Текст книги "Бастард (СИ)"

Автор книги: Тимур Вычужанин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 44 страниц)

Но среди товарищей Адриана не было ни некромантов, ни жрецов, ни паладинов. Был маг, считавшийся одним из лучших, но его «слишком материальная магия» вряд ли смогла бы помочь им в борьбе с призраками. Был человек, который уже дважды спасал их сегодня от неминуемой смерти своей предусмотрительностью, своим мастерством, своим холодным расчётом профессионала, своим оружием. Однако всё это в мгновение ока оказалось ненужным, выброшенным на обочину из–за этой ненадобности. Вряд ли ему это чувство беспомощности в критический момент перед лицом опасности могло хоть сколько–нибудь нравиться, но он как всегда не показывал своих эмоций ни одним лишним движением, ни одним взглядом, на одним случайно дрогнувшим мускулом на красивом суровом лице. Был сам Адриан, который тоже никак не мог биться с призраками, пусть и владел таким великолепным и странным клинком, как Диарнис. Но зато в их компании был так же и Лиард, который мог сойти за паладина. Только вот принц не видел, что бы у рыцаря был с собой его меч, который, если верить слухам, не пролил ещё ни капли человеческой, эльфийской или гномьей крови. Так сказать, чистое оружие, а в народе говорили, что паладины могут сражаться с призраками именно из–за того, что они чисты. Сейчас представился шанс проверить эти догадки простого люда, и, честно сказать, бастард надеялся на то, что эти слухи будут не только лишь трактирными байками, надеялся, что люди действительно правильно поняли причину, по которой паладинам удаётся раз за разом одерживать победу над силами тьмы в виде бестелесных духов, проклятых душ несчастных грешников или же, если быть проще и использовать язык обыкновенных рубак с большой дороги, то призраков, в данном случае, как уже было сказано, так называемых «тянульщиков».

– Лиард, твой меч! – крикнул Адриан, отскакивая в сторону от призрака, уже протянувшего к нему свои худые руки, при этом рефлекторно отмахиваясь от него мечом, но, как и ожидалось, Диарнис лишь прошёл духа насквозь, не нанеся ему абсолютно никаких повреждений. Весьма печально, в принце ещё теплилась надежда, что из–за своей необычной природы его полуторный меч разрежет этого призрака напополам, тогда бастарду уже не придётся крутиться и плясать, подобно бродячему циркачу, чтобы избежать соприкосновения с мёртвым и до жути холодным туманом, из которого и были сплетены эти духи.

– При чём тут мой меч? – рыцарь повернулся к принцу лицом, к нему призраки пока не особо спешили подходить, зато вот Дезарда и принца обступали всё плотнее. Кажется, слухи о количестве убитых старшим из братьев не были просто слухами или хотя бы маленьким преувеличением, и теперь его мастерство играло против Дезарда. Тёмная энергетика, исходившая от него, привлекала эти неспокойные души, подобно мёду. А к Адриану их, наверняка, тянул меч. Всё–таки в какой–то мере старый архимаг был тогда прав, сейчас Диарнис мог действительно принести вред принцу, но тот всё равно не жалел о том, что не отказался от этого оружия, знал, что оно должно ему ещё хорошо послужить.

– Думаю, он сможет убить этих призраков!

– Дезард!

