Текст книги "Из записок районного опера"
Автор книги: Владимир Куземко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 53 (всего у книги 95 страниц)
Вот почему не бил я их обоих, и не рукоприкладствовал, но морально прессовал, конечно – на полную… Крики, угрозы, весь обязательный набор типовых оперских штучек-дрючек типа: «Нам всё известно, так что колись, пока не поздно!», или: «Твой подельник в соседней комнате уже обо всём рассказал, у тебя последний шанс – догнать его, и заслужить снисхождение суда своими чистосердечными показаниями!»
Но ничего не помогало, оба – упорствовали. Часы сперва текли, потом – бежали, а там уж и неслись неутомимым потоком. Прошли – первые сутки, потом – и вторые…
Начальник угрозыска как мог старался помочь мне вылезти из этого дерьма. Были проведены обыски в гараже, где Гайдуковский держал свои заезжанные «Жигули» и новенькую «Мазду» (о существовании которой его соседки по подъезду, оказывается, даже не подозревали!), обыскали и адрес Потаповой – пусто!..
Наши хлопцы привезли в РОВД и допросили Коробку и Жира (Землячка куда-то укатил из города), – ничего!.. «Никакого Гайдуковского не знаем!», вот и весь сказ.
В камере с Гайдуковским паслось два сексотика, пытаясь вызвать его на откровенность – ни шиша. Он лишь горячо уверял их в своей полнейшей невиновности – аж слушать магнитофонные записи их бесед было противно!..
…По сути, единственной зацепкой оставался ф а н ф ы р и к с «дурью». Не будь его – вообще не знаю, как смог бы набраться нахальства, и обвинять Гайдуковского хоть в чём-либо, но к у б ы ш к и – наличествовали, хоть и не служили никаким доказательством ввиду аргументированного отказа от него Анны. Не сомневаюсь ни на секунду, что найдись на пузырьке отпечатки пальцев Гайдуковского – и для его отмазки влюблённая Потапова взяла бы ф а н ф ы р и к на себя, но отпечатков – не было, не нужно было подставляться самой, вот она всё и отрицала: не знаю, не видела, всё подбросили… Сука…
Да и то: ну что такое – пять к у б о в?.. Кошкины слёзы… Тут и простенькое «хранение» к ней не подвесишь, нам же был нужен только «сбыт», да ещё – в крупных размерах…
Время шло, и работало оно против меня. Не только потому, что Гайдуковского придётся отпускать. Реально времени у меня было ещё меньше, – стоило неведомому «варщику» дьявольского зелья узнать про задержание Гайдуковского, и он, уничтожив все следы, слинял бы далеко-далеко, а тогда уж точно – концы в воду…
…К исходу вторых суток ситуация начала казаться безнадёжной. При встречах в коридоре или на оперативках начальник угрозыска кидал на меня предпрощальные взгляды, а от встреч с начальником РОВД я вообще старался уклоняться, чтобы не нарваться на неприятные вопросы. Разумеется, рано или поздно придётся эти вопросы услышать, и – ответить за всё… Но я как мог оттягивал этот страшный для меня момент.
…И вот тогда мне и пришла в голову мысль использовать последнюю из имеющихся в моём распоряжении возможностей…
9. ПОДСТАВА
Иметь подельницей любящую женщину – хорошо и удобно во многих отношениях, но ревность – постоянный спутник и страшный бич любви!..
И чем сильнее любовь – тем крепче ревность, тем легче возненавидеть «изменщика» и возжелать ему самого плохого как кару за его «неверность».
Причём после изничтожения неверного возлюбленного – ненависть к нему тотчас обычно проходит, и прежняя любовь возвращается с утроенной силой!.. Тогда невольный палач приходит на кладбище к загубленной жертве, и горько рыдает на могилке, умоляя о прощении – слезливый сюжетик для рождественских историй…(В оконцовке жертва как правило оживает, вылезает из могильной ямы, долго обнимается и целуется со своим погубителем…) Жаль – времени свободного мало, а то и я бы сварганил на эту тему пару романов…
…Так вот, при обыске на квартире Гайдуковского (как раз – в том диване, где наивный стажёр старался найти бомбу) вместо тротила и гексогена с детонаторами мы нашли пачки старых документов, фотографий и писем, – обычный архив любого пожившего на этом свете человека, если только у него нет полезной привычки ежегодно перебирать свои бумаги и уничтожать всё лишнее.
