Текст книги "Из записок районного опера"
Автор книги: Владимир Куземко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 95 страниц)
Обыватели нас не любят, криминалы – ненавидят…
Собственное начальство плюёт нам в души, интересуясь лишь конечными результатами, а не тем, ценой каких неимоверных усилий он был достигнут…
Газеты в нас плюются каждодневно, на телевидении мозоли уж на языках начесали рассказывать о ментовском садизме и дуболомстве…
Зарплата – мизер, да и ту не каждый месяц выплачивают… Здоровье – ни к чёрту, времени на семью – нет…
Взглянув на себя свежим взглядом со стороны – в ужас приходишь! Бежать из милиции скорёхонько – вот единственный выход!.. Но бежать – некуда, везде – одно и то же (где покруче, где – пожиже), да и привык уж к своему ремеслу…
…Практически не осталось в уголовке прежних зубров. Кто-то, пробившись в начальники, сделался для рядовых оперов недоступным, основная же масса – незаметно испарилась из органов.
Тот – спился, этот – ушёл на пенсию, того – посадили (з а к р ы т ь любого из оперов всегда есть за что!), те – осели там, где меньше требуют и больше платят…
Оперской молодёжи набираться уму-разуму практически не у кого. Учатся лишь на собственных ошибках, причём многие на этом – сгорают… Так из ста начинающих оперов в итоге получилось бы 60–80 хороших розыскников, а так – только двое-трое, да и то – если им повезёт…
Никто оперскую молодёжь не жалеет, не учит, не бережёт. Проработаешь в розыске лишь пару недель – и уже на тебя уже норовят скинуть расследование какого-нибудь мудреного гопа или мокрухи… Всем глубоко по барабану, способен ли ты с подобным делом справиться, не способен ли… «Обязан!» – и точка. У начальства это – единственный разговор.
Ничему не учат, однако конечный результат – дай!.. Не сумеешь, завалишь показатели раз, другой, третий – выгонят в два счёта, с этим быстро, кадры не берегут и не лелеют… Начальство беспокоят лишь их собственные шкуры…
Ну а если я хоть как-нибудь, но стараюсь, тяну лямку с 6 утра и до 23.00 вечера, тогда – держат, «так и быть, работай покаместь, паря!» Но при этом – долбают всячески, требуют несусветное, жмут до упора…
Но если, несмотря на рутину и всеобщую глупость, начнёт у меня что-нибудь получаться… Если сумею найти нужных людей, и нащупать каналы воздействия на них… Если буду не только по притонам шляться и морды бить нарколыжному сброду, но и – грамотно вербовать, расследовать, делать что-либо полезное, достигать нужное именно делу, а не бумаге и не моим начальникам… Вот тогда, может быть… я говорю: может быть!..тогда когда-нибудь почую в себе неосознанную гордость: «А ведь получается, ёлы-палы!.. А ведь кое – что уж выходит!..»
Но это – исключительно моя личная победа. Жду ли я от своих отцов-командиров слов восхищения и благодарности за неё?.. Хо!.. Понимаю прекрасно: хрен от них хорошего дождёшься… Что моё – то лишь мне и интересно, начальство же колышется лишь двумя вещами: чтоб давал показатели на уровне, и чтобы с ним не переругивался, когда оно, руководство, надумает в очередной раз тыкать мне свои ценные указания…
Розыскники в массе – народ дружный. В одиночку и бандитов не одолеешь, и от начальства не отобьёшься… Есть множество ситуаций, когда лишь от твоего напарника зависит, будешь ли ты в оконцовке на коне, или же – раздавлен тяжёлым колесом доли… Никому не хочется – под колесо, вот локоть о локоть с боевыми побратимами от судьбы-суки и отбиваемся!..