Старший из братьев коротко кивнул и сделал в воздухе широкий жест рукой. За его рукой потянулся густой след из тёмно–фиолетового дыма, в котором принцу удалось разглядеть меч, который, казалось, даже немного светился и блестел, хотя здесь было совершенно темно, а продолжавший гореть наверху огонь давал больше теней, нежели света. Дезард, подобно неуловимому вихрю, промчался мимо призраков, но меч своего брата при этом в ход не пускал. Лиард повесил булаву себе на пояс и принял из рук молчаливого убийцы свой легендарный в определённых кругах меч. Тот лёг ему в руку как влитой. И тут же облачённый в тяжёлый доспех рыцарь перешёл в атаку, по–прежнему держа призраков на расстоянии удара, не позволяя им приблизиться и коснуться себя. Это действительно сработало. Меч сверкнул, и первый призрак растворился в воздухе, издав протяжный, леденящий душу крик, который мог бы подействовать на новичков, впечатлительных творческих людей или на дам, но не на повидавшего виды славного рыцаря с неустрашимым духом, нерушимой решительностью и объятым пламенем праведного гнева сердцем. Он поразил своим мечом уже почти всех призраков, но эти беспокойные духи были отнюдь не последним сюрпризом, который припас для своих гостей хитрый вампир. Из тёмного прохода уже не вылетали болты, нет, теперь оттуда вылетело кое–что куда более страшное, нежели эти снаряды. Это был крик, но не такой, который издавали духи, когда испарялись, разрубленные мечом рыцаря. Этот звук был ещё более ужасным, он вселял страх, даже в сердца рыцарей, от него жутко разболелась голова, казалось, вот–вот лопнут барабанные перепонки, Адриан почувствовал, как из ушей по щеке течёт тёплая кровь, от которой волосы слипаются и неприятно приклеиваются к лицу. Но это был не дух–плакальщик, так же известный в народе как баньши, о, нет, это было кое–что гораздо более труднообъяснимое. Это было то, с чем обыкновенные люди не сталкиваются, а потому и не сочиняют про это никаких легенд. Про это не ходит слухов и сплетен, потому что люди просто–напросто бояться даже шептаться о тех тварях, что вылазят из Бездны. Да, это было одно из таких жутких существ. А если быть более точным, то это был «крикун», не самый сильный, но просто невероятно неприятный противник. У него не было сил демонов Первого Круга, он не был хитёр и могущественен, как лич, не был так неуязвим, как оборотни, призраки или те же самые ифриты, но у него было оружие гораздо более сильное – своим криком он умел влиять на подсознание тех, кто его слышал, вызывая из него самые сильные страхи, погружал в них своих жертв полностью. В этой пленительной пучине собственных кошмаров люди постепенно сходили с ума, уже не могли сопротивляться и тогда «крикун» разрывал их своими когтями, зубами, заглатывал, испепелял, высасывал энергию, оставляя лишь жалкие «шкурки», которые, конечно, уже не могли существовать. Эти монстры приобретали тот вид в глазах своих потенциальных жертв, которого они боялись больше всего. И если этой дичи было много, то для каждого он становился чем–то отдельным, чем–то невозможным, но при этом весьма определённым. К счастью, это объяснялось не разными феромонами или другими «алхимическими и научными» трактовками подобных свойств «крикунов». О, нет, всё было гораздо более обыкновенно, если так, конечно, можно сказать о существе, сама суть которого совершенно необычная. Всё было проще, до безобразия просто – это была магия. Примитивная, использующаяся этими монстрами, скорее всего, на уровне инстинктов, нежели полностью осознанно, но она имела место, и это был неопровержимый факт. Неопровержимый факт, о котором пока что знал лишь один человек, ведь большинство из тех, кто изучает Бездну и её жителей ни разу не встречались с последними и уж тем более не бывали там, зато вот принцу удалось сделать и то, и другое, поэтому из него вышел куда более осведомлённый исследователь этой, безусловно, пока ещё тёмной тайны, в сравнении с толпой тех напыщенных павлинов, которые на каждом углу кричат о своих теориях, большая часть из которых является бредом сумасшедшего или же просто человека, который уже давно и часто курит кальян. Но Адриан, обладая даже такими обширными познаниями в указанной области, вряд ли когда–нибудь согласиться не то, что вступить в эту разношёрстную братию псевдоучёных, но и поделиться своим знанием, с кем бы то ни было. Почему? Да хотя бы потому, что для того, чтобы сделать это, нужно было для начала хотя бы выжить в столкновении с «крикуном». Второй бой с жителем Бездны в жизни принца–бастарда. А для этого ему понадобиться недюжинное умение. К счастью, та магия, влияющая на сознание людей, не действовала на Адриана из–за его невосприимчивости, унаследованной от матери, а вот на его товарищей «крикун» уже успел повлиять, а, значит, принцу нужно было торопиться, чтобы не дать своим товарищам сойти с ума. Он знал, что Диарнис убьёт эту тварь наповал, ведь ему уже однажды представился случай проверить это оружие в бою против порождения Бездны. Знал так же, что эту тварь нужно поразить в определённое место, иначе даже его клинок не сможет убить «крикуна». Именно туда, где на безобразном неровном шаре, заменяющим монстру голову, красовалось что–то наподобие старого рубца, однако принц знал, что это рот «крикуна», представляющий чёрную дыру, усеянную тысячами мелких, но острых, как бритва, зубов почти правильной треугольной формы. Однако вряд ли он будет просто так стоять на месте и ждать, пока Адриан нанесёт первый и последний удар. Его щупальца, в разные стороны торчащие из уродливой «головы», были покрыты едва заметными шипами, с которых на пол капал тёмно–фиолетовый яд. И этих отростков разной длинны было много, от чего они походили на некрасивые жирные волосы, сплетённые каким–то безумным цирюльником в косы, другого сравнения в голову принца тогда не пришло. И от всех этих щупалец, заменявших гостю из Бездны жуткие клыки и когти, которыми, если верить учёным, которые всё же кое–что знали о тварях, вылазящих из тех тёмных просторов (не все же они, в конце–концов, просиживали задницы на стульях и ничего не делали!), были щедро одарены множество других их собратьев или же, если так, конечно, можно сказать о подобных существах, соседей и сожителей. От этого «оружия», даже мимолётное касание которого означало бы смерть для принца, Адриану нужно было уклоняться, отбиваться, чтобы добраться до самого чудища и уже тогда, проявив поистине чудеса искусства фехтования, ловкости и проворности, поразить монстра в слабое место. Да, задачка предстояла не из лёгких, однако у бастарда не было времени сомневаться и размышлять, пусть это и прозвучит пафосно, но от него сейчас зависели жизни ещё трёх человек. Пора ему применить в деле всё то, чему его научили друзья, с которыми он прошёл день, часто ещё возвращающийся ему потом в кошмарах. Хитрости и уловки Сина, столь характерные для охотников далёких и опасных болот Даргоста. Холодный расчёт Ронтра, сочетающийся с горячим сердцем и жаждой битвы Дорниса. Всё это сейчас он должен был показать в лучшем виде, не хотелось сейчас опозорить своих учителей, к тому же, момент был уж слишком критический.