Среди этого бумажного хлама были и десятка 2–3 любовных посланий к Гайдуковскому от трахавшихся с ним в разные годы, или просто любивших его женщин, написанных разными почерками, датированных самыми разными временами, начиная от романтических 80-х (переписывался тогда Валентин Евгеньевич с одной семиклассницей из Одессы, с которой познакомился в «Артеке», и потом они ещё долго обменивались писульками, но больше так ни разу и не встретились), и кончая нашей эпохой, деловой и прагматичной, когда слова: «Я люблю тебя, мой козлик!» – вполне органично перемежаются с деловыми поручениями и просьбами типа: «Мне нужны сто баксов!», или: «Не дашь бабло на шубу – уйду от тебя к Тимофееву!»
Последнее из таких чувственно-финансовых возлияний было помечено прошлым годом. Потом, надо понимать, Гайдуковский насадил на свой «шатун» Анну Матвеевну, и прочие женщины перестали его интересовать. Во всяком случае – интересовали уже не в той степени, чтобы обмениваться с ними посланиями…
Потапова, несомненно, знала или догадывалась о многих его старых пассиях, но наверняка была убеждена, что в настоящий момент он любит только её!.. Следовательно, сумей мы аргументировано доказать, что Гайдуковский продолжает гулять на стороне, и изменяет ей, при этом вкручивая насчёт искренности своих к ней чувств, – и в состоянии аффекта она вполне способна что-нибудь такое – этакое нам про него выложить!..
Но это сказать легко, а ты попробуй – сделать, особенно с учётом того, что Потапова – не наивная дурочка, и на пустое фу-фу не купится… Да и содержание в камере РОВД никак не располагает к доверчивости по отношению к сладкозвучным оперским внушалкам… Поэтому первой же её реакцией на наши фантазии в этом направлении будет: «Враньё!» И надо как-то по-особенному извернуться, чтобы убедить её в обратном…
…Сделать сие лучше всего было с помощью сфабрикованного любовного письма к Гайдуковскому, датированным свежим числом, и содержащим ясные намёки на то, что некая бабёнка любит его и трахается с ним уже и после того, как коротко стриженное лоно Аннушки начало регулярно принимать к себе в гости тренерского чудо-богатыря!..
Для начала я определил, кого мы назначим на роль «свежей» любовницы Гайдуковского. Это должна быть реальная, и лично знакомая Анне фигура, из ближайшего окружения каратиста. Вполне возможно, Аня и ранее испытывала к ней (как и к любой другой мало-мальски заметной особе женского пола в окружении жениха) нечто вроде ревнивого подозрения, и нам следовало всего лишь усилить это подозрение наглядными уликами… «Твой кошмарный сон оказался явью!» – вот что надо сказать ей этим «фальшаком»…
Так вот, «новой пассией» Валентина Евгеньевича я назначил Анжелу Шестаковскую, 11-й класс 112-й школы, – ту самую старшеклассницу из спортивной секции, пылкие взгляды на тренера которой заметил ещё в начале своего с ним знакомства.
Я уже навёл о ней некоторые справки. По негласной информации директора школы, в Гайдуковского Анжела действительно втрескалась по уши ещё полгода назад, но якобы – безответно, во что верилось с трудом. Если рядом с тобою – готовые по первому знаку раздвинуться симпатичные ножки, то кто ж удержится?.. Но физиологические подробности типа: «втыкал или не втыкал?» – меня особо не интересовали. Неважно, что было в реальности, а важно: как это изобразить Потаповой!..
