Текст книги "Все и немного больше"
Автор книги: Жаклин Брискин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 35 страниц)
Она не могла соотнести с действительностью этот гладкий, элегантно сделанный предмет. Да, окончания ее зрительных нервов восприняли, что перед ней ручное огнестрельное оружие, но они решительно отказывались передавать сигнал дальше. Рой была неспособна увязать этот предмет с понятием смерти.
Да и как это было возможно?
Было прекрасное воскресное утро; они находились в уютном дворике среди роскошных камелий и цинний; эта женщина была ее старинной школьной подругой. Неужели же это она стоит сейчас в моем дворе и целится мне в грудь из пистолета?
Пистолет – это нечто из мира телевидения. Пистолеты нужны мужчинам, которые занимаются разбоем и грабежами. В триллерах о Джеймсе Бонде, которые читала Рой, при упоминании о пистолете непременно называли марку и калибр.
Да опусти ты этот пистолет, опусти пистолет, дурочка, по-идиотски говорила про себя Рой. И вдруг пришло понимание. Алфея собирается убить ее.
Жизненные силы мгновенно наполнили каждую клеточку тела Рой. Поступивший в кровь адреналин многократно ускорил мыслительный процесс: да ведь она явно больна, будь осторожна, будь очень осторожна.
– Алфея, – слащавым тоном сказала Рой, – откуда ты взяла эту штуку?
– Пистолет принадлежал отцу. Мать, великая хранительница, стоит сейчас на страже всего его имущества… Все колли накормлены, обучены и натренированы, часы и будильники заведены, на книгах ни пылинки, оружие смазано…
– А где она хранит его?
– Там, где и раньше… В левом ящике столика возле его кровати.
– Ты должна вернуть его на место, – сказала Рой.
– Тебе бы, конечно, этого хотелось. Ты и она – единственные, кто знает о Чарльзе. Что касается матери, то здесь опасаться не приходится. – Алфея вытерла левой рукой блестевшие на солнце крупные капли пота на лице. – Миссис Гарри Каннингхэм не будет пачкать имя дорогого внука, своего единственного наследника-мужчину.
– Как и я… Алфея, ты знаешь меня не хуже, чем свою мать. Я никогда ни на минуту не забывала Джерри. Он и сейчас для меня – все. Я счастлива тем, что организована его ретроспективная выставка. И ты знаешь, что я не стану вредить его сыну.
Негромкий щелчок.
Рой, несмотря на то, что была полным профаном по части оружия, все же поняла, что спустили предохранитель.
Ее охватила паника.
Но затем все, что ее окружало, куда-то ушло. Для нее перестали существовать звуки, запахи, солнце. Ее мысль была направлена на одно. Выбить оружие из рук Алфеи.
Рой шагнула вперед, даже не услышав, что вновь заработала газонокосилка. Она продвигалась короткими, маленькими шажками, как на той давней прогулке в горах вместе с Алфеей, когда пыталась обойти гремучую змею.
Ее вел ужас. В этот момент, как никогда раньше, Рой чувствовала себя неким примитивным существом, ум и тело которого слились воедино. Она ударилась щиколоткой о дождевальную установку, но ни на мгновение не перестала скользить вперед и не отрывала взгляда от лица Алфеи, с которого струился пот.
Их разделяло не более пяти футов, когда Алфея приказала:
– Стой!
Вперед!
Это была не мысль, это был инстинкт.
Присев на момент, Рой ощутила упругую силу в согнутых ногах. Кровь запульсировала в мышцах рук. Глаза неотрывно смотрели на маленький, блестящий на солнце предмет. Желтоватый, обгрызенный ноготь указательного пальца был прижат к стальному спусковому крючку.
Сейчас!
Рой бросилась вперед. Пальцы ее правой руки пружинно раскрылись и сомкнулись на узком, скользком запястье Алфеи, как клыки ягуара.
Рой резко дернула ее руку.
