Текст книги "Бастард (СИ)"

Автор книги: Тимур Вычужанин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 44 страниц)

Они вышли на свет, который сразу же ослепил их, но все четверо быстро привыкли к нему. Одновременно им всем стало понятно, что это именно то место, где должен был произойти финальный бой, последняя схватка, завершающее испытание, после которого им полагается приз, если они, конечно, смогут его пройти, а для этого нужно было сильно постараться, пролить немало крови и пота, но при этом ещё и не забыть о том, что ты здесь совсем не один, что кроме тебя здесь ещё и те, кто может прикрыть тебе спину, но так же ты должен не забывать в свою очередь и сам их защищать. Но главное, что это была территория их противника, его поле, на котором у него были все преимущества. О, да, он постарался сделать для этого всё, приложил все возможные усилия, чтобы у незваных гостей осталось как можно меньше шансов выжить. Все стены были увешаны портретами. Портретами одного единственного человека, и никто из четырёх не сомневался, что этим человеком был именно хозяин замка. А всем ведь известно, что одной из способностей, которой вампиры действительно обладают – является некое таинственное свойство, позволяющее этим ночным кровопийцам жить в собственных портретах и перемещаться между ними, если таких картин в одном месте больше пяти. Тут же их было явно куда больше пяти, а, значит, вампир мог появиться откуда угодно, но всё же они могли успеть среагировать, если стоять достаточно далеко от стен. У них была бы возможность это сделать, если бы не ещё одно «но», которое являлось особенностью этой и без того необычной комнаты: здесь не было окон, совершенно никаких, даже небольших, зарешёченных, как в камерах, где держат опасных преступников, которые напоминают, что где–то там есть голубое небо и свобода, но так же не дают забывать, что к этому небу им ни за что не выбраться. Свет, который сбил их с толку, как только они вошли сюда, исходил от множества не дымящих магических факелов, которые вампир каким–то чудом умудрился примостить между портретами. А это значило, что с таким же успехом он мог легко их погасить. Тогда никому из них уже точно не светило хоть как–то защититься от неожиданной атаки своего врага из портрета. Что же, ещё одна ловушка, ещё одно испытание, которое пройти сможет далеко не каждый, да и им это вряд ли будет под силу, даже Дезарду, о котором ходят слухи, будто он сам живёт в тенях. Но это ведь слухи, а для их врага тени на самом деле являются родным домом. Он ночной хищник, он не видел солнца уже много лет, ведь никто точно не знает, когда этот замок вообще появился и когда его владелец скончался, скончался, чтобы потом стать вампиром, наводящим ужас на всю округу.

