Текст книги "Будни и праздники"
Автор книги: Юрий Слащинин
Соавторы: Николай Бондаренко,Р. Гришин,Георгий Вогман,Валерий Нечипоренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 42 страниц)
XXIII
Назавтра на трассу неожиданно приехал Самусенко. Сидел он в машине не сгибая спины, как деревянный истуканчик – губы плотно сжаты, голова вскинута.
Машина остановилась, окутанная клубами пыли. Вместе с Самусенко приехал краснолицый мужчина с мальчишеским чубчиком и большим рыхлым носом.
– Знакомьтесь, – кивнул Самусенко Дмитрию. – Представитель заказчика.
Тот сунул Дмитрию узкую красную ладонь.
– Веселов, – тут же поджал губы, словно демонстрируя, что не имеет по натуре ничего общего с тем понятием, которое лежит в основе его фамилии.
Самусенко заложил руки за спину и, глядя вдаль, туда, где по песчаному бугру бегали суслики, надменно заговорил:
– Проехали мы, товарищ Папышев, с товарищем Веселовым по смонтированному участку. И, должен вам сказать, у заказчика есть серьезные замечания к качеству работ. Вот, – он заглянул в блокнот, – гидроизоляция выполнена небрежно, заземление отсутствует, анкерные гайки стоят не везде. У заказчика серьезные претензии к участку, а у нас, руководства участка, к вам, как к прорабу.
«Ну ладно!» – с холодной яростью подумал Дмитрий. Он еще не знал, что сделает, но в тот самый момент, когда увидел Самусенко, почувствовал, что конфликт неизбежен. Надменный же тон Самусенко и его замечания только подлили масла в огонь.
Однако в присутствии постороннего он не хотел выносить сор из избы и потому ответил довольно сдержанно, хотя и не без язвительности:
– А почему вы не объяснили товарищу Веселову, что прежде, чем предъявлять участку серьезные замечания, надо хотя бы бегло ознакомиться с проектом?
– О! – только и вымолвил Веселов. Видимо, он брал уроки лаконичности у своего шефа Некрицкого.
Самусенко порозовел.
– На смонтированном участке гидроизоляция не предусмотрена вообще, – продолжал Дмитрий. – Та, которую вы видели – остатки заводской. Недостающие анкерные болты поставим в ходе монтажа провода. Что касается заземления, то вы его попросту просмотрели. Если у вас больше нет других замечаний, – он вежливо кивнул Веселову, – то я рекомендовал бы вам еще раз пройти по трассе и все хорошенько проверить самому. А мы тем временем побеседуем с Александром Ивановичем.
Дмитрий кивнул Самусенко, приглашая того спуститься с холмика. Самусенко засеменил, подпрыгивая ногами, словно танцевал чарльстон.
Здесь была небольшая низинка, окаймленная высохшим кустарником, надежно скрывающим от посторонних взглядов.
Самусенко вдруг забеспокоился.
– Ладно, вы не кипятитесь, – примирительно сказал он Дмитрию. – Должен же я был показать заказчику, что у нас все делается строго. Понял?
Он называл Дмитрия то на «вы», то на «ты», явно желая быть с ним накоротке и как бы ожидая одобрения на это.
– Вы ему показали другое – собственное невежество, – жестко отчеканил Дмитрий.
Возникла небольшая пауза. Дмитрий не знал, как перейти к главному. Но тут Самусенко, сам того не желая, помог ему. Он продолжал механически вертеть в руках небольшой болт, поднятый на пикете, и сейчас, задетый за живое язвительным замечанием нового прораба, решил отыграться.
– А это что? – подбросил он болт на ладони. – Бригада втаптывает в глину народное добро, а вы, прораб, равнодушно взираете.
Это был явный перебор. Наверняка Самусенко даже не подозревал, что Дмитрию известно про уголки. Его замечание сыграло роль детонатора. Дмитрий даже не заметил, как сам перешел на «ты».
– Может, и мне прочитаешь лекцию про экономию и бережливость?! А уголки за сколько продал? Не продешевил? – говоря так, Дмитрий резко шагнул вперед.
Растерявшийся Самусенко отступил, но сзади была насыпь, и он уперся в нее задом, ладони погрузились в песок.
– К-какие уголки? Какие уголки! – лихорадочно выкрикивал он, выпучив глаза. – Не знаю никаких уголков!