Алфея не выпустила пистолета. Более того, она обхватила атакующую руку Рой своей левой рукой. На некоторое время обе замерли в неуклюжей борцовской позе. Никто из них не шел ни на продолжение борьбы, ни на сближение. Алфея была выше и сильнее, Рой – приземистей и отчаянней.
Затем Рой напряглась. Всхлипнув, она толкнула Алфею плечом. Алфея стала терять равновесие. Глаза ее расширились, рот открылся.
Рой изо всей силы нажала на скользкое запястье, стремясь отвести от себя дуло пистолета.
Прозвучал металлический звук выстрела.
68
Алфея услышала выстрел и ощутила упругий удар.
В тот же миг тело ее сделалось нестерпило тяжелым, ноги подкосились, в глазах потемнело.
Мелькнула мысль: что со мной?
Ее тело стало медленно опускаться на землю.
А затем она почувствовала боль, не похожую ни на какую другую; обжигающий холод обволакивал ее грудь, распространялся по всему телу к конечностям.
Пронзительный крик звучал, повторясь, словно эхо, в ее ушах:
– А-а-л-ф-е-е-я-я… О-о-о… Б-о-о-о-ж-е-е-е…
Мысли перепрыгивали, путались.
Рой поднимает меня…
Я хотела убить Рой… Но зачем?.. Рой моя подруга… единственная подруга… всегда была…
Алфея попыталась сказать: я не хотела этого, Рой, моя подруга, вторая из Большой Двойки. Я не должна причинять ей боль.
Но что-то тяжелое сдавило ей горло, и вместо слов вырвался стон.
Затем ледяной холод смежил ей веки, и перед ее глазами сверкнули белые молнии.
Прошли, должно быть, целые столетия, когда до нее докатились раскаты грома.
– А-а-л-ф-е-е-я-я, п-о-о-ж-а-а-лст-а-а… д-е-е-р-ж-и-и-с-с-сь…
Что-то тяжелое легло на ее грудную клетку, невыносимо сдавило. На какой-то момент она почувствовала, что мышцы горла разжались, и издала последний крик, который прозвучал, как еле слышный вздох.
Я умираю, подумала она без удивления и без какого-либо сожаления.
Алфея в постели, ее окружает темнота – леденящая темнота, скрипучая темнота. Какое-то движение в комнате заставило ее проснуться. Трясясь от страха, она приказывает себе не бояться… Папа защитит меня, нет такой беды, которую он не смог бы отвести.
Снова скрип.
– Кто там? – в ужасе спрашивает она.
Сердце норовит выпрыгнуть из груди.
В комнату врывается свет.
Не обычный вялый электрический свет, а сияние без теней, которое ярче сотен солнц, и она с удивительной ясностью видит радугу тонов на ситцевых шторах, пятнистую кору платанов за окнами, табун грациозных миниатюрных лошадей из ее коллекции.
Удивительно красивое молодое лицо отца наклоняется над ней.
– Я слышал, ты звала, девочка. Что случилось?
– Я испугалась, сильно испугалась. Кто-то был в углу возле двери.
– Это были мы, дорогая, – говорит мать. Она наклоняется с другой стороны, в глазах ее светится любовь.
– Но вы собирались идти на праздник.
– Мы пришли домой пораньше, чтобы в полночь быть вместе с тобой.
Алфея с двух сторон ощущает прикосновение губ к своим щекам. От родителей пахнет шампанским.
– С Новым годом, с Новым годом! – дуэтом поют родители поздравление, известное ей с младенчества. – Будь здорова и счастлива, наша девочка!
Блаженное чувство обволакивает Алфею, и, прежде чем перейти рубеж небытия, она успевает подумать: да, я счастлива, мне хорошо…
69
Пальцы разжались и безжизненно ткнулись во влажную траву.
Тяжело дыша после борьбы, с бешено бьющимся сердцем, Рой опустилась на колени перед Алфеей. В шелковой блузке повыше левой груди виднелось маленькое отверстие, вокруг которого расплывалось красное пятно.
Алфея была совершенно неподвижна.
Как и минуту назад, когда Рой была не в состоянии до конца осознать грозящую ей опасность, так и сейчас она не могла понять, что это – смерть.