Изобразить же надо так: было ВСЁ, и во всех вариантах!.. Главное – не переборщить, и не запутаться в деталях… Многие изящно задуманные и умело сработанные оперативные комбинации в оконцовке разваливаются именно на подробностях…
Несомненно, Анна Матвеевна не раз бывала на проводимых её женихом тренировках в школьных секциях, и не могла не заметить грудастую школьницу с явными внешними признаками полудетской влюблённости в тренера-красавца. Не думаю, что она могла ревновать всерьёз («подумаешь – ребёнок!»), но если сейчас умеючи подбросить в костёр поленьев…
Для себя я определил «исходные»:
Итак, Гайдуковский «жарит» ученицу второй месяц, и за это время Анжела написала ему две любовные записочки («Вадик, завтра я придти к тебе не могу – у меня менструации!», и «Лапочка, жду тебя в среду в обычном месте, не опоздай!»), а также – одно большое и страстное письмо в жанре: «Я вся твоя, ты – весь мой, и давай подробно поговорим про ЭТО!»
Посочиняв часок, набросал его содержание пунктиром, наметив огнедышащие фразы, коими Анжела должна воспользоваться, учитывая её романтический возраст, присущий первой любви накал страстей, и конкретные реалии их взаимоотношений с Гайдуковским по секции.
Вот несколько перлов из придуманной мною россыпи: «Когда ты в спортзале вчера при всех швырнул меня на ковёр и припечатал своим литым, мускулистым телом к полу, у меня в трусиках взмокрело от возбуждения!..», «Этой ночью, вспоминая о тебе, я трижды кончала во сне!», «Сладкий вкус твоей спермы до сих пор ощущается у меня во рту! После нашего последнего свидания я до сих пор специально не чистила зубы…», «О, как хочу снова ласкать язычком могучую головку, ощущать губами все прелестные ложбинки и бугорки твоей бархатистой мошонки!.. О-о-о-о-о-о!..»
Тут, правда, был небольшой риск в предположении, что Гайдуковский в близких общениях с дамами и барышнями использует их милые, нежные ротики и как футляр для «шатуна»… Но вдруг именно э т о он с ними – ни-ни, и по своему опыту общения с ним Потапова эту его особенность знает?!. Тогда фальшь сразу раскроется, и наша комедия потерпит фиаско… Но я верил, я ХОТЕЛ ВЕРИТЬ, что не мог такой душка и красавчик отказывать женскому полу в столь сладостном удовольствии… Тем более, что при воспоминании о чувственных губах Анжелы именно вышеупомянутая процедура в первую очередь и приходила в голову, – не к её же тесному и неразработанному ещё влагалу рваться чудо-богатырю!..
Итак, понадеявшись на «авось», я отправился по коридорам РОВД в поисках кого-либо, способного переписать моё творчество красивым «девичьим» почерком, и плюс к этому – написать координаты Валентина Евгеньевича на конвертике.
И в инспекции по делам несовершеннолетних я наткнулся на знакомую инспекторшу Зоечку Фролову, за коробку шоколадных конфет согласившуюся переписать мои каракули.
Была она плоскогруда, бледнолица, беспола, наверняка – фригидна. Торчащие во все стороны волосы-пакли делали её огородным пугалом. В прежне– «совковые» времена такой тип женщин реализовывал свой потенциал главным образом на общественной работе. А ныне, когда эра пылких общественниц навсегда канула в лету, она тлела на своей нервной и мало-оплачиваемой должности, – без мужика, детей и смысла жизни…
Объяснил ей, что т а к о е письмо – необходимо для проведения секретной операции. Было опасение, что пошлость и натуралистичность «Анжелиных» признаний шокирует целомудренную инспекторшу, но её отношение к моим писулькам оказалось спокойным, деловым, несколько отстранённым. Так, должно быть, студентки – медички на занятиях в анатомическом театре разглядывают обнажённые мужские тела. Не без интереса, как же, – ценное учебное пособие! – но при этом глазки похотью у них не светятся… И прикажи профессор: «Возьмите ладонью член трупа и тщательно ощупайте!», – то и возьмут, и пощупают, без всяких: «хи-хи» да «ха-ха»!.. Учёба есть учёба!..
Так и Зоечка. Коль уж для оперативных надобностей надо переписать т а к о е – перепишет, рука не отвалится. А что для дела собственной рукой разные пошлости тиражирует – ну так для дела же!..