– А рыбхозовского заправщика знаешь?! Может, бригаду сюда позвать?! – Дмитрий схватил Самусенко за рубашку на плечах и встряхнул несколько раз, ощущая под пальцами худые ключицы.
Самусенко вдруг резко вскочил, вырвался и бросился наверх, как бы стремясь поскорее очутиться на глазах у людей.
– Не ваше дело! – крикнул он с холма. – Я не обязан отчитываться!
– Отчитаешься! – Дмитрий показал ему кулак. – Мы составили акт. Серьезный разговор еще впереди. А сейчас – катись! И чтобы с этой минуты духу твоего на трассе не было.
Некоторое время Самусенко ошалело смотрел на него, потом повернулся и быстро, почти бегом, двинулся вдоль трассы. Когда Дмитрий поднялся наверх, Самусенко что-то настойчиво втолковывал на следующем пикете Веселову. Потом они сели в газик и тот попылил от трассы.
– Денисыч! Чем ты так напугал Самусенку? – крикнул от пикета кто-то из рабочих. – Рванул с трассы, как наскипидаренный.
– Везучий наш Самуся, – пренебрежительно добавил Малявка. – Знает, когда приехать – когда люди остыли. А появись вчера – ох, и получил бы на орехи.
XXIV
Едва начало припекать солнце, как вдали появилось облачко пыли. К пикету приближался грузовик. Линейщики с любопытством поглядывали в его сторону. Это был легкий грузовик – ГАЗ-53 с участка. Раньше на трассе он никогда не появлялся. Цель его приезда была неясна. Заявок Дмитрий в последнее время не отсылал.
Грузовик подъехал ближе и остановился. К всеобщему изумлению, из кабины вылез Кайтанов.
– О! – только и смогли выдохнуть линейщики, не отрываясь, однако, от дела.
Дмитрий пошел навстречу Кайтанову. Тот улыбался вовсю.
– Идут дела! – весело кивнул на опоры.
– Идут…
– Помощь какая нужна?
– Пришли завтра кран. Займемся анкером.
– Хорошо, – одобрил Кайтанов. – Обещаю. – Потом выдержал паузу и вдруг коротко хохотнул: – А Самусенко тебя зауважал со вчерашнего дня. По-моему, даже побаивается.
– Воришка твой Самусенко, – сказал Дмитрий. – Сволочь. Хорошо, что вовремя смылся. Я бы ему шею свернул, балбесу несчастному.
Кайтанов продолжал улыбаться.
– Что балбес, согласен. Но почему воришка?
– Да ведь он продал полкомплекта опоры другому жулику. На теплицу. Вот гад!
Кайтанов закурил и протянул пачку Дмитрию.
– Откуда такая информация?
– Во первых, есть свидетель.
– Кто?
– Палтусов.
– Пьянчужка!
– Послушай! Хоть ты не валяй дурака! Я сам – лично – забрал уголки у заправщика.
Они как раз находились в створе опор. Кайтанов внимательно посмотрел вправо, влево, одобрительно произнес:
– Отлично стоят, по ниточке. – Потом резко остановился и повернулся к Дмитрию: – А что, если Самусенко продал уголки по моему распоряжению?
– Вот как?!
– Представь себе.
– Тогда… я отказываюсь понимать…
Кайтанов сузил глаза, крутнул массивной головой:
– Ну, слушай, помнишь, ты прислал записку, что нужно новое магнето для бульдозера? Через два дня магнето было у вас. Потом понадобился подшипник для ЗИЛа. Подшипник вам привезли на следующий день. Потом меняли зубья на буровой… – он загибал пальцы. – Я могу назвать не меньше десяти твоих требований за последнее время, которые выполнялись практически немедленно. Но откуда же берутся эти магнето, подшипники, зубья и тэ дэ и тэ пэ? Между прочим, это все дефицит, его на складе мехколонны днем с огнем не сыщешь, не то что на складе участка.
Он подошел еще ближе к Дмитрию:
– Пулат Гулямович любит повторять, что мы живем при социализме, и деньги в нашей жизни играют далеко не последнюю роль. Так вот, все эти дефицитные запчасти куплены в Райцентре и в других местах в различных организациях за живые деньги у разных там механиков, прорабов, слесарей. Оттуда же избыток горючего. А что делать? Ну не умеем экономить, согласен. Не останавливаться же теперь участку. Конечно, меня легко осуждать, а вот побыл бы в моей шкуре, когда ста человечкам нужно дать заработать себе на жизнь, – узнал бы!
