловой обстановке, а не сейчас, ночью, когда все, намаявшись за длинный рабочий день, и он, в том числе хотят спать.
Работы на необустроенных пастбищах было ещё столько, что не хватало светового дня на самый минимум, и приходилось ежедневно отрывать время у сна. Что и привело к закономерному результату. Все просто валились с ног от хронического недосыпа.
Сидор же после возвращения Димона словно взорвался и гонит всех непонятно куда, как будто у них совсем уже ни на что нет времени.
– Вкратце, ситуация такова, – усталым, тусклым голосом начал он. – После вашего отъезда, Городской Совет буквально взбесился. Все мои попытки тихо закрыть школу и распустить по домам ещё остававшихся в школе немногих курсантов сразу наткнулись на яростное сопротивление Совета. Мотивировки, что людям надо заняться спасением своих четвероногих трофеев, больше не проходят. Меня просто не слушают.
Более того, на места покинувших обучение курсантов присланы новые люди. И Совет грозится ещё больше подкинуть новичков. И делать так и впредь, с регулярностью сотня человек раз в два, три месяца.
Требуют безусловного выполнения наших с ними договорённостей по обучению. Иначе…, грозят лишить нас общественных пастбищ, – многозначительно замолчал он.
Так что, мне, здесь заниматься лошадьми, как мы раньше договаривались, и как я сам хотел и до сих пор хочу, у меня не получается. Никак!
Чтоб тебе совсем уж понятно было, поясняю, – раздражённо заметил он, видя удивлённое, непонимающее лицо Димона.
Совет мёртвой хваткой взял нас за горло, и грозит в случае ликвидации моей школы отобрать у нас выделенные нам во временное пользование общественные пастбища и запретить использовать курсантов при выпасе и охране табунов.
А вот тогда, – Корней криво, с невесёлой ухмылкой поморщился, – нам точно полный пи…ц настанет. Как ты сам, Димон, любишь иногда выражаться, под настроение. И ты сам всё это прекрасно должен понимать. Держимся до сих пор мы лишь их милостью.
Убойный крючок, между прочим, эти общественные пастбища, – недовольно проворчал он. – И я думал, что Сидор довёл до тебя понимание того в какую мы с этими лошадьми попали задницу, – рассердился уже окончательно он.
Димон удивлённо посмотрел на возмущённого Корнея.
– "Ни хренась себе? – хлопал он глазами в искреннем изумлении. – Сам нас втравил в это дело, а теперь ещё и возмущается, что мы не хотим его лошадьми заниматься".
Корней же продолжал вещать, не глядя ни на кого.
– Похоже, в кланах, в их новых учебных центрах, мало что толкового получается с подготовкой бойцов. Вот они и спохватились. А теперь хотят любым способом сохранить нашу школу. Поняли что рано её ещё закрывать. По крайней мере, пока у себя не достигнут аналогичного уровня подготовки. Так что, с одной стороны у нас есть время попользоваться общественными и клановыми пастбищами, а с другой, мы не вольны сами распоряжаться своим временем. Мы к пастбищам жёстко привязаны. И в ближайшие полгода никуда нам от этого не деться. По крайней мере, до тех пор, пока сюда, на предгорную террасу, не перегоним всех наших лошадей. И не наладим здесь нормальный за ними уход.
И на Машку вы тут мне не злитесь, – сердито покосился он на невозмутимого Сидора. – Как вот он, тут было, бочку на неё покатил, – недовольно заметил Корней, ткнув в сторону молчаливого Сидора указательным пальцем. – Она еле-еле уговорила хоть кого-то из низовых табунщиков задержаться на зиму в городе и помочь перегнать пригнанный ими табун к вам сюда в предгорье. А заодно потом и все наши городские табуны сюда перегнать, раз уж вышла такая оказия.
И если бы табунщики не были нам должны: за погибших при быстром перегоне недолеченных лошадей, за то, что не защитили их от жадных лап рыцарей, за срыв времени перегона, что пригнали не весной, а осенью. И не просто осенью, а фактически в предзимье.
За то, что они нас вот так, пусть и невольно но напрягли… Хрен бы у неё что получилось договориться хоть с кем-то из них. Так что, ребята, но деваться нам теперь некуда, так как в городе совсем ж. па полная нас накрыла. Некому работать, – виновато развёл он руками. – Просто некому.
А он не хочет, – кивнул Корней в сторону отвернувшегося к печке ещё более помрачневшего, ставшего вдруг угрюмым и мрачным Сидора.
