Текст книги "Энциклопедия для детей и юношества. История искусства от древности до средневековья"
Автор книги: Светлана Исламова
Жанры:
Искусство и Дизайн
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 41 страниц)
Наивысший расцвет монохромной пейзажной живописи связан с именем выдающегося мастера Тойо Ода (1420–1506), больше известного под псевдонимом Сэссю.
Свои самые ранние произведения Сэссю создал во время пребывания в Китае. Большое впечатление на него произвели работы китайского художника XIII в. Ся Гуя (о чём свидетельствует надпись Сэссю на картине). Позднее, уже на родине, художник создал «Четыре времени года», где проявляется его собственная манера. Это философское повествование передаёт жизнь природы во времени, показывая её безграничность и разнообразие. Ещё более индивидуален почерк Сэссю в «Пейзаже в стиле хабоку», где из как бы случайных пятен туши возникают исчезающие в тумане силуэты далёких гор, невидимые, но ощущаемые дождь и ветер, согнувшие верхушку дерева. Картина передаёт внутреннюю взволнованность мастера в тот момент, когда он прикоснулся кистью к листу бумаги.
Своеобразный язык намёков, иносказаний, свойственный японской средневековой культуре, ещё более проявился в садово-парковом искусстве. Истоки его восходят к древности. Уже в X в., в период Хэйан, садовое искусство занимало важное место в дворцовых ансамблях. На небольшом участке земли опытные садовники так располагали деревья, кустарники, камни, что у созерцающего сад человека создавалось впечатление безграничного пространства. В дзэнских садах обычно отсутствовали цветущие растения. Важным элементом композиции были камни, подобранные по размеру и форме; пруд, ручей, часто представленные символически – песком и галькой.
Один из самых знаменитых – сад храма Дайсэн-ин в монастыре Дайто-кудзи в Киото (начало XVI в.).
Сад мхов. Сайходзи. Киото. XIV в.
Здесь камни и песок создают впечатление плывущего корабля, водопада, моста, перекинутого через пропасть. Изобразительность и символика слиты воедино, и у сада-картины то же предназначение, что и у живописного пейзажа. Более отвлечённым, требующим дополнительного внутреннего усилия для восприятия, был сад монастыря Рёандзи в Киото (вторая половина XV в.).
Садово-парковое искусство, сохранившееся до наших дней, сыграло исключительную роль в истории национальной культуры. Сад как особое художественное произведение стал необходимым дополнением дворца, храма, а позднее и традиционного жилого дома.
Сад Дайсэн-ин. Фрагмент. Монастырь Дайтокудзи. Киото. Начало XVI в.
XVI столетие считается началом эпохи позднего средневековья, продолжавшейся три с половиной века. Это было время, когда окончательно определились самобытные черты японской культуры. Уже в первые десятилетия XVI в. светское искусство стало играть более важную роль в жизни общества, чем религиозное. Быстро росли города, а горожане постепенно становились главными заказчиками произведений искусства.
XVI в. – время обширных международных связей Японии, активной торговли со многими странами, первого знакомства с европейцами. В 1543 г., во время тайфуна, на одном из южных островов высадились португальские купцы. Вскоре они начали прибывать в Японию на огромных, невиданных там ранее океанских кораблях. Вслед за купцами появились монахи-иезуиты, проповедовавшие христианство. Они строили свои храмы, открывали школы, обучали японцев приёмам европейского искусства.
Сад Луны. Ансамбль павильона Гинкакудзи. XVIII в.
Гинкакудзи – Серебряный павильон. Киото. XV в.
Сад камней Рёандзи. Киото. XV в.
Сад камней. Фрагмент. Монастырь Рёандзи. Киото. XV в.
Прибытие иностранных кораблей стало в то время одним из излюбленных сюжетов японских художников, которые подробно изображали непривычно одетых чужеземцев, привозивших не известные ранее на островах предметы – огнестрельное оружие, часы, глобусы, географические карты. Всё это расширяло знания японцев о мире, помогало по-новому взглянуть на себя. С помощью европейцев возводились укреплённые замки. Первоначально они были оборонительными сооружениями в междуусобных войнах, а позднее превратились в торговые и культурные центры провинций.