Алфея тяжело ранена.
Рой вскочила на ноги. Она бросилась на кухню, к телефону, чтобы вызвать скорую помощь, но на полпути вспомнила о Дейве Корвине – молодом педиатре, который жил через улицу. Секунду она была в замешательстве (к телефону? к соседу?), но затем развернулась и через заднюю дверь выскочила на улицу, перебежала ее и отчаянно забарабанила кулаками в черную крашеную дверь Корвина.
Дейв выскочил босой, в синих клетчатых бермудах.
– Несчастный случай! Очень тяжелый! – выкрикнула она. Движимая страхом, что оставила Алфею одну, она снова бросилась через узкую безлюдную улицу к своему дому.
Вбежав во двор, Рой остановилась, уставившись на распростертое на земле тело. Лишь сейчас ей бросилась в глаза неестественная неподвижность Алфеи. Она такая маленькая, подумала Рой, приближаясь к телу. За этот короткий промежуток времени нос с небольшой горбинкой успел заостриться, тонкие губы искривились.
Должно быть, смерть наступила мгновенно. Не исключено, что Алфея была мертва еще до того, как ее тело коснулось земли.
Мертва…
Колени Рой подогнулись, и она упала на подругу. Все распри и муки ревности были в ту же секунду забыты, и ее затопили разъедающие душу воспоминания о тех далеких днях, когда они вместе противостояли всем подросткам школы Беверли Хиллз. Вспомнился выработанный ими жаргон, фургон с надписью Большая Двойка на обеих дверцах, посещение парфюмерных магазинов и долгие дискуссии о наиболее подходящем оттенке губной помады, вечерние бдения у Фокс Беверли, летний пляж, бесконечные разговоры по телефону.
Наклонившись, Рой нежно поцеловала Алфею в еще не остывший лоб.
Она раскачивалась взад-вперед, стоя на коленях, когда Дейв Корвин по-прежнему босой, но с чемоданчиком в руке вбежал в заднюю дверь.
Звуки безмятежного субботнего утра потонули в пронзительном вое сирен. Прибыли полицейские на мотоциклах, затем на машинах – «скорая помощь».
Соседи из близлежащих домов толпились на тротуаре перед забором из штакетника вокруг дома Рой. Двое полицейских из Лос-Анджелеса – один чернокожий, другой мексиканского происхождения – сдерживали дальнейшее наступление любопытных. У переднего входа коренастый сержант постукивал дубинкой по ладони. Жена доктора, не прерывая кормления ребенка из бутылочки, снова и снова рассказывала окружившим ее людям все, что было ей известно о происшествии в доме миссис Хорак.
– Она забарабанила в дверь, и мой муж бросился туда, он и сейчас еще там.
Раздавались сирены полицейских машин с вращающимися мигалками.
Появление кинозвезды Рейн Фэрберн как бы придало особую остроту разыгравшейся драме.
Джошуа с мрачным, сразу постаревшим лицом, припарковался во втором ряду и, обняв Мэрилин, пробился через толпу зевак и репортеров под прикрытием идущей впереди машины телекомпании Си-би-эс.
В гостиной Мэрилин замедлила шаги и выглянула в окно. В маленьком дворике Рой было полно народу. Полицейские в рубашках с короткими рукавами, лица в штатском, фотографы и телеоператоры с включенными камерами, представители медицины в белых халатах, а также соседи Рой.
Человек в штатском сделал шаг в сторону, и Мэрилин увидела на траве контур тела, нарисованный мелом так, словно это сделал ребенок. А внутри контура лежала Алфея. Трудно было поверить в то, что она мертва. На ней была блузка с вышивкой ручной работы, и Мэрилин невольно вспомнила, что в отроческом возрасте Алфея, как и Рой, любила поразить окружающих необычностью наряда.
– Не смотри туда, – сказал Джошуа, отталкивая ее от окна.
В кабинете дым стоял столбом. Худощавый узколицый мужчина с дымящейся сигаретой в углу рта, прислонясь к стене, допрашивал Рой. Рядом с ней на диване сидел молодой, но уже лысеющий человек в синих клетчатых бермудах.
