Текст книги "Бастард (СИ)"

Автор книги: Тимур Вычужанин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 44 страниц)

– Друг мой, я рад тебя видеть, – Рилиан направлялся ко мне через зал широкими шагами, оставив даму, с которой он только что беседовал, удивлённо смотреть ему вслед. Он вырос, возмужал, видимо, служба шла ему на пользу, но в остальном он не изменился. На лице его красовалась та самая искренняя улыбка, к которой я уже привык во время нашего совместного путешествия на север королевства.

– Я тоже, – сын барона крепко пожал мне руку, я слегка улыбнулся ему.

– Как тебе этот приём, устроенный моим отцом?

– Не люблю подобные сборища, – я слегка скривился.

– По твоему виду это сразу заметно, – Рилиан слегка рассмеялся, – сидишь, будто бы объелся лимонов.

– Правда? – делано удивился я. – Как жаль, надеюсь, это не слишком смущало всех здесь присутствующих, – продолжил я с ещё более наигранным раскаянием и сожалением.

– А ты не меняешься. Только вот выглядишь ты не очень. Уставшим. Что с тобой случилось после похорон Клохариуса? Я не получал от тебя никаких вестей. Я даже не надеялся, что ты получишь моё приглашение. Не можешь даже представить, как я обрадовался, когда вместе с почтовым голубем пришёл твой ответ. Но волновался ещё больше. Что с тобой случилось, друг мой?

– Не думаю, что это так важно. У меня были дела, только и всего, – я примирительно улыбнулся. Рассказывать о том, что я сидел в темнице, не очень хотелось.

– Настолько не важно, что ты пропал на столь долгое время? Целых шесть месяцев! Друг мой, этого срока достаточно было мне, чтобы стать паладином, но ты вряд ли об этом знаешь, – Рилиан горько усмехнулся и закусил губу.

– Да? – это известие на какое–то время выдернуло меня из своего внутреннего мира, в котором я находился с самого начала этого мероприятия. – Рад за тебя, Рилиан, ты долго и упорно шёл к этому, – я улыбнулся. Вряд ли он поверил в правдивость этой улыбки.

– Знаю, я действительно горжусь собой, но сейчас я не хочу говорить о себе. И я ещё раз спрашиваю тебя: что с тобой случилось? – он положил мне руку на плечо. – Думаю, это не просто совпадение, что ты пропал сразу после похорон и казни, – вспомнив два этих события, он тут же отвёл взгляд в сторону, – я удивлённо поморгал.

– Что такое, Рилиан?

– Ничего, просто…я довольно часто вспоминаю тот день, – он понизил голос почти до шёпота, заметив, что на нас начинают поглядывать, но я по–прежнему отлично его слышал, – знаешь, до сих пор не верится, что нет больше нашего короля, нет Архимага, нет принца. Как будто всё это только сон.

– Ты веришь, что он мог это сделать?

– Нет, – уверенно сказал Рилиан и вскинул голову, – не верю и никогда не поверю.

– Почему? Его же признали виновным.

– К Бартасу этот суд! – в его глазах снова запылал огонь. – Это не мог быть он! Просто не мог и всё тут! Я это чувствую, чувствую, что он ушёл лишь потому, что так надо. Мне уже знакомо это чувство, в Харосе, когда Дарс отдавал мне тот предмет, я чувствовал, что всё то, что он сделал, было не напрасно. Это была борьба за свободу, прекрасная идея, но он уже совершил всё, что мог, и поэтому ему пора уходить. В тот день, когда я смотрел на казнь, меня не покидало то же самое ощущение, но к нему вот уже два месяца примешивается кое–что ещё. Это предчувствие. Будто бы, он ещё вернётся. Но это ведь невозможно! Я своими глазами видел, как он сгорел! – Рилиан отступил от меня на шаг.

– У меня тоже есть такое предчувствие, кажется, мы сходим с ума вместе, – я снова улыбнулся.

