Текст книги "Бастард (СИ)"

Автор книги: Тимур Вычужанин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 44 страниц)

– Хэй, что с тобой такое, Нартаниэль? Ты выглядишь каким–то уж через чур взволнованным, в чём дело? – я, конечно, был не особым мастером в подобных задушевных успокаивающих разговорах между хорошими старыми друзьями, видимо, из–за недостатка практики, однако подумать об этом времени у меня не было, поскольку эльф тут же бросил на меня такой дикий взгляд, что по нему вполне можно было предположить, будто бы оказался не только прав, но и попал в точку сразу на счёт двух вариантов, а тогда для нас ничего хорошего это не могло значит, ведь помимо временного недееспособного состояния Нартаниэля у нас на руках окажется и факт того, что где–то произошло сразу несколько сильных магических выбросов, а в нашей ситуации предположить, на что пошли подобные невероятные затраты, было совсем не трудно.

Кажется, Госпожа Фортуна, которой поклоняются Вольные, как полноправной и могущественной богиней, решила, что на сегодня для нас достаточно хороших новостей, а потому пора бы уже разбавить эту бочку мёда ложкой чего–нибудь столь же неуместного в сосуде с подобным содержимым, как, к примеру, дёготь, но объявить подобное решение сама почему–то не захотела, зато решила вложить эти слова на уста Нартаниэля, который тихо прохрипел, однако в нависшей над нашим сымпровизированным лагерем тишине его смогли услышать все находившиеся здесь:

– Они умерли, мой старый друг, я почувствовал это, когда мои амулеты перестали действовать.

– Твоя семья? – буквально силой выталкивая из себя слова, проговорил я, но больше ничего так и не добавил, поскольку банальное «мои соболезнования» или же «мне жаль» я считал в такой ситуации совершенно неуместными, да и к тому же я знал, что вряд ли моя жалость нужна Нартаниэлю сейчас, она лишь ещё больше ударит по нему, ведь только что он потерял самое важное для себя в жизни, то самое, за что он цеплялся, чтобы ещё оставаться тут, со всеми нами, а не уйти навсегда в какое–нибудь отшельничество, подобно тому старику, у которого он после нашего визита отобрал свитки.

– Да, и не только, сразу же за этим пришла и другая новость, – зелёные глаза уже смотрели не на меня, а отрешённо таращились куда–то в сторону.

– Как я могу предположить по твоему виду, она так же печальна, как и первая, верно, Нартаниэль?

– Да, Лесная Госпожа, наша королева, она умерла, а вместе с ней и большая часть из тех, кому ещё удавалось каким–то образом выживать, даже несмотря на то, что держались они в основном лишь благодаря целебной магии. Кажется, теперь я один из последних эльфов, старый друг.