Бледная, с пятнами крови на темно-сером блейзере, Рой выглядела испуганной и потрясенной. Когда вошли Мэрилин и Джошуа, она схватила мужчину в бермудах за руку, словно желая представить его.
– Это… это… – Голос у нее сорвался.
– Доктор Дэвид Корвин, – представился он. – Я тот сосед, который позвонил вам.
Рой отпустила его руку.
– Спасибо вам, Дейв, что вы остались здесь до их прихода, – сказала Рой.
– Пустяки, – сказал он, вставая. – Если вам что-то нужно, в любой момент обращайтесь ко мне, я тут же приду.
Мэрилин села рядом с Рой, взяла ее трясущуюся ладонь в свою.
Джошуа остановился между женщинами и узколицым детективом.
– Ты не должна отвечать на вопросы, Рой, – низким рокочущим голосом сказал он. – Я вызвал Сиднея Судерленда. Ничего не говори до тех пор, пока он не приедет.
Детектив нервно вынул сигарету изо рта.
– Я рассказал миссис Хорак о ее правах перед тем, как она сделала свое заявление.
– Мне нечего скрывать, – механически проговорила Рой, словно повторяла эту фразу в сотый раз. – Алфея пришла сюда страшно расстроенная. У нее был пистолет, но я уверена, что она не собиралась пускать его в ход – вы ведь знаете, мы были друзьями. Я попыталась отнять его. Она стала сопротивляться. Произошел выстрел… несчастный случай… Я рассказала об этом сержанту Торби… Несчастный случай, кошмарный несчастный случай!..
Мэрилин положила руки на напряженно поднятые плечи сестры, и Рой, прижавшись к Мэрилин, стала тихонько плакать.
Вошел полицейский и что-то шепнул узколицему детективу, который в ответ кивнул.
– Установлена принадлежность пистолета в связи с заявлением миссис Хорак.
– И что выяснилось? – агрессивно спросил Джошуа.
– Пистолет принадлежал отцу покойной.
– Стало быть, больше нет необходимости, черт побери, мучить миссис Хорак?
Детектив выглянул в окно, которое выходило во двор.
– Я должен переговорить с капитаном, – сказал он. – Это выходит за пределы моих полномочий.
– Другими словами, – загремел Джошуа, – если бы несчастный случай произошел не с членом всемогущего семейства Койнов, а с нами, крестьянами, миссис Хорак была бы уже свободна?
– Положим, вы и миссис Ферно едва ли относитесь к классу крестьян. – Полицейский загасил в пепельнице сигарету. – Господи, из семейства Койнов! Ну почему у меня сегодня не выходной день?
Новость о гибели Алфеи Койн Каннингхэм Фирелли Уимборн Штольц вытеснила сообщения о войне во Вьетнаме и протестах против нее со страниц всех вечерних газет и с телевизионных экранов. Замелькали старые фотографии Алфеи. Лишь программа Си-би-эс смогла похвалиться снимками прикрытого простыней тела, когда его вывозили из сада. Средства массовой информации говорили и писали о том, что Алфея Штольц – вдова знаменитого дирижера, наследница самого крупного состояния на земном шаре и внучка Гроувера Т. Койна, что она была замужем за одним из дальних родственников королевы Англии, являлась завсегдатаем модных курортов и находилась в дружбе с Жаклин Онассис.
Си-би-эс показала также снимок Рейн Фэрберн, которая пробирается к дому вместе с Джошуа, а также кадры, где Рой и Мэрилин закрывают лица, садясь в «роллс-ройс» Джошуа.
«Сестра Рейн Фэрберн миссис Рой Хорак, владелица магазина модной женской одежды, как предполагают, произвела роковой выстрел. Она была отпущена после дачи показаний. Ее сестра, актриса Рейн Фэрберн, поспешила увести ее со сцены. Полиция изучает вопрос, будет ли предъявлено обвинение в убийстве. Репортаж вел Терри Дринкуотер из Лос-Анджелеса».
