Текст книги "Хромой из Варшавы. Книги 1-15 (СИ)"

Автор книги: Жюльетта Бенцони

– Это может быть правдой. Но рядом только один и такой же маленький домик. Может быть, стоило осмотреть и его?

– Смею заметить, дорогая мадемуазель, что вас привлек именно этот. С другим было то же самое?

– Нет, ничего похожего, – признала План-Крепен.

– В таком случае, успокойтесь. Я не оставляю намерения вернуться туда с Финчем. И не соблаговолите ли вы снабдить меня вашим маленьким помощником?

– А вы не соблаговолите ли взять меня с собой? Кто знает, возможно, духи на этот раз будут более словоохотливы?

– Мы обсудим все завтра. А пока отвезем нашего больного ко мне домой. Финч обладает даром ставить людей на ноги.

Три четверти часа спустя Адальбер, вымытый и ухоженный, лежал в удобной постели, получив от Финча необходимую медицинскую помощь, что избавило его от необходимости обращаться к врачу. Ничего серьезного у него не было: дурные условия и сильная простуда – вот и все его болезни. Безупречный Питер позвонил тем временем леди Клементине и госпоже де Соммьер, которая умирала от беспокойства, и предупредил, что План-Крепен останется ночевать в Лондоне, в его большой квартире найдется комнатка и для нее. Сейчас уже слишком поздно, чтобы ехать в Чартвелл, но Питер постарался утешить дам кратким рассказом об их приключениях.

Госпожа де Соммьер несказанно обрадовалась спасению Адальбера, но тревога вновь зазвучала у нее в голосе, когда она тихо спросила:

– А что с Альдо?

– Пока никаких следов. Они оба уснули примерно в одно и то же время, и наверняка под воздействием снотворного, а дальше…

– Значит… Адальбер проснулся в этой каменной ловушке. А князь… Никто не знает, что с ним случилось…

Сердце тети Амели болезненно защемило. Нет слов, она была счастлива, что дорогой Адальбер нашелся, но где Альдо, утешение ее старости? Она гнала от себя мысль, что ей никогда больше не увидеть его беззаботной улыбки, не услышать теплого низкого голоса. Что он никогда больше не обнимет ее и не скажет, что очень любит. Что не рассмешит ее и не разозлится, и его серо-голубые глаза не станут зелеными. Что не хлопнет дверью так, что задрожат хрусталики люстр, позабавив План-Крепен. А что будет с Лизой, если Альдо нет в живых? Об этом тетя Амели боялась даже подумать.

Предположение заставило ее похолодеть, но и отмахнуться от него не получалось. И как было смириться с бесчестьем, которое как кровавое пятно легло на его славное имя?..

На другом конце провода План-Крепен, которая успела взять трубку, поняла, что чувствует и думает госпожа де Соммьер.

– Не будем терять надежды, – сказала она. – Не знаю, какую цель преследуют враги Альдо, но для чего им было оставлять в живых Адальбера, если они не пощадили Альдо? Гораздо проще было бы похоронить обоих в водах Темзы.

– Кто знает, может, ему предназначили роль обменной монеты?

– Монеты, которая в самом скором времени потеряла бы всякую ценность, План-Крепен?

– Мы, как всегда, правы. Но нам ничего не остается, как надеяться на лучшее.

Точно так же считала и леди Клементина. Ее муж, носивший звание полковника, довольно часто исполнял весьма таинственные поручения и уезжал переодетым в неведомо каком направлении. И она не осмеливалась спросить его, увидятся ли они снова…

– Никогда не надо терять надежды! Никогда! – твердо заявила эта хрупкая женщина маркизе. – Вы скажете, я суеверна? Нет, но я считаю, что дурные мысли притягивают несчастье. А завтра мы с вами поедем и навестим благополучно сбежавшего узника.

– Чего я не понимаю, так это роли семейства Астор в нашей печальной истории, – продолжала размышлять маркиза. – Не считая ненормальной леди Авы, они все глубоко порядочные люди. Как могут чуть ли не у них в доме твориться такие ужасы, а они о них даже не подозревают?