– Но, черт возьми, продавать уголки от опоры, которая завтра должна пойти в дело!
– Я же тебе сказал, – терпеливо разъяснил Кайтанов, – Самусенко – балбес. На участке есть запас уголков. Сэкономили со старых линий.
– Рацуха?
– Она самая. Вот я и велел ему крутнуть те уголки. Понимаешь – те. А он сделал, как ему проще. Ему бара бир, понимаешь? Вот за эту дурацкую инициативу я его накажу…
– А что, в Рыбхозе переизбыток запчастей и бензина?
– Не думаю, – усмехнулся Кайтанов.
– Был бы директором рыбзавода – потерпел бы такого заправщика?
– Это все теоретические споры. Я отвечаю за свой участок. Был бы местным директором – выгнал бы толстяка к чертовой матери. Да еще поддал бы коленкой под зад. Но в данной ситуации он меня устраивает и даже мне выгоден. Вот, – он показал через спину указательным пальцем на грузовик, – везу ему уголки с участка взамен тех. Заодно извинюсь за Самусенко и за тебя.
– Извинишься? За меня?
– Ну ладно, я оговорился. За Самусенко и за себя. В конце концов, ты здесь ни при чем. Даю слово, больше подобного на твоем объекте не повторится. Работай спокойно.
Нахмурившийся Дмитрий повернулся и прошагал к бригадному ЗИЛку. Взял в кабине папку с чертежами, вынул из нее вдвое сложенный листок. Сунул его Кайтанову.
– Что это?
– Акт о деяниях твоего Самусенко. Можешь порвать.
Кайтанов с интересом прочитал.
– Зачем же рвать такую интересную бумагу? Я ее – к объяснительным. Глядишь, когда-нибудь пригодится.
– Поступай, как знаешь. А я уезжаю. Работать, чувствуя за спиной мышиную возню – не могу!
Кайтанов сочувственно кивнул:
– Понимаю. Тебе такие вещи непривычны. Рос сначала под крылышком Бутенко, затем армия, первоочередные поставки… – Он снова резко повернулся к Дмитрию, улыбка сползла с лица: – Думаешь, твой Бутенко – ангел с крылышками? Или другие не нарушают разных там предписаний – ради дела, заметь, ради дела.
– Извини, но я плохо верю в деловитость Самусенко.
– Я уже сказал – к твоему объекту он больше не приблизится.
– Нет, – сказал Дмитрий. – Умаров предложил мне посидеть до осени в производственном. Пожалуй, я так и сделаю.
– Поздно, Дима, – тихо и проникновенно ответил Кайтанов. Затем беззащитно улыбнулся, указал рукой на трассу: – Дело начато, твое место здесь, и ты сам это отлично понимаешь.
После ужина Дмитрий сказал Палтусову:
– Извини, Толик, что я на тебя нашумел с этими уголками. Ты не виноват.
Палтусов вдруг необычно смутился, покраснел и принялся переминаться с ноги на ногу, словно хотел что-то объяснить. Но Дмитрий уже отошел.
XXV
Вот уже вторую неделю неведомый пока науке монтажный бог покровительствовал бригаде Малявки. Погода установилась отличная: сухая, нежаркая. Ни ветров пополам с пылью, ни дождей, ни зноя. Дни летели быстро. Работали до первых звезд. Возвращались домой уставшие, ужинали, перекидывались двумя-тремя словами, играли несколько конов в лото и тут же ложились спать. Засыпали как убитые. Ужин готовили так, чтобы оставалось и на завтрак. Случалось, подводила техника, но люди не отчаивались, находили выход.
Однажды сломалась бортовая машина, их ЗИЛок. Жора поклялся, что расшибется, но к обеду машина будет на ходу. Он занялся ремонтом, а бригада все-таки выехала на трассу как всегда утром. Выручил Палтусов.
