Текст книги "Все и немного больше"
Автор книги: Жаклин Брискин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 35 страниц)
Книга восьмая
Год 1972
Внучка Гроувера Т. Койна Алфея Штольц убита при загадочных обстоятельствах.
Рейтерз буллетин, 21 июня 1970 г.
Наследница Койна убита выстрелом.
Чикаго сан-таймс, 22 июня 1970 г.
На устах каждого вопрос: почему американская полиция спустила на тормозах дело об убийстве Алфеи Штольц? Лондонцы хорошо помнят ее как вечно молодую миссис Карло Фирелли, а затем как миссис Обри Уимборн – члена небольшого, тесного королевского круга. (Источники, близкие к принцессе Маргарет, сообщают, что она глубоко опечалена смертью своей подруги.)
Слухи, распространившиеся в связи с загадочной смертью Алфеи Штольц, получили новый импульс после неожиданной женитьбы Карло Фирелли II – сына наследницы от ее первого мужа – на Саре Ферно, дочери Рейн Фэрберн и племяннице Рой Хорак, в руках которой оказался роковой пистолет. Высказываются догадки, что члены баснословно богатого семейства покойной не стали раздувать дело, чтобы избежать скандала.
Из Калифорнии не поступало сведений о возобновлении расследования.
Женские новости. Лондон, Дейли телеграф,
3 августа 1970 г.
По интриге и загадочности дело напоминает какой-нибудь нашумевший бестселлер. Красивая, моложавая, неоднократно разведенная наследница несметных богатств, знаменитая, в течение многих лет пленяющая своей красотой и обаянием звезда кино и телевидения и преуспевающая бизнесменша – вот три персонажа, судьбы которых тесно переплелись с ранней юности в Беверли Хиллз.
Майк Уоллес. Шестьдесят минут, 6 декабря 1970 г.
«Рейн Фэрберн шоу» получает премию «Эмми» в четвертый раз.
Голливуд рипортер, 14 апреля 1972 г.
Одно из самых громких событий десятилетия произошло в тихом пригороде Лос-Анджелеса в воскресенье 21 июня 1970 года. Во время борьбы пулей, посланной Рой Хорак, вдовой художника Джерральда Хорака и сестрой Рейн Фэрберн, была убита наследница богатств Койнов Алфея Штольц. Загадочное убийство, а также желание узнать подробности о жизни людей этого круга привлекали внимание «золотой молодежи» в течение долгих месяцев.
Голос за кадром во время показа клипов о Рой Хорак,
Рейн Фэрберн, Алфее Штольц и Жаклин Онассис из передачи
«События десятилетия». Эн-би-си, 31 декабря 1979 г.
71
В этот январский день 1972 года все время моросил дождь. Запланированную пресс-конференцию, посвященную очередному выходу на телеэкран «Рейн Фэрберн шоу», отменили, и Мэрилин отправилась домой на целый час раньше.
За сотню футов от дома она до предела замедлила ход машины, внимательно вглядываясь в мокрые кусты, маскировавшие металлическую ограду. После смерти Алфеи репортеры, фотографы, любители острых ощущений, страстные поклонники прятались в этих кустах и готовы были на спринтерский рывок к автоматически открывающимся воротам. Джошуа, чтобы обезопасить себя от подобных нарушителей покоя, нанял охрану: почти год двое вооруженных людей, сменяя друг друга, дежурили в стоящей неподалеку машине. Мэрилин, тоскующая по обоим отсутствующим детям, находила утешение в том, что Сари (вместе с малышкой Tea и Чарльзом) не подвергается этой осаде, живя в Лондоне. Однако в конце концом фанатики сдались, выставив семью Ферно на весьма солидную сумму.
И хотя уже прошло много месяцев с того времени, когда Мэрилин в последний раз заметила злоумышленника в кустах, она была напряжена, и ей пришлось дважды нажимать на кнопку дистанционного управления, чтобы ворота открылись.
