Текст книги "От красного террора к мафиозному государству: спецслужбы России в борьбе за мировое господство"
Автор книги: Юрий Фельштинский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 56 страниц)
Жаворонков, не посвященный в тайные дела Бобкова, вел работу с Глазуновым как с агентом, имевшим широкие связи с иностранцами. Бобков же вел с ним работу как с агентом-провокатором, внедренным в русское национальное движение.
Сотрудник отдела пропаганды Московского городского комитета (МГК) ВЛКСМ (1962–1965) и Комитета молодежных организаций (КМО) СССР в 1965–1970 годах, русский националист Юрий Луньков, тесно общавшийся в те годы с Глазуновым, вспоминает:
У него был штаб, куда многие приходили. Хотя регулярных формальных собраний не было, почти каждый вечер у него кто-то сидел. Как-то сидим у него за столом, все члены партии, [в том числе Юрий] Торсуев, секретарь ЦК комсомола. И Глазунов говорит: «Я мечтаю о том времени, когда всех коммунистов повесим на фонарях». В [19]60-е годы такое говорилось не часто. И все «ха-ха-ха».
У себя на дому Глазунов держал художественно-литературный салон, посещаемый советской творческой элитой и иностранцами, в числе которых был посол Испании в СССР Хуан Антонио Самаранч, с помощью Глазунова завербованный офицером 3-го отдела ВГУ. Отдел этот вел разработку посольства Испании в Москве.
Предоставим слово бывшему активному участнику Всероссийского социал-христианского союза освобождения народа (ВСХОН), получившему за это первый свой срок и затем дважды судимому за участие в антисоветской деятельности Льву Бородину, писавшему о Глазунове:
Сложна и противоречива сия личность... [он был] перманентным объектом слухов, сплетен, подозрений и обвинений... Безусловно, такой «оазис» общения соответствующие органы без внимания оставить не могли [...] Во-первых, посетителей тьма, причем ежедневно. Посетители разные. Дима Васильев – первый помощник Глазунова по всем фото [...] и прочим организационным делам [...] Ни на что определенно «пустое» Глазунов времени не тратил принципиально [...] Думаю, что у Глазунова никогда не было друзей «просто так». Для Глазунова друг – это помощник в делах его [...] (а у Глазунова на очереди непременно было какое-нибудь дело и непременно на благо России не менее того) [...] Все вечерне-ночные бдения в мастерской или квартире художника никогда не бывали простым времяпрепровождением, особенно если присутствовали иностранцы – тогда шла изощренная проработка в русофильском направлении.
[...] Солоухин пришел с молодой красивой девахой, которую представил племянницей. За весь вечер не помню, чтобы племянница сказала хотя бы слово. А может быть, именно не помню. Был Юрий Селезев, симпатичный, сдержанный в речах и тостах. Был любимый поэт Ясира Арафата (имени не запомнил) с приставленной к нему МИДом яркой блондинкой. Через два года его подстрелили во время очередной интифады. Был посол Испании в СССР, внешне не слишком приятный человек, то и дело «тонко» намекавший на свои «профранкистские» настроения293.
Завербованный КГБ Хуан Антонио Самаранч несколько позже с помощью советского руководства стал главой Международного олимпийского комитета (МОК). Видимо, именно провокатор-Глазунов пристрастил Самаранча к русскому антиквариату, который тот нелегально вывозил из СССР, что и явилось основой его вербовки госбезопасностью. В 1978 году Глазунов написал портрет Самаранча на фоне русских икон, а также портрет его супруги на фоне одного из московских монастырей.
Если у Глазунова был хоть один преданный друг, то был им Солоухин. Но и он описал в романе «Последняя ступень» главного героя (в котором легко узнавался Глазунов), оказавшегося не просто стукачом КГБ, а сознательным провокатором, то есть человеком, втягивавшим друзей (типа Самаранча) в преступления и сдававшим их соответствующим органам.