И именно этот вампир сейчас вальяжно развалился на каменном троне, украшенном изящной резьбой настоящего мастера. Он стоял в самом конце этого просторного зала, у дальней стены, по бокам громоздились две особенно массивные горгульи, которые походили больше на мифических огромных медведей, по преданиям, ставшими первыми животными в лесах Хароса и по–прежнему живущих там в самых дремучих, непроходимых и древних чащах, чтобы ни один охотник не мог найти их. На лапе той, что стояла слева, лежала бледная, тонкая рука вампира–барона. Взгляд его внимательных, странных и голодных жёлтых глаз сейчас перебегал с одного гостя на другого. Они дошли до середины зала и там остановились, ни один из них не спешил кидаться в бой первым, потому что знал – реакция вампира во много раз превышает человеческую, а его скорость и сила возросли, после трансформации, которая тоже являлась для новоявленного ночного охотника серьёзным испытанием и далеко не все обращённые могли преодолеть хотя бы первую ступень, чтобы обрести часть могущества, которое предоставляет вампирская сущность, превращаясь в бездумных тварей, которые, бывает, уничтожают даже сами кровопийцы, не желая, чтобы их род разбавлялся подобными монстрами, из–за которых, в основном, и пошла дурная слава о вампирах. Хотя, есть и те, кто использует своих не слишком удачливых и слабых собратьев как пушечное мясо, как ручных зверей, как гончих псов, чтобы спускать их на тех, кто пытается убить «хозяина» или же просто подошёл слишком близко к его логову…либо только ради развлечения. Те же новообращённые, кто оказывается сильнее, одарённее, а, может, и просто более удачлив, и преодолевает первую ступень трансформации, получает доступ к ещё не столь обширному, но всё же впечатляющему арсеналу способностей. Обычно, на этом многие вампиры и останавливаются, из–за чего не приобретают абсолютного бессмертия и по прежнему не могут противостоять огню, боятся серебра, осиновых кольев, ну и других «народных средств». Было бы куда проще, если бы перед ними был как раз такой «новичок», тогда стоило лишь подобраться к нему поближе, втроём им бы удалось связать его боем, а в это время Скиталец мгновенно сжёг бы его, оставив лишь пепел да тень на стене, но нет, тогда вряд ли бы ему удалось вызвать себе в качестве защитников ифритов или того же самого крикуна. Не смог бы создать и подчинить себе столько горгулий и нежити. Не смог бы оживить этих двух гигантов, стоящих с двух сторон от трона, но, тем не менее, они двигались, дышали и изредка скрежетали своими каменными когтями по полу, каждый раз заставляя Адриана вздрагивать. Да и крылья, которые словно мрачный, но торжественный занавес, висевшие за высокой спинкой трона, не давали усомниться в том, что перед ними не простой вампир, это был кровопийца, которому благодаря обрядам, точная суть которых никому не была известна, да и, по правде говоря, мало кого вообще интересовала, из–за совсем небольшого количества тех, кто через эти ритуалы проходил, а выбрав этот путь, после выживал. И снова отсутствие должной информации могло сыграть с этими четырьмя злую шутку, которая и вовсе грозила оказаться последней в их жизни. Вампир поднялся. Плавно, без резких движений, видимо, ему пока не хотелось провоцировать своих гостей, но вряд ли он сейчас начнёт раскаиваться в своих преступлениях, великодушно давать им шанс не совершать ошибки и идти домой, уж тем более он не станет говорить о своей усталости от жизни, никчёмного существования и не завалит их, самых великодушных, чистых и честных, случайно нагрянувших в его одинокое и унылое жилище, просьбами убить его, несчастного и уставшего. Такое бывает только в глупых сказках, не имеющих под собой никаких оснований и ничего общего с реальностью. Всем ведь известно, что могущество и почти вечная жизнь пьянят куда лучше, чем самое лучшее вино, что существует в этом мире. Они вызывают слишком сильное привыкание, что бы попросить кого–нибудь лишить тебя этого, даже пребывая в жутком лихорадочном бреду. Вампир замер, по–прежнему разглядывая их. Потом он открыл рот, зашевелил губами, будто бы пытаясь что–то сказать, но ничего не вышло, кроме сипения и сдавленного хрипа. Кровопийца закашлялся. Кашель этот был сухой, резкий и долгий. Такое обычно случается со стариками, которые регулярно курят уже много–много лет, но вряд ли вампир страдал этим пороком, ведь ему просто не было в этом необходимости, он бы не чувствовал удовольствия от курения даже самого высококачественного табака, как не ощущает вкуса пищи, как не получает удовольствия от дорогих напитков, потому что не может даже немного напиться, зато при этом испытывает постоянную жажду, жестокая ирония жизни вампира. Есть, конечно, кровопийцы–романтики, которые делают из этого огромную трагедию и, несмотря на отсутствие такой потребности, всё равно продолжают есть и пить вина. Многие дамочки на это покупаются, сочувствуют несчастным вампирам и в итоге либо умирают, либо становятся порабощёнными слугами того самого «бедного юноши с трудной судьбой, которого она так любила». Однако этот экземпляр «кровопийцы–разумного» явно не был из тех мечтательных, но, тем не менее, расчётливых глупцов, главным оружием которых является вампирская способность к гипнозу и очарованию выбранной жертвы. При чём, вопреки распространённому мнению, способность эта в одинаковой степени распространяется как на противоположный пол, так и на свой собственный. Просто, видимо, вампиры предпочитают, чтобы под их влияние попадали именно особи противоположного пола, чтобы повысить самооценку или же им просто нравится, когда рядом находится кто–то, к кому они могут испытывать что–то наподобие любви или же просто симпатии чтобы не чувствовать себя слишком одинокими. Ещё одна иллюзия, в которую умело погружают себя те самые злополучные романтики. Но этот снова доказывал, что не является одним из этого поколения. В этом угрюмом замке он был единственным более менее живым существом, если, конечно, так можно сказать о вампире. Он, наконец, смог откашляться, прорезался его голос, шипящий и грубый, явно не человеческий:

