Текст книги "Все и немного больше"

Автор книги: Жаклин Брискин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 35 страниц)

– Судьи отдают детей матери, – сказала она.

– Ты хочешь сказать, что собираешься пройти через развод? – В его голосе прозвучало недоумение.

Она кивнула.

– Ты хочешь сказать, что собираешься забрать у меня Билли?

– Я заберу его, Джошуа.

Он посмотрел в окно, где Перси сачком с длинной ручкой пытался выудить листья эвкалипта из бассейна. Мэрилин протянула руку, словно желая коснуться широких, трясущихся плеч мужа, но Линк взял ее за руку и потащил из этой спартанской комнаты.

В воскресенье, пока Линк оформлял их пребывание в мотеле, она стала звонить Леланду Хейуорду, чтобы узнать, как он сможет решить вопрос о приостановке ее контракта. Нельзя сказать, чтобы Мэрилин особенно жаждала перемирия с «Магнум пикчерз», – она предпочла бы вернуться в Детройт с Линком. Но ей нужны были деньги, деньги, деньги, чтобы заплатить высококлассным адвокатам и заполучить Билли. Поэтому волей-неволей работать ей придется.

Секретарь тотчас же соединил Мэрилин с агентом, который весьма доброжелательно поприветствовал ее и сказал, что пытался связаться с ней. Компания «Метро» мечтает пригласить ее для участия в легкой комедии в паре с Джином Келли, и, если она позвонит в «Магнум пикчерз» в понедельник, ей все простят.

– Вы слышали, что я ухожу от Джошуа?

Вместо того, чтобы ответить прямо, агент обратился к четырнадцатому пункту ее контакта.

– Вы подписали это, и я вам зачитываю его: «Не совершать действий и избегать ситуаций, а также не делать заявлений, которые порочат, дискредитируют… в глазах публики, вызывают скандал, выставляют в смешном виде, шокируют или оскорбляют общественность, что может бросить тень на компанию…»

– Развод не является аморальным поступком.

Четырежды женившийся Хейуорд с готовностью согласился с этим.

– Но позвольте мне быть совершенно откровенным, Мэрилин. Гаррисон говорит, что, прежде чем переступить порог «Магнум пикчерз», вы должны дать обещание не допускать никаких глупостей со своим пасынком.

Небо было в тучах, и море казалось мрачным.

– Может, я должна отдать вам еще и десять процентов своей любви?

– Мэрилин, не я придумываю правила. Этот скандал с Бергман напугал всех… Прокатчики не желают связываться с ее новым фильмом.

– Линк собирается в Детройт, – пробормотала она.

– Хорошо. Значит, мы займемся делом.

– Мне нужны деньги… Много денег.

Леланд сказал, что постарается выбить разумную прибавку в зарплате.

37

Главный дизайнер «Магнум пикчерз» компенсировал недостаток роста своего босса тем, что водрузил громадных размеров стол на возвышение. Мэрилин, думавшая сейчас лишь о том, чтобы добиться зарплаты, которая решит ее проблемы, стояла на толстом ковре перед этим устрашающим алтарем и слушала, как Арт Гаррисон бурно выражал свое возмущение ее самоуправством. Впредь она не должна выкидывать таких номеров, а также должна поставить крест на своей кровосмесительной связи. В противном случае она окажется в очень серьезной беде.

Под очень серьезной бедой – эти слова были произнесены зловещим полушепотом – подразумевалась вполне определенная вещь: Мэрилин попадет в черный список. Нечто неосязаемое и недоказуемое, черный список был крайним и последним средством борьбы студий против алкоголиков, гомосексуалистов или любителей скандалов из числа знаменитостей. Это было даже более страшным проклятием, чем папское отлучение от церкви, ибо отлученный может по крайней мере примкнуть к какой-нибудь другой церкви, чтобы молиться Богу. А вот это отлучение все соперничающие друг с другом студии соблюдали неукоснительно. Попавший в черный список актер, будь он звездой любой величины, перед голливудской камерой больше никогда не появлялся.