Примостились кто где смог на его тяжелой тринадцатитонной буровой машине. На одном крыле сидел Вася в газетной пилотке с ружьем в руках. На другом расположился Колька в своей неизменной кожаной куртке. По два человека устроились на подножке с каждой стороны. Хуже всех пришлось Виктору. Он прикорнул в укромном местечке на буровой установке, да не рассчитал, что здесь будет самый центр клубов пыли. Сейчас было слышно, как он жестоко ругается и отплевывается. Из Рыбхоза прошла машина с женщинами в черных платках, не иначе, поехали на базар. Удивленными глазами проводили они невообразимый экипаж и все смотрели ему вслед, пока не скрылись вдали. А Толик Палтусов, лавируя между кочками, безмятежно всматривался в степь и напевал:
Где ты, юность моя,
Где ты, пора золотая..
В другой раз закапризничал бульдозер. Виктор взялся за ключи, а монтажники вооружились лопатами и рьяно начали рыть котлован, не уступая в производительности бульдозеру.
Люди были напряжены до предела, и любой брак, даже незначительный, вызывал у них прилив раздражения.
Как-то раз Жора давал задний ход и случайно переехал траверсу. Та изогнулась.
– Куда ты прешь! – накинулись на него.
– Держишься за руль, а думаешь о девках!
– Бери кувалду и иди правь!
Жора заводил старую песню:
– А какого черта кидаете свои траверсы где попало? Мое дело маленькое. Я шофер. Довез вас до места – все! Стою курю! Я за машину отвечаю. Кажется, из-за машины еще не стояли, домой каждый раз доезжаем нормально. Теперь все! Плевал я на ваши траверсы.
– Вытащить тебя из машины, да задать взбучку, – ворчал Виктор, – не больно тогда поплюешь, ага.
Жора, однако же, вылез из машины сам, выправил траверсу и в сердцах отшвырнул ее прочь.
Потом пошли опоры, в которых отверстия были сделаны почему-то по дуге, и болт никак не хотел туда пролазить. Другие отверстия были забиты паклей, и выбить ее стоило больших трудов. Линейщики ползали вокруг опор, подлезали под них, становились перед ними в буквальном смысле слова на колени.
– Лишнюю работу делаем, командир, – каждый раз приговаривал Федор Лукьянович. – А ее в расценках, между прочим, нет. Чужой брак исправляем. Корабли прозевали, а на щепках не уплывешь.
XXVI
Опора медленно заняла вертикальное положение. Ее «лапы» точно легли на фундаменты.
– Дела! – почесал затылок Малявка. – Пятнадцать лет ставлю опоры и первый раз вижу, чтобы не приходилось дергать фундамент бульдозером. Шаблон-то ваш, Денисыч, выходит, недаром делали?
– Недаром, Федор Лукьянович. И не такая уж хитрая штука, верно? А сделать еле-еле уговорил.
– Честное слово, не верил, Денисыч, что эти железки такую службу сослужат. Ведь сорок минут всего опору ставили. Сорок минут. А прежде по полдня тратили.
– Да, кстати, – Дмитрий взял бригадира за локоть, – давно хочу поговорить с вами, Федор Лукьянович. Странные вещи у нас происходят.
– То есть?
– Посудите сами. Опору мы ставим за сорок минут, собираем тоже быстрее, на установке фундаментов время экономим. Правильно?
– Ну?
– А дела в целом почему-то идут хуже, чем на прошлой неделе. И знаете, почему?
Малявка пожал плечами, брови удивленно разбежались в стороны.
– Потому, что люди работают по старинке, – продолжал Дмитрий. – Будто копят силы для аврала. А ведь у нас есть все условия для ритмичной работы. Но заставить вас работать ритмично я не могу. Нужно, чтобы вы сами этого захотели. А вы не хотите. По глазам вижу, что не хотите. Завалите аккорд, Лукьяныч.
– Не волнуйтесь, Денисыч, наверстаем.
– Боюсь, не наверстаете. Если прямо с сегодняшнего дня не заработаете в полную силу – не наверстаете. И еще одно, бригадир. Кто-то на участке распустил слушок, что выполнение аккордного наряда необходимо, мол, мехколонне для полного ажура в отчетах и что поэтому бригаде в любом случае выплатят премию. Я, Федор Лукьянович, сделаю все, от меня зависящее, чтобы задание вы осилили. Но запомните и другое – приписок, обмана не будет.
– Понятно, командир, – привычно отвечал Малявка.
XXVII
Поселок Шодлик располагался километрах в пятнадцати от трассы ЛЭП. Иными словами, шоссе делало приличный крюк.
