Текст книги "Из записок районного опера"

Автор книги: Владимир Куземко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 75 (всего у книги 95 страниц)

Всегда и при любых условиях умел зарабатывать себе на кусок хлеба и что-либо вкусненькое сверху. Могу вкратце описать только последние из бурных лет его жизни, проведённые на моих глазах.

Он имел концы в «зоне», регулярно возил туда чай и мак, а обратно – изготавливаемые зеками так называемые г а й к и – якобы золотые кольца и перстни с золотым напылением на них. (Именно одной из них и орудовал ранее упоминаемый здесь «пролетарий-супружник», кстати…) Их он продавал знакомым к и д а л а м помоложе и пониже рангом, а иногда и сам рисковал толкнуть такую г а й к у лоху. Но тут он был не совсем удачлив, – нашего человека еврейская внешность сразу настораживает… Мнение народа таково: если еврей – то обязательно надует!.. Много больше имел он от своей страсти к карточным играм. Картами владел виртуозно, они так и мелькали молниями в его пальчиках…

Ну а фирменным приёмом Яши был «визит врача в палату». В юности отучился он полтора года в мединституте, всю жизнь почитывал журнал «Здоровье» и познавательные брошюрки, так что медицинской терминологией владел. И вот, значит, приходит он в какую-нибудь больницу под видом посетителя, а на лестнице между этажами – достает из сумки и надевает белый халат, а на шею вешает такую финтифлюху, названия не помню, медики ею у больных сердце слушают…

Идёт по больничному коридору, деловито здоровается с народом. Медики в любой большой больнице друг друга в лицо помнят плохо, больные же вообще почти никого в лицо не знают, так что риска попасться нет практически никакого… Заходит Яков Иосифович в какую-нибудь палату, и начинает привычные для любого медобхода расспросы: «Где болит?.. Что болит?.. Каков ранее поставленный диагноз?.. Что прописал лечащий врач?.. Не нужна ли вам помощь в том, чтобы раздобыть нужное лекарство вдвое дешевле того, что с вас берут сейчас?..» Разумеется, такая помощь нужна практически всем!.. Но не у всех больных при себе, к сожалению (или к счастью!), есть деньги!.. Те же из них, кто при деньгах, с радостью отдают купюры заботливому врачу, он их пересчитывает, аккуратно записывает, сколько и у кого брал, обещает занести лекарства через час – и исчезает. Не побоюсь громкого слова – навеки!..

Мелочь, конечно, но только на этих вот «больничных копейках» сто долларов ежемесячно Яшка – Широкий имел!..

Потом страну замутили экономические реформы, во время которых не зашибал миллионы только ленивый. Яков Иосифович не ленился, искал свою нишу и нашёл: купил у одного прогоревшего бизнесменчика его фирму со всеми реквизитами, как то: печать, расчётный счёт в банке, офис с секретаршей и лицензия на право деятельности. Кое-что подклеив и подправив в документации, Перельман заключил от имени своей фирмы договор с неким крупным предприятием на поставку ему партии… ну, скажем, шарикоподшипников. Сделка была должным образом зарегистрирована у нотариуса. Широкий получил солидную предоплату – и сгинул вместе с нею в направлении далёкого горизонта…

Но за тем изгибом земного шарика деляге не повезло: обыграл в карты не того человека, тот обиделся, и – настучал куда следует. «Там-то скрывается давно разыскиваемый Вами за мошенничество гражданин Перельман Я.И.»

Дали Яше пять лет, из которых он отсидел только три с половиной. Вышел «от хозяина» неунывающим и, увы, пристрастившимся к ш и р л у и «косячкам» с коноплей… Это и стало началом конца столь многообещающей карьеры Широкого. Попытался Яша по новой «кидать» простаков, а ловкость рук – уже не та, да и доходы уходили почти полностью на иглу да забористое курево… И как-то враз опустился Яша, обрюзг, потерял внешний лоск, засела в его глазах какая-то виноватость… Люди от таких понурившихся пузанчиков инстинктивно сторонятся… И совсем плохо пошли его делишки. С горя на пару с одним дятлом-алкашом решился он тогда очистить квартиру побогаче. «Ломанули» вроде бы подходящую хату, но когда осмотрелись – увидели, что окромя дырявого паласа с пола (сойдёт лишь отдать за бутылку какой-нибудь старушке на кухню) да десятка яиц в холодильнике там и взять нечего. В обман их ввела роскошная обивка входной двери – наследство от предыдущего хозяина квартиры.

