Текст книги "Бастард (СИ)"
Автор книги: Тимур Вычужанин
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 44 страниц)
А этот мир без людей, на самом деле, как оказалось не так уж и плох, как мне показалось с самого начала, когда я впервые увидел его в одном из своих бредовых ночных видений. Но всё же он чем–то меня пугал. Наверное, тем, что я тоже был человеком, и отсутствие хоть какого–нибудь общества казалось мне куда хуже самой мучительной смерти, ведь в бесконечных разговорах с самим собой и животными недолго было сойти с ума и совершенно перестать наслаждаться невообразимой красотой и спокойствием мира, где нет огромных городов и людей, в них живущих. К тому же сейчас это пришло совсем–совсем не вовремя, да и вообще я уже надеялся на то, что подобные видения совсем оставили меня. Хотя, может, это только лишь моё богатое воображение, которое разыгралось из–за необычности ситуации, переживаний и этой бартасовой одинокой звезды посреди иссиня–чёрного полотна ночного неба. Я быстро поморгал и повернулся обратно, снова устремив свой взгляд на Главу, который, кажется, уже подобрал все необходимые слова и готов был говорить:
– Конечно, мои слова могут показаться тебе лишь жалким оправданием, недостойным того, кто когда–то именовался Главой такой организации, как Гильдия Сейрам, которую многие боялись, да и боятся сейчас, ибо в их распоряжении есть ресурсы и информация, которыми не владеет больше никто в королевстве, но я постараюсь избежать такой банальности. Видишь ли, я согласен с тем, что весьма трудно поверить, будто бы какая–нибудь цель с высокими идеалами может привести к чему–то настолько ужасному, как в нашем случае гражданская война, в ходе которой уже есть довольно много жертв.
– Ты даже не представляешь насколько сложно это сделать, особенно мне, тому, кто просидел в казематах Гильдии несколько месяцев и пару раз пересекался с её членами, так сказать по долгу службы, из–за чего я знаю, в чём иногда заключается их работа. Весьма грязная, надо сказать, работа, – язвительно добавил я, снова более менее уже возвратившись в колею и оклемавшись после той яркой, но непродолжительной вспышки гнева, связанного как раз–таки с деятельностью вышеупомянутой организации, вернее, если быть совершенно точным, то с тем, что проворачивал у всех за спинами Глава.
– Ты снова ошибаешься, я вполне себе представляю эту сложность, которая для некоторых может казаться и вовсе неподъёмной, но тебе просто придётся поверить мне на слово, и я полностью верю в то, что ты сможешь это сделать, ибо никаких документальных доказательств того, что я преследовал именно высокие идеалы и имел лишь только добрые намерения, как и следовало ожидать, у меня нет, ибо это не очень вяжется с кодексом и тем мнением, которое сложилось о Гильдии Сейрам. Ни король, ни кто бы то ни было из членов Гильдии, если бы он каким–то образом узнал об истинных целях, которые я преследовал, когда устраивал покушение на Султана, не одобрил бы моих действий, что в нашем узком кругу и при современном укладе не очень хорошо могло сказаться не только на моей карьере, но и на здоровье, если ты понимаешь, о чём я. Конечно, большая часть людей Гильдии мне предана, но всё же не стоит забывать о том, что мы всё же в первую очередь служим именно королю, и любое неповиновение будет караться самым жестоким образом. Тем более никто не одобрил бы того, что я готовлю покушение на нашего славного правителя, как ты понимаешь, особенно сам король, – он слегка улыбнулся, и мне показалось из–за белизны зубов и его кожи, что сейчас Глава просто рассеется в воздухе, подобно какому–нибудь призраку или же обыкновенному болотному мороку, возникшему перед глазами лишь из–за каких–то отравляющих газов (ну или ещё в любом случае оставался вариант на счёт тех странных грибов, парочку которых я попробовал сегодня на завтрак), – мне нельзя было выдавать этих тайных замыслов даже самым верным из Гильдии, тем, в ком я был совершенно уверен, но это была вынужденная мера, даже несмотря на цели, которые, как я уже сказал, были совершенно чисты и даже, можно сказать, благородны.