Мэрилин остановилась во дворике, увидев, что от коттеджа-офиса спускается по тропке Джошуа. Она ничем не обнаружила себя, и он не подозревал о ее непривычно раннем возвращении. Джошуа шел согнувшись, и зонтик над ним покачнулся, когда он преодолел невысокую ступеньку. Медлительность его объяснялась тем, что в сырую погоду его мучили невралгические боли в левом бедре. Старый, израненный воин, подумала Мэрилин, испытывая щемящее чувство жалости. Должно быть, Джошуа пришел бы в ярость, если бы узнал об этом.
Он поднял голову и увидел машину, но не Мэрилин. (Если бы он заметил ее, то непременно бы помахал ей.) Сложив зонтик, он пошел быстрее – почти так же, как в былые времена.
Когда Джошуа дошел до места, где тропинка огибала купу развесистых дубов, он остановился и покачнулся. Зонтик выпал из его рук. Обеими руками он схватился за свой большой живот.
Джошуа опускался на землю, как в замедленной съемке. Он распластался на спине, голова его откинулась и осталась у края тропинки.
Мэрилин бросилась к мужу, отчаянно крича:
– Джошуа! Джошуа!!!
Подбежав, она опустилась на колени, приподняла ему голову. На загорелом лице мужа проступила бледность, оно было покрыто капельками пота и дождя. Он пытался вздохнуть, но вместо этого из его груди вырвался хрип. Своим телом Мэрилин ощущала конвульсии тела Джошуа.
– Держись, Джошуа, дорогой! – выкрикнула она. – Я сейчас вызову «скорую помощь».
– Нет, – глухим голосом сказал он. – Мой час… пришел…
– Врачи, Джошуа, они приедут мгновенно… У них оборудование…
– Я не хочу быть… стариком…
– Джошуа, я отойду лишь на минуту. – Она сняла с себя жакет и положила ему под голову.
– Не надо сестер… не надо докторов. – Прерывающийся шепот Джошуа звучал как команда. Его глаза сузились от боли, но затем он снова посмотрел на нее. – Останься со мной.
Джошуа всегда, всеми правдами и неправдами, подчинял ее своей воле. Подчинилась она ему и сейчас и не бросилась в дом, чтобы вызвать скорую помощь.
Сидя на мокрых камнях, Мэрилин пыталась положить скользкую тяжелую голову мужа себе на колени. Она осторожно сняла прилипший дубовый лист с его подбородка.
Лицо Джошуа исказилось от боли, грудная клетка приподнялась, казалось, он ладонями хотел схватить воздух.
Затем он внезапно расслабился, заморгал, словно увидел двойную радугу.
– Ангелица, люблю тебя, – прошептал он. – Благословеннейшая из всех женщин…
На шорох моросящего дождя наложился его хрип.
В ту самую минуту, когда смерть забирала у нее мужа, Мэрилин пыталась проникнуть в смысл его последних слов. Но в черных глазах она уже не нашла ответа.
Слышался лишь мерный шум дождя.
Кашемировый пуловер Мэрилин промок насквозь, волосы распустились, но она не шевелилась. Обливаясь слезами, она убрала седые пряди со лба этого громадного, яростного, иногда жестокого, упрямого человека, ее мужа – и отца всего того, что для нее было самым дорогим на свете. Ессе homo[23]23
Се человек (лат.).
[Закрыть], подумала она. Мэрилин не была уверена, что точно понимает смысл этого латинского изречения, тем не менее оно каким-то образом объясняло те разноречивые чувства, которые она испытывала к нему в течение долгих десятилетий.
В сейфе, находящемся в спальне, Джошуа оставил детальные инструкции по проведению его похорон, что можно было, с одной стороны, рассматривать, как проявление эгоизма, но с другой – сильно облегчило задачу тем, кто не знал, какие отношения сложились у Большого Джошуа с Богом.
Заупокойная месса состоялась в церкви Пастыря Доброго. Его похоронили как христианина.