– Может быть, – Рилиан рассмеялся, кажется, его настроение снова поднялось, – прости, но мне нужно тебя оставить, наверняка меня уже ждут другие гости, да и ты не в настроении сейчас привлекать к себе внимание и сыпать колкостями как обычно. Поэтому ухожу. Можешь побродить по замку немного. Только осторожнее, старайся не попадаться на глаза слугам, ты уж очень сильно походишь на привидение. Но, прошу тебя, сначала найди мою сестру. Я вижу, что она очень хочет поговорить с тобой, но не решается подойти. Уж и не знаю зачем. Она ждёт тебя на балконе. Осторожно, уже темно, не сорвись там вниз. До встречи, надеюсь, она состоится достаточно скоро.

И он поспешил к группке гостей, которые что–то уж слишком активно обсуждали, оставив меня наедине с мыслями. От его слов мне стало ещё хуже. То письмо. Я так и не удосужился его отдать. Потому что не успел, потому что не смог, потому что не посчитал, что это достаточно важно, но теперь от этого стало дурно. Я ведь не выполнил то молчаливое обещание, что дал ей тогда в таверне. Ненавижу людей, которые не держат обещаний. Какая ирония, кажется, теперь придётся ненавидеть и самого себя. Но этим я займусь позже. Сейчас я должен поговорить с ней. Или лучше сбежать? Последовать своему первоначальному плану? Это было бы легче. Не чувствовать вины, когда она будет говорить. Сидеть где–то в тёмной комнате. Где–то в углу, где никто тебя не трогает. Совершенно один, в мыслях и чувствах, которых, кстати говоря, осталось уже не так уж и много. Действительно очень просто. Настолько, что выворачивает наизнанку. Это будет обыкновенное бегство. Бегство от всех, бегство от самого себя в самого себя. Странно, никогда не замечал за собой такой маниакальной жажды уединиться. К Бартасу всё это. Сначала нужно поговорить с ней. На какой же балкон указал Рилиан ненароком взглядом, когда говорил, что меня ждёт его сестра? Кстати, пока я туда иду, неплохо было бы вспомнить её имя. Кажется, Лина, если я не ошибаюсь. Странно, откуда я это знаю? Вроде бы никто при мне его не называл. А, может, и называл, точно ведь сложно сказать. Я слишком много людей выслушиваю каждый день. И почти каждый из них мне противен. Как же я сочувствую тем людям, кому по долгу службы приходится принимать просителей ежедневно. Я бы от такого точно давно свихнулся. Так это был не тот балкон. Здесь уже уединилась какая–то парочка. Кажется, в глазах парня проскочили гневные искорки, хорошо, что я успел вовремя быстро скрыться, не сказав ни слова. Не хотелось бы, чтобы он вызвал меня на дуэль из–за того, что я всего лишь увидел их поцелуй. Я ведь даже драться не умею. Точнее, помню кое–что из уроков фехтования, но этого, боюсь, будет маловато. А болтать на дуэли этот горячий молодой человек мне не даст. Хотя, кто сказал, что мне нужно будет на неё приходить? Кто вообще сказал, что она будет, я же ушёл? Со мной точно что–то не так. О, а вот и она! Она повзрослела. Чудесная девушка. Странно, что её ещё не выдали за какого–нибудь богатенького сынка герцога или ещё какого другого высокопоставленного господина. Прекрасная в серебряном свете луны. О да, она была красива, неправдоподобно красива. Будто бы картина, а не живой человек. Так странно чувствовать себя одним из персонажей, изображённых на полотне. Помню, когда меня случайно в толпе танцующих нарисовал художник, я очень долго смотрел