Все мы – люди одного сорта, примерно одинакового профессионального уровня. Но у каждого – своя особинка, свои плюсы и минусы,
Один – психикой гибче, глубже понимает людей, все внутренние пружины и механизмы людского естества… Незаменим как агентурист, и к любому подыщет ключик, свой специфический подход. И на допросах, когда надо разговорить нужного «клиента», ему равных нет…
Другой – внимателен к мелочам, подмечает всё – особым образом примятый окурок «Примы» под стулом на притоне (а точно такой был найден на месте ограбления гражданки Клёпкиной в прошлом месяце), слегка порозовевшие щёки хозяйки притона на вопрос о нынешнем месте работы её родимого сыночка (значит, верна информация о том, что Вадик Стропалов устроился стриптизёром в ночной клуб «Серая Шейка», контролируемый группировкой Вани Чёрного), ещё множество других подробностей и деталей, которые легко ускользнутот внимания другого человека, им же – замечены и правильно поняты…
У третьего – интуиция зверская!.. Бывает так: никаких зацепок, лишь что-то отдалённо маячит в тумане, этакий проблеск во мгле, заметить его невозможно – только почувствовать присутствие, вот он – и ч у е т, первым из всех, а уж затем – и остальные, присмотревшись, тоже начинают что-то замечать…
Четвёртый – упрямец. Упёрся буром, вцепился как бульдог, и – держит, не отпускает до конца, в финале глядь: а ведь что-то начало вырисовываться!..
Пятый – смелый до безумия, в угрозыске шибко отчаянные не нужны, это тебе не ОМОН, но иногда и здесь случаются острые ситуации, тогда есть за кого укрыться… Но если даже ничего особо рискового и не происходит – всё равно приятно знать, что среди нас есть свой Рэмбо.
…Итак, живём – по-братски, друг на друга начальству не стучим, спины коллег – прикрываем, про подлянку товарищу – и думать не моги…
Конфликты?.. Бывает, где ж без них, но – несерьёзные, без долгих обид, злопамятства и двурушничества… Скажем, у меня – своя «территория», а у опера Игорька – своя. Он норовит какой-нибудь матерьяльчик по уличному гоп-стопу спихнуть на мою «землю» (одна половина улицы – «его», вторая – «моя», есть возможности для закулисных маневров), ну а я, естественно, пытаюсь закрутить в обратную сторону… Но это и не конфликт даже, а так… лёгкая разминка ума и характеров!..
Во всём мы примерно одинаковы – даже в доходах. (В смысле: все – практически нищие!..) Порою из школы милиции придёт какой-нибудь новоиспечённый лейтенантик, – носик к верху, ездит на подержанном папином «рено», строит из себя крутояра, хотя в работе пока что – фраер…
Проходит время, обкатается новичок в конкретных условиях, и если не испарится быстро в неведомом направлении – то приспособится к реалиям, приноровится, притрётся… Сперва – с «рено» как-то незаметно пересядет на трамвай, а там – бумажник в его кармане начнёт съёживаться в объёмах и достоинстве ассигнаций…
Иначе – не получается. Иначе – нельзя. Смотреться белой вороной в «серо-чёрном» оперском коллективе – значит, становиться всеми не любимыми одиночками…
А таким у нас – ходу нет!..
Часть вторая
Л Ю Д И
Среди однородной массы сотрудников уголовного розыска (все – примерно одинакового возраста, комплекции, темперамента, ума, характера, и биографии) яркими пятнышками выделяются некоторые уж очень чем-то выделяющиеся индивидуумы…
1. ВЕСЕЛЬЧАК
Взять хотя бы Саньку Кириллова, «территориала» из соседнего со мною кабинетика. Краснорожий, глаза-щёлочки, упитанные щёчки, на хомячка похож. Но хомяк – животное безвредное, а Саньке безвредным не назовёшь…
Допрашивал он как-то по-особенному…
Допустим, сидит перед ним на табуретке подозреваемый в чём-либо гражданин, и гонит понятно что: там – не был, того – не делал, а о про такое – и понятия не имеет… Старинная, множество раз слышанная любым из оперативников песня!..
Так вот, слушает Кириллов молча, похаживая по кабинету то вдоль, то поперёк, и головой согласно кивает, мол: «Верю я, верю!», и: «Наверняка всё так и было, без сомнения!..» И при этом весь из себя – вдумчивый, задушевный, свойский… Вот подозреваемый и перестаёт пугаться возможных неприятностей. Наоборот – смелеет, широко расправляет плечи, крепчает голосом, и, утверждающе помахивая в такт своим словам рукою, чуть ли не диктует оперу, как тому следует обрисовать в служебных бумаженциях картину произошедшего, и в какую сторону направлять расследование…
И в этот момент полнейшего упоения допрашиваемого своей пламенной речи Санька, вдруг остановив его лёгким прикосновением к плечу или руке, спрашивает с вежливым спокойствием: «Тебе вмазать, чтобы не хренел, или сам усохнешь?..»