И вновь это тягостное нелепое молчание, которое теперь, словно в насмешку над нами, никто даже и не пытался прервать ещё хоть какими–то событиями. Казалось, что сейчас время застыло для нас всех, будто бы давая насладиться последними мгновениями безмятежности и спокойствия перед чем–то невероятно ужасным, что непременно должно было вот–вот случиться, чтобы навсегда разделить нас, изменить наши жизни, причём, кажется, совсем не в лучшую сторону. Но всё–таки в этих мгновениях была невыразимая, ужасная печаль, ведь я искренне сопереживал своему другу, хоть и никогда бы не смог представить себе, какого это – остаться единственным из своего рода, будто бы во всём мире ты один, а вокруг тебя ни единой души, так что даже не радует тот красивейший пейзаж, что раскинулся перед глазами. Хотя, нет, всё же мог, пусть со мной это случилось и не наяву, но всё же кое–какое представление о подобных чувствах я имел, так что тем более совсем не мог позавидовать Нартаниэлю, но, как оказалось, и времени плакаться у нас не было, ибо иллюзию относительного спокойствия тут же разбил вдребезги совсем ещё молодой солдат, который прибежал сюда, размахивая руками и явно не жалея сил, что было видно по раскрасневшемуся юному лицу и тяжёлому сбившемуся дыханию. Он явно пытался что–то нам сказать, однако получалось это у него, мягко говоря, не очень хорошо, поскольку, судя по его не особенно внушительному телосложению, этот парень совсем не был приспособлен к таким вот затяжным проверкам на прочность, но тут нам всем на помощь пришёл Рилиан, обдумав всё и среагировав довольно быстро. Наверное, он понял, что те новости, которые должен нам сообщить этот молодой адъютант, явно не терпели никаких отлагательств и, возможно, от них вовсе могла зависеть наша жизнь, однако, несмотря на это, Нартаниэль так и не поднял головы, не замечая вокруг себя абсолютно ничего и вертя в руках маленький медальончик, на котором были выгравированы имена его жены и дочери, которых он вот так, в один момент, лишился навсегда. А ведь ему даже не удастся побывать на их похоронах, скорее всего, ведь и его смертный час уже достаточно близок, я прямо–таки чувствовал это, но всё же в глубине души надеялся, что на этот раз предчувствие просто решило сыграть со мной злую шутку, зная о моём почти безграничном доверии той информации, что она мне предоставляла. Вот только понимание того, что сейчас не только ему грозит смертельная опасность, билась в голове, причиняя значительные неудобства. Молодой паладин же тем временем отыскал в своих вещах флягу с водой (благо ничего кроме воды или ещё чего–нибудь столь же безалкогольного людям его положения было пить запрещено, что было однозначно к лучшему, поскольку я на своём собственном опыте знал, сколько неудобств может приобрести злоупотребление алкоголем, порой приходилось распутывать историю, в которую вляпался по пьяни по несколько месяцев, ибо иначе я рисковал остаться не только без кошелька, но и без кое–чего куда более значительного, к примеру, головы; к тому же не стоит забывать и о такой ужасной вещи как похмелье). Солдат с радостью принял из рук Рилиана эту материальную помощь и довольно быстро опустошил её, однако вода, пусть и не первой свежести, подействовала на юношу отрезвляюще и спустя пару мгновений он действительно преобразился, теперь уже внушая своим какое–никакое к нему уважение. Запыхавшийся мальчонка превратился теперь в серьёзного молодого человека к тому же весьма красивого. Чёрные волосы и орлиный гордый профиль сразу выдавали в нём коренного ландестера, что сразу же объясняло, почему на нём туника с расцветкой Ланда, а не та странная одежда, которую носили все ополченцы, не придерживающиеся какой–либо определённой формы в своём подобии армии. Умные глаза смотрели на нас из–под сдвинутых бровей, что придавало его взгляду какой–то особенный вес, столь свойственный некоторым молодым офицерам, для которых армия является не обременительным долгом, делом всей жизни, к тому же, любимым делом. Хотя этот адъютант очень походил на того, кто попал в армию по собственному желанию, больше походя на студента, которому просто из–за некоторых не слишком благоприятных обстоятельств пришлось оставить учёбу и взяться за оружие. Причин на то могло быть огромное множество: от элементарной неуспеваемости, ведь сегодняшним стандартам соответствовать было весьма и весьма сложно даже очень способным юношам и девушкам, до куда более обидной нехватки денег у родителей. К тому же, как я слышал, в Ланде объявили всеобщий призыв, так что наш вестник мог также попасть и под эту статью. Хотя, на самом деле, ему ещё повело, ведь, скорее всего, благодаря замолвленному словечку родителей он оказался не где–нибудь среди рядовых, а сразу же попал в адъютанты, так что умереть на поле боя ему практически не грозило, ведь обычно способными людьми офицеры не рискуют, стараясь отправлять со срочными приказами кого–то, кто меньше думает и сомневается, зато более активно и с охотой действует. Гораздо больше приходилось сочувствовать тем, чьи судьбы война действительно поломала, ведь, как правило, в первых боях новобранцев используют как живое бездушное мясо, способное слегка подзадержать наступление противника, но не более того. Очень жаль тех молодых парней, что по обязанности, старым долгам или же собственному энтузиазму уже никогда не смогут принести пользу своей стране, столь бездарно погибнув из–за бездушности командования и тех самых кукловодов, которые дёргают за ниточки генералов и прочую верхушку. Наш адъютант уже отдышался и смог, наконец, нормально донести до нас то, что хотел:

– Благодарю, благородный сэр, – он поклонился Рилиану, на что тот ответил лёгким кивком головы, но не более, чтобы не сбивать юношу с мысли, – меня сюда прислал один из наших офицеров, поскольку нам стало известно, что тут пребывает наш главнокомандующий.

– Меньше слов, – довольно грубо оборвал адъютанта Дорнис, уже повернувшийся в сторону лагеря, – судя по всему, у нас нет времени для пустых разговоров.

– Простите, сэр, вы полностью правы. Мы заметили силы противника, которые превосходят наши, по крайней мере, в два раза. Они разворачивают войска под флагами Мотремора и Великого Княжества Шан. Они явно готовятся к бою, сэр, и наши командиры не знаю, что делать, просят немедленно отдать приказ об эвакуации, поскольку мы оказались зажаты между ними, а сражаться на какой–либо из сторон люди категорически отказываются и грозятся поднять бунт против вас, если вы отдадите подобное распоряжение.