– Добро пожаловать, надеюсь, мой горячий приём с прекрасной музыкой вам понравился, – вампир широко улыбнулся, от чего кожа на его худом, болезненно бледном лице натянулась, а острые, немного более длинные, чем у обычных вампиров, клыки показались из–под верхней губы.

Он медленно приближался к ним, они это видели, но взгляд этих янтарных глаз, этот странный голос, будто сковали их по рукам и ногам, хоть это были и не чары, ведь Адриан тогда бы не поддался. Это был страх, настоящий, животный, первобытный страх перед хищником, перед хищником, который во много раз сильнее тебя, но при этом ты осознаёшь, что встречи с ним не удастся избежать, прибегнув даже к самой изощрённой хитрости. И понимание этого, принятие факта заставляет конечности каменеть, а душу и сердце покрыться ледяной коркой . Его широкие нетопыриные крылья на тонких костях окутали вампира, словно плащ, делая его похожим на какое–то жуткое мифическое существо, которое являлось бы, скорее всего, предвестником как минимум чумы, если вообще не конца всего живого в этом мире. Даже Дезард, обычно реагирующий на всё молниеносно и довольно враждебно, особенно зная, что сейчас рядом опасность, не натянул тетивы, хотя стрела уже лежала на ней, он продолжал смотреть на всё ближе подходящего вампира. А кровопийце беспомощность его потенциальных противников, казалось, доставляла истинное удовольствие. По крайней мере, так можно было подумать из–за того, как он кончиком языка проводил по своим тонким, бескровным губам.

– Вижу, вы не настроены разговаривать, что же… – вампир снова настиг приступ страшного кашля, а после он ещё плотнее обернул себя крыльями, будто бы ему было холодно, а этот кашель – не более чем обыкновенная простуда.

Словно прочитав их мысли, вампир провёл рукой по своему почти плоскому носу, как обычно делают крестьяне или дети с насморком, после чего снова обвёл их взглядом и на этот раз, как показалось Адриану, в нём была насмешка и вместе с этим злость, будто бы кровопийца ненавидит их за то, что они застали его именно в минуту слабости.

– Думаю, тогда стоит перейти сразу к делу, ведь каждый из вас – человек действия, – он говорил это с такой уверенностью в голосе, будто бы уже много лет знает каждого из них, – я предлагаю вам два варианта, ведь вы всё же показали, что кое–что умеете. Ну, в любом случае больше, чем те, что уже приходили сюда и пытались со мной покончить. Вы можете драться со мной по одному, а можете все вместе. Если в первом варианте это будет честный бой, то во втором вы умрёте как ничтожества, как добыча, я буду охотиться в темноте и убивать. Убивать как зверь, за которого вы меня, скорее всего, и принимаете. Да и среди вас есть рыцарь, думаю, что хотя бы он примет мой вызов, воззвав к голосу разума, – взгляд янтарных глаз пронзил Лиарда, словно молния.

– Ты же знаешь, что один на один ни у кого из нас нет шансов, – стиснув зубы, проговорил рыцарь.