Адриан сорвался с места в сторону монстра. Тот отреагировал на это молниеносно, хоть и не имел даже каких–то самых маленьких намёков на глаза или то, что помогало ему видеть происходящее вокруг него. Но думать о «шестом чувстве» своего противника принц предпочёл бы потом, сейчас было, мягко говоря, не лучшее время для построения научных теорий. И пусть все магики и учёные сочтут это богохульством, но сейчас всё можно было решить лишь одним способом – грубой силой и клинком из холодного металла, соединив это в пару–тройку ударов для верности, чтобы тварь уж точно издохла. Однако щупальца «крикуна» оказались не такими короткими, как могло показаться сначала. Вернее, изначально они, конечно же, были именно такого размера, но, видимо, к обширному арсеналу умений этого монстра прибавилось ещё и свойство, позволяющее ему увеличивать размер этих шипованных ядовитых отростков. Да и управлял он ими ничуть не хуже «мастеров хлыста», кои в большинстве своём обретались в цветастых шатрах бродячих цирков. Хотя, эдакого уродца не приняли бы даже в то разношёрстное сборище, которое представляют из себя артисты этих, с позволения сказать, «заведений развлекательного характера». Но отсутствие прорицательских способностей принцу, так или иначе, пришлось восполнять физическими данными, с которыми у него, на счастье, всегда было всё в порядке. Одно из щупалец, приблизившееся резким броском на слишком опасное расстояние, чтобы оставаться незамеченным и дальше избегать клинка принца, Адриан быстрым движение отрубил и на всякий случай отпрыгнул в сторону, чтобы его не коснулась тёмная вязкая жидкость, выливающаяся из обрубка, мало ли она тоже ядовита или, хуже того, похожа на те вещества, которые показывал ему в своей лаборатории один известный до своего полного помешательства алхимик. Он называл их кислотами и вот они своим действием действительно напугали тогда ещё ребёнка, которым являлся в те времена бастард. Они оставляли на теле жуткие ожоги, но совершенно не похожие на те, что появляются, если яркий огонь своими пламенными языками лизнул тебя, нет, ожоги, оставляемые этими кислотами куда сложнее было вылечить, если вообще возможно. Но могло и не повезти или же под руку подвернулся не слишком умелый лекарь. Тогда эти ожоги превращались в вечные язвы на теле, вызывая отравление из–за своей крайне высокой токсичности. Человек медленно умирал, мучаясь от действительно невыносимой боли. Адриан видел на теле того алхимика множество следов его «не совсем удачных экспериментов». Что же, в таком случае совершенно не удивляет тот факт, что этот, безусловно, великий учёный свихнулся на почве собственного величия, изрядно приправленного жменей первосортной мучительной боли. Именно поэтому Адриану и не горел особым желанием проверять, является ли кровь монстра этой самой кислотой или хотя бы ядом. Поэтому область возможных уклонений сразу резко уменьшалась, что не могло радовать новоявленного охотника на монстров из Бездны, однако с этим фактом приходилось мириться, как и с тем, что «крикун» не собирался давать ему ни минуты передышки. К принцу поочерёдно устремилось ещё несколько щупалец, казалось, это существо совершенно не почувствовало боли и потеря одного щупальца не могла сбить его с толку. Ещё одно напоминание о том, что сейчас бастарду приходилось драться не против человека. Сейчас перед ним куда более совершенная машина убийств. А все те рассказы, мол, никто не убивает лучше людей, не больше, чем просто сказки полоумных стариков, на чью долю выпали не самые лучшие времена кровавых войн. В тот час люди действительно показали себя не с самой лучшей стороны, однако всегда были существа, убивающее всё живое ещё более изощрённо и умело, чем люди. Одно из таких сейчас и было перед Адрианом. Принц сделал два быстрых шага в сторону, пируэтом уклонился от следующего направленного в него щупальца, одновременно рубанув его мечом, рискуя при этом попасть под весьма неприятный душ из монстрячьей крови, но избежал этого, резко пригнувшись, от чего «фонтан» ударил над его головой. Принц тут же перекатился вперёд, становясь ещё на шаг ближе к своей цели. Плащ мешал и принц быстрым движением срезал его, ибо расстёгивать было бы слишком долго, а сейчас дорога была каждая секунда, да и нож пригодился – им гораздо быстрее, чем мечом, удалось отхватить «крикуну» ещё одно щупальце. Ну, вернее, почти удалось. Нож Адриан уже давно не точил, и потому его лезвие увязло в плоти чудовища, но принца это не смутило, он тут же выпустил деревянную рукоять, в рывке поднялся, сделав при этом ещё два шага по направлению к своему сверхъестественному противнику. И снова взмах мечом, ещё один обрубок, всё ещё извиваясь, отлетает в сторону. Из–за брызнувшей фонтаном вязкой крови монстра, принц не заметил мчащегося к нему щупальца и был сбит с ног сильным ударом в грудь. Тело тут же пронзила жуткая боль – «крикуну» не только удалось добраться до плоти принца, но его отросток ещё и вгрызся в его тело, яд проникал внутрь, но через боль Адриан отрубил поразившее его «оружие» и с трудом поднялся на ноги. Он снова был в самом начале своего пути, а гость из Бездны не хотел останавливаться на достигнутом. Упиваясь своей победой (если, конечно, подобное существо может чувствовать нечто подобное), «крикун» собирался завершить начатое, подкрепить свой успех ещё одним ударом, который уже точно бы добил принца, но Адриан не собирался давать ему такой возможности. Принц уклонился в сторону. Это движение было более тяжёлым, нежели предыдущие его манёвры, но, тем не менее, весьма успешным – бастарду удалось избежать щупальца и ещё раз полить каменный пол кровью чудища. Сейчас принц походил, скорее, на берсеркера из старых сказаний дашуарцев, которые поведал ему в своё время Ронтр. Он был покрыт слоем пыли, на груди красовалась весьма плохо выглядящая рана, с меча медленно смоляными тяжёлыми каплями падала на пол кровь его противника, лицо его, покрытое ужасными шрамами, было уже в своей собственной крови, волосы слиплись от неё же и прядями падали на плечи, он ступал по полу, на котором кучками сгнившей плоти лежали поверженные зомби, который уже успело щедро забрызгать кровью монстра, обрубки щупалец коего ещё шевелились на полу, разбрызгивая в разные стороны тёмную жидкость. Не хватало только снега, постепенно укрывающего следы судьбоносного и потому невероятно жестокого сражения. Но вряд ли бы он пошёл в подземелье полуразрушенного замка, и потому Адриану пока приходилось довольствоваться тем антуражем, который у него был. К нему устремилось ещё несколько щупалец, но в этот раз принц уже не уходил в сторону, не уклонялся. Кончилось время уловок и мельтешения. Сейчас в принце заиграла горячая кровь его предков, дававшая ему поистине великое упоение этим боем, оно заглушало боль, всё вокруг размывало в неясные силуэты и полутени. Взгляд Адриана сейчас был направлен лишь в одну точку – то самое слабое место его чудовищного противника. Ему было плевать, что сейчас по его телу льётся смертельный яд, что его собственная кровь, падая на пол, смешивается там со смоляной кровью монстра. Диарнис дважды сверкнул, потом ещё один раз, довершая серию успешных ударов, лишивших чудовища ещё трёх шипованных ядовитых отростков. Принц ускоряет шаг, постепенно переходя на бег, вот последнее щупальце целится ему в грудь, туда, куда уже однажды пришёлся удар, введший бастарда в этот состояние боевого безумия. Ловкий шаг в сторону, он едва не поскальзывается, но всё же хотя бы кончиком меча ему удаётся достать это своеобразное «оружие» своего противника, но оно, в отличие от других щупалец, не продолжило атаковать, резко свернулось и вздрогнуло. Даже через красную пелену, затянувшее его сознание, принц почувствовал, как его пронзила боль. Он горько усмехнулся. Какая ирония, сейчас в его животе торчал его собственный кинжал, который чудищу не только удалось вытащить из себя, но и отбросить так удачно, что лезвие прошило плоть этого черноволосого человека с мечом, который уже испробовал его крови. С этим странным мечом, от которого исходит непонятная, но невероятно сильная энергия, которую так остро ощущают его родичи из Бездны. Что же, пожалуй, это был последний его выпад в сторону этого человека, взгляд которого стал сейчас таким безумным. Он явно упивался этим моментом. Последний удар «хлыста», скорее призванный, чтобы окончательно поставить точку в этом бое. В бое, в котором вряд ли можно определить победителя, ведь оба противника сейчас истекают кровью. Полуторный меч, носящий гордое эльфийское имя в честь своего владельца, снова взвился в воздух. Закалённая боями и огнём сталь встретилась с плотью, рождённой где–то в измерении, находящимся за пределами простого человеческого понимания. Сталь оказалась сильнее. Ещё один, последний, отросток монстра отлетает в сторону, ещё один фонтан бьёт из обрубка. Уродливый чёрный шар падает на пол, заливая его ещё больше своей кровью. Принц медленно подходит к нему. Под ногами неприятно хлюпает, однако вряд ли это сейчас волнует бастарда. Он двумя руками берётся за рукоять своего меча, опуская его клинком вниз. Монстр всё ещё пытается бороться за жизнь, продлить своё уже ставшее мучительным существование, он открывает свой рот, в надежде издать ещё один душераздирающий крик, да, его голосовые связки снова были готовы к этому испытанию. На таком расстоянии он бы точно убил Адриана, но принц не дал ему этого сделать. Диарнис полностью погрузился в тело монстра, наконец, полностью почувствовав плоть своего врага. «Крикун» ещё некоторое время подёргался в предсмертных конвульсиях, но вскоре окончательно затих. Бастард опустился около поверженного противника на колени. Он сам напугал себя этой внезапной вспышкой всепоглощающей жажды битвы и крови. Видимо, это был всплеск чувств, которые он сдерживал в себе, скорее уже просто по привычке, нежели действительно по необходимости. Все его «отложенные в долгий ящик» эмоции смешались и вызвали эту «красную бурю» в его сознании. Но она закончилась, перестал дуть этот палящий ветер, осел обратно кровавый песок, и он почувствовал, как устал, как жутко болит всё тело, как по груди стекает его собственная кровь, как из живота торчит его собственный нож. Он разжал пальцы, ладонь соскользнула с рукоятки Диарниса, и он повалился на бок. Когда его товарищи вернулись из страны своих кошмаров, то бастард, напротив, провалился в пучину небытия.