– А вот тут я что–то не совсем тебя понимаю, – покачал головой я и скрестил руки на груди, кинув на Главу подозрительный взгляд слегка прищуренных глаз, – ты говоришь, что цели твои были «благородные, чистые и возвышенные», я правильно тебя понял, да? Но при этом ты ещё и утверждаешь, что не мог доверить даже теорию самым проверенным и верным из твоих людей, не говоря уж о выполнении, так? Мне кажется, что именно тут створки твоего повествования чуточку не сходятся. Разве они все не должны были с радостью поддержать тебя, раз ты решил вдруг выступить пророком–спасителем человечества? Или, может, просто на самом деле твои замыслы были куда более корыстными, чем ты мне тут рассказываешь, а? – я начал барабанить пальцами по своей руке, всё также внимательно смотря на Главу, от которого я с нетерпением ждал ответа. Всё–таки он был полностью обязан прояснить мне эту досадную неувязку, иначе всё то, что он скажет мне далее, будет выглядеть как–то не очень убедительно и правдоподобно.
– Я понимаю твоё критическое настроение. Слушая сам себя, я бы наверняка думал точно так же, но всё же ты мог бы немного подождать, я как раз собирался продолжить говорить об этом. Ты ведь, кажется, сам говорил, что у тебя довольно мало времени, рвался уйти, не выслушав, а теперь сам затягиваешь время моей речи.
– Да–да, прости. Дурацкая привычка, никак не могу от неё отделаться, но тут было уж слишком явное противоречие, чтобы промолчать, тем более с моим–то мерзким характером, – отмахнулся я от его замечания, быстро кинув недовольный взгляд куда–то в сторону, он на это не обратил никакого внимания.
– Это связано с натурой людей. Если не вдаваться в подробности и ненужную сейчас философию, историю и прочие серьёзные науки, то, говоря проще, понятнее и короче, всё дело и проблема заключалась в том, что они бы не захотели увидеть добрую цель моих планов и действий, поскольку не знали того, что знал я. Поскольку думали, что то, как они живут сейчас, этого достаточно, и если что–то поменять, то можно сделать лишь хуже, но никак не лучше.
– Хм, смотря на то, во что вылились все твои грандиозные планы, я думаю, что они не были так уже не правы, как ты хочешь это преподнести, – слегка усмехнулся я, но в этой кислинке была столь явная горечь, что она вышла какой–то невероятно кривой и, наверняка, жутковато смотрелась со стороны.
– Знаю, – как–то очень грустно и со вздохом отозвался он, после чего ненадолго замолчал и чувствовалась в этой непроницаемой и тяжёлой тишине не столько грусть человека, чьи планы развалились прямо на его глазах, сколько печаль того, кто действительно переживает за судьбы людей и своей страны, но сам же всё и разрушил из–за того, что изначально пошёл не по тому пути, по которому было нужно, – я всё это знаю, но всё дело в том, что этот страх перемен одно из самых жутких заболеваний недалёкого человека, коих сейчас, к сожалению, большинство, а что надо делать с болезнями? Правильно, лечить. Вся проблема заключается в том, что я решил этого не сделать, а просто закрыть глаза на болезнь. Провернуть всё самолично, без помощи «больных», не спросив их мнения. Расчёт был на то, что увидев результаты, они поймут, что изменений не нужно пугаться, что они не всегда приводят к трагедии, что они могут дать и весьма положительный результат. Я был не прав. Радикальные перемены действительно чаще всего всё портят, потому что все силы отдают на то, что бы разрушить старый уклад, из–за чего часто им не хватает уже ни энергии, ни желания построить на руинах что–то совершенно новое и лучшее, чем то, что было на этом месте до переворота. Единственное, что может положительно сказаться, так это постепенные реформы, проводимые обязательно мирным путём, без применения насилия, ибо то, что привнесено в жизнь с его использованием, всегда будет подсознательно вызвать у людей недовольство, что, как ты сам понимаешь, впоследствии приведёт лишь к тому, что подобные мятежи, бунты и войны будут начинаться снова и снова бесконечное множество раз, пока кто–то, у кого хватит терпения, смелости, таланта и умений не разорвёт эту цепь, изменив что–то, не применяя при этом ни огня, ни меча. Жаль, что я осознал это лишь после того, как решил продвинуться на следующую ступень в своём плане именно