Один из вариантов романа, главными действующими лицами которого выведены Солоухин и популярный фотохудожник «Кирилл Буренин» (в котором без труда угадывается художник Глазунов), заканчивается тем, что Солоухин, проезжая на машине по Лубянской площади, видит, как его кумир Кирюша – «ленинградец, петербуржец, с какими-то древними дворянскими предками, чуть ли не потомок Брюллова», – воровато оглянувшись по сторонам, входит в подъезд знаменитой на весь мир Лубянки.
На Лубянку Глазунов действительно ходил. Может быть, много раз. Вот история одного такого похода, и не к кому-нибудь, а к Андропову, в изложении самого Глазунова, описанная в книге «Россия распятая»:
В 1978-м он [Юрий Андропов] лично, скажем так, благословил мою выставку, которой грозил запрет, как и предыдущей... О том, чтобы без посторонней поддержки заполучить Манеж, нечего было даже мечтать. И снова – в который раз на моем веку! – на помощь пришел Сергей Михалков. Зная о возникших проблемах, он дал совет:
– А ты позвони хорошему человеку. Юрию Владимировичу Андропову. Встреться с ним, поговори, он все и решит.
В первую минуту я лишился дара речи:
– Шутить изволите, Сергей Владимирович! Да как я к нему попаду, кто же меня примет?
Невозмутимый Михалков продолжил:
– Не переживай, я тебе телефон правильный назову. Наберешь его...
На всякий случай я уточнил:
– А где кабинет Андропова?
– Ну как? В самом высоком здании страны, из него Колыму видно. На Лубянке Юрий Владимирович работает, в доме за памятником Дзержинскому.
У меня моментально взмокла спина: добровольно сунуть голову в пасть льва, отдать себя в лапы КГБ! Пытаясь оттянуть неизбежное, задал Михалкову еще один необязательный вопрос:
– А какое отношение к открытию выставки имеет председатель Комитета госбезопасности СССР?
Сергей Владимирович привычно усмехнулся в усы:
– Ж-жопа, не делай вид, будто не знаешь, где живешь. Ты пропагандируешь православие, по монархии тоскуешь, Достоевского любишь, в партию не вступаешь, а за такими людьми КГБ всегда приглядывал. Звони!
После первого же звонка мне была назначена аудиенция на Лубянке.
Во многих своих воспоминаниях Глазунов указывает, что на следующий день после его звонка Андропову его принял могущественный руководитель КГБ. Это значит, что в ведомстве, о чем Глазунов не стал рассказывать Михалкову, Глазунова давно и хорошо знали. При личном обращении советских граждан к конкретным руководителям различного уровня советской госбезопасности, прежде чем встретиться, готовилась подробная справка на данного человека. Лишь после этого решался вопрос о личной встрече.
В данном случае речь не шла о приеме заявителей в приемной КГБ на Кузнецком мосту. Там заявителей принимали круглосуточно, при необходимости приглашая офицеров соответствующих подразделений. Речь шла о личном приеме у руководства. Похоже, что в огромном здании на площади Дзержинского Глазунова хорошо знали еще до его первого звонка Андропову.
Близким единомышленником и сотрудником Глазунова стал еще один завербованный 5-м Управлением агент, будущий руководитель общества «Память» Дмитрий Васильев. Общество «Память» было проектом КГБ, подконтрольным госбезопасности. Патриотический клуб «Родина» тоже был подконтрольной КГБ организацией. Публицист А. Самоваров отмечал:
КГБ фактически создал «вторую реальность» в СССР: всякий, кто приходил в «подпольную политику», вливался в ряды, которые уже очень хорошо контролировались, а иногда и направлялись [...] В СССР можно было быть монархистом, националистом, сторонником Запада и т.д. Но этот «черный» не фасадный мир плотно контролировался и управлялся КГБ, поэтому и обходились в огромном большинстве случаев без репрессий294.