Он очнулся через несколько минут от странной прохлады, которая резким толчком разлилась по всему его телу. Он с трудом разлепил глаза и первым, что он увидел, было лицо склонившегося над ним мага. Принц резко сел, почувствовал резкую вспышку боли в животе и груди, но не подал виду, снова сдержал стон, который бы являлся проявлением эмоций, что претило Адриану. Он не схватился за грудь, пытаясь нащупать рану – это было бы проявлением слабости, а он не мог позволить себе этого, он же принц, человек, который ведёт за собой людей, а лидеры должны являться воплощением непоколебимой силы и уверенности в своих силах, наполняя этой энергией тех, кто за ним идёт, иначе паника и слабость передадутся его верным товарищам, чего ни в коем случае нельзя допустить. Он увидел Лиарда, который стоял немного в стороне и улыбался, понимая, что его соратник жив, хоть и изрядно покорёжен тварью из Бездны. Дезард сидел на полу рядом со своим братом, невзирая на то, что тот был, мягко говоря, не самым чистым местом здесь.

– Не дёргайся, чтобы заклинание нормально срастило тебе рану, а не остановило сердце, нужен покой, – недовольно проворчал маг, но по тени, пробежавшей по его хмурому лицу, стало понятно, что он тоже рад за принца, рад, что бастард смог выкарабкаться, а не отправиться вслед за своим противником к праотцам.