В понедельник вечером в театральной академии состоялся мемориальный вечер Джошуа Ферно, конечно же, запланированный самим усопшим. Прибыли представители старого и нового Голливуда – одни были одеты в линялые джинсы с золотыми цепочками, другие – в темные костюмы. Здесь были Лоретта Юнг, Фред Астер, Грир Гарсон, Джейн Фонда, Генри Фонда, Арт Гаррисон, Дерилл Занук, Гручо и Джоан Кроуфорд, Уоррен Бетти, губернатор и миссис Рейган.
В течение получаса, который промелькнул за пять минут, на экране были показаны отобранные покойным кадры из его детищ – любимых фильмов Джошуа, три из которых были награждены Оскаром. Затем, согласно указаниям покойного, на сцене появились его дети. Билли, прилетевший из Нью-Йорка, где он работал в Банке Койнов, прочитал главу из первого романа отца. Би-Джей громко продекламировала заключительную сцену из второго романа. Сари прочитала отрывок из «Вечного бдения» – фильма, который Джошуа считал своим наивысшим достижением. Ее выступление нередко прерывались рыданиями слушателей.
Джошуа спланировал, что его старший ребенок завершит мемориальный вечер словами прощания лейтенанта Несбитта из созданного им киносценария по роману «Остров». В семье недоумевали, откуда у Джошуа была такая уверенность, что Линк после стольких лет разлуки приедет на этот вечер. Но выяснилось, что Линк не приехал по чистой случайности. Занимаясь изучением жизни Кемаля Ататюрка, Линк путешествовал на джипе по пустынным районам на севере Турции, и отчаянные телеграммы Би-Джей и Маури Моррисона не смогли его найти.
Поэтому перед микрофоном появилась Мэрилин и тихим, с хрипотцой голосом прочитала отрывок. Зал отреагировал слезами и всхлипываниями, когда она дошла до прощальных слов лейтенанта Несбитта, которые были первыми за вечер словами, не сочиненными Джошуа Ферно: «И хотя у меня есть дар пророчества и разгадывания тайн, множество других знаний, и я верю, что могу сдвинуть горы, – я ничто».
Когда Линк вернулся наконец в цивилизацию, он отправил три обстоятельных письма брату и сестрам. Соболезнование, адресованное Мэрилин, было кратким: «Я оплакиваю его. Какие бы недостатки ни были у моего отца, он их знал и никогда не отрицал их. Второго такого не будет».
Хотя слова Линка совпадали с собственными мыслями Мэрилин, они ее мало утешили. Почему Линк был так краток? Не было ли его письмо выражением простой вежливости при нежелании писать ей? Может быть, он думает, что она не оплакивает его отца?
Мэрилин и раньше нередко предавалась мрачным раздумьям.
Но став вдовой, она обнаружила в себе качества, о существовании которых не подозревала. Могла ли она предположить, что смерть Джошуа настолько подействует на нее? В конце концов он никогда всецело не владел ее сердцем, они уже больше года не спали вместе, она самостоятельно делала себе карьеру. Неужели она не сможет выжить? Однако Джошуа своим уходом словно вынул из нее сердцевину.
Их владение в Мандевилль каньоне всегда представляло собой тяжелое финансовое бремя. Мэрилин объявила о его продаже. Однако в 1972 году цены на виллы в Южной Калифорнии упали, достойные покупатели не появлялись. Мэрилин бродила по лабиринту комнат, которые казались пустыми без громогласных высказываний покойного мужа, без его тяжелых шагов, без его партнеров по картам. Мэрилин распорядилась больше не качать воду в ручей. Без его обходящегося в копеечку журчания деревья в каньоне, казалось, погрустнели.
Когда поток соболезнований спал, Мэрилин стала есть возле камина в спальне. Из комнаты она выходила, лишь когда надо было ехать на телестудию. Без Джошуа, который пекся о ее престиже, «Рейн Фэрберн шоу» утратило для нее всякую привлекательность, и она продолжала работать чисто по инерции.
Нолаби, у которой ухудшилось зрение, в силу чего она отказалась от вечерних поездок на автомобиле, приезжала во второй половине дня и постоянно сетовала по поводу степени безразличия ко всему, в которое погрузилась ее дочь. Рой использовала телефон, пытаясь вывести вдову из депрессии, – именно к такому способу прибегала и сама Мэрилин, стараясь поддержать сестру после смерти Джерри.