насильственным путём, если быть точным, то убийством короля Ланда. Нельзя нести свет чего–то нового и хорошего факелом, от которого занимаются дома и заживо горят люди, это неправильно, это самое ужасное, что можно сделать, ибо это лишь отражение, иллюзия того, чего ты хотел достичь. Тебе кажется, что это уже и есть славный финал всех твоих деяний и изысканий, но это ведь не так. Это похоже на то, как пьяница, упавший ночью в лужу и увидев в ней звёзды, решил, что он уже летает в небе, достигнув того мифического просветления, о котором так самозабвенно порой говорят монахи–отшельники. Очень досадно, когда столь красивые идеи из–за неправильности выбранных методов скидывают свою прелестную чешую, превращаясь в существ из твоих самых жутких, давно забытых ради благополучия психики кошмаров. Можно спорить с тем, что пока «эти треклятые либералы» что–то на самом деле поменяют, можно состариться, чаще всего это именно так и есть, но это в любом случае наилучший способ. Проблема лишь в том, что им не удаётся добиться успеха лишь по той причине, что люди сами не хотят меняться, несмотря на такие яростные крики о том, что они желают новых порядков, власти, лучшей жизни и так далее. Глупости, да и только, они даже на самом деле чаще всего не знают, чего хотят в действительности. Я помнил о том, что предыдущие подобные мероприятия всегда достигали успеха. Оказалось, что он был лишь видимым и не более того, ибо за ним снова приходил хаос, хоть и казалось, что это никак не связано, потому что для людей достаточно долгим был срок, разделявший упомянутые события, но если смотреть на всё глазами эльфов, то всё становится понятным, всё оказывается на своих местах.
– Вот так–так, это уже лучше. Картина уже понемногу становится более ясной, приоткрывается завеса тайны над тем, как это всё началось. Ты признал свою ошибку, признал, что всё началось именно из–за тебя, потому что ты, мягко говоря, не слишком верно выбрал способ, с помощью которого собирался достичь своих целей, но всё ещё остаётся неразъяснённой тобой та деталь, которая касается, собственно, самих планов, их сути, ибо твоих слов и определений мне пока маловато, что бы понять, на самом ли деле они были так благородны или же это всего лишь красивые россказни, как это кажется мне сейчас. Надеюсь, ты сможешь меня переубедить, потому что если тебе этого не удастся, то я окончательно в тебе разочаруюсь и буду считать круглым идиотом, ибо намудрить и в определении цели, и в выборе плана, и в самих действиях мог только человек именно с такой вот не слишком высокой оценкой умственных способностей. Когда я впервые заговорил с тобой, меня тогда только–только выпустили из твоей темницы, если ты, конечно, помнишь столь незначительное событие и столь мелкого в твоих грандиозных масштабах человечка. Ты сказал, что Клоахриус описывал меня как человека умного и что после всех моих не слишком разумных действий в попытке всё исправить в одиночку, ты сильно разочарован, огорчён и чуть ли не плачешь от досады. Так вот я нахожусь сейчас в такой же ситуации. Разве что антураж немного поменялся, но суть остаётся той же самой, если, конечно, брать всё в общих чертах и не вдаваться в подробности.
– Ты весьма удачно вспомнил об этом дне, – Глава кивнул, хотя взгляд его снова был устремлён куда–то вдаль, что же, хорошо хоть он снова не молчит и не заставляет меня изводиться от нетерпения, а так пусть пялиться куда ему заблагорассудиться, хоть в землю, хоть на свои ногти, главное, что бы он больше не занимал времени этой давящей на сознание тишиной, которую почему–то совсем не хотели нарушать даже лягушки с жабами, хотя вроде как до этого, даже находясь в бреду, их голоса ночью преследовали меня постоянно, не говоря уж об этих бесконечных тихих всплесках, которые отдавались в голове самым настоящим громом каждый раз, когда ещё одной из этих противных земноводных вдруг вздумается прыгнуть на соседнюю кувшинку за очередной мимо пролетающей мошкой или комаром.
Я всегда не любил их, а эти топи были для них родным домом, это было их царство. Неудивительно, что я сразу же, с первого же дня нашего путешествия по ним так сильно воспылал нелюбовью к провинции Даргост, несмотря на её историю и схожесть моей философии со взглядами на мир местных жителей.