Ну а пока они осматривались кругом и переругивались по поводу неудачно выбранного объекта, с работы вернулся новый квартиросъёмщик – сержант милиции, между прочим!.. И замели парочку в райотдел. Вот так я с Яковом Иосифовичем и познакомился поближе…

Меня, лишь пятый год ходившего в операх и ещё не растерявшего способности доверять и доверяться, Яков «просчитал» сразу же. Было у нас с ним всё: и первая преподнесённая мною ему сигарета, и его гулкие рыдания на моём плече при воспоминании о своей некогда раздавленной рухнувшей Пизанской башней двоюродной сестричке, и коварная лесть в адрес моей замечательной внешности («вы так сильно напоминаете мне киноартиста Андрея Миронова в молодости… Нет, честно, просто вылитый – особенно с поворотом в три четверти…») Сколько ни повторяй себе, что нельзя верить ни единому произнесённому подобным субчиком слову, но как же устоять перед таким шармом!..

(Придя домой в тот вечер, рассказал жене о своей ново-открывшейся схожести. Она, поперхнувшись от изумления, взглянула пристально, протянула: «Если на кого-то и похож, то – на Юрия Никулина, в юности… Только у него всё-таки нос был не такой испитый!..»)

И вот на этом этапе ваших отношений, сделав тебя доверчивым, как раздеваемая пожилым растлителем восьмиклассница, кинул он тебе сахарную косточку: «Хочу сделать заявку на ещё одну кражу… На такой-то улице, номера дома точно не помню, на месте можно проверить…Взял там видеодвойку, бабла немножко, кое-что из вещичек… Шматьё продал, а аппаратура спрятана на чердаке одного из домов на улице Трамвайной… потом покажу…»

И ведь ты уж столько раз ловился на подобное же… (смотрите выше)… Но – о, магия личности!.. Зажигаешься, хватаешь ручку и бумагу, подсовываешь ему: «Пиши заяву!» Он косится как на маленького: «Так не за так же – за п о д о г р е в… Хочу в камеру чай, сигареты, сахар, и – ш и р н у т ь с я разок…»

Знакомые песни, а?!

И ведь знаешь наперёд, что и в этот раз – к и д а л о в о, но… Он описывать квартиру на такой-то улице с такими подробностями, которых не выдумаешь, и насчёт нычки – излагает конкретно, зримо, с неподдельными деталями… Даже с аппаратурой – в самую точку – именно её попавшие в данную ситуацию воры операм чаще всего и сдают. Ведь всё равно в любой, даже самой лучшей нычке аппаратура пропадёт, – со временем сгубят её сырость и крысы… Уж лучше оперу её выдать – в обмен на послабления… Золотишко или ещё что-либо, способное лежать в тайнике долго, ни один ворюга не выдаст – зачем?!. Кончится срок заключения, он выйдет на свободу – и попользуется давней добычей…

…Начинается яростный торг. Ты желаешь вначале – получить информацию, а уж затем г р е т ь Перельмана, он же стремится к противоположному: вначале – продукты и ш и р к а, а информация – потом, причём без малейшей гарантии, что она при проверке подтвердится… И победа остаётся за ним, сучярой!..

И кормишь его, и поишь, и ш и р я е ш ь, но по краже той злополучной найти дом позднее так и не удаётся (в сводках никаких сходных с описанной краж в этом районе не происходило), и нычки на указанном чердаке не обнаружено, не говоря уж о якобы хранящейся в этой нычке видеодвойке…

«Украли!.. Подсмотрели, как я прятал, и – увели!.. Ну что за вороватый у нас народ… Никому верить нельзя!..» – ковыряя в зубах спичкой, грустно констатировал Яшка. Трудно с ним не согласиться…

Бить ему морду – бесполезно. Да и не хочется, если честно… Эти скорбные глазки, этот напряжённо-недоумевающий голос: «Вы мне не верите?!. Но я же правду говорю!..», эта глубинная боль в голосе… Слезами душа обливается в созерцании мук этого благороднейшего человека, и хочется, вынув кошелёк, отдать ему все свои денежки – хотя бы в частичную компенсацию за его великие страдания…

Скажу больше: спустя ещё какое-то время, уже и учёный им, и многажды обманутый, я по прежнему сую ему хавку и ш и р л о… Он, довольный, радостно урчит: «Я знал, что вы – необыкновеннейший человек!», а в твоих ушах стучит: «Боже, какой же я идиот!..»