Сари звонила по трансатлантической связи каждые три-четыре дня. На какое-то время отзывчивость дочери помогала Мэрилин выходить из депрессии.
Би-Джей часто навещала Мэрилин.
– Ты не должна поддаваться меланхолии, Мэрилин, – говорила она, качая головой. – Ты должна преодолеть это в себе.
В начале апреля Би-Джей предложила Мэрилин провести пару недель в Англии.
– Это очень удобное время для меня. Маури влез по уши в одно сложное дело. – На ее широком доброжелательном лице вспыхнул румянец.
– А как же с моим шоу? – усомнилась Мэрилин.
– Можно найти замену на пару недель, – решительно сказала Би-Джей. – Мы побудем у Сари и Чарльза в Лондоне. Умыкнем Tea, и я научу тебя, как портить внуков.
– Я не могу так сразу бросить шоу.
– Если бы ты заболела, ведь шоу не было бы?
– Но я не больна.
– Мэрилин, мы все тоскуем по Большому Джошуа, но отцу не понравилось бы, что ты так пала духом.
– Ты хочешь сделать из меня викторианскую леди… А вообще… было бы очень здорово увидеть малышку.
– Мы возьмем ее в Истборн. – За энтузиазмом Би-Джей скрывался какой-то подвох. – Я никогда не была в Истборне.
Мэрилин дала согласие на поездку. Она понимала, что получила этот отпуск благодаря стараниям Би-Джей, и была признательна подруге. Впервые после смерти Джошуа ей удалось преодолеть в себе апатию.
Всю неделю до отъезда Мэрилин занималась приготовлениями и покупкой подарков, и ей некогда было думать, какой еще сюрприз готовит ей Би-Джей.
72
Истборн – это морской курорт в шестидесяти с небольшим милях к юго-востоку от Лондона, где меловые скалы Дувра переходят в прибрежную равнину. С трех террас открывается вид на канал: благотворное воздействие прогулок по этим террасам было главной причиной того, что Фирелли в свое время обосновался в этом тихом приморском городке.
Мэрилин и Би-Джей первые десять дней провели в Лондоне у Сари и Чарльза, в большом ухоженном доме близ Гайд-парка. Мэрилин наслаждалась общением со своей нашедшей счастье в браке дочерью и зятем (Мэрилин и Би-Джей единодушно согласились, что женитьба сотворила настоящее чудо с Чарльзом), но в еще большей степени поднимала ее дух черноволосая внучка Tea. Вместе с Би-Джей Мэрилин возила малышку в лакированной детской коляске в Гайд-парк, в Кенсингтонские сады, в кафе-мороженое. У подруг был план свозить девочку на уик-энд в Истборн, но в четверг у малышки заложило крохотный, но определенно имеющий отношение к роду Ферно носик, и Мэрилин сказала:
– Поездку придется отложить.
– Это смешно, – ворчливым и несколько тревожным голосом возразила Би-Джей.
– Как ее брать, если она простужена?
– В таком случае оставим ее на одну ночь здесь… Мэрилин, предупреждаю тебя: я не собираюсь упускать шанс рассказывать всем о посещении музея Фирелли.
Чарльз предоставил возможность поклонникам Фирелли и любителям серьезной музыки по выходным дням посещать комнаты на первом этаже дома Фирелли в Истборне.
В библиотеке, музыкальной комнате и гостиной хранилось множество памятных вещей. Сотни золотых тарелок, серебряных подносов, драгоценных сувениров с памятными надписями почти на всех языках мира. В библиотеке находились книги, многие из которых имели пометки, сделанные рукой маэстро. Можно было посмотреть фотографии, где коренастый улыбающийся дирижер был снят вместе с давно умершими представителями европейских королевских семейств и великими мира сего – Верди, Пуччини, Рахманиновым, Малером, Стравинским. Над каминной доской в гостиной висел портрет Фирелли с поднятой дирижерской палочкой; художнику удалось схватить и запечатлеть черты молодого Чарли Фрая, покорившего своим искусством королеву Викторию. А на противоположной стене висел несколько слащавый портрет Алфеи.