на это произведение. Не мог поверить, что там, среди других навечно застывших лиц, есть и моё. Странно, необычно, парадоксально, невероятно. Трудно поверить, но мне в тот момент показалось, что никто больше уже не увидит меня другим. Только таким, каким я был на этой картине. Это был первый день, когда я решился всё–таки надеть тот самый обруч со следом клинка принца на камне. Лина обернулась. Кажется, я уже стоял за её спиной уже достаточно давно, погрузившись в свои мысли. Нет, определённо надо быстрее покинуть это общество. Как же я сейчас скучаю по молчаливому и гордому Нартаниэлю. Интересно, где он сейчас? Как поживает его жена? Как он сам? Мы ведь с ним так и не свиделись после того памятного дня. Опять мои мысли убегают куда–то далеко. И всё никак меня не оставляет это чувство, что все мне лгут. Только Рилиан говорил правду. Оно слишком часто появляется и не хочет исчезать, как бы я его ни гнал от себя. Не думаю, что это можно назвать хорошим симптомом, уж слишком сильно похоже на паранойю. Я будто бы точно знаю, когда человек врёт мне, а когда нет. Хотя и раньше определить это было не очень то сложно, большинство людей просто не умеет притворяться. Но теперь меня было невозможно обмануть. Я всегда знал. Каким бы мастером притворства ни был мой собеседник, не удастся ему провести меня вокруг пальца. С одной стороны это было весьма не плохо, ведь теперь не приходилось лихорадочно бегать глазами по лицу собеседника, по его рукам и телу, чтобы уловить малейшие признаки лжи, но с другой стороны терялась острота ситуации, боязнь оплошать, в конце–концов азарт от этого своеобразного поединка умов. Снова я задумался. А она уже смотрит на меня, таким взглядом, будто ждёт каких–то конкретных действий, о которых меня должны были уведомить заранее, а теперь я никак не хочу следовать сценарию, и она не понимает, что происходит. Это постоянное погружение в свои мысли и резкое пробуждение от них сейчас мне почему–то напоминало нелепые барахтанья тонущего человека. Причём, замечу, что именно человека, а не эльфа или гнома. Эльфу просто гордость не позволит звать на помощь и нелепо махать руками, это ниже его достоинства. А гном вообще никогда в жизни в воду не сунется. Разве что его сразу смоет потоком подземных вод. Человек же до последнего будет цепляться за жизнь, они очень любят жить, не хотят расставаться с этим даром ни за что на свете. То с головой уже уходят за край, то снова выныривают на поверхность, пытаясь доплыть до спасительного берега, чтобы выбраться на него, чтобы выжить. Вот так и я, то в себя, то снова к людям. Только вот в отличие от тонущего я с гораздо большим удовольствием бы ушёл под тяжёлую мутную и тёмную воду своих мыслей, чем снова вернулся на этот залитый лунным светом балкон. К ней. Она, кажется, что–то сказала, но я не расслышал. Поприветствовал и спросил о погоде. Не угадал. Она удивлённо посмотрела на меня и поморгала, от чего её длинные ресницы заискрились. Девушка явно ждала от меня объяснений. Никогда не умел объяснять кому–то свои собственные слова, если собеседник их не понял. Потому что я человек, живущий тем самым моментом, настоящим моментом, моментом, который уже прошёл, который уже упустил мой слушатель. Но это не значит, что я не пытался. Нет, ещё как пытался, но не получалось, не моё это. Она всё ещё ждёт. Надо проснуться, срочно.

