Текст книги "Все и немного больше"
Автор книги: Жаклин Брискин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 35 страниц)
35
Линк заплатил таксисту, взвалил вещевой мешок с надписью «Дин Харц, матрос первой статьи» на плечо и направился в дом. Утренние солнечные лучи врывались в открытое окно туалетной комнаты.
Мэрилин, в испачканной одежде после полуторасуточного пребывания в аэропортах, взволнованная предстоящим объяснением, понимала, что на Линка навалятся не только те же самые переживания, но и захлестнут впечатления, связанные с воспоминаниями о детстве, смерти матери и о здравствующем отце. Она взяла его за свободную руку. У нее не было багажа – ее новая теплая одежда осталась в хижине Линка, а гору чемоданов, с которой она отправилась в турне, Кэбби Фрик мстительно (впрочем, его можно было понять) оставил в Детройте.
– Странно, – задумчиво сказал Линк. – Дом кажется и больше, и меньше того, который я помню.
Она сочувственно сжала ему руку и полезла за ключом. В этот момент дверь распахнулась, и к ней бросился Билли.
Мэрилин подхватила сынишку на руки и стала целовать его в щеки и лоб.
Затем она посмотрела в сторону входной двери. Там в полутьме возвышался Джошуа – сильный, крепкий и неподвижный, как статуя Родена. На таком расстоянии невозможно было рассмотреть выражение его лица. Утренняя тишина разорвалась двумя наложившимися друг на друга вскриками.
– Линк? – хрипло произнес Джошуа.
– Отец…
Джошуа сделал неверный шаг вперед и остановился, привалившись к столу в вестибюле, словно боясь упасть.
Вещевой мешок полетел на пол. Линк бросился навстречу.
Отец и сын соединились в крепком мужском объятии.
Джошуа отпрянул назад, чтобы рассмотреть своего воскресшего первенца.
– Линк?
Линк издал носом странный звук. Он плакал.
– Что здесь делает мистер Харц? – спросил Билли.
– Мистер Харц… сын твоего папы. На самом деле он Линк… ты ведь знаешь Линка. – Фотографии улыбающегося Линка в детстве и в офицерской форменной фуражке в серебряных рамках стояли в гостиной на рояле и на письменном столе Джошуа.
Джошуа тоже плакал. Глядя, как в едином эмоциональном порыве они обнимают друг друга, Мэрилин была поражена удивительным сходством отца и сына – сходством их выразительных, крупных носов, густых черных бровей, очень темных глаз. Сейчас, когда оба были не в силах сдержать своих чувств, Джошуа казался старше, а Линк – моложе своих лет.
– Это же черт знает что, черт знает что! – бормотал Джошуа, потеряв способность находить слова. – Я не верю этому! Нам сообщили, что ты погиб.
– Сообщения были лишь слегка преувеличены… Я был в японском лагере.
– Как военнопленный?
– Они подобрали меня и отправили на Филиппины.
– Но война кончилась несколько лет назад!
– Я болел и потом… причины, причины…
Джошуа громко высморкался.
– Где же, черт возьми, ты скрывался?
– В Детройте.
– В Детройте? – Джошуа повернулся к Мэрилин. Некоторое время он смотрел на нее пронзительным взглядом. Она призвала на помощь все свое актерское мастерство, чтобы сохранить на лице спокойную улыбку. Если бы не это яркое утреннее солнце!
Джошуа моргнул и неопределенно кивнул, словно какое-то колесико в его мозгу стало на место.
– Какого черта мы здесь стоим? – вдруг загремел он. – Пошли, Линк, и оставь ты в покое эту проклятую сумку… Перси доставит ее… Перси! Коралин! – громко крикнул он. – Подготовьтесь к тому, чтобы пережить самый большой сюрприз в жизни!
Последовали объятия, сморкания, охи и ахи, восторги, которыми блестяще дирижировал Джошуа, и все это продолжалось до тех пор, пока Росс, няня Билли, с приятной, но выразительной улыбкой не увела своего подопечного в школу. Лишь тогда Джошуа дал остыть вулкану страстей. Слуги отправились готовить второй завтрак.