Исполняющая обязанности смотрителей музея супружеская пара, чрезвычайно взволнованная тем, что принимает такую знаменитость – кинозвезду Рейн Фэрберн, тещу молодого мистера Фирелли – устроила для двух женщин банкет, подав им жаркое с аппетитной хрустящей картошкой и очень вкусный сладкий пирог с кремом. День был отвратительный – холодный, ветреный, низкие облака грозили дождем. Мэрилин не отказалась бы и вздремнуть, однако Би-Джей убедила ее, что необходимо прогуляться, чтобы сбросить избыточные убийственные калории. Надев теплые свитера под плащи, они, невзирая на ветер, отправились на прогулку в сторону моря.
Начался прилив. Узкий пляж был защищен волноломами, однако каждая седьмая волна перехлестывала через них. В воздухе висела соленая влага. Пальцы у Мэрилин, хотя она была в перчатках, заледенели, щеки горели. Она не уставала повторять про себя, что, приехав в Англию, необходимо спокойно воспринимать такую погоду. Тем не менее Мэрилин отметила, что решившихся на прогулку людей было очень немного. Всех, кто изредка проходил мимо, Би-Джей неизменно называла «типичными англичанами». Однако она замолчала, увидев, что к ним приближается мужчина.
Мужчина был высокого роста, с поджарой фигурой. Ветер трепал его черные с проседью волосы. Он слегка прихрамывал.
Удивительно похож на Линка, подумала Мэрилин.
Но это было бы слишком невероятно. Я не видела Линка много лет… нет, десятилетий… Но если судить по снимкам, сделанным Би-Джей, он мало изменился… Но ты, кажется, сходишь с ума, Мэрилин. Интересно, как велик шанс встретиться с ним на английском курорте в мертвый сезон? Единица на миллиард?
– Кажется, это не кто иной, как мой брат, – громогласно произнесла Би-Джей.
И Мэрилин поняла, что дело тут не в шансах и не в случайности.
– Ты все подстроила! – воскликнула она.
Отчаянно махнув рукой, Мэрилин повернулась и побежала назад по тропинке, которая вилась среди качающихся от ветра кустов. Она впервые испытала подобный всплеск эмоций со времени смерти мужа.
Мэрилин не могла позволить себе увидеть Линка.
После смерти Джошуа она сжималась и краснела всякий раз, когда к ней приходили яркие, будоражащие воспоминания-видения. Какой романтической идиоткой она была!
– Мэрилин! – Би-Джей бежала следом за ней по тропинке. – Ты что, с ума сошла? Послушай, это действительно я организовала. Но в любом случае Линк – мой брат, и по крайней мере ради меня ты должна проявить вежливость. – Крашеные черные волосы Би-Джей выбились из-под шляпки и трепетали на ветру, лицо ее пылало от негодования.
– Зачем ты лезешь не в свое дело? – выкрикнула Мэрилин. Она сделала глубокий вдох, задохнувшись от просоленного воздуха, и вдруг подумала, что гнев ее неуместен. Подняв глаза к темно-свинцовому небу, она сделала новый вдох, пытаясь успокоиться. – Би-Джей, – сказала она почти спокойно, – ты просто поставила нас обоих в неловкое положение.
– Линк по своей воле приехал из Рима.
– Ты стала стряпать это дело еще до того, как уговорила меня отправиться в Англию!
– А разве это такое преступление?
– Он считает, что я согласилась встретиться с ним?
– Ну и что? И вообще, пока мы здесь переливаем из пустого в порожнее, ему-то каково?
– Что ты имеешь в виду?
– Ох уж эта твоя дурацкая скромность! – Искры негодования сверкнули в ее черных глазах. – Лапушка, неужели ты не понимаешь, что ты не такая, как все мы? Ты не задумывалась о том, что ты не просто красивая и очаровательная, но еще и знаменитая? Королева телеэкрана бросает один лишь взгляд на Линка – и удирает, словно он чудовище из пещеры Франкенштейна! Как ты полагаешь, что он должен испытывать?