Валерий Ганичев, главный редактор «Комсомольской правды», писатель, затем доктор исторических наук и председатель Союза писателей России, вспоминает:
Илья Сергеевич Глазунов помогал создать тот знаменитый клуб «Родина» [...] Конечно, клуб находился под пристальным вниманием КГБ. Тем не менее там многие из молодых ребят получили закалку, как многие считают, это клуб стал базой для будущей «Памяти» [...] реальным идеологическим центром295.
Из высказываний других участников клуба «Родина» становится понятно, в чем именно эта идеология заключалась. Российский писатель Олег Платонов пишет:
Для меня и моих друзей... интересы еврейских комиссаров были [...] нам чужды, их кумиры скучны и фальшивы [...] Мы же, русская молодежь, жаждали своих кумиров. И мы обрели их. Помню, первыми нашими кумирами стали великий русский художник Илья Сергеевич Глазунов и замечательный русский публицист Михаил Петрович Лобанов [...] После Глазунова и Лобанова среди русской молодежи большой популярностью пользовался писатель Владимир Алексеевич Солоухин. Впервые я его увидел в каком-то студенческом клубе (возможно МАИ), где он выступал вместе с нашим кумиром Глазуновым в рамках клуба «Родина» [...] Мы не знали, что уже тогда Солоухин собирал материал для книги «Последняя ступень», где остро поставил вопрос о еврейском засилии в России, о стремлении иудейских вождей к мировому господству над человечеством... Среди активистов клуба «Родина», наверное впервые в СССР, стала распространяться антисионистская литература. Солоухин рассказывал мне, что именно здесь он впервые познакомился с «Сионскими протоколами». Именно здесь я впервые увидел замечательных русских общественных деятелей того времени: Василия Дмитриевича Захарченко (гл. редактора журнала «Техника – молодежи»), Виктора Алексеевича Виноградова и Олега Игоревича Журина. Два последних были архитекторами, учениками [Петра] Барановского, впоследствии видными активистами общества «Память» [...] Нашим последним университетом и национальным клубом стало Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры (ВООПИиК). Созданное в 1966 году в ожесточенной борьбе с либерально-еврейским подпольем (объявляющей его антисоветской организацией), ВООПИиК включило в свое руководство почти всех главных кумиров русской молодежи – Глазунова, Солоухина... Здесь можно было получить редкую национальную литературу, например, произведения славянофилов, а также антисионистские издания. Именно здесь мне впервые дали почитать книги [Андрея] Дикого «Евреи в России и СССР» и [Александра] Селянинова «Тайная сила масонства»296.
Факт возможного сотрудничества Глазунова с КГБ, похоже, никого, кроме Солоухина и Бородина, не смущал. Важнее было сохранить незапятнанным образ великого патриота России, просветителя Глазунова. Станислав Куняев, агент 5-го Управления и главный редактор журнала «Наш современник», пишет:
Скажу то, чего до сих пор никому не говорил. Вы даже не знаете, что в начале [19]90-х, когда в редколлегию вошел Владимир Солоухин, он сразу же предложил мне опубликовать [свою] повесть «Последняя ступень», в которой главный герой – талантливый фотохудожник, «мыслитель и историк» – является в то же время человеком, тайно связанным с КГБ, чуть ли не провокатором.
Когда из разговора с Солоухиным, да и из самой повести, мне стало ясно, что прототипом этого обаятельного героя является знаменитый русский художник [Глазунов], ужас объял меня.
– Я не верю! – закричал я Солоухину. – И никогда не буду этого печатать! Возьмите рукопись назад и, умоляю, никогда не публикуйте ее!
К сожалению, Солоухин не послушал меня, и рукопись в несколько смягченном варианте все-таки стала книгой297.
За всеми без исключения националистическими организациями, зародившимися в советские годы, будь то «Русское национальное единство» Александра Баркашова или общество «Память» Дмитрия Васильева, стоял КГБ. Ни одной случайной не контролируемой и не направляемой КГБ группировки или организации в Советском Союзе не существовало.