Мэрилин поднялась наверх. Душ и переодевание почти не сняли с нее усталости и нервного напряжения. Возбуждение и слезы радости Джошуа, его горячие объятия были настоящими, непритворными и шли от сердца, но затем последовала некоторая перемена в его настроении. Его радости по поводу чуда возвращения Линка противостояло трехдневное отсутствие Мэрилин, о ее исчезновении писалось на первых полосах многих газет, некоторые из них она мельком просмотрела в аэропортах.
Когда Мэрилин спустилась вниз, отец и сын в гостиной пили «Кровавую Мэри» и были погружены в беседу. Она тихонько села напротив Джошуа.
– Билли перевели в твою старую комнату, – говорил отец. – Ребенок – это самая большая перемена здесь… Линк, твоя мать проделала большую работу по дому, очень хорошо все продумала, и Мэрилин это тоже нравится. Мы оставили все так, как было. – Он снова наполнил свой бокал и добавил еще немного водки в содержимое бокала Линка, несмотря на то, что тот отрицательно покачал головой. – Но довольно о нас. Расскажи, почему ты хромаешь… Это, наверное, не слишком серьезно, и ты снова обыграешь меня в теннис…
– Разве я обыгрывал?
– Кто упомнит? Давай послушаем, как ты оказался под дулом этого прохвоста.
Линк рассказал, как его сбили, о своем спасении и о японском медике. Мэрилин обратила внимание, что, общаясь с отцом, он начинал говорить как-то непривычно горячо и громко. Джошуа тоже был совершенно не похож на себя, изображая доброжелательного и шумного профана. Мужское соперничество въелось в их плоть и кровь, несмотря на явное чувство любви друг к другу.
Перси подал копченую семгу и сига, аппетитную говядину и бастурму – это был высший шик по меркам Беверли Хиллз. Затем он внес тяжелый георгианский сервиз Энн Ферно, который извлекался из серванта лишь по случаю чрезвычайно важных событий. Каролин подала ароматные пирожные, приготовленные всего за один час.
– Я помню, как вы их любили, Линк…
Джошуа положил печенье с ореховой начинкой Линку на тарелку.
– Боже мой, ты веришь в это? Ты способен в это поверить? Похоже на какой-то мистический католический бред, в который верила моя мать! «Kyrie eleison, Gloria in excelsis deo!»[7]7
«Господи помилуй, слава в вышних Богу!» – Евангелие от Луки (лат.).
[Закрыть] «Мой сын вернулся ко мне!» – Он пил и много, жадно ел. (Мэрилин, как и Линк, практически не ели ничего.) – И еще: ты обыграл меня в моей же игре – получил Пулитцеровскую премию.
– Как ты думаешь, сколько времени потребуется полной комнате обезьян, чтобы перепечатать «Гамлета»?
– Не надо прибедняться и скромничать, Линк! Произведения вроде «Острова» не появляются случайно… Не спорь со мной, я знаю. – Он сделал выпад кулаком в направлении челюсти Линка. Слуги ушли, и Джошуа был непринужденным и многословным.
Все эти оттяжки и стремление уйти от главного, были невыносимы для Мэрилин.
– Джошуа, ты получил мою телеграмму? – негромко спросила она – Я хотела бы объяснить…
– Конечно, я получил телеграмму, – со смешком перебил ее Джошуа. – Поверь мне, смотаться таким образом – это ход гения! Ты хоть чуть-чуть проявила характер! Ангел мой, разве я не говорил тебе, что ты позволяешь этим выродкам помыкать тобой? Ты слишком уж готова угодить им, и они привыкли к этому. А теперь этот случай поставит Арта Гаррисона на место! Мы больше не друзья с ним, но я говорю это без всякой злобы. Этот карлик – маленький ревущий бычок. Ему пора иначе относиться к тебе! Приостановил действие контракта, черт побери! Скрипучее колесо нуждается в смазке! Не удивляйся, если Леланд заставит его расторгнуть старый кабальный контракт и подписать новый. Черт возьми, ведь ты звезда! Так пусть тебе и платят, как звезде!
– В июне, – сказал Линк, – я пришел навестить Мэрилин в сту…
Джошуа вскочил на ноги.
– Боже мой! – Он хлопнул себя по лбу. – Мы совсем забыли о Би-Джей! Ведь она не знает! Линк, она убьет меня! Би-Джей замужем, она миссис Маури Моррисон! Маури отличный парень, заканчивает юридическую школу. Эти шельмецы сделали меня дедушкой!.. Когда увидишь Анни, ты убедишься, что она сколок с твоей матери.