Не врубившись, подозреваемый ошарашивается:: «Что-что?!»
«То самое…» – с улыбкой поясняет опер, мгновенно хватает со стола дубинку и больно бьёт простофилю по колену. «Ах!..» – изумлённо дёргается тот, отшатываясь.
Санька – сама доброжелательность. Радостно щурится: «Продолжай, продолжай… Я тебе не мешаю…»
После минутной паузы, потирая ушибленное колено и испуганно пялясь на вновь застывшую на столе дубинку, подозреваемый продолжает… Вначале – осмотрительно, памятуя о внезапном ударе, но затем, успокоившись и придя к выводу, что то была какая-то нелепая случайность, тихонечко выруливает на прежнюю дорожку… Но только-только повышает он голос до прежних высот правдивости и самоуверенности, как дубиночка срывается со стола, и по другому его колену – хрясь!..
«Ой!» – подскакивает на месте допрашиваемый, широко распахнув глаза на оперуполномоченного. И что особо потрясает его: Санька… улыбается!.. Да-да, он даже смеется, весело и миролюбиво…»Говори-говори, я внимательно слушаю!..» – сквозь заливчасто – звонкий смех просит Кириллов.
Подозреваемый молчит, боясь произнести хоть слово, но дубинка предупреждающе вздрагивает, и он тотчас начинает говорить… Говорит, говорит, говорит…
Бац – дубинкой по коленной чашечке!..
И сразу – серебристое хохотание Санька, и его просительное: «Продолжай, чего встал… Не обращай на меня внимание!..»
Ничё себе… «не обращай внимание»… Отмалчиваться – нельзя (за это Кириллов тоже бьёт), но и говорить не получается, – то правой рукой лупит «демократизатором» Санька, то левой, и всё – весело, заливчасто, оптимистично!..
Случайно заглянувшие в РОВД и проходящие мимо дверей кирилловского кабинета мирные граждане, слыша звонкий как колокольчик смех из-за дверей, невольно улыбаются. Дескать: весело мужики здесь живут!.. Не знают, наивные, что не анекдоты за тою дверью рассказывают, и не корефану подмышкой щекочут, а живого человека мордуют!.. Правда, он в 98 % – мразь, бандит, урка блатная, но тем не менее и он – живая душа, и ему от битья – больно, а вдвойне больно – когда вот так бьют, с улыбочкой, со смехом и щутками-прибаутками…
Оригинально «колол» наш контингент Кириллов, изобретательно, радостно даже, но был в его действиях какой-то… потаённый обман, что ли…
Розыскники – народ простой, вне пределов оперативных комбинаций и взаимоотношений с начальством, в общем-то – бесхитростный. И коль уж колотишь гражданина как боксёрскую грушу, то будь добр – изобрази ментовскую сердитость, сверкни грозно глазками, прохрипи клиенту страшилку из подходящего к данному случаю репертуара, типа: «Колись на сознанку, сучара, а не то я начну сердиться!»,
Если же, напротив, улыбаешься ты своему собеседнику, и словами в него пуляешь исключительно ласкательно – душевными, то как же такого одновременно – и бить?.. Не созвучно!..
Так, чтобы сперва – улыбаться, а потом – избивать, или сперва колотить, а затем – ласково беседовать, – такое случается часто, но чтоб – одновременно?..