Мне нужны деньги, мне нужны деньги, повторяла про себя наиболее ценная собственность компании – Рейн Фэрберн. Она кивком подтвердила согласие.

Чтобы несколько смягчить ультиматум, голос, идущий с возвышения, дал Мэрилин разрешение порвать с Джошуа. Но – погрозил ей волосатый палец – чтобы без всяких там эдиповых штучек. После этого снова был пролит бальзам ей на сердце. «Магнум пикчерз» великодушно устанавливает ей зарплату в размере тысячи долларов в неделю. Прибавка была скудной по сравнению с подлинной ценностью Рейн Фэрберн, но Мэрилин вынуждена была пробормотать слова благодарности. У Гаррисона существовал ритуал – лично вручать самым знаменитым из своих вассалов первый чек с прибавкой. Мэрилин поднялась на три невысокие ступеньки и приняла из рук босса желтую бумажку, которая обычно по почте направлялась в канцелярию агента. Не взглянув на чек, она сунула его в сумочку.

Из студии Мэрилин направилась в офис на Уилшер бульвар. В солнечном кабинете – кстати, намного более уютном, чем кабинет Гаррисона, – Стенли Роузвуд сделал попытку отговорить ее. Однако Мэрилин с твердостью подтвердила свое намерение расторгнуть брак.

– А вы знаете, какой я беру гонорар? – спросил он.

Джошуа вел все деловые переговоры, которые не касались ее работы; Леланд Хейуорд представлял ее финансовые интересы в компании. Свою некомпетентность Мэрилин скрыла за обаятельной улыбкой.

– Напомните мне, пожалуйста, – сказала она.

– Предварительный гонорар две с половиной тысячи.

Сумма показалась Мэрилин настолько высокой, что лучезарная улыбка мгновенно слетела с ее лица.

Стенли Роузвуд пояснил:

– Если все строится на взаимном согласии, обычно этого хватает. Но будем откровенны… Джошуа Ферно – влиятельный человек в этом городе и привык своим влиянием пользоваться. Вы говорите, что он против развода. Вряд ли он выкинет полотенце, отступаясь от своего младшего ребенка.

– Я мать Билли.

– Это верно… Как правило, ребенка оставляют матери. Но в моей практике был случай, когда клиентка зарекомендовала себя плохой матерью, и я оказался бессилен. – Он сделал небольшую паузу, давая возможность Мэрилин вспомнить, что Ингрид Бергман обращалась к Стенли Роузвуду. – Тогда суд решил дело в пользу отца.

– Но как к матери ко мне нет претензий.

– Я лишь хочу сказать, что нам лучше быть готовыми к борьбе в суде. И ваше поведение должно быть безупречным… Ваш муж может воспользоваться услугами детективов.

– Станет шпионить за мной? Да, он может.

Стенли Роузвуд кивнул.

– Вы понимаете, что предварительный взнос вносится авансом?

Господи, помоги мне одолжить недостающую сумму у мамы, подумала про себя Мэрилин и вслух сказала:

– Конечно.

В машине она достала чек. Тысяча долларов. После вычетов останется 715 долларов 23 цента, из которых сто долларов – доля Леланда Хейуорда. Нахмурившись, Мэрилин взяла конверт и на обороте написала в столбик несколько цифр. Когда она все цифры сложила, на ее лице появилась печальная улыбка.

Поскольку большая часть ее прежней зарплаты уходила на содержание дома на Кресчент-драйв, выплатить предполагаемый долг матери ей удастся нескоро.

Она еще не обсуждала свой развод с Нолаби. Когда Мэрилин вчера вечером заехала домой, матери не было, поэтому она сообщила сестре, что переезжает жить в этот дом, и объяснила причину. Рой без колебаний поддержала ее и предложила Мэрилин свою спальню. – «Мне вполне подойдет кушетка».