Раньше, когда Шодлика еще не существовало, дорога из Рыбхоза на Райцентр проходила почти напрямую, но что это была за дорога! Сплошные рытвины, колдобины да ухабы. Стоило проехать по одной колее несколько раз, как образовывался пухляк – внушительный слой мельчайшей пыли – в котором колеса тонули по самые оси Приходилось прокладывать новые колеи. Таким образом к Райцентру вела целая сеть переплетающихся, пересекающихся и вливающихся одна в другую или же напротив – широко разбегающихся – степных дорог.
Было только одно – в буквальном смысле слова – «узкое» место на этой самодеятельной «автостраде» – деревянный мост через канал. Построили его еще в незапамятные времена из толстых бревен, которые давно потемнели и обросли мхом.
Теперь по этой трассе почти не ездили. Местные шофера предпочитали сделать крюк – но по асфальту – чем трястись по ухабам более короткой дороги.
Зато линейщикам она пришлась кстати. ЛЭП проходила рядом с мостом.
Еще в первую неделю Дмитрий внимательно осмотрел мост и теперь ломал голову, как быть. Нужно перегонять на ту сторону канала бульдозеры, машины, а главное КЛЭП. Выдержит ли мост почти двадцатитонную каракатицу? Или же, не теряя времени, гнать ее в объезд через Шодлик. Туда-обратно тридцать километров. КЛЭП не приспособлен для таких переходов. Траллера на участке сейчас нет.
В пятницу перед отъездом домой вся бригада собралась у деревянного моста. Канал был широкий – не менее десяти метров – и полноводный. Кое-где по берегам вырос камыш, от воды веяло прохладой.
Было жарко. Несколько линейщиков спустились по откосу к самой воде и, встав на четвереньки, поспешили утолить жажду самым простым способом.
– Что пьете, как коровы? – крикнул им сверху Вася. – Мы же цивилизованные люди. Вот, возьмите кружку
Дмитрий прошел по дощатому настилу, припадая на пятки, как бы пробуя прочность сооружения. Да, гнать бульдозеры и КЛЭП вокруг – потерять два верных дня. Жалко. А сколько дней придется потерять, если мост рухнет под КЛЭПом?
– Н-да, – подлил масла в огонь Федор Лукьянович. – Если грохнется он у нас, то никакой техникой его оттуда не вытащишь. Помню, однажды в Карелии утопили мы в болоте бульдозер. Пригнали два других, выклянчили у военных артиллерийский тягач и то еле-еле все по уши в грязи вытащили его оттуда. А здесь до воды – метра три, плюс глубина. По самую кабинку в ил уйдет. Гарантия!
– Если он упадет, то только на середине моста! – убежденно произнес Рустам.
– Должен пройти. Надо пускать. Пятую скорость врубить – и пошел! – сказал Колька, доставая из кармана сигареты.
– А если нам придется потом чинить мост, кто платить будет? – поинтересовался Алтай.
– Раз знака нет, грузоподъемность моста не указана, значит, мы ни за что не отвечаем, – подал мысль Колька. – Наше дело – сторона. Если даже что случится. Пусть отвечают те, кто строил мост.
– А откуда же они знали, что по нему будут ходить КЛЭПы? – скорчил рожицу Сашка.
– Это нас не касается.
– Э, дорогой, так можно сто лет стоять и смотреть. От разговоров мост крепче не станет. Давай, заводи КЛЭП и пошел! Пройдет – пройдет, не пройдет – тоже хорошо, поедем домой чай пить, – шумел Жора.
– Я-то за себя не боюсь, – объяснял Вася. – Я в случае чего выпрыгнуть могу. Я вот Денисыча не хочу подводить. Если бы что от меня зависело, я давно бы уже сто раз сгонял через мост и обратно. Как Денисыч скажет – так и будет.
А что может сказать Денисыч? Разве он понимает в мостах больше их? Или, может быть, они думают, что он сейчас стоит и производит в уме какие-то инженерные расчеты? Какие там к черту расчеты!
– Дай-ка, Лукьяныч, метр, – повернулся он к бригадиру.
Тот вытащил из кармана складной металлический метр.
Дмитрий нагнулся и измерил диаметр несущих бревен.
– До понедельника попробуем найти ответ.
XXVIII
Кайтанов задерживался, но прочие и-тэ-эры были на участке. Дмитрий решил поближе познакомиться с коллегами.