Кстати, и оперим Кириллов не так чтоб очень… П о л я н у в кабаке организовать, или парочку шлюшек в райотдел для ускоренного оперразврата доставить – это да, тут он виртуоз… И водку притащит не галимую, и мяса дармового притарабанит сколько надо, и приведённые им бабёнки окажутся не трипперщицами, которых и в трёх гондонах трахать страшно, а вполне терпимых кондиций…
Но как до работы доходило, до кропотливого многодневного выслеживания нужных нам человечков, до деликатно-штучной обработки агентуры, или ещё чего-нибудь оперативно – розыскного, тут он – филонил, жуткую ленился, попросту говоря – хрен забил на службе, причём нисколечко этого не скрывал…
И ещё…
Все опера, склонны любое нераскрытое преступление – «глухарь» подвесить на какого-либо ранее уже задержанного бандита… Ему ж, собаке, всё равно, к примеру, за 5 краж он попадёт за решётку или за 8, вот пусть три «левых», совершенных другими, так и не изобличёнными нами бандитами кражонки он на себя и возьмёт, а мы за то – жратву ему в камеру подкинем, курева, чая, а то и ш и р н у т ь с я позволим. Это – обычная, широко распространённая практика…
Но, как правило, перед тем, как к каждой зарегистрированной краже или иному преступлению присобачить «левого» виновника, опера честно пытаются поймать настоящего преступника, и уж только если не выгорит – начинают «химичить»… А Санёк – и не пытался!.. Получил от дежурного заявку на «кражу личного имущества» (это когда не смог дежурный отбиться от заявителя, хотя и уговаривал его, и выпихивал, и разве только ногой в лицо не бил), и – сразу же ищет «левака», среди сидящих у нас в «обезьяннике»…
В результате такой гнилой тактики позднее возникает масса проблем. Скажем, спустя время берём мы с поличным очередного домушника, раскалываем его и на ряд предыдущих эпизодов преступной деятельности, пытаемся оформить эту «явку с повинной» документально, а – хрен всем в зад!.. Кирилловым эти эпизоды, оказывается, давно навешаны на совершенно другого лоха… Ещё и дело сшил такими гнилыми нитками, что просто удивительно, как следак подобный фуфляк принял в производство, и начал готовить к суду… Без «химии» в нашем деле – нельзя, но – не зарываться же, помнить меру… Ну и ещё должна быть какая-то профессиональная гордость!.. Каждая Санькина тупая отмазка давала какому-нибудь ворюге лишних пару недель вольготничать на свободе и творить всякое, тогда как можно было его реально з а к р ы т ь куда раньше…
…В общем, лёгкая неприязнь к оперу-весельчаку среди его коллег потихоньку переросла в откровенную не-любовь. Если честно – раздражал он нас, и хотелось от него избавиться…
Решили сыграть на двух обстоятельствах: его трусоватости (товарищей не обманешь – в рискованных ситуациях замечалось, что мандражит Санька больше положенного, что и понятно: на бандитский нож или с т в о л грудью шагать – это тебе не беззащитного человека в кабинетике уродовать!), а также тем, что среди райкриминалитета имел Санька репутация окончательного дерьмовщика. Дескать: «Ну ладно, бьют опера… работа у них такая… Но чтобы при этом – ещё и смеяться?!. У, сука!..»
И вот, в присутствии Кириллова, опера на полном серьёзе зарассуждали между собою о том, каким же бесчеловечным издевательствам повергаются со стороны бандитов попавшие за решётку бывшие сотрудники правоохранительных органов. По идее, их в тюрьмах и «зонах» содержат отдельно от прочих уголовных элементов (вплоть до отдельных колоний для них), но на практике сплошь и рядом это правило нарушается, особенно в СИЗО, – то ли в документах напутали, то ли специально кому-то бяку подстроили…
Ну и резвились хлопцы, в лицах представляя, как встретят блатняки случайно попавшего в их камеру бывшего м у с о р а («да вот хотя бы тебя, Санёк!»). Особенно – если среди них окажется кто-нибудь из его «клиентуры», кого он ранее самолично в места заключения спровадил («слышь, Сашок, – ох худо тебе в этом случае придётся!..»). И напрягали буйную фантазию, описывая приёмы и методы воздействия бандитов на оказавшийся в их полном распоряжении хрупкий организм товарища старшего лейтенанта милиции Кириллова… Тут тебе – и миской по мошонке, и изъеденным сифилисом членом – по губам, и даже ломиком – в задний проход (откуда в строго охраняемой камере окажется ломик – никто не уточнял, – молча подразумевалось, что от бандитов жди чего угодно!).