Единственно лишь случилась заминка, когда её красивый и аккуратный почерк докатился до «сладкого вкуса спермы». Фролова вдруг перестала писать, и, подняв на меня тусклые, безбровые глазёнки, сообщила: «Неправда! Такого школьница любовнику-спортсмену написать не могла…»
«Как это?» – удивился я. «А так… Вы пробовали на вкус сперму?..»
Я остолбенело уставился на неё, честно подумал, развёл руками. Извините, мол – не довелось…Моя недоработка как опера!..
Зоечка скупо усмехнулась: Пояснила: «Сперма ведущего нормальную половую жизнь взрослого мужчины – почти безвкусна, и напоминает яичный белок… Чем любвеобильнее самец, чем чаще он расходует сперму, – тем она водянистее, и по вкусу – невыразительнее… А густая сперма, с ярко выраженным вкусом – накапливается только у мало расходующих, например – у стариков, не занимающихся мастурбацией подростков или импотентов… Если ваш «клиент» к этим категориям не относится, а наоборот, отличается повышенным темпераментом, то упоминание «сладости» его семенной жидкости насторожит ту, для которой мы письмо сочиняем… Логично?..»
«Ло… логично!..» – потрясённо выдохнул я, уставившись в спокойные глазки Зоечки. Главное – как в данном вопросе разбирается!.. Мне подобные нюансы и в голову не пришли бы, а она – мгновенно сориентировалась!.. М-да… Может, не такая уж Фролова и безнадёжная фридюха?.. Надо бы заглянуть к ней в кабинет как-нибудь вечерком… погутарить насчёт прелестей скоростного минета…
Заканчивали переписку моего творения мы в полном единодушии. Зоечка даже подсказала мне парочку-другую специфических женских вульгаризмов, коими бабы, оказывается, часто оснащают письма к своим трахальщикам, и которые лично мне, мужчине, никогда бы и в голову не пришли!.. Ну а про «сладкость» спермы – выкинули, вместо неё вставили «пахучесть»…
Теперь предстояло проверить наше детище на Анне Матвеевне. С душевным трепетом вызвал её к себе из камеры. Шли третьи сутки содержания под стражей. Ещё десять-двенадцать часов – и обоих задержанных придётся отпустить… А это – полный амбец мне!..
Боясь Потапову чем-либо спугнуть и насторожить, я сконцентрировался, стараясь казаться самоуверенным и беспощадным. Но с другой стороны – у Анны не должно было возникнуть впечатление необычности и того, что сейчас произойдёт нечто важное… Нет, лишь – один из множества допросов, которыми я мучил её последние дни.
Мы в который раз пробежались по набору задаваемых ей одних и тех же (с незначительными вариациями) вопросов. И где-то на исходе второго часа словесной дуэли, когда она утомилась, и, расслабившись, потеряла бдительность, я устало объявил пятиминутную паузу в допросе:
А чтобы заполнить её какой-нибудь мелочёвкой – вынул из ящика стола и бросил перед Потаповой пачку изъятых у Гайдуковского писем от «его» женщин, в которую заранее засунул обе «записки» и «письмо» от Анжелы.
Сказал небрежно: «Вот ты, милая, трахаря выгораживаешь, а взгляни, сколько у него уж подобных было?.. Море!.. И всех – бросил, потому как – кобель. Никакого постоянства!.. И тебя тоже бросит!..»
Она улыбнулась жалкой попытке опорочить её Валика, произнесла негромко, но твердо: «Не бросит. А эти… – она кивнула на письма, – про этих я знаю, мне сам Валя и рассказывал, и письма – показал… Это было давно, задолго до меня!..»
Не хотелось по этой её уверенности в своих чарах да грязными форменными ботинками топтаться, но куда ж деться, если служба – такая?..
Я зевнул, постучал по письмам пальцем: «По – моему тут не всё – старьё, есть и посвежее…»
И – подтолкнул письма к ней, но не навязчиво, не так, что: «Читай скорее, детка, тут такое специально в расчёте на тебя напридумано!», а – просто так, от нечего делать… О чём-то же надо говорить с гражданкой задержанной в промежутках между служебными расспросами, вот я и говорю первое, что в голову приходит… А сам уж и на часы посматривал, намекая, что время перекуров прошло, и пора возвращаться к допросу.