Он пересек зал и исчез в небольшой комнате, откуда Мэрилин и Линку было слышно, как он сообщал Би-Джей, что ее старший брат жив, да, черт побери, жив!
Линк отставил кофейную чашку. Между его бровями пролегла вертикальная складка.
– Я не думал, что переживу такие чувства при встрече с отцом, – сказал он. – Любовь и все такое…
– Мы должны сказать ему, когда он вернется.
– Он знает, Мэрилин, он знает… Бедный отец, он ни на йоту не изменился. Он собирается расчищать себе дорогу.
– Линк! – заорал Джошуа. – Иди поприветствуй свою сестру! Эта соплюшка убеждена, что я просто треплю языком!
Дом быстро наполнялся. Первыми пришли Би-Джей и ее муж Маури, высокий блондин с волосами песочного цвета, с дочкой Анни, удивительно похожей на бабушку по материнской линии. Появились кузены Коттеры, родня Би-Джей по мужу, Фрэнк Фримен – крупный босс из «Парамаунт пикчерз», Леланд Хейуорд, Хэмфри Богарт и другие друзья Джошуа.
Джошуа угощал всех напитками, и его громкий смех раздавался в зале и комнатах. Разносились горячие закуски, пока накрывался большой обеденный стол. Хотя Мэрилин уже успела привыкнуть к этим неожиданным пышным сборищам, ее усталый мозг метался между настоящим и давно прошедшим. Она с трудом заставляла себя исполнять роль хозяйки.
Би-Джей, Маури и Джошуа не отходили от Линка. Женщины измазали ему щеки губной помадой, мужчины дружески похлопывали по плечам. Мэрилин то и дело слышала поздравления по случаю присуждения ему Пулитцеровской премии за «Остров». Были отдельные попытки узнать, почему он не сразу после окончания войны вернулся домой, но, кажется, воля Джошуа гасила эти вопросы.
Мэрилин впервые видела Линка в знакомом ему с детства окружении. Он казался одновременно и более обаятельным и более сдержанным, на его лице были заметны следы напряжения, лоб покрылся капельками пота.
Билли носился между взрослыми, периодически возвращаясь к найденному брату и обрушивая на него уйму вопросов. Ведь это был не какой-нибудь маленький братишка, а настоящий, совсем взрослый брат!
Толпа прибывала.
Где-то около пяти часов, сразу после приезда Рой и Нолаби, Мэрилин вдруг почувствовала, что сейчас умрет, если останется еще хоть одну минуту среди этой шумной толпы. Не извинившись, она взбежала по винтовой лестнице, сбросила туфли-лодочки на высоких каблуках и, не раздеваясь, растянулась на шелковом покрывале.
Она спала как убитая.
Когда ее разбудил звук открывающейся двери, за окном было темно, однако Мэрилин не имела понятия, который час. Снизу доносились звуки веселья. Джошуа во тьме пошарил рукой по стенке, зажег свет, закрыл дверь и, качаясь, направился к кровати.
– Я задремала, – пробормотала она.
Упругие пружины подбросили ее вверх, когда он плюхнулся на матрас рядом с ней. Он принес в прохладу комнаты запах дорогих сигар, спиртного, острой, пряной пищи.
– Мой ангел, – проговорил он.
Обхватив ее обеими руками, он грубо просунул свою тяжелую ногу между ее ног и стал задирать юбку, помявшуюся во время сна. В первый момент Мэрилин была настолько ошарашена, что не поняла его намерений.
– Нет! – сказала она решительно.
– Да, черт возьми, да! – Слова он произносил нечетко, но действия его были весьма энергичными. Он стал грубо стаскивать с нее шелковые трусики.
– Перестань! – выкрикнула она.
Но Мэрилин была всего лишь миниатюрной женщиной, а у Джошуа мышцы были хорошо накачены благодаря постоянным занятиям теннисом и плаванием.
Продолжая сопротивляться, Мэрилин не могла поверить произошедшей метаморфозе. Никогда, даже будучи основательно пьяным, Джошуа не применял к ней силу. Она ударила его по лицу.
Крякнув, он коленом ударил ей в промежность.
У нее потемнело в глазах от боли.
Некоторые время Мэрилин не видела ничего, кроме молний перед глазами. Затем она различила лицо Джошуа. Крупные черты его лица казались обвисшими, в них было что-то животное. Он навалился на нее всем телом.