– Согласен, нету. Да и я, по правде говоря, не собираюсь предлагать вам дуэль в стандартном её понимании, с выбором оружия, дурацкими церемониями и прочими, как мне кажется, совершенно ненужными формальностями. Это будет бой, поединок, драка, называйте, как хотите, но не дуэль. Но в смерти в таком поединке куда больше чести, чем в гибели в полной темноте от подлого удара в спину. Конечно же, я буду использовать все свои способности и в бое один на один. Буду это делать, потому что хочу жить, так же, как и вы. Но я снова начал много болтать, привычка, когда ты так надолго остаёшься один, то уже не видишь ничего зазорного в том, чтобы говорить с самим собой. А когда впереди у тебя целая вечность, то делаешь это дни напролёт. И, знаете, я от этого не страдаю, такая жизнь мне нравится, совершенно не жалею о том, что не отражаюсь в зеркалах, не чувствую вкуса. Но вернёмся к вам, мои дорогие гости, что вы выберете? Верную, но честную смерть в поединке, – в его бледной руке с длинными худыми и скрюченными пальцами загорелся красный пульсирующий огонёк, напоминающий сердце, – или же охоту в ночи, – вампир оскалился и во второй руке у него появился туман, который был похож на чернила и жил, он двигался, даже, казалось, дышал.

– Что же, тварь, мы… – уже готового разгорячиться Лиарда прервал его брат, положив черноволосому рыцарю руку на плечо и покачав головой.

Младший тут же замолчал, обернулся, увидел в глазах Дезарда непоколебимую решимость, кивнул, а потом крепко обнял его, после повернулся лицом к вампиру, хмурый, мрачный, но в его глазах теплились огоньки надежды, он верил в своего старшего брата, который медленно, но уверенно шёл навстречу со своим противником, на ходу сняв лук и колчан и протянув его принцу. Сейчас в него верили все.

– Мы выбираем первый вариант, но вызов твой принимаю не я. Ответный вызов бросает тебе Дезард Марг, и я желаю тебе побыстрее сдохнуть, вампир.

В ответ кровопийца лишь ещё больше обнажил свои клыки и смерил своего противника оценивающим взглядом, в котором явно читалось пренебрежение. Он явно сомневался, что этот человек сможет что–то ему противопоставить. Он, конечно, неплохо стрелял из лука, да и обоими своими мечами умел пользоваться, но пока продемонстрированные умения не слишком впечатляли древнего кровопийцу. Но всё же барон понимал, что нужно быть осторожным, ведь пока этот Дезард был единственным, кто ещё не полностью продемонстрировал себя, будто всё время ставил себе определённый предел, за который нельзя было перешагнуть, чтобы не выдать себя раньше времени, чтобы никто не узнал, на что он способен на самом деле до того момента, как сам этого захочет. Хорошая тактика, будь кто другой на месте вампира, он бы сразу же сделал для себя вывод, что этот всегда молчащий человек ничего из себя не представляет, но у кровопийцы всё же был многовековой жизненный опыт. Однако всё же осознание собственного могущества вертелось в голове мёртвого барона, не давая ему полностью трезво оценить ситуацию, не давая взвесить настоящий риск, не погружаясь при этом в иллюзию собственной неуязвимости. И именно это чуть не привело к тому, что вампир не лишился головы после первого же выпада со стороны старшего из братьев Марг.