– Прошу прощения, я задумался, – моё лицо оживает, скидывая непроницаемую маску отрешённости, я улыбаюсь и смотрю ей в глаза, она отводит взгляд в сторону и подходит к краю, опираясь на резные перила и смотря куда–то вдаль, – но всё–таки сегодня действительно прекрасная погода, не находите? Такое чистое небо и луна, замечательно, не правда ли? – я подхожу к ней и становлюсь слева, не смотрю ей в лицо, будто боюсь что–то там увидеть, сам не знаю что, зато созерцаю сад, за которым так бережно ухаживает старый садовник, который когда–то работал при дворе короля.

– Пожалуй, вы правы, – кажется, на её лице появилась улыбка, это было хорошим знаком, наверное, – но всё же лучше было бы проводить этот вечер не на приёме.

– Да уж, эти люди похожи на назойливых мух, которые слетелись на торт. А ещё это напоминает мне библиотеку с книгами современных писателей. Такие же яркие обложки и такие же пустые строчки внутри. Прямо поразительное сходство. И как только столько никчёмных людей может собраться в одном месте? – я сокрушённо покачал головой. Лина выпрямилась и посмотрела меня, хоть я и заметил это лишь краем глаза.

– Вы не боитесь, что вас услышат? – в её голосе прозвучало удивление, но вместе с тем и какой–то странный страх. Я понимал её. Если девушку найдут здесь со мной, говорящим «опасные речи», то вряд ли это хорошо отразится на её репутации, а я просто не хотел вредить ей своими словами, пусть не намеренно. Я знал, как ужасно действуют на светских людей слухи, которые кто–то распускает за их спиной. Они подобны какой–то смертельно болезни, которая убивает не сразу, а постепенно, при этом заставляя несчастного страшно мучиться.

– Да пусть хоть весь мир слышит! Мне уже, на самом деле, всё равно, – я безразлично пожал плечами, – плевать, что они там себе подумают. Пусть назовут меня сумасшедшим – их слова не значат для меня ничего, потому что они сами – никто. И их титулы, богатство и насмешливые улыбки не могут это спрятать. Наверное, я слишком много общался с эльфами и преисполнился презрения к большинству людей, но что поделать, если сами люди просят такого отношения к себе, стараясь казаться как можно более ничтожными и жалкими? Они сами виноваты в том, что дали себя поработить золотому идолу и красивым тряпкам. Я бы мог сделать так, что любой из тех, кто со мной сегодня заговорил, больше бы не посмел появиться в приличном обществе. Но что–то мне не хочется сегодня выступать в роли вершителя судеб и обличителя. Да и не интересно, когда твоим оппонентом в споре является человек, который прочёл в жизни максимум одну книгу и та, скорее всего, была либо тактическим справочником, где он ничего не понял, либо второсортный любовный роман, в котором она смогла утолить свои фантазии о славных рыцарях, – моё лицо искривилось в презрительной гримасе, почти против моего собственного желания.

– Наверное, вы в чём–то правы, – баронская дочь отвела взгляд сторону и закусила губу, не зная, что сказать мне в ответ.

Вряд ли она ожидала от меня таких резких слов о людях, с которыми так часто общалась, но было видно, что и ей они уже наскучили, что она уже не получает удовольствия от общения с ними, от их льстивых комплиментов и подобострастных взглядов. Их толки о том, за кого же она всё–таки выйдет замуж. Они оценивали её почти как вещь, и это вызывало в сердце юной особы гнев наравне с жалостью – ведь эти люди никогда не познают, что такое настоящие чувства и какого это – любить за душу, а не за капитал и замок. А вот во мне, человеке, стоящем напротив этого прекрасного создания, сострадания не было.

– Я знаю, что прав. Прав настолько, что это меня даже пугает, – я повернулся к Лине и заглянул в её глаза, – но вы ведь позвали меня не для того, чтобы безумец развлекал вас речами, рискуя нарваться на шпагу или меч. Хотя сейчас честный бой не в чести, всё чаще им предпочитают яд или нож, – наши взгляды встретились лишь на какое–то незначительное мгновение, потом она снова отвела его в сторону, а сама подошла к перилам.

– Я очень часто вспоминаю тот день, когда наша семья впервые встретила вас. Отец и мать относились к вам с большим подозрением. Вы не походили на того, кто обязательно должен лично встретится с самим принцем. «Обыкновенный бродяга, который решил за наш счёт пообедать» – так они говорили о вас, после вашего отъезда, – это известие меня не удивило, я действительно не любил выделяться из толпы одеждой, шикарными нарядами и дорогими побрякушками – слишком уж часто за них приходиться платить жизнью щёголям, – но в моих глазах вы тогда почти сравнились с богом. Вы стали посланником, единственным моим шансом сделать так, что бы принц узнал о моих чувствах. Я знаю, что вы думаете. Знаю, что поступила глупо, но я ведь не только из–за рассказов влюбилась в него. Мы виделись несколько раз до восстания в Харосе на балах. Поэтому я решила отдать вам письмо и теперь мне ужасно неловко. Это было так глупо. Я гналась за иллюзией, ведь он никогда не сможет ответить мне взаимностью, даже если она будет существовать. Его титул накладывает на него много ограничений, он просто не может позволить себе дать выплеснуться тому тёмному озеру, что колышет свои волны в его душе. Эти воды никто не может разглядеть, но я их увидела, видела, как он страдает. И вас я поставила в ужасно неловкое положение. А теперь ещё и признаюсь вам. Не знаю, почему я уже во второй раз решаюсь вам довериться, но, кажется, что вы не из тех, кто выдаёт чужие тайны. Прошу, простите меня, если сможете, – она повернула своё красивое лицо ко мне, в глазах у неё стояли слёзы.

