Текст книги "Из записок районного опера"

Автор книги: Владимир Куземко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 95 страниц)

Как-то сунулись на одну квартиру, загадав: «Попадётся знатный куш – всё, завязываем!» И куш попался неплохой, еле в трёх узлах уместился.

«Класс!.. А давай ещё один разок… На этот раз – действительно последний… Авось тоже обломится!» Полезли, но там – полный г о л я к, холодильник на кухне – и тот пустой, лишь отощавшие тараканы по кухне бегают…

Ну а такое – как моральная травма, «Надо немедленно отбомбить ещё хату, иначе удача отвернётся!..» Лезут тут же ещё куда-нибудь (бывало – что и в соседнем подъезде), но там сосед спугнул, или собака из-за двери залаяла…

Пошли на соседнюю улицу, сунулись в форточку на первом этаже, а там – практически голые стены, «блин, как только люди живут в такой нищете?!» К концу «трудовой смены» решали: «Ладно, на сегодня достаточно, но завтра ещё пару хат побогаче ломанем, и тогда уж точно – финиш…»

Даже и многие намного более умудрённые блатняки «горели» на том, что не умели вовремя остановиться, этих же я и просто умными назвать не решусь, но что оба были хитрованцами первостепенными – этого не отнимешь!..

Им дьявольски везло, особенно когда они от заурядных кражонок перешли к молодецкому разбою. При безоглядных налётах очень легко загреметь в ментуру, или нарваться на зубосокрушительный отпор, им же удавалось обходиться без осложнений… Обильную добычу сбывали за треть цены, и всё равно на круг выходило немало. Хватало ш и р я т ь с я, питаться прилично, одеваться как нормальные люди (под «нормальными» подразумеваются людей с баблом), но – без излишеств… Ни золота, ни особенных украшений, – лишние приметы, одно небезопасное баловство…

И денег в момент ареста мы нашли у них совсем немного. Думаю: где-то у них была не обнаруженная нами нычка… Квартирный пор «со стажем» всегда прячет заначку на случай ареста. Кому ты нужен, когда уж за решёткой?!. А так – во время свиданки шепнул про нычку ближним родичам, распечатали они её, что-то забрали себе (бескорыстно нынче и родная маманя тебе стакан не нальёт!), но что-то ж и на дело пойдёт!.. Адвоката наймут, передачи будут в СИЗО носить, как белому человеку…

Долго б они ещё бесчинствовали, не случись промашки с Шаманом. Не того человека отбомбили!.. То ли не знали, чья хата, то ли понадеялись, что Шаман имён обидчиков не узнает… Но их кто-то усёк с узлом барахла у шаманова подъезда, вот п р е д ъ я в у им и сделали…

В тот день, когда мы с участковым на адрес к Сапогу наведались, у Колоса с подружкой как раз т ё р к а с Шаманом была. Извинялись перед ним очень, – мол: «Прости, брат!.. Промашка приключилась! Не ведали, какой исключительной замечательности брателла на той хате чалится!.. А то разве б поднялась рука?..»

Короче, чуть ли не растрогали они б л а т н о г о до слёз, и сошлись на том, что не гоже своим в доску б р о д я г а м враждовать из-за вонючей видушки!.. Стоимость которой, впрочем, Витёк обязался Шаману компенсировать, с небольшими процентами. (Дело нехитрое – грабанул ещё нескольких лохов – вот с ч е л о в е к о м и расплатился!) Довольные, припёрлись Витюха с Ленкой домой, тут Сапог и «обрадовал»: «К вам уголовка наведывалась!.. Гнали они п у р г у, что – просто так, а вы – не при делах, но я – то ч у в с т в у ю!..»

Колос испугался, вдвоём со своею кралей – побежали на чердак и затаились. Но через пару часов, успокоившись («вдруг пахан на п о н т берёт, чтоб мы с его хаты поскорее свалили?!»), спустились обратно в квартиру, и завалились спать до утра, решив назавтра рвануть с адреса куда подальше.