– Нет! – застонала она. – Нет!
Но горячие, потные, безжалостные двести пятьдесят фунтов расплющили ее.
Когда Джошуа проник туда, куда только что нанес удар, она закричала, но этот крик потонул в общем шуме. Я ненавижу тебя, я ненавижу тебя, обжигала ее мысль при каждом очередном толчке.
Джошуа отвалился от нее.
– Ты – м-моя… – Его невнятно произносимые слова, казалось, вырывались из глубины грудной клетки. – И ты – б-будешь м-моя…
– Я люблю Линка… и ты всегда это знал.
Оттолкнув Мэрилин, он поднялся с постели и, качаясь, подошел к туалетному столику. Он достал косметичку и высыпал ее содержимое. В руке его что-то блеснуло, и сквозь слезы Мэрилин рассмотрела, что это был перстень Линка.
– Видишь это? Брось п-последний взгляд, прежде чем мы утопим его в океане, которому оно п-принадлежит.
Он неверной походкой направился в ванную. Мэрилин услышала всплеск, затем в туалете спустили воду.
Вернувшись в спальню, он наклонился над Мэрилин.
– Моя-я-я! – зарыдал он, повалился на кровать и почти мгновенно захрапел.
Мэрилин села на край кровати, собирая силы, чтобы двинуться. Она ненавидела Джошуа всей душой, всем своим израненным, поруганным телом, всем своим обессиленным, плохо соображающим умом. Ею владела лишь одна мысль – сбежать из дома мужа.
36
Рой сидела на ступеньках с тарелкой бефстроганов и салата из листьев эндивия. Ступенькой ниже стояли наполовину опустошенные тарелки, которые Би-Джей и Маури оставили минуту назад, когда Вилли Уайлер позвал их, чтобы сделать «полароидом» мгновенный снимок с Линком.
На ней были пышная светло-вишневая юбка и розовая шерстяная кофточка, приталенная пояском; лицо ее было лишь слегка подкрашено, ей очень шла короткая модная стрижка «пудель» и вообще Рой выглядела очаровательно. Если бы не неизбежное сопоставление с небесно-нежной красотой Мэрилин, ее наверняка считали бы красоткой. А при Мэрилин она всегда оставалась в тени. Рой считала себя неинтересной, бесталанной и не очень умной.
Когда несколько лет назад она сказала Алфее Каннингхэм, что хочет быть обыкновенной, ей действительно от всего сердца хотелось этого, и с того момента обыкновенность стала ее мечтой, ее недостижимой фата-морганой. Для Рой ее однокурсницы в полной мере обладали этой непоколебимой обыкновенностью, и она прилагала максимум усилий к тому, чтобы быть как все. Но ей все же не удавалось подавить себя. Подобно каштановым кудрям, энтузиазм был ее неотъемлемой чертой. Эту неспособность полностью слиться со студенческой массой Рой объясняла исключительно собственной незначительностью.
Не в пример многим, она не бросилась заманивать какого-нибудь возвратившегося с войны ветерана, а после окончания учебы в январе прошлого года сделала ставку на то, чтобы получить хорошую работу. Кто-то мог бы назвать это карьерой. Мистер и миссис Файнман, владельцы «Патриции» – модного женского магазина на Саут-Беверли-драйв, взяли ее на работу в качестве бухгалтера и секретаря. Клиентки «Патриции» – самые состоятельные женщины Беверли Хиллз – нуждались в квалифицированных советах по части моды. Через два месяца Файнманы позволили Рой обслуживать некоторых из таких весьма требовательных дам, и она продемонстрировала хороший вкус и чутье. Файнманы, которым она пришлась по душе, отметили ее двумя прибавками в зарплате.
Прокатившийся по залу легкий гомон подсказал Рой, что кто-то спускается по лестнице. Отодвинув в сторону тарелки Би-Джей и Маури, она повернулась и увидела сестру.
– Ой, Мэрилин!.. Значит, ты не спишь! – бодро сказала Рой. Затем она заметила, что пуговица на кремовой домашней пижаме Мэрилин застегнута неправильно. Мэрилин всегда выглядела словно сошедшей с картинки, так что это было серьезным непорядком в ее одежде.
– Мэрилин, дорогая, что с тобой? – обеспокоенно спросила Рой, вставая на ноги. – А где Линк?