Анне отпрянуть бы от писем как от шипящего клубка гадюк, не идти на поводу у ментовской хитрозадости, но – извечное бабское любопытство!.. Сперва – скосила глаза на пачку конвертов, затем – в руки взяла, заметив, что кое-что из той пачки она действительно раньше не видела. Нашла, пробежала глазами обе записки, потом – прочитала письмо… Перечитала ещё раз…
Ни в коем случае нельзя было мне молчать… Наступившая тишина могла насторожить её, обострить чувства, и она могла – п о н я т ь!.. Вот почему я продолжал безостановочно говорить, демонстрируя незаинтересованность в итогах её ознакомления с этими писульками…
Про погоду распространялся, про текущие виды на урожай, проехался на политические темы… После этого со вздохом вернулся к главным темам допроса, и начал задавать какие-то вопросики под протокол…
Она – не отвечала, уткнувшись глазами в лежавшие перед нею бумажки, читала и перечитывала… Никак не могла поверить, что – п р а в д а, что её Валентин с нею – т а к…
Её лицо осунулось. Я вдруг ясно осознал, как точно выбрал кандидата на роль «разлучницы».
Без всякого сомнения – и раньше Анне приходили в голову разные мысли насчёт старшеклассницы Анжелы. Вполне возможно, что своему Валику она в шутливой форме уже делала ревнивые предъявы, а он, как большинство мужиков в таких ситуациях, – отшучивался, отнекивался улыбчиво: «Ну что ты, кошечка, я люблю только тебя!.. А Анжела – лишь ребёнок, да и моя ученица, в придачу…»
Звучало убедительно. Она и верила. А вот теперь – нате вам: «…снова ласкать языком твою могучую головку…»
Трудно поверить в предательство, но и невозможно не поверить, если в глубине души и ждал, и боялся именно этого!..
«Не может быть!» – вскинув на меня сухие как безжизненная пустыня глаза, глухо промолвила Анна Матвеевна. Не сказала, не выговорила, не выдохнула, не прошептала, не простонала, не проплакала, не прокричала – именно промолвила. Лишь слабая тень былой Потаповой прозвучала в тех словах, лишь остатки её сожженной души, лишь последние атомы былых надежд…
Я убил её. Своими руками сделал этой в общем-то ничего плохого мне не сотворившей девахе так больно, горько и беспросветно, как, быть может, никто и никогда ей не делал…
…Но так что ж?.. Работа у меня такая!.. Ловить и изобличать бандитов, сажать их на скамью подсудимых… Очищать Мир от всевозможной скверны, одним словом!.. А что при этом брошенные за решётку преступники – такие же люди, как и все остальные, и, кроме преступных намерений и деяний, есть в их жизнях и что-то светлое, возвышенное, и именно по этой лучшей их части вынуждаем я логикой обстоятельств наносить жестокие удары и втаптывать это в грязь… Бесчеловечно, даже подло, но– неизбежно.
Не надо законы нарушать, милая… Зря связалась с государством – извергом… Оно щадить не будет, – растопчет, разжует и проглотит!..
«Гайдуковского придётся завтра утром отпустить, за недоказанностью, а тебя – посадим! Для этого твоего ф а н ф ы р и к а из сумочки хватит с головою! – сладко зевнув, выступил я ясновидцем. Порадовался за Валентина Евгеньевича: – Везёт кобелю… Тебя использовал – и в тюрьму, а сам с Анжелой – под венец!.. Мамаша-то у неё в торговле работает, так что заживут припеваючи…»
«Неправда!..» – еле слышно вымолвили спёкшиеся Аннины губы.
Я звонко рассмеялся: «Эх, мне бы такую кралечку с богатыми родичами!.. А то вот взял себе супругу из рабоче – крестьян, и теперь – локти кусаю… Кстати, была у меня в юности одна – дочка зампредрайисполкома, между прочим!.. Мы с нею как-то…», – и я, причмокивая, и закатывая глаза от удовольствия, начал делиться на ходу выдумываемыми подробностями своего несостоявшегося вхождения в семью влиятельного вельможи.