Причём Витёк в базаре с паханом и Ленкой сильно грешил на Шамана: «Не пидор ли этот ментов подослал?!. За видик мстит, не иначе!», и твёрдо решил никаких бабок за сброшенный налево видеомагнитофон тому не отдавать, – «Обойдётся, с т у к а ч о к ментовский!..»

Забавно, что позднее так и не удалось установить, где же во время описываемых событий оттирались приставленные наблюдать за хатой Сапога опера. Оба они упрямо твердили, что глазели за объектом в четыре глаза, строго по инструкции, и что касаемо Витьки с тёлкой, то не появлялись они у подъезда… Может, предположили задумчиво опера, они в свою квартиру взобрались по спущенной из окна с противоположной стороны дома верёвочной лестнице?.. От этих бандитских морд дождёшься чего угодно!..

Плюнул я от досады, но решил хлопцев не наказывать, хотя явно преднамеренно – т у п и л и… Но главным было то, что всё ж поймали мы супостатов, а что при этом кто-то из наших лохнулся, так кто из нас – без греха?..

Следствие по делу Колоскова и Юрченко шло три месяца, и не было сложным.

Для серийных воров не свойственно запираться, отрицать очевидное. Какой смысл?.. Что одна, что сто одна кража, взятые вором на себя в рамках одной и той же статьи УК, – на сроке заключения это уж никак не отразится, зато каждая признанная кража идёт в актив угрозыску, за что угодивший в камеру домушник щедро отблагодаривается г р е в о м: чаем, сигаретами, жратвой, а главное – изредка дают р а с к у м а р и т ь с я… Витёк – не враг себе, чтобы это не секти!..

Основную часть всех эпизодов, кстати, Колос благородно взял на себя, оставив на долю подружки лишь мизер. В числе которого, впрочем, все равно оставались те задокументированные нами ранее случаи разбоя, когда девица держала нож у горла своих жертв, – мы же не могли откровенно похерить показания пострадавших!

Так что в конечном счёте тёлке на её приговоре наша «химия» сказалась мало. Но психологически её легче сидеть за 5 краж и 4 разбоя, чем за 50 краж и 8 разбоев (имеются в виду только те случаи, где они действовали совместно)… Вообще же, без таких «сделок» преступников со следователем и операми, ни одно мало-мальски сложное и многоходовое дело не обходится. Но только на Западе это разрешено законом и регулируется им, у нас же всё – «от фонаря»: ты обещаешь бандиту то-то, абсолютно не будучи уверенным, что обещание удастся выполнить, он же – вынужден верить на слово…

Какой-либо личной симпатии к Юрченко у меня так и не сложилось. Хитрая шлюшка, вот и всё. Хотя с Колосом у неё действительно – срослось… В тюремной больнице родила она мальчика. Наши ездили посмотреть, докладывали: вполне здоровый ребёнок…

На суде Виктору Колоскову дали 10 лет особого режима, а Елене Юрченко – шесть лет – общего…

Больше я о них ничего не слышал.

В тюремной больнице родила она мальчика. Наши говорили – вполне здоровенького.

Потом состоялся суд. Витьке Колоскову дали 10 лет особого режима, а ей – 6 лет общего. Больше о них обоих я ничего не слышал.

Рассказ не пожелавшего назвать своё имя сотрудника уголовного розыска записал Владимир Куземко.

К У Р А Т О Р

Из записок районного опера

1. ОРГПРЕСТУПНОСТЬ И БОРЦЫ С НЕЮ

Кроме «уличного», неорганизованного и стихийного криминалитета, в нашем Заводском районе города Энска, как и во всех прочих районах всех остальных населённых пунктах нашей страны, есть нынче (эти строки писались в 1999 году) своя организованная преступность, – доморощенная мафия, так сказать… Если конкретнее – несколько районных «авторитетов», поделивших между собою сферы влияния, и за каждым из них – до дюжины б у г р о в, каждый из которых, в свою очередь, д е р ж и т под своей «крышей» какой-то кус районной территории, будь то рынок, магазин, автостоянка, автозаправочная станция, авторемонтная мастерская, кафе, ресторан, или на худой конец задрыпанная парикмахерская…