Рой, которая пришла незадолго до того, как Мэрилин удалилась в спальню, заметила, что ее сестра и Линк обменялись в толпе взглядами. Ситуация, при всей ее романтичности, была взрывоопасной, словно атомная бомба. Рой старалась не думать об этом.
– Ты выглядишь совсем измученной, – добавила она. – Почему бы тебе не отдохнуть еще?
Мэрилин метнула странный, настороженный взгляд наверх.
– Нет! Он еще здесь?
– Мистер Уайлер фотографировал нас несколько минут назад. – При этих словах Рой громкий смех Нолаби перекрыл шум разговоров в столовой. Нолаби, с ее энергией и словоохотливостью южанки, несмотря на непритязательность наряда, имела большой успех у причастной к кино публики. – Мама играет роль хозяйки… А тебе явно нужно отоспаться.
– Мне нужен Линк! – Огромные аквамариновые глаза Мэрилин вдруг потухли, как если бы она собиралась расплакаться.
Рой обвила руками изящные плечи сестры.
– Дорогая, я вижу, ты еще не остыла к нему, но не следует выставлять напоказ свои чувства.
По бледной как полотно щеке Мэрилин скатилась слеза. Рой поспешила успокоить ее.
– Ну-ну, я сейчас найду его тебе.
В эту минуту в зале появились двое – плотный коренастый мужчина и страшно худая рыжеволосая женщина.
– Мэрилин, дорогая, это все в честь Линка? – скрипучим голосом спросила рыжеволосая дама. – Мы потрясены и счастливы за Джошуа, за всех вас.
– Здравствуйте, мистер и миссис Риммертон, – приветствовала их Рой вместо сестры. Когда пара прошла в столовую, она шепнула: – Мэрилин, лучше подожди где-нибудь – не на виду.
Мэрилин без слов направилась к входной двери.
– Там прохладно, – предупредила ее Рой.
Однако Мэрилин уже поворачивала бронзовую ручку двери. Когда она вышла, Рой подумала: если любовь такая, лучше я обойдусь без нее. Правда, в этом были свои минусы: ее беспокоила затянувшаяся девственность. Была ли причиной ее фригидность? Или она слишком завышала требования к своему напарнику? (Она не считала возможным отдаться кому-то, у кого не было благородных намерений.)
Рой стала разыскивать Линка в гостиной, где Джонни Мэрсер под собственный аккомпанемент пел «Жаворонка». В толпе, которая окружила рояль, Линка не было. Не было его среди беседующих и жующих, не было и за карточными столами. Рой направилась в жарко натопленную кухню, где ссорились Коралин, Перси и официанты. Никто из них уже давно не видел Линка. Рой побежала наверх. Дверь в бывшую комнату Би-Джей оказалась открытой, и Рой увидела Анни, спящую в кроватке, которую прихватили специально для нее.
Слабый свет освещал закрытую дверь комнаты Билли.
Рой услышала доносящийся оттуда голос Линка:
– Я держал книги в этом шкафу, а игры и все прочее – в этом.
– Линк, а это была твоя комната? Правда-правда?
– А ты пошевели мозгами, братишка. Куда еще можно поместить парня и весь его скарб?
Единокровные братья сидели на полу, не зажигая света; когда Рой открыла дверь, она увидела, что между ними стоит высокая свеча, отбрасывающая причудливые, колеблющиеся блики на их лица.
– Линк! – Рой включила свет.
– Выключи, тетя Рой! – всполошился Билли. – Здесь бивак братьев!
– Привет, Билли-мальчик, привет, славный Билли, сказала Рой. – Эм-э-эр-и-эль-и-эн ищет тебя… Она очень эр-а-эс-эс-тэ-эр-о-е-эн-а.
– Ты назвала имя моей мамы, – выкрикнул Билли. – Уходи отсюда, тетя Рой!
Линк пальцами загасил пламя свечи.
– Брат, дружище, мы продолжим наше собрание позже. Поравнявшись в дверях с Рой, он тихо спросил:
– Где она?
– Снаружи, у главного входа.
Хромота не повлияла на его скорость, подумала Рой. В мгновение ока он спустился по лестнице и исчез в дверях.