Знаменитый замок Химэдзи (1601–1609 гг.) – один из самых красивых в Японии. Белоснежные башни с многоярусными изогнутыми крышами напоминают парящую в небе птицу. Не случайно его прозвали «Замок белой цапли». Вокруг центральной башни располагаются жилые покои, служебные помещения и многочисленные переходы. Первые замки строили на возвышениях, что давало возможность кругового обзора. По мере того как затихали внутренние войны, замки стали более походить на дворцы. В них жили феодалы со своими приближёнными. Одним из самых роскошных был замок сёгуна – Нидзё, построенный в начале XVII в. в Киото. Стены просторных залов были украшены разнообразными росписями: деревья, цветы, птицы и звери на золотом фоне.
Прибытие европейского судна в японский порт. Фрагмент. XVII в.
Сад камней Рёандзи
Сад монастыря Рёандзи (вторая половина XV в.) в Киото – это небольшая прямоугольная площадка (около 23×9 м), расположенная перед домом настоятеля монастыря. Вдоль края сада тянется деревянная галерея – место для созерцания. С других трёх сторон сад ограничен глинобитными стенами. Площадка засыпана белым гравием и с помощью специальных грабель прочерчена бороздками. На ней расположены группы камней: пять, два, три, два, три. Каждая группа окружена бурозелёным мхом, частично покрывающим и сами камни. Всего камней пятнадцать. Однако с любой точки видно только четырнадцать из них. Это привносит некую таинственность, ощущение чего-то необычного, скрытого за внешней простотой. Покой и тишина сада позволяют сосредоточиться и обрести внутреннюю гармонию. В саду, расположенном под открытым небом, нет ничего изменчивого, растущего и увядающего, подверженного действию времени. Но сад меняется каждый миг: его орошает дождь, покрывает снег, в зависимости от освещения изменяются тени от камней. Поэтому сад оказывается всегда разным, производит новое впечатление.
Замок Химэдзи («Замок белой цапли»). 1601–1609 гг.
Замок Нидзё. Киото. Начало XVII в.
Фрагмент интерьера. Замок Нидзё. XVII в.
Чаще всего эти изображения означали различные благопожелания – богатства, силы и могущества, стойкости и благородства.
Новый вид настенной живописи достиг расцвета во второй половине XVI – начале XVII в. Её главной особенностью была красочность, использование в качестве фона золотой и серебряной фольги.
Рисунок наносился на раздвижные панели (стены) или на многостворчатые ширмы, разделявшие помещения, поэтому изображения стали крупнее – в расчёте на восприятие со значительного расстояния. Во время торжественных приёмов и праздников декоративные росписи подчёркивали богатство и могущество владельца дворца.
Одним из основоположников этого направления в живописи был знаменитый мастер Кано Эйтоку (1543–1590). Одна из сохранившихся его работ, картина «Кипарис», написана на восьми створках ширмы (шириной более 4,5 м) размашистой кистью. Она изображает мощный изогнутый ствол гигантского дерева. Золотой фон подчёркивает яркость красок. Творчество Кано Эйтоку и его последователей знаменует переход от традиционной картины на свитке или небольшой ширме к монументальной стенной росписи.
Воины у стен японского замка.
Другой выдающийся мастер этого времени Хасэгава Тохаку (1539–1610). В его картине-ширме «Сосны» насыщенные мазки туши как бы выводят изображение на передний план, а постепенное ослабление чёрного цвета создаёт впечатление глубины пространства, погружённости стволов деревьев в туманные дали.
Парадный зал монастыря Нисихонгандзи. Киото. Начало XVII в.
Кано Эйтоку. Орёл на сосне. Фрагмент картины-ширмы. XVI в.