Чем больше «точек» числится за данным б у г р о м, тем в большем почёте он у своего «авторитета», тем крепче его шансы самому со временем заделаться «авторитетом», – если только до того времени не посадят, не застрелят, не о п у с т я т ниже плинтуса его оказавшиеся более хитрыми и безжалостными конкуренты… Но просто так, «за красивые глазки», платить дань б у г р у «точки» не станут, поэтому он постоянно должен показывать им свою силу, для чего и содержит маленькую, но шуструю армию «шестёрок», б ы к о в, «солдат»… Они непосредственно опекают «точки», защищают их от «наездов» конкурентов и властей, в нужных случаях – оказывают организационное и прочее содействие… Ну и главное: регулярно собирают с «точек» дань и отдают её б у г р а м, от которых она (за вычетом законно идущего б у г р у процента) стекается к «авторитетам», а уж те – делают взносы в «общак», инвестируют средства в создание и функционирование всё новых и новых «точек», «смазывают» нужных людишек во властных структурах, совершают ещё какие-либо нужные для «общего дела» расходы. Остаток же – тратят на личные надобности, на своих детей, жён, любовниц и любовников…

Энский район – большой, места хватает всем, и возникающие между «авторитетами» разногласия стараются ко взаимной выгоде решать полюбовно. В конфликтных же ситуациях – приглашаются посредники из «авторитетов» рангом повыше, решения которых считаются окончательными для конфликтующих сторон и обязательными для исполнения. Отказавшихся подчиниться – предупреждают, не внявших предупреждению – наказывают, обычно – застреливая около родного подъезда, или же взрывая в собственном автомобиле… Случается и так, что предупреждаемые оказываются проворнее предупреждающих, и успевают замочить их первыми, но потом рано или поздно всё равно убивают и их… Идущие против общего порядка отморозки – опасны для сложившегося баланса сил и интересов, нарушая привычный ход вещей, и путаясь под ногами у серьёзных л ю д е й, а потому – обречены…

По-своему система эта – гармонична и очень устойчива, вполне вписываясь в реальные условия нынешнего, насквозь мафиозного государства, и стараясь без нужды не идти на открытый конфликт с ним и его представителями…

Последние 15 лет активничает в нашем славном Энске Управление по борьбе с организованной преступностью. Чем оно конкретно занимается – не знает никто, перед рядовой ментовской общественностью УБОПовцы не отчитываются… Но вот очевидные всем итоги их славной деятельности, видные невооружённому взгляду: за эти годы численность мафиозников в нашем городе как минимум утроилась, и одновременно УБОП из скромного, мало выделяющегося из прочих милицейских подразделений превратилось в могучую и во многом самостоятельную контору, вполне самодостаточную и, подозреваю, самофинансирующуюся (по принципу: с кем борюсь – от тех и имею!)…Каждый второй сотрудник УБОП нынче ездит на шикарной иномарке, каждый третий – живёт в такой шикарной «хате» с евроремонтом и евро-мебелью, которая мне, нищему районному оперу, и не снилась!.. Вот и судите сами: действительно ли Управление по борьбе с оргпреступностью борется с этой самой организованной преступностью, или же – вполне мирно с нею сосуществует, а то и плодотворно сотрудничает на взаимовыгодной основе… Не все со всеми, разумеется, это слишком пошло и грубо, да и небезопасно… На практике же УБОПовцы помогают «своим» бандитам громить и уничтожать «чужих», причём разгромленные «чужаки» выставляются на всеобщее обозрение как признак сокрушительных побед над г р у п и р р о в к а м и, тогда как они от тех самых УБОПовских викторий в конечном счёте лишь набирают силы и влияния, обеспечив себя надёжную «крышу» в ментуре…

Г р у п п и р о в щ и к и имеют главное – денежки, до которых так охоча наша нынешняя власть!.. Глава райадминистрации с замами, райпрокурор с замом, начальник РОВД с парочкой заместителей, председатель райсуда и ещё 15–20 столь же ключевых фигур актива в Заводском районе через своих жён, детей, племянников, близких и дальних родичей, а также и просто доверенных лиц – являются соучредителями (негласно или полугласно) ряда коммерческих фирм и частных предприятий, на вполне легальных основаниях получая оттуда ежемесячно вполне приличные суммы. Ещё около сотни более мелких и незначительных державных слуг время от времени получают куш наличкой, в пухлых или не очень пухлых конвертиках… Ну а мы, рядовые трудяги розыска, лишь глотаем голодные слюнки!..