Взгляд Дорниса, в котором одновременно читался и смертельный страх, и гнев, мог сказать нам обо всех тех эмоциях, что сейчас им овладели. Казалось, что сейчас он готов совершить самые большие глупости, которые могли привести к смерти множества людей, а мы никак не могли его остановить, поскольку апатия, до этого едва нас не придавившая, теперь прижимала к земле ещё сильнее, не давая не то, что бы двинуться, но даже сказать слова. Поистине ужасное чувство, сейчас я ощущал себя на самом деле беспомощным, ведь всем нам было понятно, что сейчас нет абсолютно никаких шансов переубедить и остановить тех безумцев, что направляли действия кулаков в латных перчатках, потому как они уже увидели свою добычу, а после этого мозги у них окончательно съехали набекрень, это уж точно. Все понимали, что делать нужно хоть что–то, при этом как можно скорее, желательно, и вовсе немедленно, потому что каждая секунда промедления могла стоить нам сотен, а то и тысяч жизней, но даже понимая это, мы не могли заставить себя сдвинуться с места, ведь несмотря на все усилия, что мы вложили в это миротворческую кампанию по защите Ланда, сейчас всё крошилось буквально у нас в руках, а мало какой человек может это выдержать без проявления каких–либо эмоций, это слишком сложно, почти невозможно. Адриан что–то говорил сам себе, будто бы он может ещё успеть снова толкнуть очередную речь, но теперь пришло время смотреть правде в глаза – единственное, что мы сейчас могли предпринять, так это увести отсюда как можно больше людей, только вот как сделать это, запертыми между молотом и наковальней я пока слабо себе представлял, из–за чего моё состояние ещё больше ухудшилось и мне казалось, что я начну галлюцинировать теми самыми болотными видениями прямо здесь и сейчас, что было бы совсем и совсем не кстати, поскольку тем, что было нам сейчас больше всего необходимо – оказался трезвый рассудок. Все звуки будто бы пропали куда–то, словно какой–то бартасов психопат–маг собрал их в свою волшебную банку и не даёт им выбраться. Я понимал, что сейчас Дорнис кричит на адъютанта, принесшего эту страшную весть и сейчас съёжившегося под чудовищным напором своего главнокомандующего. Желтоглазый пытается выяснить, откуда тут взялись эти проклятые огромные армии, если у него везде есть разведчики и патрули, которые предупредил бы его о приближении такой огромной армады как минимум за несколько часов чего бы хватило ему при большом желании, чтобы вывести отсюда всех или, по крайней мере, хоть какую–то–о часть людей. Молодой человек пытался что–то ему объяснить на счёт вспышек, волн и порталов, но Дорнис и слышать об это «магической мишуре» ничего не хотел, уже на всех парах мчась в сторону оставленного им лагеря, при этом на ходу давая какие–то указания молодому адъютанту, чтобы успеть сделать хоть что–то до того момента, как начнётся битва, грозившая стать одной из самых масштабных и кровавых в истории. Она должна была определить дальнейшее развитие всей истории и по–другому сейчас быть просто не могло, а мы сейчас сидим тут как беспомощные дети и понимаем, что на этот раз сделать нам ничего не удастся и всё, на что мы были способны с самого начала, так это примирить стороны внутреннего конфликта, но никак не повлиять на решения таких гигантов, как Мортремор и Княжество. Кажется, теперь, всё что нам оставалось, так это сбежать, поджав хвосты, подальше от начинающейся заварушки, но что–то мне подсказывало – ни один из моих товарищей не сможет себе такого позволить и скорее умрёт от удара какого–нибудь чрезмерно бравого вояки, чем оставит этих ни в чём не повинных людей на верную смерть. В самом деле ужасно, но вдруг через эту черноту прорезался голос того самого демонолога, который до сего момента не сказал ни единого слова, предпочитая молчать и думать о чём–то своём:

– Кажется, я знаю, что мы можем сделать, есть план, есть план! Но нужно действовать ещё быстрее, пока всё тут окончательно не рассеялось! – он вскочил со своего места и начал трясти за плечи эльфа, но тот всё никак не хотел реагировать.

Тогда молодой маг в красном отвесил моему другу весьма сильную пощёчину, от которой тот даже слегка покачнулся, но, кажется, это вернуло его обратно к жизни, и теперь он смотрел на демонолога уже полностью осмысленно, приготовившись внимательно выслушать то, что там пришло в голову этому странному парню.

– Послушай, я, конечно, тебя не очень хорошо знаю, но что–то мне подсказывает, что маг, способный так долго держать контакт со столь удалённым местом, как страна эльфов, является как минимум одним из самых способных. Что мне когда–либо попадались в жизни, а потому, мне кажется, нам удастся провернуть одно дельце, которое может в самом ельце спасти отсюда если и не всех, то, во всяком случае, очень и очень многих людей. Ведь для них остаться тут – это верная смерть, поскольку те стычки, через которые некоторые из них прошли, не идут ни в какое сравнение с тем, что здесь начнётся через час, а может и через каких–то двадцать–тридцать минут. Вот только я не уверен, что нам с тобой удастся также удачно смотаться отсюда, но ведь в этом нет проблемы для тебя, так?