– Мне не за что вас прощать, потому что я не отдал то письмо, – в моём голосе, кажется, прозвучало слишком много стальной жёсткости, слишком грубо и обескураживающе, но по–другому я бы не смог, потому что не имел большого опыта в признании своих собственных ошибок и не сдержанных обещаний.

Она резко вскинула голову, но тут же снова её опустила.

– Может, это и к лучшему, – голос девушки стал слабее и вроде бы даже дрогнул.

Я сделал шаг в её сторону, но остановился, сжал кулаки.

– Нет, не к лучшему. Это письмо могло многое изменить. Очень многое.

– Я не верю в это, всего лишь любовное признание. Уверена, что он получал сотни таких же, – на лице Лины заплясала грустная полу–улыбка.

– Может быть, но в этом письме было что–то особенное. Я почувствовал это, когда спрятал его у себя на груди. Оно было не обычным, уж точно не таким, какие ему отправляли до этого восторженные дворянки. Потому что это были настоящие чувства. И будь я проклят, если это не так. Оно могло бы дать ему стимул. Может, он смог бы отбиться, не попасть тогда в руки гильдийцев, сбежать из камеры до казни. Я уверен, что смог бы, потому что у него был бы стимул – вы бы ждали его. Пусть где–то далеко, пусть он и не помнил бы вашего лица, но ждали бы. Адриан бы это чувствовал, – Лина вздрогнула, когда прозвучала имя бастарда, – а если вы иного мнения, то можете забрать письмо, оно всё ещё со мной, – я протянул девушке запечатанный конверт, всё это время он был у меня на груди по старой привычке. В моих глазах плясали очень странные искры, думаю, что она заметила их.

– Нет, я не возьму его назад. Не возьму, потому что это память о любви, которая умерла.

– Не обманывайте себя. Умер принц, но не ваша любовь.

– Нет! У меня больше нет к нему чувств. Это…это было бы очень глупо! – она почти сорвалась на крик.

– Да, глупо, даже почти безумно, но так ведь и есть.

– Замолчите! – она не выдержала, отвернулась, закрыла лицо руками и разрыдалась.

Её красивые плечи вздрагивали, я слышал её всхлипы, почти чувствовал, как через эти слёзы выходит вся боль, накопленная ею за время со дня казни принца. Я заставил её плакать, потому что знал, что это было ей необходимо. Потому что если она разучится плакать, то уже не будет прежней Лины. Останется та же красота, но не будет уже души. Думал, что только она сможет помочь принцу освободиться от пласта мёртвых эмоций. О, да, я сумасшедший, но я верю, что принц выжил, что ему это удалось и плевать, какую магию он там использовал для этого. Пусть даже некромантию или силу демонов Бездны, главное, что он это сделал. Я хотел подойти к ней, утешить, обнять, но не стал. Придёт время и это сделает тот, кому она сама отдала своё сердце. А я что? Я буду просто посланником, безликим, как гонцы срочной королевской службы, ведь их никто никогда не благодарит. Воздают дары тем, кто отправил письмо, а гонцов лишь ругают, если они опаздывают. Но и такой роли вполне достаточно, ведь нет ничего дороже, чем видеть улыбку на лице того, кому ты вручаешь это письмо, будто женщина, ждущая мужа с войны или алхимик, заждавшийся своих ингредиентов.