Бояться за Широкого, опасаться, что в камере злые уголовнички отнимут у него паёк, не надо – он же мошенник… жульман высокой категории!.. Да он сам в своей камере кого угодно обдурит, «загрузит» по уши, выманит его продуктовые передачи и сожрат…

Короче, р а з в ё л меня Широкий как хотел, «сынком» уже называл (на полном серьёзе усыновить грозился!), намекал на некие грандиозные операции, которые я-де с его помощью в будущем проверну, а в обмен за эти будущие прибыли – прочил у меня бабок, ш и р л а и копчённой колбаски побольше…

Совсем оставил бы меня без штанов, но повезло– перевели его от нас в СИЗО другой области (он там тоже чего-то натворил), и больше не пришлось мне с ним свидеться. Думал: амбец Яшке, – как ранее судимому и с учётом всех обстоятельств его делишек, влепят ему лет пять. При его пошатнувшемся здоровье это – срок. Так и сгниёт в «зоне»…

Но ошибся я. Через пару месяцев случайно узнал: каким-то Макаром смог договориться со следствием Перельман, и его – отпустили под подписку о невыезде (для ранее судимого – вещь практически нереальная!). Вышел он на волю – и растворился в окружающем пространстве…

Ещё через три месяца в одном из агентурных сообщений промелькнула его фамилия. Будто бы наш человечек видел Яшку в соседнем районе, заходящим в офис одного из коммерческих банков. Смотрелся Широкий свежо и приятно – как лис, вышедший на очередную охоту!.. Не сколько в интересах службы (оно нам надо – мелких прохвостов ловить!), сколько по личному любопытству – связался с тамошними банкирами. Оказывается, действительно – наведывался к ним «Герой Советского Союза в отставке, председатель правления общества Славяно-Африканской дружбы, лауреат международной премии имени Христа и Магомета», фамилии они точно не помнят, – называл он её мельком, а переспрашивать было неудобно, тем более – заглядывать в его документы… Просил же у них отставной Герой немного – каких-то несчастных сто тысяч долларов наличкой. Оказывается, миллионы африканских детей ежегодно умирают с голода, и наш лауреат зажёгся идеей обзвонить лично всех ведущих олигархов мира и собрать среди них 21 миллиард 565 миллионов 301 тысячу долларов и 14 центов для строительства по всей Африке сети пищевых комбинатов по производству детского питания в 200-граммовых баночках. Ну а поскольку телефонные переговоры с заграницей стоят дорого, то председателю правления и понадобились эти несчастные сто штук «зелени» – на оплату звонков… Попутно со своей просьбой Яша прочёл банкирам целую лекцию о пухнущей с голодухи африканскрй малышеи!.. О, как рыдали все в том офисе!.. Однако столько налички чисто случайно у них не нашлось, да и выискался один трезвомыслящий человек (начальник Службы безопасности банка), который захотел узнать про общество Славяно-Африканской дружбы подробнее. Яша пообещал ему принести на следующий день кучу буклетов, принял в качестве аванса его благородному делу 350 долларов, и – гордо удалился. Наблюдавший за его отбытием начальник Службы безопасности слегка удивился тому, что такой видный деятель не укатил от офиса в иномарке, а аскетично утопал пешком к ближайшей трамвайной остановке…

Я спросил у банкиров, не смутили ли их явно семитские черты лица главы правления общества С л а в я н о – африканской дружбы. «Так именно это и внушало доверие… Раз председателем – еврей, то значит – дело солидное и серьёзное!» – бесхитростно ответили мне. М-да… Не пропасть Якову Иосифовичу в этом жестоком и мало радостном для приличных людей мире!