Мэрилин точно знала – что. Точно такое же замешательство и горечь, что и она, когда прочитала его записку с соболезнованиями. Бросив смущенный взгляд на Би-Джей, она повернулась и пошла по тропинке по направлению к Линку.
Линк удалялся в сторону горы, чья вершина была закрыта низкими, темно-сизыми тучами. Мэрилин побежала за ним. Когда она догнала его, лицо ее горело.
– Привет, – сказала она.
Некоторое время Линк молча изучал ее, затем, прищурившись, сунул руки в карманы плаща.
– Привет, – хрипло проговорил он.
С возрастом его сходство с Джошуа не только не увеличилось, но, пожалуй, даже уменьшилось: лишь нос да черные глаза были от Ферно. От Джошуа, который был холериком и лидером по натуре, Линка отличали сдержанность и некая спокойная мужественность.
– Ты застал меня врасплох, – сказала Мэрилин.
– Я не мог этого знать. – Какое-то время в нем чувствовалась настороженность – она хорошо помнила, как мог выходить из себя тот, прежний, спокойный и храбрый морской летчик. После некоторой паузы он добавил: – Значит, Би-Джей не сказала тебе, что я должен быть здесь?
– Нет. Но я не могу винить ее. Последние несколько месяцев я пребывала в хандре. Мне все было немило.
Порыв ветра пригнал пену к их ногам. Спасаясь от брызг, они одновременно бросились к скамейке. Такая синхронность рассмешила их обоих. Может быть, этот смех и снял внутреннее напряжение Мэрилин.
– Я прошу прощения, что бросилась наутек, – сказала она.
Они двинулись медленным шагом к горе. Здесь полоса пляжа была уже, и волны захлестывали даже пешеходную дорожку.
Линк сказал:
– Я напился, когда узнал, что не успел на похороны.
– Я получила твое послание. Как тебе удалось найти такие точные слова?
– Господи, я переписывал это тридцать раз.
– В самом деле?
Они заговорили с прежней доверительностью.
– Я хорошо знал о твоем отношении к отцу. Кроме того, существовали еще и мои чувства. Чувства и мысли. О нас. О тебе и о нем… Когда я отправил письмо, я решил, что был груб.
– Немножко, – с улыбкой призналась она. – Немножко. – Но почему ты отказываешь мне в понимании того, насколько трудно было тебе?
– Ну, вы двое, как тут у вас дела? – спросила запыхавшаяся от быстрой ходьбы Би-Джей, подходя к ним. Взглянув на Мэрилин, она комично выставила перед собой большие полные руки, словно готовясь к защите.
Мэрилин засмеялась и негромким, чуть охрипшим на ветру голосом произнесла:
– Ты прощена.
– Ты молодец, Би-Джей, – сказал Линк.
– Взгляните на небо, друзья мои! Нам нужно побыстрее топать! Вот-вот разразится ливень!
Дома все трое проговорили почти до двух часов ночи. Дождь барабанил в окна, но они, не замечая этого, блуждали по теплым улочкам своей юности. На следующее утро Би-Джей заявила о намерении вернуться в Лондон к своей единокровной сестре поездом, отходящим в десять часов восемнадцать минут.
– Нет, не уговаривайте меня, я не останусь. У вас будет возможность побыть вдвоем и отдохнуть от моего длинного языка, – сказала она, целуя обоих.
Дождевые тучи рассеялись, на голубом небе белели лишь мягкие пушистые облачка. Хотя температура едва превышала 40 градусов[24]24
Около 5 °C.
[Закрыть], благодаря яркому солнцу день казался теплым. Мэрилин и Линк совершили прогулку к горе. Трава и кусты были мокрыми, и они некоторое время вынуждены были идти друг за другом по узкой меловой тропинке.
Когда тропа стала шире и они пошли рядом, Мэрилин спросила:
– Где ты живешь?