– Хорошо, что у меня всё ещё осталась в рабочем состоянии такая чудесная, незаменимая вещь, как интуиция и умение понимать, к чему клонит собеседник, но всё же ты, кажется, забываешь о том, что я немножечко не телепат, а потому тебе всё же придётся мне поведать суть твоей цели, к которой ты собирался прийти в итоге. Конечно, ты вполне можешь оставить меня терзаться призрачными и основанными лишь на каких–то совершенно невесомых призраках толик информации, но вроде бы ты хотел меня убедить в том, что я ошибался и ошибаюсь на счёт того, что ты жуткий и корыстный человек, который в силу этих, мягко говоря, неприятных черт характера, довёл страну не только до мятежа, истощения, до края, за которым лишь смерть, но уже и одной ногой заставил королевство Ланд ступить за эту роковую черту, – всё же поторапливать его было необходимо, кажется, любимой музыкой Главы была не какая–нибудь безвкусица, которой так часто увлекаются мои современники, считая её верхом, пиком искусства передачи эмоций с помощью звукоизвлечения, но и не та завораживающая своей сказочной странностью и изящностью музыка истинных подземных гениев, на самом деле понять которую могут лишь избранные единицы из всего круга её слушателей, который и без того ограничивается весьма малым количеством гурманов.
Глава принадлежал к тем людям, которых уже и сейчас осталось крайне мало, наверное, в силу того, что их по большей части считают сумасшедшими, недалёким, неспособными понять музыки как таковой, даже самой простой, не говоря уж о тех сложных и волнительных композициях, что я упоминал выше. Желтоглазый лидер Гильдии Сейрам был из тех, что больше всего на свете любили тишину. Её томные, успокаивающие вибрации, которые услышать и почувствовать дано далеко не каждому, и были для него той самой музыкой, которую сотворила сама природа, не нуждаясь при этом ни в каких экзотических и странных инструментах, к которым в последнее время почему–то стали питать пристрастие деятели в этой ветви искусства. Остальные же считали тех, кто наслаждается ею глупцами, сами же при этом упиваясь музыкой, которая лично мне больше напоминает беспорядочный набор звуков, который сливался в такую какофонию, что от неё порой и вовсе можно было сойти с ума. Сойти с ума в самом плохом смысле этой фразы, ибо тишина тоже частенько делала из людей сумасшедших, но их безумие обладало несколько другим оттенком, нежели безотчётное хаотическое психическое расстройство. Было в их сумасшествии нечто романтичное, таинственное, что–то такое тянувшее к себе тех, кто мог увидеть эти тоненькие струны за целыми тоннами самых разных причуд. Бесценно смотреть на то, как эти люди наслаждаются своей особой музыкой, своей тишиной, которая принадлежит лишь им немногим, ибо больше никто на неё и не претендует, считая бездарной и глупой, ничего из себя не представляющей пустышкой, в которой на самом деле нет ничего такого, что бы там ни говорили эти чокнутые старикашки, которые, возможно, доживают уже свои последние дни, а, может, и вовсе часы. Но, как это частенько бывает, они ошибаются и не видят великолепия того, что так близко к ним, стараясь при этом дотянуться до чего–то недосягаемого, что лежит за глубокой пропастью. Они все срываются туда, вниз. Летят, наслаждаясь этими секундами, но потом на смену столь ярким незабываемым ощущениям приходит резкая вспышка боли во всём теле и окутывающая их темнота, когда эти новоявленные птицы разбиваются об острые камнями, что поджидают их на дне пропасти. И они ещё успевают бросить презрительный взгляд на тех, кто сидит у этой пропасти или же идёт вдоль ущелья, надеясь обойти его или найти мост. Они думают, что эти люди слабы, глупы и вообще уже вовсе не имеют права относить себя к человеческому роду. Вот только в этой слепой погоне за чем–то лучшим и идеальным будущие летуны забывают о том, что те, кто пошёл тоже двигаются к своей цели, приближаются к ней с каждым шагом всё ближе, при этом не жертвуя ни собой, ни кем–то ещё. Да и ведь кто знает, вдруг это ущелье кончается не так уж и далеко? Двигаться вперёд, конечно, нужно, но всё же перед началом каких–то сумасшедших предприятий стоит проверить, а не находиться ли то, что вы ищете уже рядом с вами, к примеру, на другом берегу быстрой речки. И если это оказывается действительно так, то не надо в порыве безумного счастья кидаться в реку и пытаться её переплыть, ибо тогда вас ждёт совершенно незавидная судьба. Ведь недалеко может оказаться брод, который вы просто пока не видите, зато увидели другие.