– Стой–стой, о чём это ты говоришь? – тут же замахал руками я, и давая тем самым немного времени, чтобы мои товарищи успели подойти к говорившим.

– Послушайте. Есть множество теорий о том, что после особенно мощных заклинаний остаются так называемые избытки энергии, которые скопились в той точке, было задействовано заклинание – в нашем случае это портал – но при этом не были использованы во время его создания и остались висеть в воздухе, пока кто–нибудь их снова не соберёт для волшебства или же просто не рассеются в окружающем пространстве и станут непригодны для повторного применения, как излишки руды в горном деле и ещё что–то подобное, не могу подобрать точного примера, потому что всю свою. Жизнь занимался только магической наукой. Думаю, отчасти именно из–за этого в нашем мире магия постепенно исчезает, хотя. Конечно, сейчас об этом судить довольно сложно, но я точно знаю, что заклинаний огромной силы для этого было применено достаточно много, так что, как по мне, такая вероятность есть и этот вариант кажется мне куда более правдоподобным, чем все те другие, что так же приходили мне в голову по этому поводу, однако сейчас это не столь важно, верно? В нашей ситуации куда более интересной информацией в этих гипотезах, некоторым глупцам кажущимися бредом сумасшедшего, является как раз таки тот факт, что мы ещё можем использовать ту самую ненужную скопившуюся энергию в своих целях, что значительно увеличивает круг доступных для сотворения заклинаний, как и время, требующееся на их создание, поскольку помимо собственного резерва и запасов окружающего мира, мы будем использовать ещё и третий источник, который, судя по количеству прошедших через портал людей, может быть даже в некоторой степени больше, чем оба предыдущих, так что моя затея вполне может увенчаться успехом. К тому же нам на руку играет и ещё одна деталь: заклинание, то собираюсь применить я и портал, созданный для перемещения сюда двух гигантских армий, имеют примерно одинаковую природу, что значительно упрощает нашу задачу, поскольку если что, то мы можем использовать детали так называемого «каркаса» для нашего собственного волшебства.

– Так хорошо, – кивнул Адриан, нахмурившись, – насколько я понимаю, ты хочешь использовать портал, подобный тому, который ты использовал, когда спас нас с Фельтом во время падения Охранных Башен Сарта?

– Ну, да, можно сказать и так, – ненадолго замявшись, отозвался маг в красном, только вот эта задержка совсем не понравилась никому из нас, а потому бастард посчитал своим долгом уточнить, что же всё–таки на самом деле хочет предпринять его товарищ, ведь, имея приблизительное представление о том, в какой именно ветви магии специализируется наш спутник, от него можно было ожидать самых каверзных сюрпризов.

– Можно сказать? Что это значит? Пойми, никто из нас не сможет дать согласия, если мы не будем знать, что именно ты хочешь сделать, хоть мы и верим тебе, безусловно, но сейчас ведь речь идёт не только о наших судьбах и жизнях. Сейчас на наши плечи взвалена ноша куда более тяжёлая и страшная, а потому, прошу, расскажи всё от начала и до конца, без утаек. Всё равно, думаю, твой вариант будет лучше, чем если бы они все остались здесь погибать от мечей и стрел чужаков. Всё лучше, чем эта бессмысленная борьба.

– В этот раз вам может как раз таки показаться наоборот, – тяжело вздохнув, проговорил маг, уже тише, чем прежде, так что Рилиан, стоявший позади всех, едва смог точно разобрать его слова.

– Что ты имеешь в виду?

– Видите ли, вам может слегка не понравиться то место, в которое я хочу отправить всех людей, чтобы их спасти. Нет–нет, конечно, в итоге всё равно все окажутся здесь, в Ланде, в этом мире, но вот промежуточный этап.

– Что ещё за промежуточный этап?

– Честно сказать, – после недолгого, но весьма тяжёлого и утомительного молчания вновь заговорил маг, – я хочу, нет, не просто хочу во славу науки и каких–то экспериментов, сейчас, как вы понимаете, для этого совсем не время, поскольку ответственный момент, жизни людей и всё такое, перенести их на какое–то время в Бездну.

– Что?! Ты с ума сошёл?! – тут же воскликнул я, поскольку такая идея, после того, как один раз я уже побывал в этом месте, выманив при этом оттуда какую–то тварь, которую удалось прикончить только лишь благодаря помощи и природным талантам Нартаниэля.

– Да, по мне так это тоже какая–то совершенно сумасшедшая идея, даже несмотря на то, что ты уже один раз нас спас, – наконец, решил подать голос и высказать своё Фельт, до этого всё так же энергично записывая всё в свой походный дневник, в котором, наверняка, уже накопилось материала для парочки не слишком толстых приключенческих романов.