12. ХРЮША

…Но чаще всего общаться с мошенниками (и именно – с опустившейся, наркоманистой их частью) мне приходится при работе с агентурой…

Желание увернуться от карающей десницы закона вкупе со стремлением с помощью каких-нибудь связей и контактов провернуть дополнительные комбинации и гешефты толкают жуликов на сексотничество. Причём агенты из них – никакие. Сто раз пожалеешь, что связался с таким, прежде чем дождёшься от него хоть какой-то пользы.

Все осведомители регулярно лгут, набивая себе цену или спасая шкуру от наказания за ранее не добытую информацию, это неизбежно. Заранее знаю, что 70 % содержащихся в любом агентурном сообщении сведений – заведомая чухня. Но ведь – не 100 же!.. И потом, когда лжёт обычный криминал – это заметно, опытный взгляд без труда заметит покраснение щёк лгущего, суетливость взгляда, блудливость голоса, нервное растирание ладошек, бесконечные повторения-рефрены типа: «Вы что, мне не верите?!» А вот когда лжёт опытный мошенник – он делает это виртуозно. Каждый жест, каждая интонация, достоверность каждого сообщаемого им факта или наблюдения – на уровне мировых стандартов…

А проверишь – всё туфта!.. Всё абсолютно!..

Для иллюстрации расскажу про одну… Такая крыса!.. Зинка Угольникова, кличка «Хрюша» (нос у неё обманчиво-бесхитростный, «картошкой», даже на пятачок чем-то смахивает, отсюда и погоняло). Веселушка – балагурка, бурная жизнь за плечами: два законных мужа (одного посадили за наркоту, другого – за квартирные кражи), сын – школьник, – от сожителя… Сама в юности залетела на полтора года «к хозяину» за кражи, и больше туда не хотела, изворачивалась как могла… На «игле» плотняком – лет уж 15-ть (периодически спрыгивая и вновь подсаживаясь), зарабатывая на дозу и хлеб мелким оптом наркоты и к и д а л о в о м мелкого уголовного люда. А чтоб не прибили ненароком в тёмном углу, или, ещё хуже, чтобы не замела уголовка – работала на нас под оперативным псевдонимом «Кефаль». Но как работала!..

Прибежала, допустим, ко мне в кабинет, запыхавшись, словно марафон одолела, с желанием сообщить некий важняк. «Шурку-Беса знаете?», «Ну… Мелкий наркоманчик, 25 лет, живёт за счёт родителей, ещё и на рынке чем-то приторговывает…»

«Расскажу про него кой-что, если дадите р а с к у м а р и т ь с я… Обещаете?..» Подумав – обещаю. Интересно всё-таки… А если ничего толкового не услышу, то кто ж запретит её ничего не давать?..

Начала втолковывать… Оказывается, в прошлом году Бес два месяца обитал у сожительницы в соседнем районе. Там на пару они молотили хаты не знаю как, но потом сожительница сдохла от передоза, а тамошние опера сели Бесу на хвост, вот и вернулся сюда, в свою донельзя запущенную однокомнатку, и по новой стал где-то на стороне хаты бомбить, и на свой адрес уворованное сносить.

«Я у него была только что, в гостях, – к у б «дури» он мне задолжал, и хрен вернул, вот я и напомнинала… Так вот, базарим про разное, смотрю – а у него на тумбочке – телевизор, импортный, «Хунай»… «Фунай»… В общем, как-то похоже называется!.. Спрашиваю осторожно, что да где, оказывается – две недели назад склямзил в центре, из квартиры на втором этаже!.. Берите его за шкирку – не ошибётесь!.. Наверняка таких краж за ним – штук пять, а то и восемь… По кладовкам у него пошерстить – немало надыбаете!..

Вот какую картину она рисует. В пересказе звучит всё бледней и невыразительней оригинала, наполненного огромным количеством подтверждающих правоту хрюшиных слов второстепенных штришков, подробностей, разветлений от основного сюжета, всевозможных информационных загогулинок… И ведь прекрасно понимал я, к т о мне это говорит, но – убедительность рассказа всё перевесила!..