– Асторов трудно назвать семьей, это династия, и их обслуживает столько людей, что в овечье стадо могло затесаться несколько волков. Вы же были на празднике? Видели роскошь, достойную «Тысячи и одной ночи»? Такое богатство не может не пробуждать самых низменных чувств, и – увы – даже у тех, кто, казалось бы, достаточно состоятелен, чтобы не испытывать искушений.

– Я хотела бы повидать Адальбера, – сказала госпожа де Соммьер. – Вы не будете против, если мы приедем к вам завтра?

Не затрудняя себя излишними любезностями, Питер ответил:

– Простите за прямоту, но я против. Мне бы очень не хотелось, чтобы кто-то из Асторов узнал о моей почтительной, но очень искренней дружбе с вами, тем более что мы не знаем, кто из них ведет недостойную и гнусную игру. Я предлагаю всем нам встретиться завтра у Мэри Уинфельд в пять, когда пьют чай. Мари-Анж тоже приедет.

– Мари-Анжелин, вы хотели сказать?

– Я немного сократил ее имя. Французские имена такие сложные! Она приедет на такси. И мы расскажем вам все в мельчайших подробностях. И я даже покажу нашу находку.

– Договорились. – И по давней привычке госпожа де Соммьер добавила: – Поцелуйте Адальбера.

– Ни за что! – оскорбился Безупречный Питер. – Я никогда не целуюсь с мужчинами. Рукопожатия более чем достаточно!

– Тысяча извинений, – произнесла, смеясь, маркиза. – Забудьте о моей просьбе. При случае я сама его поцелую.

В Рудольфкроне после нескольких дней тревожного ожидания госпожа фон Адлерстейн получила письмо от одной из своих венских корреспонденток – она вела постоянную и обширную переписку, – которое на самом деле было от Бирхауэра. Верный секретарь всеми силами старался загладить свой постыдный промах, когда он счел кражу «Санси» всего лишь английской шуткой дурного тона. На этот раз сведений было немного больше, но все же недостаточно, чтобы полностью успокоиться.

Он писал, что Кледерман уплыл из Манауса на двух пирогах вверх по течению Амазонки, разумеется, не указав, куда именно. Впрочем, учитывая длину реки, это мало чему помогло бы. Судя по всему, последнее шифрованное послание секретаря до него пока не дошло.

Старая дама пришла от известия в отчаяние.

– Искать изумруды в самых опасных в мире девственных джунглях! Нет, он лишился всякого разума! Да что это за камни такие, вы можете мне сказать?

– Единственное, что я знаю про изумруды, которые ищет отец, – это то, что их три и они самые крупные, какие известны в мире. Наверное, отец действительно потерял голову. А мы вынуждены сидеть и ждать, пока английская полиция схватит Альдо и посадит на долгие годы в тюрьму. Скандал на острове все разгорается, судя по газетам, которые я каждый день просматриваю.

Дело Морозини по-прежнему оставалось в центре внимания журналистов. Утешением было то, что читающая публика разделилась на два лагеря: были те, кто «за», и те, кто «против». Многим была известна репутация князя, и они отказывались верить обвинениям, которые находили нелепыми и смехотворными.

Лиза, читая корреспонденцию, приходила в ярость.

– Если его арестуют, я задушу эту Аву собственными руками.

– И тоже окажешься в тюрьме, но в другой, чем Альдо, и тебе будет грозить повешение. Хорошенькое наследство для ваших деток. А знаешь, что меня удивляет? Отсутствие вестей от вашего друга, французского полицейского. И ни одной весточки от Амели де Соммьер!

– Очевидно, у нее нет новостей, которые бы нас утешили. Она гостит у друзей вместе с Мари-Анжелин и точно так же, как мы, волнуется и переживает. А что касается главного комиссара, господина Ланглуа, то, честно признаюсь вам, бабушка, ему я боюсь звонить…

– Ты хочешь вернуться в Лондон? По крайней мере, будешь получать новости из первых рук! Мэри – надежный друг и, конечно, встретит тебя с распростертыми объятиями.