– В Париоли, возле Садов Боргезе. Ты знаешь Рим?
– Я никогда не была в Италии… Мне предлагали сниматься в «Римских каникулах», но… но я не смогла бы быть там и не повидать тебя.
– И поэтому «Оскара» получила Одри Хепберн.
– «Оскары»… – Мэрилин посмотрела на куст ежевики. – Наверно, мы оба думаем об одном и том же.
– Об отце… – Линк помолчал. – Би-Джей говорила мне, что в последнее время он был невыносим.
– Он тяжело переносил старость…
– Я догадываюсь.
– Я хорошо относилась к нему. Конечно, это не любовь, но подлинное уважение. Даже если я чего-то не хотела, я не могла ему отказать. Джошуа был таким человеком. Он умел подчинять себе людей.
– Да разве я не знаю! – вырвалось у Линка.
Они стали говорить о Джошуа, о его щедрости, энергии, о том, как решительно он действовал в любой ситуации, о его рокочущем голосе, неотразимой подаче в теннисе, невероятном таланте, благодаря которому он достиг потрясающих высот в мире кино с его жесточайшей конкуренцией. Тропинка привела их к морю.
– Оно совсем как твои глаза, – сказал Линк.
Он рассказал ей о Гудрун.
– Впоследствии я понял, что не должен был жениться… Когда я встретился в Риме с Рой…
– Она мне ничего не говорила об этом. Когда это было?
– До женитьбы… Она только что стала владелицей магазина. В общем, она предупреждала меня… Но мне нравилась Гудрун, и я…
– Би-Джей говорила, что Гудрун потрясающая женщина Она вышла замуж второй раз?
– Да. У нее пятилетний сын. Для меня такое удовольствие покупать ему рождественские подарки.
Они повернули назад и успели к раннему ужину с чаем. Их ожидало настоящее пиршество – бекон, яйца всмятку, тосты, бисквитный торт, клубника из теплицы и сливки. Мэрилин налила себе сливок и стала медленно смаковать их.
– Ты и мороженое ешь таким же образом, – с улыбкой сказал Линк. – Я не знаю, кто еще мог бы сидеть с такой крохотной порцией полчаса.
Было уже темно, когда Линк и Мэрилин встали из-за стола Они обосновались у камина в гостиной, где сквозняков было меньше, чем в других комнатах.
– Я не могу понять, как ты ухитряешься с годами становиться еще красивей, – проговорил Линк.
– Лесть, – сказала Мэрилин.
– Истина, – возразил он и прикоснулся к ее руке так легонько, словно дотрагивался до мыльного пузыря.
До того они не касались друг друга. Мэрилин испугалась своей реакции на это легкое прикосновение. Сердце у нее забилось что есть силы, она затрепетала всем телом. Это было свидетельством пробуждения. В последние несколько лет плотская сторона ее жизни ушла в тень, была отодвинута работой, тревогами и неудачами Джошуа. Секс стал для нее полем боя, и она проигрывала одно сражение за другим, и даже сейчас она думала об этом с неприязнью. (Тем не менее она отдавала себе отчет в том, что сгорает от любви.)
– Линк, – дрожащим, слабым голосом спросила она, – ты знаешь стихотворение, которое заканчивается словами: «Тогда во мне, я знаю, пело лето, оно – увы! – уж больше не поет»?
Он отодвинул свою руку.
– Эдна Милле, – ответил он. – Один из ее лучших сонетов… И один из самых грустных.
В гостиной появились смотрители.
– Спокойной ночи, миссис Ферно и мистер Ферно, – попрощались они и удалились к себе во флигель. Закрылась боковая дверь, на звук удаляющихся голосов наложился шелест рододендронов в саду, затем хлопнула еще одна дверь, дальняя. После этого воцарилась тишина, и лишь заключительное двустишие сонета Милле звучало в ее голове.
По-видимому, Линком владели грустные мысли.
– Следует признать, что моя жена была заботливой, щедрой, умной. Такими же были Маргарет и Дженни. Я мог бы быть счастлив с любой из них, но я не мог переступить через себя.