Что касается Нолаби, то к расторжению брака старшей дочери она отнеслась отнюдь не с таким философским спокойствием. Она разнервничалась и не спала всю ночь. Хотя был почти полдень, Нолаби открыла дверь в старом голубом кимоно с изображением дракона – сколько бы платьев ни дарили ей дочери, Нолаби благоволила к этой малопрезентабельной одежде.

Она обняла Мэрилин.

– Рой рассказала мне! Доченька, неужто в самом деле?

– Да, мама, – чтобы сохранить с трудом удерживаемое присутствие духа, Мэрилин высвободилась из материнских объятий. – И еще я хочу занять у тебя большую сумму денег… Две с половиной тысячи долларов.

– Кажется, такая сумма на нашем счету имеется, только…

– Я постараюсь быстро вернуть ее.

– Мэрилин, эти деньги дала мне ты, они твои. А вот развод… Никто никогда в нашей семье не разводился. А я должна сказать тебе, что у некоторых из наших женщин жизнь была очень незавидная.

– Мама, я твердо решила, поэтому не будем больше об этом.

Нолаби села на кушетку, достала пачку «Кэмела».

– Доченька, послушай меня… Я никогда не считала, что Джошуа тот человек, который тебе нужен… Он гораздо старше тебя… Но ты вышла за него замуж. Он твой муж… Я не скажу ни слова против Линка – сердце мое радуется, что он жив. Он чудесный парень. И я думаю, что поэтому он и не объявлялся столько лет. Он понимал, что, если вернется, твой брак разрушится… Ты встретила его этим летом, так ведь?

Казалось, что голос матери, изрекающей справедливые слова, доносится из какой-то эхокамеры.

– Откуда ты знаешь?

– Матери много чего знают… Доченька, твой побег во время турне или ваше исчезновение во время празднования… Это все так непохоже на тебя. Ведь ты добрая, красивая девушка, которая не способна кого-либо обидеть.

– Мама, без Линка моя жизнь теряет всякий смысл.

– Говорят, женщина никогда не может перешагнуть через свою первую любовь… Но ведь ничто не повторяется… Ничто… И подумай о Билли.

– Именно поэтому мне нужны деньги. Чтобы заплатить Стенли Роузвуду. Он лучший адвокат в городе. Он добьется, чтобы Билли отдали мне. И тогда мы сможем жить с Линком.

Глотнув дыма, Нолаби закашлялась.

– В Детройте? – упавшим голосом спросила Нолаби.

– Да, на востоке.

– Но ведь это смешно! Как ты туда уедешь? У тебя здесь карьера, здесь все.

– Как только получу развод, я выйду замуж. Нормально жить – вот и все, об этом я всегда мечтала. – Видя, как поморщилась мать при этих ее словах, она добавила: – Мама, Линк и я созданы друг для друга. Он и Билли – вот что мне нужно. Я очень благодарна тебе за деньги, но обещаю вернуть все до цента. – Голос Мэрилин дрогнул.

Нолаби похлопала ее по руке.

– Доченька, ты сейчас разволновалась. Я приготовлю завтрак, а потом мы вернемся к разговору.

Нолаби ушла на кухню, а Мэрилин взяла телефонный аппарат и расположилась на кровати. Когда-то она и Линк лежали здесь, положив руки на грудь друг другу, слушали, как бьются их сердца…

Линк не отвечал. Ну конечно, ведь он сейчас на работе в библиотеке.

Он ответил в четвертом часу по калифорнийскому времени. Она сообщила, что Стенли Роузвуд согласился заняться ее делом и что возобновили ее контракт с «Магнум пикчерз»:

– Меня приглашает сниматься «Метро». Съемки продлятся двенадцать недель.

– Я возьму несколько дней и прилечу на Рождество.