70
Вопрос о том, оставаться ли Рой у себя дома, даже не стоял – она спала у Нолаби.
Джошуа организовал пресс-конференцию.
– Надо одним махом утолить любопытство всех щелкоперов из четвертого сословия, – сказал он.
На следующее утро, в понедельник, он появился около девяти часов и распорядился, чтобы приготовили кофе и напитки. В десять он сел рядом с Рой и Нолаби в столовой. Словно вновь вернулись старые добрые голливудские времена, когда для прессы устраивались экстравагантные приемы во время уик-эндов.
Были приготовлены мини-камеры, микрофоны и магнитофоны, вынуты блокноты.
– Можете ли вы объяснить, с какой целью миссис Штольц пришла в ваш дом с пистолетом? – спросила женщина с жесткими курчавыми волосами.
– Да, ведь нужна веская причина, чтобы один человек решился стрелять в другого? – подхватил коренастый мужчина из ТВ. – Вы, Рейн Фэрберн, и миссис Штольц были баловнями судьбы.
– У вас было все, – добавил Джордж Кристи из газеты «Голливуд рипортер».
Заработали карандаши и шариковые ручки.
– Были ли у нее какие-нибудь мотивы? – настаивала женщина с курчавыми волосами.
– Никаких, – ответил за Рой Джошуа. – Но миссис Штольц находилась в состоянии крайнего нервного напряжения после смерти отца.
Целый час Джошуа умно и находчиво отвечал на самые острые вопросы репортеров. Затем он поднялся.
– Нам пора закругляться. Миссис Хорак выглядит чрезвычайно усталой. Эта пресс-конференция – огромная нервная нагрузка для нее. Но вы должны согласиться, что она была абсолютно искренна и откровенна.
Раздались аплодисменты, и все стали расходиться. Ушел и Джошуа.
Рой устало опустилась на диван в гостиной. Многословие Нолаби, которая изо всех сил хотела успокоить дочь, раздражало Рой. Она решила прогуляться.
Рой бесцельно петляла по улочкам Беверли Хиллз. Мышцы ее болели после схватки за пистолет и последующих усилий удержать Алфею, не дать ей упасть на землю. Тупо ныла щиколотка, которой она ударилась о дождевальную установку. Рой не могла отделаться от мучительного чувства вины. Зачем она отправила Чарльзу это не несущее никакой информации письмо? Почему она, поняв, что Алфея не в себе, не попыталась успокоить ее, не позвонила доктору Бухманну и не спросила у него совета? Наверно, можно было как-то иначе заставить Алфею отвести пистолет, а не вырывать его в борьбе. Моя вина, моя вина, повторяла она про себя.
Погруженная в эти мысли, Рой не обращала внимание на дискомфорт, который причиняли ей новые лакированные туфли, надетые для пресс-конференции, пока не почувствовала, что на левой пятке и на большом пальце правой ноги она набила себе волдыри. После этого, прихрамывая, Рой поплелась домой.
Перед домом Нолаби стоял незнакомый серый автомобиль. Еще один репортер? Может быть, кто-то приехал выразить сочувствие. Но мне никто не нужен сейчас. Она стала подниматься по лестнице, чувствуя, как при каждом шаге жесткие туфли впиваются в волдыри.
Нолаби сидела в забитой мебелью гостиной, а перед ней стоял Чарльз.
Рой испытала какое-то мазохистское облегчение, решив, что Чарльз приехал как обвинитель. Однако в покрасневших глазах Чарльза и в его сдержанном приветствии она не обнаружила каких-либо признаков осуждения.
– Я только что приехал, – сказал он.
Рой обняла его.
– Я так потрясена, Чарльз!.. Не могу выразить, как мне тяжело. – Слезы брызнули из ее глаз.
– Вы не должны себя казнить, Рой. – Избитая фраза, которую многие говорили ей, но Чарльз произнес ее необычайно твердо.
Нолаби поспешила сообщить.