Внимательно слушал Санька, скучнел физией, скрипел зубами, – явно ему не нравились наши разговоры, а чего – понять трудно, потому как про то помалкивал…
И начали с какого-то момента замечать, что смолк из кирилловского кабинетика его звонкий добродушный хохоток… Испортили мы настроение человеку капитально, ну ни малейшего настроения трудиться!.. Специально уточнили у допрашиваемых Санькой бандитов, те подтвердили: никого не бьёт больше Кириллов, даже и пальцем боится тронуть… Но может – и не боится, а просто не просится дубинка в руку без звонкой улыбки, не клеится без хохота это дело… Смеяться же Санька больше не мог, отравлен был тревогами его былой оптимизм…
А тут, как бы в подмогу нам, начальство озвучило на одном из совещаний очередную из своих бредовых идей: изобличённых в злоупотреблениях сотрудников органов не в «спецзонах» надо-де держать, а – в самых обыкновенных… Пусть все менты знают, что именно там, среди бандитов, «в случае чего», они и окажутся – может, хоть это удержит от злоупотреблений!..
Ох уж это сучье командирское племя!.. Значит, чем больше плохого мент сделал бандитам в промежутках между злоупотреблениями, тем беспощадней бандиты к нему будут злобствовать, когда он сам окажется в тюряге… Отсюда напрашивался вывод: живи с бандитами мирно, мент, тогда и с тобою, когда сам загремишь, тоже будут обращаться по-людски… Короче, эффект от нововведений начальства нарисовался прямо противоположный желаемому!..
Ну и, понятно, радостно сообщили наши Кириллову, кого первым, по общему мнению, начальство решило таким образом подставить и сгноить в заключении среди блатарей…
Совсем почернел лицом Санёк… Не то что смеяться – разговаривать перестал!.. На реплики не отвечал, и сам ничего не говорил, всё какую-то свою тяжкую долю думал…
Потом как-то быстренько побегал по врачам, оформил себе увольнение со службы по состоянию здоровья (кучу хворей у него врачи выискали, – как он с таким неподъёмным грузом болячек ещё и смеялся?!), и, от греха подальше, укатил куда-то не то что из города, но и из области!..
Опера лишь недоумённо пальцами у виска покрутили. Странный Санька какой-то…
Совсем шуток не понимает человек!..
2. БАРАН
Вот ещё колоритный персонаж…
…Перешёл к нам в районную уголовку из патрульно-постовой службы. Имел тогда сержантское звание, за что «Сержантом» за глаза его все долго и величали… Но потом – окончил-отмучил школу милиции, прежнее погоняло потеряло смысл, и теперь кличут его (опять-таки заочно) – «Бараном» или «Барашком», причём не потому, что фамилия у него – Баранов или как-то схожа с этим, а из-за его любимой присказки, в ответ на постоянную ругань в его адрес и обвинения в тупоумии: «Это мы ещё посмотрим, кто из нас баран…» А чего смотреть?.. Будто и так не ясно!
Типаж исполнительного болвана: куда пошлют – туда и идёт, чего велят – то и делает, в пределах понимания… Но ведь не секёт ни черта!.. Потому и делает всё хреново, без малейшего понятия, зачем его посылали, и какой результат от него требовался…
Скажем, однажды вечером в подворотне избили парня, надавали по рёбрам, немножечко голову проломили, короче – изувечили!.. Лежит в больнице, в сознанке, но описать нападавших не может – был поддат, а во дворе – темновато… Типичные тяжкие телесные – «глухарь», ни хрена там не найти, а только отчётность испоганишь, и это – перед самым подведением итогов третьего квартала!..