Александр Баркашов родился 6 октября 1953 года в селе Сенницы Озерского района Московской области. Данные о его образовании отсутствуют. С 1972 по 1974 год он проходил срочную службу в советской армии. После демобилизации с 1974 по 1985-й работал на ТЭЦ-20 электрослесарем. В то же время Баркашов стал заниматься каратэ в Центральной школе каратэ при дворце тяжелой атлетики «Труд», основанной в 1969 году. Руководил школой энтузиаст этого вида восточных единоборств Алексей Штурмин.
Каратэ в СССР стало очень популярным. В 1978 году Штурмин возглавил Всесоюзную комиссию по этому виду единоборств; в 1979 году был избран вице-президентом Федерации каратэ СССР. Однако новый для СССР вид спорта подпал под пристальное внимание 3-го отделения 11-го отдела 5-го Управления, которое курировало канал международного спортивного обмена. В отношении Штурмина поступало большое количество агентурных данных, свидетельствовавших о различных финансовых нарушениях в руководимых им и его учениками школах каратэ и о насаждении в них идеологии преклонения ученика перед учителем. Роковым обстоятельством оказалось, видимо, то, что Штурмин стал «общественным консулом» посольства Голландии в Москве. А именно это консульство осуществляло связь с Израилем, с которым у Советского Союза в те годы были разорваны дипломатические отношения.
Для контроля за происходившим и за самим Штурминым завербовали одного из ведущих тренеров школы каратэ в СССР Алексея Штурмина Тадеуша Касьянова. Его вербовку провели начальник 3-го отделения 11-го отдела 5-го Управления полковник Борис Васильевич Тарасов и его подчиненный старший оперуполномоченный подполковник Николай Ильич Семин. Касьянов принял затем активное участие в разработке самого Штурмина, и вскоре он тоже был завербован, но уже 6-м отделом ВГУ.
Несмотря на то, что благодаря вербовке Касьянова и Штурмина ситуация со школами каратэ была контролируемой, в 1981 году на основании тенденциозно подобранных оперативных материалов, соответствующим образом предварительно проинформировав руководство КГБ и ЦК КПСС, 5-е Управление добилось введения запрета и уголовного наказания за обучение каратэ в Советском Союзе.
В 1982 году контроль за запрещенным теперь уже каратэ передали новому только что созданному 13-му отделу 5-го Управления. Отдел создавался для разработки неформальных объединений, в том числе националистических. Руководил им подполковник Александр Мороз. Именно этому отделу было поручено ведение агентурной разработки Штурмина, которого стали курировать старший оперуполномоченный 1-го отделения 13-го отдела майор Олег Никулич и его коллега старший оперуполномоченный майор Николай Царегородцев. Они же под руководством заместителя начальника 13-го отдела подполковника Эрнеста Белопотапова осуществляли арест Штурмина, которого от этой участи не спасло даже то, что он был агентом КГБ.
Штурмину приписывали распространение порнографических материалов, поскольку во время обыска у него дома была обнаружена видеокассета интимного содержания, на которой был заснят сам Штурмин и одна из его знакомых дам. Наказание ему было определено в семь с половиной лет лишения свободы. Пробыл он в заключении шесть долгих лет. Полтора года провел под следствием и в различных следственных изоляторах ближайший сподвижник Штурмина по каратэ Касьянов, которому тоже не помогло его пребывание в агентурном аппарате госбезопасности.
На начальной фазе разработки Штурмина в поле зрения чекистов оказался также мало кому тогда известный каратист Александр Баркашов, вскоре завербованный в качестве агента. Вербовал его Олег Никулич. Баркашов стал единственным из руководителей школ каратэ Штурмина, избежавшим уголовной ответственности за обучение этому виду спорта.
В 1985 году Баркашов был внедрен кураторами 13-го отдела 5-го Управления в «национально-патриотический фронт» (НПФ) «Память», который с 1985 года фактически возглавлял Дмитрий Васильев, являвшийся членом этой структуры с начала 1980-х. Сначала боец стал телохранителем Васильева, затем его заместителем. Появление НПФ «Память», в свою очередь, было инспирировано 2-м отделом 5-го Управления, которым руководил тогда полковник Юрий Балев.