– Да, конечно, прости. Это место навевает на меня какие–то странные мысли, – он тряхнул головой и снова посмотрел на меня, вот это было уже совсем другое дело, такой поворот событий мне нравился куда больше, оставалось лишь надеяться, что наш разговор и дальше пойдёт в том же благотворном русле, – конечно, мне действительно стоит тебе всё объяснить и как можно скорее.
– Вот в этом я с тобой абсолютно согласен, потому что меня не покидает чувство того, что скоро нас уже настигнет утро, хотя в этих болотах, должен признать, весьма трудно определить время суток, но поторопиться стоит в любом случае, – я снова состроил какую–то странную гримасу, надо за этим как–то следить что ли, не очень хочется мне быть клоуном.
– Знаю, но всё же если я буду торопиться, ты можешь чего–то не понять. Но начну я сейчас. Как бы пафосно это ни звучало, но я действительно хотел спасти Ланд, поставив на его престол того, кто смог бы защитить его от надвигающейся опасности. Конечно, отец Адриана был весьма хорошим правителем, при нём страна стала крепче, люди зажили куда лучше, чем при его печально известных предшественниках, но, как и всегда бывает, его время прошло. Приходят куда более неспокойные времена, в самих себе несущие опасность, от которой он уже бы не смог спасти своё государство, а потому я решил, что нужно действовать как можно скорее и решительнее.
– Стоп–стоп–стоп, погоди–ка. О какой ещё опасности ты говоришь? Не об изменении ли положения севера часом? Но, если я, конечно, правильно помню карты, которые видел, то Ланд не должен сильно пострадать от этого, главный удар придётся в основном по Мортремору и Княжеству Шан, где умеренный климат смениться засушливым. Если я прав, то тогда не понимаю тебя. Что ещё за таинственная угроза?
– Ты забываешь о том, что несмотря ни на что, в нашем мире магия всё ещё играет весьма значительную роль, и есть в нём вещи, объяснить которые можно лишь с её помощью. Так же и в этом случае. Хотя и то, о чём сказал ты, и то, о чём говорю тебе я, как–то связаны, в этом почти нет сомнений, но ты всё же располагаешь информацией от одного из народа эльфов, парадокс которого заключается в том, что они, несмотря на то, что без магии жить не могут и пользуются ей даже в повседневном быту, совершенно забывают о её влиянии на мир в целом, предпочитая лишь голые сухие факты, которые часто не могут охватить всё полностью.
– Не хочешь ли ты сказать, что Ланду угрожает какой–то спятивший тёмный маг, как в бабушкиных сказках?