При таких высоких «крышах» у бандитов – ну что им наши скромные возможности?!. Не за что им платить нам, вот ничего они нам и не платят… Многих из моих коллег это возмущает до глубины души: «Эвон тому зачуханцу – майору (ну или там подполковнику) в начале каждого месяца – презент, хотя он – урод и врождённый олигофен, а мне, пригожему и башковитому, от тех г р у п п и р о в щ и к о в – лишь дырка от бублика!..»

Но лично я к подобным гримасам доли отношусь с философским спокойствием. Не дают – значит, не заслужил. Вот заслужу – и начнут давать!..

Всех проживающих и орудующих на моей «территории» б у г р о в, а тем более «авторитетов», я, разумеется, прекрасно знаю в лицо, и стараюсь держаться от них на почтительном расстоянии. Но некоторые из «бригадиров» считают не западло «узнавать» меня при встречах, и вежливо здороваются, – не сколько из уважения ко мне лично (ну кто я таков в их глазах?.. незаметная козявка!..), сколько из почтения перед незримо маячущим за моею спиною государством. Их почтение перед милицией – от понимания, что они, как ни крути, находятся под постоянным прицелом бездушной державной мощи… Сегодня её контроль ослаб, государство прогнило сверху донизу, и власть запродалась на корню, но завтра всё может поменяться, и ещё неизвестно, не окажусь ли я, щупленький и невзрачный районный оперок, тем самым человеком, от которого будет всецело зависеть их судьба… Так лучше уж подстраховаться, изобразить почтение… От еле заметного поклона или дружеского кивка тебя нынче не убудет, а в будущем – может и спасти…

Но так думают лишь те б у г р ы, кто тёрт и обкатан жизнью, успев уж в прошлом отсидеть, и познав тупую беспощадность госмеханизма… Государство таким – как супер-п а х а н, и они, ненавидя его, тут же покорно склоняют головы перед его хорошо видимой з н а ю щ и м людям неодолимой мощью…

Те же б у г р ы, кто помоложе, и ещё не успел отмотать срока в «зонах» – обычно наглы и беспардонны, всего им хочется сразу и целиком, они не умеют ждать и мириться с неудачами, им не в масть – принижаться и укорачиваться перед кем-либо, и государство для таких – лишь энное количество чиновников, либо уже купленных на корню, либо поддающихся купле по бросовой цене в случае надобности… Они не понимают зверской природы своего государства, не боятся его и не считаются с ним. С одной стороны, в этом их сила, но с другой – это же и их главная, воистину роковая слабость… Они слишком настойчиво ведут себя к собственной гибели!..

«Старики» тоже сильны и влиятельны, но при этом – ч у я т предел своих возможностей, и не лезут на рожон, никогда не кичась связями, никому не угрожая без крайней надобности, из одной лишь бравады, из желания показать всем, кто здесь – крут и ужасен!.. Но зато если «старик» негромко бросил: «Я тебя сделаю…», то и сделает, никаких сомнений, иначе он – «потеряет лицо», и выйдет в тираж… Вовсе не обязательно это означает физическую смерть, но для познавшего вкус власти и влияния над людьми утрата этого влияния и этой власти во многом – страшней самой смерти…

«Старики» как враги намного опаснее крикливой и агрессивной молодёжи, и они знают, что ты про них это знаешь, а потому и не дерзят тебе, рядовому оперу, потому и вежливы с тобою… Но зато и ты без особой надобности не станешь наезжать на их «шестёрок», будешь сквозь пальцы смотреть на мелкие шалости бритоголовых, неуловимо так схожих друг с другом б ы к о в.

Разумеется, с ксивами сотрудников районной мафии в кармане «шестёрки» не ходят, и на их бугристых лбах это крупными буквами не нарисовано, а потому и попадаются порою они в прочёсывающий около-криминальную среду ментовский невод.