Первым делом он зашел в кабинет Ильи Могилова – маленькую узкую комнату, высота которой превышала все прочие измерения. Стены были серы, давно небеленные. Как ни мала была комнатка, однако же и сюда втиснули два обшарпанных стола, три колченогих стула и видавший виды шкаф, доверху набитый бумагами, бланками и чертежами.
Сам Могилов сидел за одним из столов, горестно глядя в лежавшую перед ним бумагу. Его измятая шляпа висела на гвозде, вбитом в дверной косяк. Нижняя часть окон была завешена пожелтевшей и ссохшейся на солнце газетой.
Из соседнего кабинета доносился повизгивающий голосок Самусенко:
– А я говорю поедешь.
– Не поеду! – отвечал чей-то бас.
– Нет, поедешь!
– Нет, не поеду!
– Нет, поедешь!
И так раз пятнадцать.
Наконец бас не выдержал и тоже перешел на визг:
– Ну поеду, поеду, поеду!!!
На лице Могилова появилась печальная улыбка.
– Пускай он там шумит, кричит, а мы тут будем сидеть тихонько.
Он опять пробрался за стол:
– Ну что за человек! Орет, шумит, бушует! А разобраться – зачем? Неужели спокойно нельзя сказать? Все только требует. Все ему давай-давай. А чуть что не так, то сразу ты – бездельник и лодырь. Как тут работать? Разве у человека будет желание работать?
Он уронил голову на грудь, горестно вздохнул, потом вдруг встрепенулся и уставился на Дмитрия черными блестящими глазами:
– Вот вас как зовут? Дмитрий? Вы мне, Дмитрий, понравились. Человека ведь сразу видать. Как он зайдет, как поздоровается, как посмотрит. Сразу ясно, что он за птица. Хотите, Дмитрий, хороший импортный костюм? Или пальто? Или туфли? Или, может, мебель вам нужна? У меня начальник торговой базы друг, да я и сам мог бы стать большим человеком, если бы захотел.
Каждая жилка на его лице трепетала. Оставаться в одной позе больше трех секунд Могилов не мог.
В коридоре послышались торопливые шаги, в комнатку вихрем ворвался Самусенко. Не заметив Дмитрия, он так и навалился на стол Ильи.
– Слушай, ты, Могилов-Размогилов, пентюх несчастный, так твою и разэтак, если к вечеру наряды не будут готовы…
Бедный снабженец весь съежился за своим столом. Дмитрий не вытерпел.
– Послушайте, Самусенко! Вы уверены, что имеете право разговаривать в таком тоне с коллегами?
Самусенко резко обернулся и съежился в свою очередь. На лице появилась вымученная улыбка.
– А! Дмитрий Денисович! Приехали? Все хорошо? Как дела на трассе?
– Подробный отчет я дам Кайтанову.
– Конечно… конечно… – Самусенко едва не на цыпочках направился к выходу. – Илья Зотович, поторопитесь все-таки с нарядами.
«А разве я сам говорил с ним вежливее?» – Дмитрий вспомнил приезд Самусенко на трассу. Но угрызений совести это воспоминание не вызвало.
Могилов сидел, уронив голову, и казалось, вот-вот заплачет.
– Ничего, Илья Зотович, – кивнул ему Дмитрий. – Он больше не будет кричать на вас.
В кабинет вошел механик Сумароков. Руки в карманах, пиджак расстегнут, густые волосы победно торчат ежиком, лицо энергичное, злое. С минуту он потолкался у стола Могилова, расшвырял бумажки, прочитал какой-то акт и рассмеялся.
– Ну кто же так пишет акты?
– А что? – забеспокоился Илья.
– Слушай, что ты пишешь, – при этом механик покосился на Дмитрия. – «Мы, снабженцы райцентровского участка Могилов и сварщик Авторучкин…»
– А что, разве неправильно? – глаза у Ильи сделались огромными.
– Ты бы еще написал «Мы, Николай Вторый…» – Сумароков взял ручку и жирно внес исправление. – Вот так надо писать: «Мы, нижеподписавшиеся…» – и дальше. Понял?
Могилов горестно вздохнул, но тут же вдруг закричал во весь голос:
– А акт зачем испортил?! Написал бы аккуратно сверху и делу конец. А теперь такой длинный акт из-за одного слова переписывать. Кто тебя сюда звал? Сидел бы в своей конторке да подписывал путевые листы. Чего пришел? Уходи!
Сумароков устало махнул рукой:
– Ну хватит!