– Линк… Арт Гаррисон строго предупредил меня и напомнил пункт, который касается нас. И Стенли Роузвуду что-то известно. Он говорит, что я должна быть очень осторожна, чтобы ребенка доверили мне.

– Ты хочешь сказать, что мы не сможем видеться?

– Мне очень жаль, – несчастным голосом сказала она.

– Ну ничего, Мэрилин. Мы можем писать друг другу или каждый день разговаривать по телефону. – В трубке послышался треск, голос его стал еле слышным. – Жаль, что я не могу оказать тебе более солидную финансовую поддержку.

– Это глупости. Любимый, я уже соскучилась по тебе.

– Я тоже.

Мэрилин повесила трубку, и по ее щекам поползли слезы, которые скатились на белый воротничок ее платья. По воле судьбы – или Джошуа – она лишалась сразу и Билли, и Линка.

На следующее утро Мэрилин появилась в офисе «Метро».

Комедия с элементами детектива носила условное название «Блейзер» и рассказывала о том, как после всевозможных приключений героиня находит свое счастье. Кинозвезда Джин Келли, который предназначался ей в партнеры, был откомандирован в мюзикл, и его заменил Гарвей Джеймсон – посредственный актер из «Метро». Съемки уже начались, а сценарий все еще перекраивался, и каждый день актерам раздавали пачки цветных листков с изменениями в диалогах. Режиссер заболел гепатитом, и с его заменой акценты в комедии в значительной степени поменялись.

Мэрилин, по ходу действия появляющаяся в сорока двух роскошных нарядах, все время обменивалась репликами с частным детективом, которого довольно напыщенно изображал Гарвей Джеймсон. Чисто развлекательная комедия, роль без малейшего намека на постановку и решение какой-либо проблемы.

Поэтому даже перед камерой она не забывала о своих проблемах, которые разрастались, словно водоросли в запущенном пруду. Джошуа отказался мирно решить вопрос о расторжении брака. Линк серьезно заболел гриппом, и она переживала, что он лежит там совсем один. У нее все продолжалось кровотечение, и когда она, преодолевая смущение, вынуждена была рассказать гинекологу о его причине, доктор Дэш не смог сдержать гнева, а затем наложил швы и прописал антибиотики, что в конце концов поставило ее на ноги.

На работе ей хотелось скорее оказаться дома, где она могла помечтать о будущем. Во сне ее то и дело мучили кошмары.

Однако цель оставалась прежней. Она была намерена всю оставшуюся жизнь быть рядом с Линком.

Джошуа, благодаря дружеским отношениям с судьей, добился того, что суд вынес решение, по которому она лишалась возможности встречаться с Билли. Он запретил это даже Рой и Нолаби. Мэрилин понимала, что подобная жестокость ее мужа объяснялась его любовью к ней. Иногда он представлялся ей в виде персонажа фильмов ужасов, с торчащими клыками и хищным лицом.

Росс, симпатичная молодая шотландка, няня Билли, рискуя быть уволенной, в выходные дни рассказывала Мэрилин по телефону о своем подопечном. Несмотря на бодрость ее тона, Мэрилин догадывалась, что все было не столь безоблачно. Билли тяжело воспринял длительное отсутствие матери и превратился в неуправляемого маленького монстра.

За десять дней до Рождества Мэрилин посетила магазин игрушек и распорядилась направить покупки на Хилл-крест-роуд. Утром, в день Рождества, выйдя за газетой, она увидела на ступеньках миниатюрный фургон, ковбойское снаряжение, набор игр, кое-как снова завернутые и упакованные. Все было на месте, даже коробка конфет, перевязанная алой ленточкой. Своего рода весточка от мужа…

К середине января «Блейзер» был почти полностью отснят.