Скажем, задержан за участие в пьяной драке некто Клычёв (кличка «Клык»), среди прочих клиентов одного из наркобарыжек был замечен и намечен к оперативной разработке некий Куроедов (он же – «Шах»), и, наконец, на улице во время случайного осмотра карманов попавшегося на глаза ОМОНовцев и вызвавшего неясные подозрения некоего Мироненко (он же – «Косой») нашли ножик с выкидывающимся лезвием… Попадает эта братия таким вот образом в мой райотделовский кабинетик, и вполне можно начинать оформление на них д е л ю г и… При известной ловкости (и если потом суд не будет чрезмерно придираться к доказательной базе) вполне мог бы я сработать год-полтора сроков каждому из этих малоуважаемых и мелкопакостных граждан…

Но в процессе беседы узнаю внезапно, что Клык, Шах и Косой, допустим, являются «солдатами» в б р и г а д е Задорожного (кличка «Валет»). А это – уважаемый в районе человек, – две авторемонтные мастерские «держит», три судимости за спиною, свой особнячок в частном секторе… Да разве т а к о й солидняк может держать в «шестёрках» погань?.. Не может, невозможно вообразить подобное, а раз так, то хлопцы эти, скорее всего – вполне нормальные ребята, добропорядочные члены общества. Поговорить с ними по душам, предупредить наставительно, чтоб не мельтешили у тебя и других ментов перед глазами, да и – отпустить. Пускай сваливают, нечего им за решёткой делать… Там ведь – не санаторий, не культпросветучилище, лучшими оттуда никто ещё не возвращался – только хуже… много хуже!..

Но такое я делаю, разумеется, лишь в том случае, если и впрямь нет за вышеуказанной троицей ничего серьёзного, если не натворили они чего-либо поувесистей, годков этак на пять-шесть изоляции от общества, тогда так просто от меня и моих коллег они не отделаются, тогда их можно только выкупить. Но б у г о р ещё сто раз подумает, выкупать ли… стоят ли «шестёрки» тех бабок, которые ментура за него просит… Ведь чем больше у человека нажитого потом и кровью денежек, тем больше он свои деньги уважает, и выкидывать их на ветер ему никак не улыбается1..

Случайно же залетевших б ы к о в я, повторяюсь, обычно быстро отпускаю… И, заметьте, – не за мзду., не по личной выгоде, а просто так, из целесообразности: в районе, городе, области, государстве и мире есть свой сложившийся и дееспособный баланс сил и интересов, и ни одна из его составляющих не заинтересована в том, чтобы без необходимости его нарушать и опрокидывать.

Начни «шестёрки» подполковника Карамелькова прессовать «шестёрок» б у г р а Валета, и тот нажалуется своему «авторитету», известному всему Энску Васе Шухину по кличке «Гнедой», а Вася свяжется со своей «крышей» в горУВД, замначгоруправления полковником Збышко, и спустя пару дней нашему подполковнику Карамелькову в городском Управлении за что-нибудь так намылят шею (предлог всегда найдётся!), что в райотдел прибежит он взмыленный, и мне, оперу, да и моему непосредственному начальнику заодно – учинит такой вздрай, что после этого за километр будем обходить всех валетовских прихвостней, и десятой дорожкой – объезжать их адреса!..

Разумеется, я немножко сгущаю… Но – именно что «немножко»…

2. СПИВШИЙСЯ ОПЕР

Таковы – общие, всем известные и осознаваемые, правила игры… Но всегда находятся одиночки, выбивающиеся из общего строя, и тогда – сталкиваются лбами характеры, амбиции, планы и судьбы…

Был у нас старшим опером Харитонов. Алексеем Ильичём его по паспорту звали, а жизни в основном – дядей Лёшей… Особой душевности и оперативного таланта человек!.. Сорок четыре года ему, а всё – капитан, без малейшей перспективы служебного роста, и всё почему?.. Бухал!.. Ох как любил он это дело…