Взял стул и подсел к Дмитрию:
– В тот раз даже не познакомились толком. Николай! И прошу со мной на «ты».
– Дмитрий. Со мной прошу тоже не церемониться.
– Ну как там дела на трассе, Дмитрий? Я имею в виду технику.
– Могло быть и лучше.
Дмитрий рассказал о поломках, остановках, ремонте. Механизмы много простаивают. Выезжаешь утром на трассу и гадаешь, не подведет ли сегодня техника. Главная причина, считает Дмитрий, – отсутствие профилактики. Механику участка следовало бы почаще бывать на трассе. Тогда бы и потребность в запчастях сократилась.
Он лично не против, ответил Сумароков. Было время – месяцами дневал и ночевал на трассах. Не жаловался. Воздух трассы – хороший воздух, сближающий товарищей. Он бы с удовольствием. Но тягач – на нем, ЗИЛок – на нем, Дэ-тэшка – на нем… Он долго еще перечислял, барабаня пальцами по столу, вдруг сделал заговорщицкий жест и прошептал:
– Можно насолить Самусе. Есть одна мысля…
Объяснил, что вчера сломался опоровоз. Пустяк. Мелочь. Трамблер. Но из-за этой мелочи машина сейчас не ходовая. Он, Сумароков, объездил весь Райцентр, и благо, знакомых механиков у него хоть пруд пруди, и достал-таки новый трамблер. Вот что он предлагает. Он подговорит одного знакомого шофера, тот придет к Самусе с трамблером, якобы со своим, попросит за него двадцать пять рублей. Самусе деваться некуда. Найдет, чем расплатиться. Пошушукается с начальником участка и найдет. А они на эти денежки славно погуляют. Только пусть поймут его правильно. Он, Сумароков, делает это не из-за денег. Иначе не сказал бы им ни слова. Просто хочется насолить Самусе. И как же сладко будет пить за его счет, в то время как Самусе не останется ничего другого, как хлопать ушами. Он задорно подмигнул. Могилов радостно захихикал. Дмитрий убрал с плеча сильную ладонь Сумарокова.
– Опоровоз, – сказал он, – нужен не для того, чтобы возить Самусенку в магазин или клозет. Опоры еще не все на трассе. Ты, Николай, это отлично знаешь. И ты, Илья. А если вам пришла охота выпить, пошли, после работы я угощу.
Тут его собеседники как-то странно переглянулись.
Николай поднялся.
– Считай, это была шутка. Ладно! Засиделся я с вами. Пора заканчивать путевые листы. Еще отчеты на мне. Пойду.
Дворец культуры «Гидростроитель» представлял собой бетонный куб с колоннами по фасаду.
Библиотеку Дмитрий разыскал на втором этаже. В просторном помещении, две трети которого были тесно уставлены высокими стеллажами с книгами, – тихо и прохладно.
«Хозяйка» библиотеки очень походила на Ольгу Николаевну, преподавательницу русской литературы, которая когда-то учила Дмитрия уму-разуму. Такая же пышная коса, уложенная венчиком. Та же интеллигентность во взгляде, в каждом слове. Благородство. Образованность. Своя точка зрения. Собственные убеждения. Способность их отстаивать. И – мягкость, непрактичность, неумение идти на компромиссы.
Быть может, он ошибался сейчас в оценке этой незнакомой пожилой женщины. Но зато живо вспомнил. Ольгу Николаевну, и это воспоминание согрело его, потянуло цепочку других: выпускной класс, друзья, родной дом.
– Вы меня запишете? – спросил Дмитрий.
– Пожалуйста. Вы, случайно, не в командировке?
– В командировке. И довольно продолжительной. А разве это имеет значение?
– Имеет, – смутилась она. – Видите ли… С командированных мы берем по три рубля в залог. Потом, при выписке, возвращаем, конечно. Бывают случаи, что человек прочитает книгу и увезет с собой.
– Что ж. Вполне логично. Я не возражаю.
Оказавшись между стеллажами, он долго перебирал книги, гладил их корешки. «Любимое занятие?» – «Рыться в книгах!» Может, не самое любимое, но одно из любимых – это точно.
Без особых хлопот Дмитрий разыскал солидный справочник по теоретической механике (надо попытаться прикинуть прочность моста), а «для души» выбрал биографию Хемингуэя из серии «Жизнь замечательных людей» и ранние рассказы Чехова.