Дезард напал быстро, резко, ударил, словно кто–то нажал спусковой крючок арбалета, и пружина разжалась, а болт устремился к своей цели и чуть не пробил плоть и кости, завершив всё одним ударом. Но тогда всё было бы слишком просто, слишком сказочно и неправдоподобно. В жизни, как известно, всё гораздо хуже и сложнее, чем представляется юнцам, наслушавшихся тех самых баек и историй от своих родных да наёмников, с которыми им удалось изредка встречаться, сбегая из–под почти всевидящего родительского ока в трактиры и прочие «запретные места». Кровопийца никак не ожидал от человека такой прыти, он едва сумел отскочить в сторону, чтобы избежать двух клинков, готовых не только ранить его, но и обжечь, а огонь он ненавидел, как ни один из вампиров. Но это пламя было не таким, не обычным, оно было невидимым, заключённым в его изогнутых эльфийских клинках, оно полыхало где–то там, внутри, но выпускающее свою мощь наружу, когда это было нужно владельцу, как, например, сейчас. Этой бой обещал стать действительно запоминающимся. Вампир даже подумывал сейчас обратить этого человека, он был бы хорош в роли ночного кровопийцы со своими умениями, со своей клятвой о молчании, которая не позволила бы ему разболтать их секреты. О, да, старый барон всё ещё был полностью уверен в своей победе, потому что его способности лежали далеко за человеческим пределом. И сейчас говориться не о магических способностях, иллюзии и прочих «вампирских фишках», нет, в большей степени сейчас кровопийца думал о том, что и силой, и скоростью, и умением он превосходит своего противника, у него была целая вечность, чтобы научиться выживать, а, значит, и сражаться. Ведь он же вампир, причём далеко не обычный, он был так же куда сильнее и своих собратьев, с которыми и то не все могут справиться. В двух пунктах своих убеждений барон был, безусловно, прав целиком и полностью, ведь облик ночного хищника всё–таки имеет свои преимущества, которые, тем не менее, уравновешиваются постоянной нестерпимой жаждой и поистине звериной яростью, которая иногда заволакивает сознание того, кто решил ступить за эту черту, оставленную лунным светом. Но лишь в двух. Он действительно в совершенстве отточил и умел пользоваться тем, что ему дала ночная тьма. Точно рассчитывал силу, всегда передвигался так быстро, как это было возможно, но именно поэтому он и походил больше на хищного зверя, нежели на настоящего профессионального воина. А таким как раз–таки являлся его противник. Кровопийца, будь он сейчас обычным человеком или хотя бы обычным вампиром, не имел бы ни единого шанса против Дезарда, но он то не был ни тем, ни другим, а, значит, этот бой будет серьёзным. Серьёзнее, чем все те, что им уже пришлось пройти до этого. Поняли они это одновременно, но, видимо, слишком поздно, потому что сразу же кинулись друг к другу, не оставляя себе времени на раздумья и психологические игры. Вампир часто применял их, потому что его это хоть как–то развлекало, разгоняло вечную скуку, которая преследовала его изо дня в день. Но сейчас он был зол, зол на себя за то, что не кинул на этих наглецов сразу всё, что у него было, чтобы убить их ещё под аркой, за свою глупую непредусмотрительность и собственное великодушие, из–за которого позволил им выбирать между охотой и поединком, который можно считать более–менее честным. Злился так же и на человека, который вопреки всем его предположением оказался достойным ему противником, возможно, единственным из тех, что посмели потревожить покой его старого жилища. И именно этот человек по нелепой случайности принял его вызов на поединок. Какая жестокая ирония судьбы.