Я покинул балкон быстрым шагом. Уже не обращал внимания на тех, кто пытался со мной здороваться или даже просто заговорить. Даже нескольких людей я просто отталкивал в сторону, чтобы они не мешали мне. Наверняка, после этого обо мне заговорят, как о якшающемся с тёмными силами, но какое это имеет значение, если я больше не намерен видеться с этими людьми? Спускаюсь вниз. Хотелось избегать слуг, и я даже пытался сначала это делать, но потом мне надоело прятаться в нишах за старыми доспехами и я просто летел вперёд по тёмным коридорам. Быстро спустился в погреб. Там выбрал бутылку хорошего вина (благо у барона был отменный вкус, и долго искать не пришлось). Потом снова этот быстрый бег по коридорам. Со стороны могло показаться, что я от кого–то убегаю. Возможно, так и было. Я пытался убежать от тех мыслей, что я оставил, когда заговорил с Линой, но они были всё ближе и я понимал, что мне от них уже не скрыться. Подобно арбалетным болтам – знаешь, что если он выпущен, то точно настигнет. Дверь. Комната с кроватью, на которую я падаю и закрываю глаза. Тягучий поток мыслей наваливается на меня и смывает из реального мира, заставляя полностью в нём увязнуть. Всю ночь я буду думать. Думать и поливать размышления хорошим вином. Пусть утром слуги и выкинут меня из замка, приняв за вора или ещё кого, но сейчас я об этом не думал. В тот вечер я поклялся себе, что обязательно отдам письмо дочки барона Танруда принцу, пусть даже мне придётся вытащить его из самой Бездны!

* * *

Как только наступило время, когда ленивые стражники после ночной вахты сменяются на других, а те, в свою очередь, в отличие от товарищей, не заходят в сторожку, а остаются на свежем воздухе – им уже не надо бояться странных звуков, то и дело доносящихся из–за стены, окружающей Тирнад каменным неприступным кольцом. Они открывают ворота, впуская и выпуская всех желающих, хотя обычно в столь ранний час мало кто стремится в город или же из него, даже накануне намечающегося праздника. Телеги и палатки, стоящие под стенами всё ещё спят, как и улицы культурной столицы Сарта. По этому поводу стражники часто ворчат, но больше по привычке, чем с настоящим недовольством. Они уже привыкли к ранним подъёмам и этим тихим утренним часам, которые предшествуют всем известной будничной суете. Пожалуй, они им даже нравились. Свежесть и лёгкая дымка тумана, которая золотится в лучах утреннего солнца. Простое солдатское сердце не могло не радоваться этой красоте, пусть и по–своему, пусть и не так возвышенно, как это делает сердце поэта, музыканта или художника, но, может, это и к лучшему? Однако сегодня им предстояло всё–таки выпустить из восточных ворот четверых путников, чьи кони уже нетерпеливо скребли копытами по мостовой и фыркали. Это были странные люди – все, как один, закутаны в тёплые плащи с капюшонами, которые скрывали их лица, хотя было довольно тепло, особенно для утра, день обещал быть приятным. У одного из них на спине висел композитный лук и колчан со стрелами, но солдат догадывался, что это не всё оружие таинственного всадника – на поясе у него изредка позвякивали ножны при чём, как ему показалось, не одни. Второй, сидевший на мышастой лошади, держал в руках невзрачный посох со вставленным в навершие голубым камнем, который слегка светился и мерцал. Сразу понятно, что это был маг. Солдат их не любил, тайные их науки были не по душе простому вояке, поэтому он считал, что от магиков добра стоит ждать разве что за круглую сумму. Но этот вроде вёл себя спокойно и огненными шарами да молниями кидаться направо–налево не собирался, и посему, одарив колдуна напоследок подозрительным взглядом, солдат посмотрел на следующего, восседающего на гнедом знатном жеребце. У этого под плащом был полный латный доспех, да и не слишком он старался это скрыть, как и герб, украшавший его большой щит. Солдат хмыкнул. Интересно, что в этой компании забыл рыцарь? Хотя, не так уж это и важно, пусть себе поезжает – дела этих господ для служаки вроде него всегда будут непонятны. А вот последний вроде бы ничем не выделяется. Обычная одежда. Обычная лошадь. Даже как–то неуместно он здесь смотрится, что ли, они все какие–то необычные, а он похож на простого наёмника. Эх, к товарищу возвращаться совсем не хочется, тот что–то уж сильно везуч в последнее время в костях, может, даже мухлюет, поэтому новую партию проигрывать служивому хочется как можно позже, сегодня уже можно будет обвинить его в шулерстве. Поэтому солдат решил занять и себя и путников разговором:

– Куда собираетесь, господа хорошие? – лениво поинтересовался стражник и тут же почувствовал, как его обжёг взгляд человека с луком, но говорить стал не он, а маг.