Педалировать дальше тему шашней Гайдуковского было опасно, но не отреагируй Потапова в ближайшие минуты на «письмо-бомбу», и неизбежно пришлось бы чуть позже снова к этой теме возвращаться… Но – не пришлось.
«Вас интересовало, где Валентин… где Гайдлуковский «варит» ш и р к у и хранит сырьё и товар… Так вот, записывайте – посёлок Сосновка, под городом, улица Тополиная, дом 4, он там дачу арендует… Дядя Жора, его знакомый, постоянно – там, он же и «варит»… – вдруг заявила, перебив моё жеребячье взвизгивание, Анна Матвеевна.
Я даже запнулся от неожиданности. Это как если смешной анекдот рассказываешь – и внезапно на тебя с неба падает мешок денег. Вроде бы и приятно, что разбогател на дурняк, но и досада на душе – не дали анекдот закончить!
«Сосновка, говоришь?.. Дом четыре?.. Проверим!..» – небрежно бросил я.
Тон был фальшивым. Перебарщивал я немилосердно, по инерции изображая незаинтересованность. Анна, почуяв фальшь, покосилось удивлённо, но это уж ничего не меняло.
Адрес намертво впечатался в мою память. Я – выиграл!.. Сумел найти у неё болевую точку, умело нажал, и получил требуемый результат!..
Сама Анна Матвеевна меня практически больше не интересовала, во всяком случае – на данном этапе. Но из непонятного себе самому лицемерия я ещё минут 15-ть изображал приятного собеседника, что-то спрашивая, выслушивая ответы, и даже произнося какие-то монологи, хотя мыслями был уже далеко – там, в Сосновке, где (если Потапова меня не надурила) меня ждал грандиозный триумф!..
«Ладно, отдохни немного в камере!» – на 16-й минуте со вздохом решил я.
И, выпроводив Анну, помчался к начальнику угрозыска, – чтобы он санкционировал немедленные действия, а также дал людей и машину.
10. РАЗВЯЗКА
…А потом мне везло уж до самого финала.
На даче в Сосновке мы накрыли матёрого нарколыжника – 18-летний стаж ш и р я л о в а и три ходки за спиною, – Георгия Севастьянова по кличке «Северный». При нём – целая фабрика по производству «дури», огромное (по меркам нашего РОВД) количество экстракта опия и в т о р я к о в (маковой соломы, из которой уже выварили ш и р к у, но которая ещё пригодна к вторичному вывариванию)…
Ни до, ни после этого случая в руки оперов нашего РОВД не попадала столь шикарная добыча!.. Дача размещалась в уединённом месте, «вари» любую гадость – не хочу! Тем более, что сырья умелый организатор Гайдуковский добыл предостаточно… Оттуда столько дешёвой наркоты можно было продать жаждущим, что прочие «варщики» и барыги Энска скоро разорились бы!..
Что значит свежая голова и бешеная энергия не испоганившего себя ш и р я л о в о м спортсмена!.. Всех Гайдуковский превысил и обогнал…
Кстати, интересная находка нас ожидала в тайнике под собачьей конурой (пёс не хотел выходить – пришлось выгонять его кольями!): завернутый в тряпицу обрез охотничьего ружья… Ай да компра на Валентина Евгеньевича!.. Ай да день находок для славного угрозыска!..
Увидев такой расклад, и получив от нас пиндюлей авансом ещё там же, на даче, рецидивист Северный молниеносно раскололся, и заявил о своём чистосердечном раскаянии, и жажде слиться в горячей смычке с интересами родной милиции… А в качестве доказательства – молниеносно заложил Валентина Евгеньевича как вождя, вдохновителя и организатора всей этой лавочки. Добавив: «А Потапова ему во всём – помогала!»
Чуялась в нём личная озлобленность против Сенсэя. Полагаю: не раз был бит им в морду за б о д я ж к у конечного продукта водицей из-под крана, позволявшую ему тихонечко опускать образовавшуюся сверхприбыль в собственный дырявый кармашек.