Дмитрий Дмитриевич Васильев родился 30 мая 1945 года в городе Кирове (Вятка). В 1963 году закончил театральную студию. С 1963 по 1966 год проходил срочную службу в составе советских войск в Венгрии. Некоторое время после возвращения из армии работал во МХАТе, который оставил из-за конфликта с главным режиссером театра Олегом Ефремовым.
Обладавший харизмой артистичный Васильев привлек к себе внимание чекистов из «Фирмы» Питовранова, которые завербовали его в качестве агента 2-го отделения 1-го отдела 5-го Управления. По согласованию с Бобковым, Васильев был внедрен затем в ближайшее окружение русского националиста художника Ильи Глазунова, у которого стал личным секретарем и доверенным лицом. Агенту поручили в том числе фиксировать все, что происходило в салоне его шефа Глазунова.
В те годы казалось непредсказуемым, да и не столь важным, что самыми неузнаваемыми в российской истории останутся фамилии высших офицеров КГБ, руководивших всем этим процессом, начиная с Питовранова и Бобкова, а имена завербованных ими многочисленных агентов и офицеров ДР выйдут на первые полосы газет, интернета и новостных программ телевидения как имена главных политических деятелей новой России.
260 В то время в составе КГБ существовали такие подразделения: ПГУ – разведка; ВГУ – контрразведка; 3-е Управление (военная контрразведка); 7-е Управление (служба наружного наблюдения и охрана дипломатического корпуса), 8-е Управление (шифрование и дешифрование); 9-е Управление (охрана руководителей партии и правительства); Оперативно-техническое управление (ОТУ); Управление кадров; Следственный отдел; 10-й отдел (учетно-архивный), 12-й отдел – обеспечение слухового контроля за телефонными переговорами и помещений; Главное управление пограничных войск (ГУПВ); Управление правительственной связи (УПС); Финансово-плановый отдел (ФПО); Мобилизационный отдел; Секретариат КГБ; Инспекторское управление.
261 10 сентября 1981 года приказом КГБ № 00170 на базе управления «Т» ВГУ КГБ было создано, наконец, 4-е Управление КГБ, задачей которого было контрразведывательное обеспечение объектов транспорта и связи.
262 В 1983 году Бобков стал еще и заместителем председателя КГБ.
263 Из интервью с Яковлевой Э. Факты и комментарии. 23 марта 2000 г.
264 Сырокомский В. Загадка патриарха. Знамя. № 4. 2001.
265 Там же.
266 Конечно, писали о чекистах и до Юлиана Семенова, например, Теодор Гладков. Но зачинателем нового течения в приключенческой литературе явился все же Юлиан Семенов. Его предшественник Теодор Гладков «дружбы» с чекистами тоже не избежал. С 1950-х он сотрудничал с ними под псевдонимом Овод (такой претенциозный псевдоним он себе выбрал). Благодаря этому Гладкову позволили работать с архивами госбезопасности, и он стал писать устраивающие чекистов произведения о «чистых» и «непорочных». Хотя это не спасло его от «исключения из агентуры».
Дело в том, что в начале 1970-х службой почтового контроля (ПК) оперативно-технического управления КГБ было перехвачено письмо, адресованное Гладковым-«Оводом» одной из своих приятельниц в Москве. Служба «ПК» четко отслеживала почтовые отправления, посылаемые в пределах одного населенного пункта, пытаясь, таким образом, выявить прежде всего переписку агентуры спецслужб зарубежных стран. Неожиданно для себя Гладков попал под повышенное внимание со стороны своих кураторов, поскольку из письма следовало, что Гладков являлся приверженцем группового секса, да еще и сопровождаемого так называемым «золотым дождем».