Посылаем сержанта (он тогда школу милиции ещё не окончил). Задание ему: убедить т е р п и л у дать показания в духе того, что в нетрезвом виде поднимался он по лестнице, споткнулся, упал… И, скатившись по ступенькам с 9-го этажа на 1-й, нанёс себе множественные травмы и ушибы… Как средство нажима на потерпевшего – порекомендовали намекнуть: «Мы ведь можем изобразить всё в бумагах как результат драки с обоюдной виной, тогда и тебе статья за «хулиганку» светит…»
Выслушал сержантишко наставления руководства, кивнул головой в духе: «Будет сделано!», попёр в больничку… Вернулся оттуда – с заявой пострадавшего: «…на меня напали… нанесли тяжкие телесные… требую разыскать виновных и наказать по всей строгости…»
Начальника угро перекосило: «Ты чё сотворил, хрен моржовый?!. Ржа трипперная, на фиг ты этой подлянкой бумагу загадил?!. Тебя разве за этим посылали, чучело?!.» А эта умора лишь руками разводит: «Но что я мог?.. Как он рассказывал, так я и записывал…»
Ох,…вашу маму…за ногу!..
Да куда ж такого – в угрозыск?!. Тут – работа тонкая, штучная, для умеющих шевелить мозговыми извилинами, а ему же и шевельнуть нечем!. Ну полный звездец!..
С тех пор – пошло-покатилось… Что ни поручишь – идёт и делает. Начнёшь проверять результаты – за голову хватаешься!..
Как-то послали его на адрес, подозреваемого в РОВД на допрос привести. Двинул, через полчаса возвращается один. «А где такой-то?..», «Не пошёл. Занят. Обещал завтра сам прийти. Я его уговаривал, но…»
Старший опер позеленел от злости: «Так-растак-перетак, балалайка всем в рот, ты его что – на свою свадьбу приглашал?!. Тебе его привести велели!.. Заставить придти, слышишь?!. А теперь, блин, его там уж наверняка и след простыл…»
Сержант зашевелил морщинами на лбу, размышляя: может, и впрямь стоило ещё как-нибудь попросить гражданина подозреваемого?.. Потом – залыбился: «А чего – простыл?.. Небось, так дома и сидит…»
Ну что возьмёшь с придурка?!.
Без особой надежды, лишь на всякий случай, снова послали на адрес оперов. И хорошо, что бандюга оказался ещё тупее, чем наш сотрудник, и после его визита спокойно лёг спать. Вышибли двери опера, сонным с постели за шкирку его сдёрнули, приволокли в райотдел… Но не всегда ж такая везуха!..
Или ещё случай: поздним вечером убили мужика на детской площадке между домами. В подобных случаях делают поквартирный обход в окрестных домах: кто что видел, слышал или что-нибудь знает о произошедшем?.. Нашему орлу сизокрылому поручили отработать два подъезда в 9-этажке. Взял он ручку, взял чистые бланки протоколов опросов, и пошёл… Не было его долго. Сказать, что всё это время он пропинал балды в близлежащей пивнухе – так нет, все квартиры он реально посетил, и со всеми их обитателями побеседовал. Старательно выяснил, кто из квартировладельцев чем занимается, на какие доходы живёт, имеет ли автотранспорт и не снятые судимости, в общем – собрал самые разнообразные сведения… Единственно, о чём забыл спросить – это о событиях того самого вечера, когда произошло убийство!..
Начальник угрозыска был в шоке. «Ты что, специально?!» – орал он, махая в воздухе кулаками и брызжа во все стороны слюной. Баран развёл руками: «Так вы ж ничего не сказали…»
Оказывается, ему сообщили о произошедшем убийстве, и поручили провести поквартирный обход двух подъездов, а о том, что во время этого обхода именно о произошедшем и следует расспрашивать – сказали вскользь, а то и вовсе не упомянули, исходя из того, что это ж и так – очевидно… Но это – смотря кому!..
Но за художества эти его из органов не попёрли. У нас система какая-то странная… С одной стороны, выгнать в шею могут за любой пустяк, скажем – не фирменные ботинки к мундиру надел, или своему начальству нагрубил сгоряча… Но с другой – хрен кого-нибудь выгонят, пока чего-нибудь совсем уж из ряда вон не натворит, а так – будут тянуть до последнего, песоча на всех оперативках и собраниях-заседаниях…
Короче, продолжал он честно вкалывать и дальше. И, как я уже говорил, успешно окончил школу милиции и получил лейтенантские погоны. Из младшего оперуполномоченного стал полноправным опером. Теперь ему фигню какую-нибудь не поручишь, что ты… Он же – офицер, без пяти минут милицейский маршал!.. Ну а серьёзное ему что-либо поручать начальство откровенно побаивалось… Как т а к о м у, к примеру, доверишь картотеку секретных сотрудников?.. Он же всю агентуру спалит в два счёта!..