– Разве такие вопросы задают при выезде из города?

– Нет, но… – солдат замялся, не зная, что сказать, холодный тон незнакомца и его необычный говор обескуражили вояку, заставив его в очередной раз неловким движением поправить перевязь с мечом на поясе.

– Не твоего ума это дело, – маг поднял голову и устремил взгляд на небо, – время пришло открывай ворота.

– Дык, это, надо разрешения дождаться, без оного никак не можно открывать.

– Открывай, или хочешь, чтобы я сам это сделал?

От ответа на этот весьма сложный вопрос стражника спас крик из сторожки его командира. Разрешали открывать ворота, и вояка тут же поспешил к рычагам. Как только решётка полностью поднялась вверх, всадники покинули город. Стражник только сплюнул им вслед. Испортили такое прекрасное настроение, а ещё этот возможный проигрыш, идёт оно всё к дьяволу! Солдат присел на простой и старый деревянный стул, достал трубку и набил её табаком. Пока командир не видит, можно и покурить, успокоить нервы.

А путники пустили коней галоп, старясь как можно быстрее умчаться подальше от города. Всё ближе к своей цели. Они слегка притормозили лошадей лишь, когда стены Тирнада и шпили редких башенок скрылись за горизонтом. Всадники поравнялись друг с другом. Ехали молча, потому что не знали друг друга, да и один из них никогда не говорил. Лиард подъехал ближе к Адриану и, слегка наклонившись к нему в седле, что было совсем не просто с его–то доспехами, прошептал:

– К закату мы будем уже у замка. Там спешимся и подождём ночи.

– Ночи? Разве разумно охотиться на ночных тварей в их время? Не лучше ли будет подождать дня и застать того, кто живёт в замке, днём, когда он не так силён, будь то лич или всё–таки вампир? – принц кинул вопросительный взгляд на рыцаря из темноты, отбрасываемой на его лицо.

– Сразу видно, что у тебя нет большого опыта в подобных делах, – Лиард скинул капюшон, на его лице плясала весёлая улыбка.

– Что правда, то правда, до этого мне ещё не приходилось охотиться на чудовищ.

– Но ведь у тебя есть меч, против кого же ты его тогда использовал? – черноволосый рыцарь кинул вопросительный взгляд на бастарда, хотя, кажется, заранее знал ответ.

– Против людей, – принц не побоялся сказать правду.

– Вот как, – Лиард опустил взгляд в землю.

– Так почему же мы не можем дождаться следующего дня? – поспешил продолжить разговор Адриан, отвлекая рыцаря от мрачных мыслей, наполнявших его голову.

– Ах да, сейчас тебе всё объясню. Во–первых, разбуженное чудовище куда страшнее, чем бодрствующее. К тому же, как только почувствует, что его загнали в угол, начнёт обороняться вдвое яростнее и почти перестанет чувствовать боль, хотя, я не уверен, что лич или кровопийца вообще способны её ощущать.

– Ты говоришь о них так, будто бы это неразумные звери.

– А разве это не так?

– Не знаю, мне ещё не приходилось с ними сталкиваться, но я многое слышал. И говорят, что они умнее и хитрее людей, потому что прошли смерть и вернулись обратно, дважды переступили линию, за которую всем остальным можно зайти лишь один раз и навсегда.

– Вряд ли это так, те, кто вершит столько зла, по определению не могут быть разумны. Я, конечно же, говорю о личах, потому что с вампирами ещё ни разу не встречался, поэтому, думаю, стоит согласиться с тобой.

– Хорошо, – Адриан коротко кивнул, – но вернёмся к причинам. Какая вторая?

– А вот она уже куда существеннее, чем первая, – рыцарь сразу стал очень серьёзен, его аккуратные брови съехались к переносице, – если мы будем ожидать следующего дня в такой непосредственной близости от замка, то, кто бы он ни был, но он почувствует нас и натравит всю нечисть в округе. В таком случае нам очень сильно повезёт, если удастся выжить, потому что здесь различных тварей и нежити целые толпы, будто их что–то сюда притягивает. Может быть, где–то здесь находится портал в Бездну, скорее всего, если он и есть, то в подвале замка, потому что ещё в те времена, когда барон был жив, об этих местах ходили не слишком привлекающие посетителей слухи. Да и если переживём, то вряд ли сможем убить того, на кого, собственно, вели охоту, а это, как ты понимаешь, не самый лучший ход событий.