Однако ему уже было пора отойти от мыслей. Хотя время в его голове будто бы замедлилось, каждый миг растянулся на несколько минут, но он всё равно уже чувствовал жар, исходящий от эльфийских клинков, которые всё ближе становились к его худому, казалось, измождённому телу. Но мало кто мог вообразить, какая на самом деле сила скрывается за плёнкой, на которой кто–то старательно изобразил немощного старика. Как невероятно ловко этот истощённый вампир способен избегать ударов в последний момент. О, да, ему это доставляло несравненное удовольствие, какое–то садистское. Он позволял своему противнику почти нанести удар, он был уверен, что тот уже чувствует, как его оружие вспарывает ненавистную мёртвую плоть кровопийцы, как ломаются под напором стали или дерева его кости, как его охватывает агония боли, как он умирает. А потом это бартасово порождение ночи уходит в сторону так, что бы смертельный удар прошёл лишь на толщине волоска. И вампир ухмыляется, смотрит, как недоумённо переводит взгляд со своего оружия на кровопийцу охотник, как эта неудача, едва не ставшая решающим доводом в пользу человека, разрушает даже самые фанатичные надежды, колеблет даже самую каменную уверенность. Как у искоренителя нечисти буквально опускаются руки, а кровопийца наносит свой последний, жестокий, заканчивающий мучения несчастного, удар, когда ему уже надоедает наслаждаться полной беспомощностью своей жертвы. И сейчас он сделал точно так же. Взвинтил своё восприятие до невиданных высот, и вот оба меча один за другим проходят мимо, не достигают своей цели. Он ловко уклоняется в сторону, отходя на достаточно большое расстояние, чтобы Дезарду не удалось тут же сделать следующий выпад. Этому человеку ни за что не поспеть за его сверхъестественной скоростью. И вот мёртвый барон уже снова готов наслаждаться своим пусть ещё не окончательным, но всё же триумфом, однако этот человек даже не показал, что его смутил такой неожиданный промах. Даже напротив, он, будто бы, ожидал подобной подлости со стороны своего противника. Хотя пока вампир списал это на маленькую продолжительность их боя, ведь, по сути, вампир ещё даже не начал показывать, на что он на самом деле способен, ещё недостаточно сломил своего противника, ведь этот приём он использовал скорее как последнюю каплю, как довершающий удар в кулачном бое, который подкашивает ноги противника. Но сейчас это хотя бы могло ускорить расправу над этим ничтожным человеком, который посмел думать, что сможет просто так выйти на поединок против такого старого и могущественного вампира, как он. Причём не просто выйти, а ещё и победить! Как ему такое в голову вообще могло прийти?! И он снова рассвирепел. Снова в нём восторжествовала звериная сущность хищника до этого ещё скрывающаяся под личиной насмешливого господина этого замка. Его взбесила эта холодная маска на лице человека, его невероятно спокойные и уверенные льдисто–голубые глаза, его руки, которые так крепко сжимали оружие. И он напал. Кинулся на этого бартасовски противного ему человека, пытаясь разорвать ему когтями, совершенно забыв обо всей той хитрости и умениях, которыми он обладал и владел в совершенстве. Возможно, это и стало началом его конца.