– А как же дети?

– Поверь, с ними ничего не случится. Всегда лучше быть в эпицентре схватки, чем следить за ней издалека. Особенно если хочешь кого-то задушить, – прибавила бабушка с невольной улыбкой.

– Вы так думаете? – неуверенно спросила Лиза.

– Послушай, а почему бы тебе не обратиться прямо к послу Бразилии? Когда носишь фамилию Кледерман, перед тобой могут открыться двери, о которых и не подозреваешь.

Не откладывая, Лиза взяла билет на самолет.

И в этот же самый день в пять часов вечера Безупречный Питер Уолси готовился провести в гостиной Мэри Уинфельд расширенное заседание их «детективного клуба» и заодно рассказать о драматическом спасении Адальбера. Вокруг чайного стола уселись госпожа де Соммьер, леди Клементина Саржент, рассказчик-докладчик и, само собой разумеется, мадемуазель дю План-Крепен, которая знала обо всех событиях едва ли не больше самого сэра Питер. Его слушали с пристальным вниманием, а он на этот раз повествовал о весьма трагических событиях без тени присущего ему юмора. Когда он кончил, успокоив всех относительно состояния Адальберта, который только сильно ослабел и скоро снова наберется сил, за столом воцарилось молчание. На глазах маркизы блестели слезы, и она глоток за глотком выпила две чашки чая, своего самого нелюбимого напитка. Но чай был горячим, а она заледенела до мозга костей.

– Вы спасли его, и это такая радость, такое счастье! Но Альдо! Наш бедный Альдо! Что сделали с ним эти негодяи? Быть может, его сейчас уже нет в живых…

– Вот этого я не думаю, – твердо заявил Безупречный Питер. – Если бы хотели убить, убили бы обоих.

– Судя по условиям, в которых содержался Адальбер, долго бы он не протянул, – заметила Мэри.

– Гораздо дольше, чем вам кажется. У него хорошее здоровье, его кормили. Плохо, разумеется, но все-таки он мог есть, так что…

Госпожа де Соммьер встала и, скрестив руки на груди, принялась ходить взад и вперед по гостиной, пытаясь успокоиться.

– Тогда скажите, почему для Альдо и Адальбера выбрали разные меры, разные сценарии похищения? А вы что скажете, ясновидящая? – почти сердито обратилась она к Мари-Анжелин. – Что вы об этом думаете? Что говорят ваши голоса?

– Что он жив. Но я не знаю, куда его увезли и с какой целью.

– А может быть, его уже сдали в полицию?

– Об этом на следующий же день трубили бы все газеты, – высказала свое мнение леди Клементина.

– Я согласна с Мари-Анжелин, – тихо сказала Мэри. – Во всей этой истории есть что-то загадочное, не поддающееся никакой логике. Мы чего-то не знаем и не можем понять. Эта Ава, которая мчится в Венецию, чтобы потребовать знаменитый бриллиант в доме князя, словно это вещица с витрины.

– Но «Санси» и был вещицей с витрины, – вздохнул Питер. – Астор так гордился им, так его любил, что никогда не держал в сейфе – ни в банковском, ни в домашнем. Он сделал для него специальный ларчик с небьющимся стеклом, который стоял в нише в библиотеке. Бриллиант покидал хозяина, только чтобы сиять в волосах его жены.

– Не может этого быть! – воскликнула леди Клементина.

– Тем не менее это так. Вы же видели Хивер? Он похож на крепость, там поднимают мост, и никто кроме хозяев и привидений не имеет права ночевать в его стенах. Астор не сомневался, что нашел не простое, но верное решение, и спал спокойно. Пока однажды вечером в ужасную погоду зять его ближайшего друга не попросил убежища. Хотя отличных постоялых дворов вокруг хоть отбавляй. Но ведь мужчина был знаменитым экспертом по драгоценным камням!..