«Верняк дарю… Но только дайте раскумариться!..» – напомнила про свой интерес моя заагентуренная «подружка». Как зачарованный, повёл её к своей нычке в подвал 15-го дома по улице Космической, взял оттуда и отдал ей специально хранимый на случай расчётов с осведомителями пузырёк с экстрактом опия. Схватив его, убежала с довольным урчанием…

Проверил на всякий случай информацию, заслав к Бесу своего агентика: стоит у него дома импортный телик, не соврала агентесса… Ну и заявился к нему вечерком с участковым и понятыми…

Сперва казалось, что всё тип-топ: документиков на «хунай-фунай» у Беса не оказалось, чем косвенно доказывалась незаконность его происхождения. Но с другой стороны, у наркоманов на находящуюся у них дома аппаратуру документов обычно и не бывает. Более удачливые материально нарики принимают в качестве платы за ш и р л о телики и видаки от менее удачливых, – откуда там документам взяться!.. Провели обыск – ни хрена!.. Свезли Беса в райотдел, поработали с ним пару суток, пробили его и так, и этак, заодно и побили, это всенепременно – нет за ним никакого криминала, и всё тут!.. Рассказал он нам, в частности, откуда телик к нему попал («Верка-Троепалая дала, спросите у неё!»), проверили – всё точно!.. Надо ли говорить, что и в соседнем РОВД никто из оперов Беса не разыскивал, и про якобы отбомблённые им хаты и слыхом не слыхивал…

Такое вот амбрэ проклятая Хрюша нам в рот сунула!..

Бегу на «территорию», нахожу её, волоку в дальний от посторонних взглядов угол с целью наказать физически и морально… Господи, какой же лапши она мне в считанные минуты на уши грузанула!.. И что «Бес меня, видать, совсем за малохольную держит – всерьёз уверял, что телевизор склямзил… Вот скотина!..» И что: «Может, он не в том районе хаты чистил, а в каком-нибудь другом?.. Вы по всему городу проверьте!.. А заодно и у его родителей шмон устройте…» И даже что: «Да ладно огорчаться… Ну случилась с Бесом промашка, подумаешь!.. А вот я вам про Игорька Малькова такое могу рассказать…»

И – рассказывает. Опять куча подробностей, ещё достовернее предыдущего, и уже не хочется бить её в лицо и печень, а хочется записывать и брать в разработку, но и это впоследствии оказывается дезой… и второе… и десятое…

А главное – ничто Зинку не смущает. Оказался очередной её донос полнейшим бредом – лишь пожмёт плечами: «Надо же, как я ошибалась… Но вы ж на меня не обиделись, правда?..»

И впрямь, никак мне всерьёз не удавалось на неё зуб заиметь, хоть доводов она давала предостаточно… Однажды, к примеру, подрезали одну, халявничала на трассе, в реанимации успела шепнуть: «Грузин…в очках!..», и – сознание потеряла. Итак, надо было искать очкастого кавказца. Предположили такое: шлюшка хотела свистнуть его лопатник, вот он сгоряча пером её и наказал…

Спустили задание агентуре, в том числе и Хрюше, мол: ищите и выведывайте, не мелькал ли где-либо «зверюга» с подходящим образом жизни. И первой вышла на след Зинуля, неутомимая наша… Опять-таки запыхавшись, прибежала ко мне с весточкой: нашла!.. То есть не совсем нашла, а – почти: какая-то Томка, наркошница из недавних, во время случайного «базара» выложила, что живёт-де у неё на квартире без прописки некий житель Тбилиси (или Кутаиси – слабо секущая в географии Зина точно не запомнила) по имели то ли Зураб, то ли Рустам, а может быть и Шота (имена почти сходные, так легко спутать, фамилий же Зинка, дескать, не спрашивала, чтобы не насторожить)… И вот этот самый житель Кавказа недавно прибежал домой, весь в крови, и «дрожащим от волнения голосом сообщил квартирной хозяйке, что только что подрезал какую-то славянскую халяву»!.. На минуточку я не поверил, позволил себе усомниться: зачем грузину (если он не полный идиот) признаваться посторонней женщине, у которой он всего лишь живёт на квартире, о совершенном им преступлении?.. У Хрюши ответ был уж заготовлен: «Она – не посторонняя… По словам Томки, они знакомы 7 лет, два аборта от него она уже делала…» Попутно Зина сообщила массу информации о Томе и её квартиранте-сожителе, а также и о современном положении в Грузии, что придавало её рассказу колориту и убедительности.