Первый взмах его резко удлинившихся по мысленному приказу страшных когтей на правой руке Дезард парировал одним мечом, заставив их соскользнуть по лезвию клинка, одновременно с этим поворачиваясь и пытаясь достать своего противника вторым мечом. И ему это удалось, ведь глаза кровопийцы, как вы помните, застилала безумная пелена, как это недавно случилось с Адрианом во время боя с монстром из Бездны. Вампир почувствовал, как огонь, спрятанный в металле умелыми колдунами, вырывается наружу, как вспыхивает внезапным пожаром, опаляя его мёртвую плоть. Боль захлестнула этого зверя с головой, но зато вернула ему рассудок, охладила пыл не хуже ведра ледяной воды из горного источника. Заставила его снова трезво оценивать ситуацию, а не бросаться, сломя голову, на этого опасного человека с необычным для его расы оружием. Старший Марг понял это, бросив лишь мимолётный взгляд на своего противника, понял, когда смотрел ему прямо в глаза, которые вдруг перестали быть похожи на рыбьи стекляшки, а снова стали, как и до этого, умными, проницательными, но всё равно по–звериному жестокими. Тогда он понял, что нужно действовать сейчас, не дать проклятому кровопийце придумать идеальный план, который позволит ему победить. Не дать ему использовать даже одну третью из тех способностей, что даёт ему его чудовищная сущность, которую на этой ступени не скрывал уже и внешний вид. Нельзя дать ему уйти в тень, стать там невидимым, не дать ему подчинить эту темноту, как он сделал это тогда, в самом начале их пути, под аркой. Не дать ему очаровать себя взглядом этих глубоких янтарных глаз. Не дать ему скрыться в одном из своих портретов, чтобы всегда знать, откуда, как и когда будет атаковать этот сверхъестественное кровососущее создание. Не дать ему обратиться в туман, который позволит ему восстановить силы и залечить ту рану, которую молчаливому убийце уже удалось нанести. Дезард уже сейчас видел, как прямо на его глазах края раны тянуться друг к другу, как обугленная кожа отваливается, а на её месте тут же появляется новая со следом ожога, будто бы оставленным много–много лет назад. Этот вампир имел просто невероятно быструю регенерацию, а значит, бой нельзя было затягивать ни на одну лишнюю секунду, ведь она могла тут же стать последней для старшего брата черноволосого рыцаря. Нужно было выложиться полностью, на все сто процентов, чтобы уничтожить своего противника. Так думали они оба. Это было их главное задачей. Два первых пробных удара достаточно много сказали им друг о друге, ведь один из них был настоящим профессионалом, а второй – древним вампиром, который на своём веку научился весьма неплохо разбираться в людях. И сейчас предстояло применить эти знания на практике. Вот только сейчас на самом деле наступил тот момент, когда начинался настоящий бой. До этого шла лишь подготовка к нему, сбор информации, психологические установки, оценка поля боя. У многих этот этап, особенно же это касается рыцарей, чьи роды давно ведут между собой кровную войну, затягивается на несколько лет. Они узнают всё, что только можно, хоть прямо сейчас иди и записывайся в его личные биографы. Когда он появился на свет, кто родители и родственники, где его владения, если таковые имеются, в каких турнирах участвовал, с кем уже ему приходилось сражаться – всего того, что они собирают за это время хватило бы не на один том. Но в бою, к великому разочарованию славных парней в начищенных латах, все эти сведения оказываются полностью бесполезными, ведь тем, кто действительно не первый день живёт с мечом в руке и носит кольчугу, хватает лишь пары минут, чтобы понять, как нужно драться именно сейчас и именно с этим человеком…или не человеком, что сейчас и предстояло сделать Дезарду.