– Нет, что ты, конечно же, нет, это, как ты уже сказал, выглядело бы не очень убедительно. Но эльф забыл вам всем напомнить о том, что сейчас север это не просто север. Недаром ведь он носит имя Ледяной Пустыни, которое держит в страхе не только жителей Дашуара, но и весь остальной мир. Именно от этой неизведанной земли и исходит опасность, которая связана с историей о Хартоне Тиране, которую ты, наверняка, знаешь. Меч Одиннадцати, тот катаклизм, который случился, когда его пытались уничтожить, участившиеся странные происшествия на границе Ледяной Пустыни – всё это связано. Люди сейчас полностью погрязли в своих маленьких проблемах и борьбе за выживание, а потому мне нужен был король, который сможет пробудить их ото сна, объединить, чтобы противостоять этой опасности, что быстрым шагом приближается к нам из Ледяной Пустыни. Штурм и падение Охранных Башен Сарта это последнее звено в цепи предшествующих основным событиям действий. Думаю, они не сказали тебе о том, что там был дракон. Тем более не упомянули и том, что это был лишь его скелет, труп, призрак прошлого. Того самого прошлого, ошибки из которого, накопившись, скоро выйдут из–под векового снега, чтобы проверить людей, чтобы узнать, научились ли они хоть чему–нибудь за то время, что они спали и не давали о себе знать. Я хотел направить действия нового короля, но, как ты знаешь, у меня ничего не вышло, потому что нужный претендент в самый последний момент был убит, в то время как покушение уже было совершено, семья правителей Ланда была уничтожена. Всё вышло из–под моего контроля. Я начал спешные поиски, надеясь, что мне всё же удастся найти ещё кого–то, совершенно забыв о то, что на предыдущее такое предприятие у меня ушло несколько лет. Как и следовало ожидать, из этого ничего не вышло. Люди начали беспокоиться, а потому мне пришлось рисковать, возведя на престол человека, который, по сути, просто попался мне под руку, обыграв при этом всё так, что он оказался одним из лидеров восставших во время безвластия групп. Эта была ещё одна непоправимая ошибка, потому что он не удовлетворял требований некоторой части населения, в результате чего и началось это безумие. Но всё же мой разгром ещё не был завершён окончательно, как оказалось. Последней каплей стало совсем недавнее событие, о котором вы, наверняка, ещё не знаете, ибо до эльфов оно ещё не дошло в силу несовершенства нашей связи, в которую вносит дополнительный сумбур и сама война. Новые король и королева отказались подчиняться моим приказам и заявили о том, что отныне они поддерживают Дорниса и его «храмовников». Это заявление вылилось в жуткую кровавую бойню в нескольких крупных городах Ланда, в результате чего часть ополченцев бежала в новые государства, которые уже начали объединяться путём заключения союзов, а люди Дорниса объявили себя армией Ланда и теперь проводят карательные операции в этих странах, с целью того, чтобы законные земли королевства вновь вернулись в его состав, ибо король не хочет видеть на своей земле тех, кто хочет присоединиться к другим государствам или даже просто просить у них помощи, ибо считает, что это ослабляет Ланд. Ополченцы, уже приобретшие кое–какой опыт, сопротивляются. Пока что силы примерно равны за счёт неразумности и крайней озлобленности действий королей с одной стороны и слишком уж жалобных просьб и надежд на чудо с другой стороны. Хотя, как мне кажется, сами правители всё же не оставляют надеж на то, что им поможет Мортремор и Хариот, но не показывают виду. В итоге силы осталось всего две, если не считать бандитов, которые тоже в свою очередь творят зверства уже не только на дорогах, но и в небольших поселениях. Солдаты убивают друг друга, мирное население просит прекратить братоубийство и живёт в постоянном страхе, но их никто даже слушать не желает. Меня сместили с должности главы Гильдии Сейрам, а потому теперь в моём распоряжении остались лишь те, с помощью кого я совершил покушение – расформированный отряд Ворона, который, тем не менее, тайно всё же остался существовать. А скоро ещё на землях Ланда схлестнуться армии Княжества Шан и Мортремора. Мир рушится на части, и именно на этот слабый мир движется угроза, которая уничтожит его полностью. Люди обезумели, стали уже слишком похожи на зверей, хотя всё ещё продолжают строить из себя высокоразвитых существ и «венцы природы» на разных политических советах, щеголяя друг перед другом якобы знаниями, которые для человека, по–настоящему в этом разбирающегося, выглядят ещё боле глупо, нежели если бы они несли там откровенную бессмыслицу. Хотя в последнее время именно этим они и занимаются, но делают это с невероятно умными и одухотворёнными лицами. Мир катится в Бездну и, мне кажется, ему уже ничто не может помочь.