– Линк…
– Однако хотя я испытываю к тебе точно такие же чувства, какие испытывал в двадцать три года, это не значит, что я наброшусь на тебя, едва лишь мы окажемся вдвоем.
Горящие в камине поленья бросали красные отблески на ее лицо.
– Меня беспокоит не это, Линк… Дело во мне самой. Я сейчас совсем не такая, какой была раньше… в смысле секса.
Последовала долгая пауза.
– Но считаешь ли ты, что мы все еще принадлежим друг другу?
– Конечно.
– По всей видимости, на тебя тяжело подействовал возраст отца – Лицо Линка стало грустным. – Дети Ферно взвалили на тебя обязанность сносить его пьяные выходки и причуды.
– Я была его женой, – ответила Мэрилин. – А потом эта печальная история с Билли.
– С Билли?
– Он увлекся Алфеей, – вздохнула Мэрилин.
– Значит, это все-таки правда… Я читал аншлаги в газетах, но думал, что это были обычные газетные утки. В Италии этот случай наделал много шума… И долго они находились в связи?
– Несколько месяцев… Я понимаю, что не следует плохо говорить о мертвых, но, Линк, она погубила мужа Рой, преподавателя живописи из Германии… Естественно, я очень тревожилась за Билли. Я прилетела в Нью-Йорк, имела с ней разговор. Кое-как мне удалось добиться разрыва этих отношений. А через две недели после этого она явилась к Рой с пистолетом.
– Ты знаешь причину?
Мэрилин покачала головой.
– Рой говорит, что она была не в себе после смерти отца. Билли винит меня. Когда он вернулся из Вьетнама, он попросил Чарльза устроить его в Нью-Йоркский банк Койнов… Он сейчас живет в Манхэттене. – Губы Мэрилин задрожали, она подняла взгляд на портрет Фирелли. – После смерти Джошуа Сари регулярно звонит мне… Билли не позвонил ни разу. Он женился на кузине Чарльза… Я ни разу не видела его жену.
– Ах, Мэрилин! – Линк поднял руку, словно собираясь дотронуться до ее плеча, но, передумав, опустил руку.
У Мэрилин заныло то место, к которому Линк собирался притронуться. К глазам ее подступили слезы. Неужели она обречена оставаться хрупкой безделушкой, красивой игрушкой, до которой нельзя дотронуться? Но ведь я люблю, люблю его, думала она.
Ей понадобилось собрать все свое мужество, чтобы приблизить свое лицо к лицу Линка, увидеть темную глубину его глаз и прижаться губами к его губам.
Он с нежностью положил ладонь ей на голову. Мэрилин снова задрожала и повернулась так, что ее грудь прижалась к его груди. Линк притянул Мэрилин к себе и стал покрывать ее щеки и веки беглыми, легкими поцелуями. Соски ее были такими же упругими, как и тогда, когда ей было восемнадцать, тело ее словно таяло в его объятиях, хотя, испытывая нарастающий прилив наслаждения, она не могла отделаться от мысли, что терпит поражение.
Заглушая сомнения, она потянула Линка за плечи, побуждая его лечь, чтобы приникнуть к нему всем телом.
– Любовь моя, любовь моя, – хрипло и нежно произнес он. – Пошли наверх.
– Нет, – возразила Мэрилин. – Здесь. – Она не узнала собственного голоса, потому что кровь молотом стучала у нее в висках.
Когда он вошел в нее, она задохнулась и подумала: лето еще продолжается. На пыльном коврике, вытканном в Шираде, согретая любовью и теплом горящих поленьев, Мэрилин Ферно переступила через многие годы.
Через неделю Мэрилин и Линк сочетались браком в той же старомодной, полной памятных вещей и сувениров комнате. На церемонии присутствовали Сари, Чарльз, внучка, Би-Джей и хранители музея.
Добровольная сваха Би-Джей первая обняла невесту.
– Вы два самых милых человека, которых я знаю, – счастливо проворковала она.