– И он ни разу в жизни его не видел!

– Почему же? А мутные фотографии в газетах, о которых никак нельзя сказать, что их делали великие мастера? – подхватил Питер. – Астор так обрадовался встрече с редким знатоком, что единственный раз в жизни сделал исключение из своего священного правила, о чем я узнал совсем недавно. Гостя оставили ночевать в замке. Нэнси не было дома, хозяин с «экспертом» добрую часть ночи беседовали о драгоценных камнях. А на следующее утро после того, как гость уехал, обнаружилась пропажа. Остальное вы знаете. Не будь экстравагантной выходки леди Авы, думаю, все обошлось бы для князя без особых последствий. Но безумная дама помчалась в Венецию требовать принадлежащий ей, как она считала, бриллиант. Не получив его, она подняла невообразимый шум.

– Беда в том, что Альдо именно в это время находился в Англии, и совсем неподалеку от Хивера, – заметила Мари-Анжелин.

– Нет, это не так. Он был уже в самолете и летел во Францию, откуда отправился в Венецию, но даты на авиабилетах, рейсы самолетов, похоже, никого не интересуют, и меньше всех полицию Муссолини, которая, всем известно, чего стоит. Альдо хотел лично уладить это недоразумение, на набережной Орфевр согласились ему помочь. И вот он вместе с Адальбером пустился в путь, изменив внешность, – закончил Питер, добавив: – Кто-то хочет еще что-то сказать?

– Я! – Мари-Анжелин, как школьница, подняла палец. – По существу, Адальбер ничем не рисковал. В момент кражи он тихо сидел у себя дома.

– А сообщничество? Попади он в руки Митчела, тот упек бы и его за решетку.

– Поговорим теперь об Асторах, – предложила Мэри. – У них в имении творятся преступления, а они и глазом не моргнут. Но я допускаю, что супруги ничего не знают. И даже не уверена, знают ли они, что в их самом старом коттедже есть «Дыра для кюре».

– И что же нам теперь делать?

– Сначала хорошенько подумаем, – вздохнул Питер. – Для начала Адальбер поживет у меня. Он ничем не рискует в моем доме, так что пока восстановит силы и цвет волос. Сейчас у него на голове светленький ежик, остальное ему состригли.

– Вам известно, что у него есть собственный дом неподалеку отсюда? – спросила Мэри.

– Неизвестно, но в любом случае, у меня ему будет лучше. Кто-нибудь хочет еще что-нибудь сказать?

– Да, я, – отозвалась госпожа де Соммьер. – В ближайшее время мы возвращаемся в Париж…

– Нет, нет, ни за что! – простонала дю План-Крепен и заслужила ледяной взгляд голубых глаз.

– Я не говорила, что мы не хотим домой, – поспешно прибавила она. – Но мне бы хотелось поговорить с Пьером Ланглуа. Если кто-то может нам помочь, то только он, я уверена!

Все были согласны с Мари-Анжелин. Против этого возразить было нечего.

– Есть человек, которого необходимо найти во что бы то ни стало, и это вор, укравший «Санси» под видом князя Морозини, – подвел итог их заседанию Питер. – И еще нужно понять, кто правит подземными течениями в семействе Астор.

Питер едва успел кончить, как вошел Тимоти и привел в гостиную Лизу. Мэри знала, что она приезжает, но не уточняла ни дня, ни часа. Однако комната для нее была готова и ждала ее.

Увидев Лизу, Питер покраснел, как мак, и согнулся пополам, приветствуя княгиню поклоном, достойным королевы.

Все обрадовались, засуетились, поспешили налить ей чаю, подвинули пирожные – Лиза так же, как Альдо, терпеть не могла обожаемые англичанами сандвичи с огурцом. Окруженная дружеским теплом, она повеселела.

– Какие новости ты нам привезла? – спросила Мэри. – По тебе видно, что не очень хорошие. Говори без опаски, здесь ты среди надежных людей.