В последнюю среду месяца снималась сцена, в которой Мэрилин изображала езду верхом на работавшем от электропривода макете лошади, а в это время проектор, синхронизированный с камерой, проецировал изображение меняющихся зимних лесных пейзажей на белый экран, находящийся позади нее. Будущие зрители увидят Рейн Фэрберн в роскошном наряде, скачущую легким галопом на черном арабском скакуне – ну куда же еще? – к затерявшемуся в чаще дворцу.

Когда она слезла со своего хитрого сооружения из дерева и стали, к ней подошла костюмерша и поднесла телефон, от которого тянулся длинный шнур.

– Мэрилин, вас просят.

Мэрилин взяла трубку, уверенная, что это мать. Беспокоясь о дочери, Нолаби привозила ее на съемки и увозила домой. Иногда она ждала ее здесь, а чаще всего несколько раз звонила, справляясь о положении дел.

– Мэрилин? – раздался в трубке голос Джошуа.

Услышав этот знакомый, ненавистный, рокочущий голос, Мэрилин онемела от дурного предчувствия.

– Черт побери, нас разъединили.

– Я слушаю, – шепотом сказала она. – Что-то с Билли?

– Он попал в аварию.

Она словно оказалась в каком-то безжалостном мире, в котором нет тепла, нет надежды и царствует вечный ужас.

– Он не… – Мэрилин не смогла произнести последнее слово – «погиб».

– Он в больнице.

– Ты где сейчас?

– В больнице св. Джона.

– Я сейчас приеду. Ах Боже мой, мать уехала!

– Мэрилин, ты должна держаться. – Голос Джошуа стал еще глуше. – Ведь Билли может нуждаться сейчас в тебе.

– Но как я доберусь туда? – в отчаянии воскликнула она.

– Скажи, чтобы тебе дали лимузин.

38

Приемный покой был без окон, но выглядел светлым. На стенах висели распятие и два эстампа с религиозными сюжетами. Кроме сгорбившегося в углу Джошуа, в помещении никого не было. Когда вошла Мэрилин, он встал.

Его брюки и рубашка были в ржавых пятнах. Загорелые щеки сильно обвисли, а складки, идущие от уголков рта, стали настолько глубокими, что подбородок казался подвешенным, словно у куклы-марионетки. Чувства, которые она испытала, увидев его, – ненависть, гнев, страх, сожаление – быстро отошли на второй план под натиском безграничного материнского горя.

– Как чувствует себя Билли? – спросила она.

– Пока ничего не говорят. Еще и часа не прошло, как мы приехали сюда.

– Часа! – Она сразу вспомнила посещение больницы, связанное со смертью отца, когда она и мать покорно ждали, а строптивая маленькая Рой криком выражала свой протест недружелюбно настроенной медсестре. – И ты до сих пор не спросил!

– Да спрашивал я, черт побери! Единственное, что я здесь делал, это спрашивал! Эта больница похожа на какого-то мерзопакостного спрута! Какие бы щупальца я не атаковал, ответ везде один: нет сообщений. – Он шумно вздохнул. – Может, это занимает много времени при травме головы?

– Травме головы?

– Я не совсем уверен в этом. Может, что-то внутри. Но он был без сознания, и голова кровоточила.

Ей показалось, что кровоточит ее собственная голова.

– Мэрилин, ради Бога, присядь.

Она продолжала стоять.

– Он упал?

– Это моя вина. – Он сидел, свесив руки вдоль тела и ссутулив плечи в окровавленной рубашке. Мэрилин никогда не видела его таким растерянным и напуганным.

Она опустилась на стул.

– Что все-таки случилось?

Он пододвинул свой стул поближе к ней.

– Мы были на Беверли-драйв… Ты же знаешь, как его интересует зоомагазин. А после того как ты ушла, он стал еще более капризным. Я ведь сказал ему, что ты ушла потому, что не хочешь с ним вместе жить… Что ты бросила его.

– О Господи!

– Я выгляжу эдаким праведником. Настоящим принцем, правда?

– Неудивительно, что он стал неуправляемым.