Они все еще без ума друг от друга, это было очевидно, и хотя Рой не знала, почему Линк вернулся в Беверли Хиллз так поздно, она понимала, что его появление имеет связь с тем, что Мэрилин прервала рекламную поездку. Они были похожи на две блуждающие кометы. Как же Джошуа не заметил этого сияния? Какая губительная ситуация! С этими мыслями Рой направилась на второй этаж, чтобы успокоить разгневанного племянника.
Дверь распахнулась, и Мэрилин, вздрагивая и всхлипывая, бросилась навстречу Линку.
– Ну-ну… Ты вся дрожишь. – Стащив с себя спортивного покроя плащ, Линк накинул его ей на плечи и запахнул. – Любовь моя, что мы здесь делаем?
Мэрилин прижалась к нему. Она успела несколько успокоиться и могла рассуждать более или менее здраво. Джошуа – его отец, думала она, Линк любит его, и уже есть немало камней преткновения в их отношениях. Как я расскажу ему о случившемся?
– Нервы, – сказала она.
Он пальцами приподнял ее подбородок. Свет от георгианских фонарей падал на ее лицо, и Линк внимательно всмотрелся в него.
– Отец не так давно поднялся наверх, – медленно произнес он.
– Он заснул на кровати.
– Что он говорил?
– Ничего…
– Мэрилин!
Ей вспомнился запах спиртного, тяжесть навалившегося на нее тела, умопомрачительная боль – и она содрогнулась.
– Ради Бога, Мэрилин… Он тебя… бил? Он это сделал?
– Нет…
Линк продолжал неотрывно смотреть ей в лицо. Где-то залаяла собака, к ней присоединились другие.
– Я не хочу его, – прошептала она.
– Он… изнасиловал тебя?
– Я не хочу его, – упрямо повторила Мэрилин.
Глаза Линка превратились в черные угли, тело напряглось. Он проговорил тихо, но твердо:
– Я вырву тебя отсюда.
Не взяв с собой никакого багажа (Мэрилин лишь надела жакет), они направились в мотель, который находился примерно в миле от Малибу, где семья Ферно снимала на лето дом.
На следующее утро Мэрилин обнаружила следы крови на белье. До менструации было еще не менее двух недель.
– Нужно вызвать доктора, – встревожился Линк.
– Нет! – После изнасилования у нее появился стыд потерпевшей, ей было невмоготу говорить о том, что Джошуа ударил ее коленом, тем более его сыну. – Линк, все обойдется.
Линк съездил в универмаг и купил коробку гигиенических тампонов, аспирин и роман Фолкнера «Москиты» в мягкой обложке.
Понимая, что Мэрилин нуждается в покое, Линк углубился в чтение. Его присутствие и умиротворяющий шорох волн вселили некоторый покой в ее душу, и она с недомолвками и пылающими щеками рассказала о том, что произошло в спальне.
– Он был очень пьян… Наверно, поэтому я не могу ненавидеть его… во всяком случае, испытывать сильную ненависть.
– Стало быть, вот что произошло… И вначале ты возненавидела его, а потом почему-то обнаружила, что это не так… Боже, я вспомнил об этом синдроме! Когда мне было четырнадцать, я узнал о его девицах… Собственно говоря, он и не делал из этого секрета. От лица матери я ненавидел его, а от своего лица восхищался им. По крайней мере мой старик имел смелость не быть лицемером, как другие.
– Насколько я знаю, мне он не изменял.
– Зачем ему изменять? Ты его божество, это написано на его лице… А вот почему его потянуло к девушке его собственного сына – это вопрос к психиатру.
После пяти часов она рискнула выйти и преодолеть расстояние в пятьсот футов, чтобы позвонить из наружной телефонной будки. Линк снабдил ее пригоршней монет, направился к песчаной косе и стал смотреть на барашки – подобной тактичностью со стороны Джошуа она не была избалована.
Трубку взял Перси.
Поприветствовав его, Мэрилин сказала:
– Попроси к телефону Билли.
– Простите, миссис Ферно, – смущенно проговорил Перси. – Но мистер Ферно… он говорит, что… по поводу Билли надо согласовать с ним… Он пил всю ночь и весь день – как тогда, когда Линк умер… то есть, пропал без вести… Если я позову Билли к телефону, он уволит нас без разговоров… Мне очень неловко, миссис Ферно…
Мэрилин закрыла глаза.
– Хорошо, Перси. Скажи мистеру Ферно, что я буду примерно через час.
– Он не так давно ушел… Вы знаете, как у него бывает. Сегодня он скорее всего будет спать… Лучше попытайтесь утром.