Так что, не обижайся, дружище, – снова покосился Корней в его сторону, – но если ты твёрдо решил домой в ближайшее время не возвращаться, то следом за первым табуном, ждите скоро здесь и второй, а за ним и третий. А эти маленькие табунки, что последние дни постоянно приходят, в двадцать, тридцать голов, то это так, пробный шар, чтоб получше разведать и обустроить дорогу. Да и чтоб пастухи к постоянным перегонам привыкли и приноровились. Опыта перегонов, как такового ни у кого ведь нет. Так что и спокойнее нам самим такими вот небольшими партиями перегонять.
Иного места, чем здесь, в предгорьях, для наших лошадей нет, – Корней раздражённо покачал головой. – И мы всё понимаем и тебя не осуждаем. Любовь и всё такое, это понятно. Но лошадей надо спасать, иначе погибнут.
Стиснув зубы, Сидор от души выматерился
Как ты не беги от проблем, а они всё одно следом за тобой, – тихо проговорил он.
Теперь повтори, – устало прикрыв рукой красные от хронического недосыпа глаза, Сидор медленно вздохнул, пытаясь успокоиться. – Сколько у нас всего лошадей? Только точно.
– На сегодняшний день – девять тысяч с мелочью.
– А мелочь?
– Ещё на четыре полных сотни наберётся, – невесело уточнил Корней. Радоваться такому большому числу оказавшихся у них в собственности лошадей он давно уже перестал. Давно понял какая это оказалась обуза.
– А корма? – мрачно поинтересовался Сидор. – Табунки твои каждый раз привозят во вьюках и овёс, и кормовое зерно, но этого мало.
– Ищи здесь. Сам видел в каком состоянии были первые пригнанные тебе лошади. Еле-еле доставили зерно на собственный прокорм по дороге.
На тех же, что последнее время прибывают, надежда слабая. Чтобы доставить потребное количество кормов сюда из города, нужно время. Да и в городе с кормами самый притык.
Ищите здесь.
– Придётся идти на поклон к атаману, – совсем помрачнел Сидор, хотя до того казалось что больше некуда. – Вот же сволочи, отыграются, – обречённо констатировал он.
Теперь надо было ещё думать, как построить будущий разговор с отколовшимся атаманом и его людьми. И опять за счёт времени для сна. Иначе, хоть и помогли бугуруслановцы им совсем недавно крепко, и фактически задаром, но того что хотел у них попросить Сидор сейчас, даром они ему ни за что не уступят. Вот это уж он знал совершенно точно.
Тогда на сегодня всё, – устало махнул он рукой. – Задачи на ближайшее время нам всем ясны. Надо найти корма для лошадей и сразу же после этого быстро бежать в Приморье, пока опять с чем-нибудь нас с Димоном здесь не перехватили. Пока дороги в горах снегом не завалило и пока "мокрый карниз" под горой сухой.
Только и всего, – с кривой ухмылкой повторил он.
Визит постороннего. *
Знаменитая надпись над входной дверью умного кролика из хорошо известного на Земле мультфильма про Вини Пуха: «Посторонним в…» как нельзя лучше подходила к тому, что Сидор сейчас подумал, увидав входящего без стука в комнату человека.
"А вот и они, проблемы, – невесело усмехнулся он своим мыслям. – Жалко, что нет здесь Корнея. Не вовремя он так рано смотался на дальние пастбища. Сейчас бы посмотрел на своего старого приятеля. Как он нас нагибать будет".
Лёгок на помине, – едва слышно проворчал он, недовольно поморщившись от противного скрипа кожаных петель открывающейся двери.
На пороге комнаты стоял человек, о котором только этой ночью шла речь. Утро обещало быть интересным. Такие удивительные совпадения даром не проходили.
Какие люди, – медленно протянул Сидор, оценивающе оглядывая высокую и рослую фигуру появившегося в дверях их бывшего десятника, а ныне атамана вольных казаков Всея Подгорныя Края, как он последнее время сам себя пышно и вызывающе называл.
– Не ждали? – расплылся в весёлой ухмылке Бугуруслан.
Когда-нибудь в прошлой, безумно далёкой уже жизни, Сидор, наверное, и даже наверняка, поверил бы в искренность такой вот широкой и радостной улыбки вошедшего в комнату рубахи парня, настолько она была открытая и искренняя. В прошлом, но не сейчас. Однажды взлетев над полем, словно Икар, направляемый уверенной железной дланью и копьём, воткнувшимся в его грудь, он сверзился наземь уже совсем другим человеком. А последующие события окончательно развеяли все его иллюзии в человечестве и, особенно в отдельных его представителях. Особенно в тот момент, когда дело касалось такой её весомой материальной части, как деньги.
Так что, в искренность стоящего сейчас в дверях человека, Сидор не верил ни на грош.
Чё надо? – хмуро бросил он, отворачиваясь.
Поговорить, – без малейшей тени улыбки отозвался враз посерьёзневший атаман, и, войдя в комнату, плотно прикрыл за собою дверь. – Поговорить надо о том, что может быть интересно и нам, и вам.