И оперативную комбинацию с помощью такого долдона не провернёшь, услышит замысел – озадачится: «Вызвать такого-то в РОВД, оформить его за хулиганку в райотделе на 15 суток и поместить в ИВС для внутрикамерной обработки, говорите?.. А если он в РОВД не станет хулиганствовать?..»
И старший опер, и замначальника районной уголовки, и сам начальник – все от него млели… Сколько он от них ругани наслышался, сколько ушат словесной грязи ему на голову вылили – больше, чем всем остальным операм, вместе взятым! Хотя ведь и остальные слышали регулярно отнюдь не гимны в свою честь, и вовсе не райским нектаром их начальство обливало…
Но вот чем он всех подкупал: на любую ругань реагировал спокойно. Что ни тявкай ему в лицо – внимательно выслушивает, сохраняя задумчивость физиономии. С начальственными попрёками – немедленно согласится («да, тут я маленько недоработал…»), от товарищеских разносов – отшучится или отделается своим фирменным: «Ну это мы ещё посмотрим, кто из нас баран…» Так что в итоге никто на него зла не держит, и долго – не сердится… Поорали на болвана, помахали кулачищами перед его озадаченной носярой, потоптали ножками – и успокоились, утешились его миролюбивыми оправданиями, – до следующего закидона…
…Чего у оперов, при всех их недостатках, не отнимешь – это самоотверженности. Пашем по 10–12 часов в сутки, а иногда и больше. Иначе – нельзя, слишком многое наваливает на нас руководство, и очень уж жёстко контролирует исполнение…
А вот Баран – не усердствует!.. Да-да, при внешней дубоватости, про своё конституционное право на полноценный отдых он не забывает ни на секунду, и при малейшей возможности им активно пользуется…
Скажем, заимел интересную привычку ездить днём обедать – к себе домой. В этом не было бы ничего примечательного, и многие из оперов делают то же самое, но только живут эти «многие» – рядом с райотделом, тогда как он – на противоположном конце города!.. Час уходит на дорогу в один конец, ещё час – в другой, прибавьте минут сорок – на сам обед и послеобеденный отдых… На три часа самовольно сократил он свой рабочий день!.. А начальство – бегает, а начальство – надрывается: «Где такой-то?!. Он нам срочно нужен!» А этот мудак – у себя дома, почивает на диване, переваривая пищу, свежей газеткой листает…
И опять на него орали – бесновались, снова он ресницами в ответ хлопал и руками разводил, бормочя печально: «Виноват, исправлюсь!», или протестующее бася: «Это мы ещё посмотрим, кто из нас…»
Впрочем, после дикого ора начальника угрозыска свою манеру отбывать на обеденный перерыв Баран всё-таки сократил… Зато вечером, после шести, уже поглядывает на часы с озабоченным видом, дескать: «Хлопцы, а не пора ли нам – по домам?..»
А после семи часов – и вовсе усиленно томится, намекающе ключами в кармане звякает, кашляет, чихает, испускает газы, двигает стулом, беспокойно ходит по кабинету, описывая овалы, постепенно приближающие его к входной двери, – чтобы при первой же возможности слинять…
И это – не взирая на окружающую обстановку, на то, чем занимаются в данный момент коллеги. Допрашиваем ли мы рецидивиста с четырьмя судимостями за плечами, обсуждаем ли детали предстоящего «наезда» на бандитский притон с вполне возможной перестрелкой, или же, наконец, коллективно пьём водку в честь благополучно поступившего на учёбу в Академию МВД боевого товарища – ему по барабану, подумаешь – допрос, перестрелка или пьянка (кстати, единственный из всего личного состава райугрозыска – он абсолютно не пьёт, и именно по убеждению, а не из-за того, что – язвенник)… Неважно это, пустяшно и зряшно, а важно и принципиально – то, что он хочет домой. Устал, отдыха желает – ясно?!.