Она повесила трубку и прислонилась лбом к матовому стеклу телефонной будки. Подошел Линк.
– Коротко поговорила.
Мэрилин рассказала о запрете Джошуа.
– Дерьмовое дело, – пробормотал Линк.
Она вздохнула.
– Билли, должно быть, думает, что я сбежала от него.
– Бедный ребенок…
– Ты предупреждал меня, Линк, я знаю, но мне казалось, что Джошуа не способен так поступить.
– Слон-самец защищает свою территорию всеми доступными способами.
– Я сказала, что мы будем там завтра утром. И тогда я все объясню Билли.
Джошуа открыл дверь. Он был небрит и одет в те же брюки и ту же мексиканскую рубашку, что и на празднике в честь возвращения Линка, только помятую и испачканную.
– Кажется, это моя спутница жизни и мой преданный отпрыск. – Джошуа мог выпить много и не пьянел, но когда он перебирал, его стремление не оставлять недомолвок и неясностей воплощалось в характерных образцах красноречия.
Мэрилин прошла мимо него в зал.
– Я хочу повидать Билли, – сказала она.
– Мой горячо любимый Билли находится среди своих сверстников. Молодой человек посещает школу при детских яслях, несмотря на то, что за красивым фасадом его дома бушуют бури адюльтера. – Нетвердой походкой Джошуа направился в свой кабинет.
Мэрилин и Линк последовали за ним.
Кабинет был заставлен винными бутылками и грязной посудой, воздух был спертый, пахло потом, несвежей пищей, спиртным и окурками.
Мэрилин сказала:
– Я возьму его оттуда.
Джошуа, наливая в бокал виски, отреагировал:
– Черта лысого ты возьмешь его, дорогая!
– Он и мой тоже.
– Факт, о котором ты поспешила забыть, когда два дня назад бежала из-под сводов этого дома.
– Ты отлично знаешь, почему она бежала, – произнес Линк низким, дрожащим голосом. Его лицо покраснело от гнева. – Да мне бы надо убить тебя!
Вместо ответа Джошуа опрокинул содержимое бокала в рот.
– Ты хоть помнишь это? – продолжал Линк. – Или ты был в стельку пьян? Позволю себе намекнуть: у Мэрилин до сих пор идет кровь.
Джошуа опустился в свое капитанское кресло – единственное кресло в комнате – и на секунду коснулся небритым подбородком испачканной рубашки – то ли в знак печали, то ли признавая свое полное поражение. Затем он поднял голову.
– Я, черт возьми, делал с собственной женой то, что позволяет закон, а тебе этой привилегией, мой сопливый и надолго исчезнувший наследник, приходится пользоваться тайком! – рявкнул он. – А теперь убирайся отсюда, пока я из тебя не выбил все говно!
– Неужели ты и в самом деле думаешь, что я оставлю ее наедине с тобой?
– Ведь ты изначально все знал, Джошуа, – вмешалась Мэрилин. – Ты понимал, почему я вышла за тебя замуж.
Левое веко Джошуа еле заметно дрогнуло.
– Вы двое! Скулящие детишки! Или вы думаете, что забавляетесь на аттракционах в Роксбери-парке? Это беспощадная, жестокая истина! Мэрилин-Рейн, ты бросаешь Джошуа Ферно ради Абрахама Линкольна Ферно и его сраной Пулитцеровской премии и в результате окажешься в куче вонючего дерьма и в центре грандиозного скандала! – Он жестом показал на кипу газет на полу. – Вы не следите за прессой? Нет? А я слежу!.. На первых полосах пишут о чуде воскрешения из мертвых лауреата и автора «Острова», а на развлекательных задают вопросы о причинах приостановки контракта с Рейн Фэрберн. Уединившуюся звезду не могут поймать, чтобы взять интервью, а ее преданный муж заявляет, что ее свалила какая-то страшная, какая-то таинственная болезнь бронхов, которую она носит в себе со времени съемок «Версаля».
– Благодарю тебя, Джошуа, – пробормотала Мэрилин.
– О, я полон христианской снисходительности! – Его глаза сверкнули. – Я прощаю тебе все твои прегрешения! – Джошуа снова налил себе виски. – Но если в будущем ты будешь упорствовать в своих прегрешениях, госпожа публика узнает всю подноготную, узнает о том, что Рейн Фэрберн сбежала со своим пасынком… Потрясенный горем муж отступает и позволяет Рейн и своему сыну крутить старую любовь…
– Мне наплевать на карьеру.