В общем, почти железная сдача, слегка лишь осложнённая тем обстоятельством, что ни фамилии, ни адреса Томки Зина пока что не знала, но обещала выведать. «С Томой мы забили стрелку на завтра в четыре, у табачного киоска на Кировской улице… Я обещала принести два к у б а ш и р к и и шприц. Но у меня сейчас – ничего нет. Дайте «дурь», и встреча состоится…»

А я что?.. Дал… Мокруху же расследуем, результат нужен – позарез!..

Ну вот, а назавтра приходит в себя подрезанная шалава, и оказывается, что не грузин ножичком её подрихтовал, а Груздьев, из нашенских местных хулиганчиков. Дочка у него тоже – шалава, и поссорилась с пострадавшей, из-за выгодного клиента, вот и попросила папашку с ней разобраться… Пострадавшая в больнице потом пыталась произнести: «Груздьев» и «дочка», а нашенским «грузин» и «очки» послышались…

Узнав это дело, готовлюсь к выезду на адрес, где по нашим сведениям Груздьев сейчас ошивается, а тут ещё ни о чём не подозревающая Хрюша опять ко мне прибегает. Посмотрел я на неё, нехорошо сощурился. «Ну как там твой очкастый грузин?» – спрашиваю ласково. «Рустамчик у меня уже почти в кармане! – докладывает радостно. – Томка на встрече сказала, что живёт где-то в районе мебельного салона, в девятиэтажке, обещала завтра к себе в гости привести. Но не с пустыми руками же идти – надо минимум десять кубов ш и р л а… Э, вы чего, гражданин начальник?.. Чего вы?!.» Вызверился я на неё, попёр танком…

И вы думаете, что хотя бы эта история меня чему-либо научила?.. Да ни хрена!.. Спустя самое короткое время опять слушал её россказни с распахнутой от жадного любопытства пастью, и не просто слушал, а и дефицитным ш и р л о м с ней за ценную информацию расплачивался!.. И всё – лишь для того, чтобы спустя время убедиться: и это – полнейший бред!..

Эта схема типична для любого сексотничающего мошенника: чем больше с таким общаешься и опутываешься его дурманящим разум своеобразным обаянием, тем больше начинаешь ему доверять. Он что-то обещает, и ты с ним о чём-то договариваешься. Регулярно он приходит к тебе и что-то по делу рассказывает, ты доволен, даёшь ему авансы из обусловленной за его услуги платы, договариваешься по новой в мельчайших деталях, он машет ручкой и убегает. А когда приходит время окончательного подведения итогов – выясняется, что не делал он ни черта, и ничего не выяснял, а всё, сообщённое им – враки чистейшей воды!.. Зачем врал?.. Чтобы не бил ты его, в клетку чтоб не запер и на р а с к у м а р давал изредка…

Ловишь его, или встречаешь случайно, хватаешь за грудки: «Чего ж ты?!.» И начинается та же фигня: «Как это я ничего не сделал?! Да я пахал как шахтёр, и подробно тебе, гражданин начальник, о том докладывал!.. А что не подтвердилось то-то и то-то, так это только по тем-то и тем-то причинам…»

В оконцовке, если живёт он на твоей «территории», и спрятаться ему от тебя некуда, ты его капитально колотишь и з а к р ы в а е ш ь…Но широко распространён и обратный вариант: сколько раз столкнёшься с подобным ловчилой, столько раз он тебя и надует. Зная, что толку от него всё равно не будет, стараюсь уж с такими и не встречаться вовсе…

…Как с той же непотопляемой Зинкой – Хрюшей, например. Общаясь с нею регулярно, попадаешь в психологическую зависимость от неё. Это уж – как обязательная пачка сигарет в день, не выкурив которую – чувствуешь себя не в своей тарелке. Вроде бы всё у тебя есть, а всё равно чего-то – катастрофически не хватает!.. Вдруг вспоминаешь: «Так ведь сегодня та вонючая крыса меня ещё ни разу не к и д а л а!..» Бежишь на территорию, ищешь и находишь её (она вообще-то – птица вольная, постоянно кочующая по микрорайону, и постоянных часов приёма у неё нет), вы что-либо начинаете обсуждать, и она тотчас дурит тебя, причём каждый раз – по новому, без шаблонов и повторений… Уходишь, удовлетворённый, но для порядка – возмущаясь: «И когда же я перестану доверять этой падле?!»