Открытие такого рода в отношении многолетнего агента было из ряда вон выходящим событием. В квартире Гладкова провели негласный обыск и обнаружили фотопленки соответствующего содержания. Одной из пикантных их особенностей являлось многократное изображение обнаженного женского тела, с надписями темным красителем на эрогенных зонах «Тео» (первые три буквы имени «Теодор»). Времена были не кровожадные, и в наказание агента «Овода» просто вычеркнули из списка агентов.
267 Куняев С. Предательство – это продажа вдохновения. Наш современник. 2005. № 7.
268 Народно-трудовой союз – антисоветская эмигрантская организация, оформившаяся в 1930 году. Ее эмблемой был золотой трезубец на фоне российского триколора.
269 Кто есть кто. 2008. № 6.
270 Войнович В. «Дело 34840» в кн. В. Войнович. Замысел. Эксмо. 2003.
271 Во 2-м отделении служили также тогда старший оперуполномоченный майор Николай Жаворонков, оперуполномоченный Владимир Цибизов, младшие оперуполномоченные Вячеслав Петров и Валерий Киселев. Бетеев курировал Союз композиторов СССР. Жаворонков, совместно с Петровым – Союз художников и Союз архитекторов СССР. Цибизов – Союз театральных деятелей СССР. Киселев – Госконцерт СССР.
272 Дорошенко Н. Критик в роли политика, политик в роли критика. К 70-летию Феликса Кузнецова. Русский переплет. 22 февраля 2001 г.
273 Зубков после перевода в 1991 году вышел в ДР и вместе со своими однокашниками из МАИ занялся бизнесом авиационных перевозок. 14 января 2009 года российские СМИ сообщили о добровольном уходе из жизни президента концерна «Соби» Владимира Николаевича Зубкова. По словам сотрудников столичного ГУВД, жена Зубкова, придя домой, застала лежащего на полу мужа с простреленной головой. Рядом лежал когда-то купленный им карабин. В предсмертной записке, оставленной Зубковым, он писал: «Возникли проблемы в связи с кризисом. Непреодолимые долги и обязательства перед кредиторами. Простите меня. Прошу никого не винить».
274 Так из конспиративных соображений Куняев называл Лубянку, располагавшуюся рядом с магазином «Детский мир».
275 Куняев С. Воспоминания. М. 2016. С. 231.
276 Куняев С. Мемориальная страница В. Кожинова.
277 В письме, в частности, говорилось: «По сценарию известных фантастов с пахучим подтекстом братьев [Аркадия и Бориса] Стругацких режиссер [Андрей] Тарковский снял фильм, который вызвал скандал в отделе культуры ЦК КПСС. Теперь этот фильм послан на Каннский фестиваль и, надо полагать, получит премию. На премии трубадурам сионизма не скупятся и у нас. Совсем недавно получил Государственную премию поэт А[ндрей] Вознесенский – и сразу же “отблагодарил” за нее участием в “Метрополе”. Неужели тем, кто распределяет премии, не было ясным политическое лицо Вознесенского? Вознесенский его не скрывает. С трибуны, услужливо предоставленной ему Центральным телевидением, он объявил “великим русским художником” Марка Шагала. Все творчество Шагала насквозь пронизано еврейскими национальными мотивами. Большую часть жизни он прожил за рубежом. Что в нем русского? Только то, что он родился в России? Родились в России и Менахем Бегин, и Голда Меир... Вот уже несколько лет безнаказанно похабит русскую классику А[натолий] Эфрос, театр Вахтангова ставит пьесу антисоветчика А[лександра] Гладкова “Молодость театра”, А[лександр] Митта издевается над Россией в кинофильме “Сказ про то, как царь Петр арапа женил”, а артист З[иновий] Высоковский – с эстрады и экранов телевидения.