Сенсэй же смотрел далеко и глубоко. Высокое качество товара при огромной производительности налаженного им производства, и связанная с этим низкая цена за к у б и к и ставили его вне конкуренции, что позволяло в самые короткие сроки загрести кучу бабок, и – свалить из нашего города, да и вообще из страны, задолго до того, как милиция успеет зашевелиться…
А Северному – что, у него – житуха без затей и без будущего. Сегодня есть чем шкваркнуться, что пожрать и во что одеться – уже хорошо, а про завтрашнее пусть Госстрах думает!..
Так что между уркаганом и спортсменом т ё р к и возникали давно, и кулаки каратиста неизменно одерживали верх над исколото – гнилушными ручонками бандита. Деться тому было некуда, вот и пахал он на своего «работодателя». Но тлело, накапливалось в душе Северного желание реванша, и вот настал славный день отмщения!.. Сдал, всё и всех сдал ментам «твердокаменный в испытаниях» (так он о себе частенько говаривал) рецидивист!..
…О, как радостно суетилось моё руководство!..
Забегал по коридорам начальник уголовного розыска, захаживал чуть ли не ежедневно на допросы «банды Гайдуковского» начальник РОВД, из горУВД прибегали всякие там капитаны и майоры, – урвать кусочек от будущей славы сокрушителей наркомафии, даже из облУВД неоднократно звонили…
Делом техники оказалось дожать Гайдуковского. Вызвал его к себе, нахохлившегося, уже предчувствующего свой скорый крах, для начала – известил: «Анька сдала хазу в Сосновке!»
Он дёрнулся, потемнел лицом, но ничего не ответил, переваривая…
Не дождавшись ответа, я защёлкал словами дальше, подпирая его со всех сторон уличающими фактами.
Показания владельца дачи гражданина такого-то: «…сдал дачу в аренду Гайдуковскому…», – раз.
Протокол обыска на даче в Сосновке, и акты изъятия огромного количества маковой соломки, ш и р к и, промежуточных продуктов «варки» экстракта опия и необходимых для этого химических реактивов – два.
Показания арестованного гражданина Севастьянова, в которых он показывает хозяина я м ы именно Гайдуковского, изобразив самого себя невинной жертвой обстоятельств и жестокого Сенсэя – три.
Этим легко доказывается факт изготовления наркоты уважаемым Валентином Евгеньевичем!..
Ещё проще доказывается факт сбыта… Увидев, что дело запахло палённым, и опера шутить не намерены, ранее задержанные Коробка с Жиром дружно дали «явку с повинной» на свою роль посредников между Гайдуковским и покупающими «дурь» наркоманами. Они же указали и ещё 3–4 посредников. Мы свезли их в райотдел, побили, и получили показания на всё того же Гайдуковского… У некоторых из них при обыске изъяли наркотики. Экспертиза показала: эта ш и р к а – тождественна той, которую изъяли в Сосновке…
Железные доводы, от которых невозможно отвертеться!..
Так, во всяком случае, внушали Гайдуковскому я и другие допрашивающие его опера, хотя на самом деле, при наличии опытного адвоката, все эти доказательства в суде можно было поставить под сомнение, а при удаче – и опрокинуть!..
Да, снимал дачу. И по доброте душевной – пустил туда жить «несчастного бомжа», дядю Жору… Однако чем тот в его отсутствие на даче занимался – понятия не имел.
А что сам дядя Жора хозяином я м ы называет Гайдуковского – так понятно, не себя же таковым признать! Выгораживая себя, матёрый рецидивист запросто обольёт грязью хоть родную мать, хоть Господа Бога!..
Показания Коробки и Жира? Оговор!.. Бандиты, мразь, отбросы общества… Им за счастье – кинуть тень сомнения на порядочного человека!.. Тем более, что м у с о р а их, скорее всего, зверски били…
Ну и остальное… прочее… При желании – всё опровергается и отбрасывается!.. Главное – что? Главное – у самого Гайдуковского на адресе, кроме тех самых вонючих пяти к у б ы ш е к Анны, ш и р к и – не нашли… Значит, он вовсе – не при делах!.. «Да вы его характеристики из спортивного общества и с мест работы посмотрите, товарищи судьи! Разве может такой достойный человек заниматься наркобизнесом?!. Это – противоестественно!..»
Короче, мог бы ещё долго и плодотворно отбиваться от правосудия Валентин Евгеньевич, но – не стал. Сломался.