– Да. Стал мочиться в постель… постоянные вспышки раздражения… Мы были вдвоем на Беверли-драйв. Билли стал требовать, чтобы мы пошли в зоомагазин. Большой Джошуа решил, что сейчас самое время преподать ребенку урок терпения. Я сказал, что у меня есть важное дело, что на щенков мы посмотрим в другой раз. После этого я стал внимательно осматривать витрину фотомагазина, черт бы его побрал.

– Он выскочил на мостовую?

С тяжелым вздохом Джошуа кивнул.

– Я услышал визг тормозов. Какой-то старый драндулет резко свернул в сторону, чтобы не наехать на него, но отбросил его в кювет. Он лежал там без движения, с окровавленной головой… Такой жалкий, маленький комочек… Полицейские оказались на месте происшествия сразу же – в этом сила полицейских Беверли Хиллз, они всегда под рукой, как выясняется ex post facto[8]8
  После совершившегося факта (лат.).


[Закрыть]. Они что-то говорили о скорой помощи. Но разве я мог ждать? Я схватил его и повез сюда… Сигналил всю дорогу, как сумасшедший, и жал на газ. Как только они взяли его, я позвонил Ренквисту, нейрохирургу. Он был занят, но я убедил его приехать.

– И что он сказал о Билли?

– Он еще не приехал. – Джошуа устремил взгляд черных глаз на Мэрилин. – Полицейские сказали, что Билли нельзя трогать, но я не послушался. Как ты считаешь, я навредил ему?

Было ли когда-нибудь такое, чтобы Джошуа с молящим взглядом ждал от нее успокаивающих слов?

– Не знаю, Джошуа, право, не знаю…

– Здесь в зале есть часовня, – проговорил он.

Постепенно затих звук его тяжелых шагов. Мэрилин осталась одна. В голове метались по какому-то замкнутому кругу обрывки мыслей.

Она пошла вслед за Джошуа.

В часовне был совсем иной запах, чем в больнице, – медовый аромат пчелиного воска, который шел от свечей, мерцающих в красных стаканчиках. Впереди стоял коленопреклоненный Джошуа, опустив массивную седую голову. В тишине были слышны произносимые им слова молитвы:

– Святая богоматерь Мария, благословенно имя твое, помолись за нас и в час нашей смерти, святая богоматерь…

Мэрилин не могла сказать, сколько времени наблюдала она за тем, как ее муж возносил молитву Богу, в которого не верил. Затем она двинулась по проходу, устланному толстым ковром.

Он обернулся к ней и прижался лицом к ее бедрам, облаченным в элегантные бриджи для верховой езды.

– Мэрилин, я проморгал обоих своих сыновей, – низким, приглушенным голосом сказал он. Но затем голос его возвысился и зарокотал. – Они были радостью и надеждой моей жизни, а я их потерял… Когда объявился Линк, я был в таком восторге, что готов был написать на небе: он воскрес, он воскрес! Но он хотел тебя, ты хотела его… Какие постыдные вещи я выкрикивал ему! Назвать собственного сына полужиденком! Он мужественный, достойный мужчина, гораздо лучше меня, и я всегда им гордился… Ну почему я не в состоянии сказать ему об этом? Билли дал мне второй шанс – и что я сделал? Боже милостивый, что я сделал? – Он обвил руки вокруг ее талии и покачивался, стоя на коленях, раскачивая их обоих.

Мэрилин дотронулась до влажных седых волос.

– Джошуа, у нас достаточно неприятностей сейчас, не будем углубляться в прошлое.

– Мистер Ферно? Миссис Ферно? – раздался в часовне мужской голос.

Оба резко обернулись. В дверях стоял высокий сухощавый человек.

– Я доктор Ренквист, – представился он, приближаясь к Джошуа и Мэрилин.