– Прости, я должен был проверить, действительно ли я остался настолько живым, насколько мне это кажется, – принц позволил себе улыбнуться.

– Ты живее всех живых. Уж по крайней мере точно живее того гада, которого так славно уложил, – черноволосый рыцарь подошёл к принцу и крепко хлопнул его по плечу.

– Спасибо, Лиард.

– Хватит его тормошить, это заклинание действует быстро, но потому оно и опасно. Знаешь, будет обидно, если наш герой, не скончавшийся от ран во время поединка, сейчас помрёт от того, что ты решил выказать своё восхищение. Не забывай, нам ещё предстоит таким же способом избавиться от самого хозяина замка, который ждёт нас за тем походом, из которого вылезло это чудище, которое так славно, как ты уже успел заметить, уничтожил наш товарищ. Да и к тому же ты отнимаешь драгоценное время. Восстанавливающее и обезболивающее колдовство, которое на него сейчас действует, продлиться ещё максимум несколько часов, а нам ещё нужно того вампа угрохать, поэтому, будь так добр, не мешай мне, – маг нахмурился.

– Хорошо, прости, Бродяга, не буду мешать, – Лиард поднял руки в капитулирующем жесте и вернулся на своё старое место, сев рядом с братом, скрестив ноги и уложив на них свой тяжёлый щит.

Маг тем временем снова склонился над Адрианом, шепча слова заклинания и совершая магические пассы, за его руками тянулся едва видимый голубоватый свет, похожий на звёздную пыль. Принц старался не шевелиться, даже не думать, но не мог. Не мог, потому что в нём поднималось странное чувство, кажется, это был страх. Ведь там, в этой темноте его ждал враг, который был куда сильнее этого «крикуна», в бою с которым Адриан едва не сгинул. Это действительно его пугало. Пугала также и неизвестность, которая скрывалась за этим провалом в никуда. Ведь это, возможно, будет его последний бой. Так глупо, так глупо было бы умереть здесь, пережив сожжение. Да, безусловно, очень глупо, но людям ведь свойственна глупость.

– Как думаешь, что нас ждёт там? – спросил у Скитальца принц, смотря куда–то вдаль отрешённым, пустым взглядом красивых, но при этом невероятно печальных глаз.

– Думаю, что вряд ли это что–то хорошее, – резонно заметил маг, заклинание он уже закончил, и потому не стал ворчать на Адриана за то, что тот его прервал, рискуя ради глупого вопроса своей жизнью, – это же очевидно, потому что там что–то непонятное, а непонятное, так как неизвестное, а что–то неизвестное и непонятное всегда представлялось мне чем–то плохим. Но, знаешь, я, пожалуй, дам тебе совет, хоть и не люблю этого делать, потому что многие люди этого не ценят, но ты, кажется, воспримешь его со всей серьёзностью. Не думай о том, что тебя ждёт там, это будущее, а ты ведь не прорицатель, не можешь со стопроцентной уверенностью сказать, что там, поэтому просто не думай об этом, если у тебя нет каких–то фактов или доказательств в пользу той или иной теории. Хотя лучше их вообще не строить, особенно сейчас, когда из–за них ты начинаешь бояться, в тебе на глазах тает уверенность. Нас там ждёт кто–то очень опасный, хитрый, невероятно сильный – это точно, я не стану тебя убеждать, что ничего этого нет, и там будет только сад с радужными единорогами, это было бы глупо и на самом деле бредово, но, помни, что с тобой рядом есть мы, да и ты сам кое–чего стоишь, ты это доказал боем с этим монстром, явно выползшим из Бездны, больше нигде такое водиться не могло. Иначе я бы просто не стал на тебя расходовать драгоценную магическую энергию из своих накопителей, а оставил бы истекать кровью, – при этом на лице мага появилась широкая улыбка, от которой Адриану стало не по себе.