– Чарльз говорит, что хочет поговорить с тобой наедине, Рой. Я ухожу в другую комнату. Чарльз, не забудь передать своей бабушке, что я непременно заскочу к ней выразить свое соболезнование и сочувствие, как только она будет готова к этому! Твоя мать была удивительной и красивой женщиной… Такой кошмарный несчастный случай! Не могу поверить, что ее нет…
Нолаби стала развивать эту тему, пока Рой не перебила ее.
– Чарльз, если ты подождешь минутку, я переобуюсь, и мы можем прогуляться.
Она сняла лакированные туфли и направилась в спальню. Здесь хранились ящики и коробки, которые она помнила с детства. Рой отыскала пару мягких туфель, которые она носила, когда училась в колледже.
На улице Чарльз взял ее под руку.
– Час назад я разговаривал с капитаном Салливаном, – сказал он. – Полиция не будет возбуждать уголовное дело.
Рой издала вздох облегчения. В течение всей долгой бессонной ночи она проигрывала в уме сцены, взятые ею из детективных романов, кинофильмов, телеспектаклей, и представляла, как ее осуждают, возможно даже пожизненно.
– Ты уверен, Чарльз? Был разговор, что дело передадут в прокуратуру округа.
– Кто вам это сказал?
– Один из репортеров.
– Репортеры, – холодно произнес Чарльз. – Нам придется выставить охрану возле «Бельведера», чтобы отгонять их.
– Полицию убедил тот факт, что пистолет был зарегистрирован на имя ее отца?
– Да, когда детектив получил ваши показания, он признал это несчастным случаем. Но из-за того, что мать принадлежит… принадлежала… словом, чтобы перестраховаться, он направил дело капитану Салливану.
– Знаешь, Чарльз, мне следовало поступить разумнее… Она была страшно взвинчена, не в себе.
– Она очень тяжело пережила смерть своего отца. – После паузы он добавил: – После его смерти в ее поведении появились странности. В семье говорят, что в те недели, когда я был в Швеции, она замкнулась, не отвечала ни на какие звонки. А потом внезапно договорилась о десятках визитов… Мне это непонятно. Она прилетала ко мне. – Он снова помолчал. – А вернувшись в «Бельведер», даже не поздоровалась с бабушкой.
– Должно быть, ей был нужен только пистолет, – сказала, сморщившись, Рой. Она до сих пор не могла забыть красное пятно, расплывающееся на светлом шелке блузки.
– Я хочу спросить вас вот о чем. Почему она хотела… ЭТО сделать?
Рой сбилась с ноги.
Вот он шанс, чтобы открыть истину. Он хочет знать мотивы, которыми руководствовалась Алфея. И что плохого, если она все расскажет ему?
Что страшного в том, что он сын моего мужа?
Конечно, сначала он будет в шоке. Но Чарльз не тот человек, которого можно легко выбить из седла. Может быть, позже он даже признает меня в качестве второй матери.
Чарльз смотрел покрасневшими глазами на Рой, в них были спокойствие и приказ.
Смущенно заморгав, Рой опустила глаза. В ней до сих пор была жива верность старой дружбе.
– Рой! – снова обратился к ней Чарльз. – Так что она сказала?
– Она была страшно расстроена.
– Но должна же была она дать какие-то вразумительные объяснения.
– Дай мне припомнить, – сказала Рой. Начиная со вчерашнего дня, она тысячу раз мысленно проходила по этому заминированному полю. – Вначале я предложила ей кофе… Она отказалась. Затем она сказала, что хотела меня повидать. Но ничего особенного она не говорила. Когда Алфея приезжала в город, мы регулярно встречались.
– Пока все это не выглядит странным или экстравагантным.
– Но странное все-таки было. Одежда на ней была мятая. А ведь она всегда безупречно одевалась. Я никогда не видела ее такой. Сари тоже говорит, что она была очень странной.
– Сари? – Чарльз быстро отвернулся, однако Рой успела заметить, как дернулось его веко.
– Сари была в тот момент у меня. Мы собирались ехать на поздний завтрак к моей сестре, и она тут же уехала. Алфея поинтересовалась, уехала Сари или нет. Было такое впечатление, что она не совсем понимает, что происходит.