– Да, особо хороших новостей нет. Я узнала, где именно в Бразилии находится мой отец. Судя по последним сведениям, он был в Манаусе и поплыл на пироге вверх по течению Амазонки, но куда именно, неизвестно.

– А нельзя ли его догнать? – задал вопрос Питер. – Пирога все же не моторная лодка.

– Вряд ли это возможно, река слишком велика, течет среди девственных лесов, где там искать пирогу?

– Что твой отец там ищет? – удивилась госпожа де Соммьер.

– Изумруды! Как будто их у него мало! – сердито ответила Лиза.

Теперь Питер, как школьник, поднял палец.

– Готов поспорить, что речь о знаменитых изумрудах Кабраля[516], португальского конквистадора, который нашел их в древнем святилище. Впрочем, когда речь заходит о каком-нибудь знаменитом камне, всегда рассказывают одну и ту же басню: древнее святилище, сокровище горит во лбу идола. Я понимаю, не раз так бывало на самом деле, но поскольку мы постоянно слышим одно и то же, начинает раздражать отсутствие воображения.

Замечание Питера княгиня удостоила пренебрежительным взглядом: уж ее-то отца не упрекнешь в легковерии, он-то знает, что делает!

Мэри не мешала своим друзьям спорить, она с грустью думала: как жаль, что Кледермана так и не нашли, что пока он вернется с другого конца света, его дочь может остаться вдовой… Нужно поведать Лизе о чудесном спасении Адальбера и… И что дальше? Больше им сказать ей нечего.

Неизвестно, как она отнесется ко всей этой истории…

Мэри решила не спешить и еще раз хорошенько все продумать, тем более что дю План-Крепен, задетая столь обширными познаниями его милости, тоже пустилась в рассуждения о Кабрале, но Лиза оборвала ее исторический экскурс:

– А что у вас? Что еще стало известно?

Мэри с облегчением увидела, как госпожа де Соммьер пересела к Лизе на канапе[517] и ласково взяла ее за руку.

– Да, у нас есть новости, и они ободряющие.

– И вы не начали с них? Говорите же скорее!

– Сэр Питер, его дворецкий Финч и План-Крепен нашли Адальбера.

– А Альдо?..

– Еще нет.

Почувствовав, как вцепилась в ее руку нежная ручка княжны, которую она держала, увидев полные слез глаза Лизы, маркиза притянула ее к себе.

– Ну-ну, не будем плакать. Если один жив, то другой не обязательно лишился жизни. Наоборот! Вполне возможно, Альдо удалось бежать, а Адальбера собирались использовать в качестве заложника. По логике вещей они оба живы.

– Расскажите мне все в подробностях.

– Дадим слово мадемуазель дю План-Крепен, – объявил Питер со свойственной ему широкой улыбкой, которая сама по себе действовала на всех умиротворяюще. – И воздадим ей тем самым по заслугам. Она была главной пружиной в этом деле, и сработала она просто гениально!

– Не одна я героиня этой истории. Если бы сэру Питеру не удалось убедить всех устроить удивительный праздник, мы бы не продвинулись ни на шаг!

Мари-Анжелин являлась не только замечательной чтицей, она была еще и рассказчицей ничуть не хуже, и сначала несколькими штрихами обрисовала замок, парк, празднество, красочную толпу, которая окружала княжескую чету, удивительные драгоценности наваба, его супруги и свиты, казалось, картина праздника доставляет ей удовольствие. Однако долго на ней она не задержалась. Но Лиза-то ждала совершенно другого. Ждала, но не прерывала рассказ. Внимательно выслушала она и повествование об их необыкновенных открытиях в коттедже, чудесной случайности, открывшей им «Дыру для кюре», а потом и узника в ней. Когда княгиня наконец узнала, что Адальбер с удобством устроен у сэра Питера под присмотром и охраной Финча, она погрузилась в глубокое размышление, которое, похоже, совсем ее не ободрило.