Практически все в угрозыске (кроме язвенников и завзятых карьеристов боящихся по пьяни анкету себе запачкать) поддают крепко, больно уж работа нервная… Постоянно то бандиты достают, то пострадавшие со своими вонючими заявами напрягают, про собственное начальство вообще помолчу… Нет, скажу: какой-нибудь майор или подполковник день считает прожитым напрасно, если не успеет испохабить настроение дюжины-другой старлеев и лейтенантов… Короче, спасаемся только нейтрализацией стрессовых перегрузок ежедневным «стопариком» (или литром – доза у каждого своя), а иначе – вмиг сгоришь на работе и загнёшься… Либо, последний уж вариант – сбежишь из органов с перекошенной от жалости к самому себе физией!.. Но бежать-то особо некуда, везде – проблемы, везде – наша никчёмная и больная житуха… И загибаться не хочется, как ни странно… Вот и пьём!..

Но устойчивость человеческого организма к регулярному общению с алкоголем – индивидуальна. Один ударно квасит всю жизнь – и не спивается, носяра только с каждым годом становится сизо-красней и жилистей… А другой как перевалил за сороковник – так уж и звездец, был нормальным мужиком, а стал – конченый алкаш…

Не щадящий себя на службе дядя Лёша таковым – и являлся. Уж с самого утра от него вовсю разило перегаром, не смотря на свято соблюдаемый в уголовке принцип: с утра – не пить, напиваться вдрызг – только после обеда…

Помятый, жмаканный, износившийся, мутноглазый и багровоносый, постоянно щетинистый, взлохмаченный, одетый в замусоленную рвань, он весь день неутомимо то носился по своей «земле», защищая хвосты по одному из спущенных начальством материалов, то допрашивал кого-либо в своём тесном, провонявшемся табаком и самогоном кабинетике, время от времени прикладываясь к извлечённой из сейфа бутылке, то активничал на наших многочисленных оперативных совещаний…

Районный криминал и общую обстановку на «территории» знал досконально, отлично разбирался в людях, и ещё было у него столь необходимое для розыскника, но ни в одной милицейской академии не прививаемое «верхнее» чутьё, этакая врождённая интуиция, позволяющая в сложных ситуациях быстро и безошибочно выбирать из множества возможных вариантов действий один, самый эффективный… Вот почему к нему всегда бегали советоваться, интересовались его мнением, ждали (и всегда дожидались!) его помощи…

К обеду, когда нормальные опера только подумывали о том, что не мешало бы где-нибудь заякориться и остаканиться, дядя Лёша был уж «на бровях», закончив одну бутылку и начав другую… К вечеру же благополучно осушалась и она, после чего в районе десяти – одиннадцати вечера обычно уж зверски пьяный капитан падал на стол в своём кабинетике и засыпал. Ночевал он почти всегда здесь же, домой – не шёл. Практически и не было у него дома… Жена несколько лет назад умерла, а взрослый сын жил своей семьёй, втихую стесняясь отца-неудачника… За пределами РОВД дядю Лёшу никто не знал, не ждал и не любил, никому он там не был надобен, а потому – жил только интересами службы, ночуя на сдвинутых столах в кабинете, укрывшись сверху взятым из комнаты вещдоков тряпьём…

Его аскетизм в быту был доведён до упора. Водку с закусью на нашей работе достать – не проблема (у каждого опера есть парочка знакомых ларёшников, коим он – «крыша»), а больше ему, одинокому пьянталыге, и не надобно… Взяток принципиально не брал, ни на какие компромиссы с оперской совестью не шёл… Жил как при коммунизме – ни в чём не нуждаясь, и нечего за душою не имея…

С мирным населением был – дотошен и внимателен, а с бандитами – беспощаден, порою даже предельно жесток… Но жестокость та всегда была оправданна ситуацией, и приносила свои плоды – очень редко дядя Лёша, что называется, «тянул пустышку»…Как ни странно, криминалы его не ненавидели, опять-таки принимая во внимание столь приятственную для любого нормального мужика слабость. Мол: «Снова Лёшка-Синяк из ментуры побил меня вчера ногами… Слышь, кореша, он же из себя такой плюгавенький, а начнёт туфлями месить – словно Илья Муромец!.. Во сучяра…» – и бандит восхищённо качал головою…