…Вот ещё некоторые из воспоминаний о Хрюше.

Иду по улице, мимо окружённой кустами беседки. Вижу – там Зинка, с нею – две девки и парень с палочкой. (Ага, раз палочка – значит, гнойные абсцессы на ногах… наверняка – наркоман… всё ясно!..) Мне уж от Зинки ничего не надо, в текущем месяце трижды обувала меня уж как младенца, устал, хочется отдохнуть… Но она, зараза, усекла мой проход за сценой, и ухитрилась кинуть в мою сторону парочку таких жгучих «косяков», что я не смог пройти мимо. Подошёл. Вблизи опознал Зинкину компашку: все – нарики не из шибко вредных… Послушал их базар…

Как и предполагал, Зинка и этих к и н у л а, толкнув бодяжную «дурь», а теперь – пыталась доказать, что товарец – первачок, но это они – придурки, не способные шоколадную конфетку отличить от коровьего навоза!..

При моём появлении знавшие меня в лицо парень и девки приумолкли, не желая обсуждать при ментуре свои производственно – наркушные делишки, зато Зинуля, оживившись, путём якобы непонятных мне недомолвок и подмигиваний стала отвечать той троице на только что сделанные ей предъявы. Не будь меня – меньше, чем за час, она б от них не отгавкалась, в моём же присутствии, воспряв духом (бить при опере – не посмеют!) – раскидала их как маленьких, легко опрокинув робкие попытки напомнить очевидное: «Но ты же дерьмо нам всучила!» Когда же потерпевшая от её аферизмов сторона начала надоедать ей банальным однообразием предлагаемых для беседы тем (типа: «верни бабки, сука!..», и всё такое), – вообще пресекла их активность гениальной репликой: «Ой, гражданин оперуполномоченный, извините… Я вас задерживаю, а ведь наверняка у вас ко мне какой-то очень важный разговор!..» И, ухватив меня за локоть, торопливо поволокла прочь, причём – с таким видом, что со стороны смотрелось это так, будто бы я её куда-то невежливо волочу…

За ближайшим же углом Хрюша – мигом перестала изображать непонятно куда волочимую жертву ментовского произвола, защебетала приветливо, накрутила на мои оттопыренные уши пару макаронин, мельком поинтересовалась, а зачем подходил-то я?..

Полминуты не мог вспомнить: а и верно, зачем я подчаливал?.. Так и не вспомнив, что это она же сама меня и подманила, для отмазки забубнил что-то насчёт кражи в Яснополянском переулке: «Ты давала наколку на Шурика Нексмеянова, а он, оказывается, умер ещё в прошлом году…», и всё такое. Она, довольная (никаких новых её пакостей пока что не разоблачено мною!), рассмеялась: «Бог с Вами, гражданин начальник!.. Я ж вам ещё в прошлый вторник объясняла, какой там расклад… Мне Цыпа из 29-го дома толкнула, что якобы Устин-Рябой писал ей из «зоны» насчёт…», – ну и пошло-поехало, зажурчали слова привычно и легко…

Со стыдом – припомнил, что и в самом деле, этот фуфлон Зинка мне уже совала, Дожился: уж и не помню, какие враки выслушивал от агента пару дней назад!.. Чёрт, надо было сегодня к ней не подходить… пробежал бы мимо беседки, и сейчас там как раз увлечённо чистили б ей рыльник!..

…А она – вовсю поёт соловьём!.. И уже вдохновенно толкает новую лажу насчёт разбойничьей группы, на след которой она будто бы вышла недавно. «Надо ш и р к и срочно к у б о в пять, тогда выведаю побольше…»

Мы как раз проходили мимо булочной. Там стояла большущая очередь (как раз – канун Пасхи, всю муку хлебозаводы кинули на куличи, и с хлебом возникла нехарактерная для последних лет напряжёнка).