Весьма странным мне показалось то, что промолчали Адриан, эльф и Син, также имевшие неудовольствие оказаться пленниками абсолютной темноты ужасов Бездны, ведь они, кажется, тоже должны были воспротивиться тому, что бы выводить людей с поля битвы таким способом, ведь, по сути, тогда их шансы выжить почти никак не увеличивались. Можно даже сказать, уменьшались, поскольку некоторые в обеих армиях всё ещё могли оставаться людьми, а, значит, им не были чужды такие понятия, как жалость и милосердие, в то время как твари Бездны, которые, вопреки мнениям некоторых псевдоучёных, не все были разумны, готовы были растерзать каждого встречного, даже по случайности попав в наш, а потому даже представить было сложно, что они могут сотворить с незваным гостем на своей территории. И они трое знали это куда лучше, чем все здесь присутствующие, чьи познания об этом странном и жутком измерении ограничивались лишь какими–то рассказами да небольшими главами в учебниках, но, тем не менее, всё ещё молчали.

– Я знаю–знаю, – с досадой продолжил маг, прерывая тем самым волну шёпота, которая всё постепенно нарастала, – но вы всё–таки должны понять меня, исходя не из стереотипов и суеверного страха, а из рациональных рассуждений.

– Какие могут быть рациональные рассуждения, если ты предлагаешь отправить столько людей в пасть Бездны, что для большинства из них означает верную смерть? Вспомни, они ведь не сартовцы, где каждый, кто держит в руках оружие, является мастером обращения с ним, будь то лук или же огромный двуручный меч. Это в основном новобранцы, крестьяне, которые до того не знали никаких боёв. В Бездне большую часть из них разорвёт первое попавшееся чудовище, а остальная часть от страха или помрёт сразу на месте, или же разбежится, визжа, как новорождённые поросята, что так же не даёт им больших шансов на выживание.

– И это я тоже понимаю, – теперь уже в голосе нашего демонолога слышалось самое настоящее раздражение, ведь как–никак таким образом мы отбирали у него столь драгоценное время на объяснение, а если он не сможет всё нам разъяснить и разложить по полочкам, то вряд ли мы последуем этому плану, пока действительно не походящему на лучший или хотя бы разумный, – но, поймите, если мы просто мгновенно перенесём всю эту толпу в какое–то другое место, то это не возымеет нужного нам эффекта, поскольку Ланд ещё достаточно долго будет в огне, а те, кто выиграют эту битву ценой большой крови вполне могут начать поиски, чтобы «наказать гнусных предателей за измену», чтобы больше никто не посмел проворачивать с ними подобного. Конечно, вероятность этого довольно мала, ведь вряд ли выживших будет много, поскольку, как мне кажется, силы примерно равны, да и когда на карту поставлено так много обычно не бывает, что бы кто–то желал оставить хоть парочку своих врагов на этом свете, не попытавшись хотя бы раз отправить их к праотцам. Но в любом случае эта битва будет идти достаточно долго, а нам нужно будет время, портал же, как всем известно, работает мгновенно, да и создавать его будет куда дольше без точного образа места, куда нужно отправить людей, а щит, который нам нужен, мы не сможем удерживать долго, поскольку всё–таки большая часть энергии уйдёт на создание перехода, а он нам нужен будет в любом случае, поскольку, если меня не обманывает мой слух, то армии уже готовятся к бою и начинают обмениваться первыми выстрелами, несмотря на то, что между ними всё ещё находится наш лагерь. Бездушные твари, тут ведь, можно считать, гражданское население. Женщины и дети, которые пошли вместе со своими мужьями из–за того, что нелепая гражданская война уничтожила всё их имущество! Этот уход в Бездну – единственный для нас приемлемый вариант в сложившейся ситуации, как вы не понимаете? А на счёт опасности, что таится там для всех людей, то вам не стоит этого опасаться по нескольким причинам. Во–первых, проход буду создавать и удерживать я, а я, в свою очередь, без лишней скромности, в это хороший специалист, поскольку часто помогал своему учителю именно в подобном, да и всё прошедшие время совершенствовал свои навыки именно для того, чтобы самому отправляться в Бездну, а не призывать каких–нибудь нелепых демонов, чем обычно занимаются мои так называемые «коллеги», поскольку такие исследования приносили бы куда больше пользы, но о чём это я? Ах, да, вторая причина, по которой вам стоит послушать меня, точно–точно. Она заключается в том, что с вами идут те двое, что уже как–то раз бывали в Бездне, к тому же, этот Дорнис, думаю, тоже захочет присоединиться к нам, так что ещё на одного человека больше. Но главная суть всё–таки не в этом, а в том, что Адриану уже как–то раз удалось своим мечом убить одного из тех существ, что живут в Бездне, а они это всегда чувствуют, но, как ни странно, не собираются мстить, а напротив очень боятся этого убийцу. Вернее, его оружия, хотя на этот счёт ещё можно поспорить, но явно не сейчас, так что, учитывая те две причины и всё плюсы такого варианта, думаю, вам лучше всего принять именно его, верно?