Теперь уже настала моя очередь молчать. Наверняка, он наслаждался и этой тишиной, которую по–прежнему почему–то не спешили оборвать вездесущие обитатели топей, хотя, как я уже говорил, обычно их было не заткнуть. Но, поскольку я всегда гордился своей способностью быстро принимать, понимать и обрабатывать информацию, то я взял на себя ответственность за лишение Главы многочасового концерта лучшей музыки. Конечно, вряд ли он обидится на меня, ведь было бы глупо злиться на того, кто быстро решил высказать своё мнение на счёт всего сказанного тобою, при том, что ты сам ещё недавно говорил о том, что нужно бы поторопиться. За Главой я подобной нелогичности не наблюдал, а потому и начал говорить без опаски получить в свою сторону не слишком доброжелательный взгляд, да и теперь уже бывший лидер Гильдии Сейрам почему–то всё никак не хотел устанавливать со мной достаточно продолжительный контакт, видимо, считая, что я смогу всё проанализировать и без подсказок вроде этой, сделать правильный вывод без его помощи. Что же, не знаю, на самом ли деле я оправдал его ожидания или всё же он разочаровался в том, что я понял его не так, как он на то надеялся, но кое–какие умозаключения для себя я сделал и тут же поспешил ими поделиться с тем, кто, собственно, и заставил выработать их в столь ускоренном режиме:
– Знаешь, сначала, когда ты начал говорить про какую–то таинственную опасность, связь столь легендарной, но, тем не менее, уже давно мёртвой личности, как Хартон Тиран и его не менее известный в определённых и не определённых кругах Меч Одиннадцати с событиями, которые происходят в Ланде в данный момент, что это нечто вроде кары за ошибки и прочее, ты мне напомнил одного спятившего пророка, которого мне однажды «посчастливилось» встретить в одном из не самых чистых переулков не самого приятного и гостеприимного города нашего королевства. Он вещал от имени богов и предрекал, что на головы людей придёт страшная кара. Как ни странно, но в его словах тоже периодически мелькала Ледяная Пустыня, не столь давнее её расширение, в котором свою жизнь отдал барон Дашуара. Его, к моему величайшему сожалению, вскоре уволокли какие–то громилы, вышедшие из соседнего здания, где, как я узнал чуточку позже, находилась какая–то непримечательная ничем лавка. Наверное, этот старый полоумный бедолага распугивал и без того не слишком богатый круг покупателей, но не в этом суть. Именно с того момента, как ты начал об этом говорить, я стал относиться к твоим словам так же несерьёзно, как и вещаниям старичка, взобравшегося на перевёрнутый ящик. Но потом я начал постепенно вспоминать историю, связанную с северным захватчиком, которую в своё время я буквально изъездил вдоль и поперёк после того, как закончилось предприятие в Султанате, ибо в разговоре со мной Клохариус то ли случайно, то ли специально обмолвился о том, что Диарнис, за которым ты послал меня, когда выпустил из казематов, – Глава сделал странный жест, который, видимо, должен был означать, что он приносит свои искренние извинения за эту нелепую ситуацию и моё заключение, но я весьма высокомерно не обратил на это никакого внимания, всем своим видом как бы говоря ему «не бывать прощению», – и уже не раз сегодня упомянутый Меч Одиннадцати имеют нечто общее в своей природе, что очень беспокоило Архимага, как, видимо, и тебя, ведь недаром же ты решил отправить меня за ним, располагая информацией обо всех моих, так сказать, заслугах перед родиной. Припомнил несколько теорий, которые в своё время не получили широкой огласки и популярности в кругах исследователей этого вопроса, ибо у их создателей не было достаточного количества фактов, что бы возвести эти догадки в ранг официальных, а потому ещё на первоначальном этапе были отсеяны и названы псевдонаучными. Но, как ты весьма грамотно заметил, в нашем мире ещё действительно большую роль играет магия, и эти так называемые учёные совершенно упускают из виду сей немаловажный, надо признать, факт. Конечно, я говорю сейчас не о тех бреднях, где говориться о каких–то совершенно мифических проклятиях, которые Хартон Тиран «низвергал на головы мерзких людишек, находясь уже на грани жизни и смерти». Это даже звучит смешно, хотя, если честно, то после прочтения этих трактатов мне было совершенно не до смеха остаётся лишь радоваться, что кое–кто в наших интеллектуальных кругах ещё не разучился по–настоящему думать и отличать сказки от чего–то более–менее приемлемого. Так вот, были ещё