Он резко крутанул оба меча в руке, сделал шаг в сторону вампира. Тот в свою очередь тоже плавно переместился ближе к нему, одновременно стараясь зайти человеку слева. Марг не поворачивался, но внимательно следил за своим противником, не давая ему выйти из поля зрения. Казалось, из такой позиции ему будет совершенно неудобно атаковать противника, находящегося от него сбоку, но это действительно только лишь казалось. Как только вампир начнёт замахиваться для удара, Дезард успеет повернуться и блокировать его атаку, после чего тут же перейти в контрнаступление, ведь повернись он сейчас, то пропустил бы момент начала атаки, а он не мог себе позволить даже на мгновение потерять из виду когти кровопийцы, который заменяли ему оружие. Десять острейших клинков против его двух. Что же, с таким ему ещё сталкиваться не приходилось, но убийца был почему–то уверен, что он справится, хотя какое–то странное предчувствие всё–таки сжимало его сердце. И вот за попыткой разобраться в этом внутреннем беспокойстве он едва не пропустил начало выпада, которого так долго ждал. Странно, но кровопийца почему–то решил бить вертикально, а не горизонтально, хотя это было гораздо удобнее, да и надёжнее – тогда человек бы просто не смог уйти в сторону, ему в любом случае пришлось бы задействовать своё оружие для парирования или приседать, а из такой позиции ответный удар наносить и вовсе было бы неудобно. Однако вскоре Марг понял, почему барон выбрал именно такой способ. «Мёртвая хватка» – простейшее заклинание, которое заключалось в том, что от настоящей конечности отделялся её астральный двойник, который мог перемещаться в абсолютно любом направлении, однако на весьма ограниченное расстояние, причиняющий при этом не меньше вреда, чем если бы это была настоящая рука. Маги редко используют этот приём, так как в отличие от дерущегося сейчас с Дезардом вампира, у них не было огромных когтей ничем не уступающих своими свойствами металлу, которые могли в момент превратить противника в бесформенную груду мяса. И вот, когда Марг ловко ускользнул в сторону, уходя из–под линии удара своего противника, то лишь в последнюю секунду заметил лёгкое мерцание воздуха с оранжевым оттенком, характерное как раз для «мёртвой хватки». Поздно, но всё–таки он успел среагировать и подставить меч. Это была неустойчивая позиция, он ведь был в движении, а удар, казалось, был слишком сильным, чтобы удержаться на ногах, но этот человек лишь слегка прогнулся назад и тут же нажал на слабую точку этой материальной иллюзии, которая у данного заклинания всегда находится в центре ладони астральной руки. «Мёртвая хватка» рассыпалась со звоном, будто бы только что Дезард разбил бокал, отозвавшись при этом у вампира лёгкой и головной болью, вспышкой и помутнением в глазах, чем поспешил воспользоваться старший Марг, сделав полуразворот, позволивший ему снова оказаться лицом к лицу со своим противником. Дезард не дал прийти вампиру в себя и снова использовать какую–нибудь уловку, обрушив на него град ударов. Такой скорости Адриан ещё ни разу не видел. Мечи мелькали подобно вспышкам молнии, такие же неуловимые и смертельные, но и кровопийца не желал так просто расставаться с жизнью, он защищался так яростно, как только это вообще было возможно, может, и ещё яростнее. Со стороны это казалось чем–то совершенно беспорядочным, безумной пляской, у которой просто нет законов по тому, что они ей не нужны вовсе, но любой, кто так подумал, глубоко заблуждается, так как, скорее всего не имеет опыта ни в наблюдении, ни, тем более, в участии. В действительности это не было сумбуром, да и просто не могло быть. Чётко рассчитанная последовательность, сила, точки, уловки и приёмы – вот, что это было на самом деле. Вот именно после таких боёв понимаешь, что это на самом деле искусство, а не работа для грубых вояк. Вот Дезард делает ложный выпад, но вампир не покупается на этот не слишком изощрённый приём, и человек тут же мгновенно переходит в оборону, отбивая несколько ударов когтями старого барона. Марг ставит оба меча под углом, от чего «оружие» противника соскальзывает не только вниз, но ещё при этом и в разные стороны, позволяя человеку сразу же рубануть вампира, пытаясь одним ударом вывалить ему наружу через живот все внутренности, но ловкий кровопийца тут же отступает назад так, что лишь только кончики мечей задевают его, заставляя кожу вокруг порезов снова почернеть и обуглиться. И всё же, несмотря на все усилия вампира, которые тот прикладывал, чтобы хоть на мгновение освободиться от ударов своего противника, чтобы завершить, наконец, этот бой, превратившись в летучих мышей, мгновенно переместиться за спину Дезарда, ему это не удавалось. И хуже всего этого, человек теснил его назад. К трону, где ждали гигантские горгульи. Стоило им подать приказ, они тут же бы накинулись на наглеца и его дружков, растерзали бы их на мелкие кусочки, но почему–то вампир не звал своих верных телохранителей на помощь. Видимо, он ещё не понял, что этот человек, кажущийся таким безразличным, спокойным и уверенным в себе, уже отчаялся. Отчаялся в тот самый момент, когда начал беспрестанно атаковать его и защищаться, когда вовлёк его в этот танец смерти. Если до этого Марг ещё надеялся выжить, то сейчас уже оставил все эти глупые мечты за спиной и просто дрался так, как никогда до этого. Он теснил его к трону, чтобы проткнуть сердца горгулий, их лавовые горящие сердца, которые при контакте с его заколдованным оружием взорвутся. Пусть они заберут и его тоже, но зато он хотя бы сможет считать себя победителем в этой схватке. И вот он увеличивает темп, это его жутко выматывает, но по–другому ему просто не удастся нанести удар точно туда, куда нужно, чтобы огонь унёс их. Он резко, грубо и жёстко отражает удары вампира, от чего его руки отскакивают в сторону, вот он, тот самый последний шанс. Два точных, одновременных выпада в разные стороны. О, да, он может по праву гордиться ими. В последнюю секунду чувствует, как живот и шею пронзает жуткая боль, как вспышка невероятно медленно нарастает, но постепенно исчезает – это крылья попавшего в смертельную огненную ловушку вампира накрывают его с головой, будто бы пытаясь защитить человека, ставшего ему достойным противником, от обжигающего пламени. В последний момент до Дезарда долетают крики его товарищей. Он был благодарен им за то, что они пришли вместе с ним сюда. Своему безукоризненно честному брату, магу, которого знал уже так давно, и тому парню со шрамами, которого напротив не знал совсем. А потом всё унёс с собой ужасный гул пламени в ушах. Его полностью захватила темнота, но он всё–таки победил.