Мы все переглянулись в нерешительности, поскольку от этого решения сейчас зависело очень и очень многое, можно даже сказать, почти всё, однако колебаться было уже некогда, потому что до нас всё отчётливее начали доноситься крики, топот ног и все те прочие звуки, что могли свидетельствовать лишь об одном – в лагере началась паника, ибо, видимо, обе армии, наконец, ринулись в наступление, а это значило, что времени у нас осталось крайне мало, а потому все наши сомнения как рукой сняло после одной единственной короткой фразы, сказанной эльфом, но при этом прорезавшей наше сознание будто бы молнией, что, как мне показалось, было весьма символично, ведь ранее я сравнивал это угнетающее молчание с медленно надвигающейся грозой, а первые молнии я всегда считал самым важным знаком.

– Вперёд, я согласен, а раз я на это пойду, то вам уж тем более придётся.

Справедливость таких слов нельзя было отрицать, поскольку всё, что нужно было демонологу для осуществления плана, так это помощь Нартаниэля, а, значит, теперь они вполне могли провернуть это дельце даже и без нашей помощи, хотя вряд ли кому–то из нас хотелось здесь оставаться, а так у нас хоть появлялся некий шанс на то, что мы сможем пережить эту заварушку, вот только, конечно, я не слишком хорошо себе мог представить, как уйдёт отсюда мой старый друг, ведь он будет удерживать щит до тех самых пор, пока запасы магии вокруг, а, может, и во всём мире не подойдёт к концу, но ведь это подразумевает, что с этим и закроется портал, а открыть его возможно будет уже только с той стороны, из самой Бездны. Неужели это значит, что это место всё–таки станет могилой для одного из нас? И почему именно для того, кто мне здесь дороже всех, ведь даже Рилиан не был мне настолько близким другом, каким являлся этот до жути правильный эльф. Это дурацкая несправедливость жизни, которая, кажется, преследует всех хоть сколько–нибудь порядочных людей. Вот только жаль, что думать мне об этом пришлось уже набегу, а потому никакой возможности остановить всё это у меня уже не было, да и вряд ли это было бы безопасно начинавшемся хаосе, поскольку я уже отсюда видел, как в лагере горят несколько палаток. Вокруг них суетятся люди, иногда оббегая тех, кому уже никогда не придётся подняться на ноги, ибо шальная стрела нашла их и подарила смерть, куда более раннюю, чем та, на которую они все рассчитывали. Вдалеке я слышу, как постепенно нарастает грохот, говоривший нам о том, что две страшные армии уже мчатся навстречу друг другу, чтобы истребить всё живое, ведь это они почему–то считают враждебным, а вместе с этим звуком в моей душе поднимается невероятный страх, потому что было ещё одно видение, о котором я никому не рассказал. Никому, потому что, как мне казалось, оно касалось только меня, меня одного, ведь в нём и был только я. Нет, это видение было не из ряда тех, где я один бродил по безлюдным пейзажам, любуясь их красотой или же напротив приходя в ужас от того, что люди могут сделать с некоторыми землями только лишь из–за своей жадности и того, что они предались инстинктам, потеряв при этом всё человеческое. В тот раз там были и другие люди, но они все были безликие, словно какие–то тени или далёкие воспоминания о когда–то, возможно, знакомых людях, но о которых теперь ты не можешь припомнить ничего, кроме разве что приблизительного силуэта, а потому я и говорю, что там был только я. Вокруг, кажется, кипел бой, но я ничего не слышал, пребывая примерно в таком же состоянии, в коем находился за пару секунд до того, как молодой адъютант прибежал к нам, чтобы сообщить новость о том, что откуда ни возьмись тут вдруг материализовалась целых две огромных армии. Ничего не слышал до того момента, как один из проезжающих мимо всадников не задел меня и не повалил на землю. В то мгновение мир вокруг наполнился красками и звуками столь яркими, что даже в жизни мне не приходилось никогда видеть чего–либо подобного, но это почему–то не принесло мне никакой радости, потому что всё было слишком ужасно, а потому захотелось закрыть глаза, а уши заткнуть пальцами, чтобы ничего из этого не слышать, но, к сожалению, это оказалось невозможным, поскольку снова все очертания начали расплываться, я почувствовал жуткую боль во всём теле и умер. Я до этого момента считал это не боле чем просто очередным бредом, в котором не было никакого смысла, в отличие от тех видений, где мне показывались другие события или же их последствия, но теперь я понял, что и тот странный сон тоже был знаком для меня. Знаком того, что, возможно, я тоже уже никогда не уйду с этого поля, но я не желал с этим мириться, ибо хотел своими глазами видеть, как начнётся возрождение Ланда под предводительством Адриана, принца–бастарда, сумевшего объединить две враждующие стороны только с помощью слов. Всем своим существом я хотел помочь Адриану в этой нелёгкой задаче, я просто чувствовал себя обязанным, в конце–концов, это сделать, потому что невероятно подло было бы бросать его сейчас вот так, когда до этого момента мы помогали ему всё время, он ведь может тогда не справиться и запаниковать. Конечно, он молод, талантлив, умён и смел, но всё же он человек, а люди довольно часто ошибаются в подобных вещах, а, значит, ему нужен будет наставник, и по какой–то причине я считал, что им вполне могу стать я, невзирая на то, что были здесь те, кто гораздо лучше знал принца, его характер и личность. Что же, кажется, всё–таки мне придётся смириться с этим, ну или, во всяком случае, очень и очень сильно попытаться выжить сегодня.