Начальство все дядь-лёшины залёты знало прекрасно, но ценило его за высокие показатели раскрываемости, и – терпело… Не забывая, впрочем, на каждом официальном совещании-заседании среди прочих злостных нарушителей дисциплины периодически вспоминать и его: «…вот и капитан Харитонов снова отличился – в который уж раз замечен в рабочее время в нетрезвом состоянии… Сколько же можно, товарищ капитан?!.» И, укоризненно покачав головою, докладчик тотчас переключался на другие конкретные примеры…

3. ЖАННА И ЕЁ УХАЖЁРЫ

Лишь одну историю расскажу для иллюстрации того, каким был старший опер Харитонов в деле.

Однажды в больницу привезли пацана лет 19-и. Типичный подрез – проникающее ножевое в живот. В таких случаях медики обязаны немедленно известить милицию о поступлении к ним подобных пациентов. В таких случаях мы принимаем должные меры вне зависимости от того, есть заява т е р п и л ы или нет.

Так вот, поздним вечером нам позвонили из больницы, сообщив о парне с продырявленным брюхе. Поскольку звонили практически ночью, то сразу же никто не выехал, – не на чем ехать, бензина в дежурном «уазике» – с гулькин нос, а топать пешочком во тьме – желающих мало!.. Но с утра послали в больницу помощника дежурного, – разобраться, снять показания, и вообще… Помдеж был из начинающих, причём не просто малоопытный, но и не шустрящий, так – ни рыба, ни мясо… Вернулся через час, доложил: пацан уже маленько оклёмался, рана не смертельная, жить будет… Обстоятельства ранения в его изложении: вечером вышел из дома к киоску, сигарет купить, повстречал подвыпившую компанию, поругались… его пёрышком и пырнули!..

Кроме дяди Лёши, доклад помдежа слушали ещё несколько оперов. Общее мнение оперов: явный «висяк»!.. Правильней списать всё на малозначимую хулиганку, да и отправить, по истечению положенного срока, в архив…

Но дядя Лёша косо глянул на прочих: «Как это?.. Никто толком не опрошен, материала как такового вообще не вижу… Непонятно, какого же хрена посылали в больничку помдежа, и чем он там занимался?!»

«Что положено – то и делал… И, по моему, разобрался достаточно…» – насупился помощник дежурного.

Сердито засопев, Харитонов порывисто поднялся, буркнул: «Говоришь – разобрался…Ну, а теперь я разбираться буду!» И – утопал.

Обидевшись, помдеж ещё долго бродил по райотделовским кабинетам, жалуясь на Харитонова каждому, готовому его послушать: «Алкоголик, мозги пропил полностью!.. Вредит, на пустом месте создаёт проблемы… Мутит воду, вешает на райотдел очередного «глухаря» – безнадёгу!..»

Говорил убедительно, но все ведь знали, что в нашем деле он пока что не шарит, в то время как дядя Лёша – крепкий профи… Так что никто помдежу не сочувствовал, но и – не супротивил… Зачем наживать себе лишнего недруга?.. Как говорится – не тронь розу, а то и сам запахнешь…

…Тем временем капитан Харитонов р а б о т а л. Первым делом наведался в больницу, самолично потолковав с потерпевшим. Парень явно темнил, не договаривал что-то, и чем больше мекал и бекал, тем яснее было: что-то не то… Или пацан себя выгораживает, или кого-то пытается выгородить… Постепенно усилив пресс, выпытывая всё новые и новые подробности, опер узнал на 45-й минуте, что был парень дома не один, а с другом. Пили вместе, музон слушали, в общем – наслаждались. Не дружок ли по пьяни ножик воткнул?.. Но капитан нутром чувствовал: нет, что-то другое… Он продолжал всаживать в лежавшего один остренький вопросик за другим, и наконец на 87-й минуте (то есть спустя полтора часа после начала разговора!) пацан мимолётно сознался, что в их компании был и третий, точнее третья – некая Жанна… Дядю Лёшу сразу кольнуло: ОНО!..