О том, что у вас, ребята, есть путь на ту сторону, – сразу взял он быка за рога. – И что меня послали мои ребята договориться с вами о совместном походе.
"Ну вот, – помрачнел разом Сидор. – Что я говорил – проблемы!"
Безцеремонно пройдя в комнату, словно бы у себя дома, Бугуруслан подхватил стоящий возле стола чурбачок для сидения, и устроился рядом с Сидором возле печки.
– Яечня, – жадно втянул он носом вкусные запахи.
– Будешь? – равнодушно поинтересовался Сидор, вяло кивнув на скворчащую на чугунной сковороде яичницу.
Перебуханное в готовку, скворчащее на сковороде сало, в котором буквально плавали три больших куриных желтка, не вызывало особого желания есть это блюдо. Да ещё к тому ж, дрянь такая, постреливало во все стороны горячим кипящим жиром, не добавляя аппетита. Надо было куда-то пристроить готовое блюдо, так как самому есть этот плавленый жир не хотелось. Вариант выбросить, или отставить в сторону, на потом, по принципу: "Не зъим, так понадкусую", в их здешнем полуголодном существовании им даже не рассматривался.
– Не откажусь, – радостно потёр руки атаман. На не заданный вопрос, зачем пришёл, решил пока не отвечать. – С утра не жрамши, спешил вас с Димоном на месте перехватить, пока куда не смотались.
Чуть прищурив глаза, Сидор молча наблюдал за суетливыми перемещениями Бугуруслана по комнате и никак больше не реагируя на его безцеремонное поведение терпеливо ждал, что дальше будет.
Много времени три жалких яйца у того не отняли.
Помолчав немного и внимательно посмотрев на него, Бугуруслан сыто цыкнул правым выбитым зубом и продолжил, совершенно правильно поняв незаданный вопрос.
Вам не хватает людей, чтоб спокойно отправиться на ту сторону своим караваном. Мне не хватает людей, чтобы отправиться туда же с точно таким же караваном. Вы знаете туда дорогу, а я не знаю. Мои два десятка ветеранов, стоят всей вашей сотни набранных с бору по сосенке новичков. Если договоримся…, – многозначительно замолчал он, настороженно прищурившись и внимательно глядя на сидящего возле печурки Сидора и подошедшего к ним Димона. – Да и время вас поджимает, зима скоро, снег скоро выпадет и дороги в горы перекроет. Скоро здесь вообще сплошные, обложные дожди со снегом пойдут. А какая разъездная торговля под дождём – да никакая. Придётся ждать будущего лета, а это убытки.
Десятина, – хмуро бросил Сидор, отворачиваясь от него и мрачно уставившись на горящий в печурке огонь.
– Ну, – мгновенно повеселел Бугуруслан, – это даже не смешно. О каких процентах вообще может идти речь.
– О десяти, – перебил Сидор, не глядя на него. Подкинув сосновое полешко в зево печурки, он в той же невыразительной монотонно равнодушной манере продолжил:
Ходить кругами вокруг да около не буду, ты сам, как я понимаю, уже всё понял. Поэтому поясню некоторые, может быть ещё неясные для тебя моменты.
Есть у нас проход под горами, ведущий на ту сторону. Ты прав. Находится на землях компании, оформившей в городе на тот участок ничейной допреж земли все положенные в таких случаях документы. Всё честь по чести. Так что, нравится, не нравится, а платить за проход придётся.
– Нет, – равнодушным, безцветным голосом перебил его Бугуруслан. – Стоит только городские власти поставить в известность о том, что под этой, непроходимой ранее горой существует достаточно широкий и удобный проход на ту сторону, такой, что по нему можно провести торговый караван с телегами, как на следующий же день ваш личный земельный участок станет общественным. И ты лишишься на него всех своих птичьих прав. И как миленький будешь платить в городскую казну все положенные проценты с пограничной торговли, не зависимо ни от чего.
Как все платят, так и вы будете платить. Если его вообще не передадут в собственность какому-нибудь влиятельному и богатому клану нашего города, который в случае каких-либо проблем или неприятностей всегда сможет его защитить. К примеру, кому-либо из городской верхушки, или из членов Городского Совета. Тому, кто реально сможет организовать здесь и пограничный, и таможенный контроль, таможенную службу, охрану и прочее, прочее, прочее.
Вы не можете, – равнодушно, даже с какой-то ленцой в голосе продолжил он. – Силёнок не хватает. И раньше то, когда вы могли привлечь к своим делам корнеевских курсантов, это было для вас проблематично. А теперь уж…, – безнадёжно махнул он рукой, – после того как вы в городе со всеми рассобачились.