В лагере уже царило полное безумие, все вокруг бегали, кричали, хватались за оружие или же, напротив, бросали его и начинали молиться всем богам, прося их сохранить семью и собственную жизнь. Но вот мне показалось очень странным, что никто не пытается сделать хоть чего–нибудь разумного, к примеру, собрать в одном месте все припасы, чтобы было удобно перевезти их отсюда. Не пытается даже выстроить хоть какое–то подобие надёжной обороны лагеря, чтобы суметь хотя бы для начала сделать так, что обе армии будут обтекать его, как вода в реке обтекает камень. Они все просто бегают, мельтешат, паникуют, они снова разбрелись кто куда и сейчас из–за своего страха готовы накинуться на каждого, кто, как им кажется, готов причинить вред или же, если дело касается тех, кто находился в этом лагере в месте с семьёй, или забрать их жён, сыновей, дочерей ну и прочих не столь близких родственников. Издалека я видел, как некоторые в спешке попытались покинуть этот лагерь, но это бегство, как и следовало ожидать, не увенчалось успехом, поскольку здесь было открытое поле, никакого леса или хоть чего–нибудь отдалённо его напоминающего по близости не было, а значит и беглецам укрыться было негде, из–за чего большая часть из них тут же получила стрелы или же болты в те места, где совершенно не должно быть никаких металлических предметов такого характера. В другой стороне лагеря Дорнис и его люди в бешенстве метались туда–сюда, выглядев при том ничуть не лучше тех же самых беглецов, пытаясь организовать хоть какое–то подобие обороны, но у них это совсем не получалось или же получалось очень и очень плохо, потому те, тому им удалось собрать, выглядели ну уж больно вяло и напугано, некоторые из них едва стояли на ногах, не говоря уж о том, что бы держать в руках меч или копьё. А о том, что бы встретить в лоб атаку знаменитой тяжёлой мортреморской кавалерии и речи не могло идти, поскольку эти «храбрые воины» побросают оружие, как только она начнёт свой галоп. Разбредутся в разные стороны, а там с ними расправятся уже с другой стороны, ведь Княжество Шан всегда было известно хорошими лучниками, которые умели бить прямо в цель и с земли и сидя в седле. Они выглядели действительно жалко, но вряд ли это был их вина, ведь мужество в нашей стране никто не воспитывал уже много лет, да и наш план, тоже не отличается смелостью, зато хотя бы с помощью него мы сможем сохранить множество жизней, ведь стоять тут насмерть, как те самые герои–идиоты из древних легенд никому здесь точно не хотелось. Мы уже все видели пыль, которую поднимали скачущие сюда конники, но пока что Нартаниэль только готовился к заклинанию, как и демонолог, который в это время чертил на песке формулы, точно выверяя «каркас» портала, чтобы он привёл их точно туда, куда нужно. Ведь если он зашлёт нас в глубину Бездны, то там вряд ли действовать будет тот закон. Что твари бояться того, кто убил хоть одного из них, ибо там, если верить тем же самым учёным, обитают монстры настолько жуткие, то даже человек с самой воспалённой фантазией вряд ли сможет себе когда–либо представить хоть что–то приблизительно похожее на это уродство и само воплощение всеобъемлющего страха. Когда я уже сумел почти во всех подробностях различить разнообразные шлемы рыцарей восточного королевства Мортремора, то моё сердце буквально замерло, и я уже совершенно не слышал того, как Адриан, Рилиан, Син и даже Фельт собирают людей в одном месте, выстраивая их в такую очередь, чтобы она, по данным полученным непосредственно от нашего персонального создателя портала, точно входила в него, не образовывая толкотни и давки, которая могла привести к новому приступу паники, что в наше ситуации, в этом я был уверен почти на сто процентов, сопровождалось бы и жертвами, да и к тому же никто не гарантировал, что все те, кто вбегут в портал не по системе окажутся в том месте, где должны были оказаться. Конечно, если верить опять–таки нашему магу, то он был большой спец в этом, и подобных казусов случиться не должно, но всё–таки это Бездна, самый таинственный и страшный мир из тех, что известный человечеству. Самый худший ночной кошмар, который только можно себе вообразить. Теперь мне уже и вовсе казалось, что прямо под копытами коней горит земля, будто бы я снова погружался в те самые жуткие видения, где ещё я вроде как слышал стоны боли и хрипы отчаяния, несмотря на то, что