Не закалённый в жизненных баталиях, в криминальных делах – малоопытный (хотя и весьма неглупый), не прошедший тюремных университетов, не знающий всех ментовских приёмчиков и крючков, он не устоял перед напором фактов и моей железобетонной убедительности… И – подписал признания: «Изготовлял… хранил… сбывал нарковещства…» Дурачок!..
А особенно лохнулся в самом конце, уже подписав все бумажки, что я ему подсунул (внимательно перечесть – и то не удосужился, простофиля!)… Забрав у него бумаги, я невинно поинтересовался: «Больше ничего незаконного дома или на даче не хранили?..»
Про обрез специально ему до этого не говорил ничего. А то, всосав суть, сразу заявил бы: «Оружие нашёл на улице, собирался назавтра снести в милицию, а в конуру спрятал – от воров подальше…» Поди докажи, что – не так…
Поколебался, размышляя, нашли обрез или нет, и решив, что не нашли, раз молчим об этом, – ответил отрицательно. Жадность фраера сгубила… Не захотел добровольно оружие отдавать, думал – пригодится… Да нет, милок, тебе уж – не пригодится!..
Я широко осклабился, достал из ящика стола обрез, положил на стол:
«А вот доказательство того, что вы хранили на даче огнестрельное оружие!.. И не вздумайте отпираться, Гайдуковский, на с т в о л е – ваши отпечатки пальцев!..» Он аж подпрыгнул…
Потом начал было объясняться-оправдываться, да – поздно, ушёл поезд, умчался – не догонишь… Так он с горя «чистосердечные» и на обрез подписал!.. Дескать, всё равно за наркоту придётся отвечать, так какого хрена тогда от оружия отнекиваться?!. А того не понимал, что разница тут – громаднейшая… Он ведь дополнительно грозную статью на себя цеплял, а ведь никто не мешал ему отбрехиваться до последнего; нашёл… хотел сдать… на допросе про него забыл упомянуть, от волнения… При толковой защите сойдут самые тупые отговорки, как зацепка для возведения оборонительных рубежей!.. Но не дал он своему будущему защитнику даже и такой зацепки… Я ж говорю: сломался!..
Хотели прилепить ему ещё и «вовлечение»… Красивая картинка: тренер-выродок сажает маленьких детишек на иглу, чтобы потом качать из них денежки на зельё… Прям-таки сюжет для триллера!
Но увы – ни одного случая не то, что – «вовлечения в наркоманию», а и просто – торговли «дурью» Гайдуковским в школах, где он вёл секции, установить не удалось. Он был осторожен, и никогда не стал бы так явно с в е т и т ь с я. Тем более, что и смысла ни малейшего: зачем кого-то «вовлекать», когда кругом – навалом уже вовлечённых, готовых платить большие бабки…
Преступной, и тем более позорной Гайдуковский свою деятельность не считал. Мир – несовершенен, и в нём обитает всякая мразь, в том числе – наркоманская. Им нужны наркотики. Товар они достанут в любом случае – будет его Гайдуковский производить и продавать, или – не будет… Так почему бы на нём не заработать немножко?.. Не в силах очистить Мир от грязи – хоть получи с неё небольшой наварец!..
Тем более, что на фоне других наркобарыг Гайдуковский, по его самооценке, выделялся в лучшую сторону: гнал на продажу ш и р к у качественную и относительно дешёвую!.. А другие – б о д я ж а т немилосердно, и всякую гадость подмешивают…
Так за что же на Гайдуковского гнать волну?.. Не за что, он – святой, никому не хотел зла, намерения – благороднейшие… Только не повезло маленько… Планировал ещё несколько месяцев отшкваркать широкие массы – и за кордон, с любимой и собранной казной, а там уж – заняться «чистым» бизнесом. Попутно – открыть спортзал, набрать учеников и жить, припеваючи и занимаясь любимым делом… Но менты эту прекрасную задумку порушили!..
Чтобы уязвить его, поинтересовался начальник угро, почему в сумочке у его Анютки нашли ш и р к у – небось, на иглу её, нежную, с разгону и шмякнул?.. Испоганил, испохабил, растлил, погубил, одним словом…