Записав координаты дружка и тёлки, вернулся в РОВД. Мутно глянув на помдежа с операми, туманно выдохнул: «Думали, я – гондон, а вы – фиалки в горшке, да?.. А всё наоборот ведь!..» И – велел, найдя по таким-то адресам такую-то и такого-то, привезти их в райотдел.

Привезли, начали допрашивать в разных кабинетах.

Зацепок против этой парочки не было ни малейших. Хоть оба сразу же и признали, что в тот вечер действительно сидели дома у такого-то, слушали музыку, пили самогон. Но потом их кореш вышел на улицу за куревом, и – угодил на больничную койку…

Как никто умел дядя Лёша общаться с людьми, с первых же минут безошибочно определяя, как с данным человеком правильней разговаривать, и какой ключик к нему подобрать, чтобы получить нужную информацию.

Для начала – выведал, с кем из тех парней та Жанна больше якшалась. Оказывается – с пострадавшим. У них был, что называется – «роман»…

Потом – прикинул, что удар, скорее всего, наносила тёлка (т е р п и л а не стал бы так упёрто выгораживать дружка, а вот любимую – аж бегом)… И именно этого дружка – начал раскалывать в первую очередь, исходя из того, что сам он никого не резал, и весомых причин к запирательству не имел. Ну то есть – кроме естественного нежелания закладывать знакомую деваху, разумеется. Но это маленькое препятствие дядя Лёша надеялся преодолеть…

Сперва ударил по жалости: «Сейчас ей ещё не поздно, под влиянием твоих откровенных показаний, пойти на «явку с повинной», если повезёт – соскочит на «условно»… Но если чуток промедлит – всё, суши вёсла… «Зона» – гарантированна!.. Коль рухнет в яму – обратно уж не вытащить, но в твоих силах – удержать от падения… Ты меня понимаешь?!.»

Парнишку никак не п р о б и в а л о, почему отказ уличать подружку в совершении подреза её куда-либо сталкивал. Ему-то самому не без веских оснований казалось обратное: если не даст он уличающих показаний – то и она останется на свободе!..

Но дядя Лёша продолжал давить на слезу: «Не влиял ты на нашу Жанночку в лучшую сторону, а ведь наверняка были у неё и раньше нервные срывы… Останови же её хоть теперь, пока она не натворила страшного… Да и в тот вечер ты мог предотвратить произошедшее, вовремя схватить за руку с ножиком… Разве не так?.. Не замучит потом совесть за то, что из-за твоей лажи один твой друг оказался в больнице, а другой – в тюрьме?!.»

Причём толкал эту бодягу дядя Лёша с такой физиономией, словно виновность Жанны была очевидна и доказана… Жалкие же попытки парнишки утверждать, что: «не пыряла она никого!» и «не знаю я ничего вообще!» – дядей Лёшей вовсе и не оспаривались, не ставились и под малейшую тень сомнения, а лишь молчаливо отбрасывались, с мудрой и всепонимающей улыбкой, мол: «Знаю я, милый, почему т а к говоришь, но оба ведь мы кумекаем, что взаправду всё происходило совсем иначе…»

Взволнованно дыша носом, сопливясь глазами в искреннем сочувствии, дядя Лёша щедро отхлёбывал из таимой в сейфе бутылки, и в промежутках между этим интереснейшим занятием – продолжал г н а т ь п у р г у: «Спаси Жанку, паря!.. Колись, дай весь расклад, и я даю честное слово опера: останется ваша любимая Жанночка на воле!» (Словно он, капитан Харитонов, и в самом деле вправе за следователя с судом решать, сидеть ли подрезавшей приятеля тёлке за решёткой, или нет!)

Расплывался в блаженной улыбке: «Дружок же твой, который в больнице – он и так всё давно рассказал… Позже ознакомлю с его показаниями… Что, не веришь?.. А хочешь, сам тебе расскажу, как происходило?!.»

И тут начинался высший пилотаж. Дядя Лёша начал реконструировать события, опираясь на ряд второстепенных, сообщённых ему т е р п и л о й и Жанной, мелочей и подробностей. Сами по себе они ничего не доказывали, но убеждали парня: раз оперу известно э т о, значит ему в доскональности известно и т о!..