– Кто говорит о карьере, моя карманная Венера? Неужели ты искренне веришь, что какой-нибудь судья отдаст невинного четырехлетнего ребенка на попечение тому, кто трахает его мать?
– Ой, Джошуа…
– Слушай меня, и слушай внимательно. Если ты уйдешь со своим лауреатом и писателем…
– Я вижу, что Пулитцеровская премия действует на тебя, как красная тряпка на быка, – перебил его Линк, сжимая кулаки.
– …я найму самых лучших адвокатов в городе. Билли останется со мной, а тебе откажут в праве даже посещать Билли.
– Мы тоже наймем адвокатов.
– Ты так много зарабатываешь в своей Детройтской публичной библиотеке?
– Мэрилин имеет гонорар за «Остров».
Джошуа противно хихикнул.
– Ты имеешь слабое представление о щедрости нашей благословенной и святой Мэрилин-Рейн. Она не только раздала его в различные благотворительные фонды, но и содержит семью на эти средства!
– Тебе не следует забывать, – заметил Линк, пряча гнев за насмешливостью, – что ты живешь в государстве, где имущество является общим достоянием супругов.
Лицо Джошуа, несмотря на загар, приобрело землистый оттенок.
– Пулитцеровская премия и прочие призы Беверли и Стэнфорда и говна не стоят! Ты, полужиденок, ничего не знаешь о жизни! Ты вырос в большом доме с еврейской матерью, которая кормила тебя супом с икрой, стоило тебе чихнуть! У меня было преимущество перед тобой: я научился воровать хлеб себе на пропитание, когда мне еще и пяти лет не исполнилось! И я всегда знаю, в какое место бить! – Он шумно втянул в легкие воздух. – Наши совместные счета закрыты! С совместной собственностью покончено!
– Какой же ты выродок! – Линк произнес это на такой высокой ноте, что Мэрилин ощутила холодок в позвоночнике. Она поняла, что в нем говорят обида и гнев не только за нее, но и за умершую мать. Мэрилин увидела, как Линк перегнулся через письменный стол, схватил отца за воротник и поднял на ноги.
– Перестань, прошу тебя! – шепотом проговорила Мэрилин. – Прошу тебя, перестань! – Сцепив руки, она стала ломать себе пальцы.
Мэрилин была на грани нервного срыва и, должно быть, это остановило Линка, ибо он отпустил отца, который тяжело плюхнулся в кресло.
– Джошуа, – сказал она, – зачем ты себя так ведешь? Мы оба любим Билли, оба хотим ему добра… И Линка ты тоже любишь, ты не можешь этого отрицать.
Джошуа глотнул из бокала и швырнул его в камин, где он разбился вдребезги.
– Да, – горестно сказал он. – Я люблю Линка.
– Тогда зачем разрушать нашу жизнь?
– Вы только послушайте ее, Господи Боже мой! «Тогда зачем разрушать нашу жизнь?» – повторил Джошуа, имитируя интонацию Мэрилин. – Неужели за все эти годы ты так и не поняла, какие чувства я к тебе испытываю? Или я такой уж непонятный? Я ничего не могу с собой поделать! – Он взглянул на Линка. – А ты уноси свою лауреатскую еврейскую жопу из моего дома!
– Пошли, Мэрилин, – ровным голосом сказал Линк.
– Скажи Билли, что я повидаюсь с ним позже.
– Что еще я должен сказать тебе, чтобы ты наконец поняла? – Лицо Джошуа исказилось, когда он, встав, сверху посмотрел на жену. – Выбирай между моими сыновьями. Ты можешь выбрать того или другого. Но не двух одновременно.
Зазвонил телефон, но ни Джошуа, ни Мэрилин не сделали попытки подойти к нему. Он стоял, чуть покачиваясь, она – держась за стол, и оба продолжали неотрывно смотреть друг на друга. Наконец телефон замолк – либо звонивший потерял надежду, либо кто-то взял параллельную трубку.
В налитых кровью глазах Джошуа читались опасная сила и непреклонность. Это было противостояние отнюдь неравных противников. Однако Мэрилин сражалась за то, что любила больше всего на свете, – за Линка и Билли.