не встречал никого живого, бредя по унылым выгоревшим просторам. Сзади до меня доносился свист стрел и улюлюканье стремительной лёгкой кавалерии Княжества Шан, которая готова была принять на себя удар, применив свою излюбленную тактику в бою против неуклюжих латников, с ног до головы закованных в доспех, словно какие–нибудь металлические ящики с мясом и костями. Они заставят атаку завязнуть, сбавить темп, постоянно кружа вокруг и нанося удары, а потом подоспеет и пехота, которая довершит триумф на этом этапе битвы. Вот только потом Великому Княжеству будет совсем непросто, поскольку если с конным рыцарем можно с лёгкость расправиться, убив его лошадь, а потом просто пройдясь своей, сдавив доспех и перекрыв несчастному доступ к воздуху, то против тяжёлой пехоты Мортремора слабо защищённая кавалерия и пехота Княжества будет биться очень долго и, несмотря на превосходящие силы. В этом поединке шансы на победу буду примерно равны у каждой стороны, поскольку Мортремор всегда славился отличными доспехами, которые по качеству уступали только гномьим, а воины их все состояли из профессиональных солдат. Но, честно сказать, сегодня у меня не было абсолютно никакого желания восторгаться тактическим гением и восторженно хлопать отменным выпадам или же выстрелам, а потому я предпочёл бы уже прямо сейчас отгородиться от надвигающегося ужаса чем–нибудь вроде магического щита, который накроет если и не весь лагерь, то хотя бы ту часть, где сейчас находились люди, ведь, я верил в это изо всех сил, магия ещё не совсем исчезла, и у одного из последних эльфов хватит сил, чтобы направить какую–то её часть на создание столь сложного и мощного заклинания. Конечно, понятно, что времени на подобное качественное колдовство нужно не в пример больше, чем на какой–нибудь стандартный огненный шар или ещё чего–нибудь в этом роде, но всё же это напряжение, вызванное задержкой, крайне плохо сказывалось на моих нервах, да и не только на моих, поскольку я краем глаза увидел, как некоторые люди в выстроившейся цепи начинают оборачиваться, тревожно переводить свои взгляды с Нартаниэля, уже выпрямившегося во весь свой внушительный рост на мага в красном, всё ещё сидящего на земле и увлеченно выверяя свои расчёты. Это волнение просто сводит с ума, но я понимаю, зачем эльф выжидает уже теперь, когда вся магическая формула уже держится у него в голове и теперь достаточно лишь пары пассов и произнесения заклинания, чтобы сотворить щит. Сейчас каждая лишняя секунда стоила нескольких жизней, а потому лучше сейчас потратить немного нервов, чем быть уверенным на сто процентов в своей безопасности, но при этом буквально обрести на смерть всех тех. Кто не успеет, пройти в этот портал, ведь людей много, а, значит, таких наверняка будет достаточно. В очереди к ещё не возникшему проходу в самом начале стояли целыми семьями или же те, кому посчастливилось найти друг друга уже в этом лагере в столь печальное время. После шли одинокие женщины и дети, которым повезло куда меньше, чем тем молодым счастливым парам. Дети плакали, не понимая, что происходит, а матери не могли их успокоить. Потому сами сейчас боялись за свою жизнь. Мужчины, стоявшие самыми последними, переговаривались и кричали что–то эльфу, но он и слышать не желал, но я не присоединялся к этому многоголосому хору, потому что полностью доверялся своему другу в столь ответственный момент. Каким–то чудом нас пока миновали стрелы, но гул, производимый наступление тяжёлой кавалерии, уже гремел в ушах, заставляя бороться с неимоверно сильным желанием броситься на землю и закрыть голову руками, чтобы уже больше ничего не видеть и не слышать, а просто встретить свою смерть. Но я ведь не был жалким трусом, а потому скинул с себя это нелепое и мешающее действовать и трезво мыслить оцепенение и в хвосте этой живой очереди присоединился к храмовникам, уже понявшим, что от них требуется и поддерживающими порядок здесь, не давая самым трусливым пробраться вперёд, мешая тем самым всем остальным. Как ни странно, здесь же находился и Дорнис, сейчас не управлявший своими подчинёнными, но помогавший им изо всех сил, что всё–таки выдавало в нём неплохого командира. Жаль только, что с самого начала он выбрал неверную сторону, из него нам вышло бы неплохое подспорье, да и люди бы не столь ополчились друг на друга, если бы не те идеи, которые он нёс со своим орденом.