Можно назвать и конкретных лиц в аппарате ЦК, прикрывающих деятельность сионистско-диссидентских групп. Это прежде всего Севрук Владимир Николаевич – зам. зав. отделом пропаганды ЦК и Беляев Альберт Андреевич – зам. зав. отделом культуры ЦК. Севрук сделал стремительную карьеру, и теперь под его контролем находится вся печать. Именно он, отвечая за цензуру, предоставляет страницы печати диссидентствующим авторам [...]
Еще один наглядный пример пресловутой деятельности сионистской мафии. На общем собрании АН СССР забаллотировали работника аппарата ЦК членкора С[ергея] Трапезникова. Нанесено публичное оскорбление партии. С академической трибуны фашистский и сионистский лакей А[ндрей] Сахаров безнаказанно обливает грязью работника ЦК. Сахарова поддержал другой сионистский выкормыш академик Кедров Б[онифатий], провалив честного коммуниста С. Трапезникова. Академия выбирает своим членом Е[вгения] Примакова, примазавшегося к науке проходимца. Чья темная рука делала Примакову ученые степени и рекламу специалиста “востоковеда” и “политика”? Его идейная позиция проста – предательство палестинцев во имя сделки с сионизмом».
278 А. М. Иванов родился 2 апреля 1935 года в Москве, выпускник исторического факультета МГУ. В 1959, 1961 и 1981 годах был осужден за антисоветскую деятельность. Составитель манифеста «Слово нации» (1970), постоянный автор самиздатовского журнала «Вече» православно-националистической направленности, издаваемого Владимиром Осиповым. С начала 1990-х – член редколлегии еженедельной газеты «Русский вестник».
279 В. Н. Осипов родился 9 августа 1938 года в г. Сланцы, Ленинградской области. С 1955 по 1959 год обучался на историческом факультете МГУ. После ареста его друга Анатолия Иванова органами госбезопасности выступил в его защиту, за что был исключен из комсомола и университета. В 1960–1961 годы был в числе организаторов молодежных собраний у памятника Маяковскому в Москве. Был арестован УКГБ по г. Москва и Московской области. В феврале 1962 года Московским городским судом был осужден за «антисоветскую агитацию и пропаганду» на семь лет лишения свободы. После отбытия наказания проживал в городе Александров, Владимирской области. С 1971 по 1974 год издавал самиздатовский журнал «Вече». Тираж издания не превышал 100 экземпляров. Вновь был арестован КГБ и осужден Владимирским областным судом на восемь лет лишения свободы. В 1987 году приступил к изданию православно-русофильского журнала «Земля». В 1988 году организовал группу «За духовное и биологическое освобождение народа», преобразованную затем в «Христианский патриотический союз». С 1990 года организация получила название «Христианское Возрождение».
280 С. Н. Семанов родился 14 января 1934 года в Ленинграде. В 1956 году закончил исторический факультет Ленинградского государственного университета. По завершении высшего образования был направлен на работу заведующим отделом пропаганды Петроградского райкома комсомола. В 1960 году поступил в аспирантуру Института истории Академии наук, в 1964 году защитил кандидатскую диссертацию. В 1969-м был принят на работу в издательство ЦК ВЛКСЛ «Молодая гвардия» в качестве заведующего редакцией «Жизнь замечательных людей». С 1976 года – главный редактор журнала «Человек и закон». В 1981 году был уволен после полученной КГБ информации, переправленной в ЦК КПСС, о его националистической деятельности. С начала 1990-х старший научный сотрудник Института мировой литературы РАН.