– У вас отличные книги!
– Правда? – женщина зарделась, словно он сделал комплимент именно ей. – Библиотека могла быть полнее, если бы удовлетворяли все наши заявки. Но куда там! Просим одно, шлют другое. Я вот недавно ездила в Москву по делам и познакомилась в магазине «Книга – почтой» с одной замечательной женщиной. Хоть она нас теперь выручает немного. Ведь у нас новый город, столько молодежи! Вам, говорите, понравилось?
– Очень. Не ожидал, что в Райцентре такая библиотека.
– Да, сейчас трудно собрать хорошую библиотеку. Книги расходятся мгновенно. Рост общей культуры… – Она вздохнула. – Правда, далеко не все умеют правильно читать. А еще хуже, когда книгу приобретают ради моды, престижа.
– А ведь вы мало берете с командированной братии, – заметил Дмитрий – Да за эти книги любой три рубля выложит с удовольствием.
– А я не всем и не всё выдаю на дом.
Поговорили еще немного о книгах, литературе, писателях. Когда Дмитрий уходил, библиотекарь вернула ему три рубля.
– Ну зачем же! – возразил он.
– Это вынужденная мера, – мягко проговорила она. – Пока существуют нечестные люди, приходится страховаться от них даже таким малосимпатичным способом. А бывает, сразу видно по человеку, способен ли он на некорректный поступок. Вам, я чувствую, можно верить.
* * *
– Разрешите?
– Да, пожалуйста. – Лена улыбнулась и отступила в комнату, приглашая Дмитрия войти.
– Как утюг? – поинтересовался он. – Не подводит?
– Что вы! Обрел вторую молодость.
– Надеюсь, поездка тоже была удачной?
– О! Просто чудо! Вы как новичок, наверное, не знаете, что в окрестностях Райцентра есть искусственное озеро, а неподалеку разбиты участки. У мужа моей подруги там дача.
– Маленькое Черное море?
– Почти.
И в самом деле, ее кожа стала смуглее, а загар, оттененный белым платьем, удивительно гармонировал с цветом волос Лены.
– Вас опять ждут?
– Так часто меня не приглашают, – рассмеялась она.
– В таком случае разрешите мне пригласить вас вечером в «Амударью»?
Она покачала головой:
– Что за удовольствие сидеть в этой столовке, слушать плохую музыку и смотреть на осточертевшие лица!? Сегодня в «курятнике» – так мы называем летний кинотеатр – какой-то шикарный итальянский фильм. А потом можно погулять. Просто погулять.
– Идет.
…Когда они вышли из общежития, зной уже начал спадать. Наступало лучшее время суток. Краткосрочную власть захватывала прохлада. Дождавшись блаженной минуты, чуть ли не все население Райцентра вышло на свежий воздух. Лавочки, пустовавшие весь день, были заняты. Многие выносили из домов стулья и усаживались рядком или кружком: кто сыграть в домино, кто перемывать чужие косточки. Несмотря на поздний час, повсюду бегали и резвились дети, а молодые мамаши прогуливали, младенцев.
– А вот и наш общественно-культурный центр, – информировала Лена. – Это клуб, рядом универмаг, а дальше – «курятник».
Они достигли просторной площади, которой в обозримом будущем предстояло стать центральной. Сейчас она была в стадии формирования, тут и там высились железобетонные коробки.
Сбоку размещался «курятник» – огороженный досками прямоугольник земли, где тесно стояли низкие скамейки. Главным преимуществом «курятника» было отсутствие крыши. Сидеть полтора часа в закрытом помещении – сейчас это казалось немыслимым.
Фильм был пустенький – с погонями, выстрелами, переодеваниями, убийствами, но публика живо реагировала на комические ситуации.
– В школьные годы я очень любил такие фильмы, – сказал Дмитрий, когда они шли из так называемого кинозала. – Сбегал в кино с уроков вместе с друзьями. Правда, тогда таких фильмов было меньше. А сейчас складывается впечатление, что они заполонили все экраны.
– Видимо, учли вкусы зрителей: ведь в кино ходят чтобы развлечься, посмеяться, забыться.
– Да как сказать… Развлекательных фильмов стало больше, а в кино ходят все реже. Видимо, одной развлекательности маловато.
Она ничего не ответила. Молча они прошли несколько шагов. Зрители быстро растекались в разные стороны. Улица пустела.