– Знаешь, спасибо тебе за совет, думаю, он действительно мне поможет, – немного подумав, ответил магу принц.

– Ещё бы, я потому и редко даю советы, что если бы бросался ими направо и налево, то все мои знакомые давно стали бы умнее меня.

Адриан улыбнулся этой колкости. Странно, но сейчас с этими людьми он чувствовал такую же близость, как в своё время с мягким и добродушным магом Лорайном, спокойным, как сам снежный север, Ронтром, таким же спокойным, доброжелательным, но странным охотником Сином, со вспыльчивым, жёстким и вообще немного диким Дорнисом. Даже вечно мрачный Дезард сейчас казался ему, как ни странно, таким же близким как эти его старые товарищи. И именно старший из братьев Марг подал команду к подъёму. Небольшая передышка, которую позволил им сделать перед финальным боем вампир, закончилась, ещё одной выходки кровопийцы они бы просто не выдержали, пора было уже встретиться с ним самим и избавить этот замок от мёртвого хозяина. Лиард крепко сжал ручку щита, принцу даже показалось, что он услышал треск дерева, но лишь показалось. Рыцарь снял с пояса булаву и подошёл к месту, откуда монстр из Бездны поразил их своим криком, от чего на его лицо упала тяжёлая тень. Казалось, что мрак сам ползёт из прохода, стараясь поглотить, утащить рыцаря с собой и уже не вернуть никогда. Дезард снова достал свой лук и положил на тетиву ещё одну стрелу. На её наконечнике уже не было никаких рун, чистая сталь. Видимо, заколдованные стрелы были дорогим удовольствием даже для такой «ходячей легенды», как этот молчаливый странный человек с идущим от него запахом крови. Он остановился, явно ожидая, когда подойдёт Адриан, чтобы пропустить его вперёд. Принц не заставил себя ждать. Он поднялся с пола, опираясь на меч, который маг заботливо положил рядом с ним, и, подойдя к компании у входа, к которой уже примкнул и маг, занял место рядом с рыцарем. Тот ободряюще улыбнулся бастарду, который являлся тут самым молодым, но, тем не менее, уже заслужил право сражаться плечом к плечу с этими славными воинами, о которых знал весь Сарт. Мастера, преданные своему делу, готовы были рискнуть сейчас жизнью, ради безопасности и спокойного сна незнакомых им людей. Похвальное, благородное стремление, которое так редко встречается сейчас у людей, к величайшему сожалению. И эти люди позволили какому–то бродяге, роль которого так старательно исполнял в театре жизни принц–бастард. Видимо, дух Адриана не удалось от внимательных глаз этих троих утаить даже жутким шрамам. Что же, тем лучше, тем больше сейчас будет его уверенность и сила. Пора. Бой должен начаться сейчас, спустя какое–то мгновение. Адриан и Лиард одновременно сделали шаг во тьму.