281 Записок, подобных этой, КГБ за время своего существования направил в ЦК КПСС не одну сотню. В частности, практически каждый оперативный отдел 5-го Управления КГБ в течение года готовил несколько такого типа документов в соответствии с направлением свой деятельности: 1-й отдел – о процессах, происходящих в научной и творческой среде; 2-й – о националистических проявлениях в различных регионах страны; 3-й – о положении дел в МГУ и УДН; 4-й – о процессах в различных конфессиях, действовавших на территории СССР, и их зарубежных аналогах; 5-й – о состоянии дел в 5-х подразделениях в целом по стране; 6-й – аналитический отдел, который подготавливал обобщенные выкладки по различным аспектам жизни страны; 7-й – докладывал о пресечении террористических проявлений и розыске анонимов, высказывавших террористические угрозы в адрес руководства партии и страны; 8-й – информировал о процессах в среде еврейских националистов и зарубежных центрах, инспирировавших негативные проявления; 9-й – информировал о ходе оперативных разработок в отношении писателя Солженицына и академика Сахарова и их последователей из числа советских граждан; 10-й – о разработке антисоветских зарубежных центров;11-й – о деятельности зарубежных спецслужб на канале международного спортивного обмена; 12-й – о сотрудничестве со спецслужбами стран социалистического содружества; 13-й – о разработке экстремистских неформальных организаций; 14-й – о негативных процессах, выявленных в деятельности Гостелерадио СССР; 15-й – о деятельности Всесоюзного добровольного спортивного общества «Динамо».
282 Много больше советское руководство беспокоили евреи. 10 декабря 1982 года по инициативе новоназначенного после смерти Брежнева генсека Андропова в Политбюро ЦК КПСС рассматривался вопрос «О привлечении советских граждан еврейской национальности к активному участию в контрсионистской пропаганде». 1 апреля 1983 года «Правда» опубликовала обращение «инициативной группы» из числа известных советских евреев: «Сионизм концентрирует в себе крайний национализм, шовинизм, расовую нетерпимость, поощрение территориальных захватов и аннексий... сионизм – форма расизма».
21 апреля 1983 года по указанию ЦК КПСС был создан Антисионистский комитет советской общественности (АКСО). Возглавил его дважды Герой Советского Союза генерал-майор Давид Абрамович Драгунский.
283 Севрук В. Три встречи с Андроповым – Семь дней (Беларусь). № 7-8. Февраль 2004 г.
284 Из числа близких связей Семанова были привлечены к уголовной ответственности Осипов, Анатолий Иванов и Бородин. Семанов странным образом избежал сурового наказания. Так что один очевидный источник информации о Ганичеве, Корнилове и распевании в бане Ганичевым гимна «Боже, царя храни» – это именно Семанов, рассказавший Бобкову обо всем ему известном и вышедший сухим из воды. Поэтому и был Анатолий Иванов арестован через несколько дней после беседы Бобкова с Семановым, а Ганичев – отстранен от должности главного редактора «Комсомольской правды» и назначен на должность главного редактора «Роман-газеты», что явилось очевидным понижением.
285 АПН было специфическое учреждение. Оно было основано в 1961 году на базе Совинформбюро. В соответствии с уставом, АПН имело своей целью «распространение за рубежом правдивой информации о СССР и ознакомление советской общественности с жизнью народов зарубежных стран». Это был мощнейший пропагандистский инструмент ЦК КПСС, который был призван внедрять в сознание западного читателя позитивный образ советского строя. Советским же гражданам навязывалось представление о «загнивающем» капиталистическом обществе. Представительства АПН находились в более чем 120 странах мира. Агентство издавало 60 иллюстрированных газет и журналов на 45 языках мира общим тиражом 4,3 млн экземпляров. Издательство АПН выпускало более 200 книг и брошюр общим тиражом около 20 млн экземпляров в год. Зарубежные представительства АПН всегда и везде использовались советской разведкой в качестве прикрытия деятельности офицеров-разведчиков. К тому же аппарат АПН был насыщен агентурой ПГУ, ВГУ и 5-го Управления КГБ. В их числе трудился и «доблестный» Байгушев, оболванивавший своих и зарубежных читателей ложью о жизни в стране, строившей коммунистическое будущее.
286 Бывший «Комитет за возвращение на Родину», который после окончания Второй мировой войны находился в Берлине и помогал советским гражданам, попавшим в Германию во время войны, и советским узникам гитлеровских лагерей вернуться домой, на родину, где их как правило арестовывали и отправляли снова в лагеря, только теперь уже сталинские.