теории, связанные с так называемыми «следами». Ты, наверняка, слыша об этих действительно объёмных, фундаментальных работах, которые проложили дорогу для тех, кого мы сегодня знаем под общим именование «поисковиков» – магов, которые благодаря этим самым следам могут найти что угодно. В этих теориях говорилось, что «след» Хартона Тирана на Мече Одиннадцати был настолько силён, что при попытке уничтожить легендарный артефакт высвободилось такое количество энергии, имевшее связь с уже на тот момент мёртвым завоевателем, что оно вполне было способно вернуть его к жизни, хоть и в несколько, так сказать, изменённом обличии. Конечно же, тогда все подобные гипотезы отсеивались ещё на начальном этапе, поскольку тогда ни маги, ни учёные не верили в то, что можно кого–то с того света просто взять и поднять, пусть даже и с помощью такой огромной силы и катаклизма, что был вызван во время не слишком удачной попытки. Но об этих «безумцах» снова заговорили, когда на поверхность начали пробираться из далёких сырых подземелий слухи о самых могущественных некромантах, которые с помощью ритуалов поднимали своих самых сильных собратьев по ремеслу в облике ужасных, но всё таких же могущественных как и при жизни личей. Хотя, зачем я всё это тебе рассказываю? Ты, наверняка, осведомлён в данном вопросе ничуть не хуже меня, а то и лучше, причём намного лучше, ведь у тебя был доступ к тайным знаниям и их хранилищам, в отличие от меня. Так что моё изначально насмешливое и недоверчивое настроение довольно быстро сменилось осознанием того, что ты, вполне возможно, и прав на счёт всей этой непонятной угрозы, исходящей с далёкого от нас севера, ведь, как уже как–то резонно заметил мой друг эльф, нам о Ледяной Пустыне и делах, что там творятся, неизвестно практически ничего, за исключением разве что тех незначительных фактов, что ночью там гулять не стоит, а местных волков стоит опасаться куда больше наших доходяг, ибо холод не только закаляет их, но и делает невероятно жестокими из–за голода и всепоглощающей жажды выжить. Было бы, конечно, куда лучше и проще, если бы вся наша проблема состояла лишь в остановке гражданской войны в Ланде и к ней не подмешивались столь глобальные события, как изменение местоположения севера и мировой угрозы, которая, может, явиться к нам в облике уже давно всеми забытого Хартона Тирана, но, увы, жизнь частенько жаждет острых ощущений, из–за чего и помещает нас в такие экстремальные ситуации, их которых, на первый взгляд, нет никакого выхода. Мы с моими спутниками упустили из вида последнюю глобальную проблему, и хоть она по–прежнему кажется мне несколько иллюзорной, ибо хочется всё же верить в то, что всего лишь плод воспалённой фантазии наших славных учёных, я всё же решусь у тебя уточнить одну деталь. Ты послал меня за мечом принца Адриана, который исчез у тебя прямо из–под носа. Ты бы не стал так сильно беспокоиться, а я видел, что ты тогда был немного взволнован, хоть и совершенно не подавал мне поводов так думать, надо признать, ты мастер театрального искусства притворяться и надевать маски, из–за какой–то незначительной вещи, а, следовательно, это оружие что–то да значило для тебя и твоих планов, которые до сегодняшнего дня для меня оставались самой манящей загадкой из всех. Но после всего того, что ты мне сказал, я предполагаю, что именно с помощью Диарниса некто, кого ты искал, должен был остановить надвигающуюся на людей из Ледяной Пустыни угрозу. Но при этом ты сам убираешь с пути владельца меча, при этом даже не брезгуя тем, что с тебя слетит вечное инкогнито, которым ты до этого пользовался всегда и везде, при том весьма удачно. А учитывая твоё упоминание и акцент на влияние магии в нашем мире, я не улавливаю связи. Ты потратил множество времени на поиски кандидата, которого планировал вооружить мечом принца–бастарда, которого Диарнис, если верить слухам, выбрал сам. Вот тут я не вижу логики. Не проще ли было свалить убийство на кого–нибудь другого, а самого Адриана возвести на трон? Это бы сэкономило тебе много времени и сил, не говоря уже о том, что такая кандидатура не вызвала бы ни у кого сомнений и недовольства, ибо никто бы так и не узнал, что он – бастард, а, значит, и не началась бы эта идиотская война с таким количеством ненужных жертв, – я перестал ходить из стороны в сторону, остановился, сложив руки на груди, и кинул на Главу вопросительный испытующий невероятно эффектный взгляд, который этот паразит даже не заметил.