Несколько шагов они прошли по этому коридору в непроглядной мгле, здесь неприятно пахло гнилью и сыростью, было холодно, но уж точно не холоднее того, что наступило с приходом призраков, поэтому последнего четыре человека не замечали вовсе. Люди вообще привыкают к меняющимся условиям быстро, гораздо быстрее всех остальных рас, с которыми им приходится сосуществовать. Гномам, например, чтобы освоиться в городах понадобился почти век. Целый век, чтобы научиться жить рядом с людьми, в их «муравейниках», который от малейшей искорки мог сгореть дотла, целый век недоверия и вражды, который едва не вылился в ужасную войну, но в итоге привёл к весьма успешному сотрудничеству. Только вот вы всё равно никогда не встретите гнома где–нибудь в деревне. Разве что этот гном – наёмник, а эта деревня находится на тракте и в ней подают неплохой эль, при чём, этот эль должен быть действительно замечательным, что бы в людском трактире остановился представитель этого бородатого народа. И напротив, вы никогда не сможете найти эльфа в городе людей, даже днём с огнём, как говорит старая пословица. Изредка, конечно, остроухие захаживают в человеческие гнёздышки, но лишь за тем, чтобы купить припасов в дорогу или безделушек. Даже те, кто по какой–то причине не хочет возвращаться в леса востока к своим родичам, не живут в городах, а предпочитают отдельно стоящие лагеря, пусть они и будут под самыми стенами каждый день мозолить несчастным стражникам глаза, но что бы «селиться в этом грязном и вонючем каменном мешке», да ни один порядочный эльф, будь он даже на грани жизни и смерти, не позволит себе пасть так низко! Зато вот людей можно встретить где угодно. Они селятся в горах, хоть это и считается странностью, но это факт, они там живут, при том живут весьма неплохо, работают в шахтах, разводят горных козлов и являются куда более здоровыми, нежели любой городской житель. Люди живут и в лесах, вспомнить хотя бы тот же самый Харос. Они привыкают ко всему, ко всему тому, что для других является противоестественным, чем–то, что вредит им и противит самой их природе. Пусть это и называют приспособленчеством, что для гордых эльфов и принципиальных гномов было бы хуже смерти, но именно эта черта является одной из тех, что делает людей более способными к выживанию, а, значит, и существованию в этом мире, в сравнении с другими народами. Но Адриану сейчас было не до этих мыслей, он всё ещё помнил, что их всех ждёт, когда закончится темнота этого коридора, хоть маг и посоветовал ему не думать об этом. Он увидел свет в конце коридора. Символично. Ведь свет в конце тоннеля всегда означал смерть, сейчас это было как никогда актуально, потому что бастард, хоть и в глубине души, даже сам не отдавая себе в этом отчёта, но всё же думал и понимал, что вряд ли они вернутся отсюда все вместе. Они уже успели увидеть, на что способны слуги их противника, и этого было бы вполне достаточно, чтобы обратить в бегство даже некоторых отъявленных смельчаков и сорвиголов. Но, как и во всех тех рассказах, где фигурировал этот таинственный свет где–то там, в конце, он манил к себе невероятно сильно, даже несмотря на осознание того факта, что дотронуться до него – это верная смерть. Наверное, как всегда сказывалась человеческая безрассудность и невероятная, действительно фантастическая тяга ко всему необычному, но опасному. Иногда принцу и вовсе казалось, что у людей окончательно пропала такая важная особенность живых существ, как инстинкт самосохранения, они ведь совершенно потеряли из виду ту великую ценность, которую представляет из себя их жизнь. А это ведь на самом деле самый драгоценный камень из тех, что существуют в этом мире, и уж тем более она стоит куда дороже тех, что их якобы ждут в качестве приза за все испытания, но реальность ведь куда суровее, чем все те сказки и байки, которые травят вояки, чтобы хоть как–то скрасить свои собственные воспоминания, погружая самих себя в сладостную иллюзию, обманывая и лицемеря перед самими собой, они ещё в придачу и завлекают этой сетью молодых людей, которые могли бы принести куда больше пользы, если бы развивали свои многогранные таланты, а не погибали один за одним в поисках этих самых мифических сокровищ, оставляя мир глупцам, невеждам и лентяям, которые хотят многого, но не хотят ничего для этого делать. Жаль, что изменить этот порядок вещей, увы, очень и очень сложно, ведь все хоть чуточку талантливые люди либо ленятся не хуже тех самых «амбициозных и великих ничегонеделателей», либо делают слишком много и предпочитают «быстро сгореть, чем медленно угаснуть». Они стремятся узнавать что–то новое, каждый из таких людей в душе немного романтик, пусть и кроется это где–то очень и очень глубоко, но рано или поздно свойство это выползает наружу, выливаясь в невероятную депрессию, усталость от жизни, или же, напротив, в неутолимую жажду чего–то нового, в частности, приключений. И они отправляются в дорогу, в дорогу вслед за теми, кому было неведомо слово «страх», уходя с первым рассветным лучом, уходя, чтобы уже никогда не вернуться. И тем сложнее было признать Адриану, что он является как раз одним из таких людей. И вместе с этим, разумеется, он всё больше боялся, ведь в конце истории своего пути «таланты» обычно как раз–таки дотрагиваются до этого света, они умирают, а принц не хотел снова умирать, уже один раз оказавшись и вернувшись с той стороны, он теперь панически боялся потерять дарованную во второй раз жизнь. Но, тем не менее, как уже было сказано, поворачивать назад он не собирался.