Рассобачились, рассобачились, – насмешливо покивал он головой, глядя на нахмурившихся Сидора с Димоном. – Не такая уж тут и глухомань, чтоб мы не слышали о делах, творящихся у нас дома. Да и ребята ваши языками метут…, – с покровительственной усмешкой заметил он.
Так что на все сто процентов я уверен, что как только о неизвестном ранее подгорном проходе станет известно в Городском Совете, как его у вас тут же и отберут.
Но чтобы этого не случилось, надо только одно.
Надо только договориться со мной, чтоб я молчал, – поднял он внимательный, жёсткий взгляд на Сидора. Переведя его на молча стоящего возле печки Димона, в упор глядящего на него, он невозмутимо, без тени улыбки продолжил:
Или, чтоб я со своими людьми выступил на вашей стороне. А это, согласитесь ребята, совсем уже другие расклады, чем между нами раньше были, особенно до вашего нынешнего приезда. Никакого найма, только взаимовыгодный обоюдный договор.
И я не шучу, ребята, таковы правила нашего славного пограничного городка. И вам придётся с ними считаться. И вы ещё долго будете натыкаться на многие и многие подобные сложности. Если конечно желаете и дальше оставаться в наших местах, а не податься куда-то ещё.
За вами, ребята, нет никакой реальной силы, поэтому и считаться с вами и вашими интересами никто в городе не будет, какие бы вы там грозные и правильные бумаги не выписывали себе в Совете.
Поэтому я предлагаю по-хорошему договориться со мной, пока ещё кто-нибудь вам на хвост не упал, как вы сами любите в подобных случаях выражаться. И моё предложение простое. Мы объединяемся в один большой торговый караван на всё время перехода, поскольку это наиболее безопасно в тех неласковых краях. И вместе торгуем на той стороне. Но, все вопросы торговли, товар и прибыль у каждого своя, – покровительственно, понимая, что дожал дилетантов, улыбнулся он. – Это спокойнее и безопаснее и нам и вам, и….
Десятина, – не глядя, сухо перебил его Сидор, заставив замереть того на вдохе.
С силой выдохнув, Бугуруслан долго молчал, зло, перекатывая желваки под скулами и наконец, придя к какому-то решению, глухо проговорил:
Два процента и…
Десятина и абсолютное подчинение мне, как начальнику каравана, – оборвал его Сидор, даже не повернув в его сторону голову и продолжая пристально глядеть на горящий в печке огонь. – Никакой самостоятельной торговли. Никаких самостоятельных шагов. Никакого разнобоя. Продавать товар мы должны все вместе, по единым ценам. Иначе будем мешать друг другу. Начальник я. Не согласны, дальше пойдёт только увеличение оброка до пятнадцати процентов и выше.
Подняв на него чистый, холодный взгляд голубых, пристальных глаз, Сидор негромко проговорил.
А в случае если вы заложите нас перед Советом, то вы сами лишаетесь нынешних льгот при торговле через этот подземный проход. Тех самых пресловутых десяти процентов. Потому как другим, платить вы будет гораздо больше, – выделил он это слово. – Другим, вы не нужны вообще. У других, – опять подчеркнул он голосом, – своих людей гораздо больше, чем твои пресловутые два десятка.
Да, мы пострадаем, серьёзно пострадаем, но никто не отберёт у нас этот проход по причине, которую ты пока ещё не знаешь. Или ты думаешь, что мы не подстраховались на подобный случай? – криво ухмыльнулся он. – А вот вы после того, точно не получите чего хотите. И наша теперешняя десятина всяко меньше, чем то безобразие с налогами, что тут устроит при таком раскладе наш дражайший Совет или кто-либо ещё.
И до города ведь ещё и добраться надо, – посмотрел он ему прямо в глаза. – Живым, – тихо проговорил он.
Помолчав и так, не дождавшись ответа, он медленно отвёл взгляд обратно на горящий в открытой дверце огонь и, не глядя на атамана, невозмутимо продолжил:
– Сколько Совет берёт нынче с тех, кто ведёт торговлю с Приморьем через старый перевал? Точнее, брал, до того как пиратские бароны установили блокаду?
Пятнадцать процентов? Двадцать? Тридцать? За что именно – тебе напомнить?
Или ты почему-то подумал, что тут будет иначе? Или может, ты мне напомнишь?
– Это, смотря кому, смотря за какой товар, смотря сколько везут и, смотря в какую сторону. Отсюда туда или оттуда сюда, – медленно проговорил Бугуруслан, глядя на Сидора сузившимися, похолодевшими до температуры льда глазами. – Да и ещё зависит от того, кто ныне там у них дежурит, чья смена. Некоторые пиратские или баронские кланы, особенно когда идёт очень большая партия товара, вообще берут минимальные три процента, идущие в казну перевала, плюс, один, два себе. И всё!