– Она чувствовала себя хорошо в Стокгольме, но пробыла там всего два дня… Это были рабочие дни, и я не мог уделить ей достаточно внимания. Мы собирались съездить в уик-энд на озеро Сильон. Я снял там дом. А потом… она вдруг уехала. Ничего не сказала ни слугам, никому. Это было не похоже на нее, но я решил, что, по-видимому, она встретила друзей и вскоре даст мне знать. Мне надо было попытаться найти ее.
Они прошли полквартала в молчании.
– Какая-то бессмыслица! – нарушил молчание Чарльз.
– Она была в стрессе.
– Я понимаю, но зачем брать с собой пистолет, идя на встречу с вами? Должно быть, она намерена была так или иначе пустить его в ход.
Рой покачала головой.
– Не стоит искать этому какое-то рациональное объяснение, Чарльз. Смерть в семье – это тяжелейшая травма. Всякий может сорваться… Поверь мне, я это знаю… Она была вне себя и не отдавала отчета в том, что и почему делает.
Алфея, старинная подруга, старый враг, одна из Большой Двойки, даже в могиле ты можешь быть уверена, что Рой Уэйс Хорак, известная также как мисс Верное Сердце, всегда хранит чужие секреты.
Внезапно к стыду своему Рой почувствовала, что у нее подкосились ноги. Она уцепилась за крепкую мужскую руку.
– Когда похороны?
– Мы отправляем ее на восток, где у нас семейное кладбище, – ответил Чарльз. – Сразу после возвращения в «Бельведер» я уезжаю.
– Ты разговаривал с Сари?
– Я звонил ей… Ее не было, – бесстрастным тоном сказал он.
Рой крепко сжала его руку, замедляя движение. Палисандровое дерево склонилось над тротуаром, усыпав пурпурными цветами землю.
– Наверно, она была в старой хижине… Она будет страшно разочарована, если не сможет… выразить тебе сочувствие.
– Честно говоря, мне не хотелось бы спекулировать этой ситуацией.
– Я думала, что у вас двоих все идет ладно.
– Боюсь, что говорить о двоих здесь не приходится, – мрачно сказал Чарльз. – Она отменила поездку в Стокгольм.
– Она говорила мне, что боялась помешать твоей работе.
– Конечно, мне приходится много ездить, но она должна была понять, что я сделаю все от меня зависящее, чтобы побыть с ней и ее кузиной.
– Племянницей, – механически поправила Рой, подавив в себе смешок. – Она думает, что он не хочет ее, он думает, что она не хочет его. Какие мы мастера усложнять себе жизнь!
– Чарльз, Сари думает, что ты избегаешь ее.
– Это она вам сказала?
– Я пыталась ее переубедить, но она не желает прислушиваться к разумным словам.
– Она человек чувств, – констатировал Чарльз.
– Послушай, Чарльз, я хотела поговорить с тобой, хотя ты можешь подумать, что я сую нос не в свое дело. Сари сходит по тебе с ума, но боится, что окажет на тебя давление, если признается, что беременна.
Чарльз непонимающе уставился на Рой покрасневшими глазами.
– Она беременна, – повторила Рой.
– И ничего мне не сказала!
– Она не хочет связывать тебя.
– Она никаких глупостей не наделала?
– Ой, Чарльз, ты должен знать Сари.
– Рой, неужели она в самом деле считала, что я не хочу ее видеть? – каким-то по-юношески звонким голосом произнес он.
– А что здесь странного? Ты ведь то же самое думал.
Он сжал губы – признак напряженной работы мысли. Рой улыбнулась, чувствуя, что у нее увлажнились глаза. Именно так выглядел Джерри, когда писал картины.
– Пошли назад, – сказал он, круто разворачиваясь.
Он даже забыл довести Рой до дверей и попрощаться, сел в серую машину и нажал на газ.
Рой смотрела, как машина взяла курс на север. Она улыбнулась, когда затем машина повернула на запад, туда, где находился «Мондевилль каньон». И Сари.