Однажды он всех убил…
В соседнем районе случилось ЧП: при задержании бандита тот сумел ножиком зарезать милиционера, и дать дёру. В таких случаях кипеж – на весь город, а то и область… Вот и в этот раз городские райотделы подняли на уши, введя в действие общегородской план «Перехват», – личному составу роздали оружие, и, разбив людей на группы, каждую из них обязали тщательно прочесать отведённый ей кусок города: отработка адресов (особенно – криминальных), проверка чердаков, подвалов и сараев, рейдирование улиц, переулков и проходных дворов… Одной из таких групп в составе семи оперов и участковых поручили руководить мне.
Засели в моём кабинете, обсуждаем детали предстоящей операции. Баран, тоже включённый в мою группу, сидит рядом, внимательно слушает, кивает головою… И вот, когда я говорю: «А в 18.30 мы группами по два-три человека приступим к прочёсыванию лесопосадки…», этот чудик вдруг с важным видом заявляет: «Не-е, это я уж не смогу, в начале седьмого мне надо уйти…»
«Куда уйти?..» – растерянно таращусь я. Вообще-то, исходя из ситуации – заявление идиотское, но мало ли… Вдруг на это время ему назначен приём у начгорУВД, или же, обратный случай, любимая бабушка в больнице помирает, надо занести ей дефицитную вакцину…
Баран спокойненько поясняет: «Футбол по телику будут транслировать, – очень важный, отборочные соревнования… Не хочу упустить!..» Мы так и застыли с выпучившимися гляделками…
Понятное дело, никакого футбола в тот день он не посмотрел, за этим я проследил специально, держа его до полуночи у себя перед глазами!.. Но вообще же во все прочие разы он себя особо не ограничивал…
На матч сходить, или на эстрадный концерт какой-нибудь… в театр, в филармонию, в библиотеку – пару хороших книжек отобрать… На это время он постоянно находил, причём всегда – за счёт службы!..
Смешно сказать: он увлёкся бобидилбингом, и теперь регулярно, трижды в неделю, посещает занятия в спортзале!.. И это когда другие опера своих жён и детишек видят в урывках между ментовской беготнёй, и дома даже не каждый день появляются… «Ещё полгода тренировок – и такую мускулатуру накачаю!» – хвастался он. М-да…
Начальство к нему привыкло, стерпелось, приноровилось даже. Он же хоть и бесполезный делу человек, но и не – вредный. Не пьянствует, не берёт взяток, опять же – морд на допросах не сокрушает (а чего надрываться?.. лично ему бандиты ничего плохого не сделали!)…
А у нас кто тянет – на того и взваливают, а ежели ни хрена не делаешь – на тебя рукой машут: «Ладно, фиг с ним… Всё равно толку от него не дождёшься!..»
Лично я в самом начале ментовской карьеры ошибся: застаханствовал… В итоге оседлали меня как осла, такую поклажу взвалили – не продохнёшь!.. И чем больше старался – тем тяжче становилась поклажа, тем крикливее ругали за то, что тяну плохо и вкалываю мало…
А Барана, который вообще не тянул никогда, и не старался, уж потихонечку и ругать перестали… Еще и нахваливают: «Смотри-ка, день прошёл – а он ни разу не учудил… Душевное спасибо за это!..»
Кстати, в любом райотделе имеется свой кадровый «балласт», и все давно приноровились использовать его с максимальной выгодой… Есть куча ментовских дел, которые не требуют много ума и энергии, но людей на которые будь добр – поставь!.. Скажем – суточные дежурства в РОВД… Или охрана общественного порядка на каком-нибудь массовом мероприятии… Или семейный скандал приключился, требуется послать человека для разборки конфликта и оформления нужных бумажек, – толку от этого наверняка не будет, всё равно рассорившиеся муж с женою или родители с детишками потом помирятся, и заявы друг на дружку порвут, но человека всё равно – оторви от живого дела и пошли… П о л а г а е т с я!.. А кого посылать, если у каждого розыскника – куча требующих срочного расследования материалов?!. Вот и посылают того, кто и так ни черта не делал бы… Но зато ценные сотрудники могут заняться более важными делами… Так что если вдуматься – не таким уж бесполезен наш Баран!..