Извинившись передо мною, Зинка на минуточку отлучилась купить хлеба, а я, оставшись в стороне, понаблюдал её в работе. Это нужно было видеть!.. Ни в какой очереди Зинуля стоять и не думала, – ужом проскользнула мимо всех, кого – оттолкнув локтем, у кого – проскочив за спиною, кому – чуть ли не между ног нырнув… И всё это – с шутками, с прибаутками, с жалобной просьбой: «Ой, скорее дайте мне хлебушка вне очереди, граждане, у меня дома, в ванне, без присмотра остался маленький ребёночек, – как бы не захлебнулся!..» Не знай я, что сынок её уже почти взрослый пацан – сам бы без очереди даже и в собственную задницу её запустил – ну такая ушлая прохиндейка!.. Ну и очередь перед нею, понятно, почтительно расступилась, чтоб она поскорее хлеба для дитёнка взяла. Она б ещё и р а з в е л а кого-нибудь долларов на десять, отвечаю, не стой я рядом… А так – вернулась ко мне, спокойно продолжила разговор.

Вдруг – словно споткнулась она, и возникла непонятная секундная пауза… Только потом, тщательно припомнив, просчитав ситуацию, просёк: это я тогда сигареты себе покупал, и скорострельным глазом зацепила она в моём бумажнике купюру, – не то чтобы крупную, но – чуток больше того, что обычно в нищем оперском кармане валяется…

И вот, без всяких предисловий, вдруг излагает мне Зинка план очередной, предлагаемой мне комбинации: «Если б вы сейчас дали мне на короткое время столько-то баксов, то я б у такого-то взяла маковой соломки, у таких-то – разварила её, часть ш и р л а – вам отдала, на ваши оперские нужды, а на оставшееся – заагентурила бы в вашу пользу половину жилмассива!.. На вас тогда и Горилла пахал бы, и Женька – Кривошейка, и Родин – Шпион… Мы б вместе такого понаделали!..»

И – смотрит требовательно, словно я перед нею – в неоплатном долгу, и пришло время расплатиться!.. Еле от неё отвязался. Она у меня мою купюру обязательно выцыганила бы, не выдай мне её жена утром на конкретные внутрисемейные цели… Не мог же я с пустыми руками домой возвращаться…

Как-то отвлекли меня служебные надобности, и некоторое время не ходил к ней, не искал встреч…

Затем узнаю случайно: она уж с другим опером, моим коллегой, на связке работает!.. И не то чтобы заревновал, но что-то и вроде этого… Отловил Зину на притоне, спрашиваю: «Ты что же, кошёлка, на все разведки мира работаешь?!» Она попыталась отрицать всё, но потом – передумала, и дала более правдопобную версию: «Ой, знаете, срочно надо было передать уголовке информацию, а вас не было, и пришлось с этим мальчиком контачить… Но, знаете, он хоть – и ничего, но совсем не то, что вы… Ну абсолютно не то!..»

Строго хмурюсь, но в душе – приятно!.. «Ага, оценила!.. Да, я совсем не такой, как… Хотя и врёшь, впрочем, как всегда, но всё равно – хорошо!..»

Потом, через недельку-две, смотрю: тот опер её тоже раскусил, плюётся, говорит мне: «Как ты мог работать с такой паскудой?!. Ну ни слова правды!..» Я соглашаюсь: «»Есть за ней такое…»

Мы чувствуем друг к другу чувство лёгкой симпатии, как товарищи по общему несчастию. И клянемся больше никогда дел с Хрюшей не иметь.

Но – продолжаем бегать к ней поодиночке, таясь друг от друга…

Жизнь Зинаиды Угольниковой – руины. Настоящей семьи нет, жилья практически нет (обитает с сыном в малосемейке), денег (несмотря на всё её к и д а л о в о) тоже нету… Здоровье – подорвано…

Все её ненавидят, знающие про её стукачество урки грозятся подрезать (но что характерно: зная это – продолжают к ней бегать по своим делам!)… Горе у неё сплошное, одним словом, а не судьба. Хоть и бодра она постоянно, весела даже, но задумаешься про её жизнь – и выть хочется…