– И вам кажется, что все это внушает надежду? А мне думается, что преступники не пожелали брать на душу еще одно преступление.

– Невероятное рассуждение для воров, – поспешил возразить Питер.

Его завораживала красота молодой женщины, но он не мог не посочувствовать Мэри, которой придется день за днем утешать подругу, которая не желает быть утешенной.

Художница закончила портрет лорда Гордона, и теперь ее ожидали сеансы в королевском дворце. Высшее признание, но при каких неблагополучных обстоятельствах! Не было сомнений, что она была рада своей подруге, но насколько разумнее было бы княгине остаться в Австрии в любящем кругу близких, с бабушкой и детьми!

Так думал сэр Питер, и примерно так же считала и госпожа де Соммьер. Она взглянула на Мэри с ободряющей улыбкой и обратилась к Лизе:

– Я и План-Крепен возвращаемся в Париж. Ненадолго, но нам кажется, что именно сейчас нужно обсудить все наши дела с Пьером Ланглуа. Только он благодаря своему высокому положению способен оказать нам помощь и, главное, высказать свое мнение. Поедемте с нами, Лиза! Здесь вы будете днем метаться, как зверь в клетке, а ночами страдать от бессонницы.

– Разумеется, мне и в Лондоне от нее не отделаться, – вздохнула Лиза.

– А в Париже вы будете мне читать, играть с План-Крепен в шахматы, гадать с ней на картах. У нее большие способности по этой части. И представьте себе, мы открыли у нее дар ясновидящей.

– В самом деле, так оно и есть, – подтвердила Мэри, собираясь добавить, что и у нее самой есть подобные способности, но она вовремя прикусила язычок.

Ее подруге сейчас все виделось в черном свете.

Представив себя в обществе План-Крепен, Лиза приободрилась и стала подумывать об отъезде.

– Да, наверное, в этом есть смысл, – сказала она. – Кто, как не Ланглуа, вверг их в эту ужасную авантюру!

– Не надо так говорить! Альдо ни за что не хотел оставаться в Париже и сидеть сложа руки! Он стремился во что бы то ни стало уехать, и вполне возможно, уже находился бы за решеткой, если бы вовремя не покинул Францию. Ну так как? Вы едете, Лиза?

– Да, я еду… Но сначала я хотела бы повидать Адальбера.

– Вы увидитесь с ним, но попозже. Ему нужно восстановиться, а не рыдать у вас на плече. Сэр Питер отлично за ним присматривает! – решительно сообщила госпожа де Соммьер. Молчаливое сопротивление молодой женщины раздражало ее не на шутку.

Но Лиза продолжала осторожно настаивать на своем:

– А я не вижу причин, почему он должен скрываться. Не его же обвиняют в воровстве.

– Нет, не его, – согласился Питер. – Но опасный кретин, который замещает Уоррена, вмиг сочтет его сообщником, а это заведет очень далеко. В общем, пока он должен оставаться у меня, и вы увидитесь с ним, как только вернетесь.

В конце концов Лиза все-таки решила ехать и даже сказала, что, наверное, будет очень рада услышать мнение такого проницательного полицейского, как главный комиссар Ланглуа.

Мари-Анжелин надеялась, что комиссару удастся привести Лизу в чувство и внушить трезвую мысль, что ей не стоит ни во что вмешиваться, как бы ни хотелось. А самое лучшее было бы вернуться в Рудольфкрон и сидеть там со своими детьми. Нервное состояние, в каком находилась Лиза, могло только повредить делу, заряжая всех вокруг дурной энергией. И избавить Мэри хотя бы на несколько дней от такой энергии было актом милосердия…

А вот План-Крепен, стоило ей только представить бессонные ночи с Лизой, охватило уныние. Хорошо, что в Париже она будет ходить к своей любимой утренней мессе в церковь святого Августина. Месса придаст ей душевных сил. Быть может, она уговорит ходить с ней и безутешную жену Альдо. И уж непременно закажет за нее молебен…