– Согласен, это имеет смысл, – Адриан кивнул, – но всё ещё остался один вопрос: как мы собираемся убить его, для этого нужны какие–то специальные средства или магия? – Лиард рассмеялся. – Что? Что такое? Разве я сказал что–то смешное? – глаза принца сверкнули.

– Нет, что ты, просто меня всегда веселят подобные предрассудки. Конечно, не плохо было бы иметь с собой серебряный меч, но пока он нам не по карману, поэтому придётся довольствоваться обычной сталью, которая хоть и не обжигает нечисть, как серебро, но вполне отлично рубит, колет и ломает кости, как и у обычных людей. Разве что убить их куда сложнее, чем обыкновенных людей, потому что их поддерживает магия. Лич в этом плане куда сильнее, как–никак, при жизни он был могущественным некромантом, который перед самой смертью смог провести ритуал, который обратил его самого в того, кто может направлять своей рукой любую нежить. К тому же, его чары сильнее, чем те, что использует наш маг. Не по тому, что он самоучка или ещё что–то, совсем нет, этот парень кому хочешь форы даст, но вот его магия обыкновенная, если можно так сказать о магии, использует силы этого мира, а лич использует силы самой смерти, а у живых против неё не велик шанс выстоять, и никакие амулеты, что продают шарлатаны на ярмарках, не помогут защититься от неё, потому что даже самый сильный маг нашего мира один на один не выстоит даже против самого слабого лича. Поэтому для борьбы с ними в основном и зовут тех, кто с магией не в ладах, но в большинстве случаев это не помогает. Им удаётся ослабить, истощить и запечатать, но не уничтожить. Я сам однажды наткнулся на гробницу, где было заперто шесть личей, к счастью, они были ещё очень слабы, но мне едва удалось унести оттуда ноги, потому что эти гады не только разъедают всё вокруг своим чёртовым туманом и слизью, но ещё и влияют на разум. Я очнулся, когда мой меч уже готов был пронзить мой собственный живот. Именно поэтому лучше идти либо совсем одному, чтобы никого не поранить, либо втроём, чтобы было кому тебя уносить, а кому – прикрывать спину.

– На этот счёт можешь не беспокоиться.

– Почему это?

– На меня эта магия не действует.

– Вот так удача, – Лиард присвистнул, – значит пойдёшь в первых рядах, – рыцарь заметил, как вздрогнул Адриан и рассмеялся, – успокойся, я так шучу, – черноволосый хлопнул принца по плечу, бастард недовольно поджал губы, но из–за капюшона этого не было видно.

– Хорошо, но что там с вампирами, думаю, они не такие опасные маги, как личи, но почему–то встречи с ними боятся куда больше.

– Это верно и вполне понятно. Если бы мне дали выбор, с кем сражаться один на один, то я без раздумий выбрал бы лича, потому что против него ещё есть шанс выжить, хоть и не большой, а вот с кровопийцей всё обстоит куда плачевней. Он быстрее, сильнее, ловчее, чем любой из людей. Даже мой брат не сравнится с ним в эффективности методов убийства, но куда хуже то, что они действительно умны и свой не слишком впечатляющей арсенал умений используют настолько хорошо, что славный охотник за нечистью рискует умереть раньше, чем вступит с кровопийцей в открытый бой. Не знаю, что из россказней про них правда, а что – глупые крестьянские байки да предрассудки, но даже половины хватит на тысячи ловушек. Хорошо, что я позвал с собой Дезарда, с его помощью мы сможем их обойти, но я всё–таки надеюсь, что в замке нас ждёт лич, а не вампир, – Лиард замолчал. Было видно, что он действительно волнуется, но при этом полон решимости. Адриан знал, что этот рыцарь ни за что не отступится от цели, которую себе задал.