Мэрилин похолодела от страха и одновременно удивилась. Она полагала, что Джошуа хорошо знал прославленного нейрохирурга и потому смог оторвать его от работы и пригласить сюда. Но, очевидно, это было не так. Какой силой характера должен был обладать ее муж, чтобы по телефону заставить совершенно незнакомого человека прервать свою практику и приехать в больницу для оказания помощи их ребенку?

Поднимаясь, Джошуа сжал руки Мэрилин с такой силой, что огромное кольцо из горного хрусталя – часть ее реквизита – больно впилось ей в палец.

– Я сейчас осмотрел Билли, – сказал он.

– И что? – резко спросил Джошуа. – Только без сиропа, без вранья. Я хочу правды.

– Имеет место вдавленный перелом черепа и, подозреваю, внутреннее кровотечение. Это означает, что одна из вен на поверхности мозга повреждена.

– Будет хирургическая операция на мозге? – шепотом произнесла Мэрилин.

– Это единственный шанс, – ответил Ренквист.

Пот выступил на лбу Джошуа, складки на лице натянулись.

– А если… – спросила Мэрилин, – если операция пройдет успешно, он… поправится?

Нейрохирург вгляделся в ее лицо и, похоже, узнал ее.

– У меня, к сожалению, нет ответа на этот вопрос, миссис Ферно… К сожалению. – Он произнес это негромким, мягким голосом.

Вернувшись в приемный покой, они увидели здесь Нолаби, Рой, Би-Джей и Маури. Один из друзей Джошуа внес ведерко со льдом, где стояли две бутылки «Джонни Уокера», и несколько чашек, а его жена – накрытое салфеткой блюдо с пахнущими чесноком и луком закусками. Друзья и родственники постоянно прибывали. Говорили нарочито бодрым тоном о чем угодно, не касаясь, однако, предстоящей операции и развода супругов Ферно.

Джошуа сидел рядом с Мэрилин, прижимая ее руку к своему могучему бедру. Это человек, который изнасиловал меня, думала она; который ославил меня перед ребенком и с утонченной жестокостью вернул мне подарки, предназначенные Билли; который сделал все возможное, чтобы разлучить меня с Линком. Я ненавижу его? Или жалею? Она не знала ответа на эти вопросы, однако не пыталась высвободить свою руку.

– У меня больше нет сил ждать здесь, – пророкотал он ей над ухом.

– Что они могут с ним делать так долго? У него такая маленькая головка.

– Какого черта они ничего не сообщают? Это не хирурги, а какие-то садисты.

Ожидание длилось три бесконечно долгих часа. Наконец в приемный покой вышел доктор Ренквист. Он был в забрызганном кровью зеленом хирургическом халате, в руках он держал маску. У него были усталые глаза, на сером лице не отражалось никаких эмоций.

– Мистер и миссис Ферно, – сказал он спокойным, ровным голосом. – Пойдемте куда-нибудь, где можно поговорить.

В небольшой уютной комнатке доктор предложил Мэрилин единственный стул. Опустившись на него, она подумала: я нахожусь рядом с двумя мужчинами, на одежде которых капли крови Билли. Сколько крови может потерять четырехлетний малыш и все же выжить?

– Мы удалили осколок кости и сшили поврежденную вену, – сказал доктор.

– Значит, он поправится? – быстро спросил Джошуа.

– Это мы со временем узнаем.

– Когда именно?

– Опять-таки мы не можем сказать. Надеюсь, это вопрос дней… Но могут быть недели, даже месяцы.

– Какие шансы, что он останется… полноценным? – сдавленным голосом спросил Джошуа.

– Я не хочу вселять в вас ложные надежды, – сказал доктор Ренквист. – Чем быстрее он придет в себя, тем благоприятнее прогноз.

– Когда мы сможем увидеть его?

– Сейчас он в реанимации… Завтра утром.

Из дома матери Мэрилин по телефону сообщила Линку о случившемся. Обычно она не могла вспомнить сказанные им слова, но никогда не забывала, как успокаивающе действовал на нее его голос.