Взаимодействие с природным окружением оставалось важнейшей особенностью традиционной архитектуры. В начале XVII в. был возведён один из самых красивых ансамблей японского позднего средневековья – загородный императорский дворец Кацура близ Киото. Главное здание состояло из трёх частей, углами примыкающих друг к другу и образующих в плане зигзаг. Сооружение свободно располагалось среди естественного ландшафта, как бы сливаясь с ним. Когда стены дворца раздвигались, человек оказывался в непосредственной близости с природой. Это позволяло любоваться ею во все времена года. Внутри императорского дворца отсутствовали пышные украшения, яркие росписи. Художник тем самым подчёркивал простую красоту и изысканность сочетаний материалов – дерева опор и балок, бумаги окон и стен, соломенных циновок на полу. Устройство жилья соответствовало вкусам и законам так называемого «чайного культа», получившего распространение ещё в конце XV в. и оказавшего огромное влияние на архитектуру, живопись, декоративные виды искусства (особенно керамику) и искусство составления букетов.
В 1639 г. при сёгунах Токугава иностранным судам, кроме китайских, было запрещено заходить в порты Японии (вплоть до 1854 г.). Лишь немногим голландцам разрешили поселиться на крохотном искусственном острове в гавани Нагасаки, где они жили под строгим надзором. «Закрытие» Японии привело к отставанию в науке и культуре. Однако колонизация страны была предотвращена, что обеспечило японцам мирную жизнь на протяжении 250 лет.
Главной особенностью японского позднего средневековья (XVII–XIX вв.) стал расцвет городской культуры.
Хасэгава Тохаку. Клён. Фрагмент. 1592 г.
Чайная церемония
Чайная церемония
Ритуал совместного чаепития – так называемая «чайная церемония» (тя-но-ю) – сложился под влиянием учения буддийской секты Дзэн, проповедовавшей, что человек может достичь Просветления при жизни, во время самых простых бытовых действий. Сначала чайная церемония распространилась в монастырях, затем ритуал в виде развлечения переняла аристократия, и наконец окончательно он оформился в среде горожан.
По своему общественному положению горожане, даже богатые купцы и ремесленники, считались в то время низшим сословием. В совместном чаепитии, где иногда участвовали и самураи, горожане ценили атмосферу равенства и свободного общения. Здесь одинаково важное значение имели специальный чайный дом, сад перед ним, а также чайные предметы, которые подбирал хозяин – «мастер чая».
На церемонию мастер чая приглашал не более пяти человек. Гости, миновав простые деревянные ворота, сосредоточенно и молча шли через сад к сосуду для омовения рук, затем, низко наклонившись, входили в чайный дом, оставляя обувь за порогом. Самурай участвовал в церемонии без меча, с которым в других местах никогда не расставался. Войдя в чайную комнату и разместившись на циновках пола, гости, в ожидании хозяина, рассматривали составленный им букет и помещённую в специальной нише картину. Её подбирали в соответствии со временем года и предполагаемой «темой» церемонии: внезапно выпавшим снегом, цветением вишен или хризантем, полной осенней луной. Никакие бытовые разговоры в чайной церемонии не допускались.
Появлялся хозяин, глубоким поклоном приветствовал гостей. Он разводил огонь в очаге и расставлял предметы, необходимые для церемонии: коробочку с зелёным чаем, чашку, деревянную бамбуковую ложечку, бамбуковый веничек, которым чай, залитый кипятком из котелка, сбивался в пену. Все его движения были неспешными и плавными, как у актёра на сцене. Заварив чай, хозяин передавал чашку присутствующим и садился напротив них. Гости пили, передавая чашку друг другу, затем внимательно рассматривали чайные предметы, любуясь их непритязательной красотой. Иногда возникала тихая неторопливая беседа, но главным было общее состояние отрешённости от суеты жизни, возникшее у участников ритуала чувство близости.
Их объединяло умение увидеть незаметную, не бросающуюся в глаза красоту, в лёгких неровностях и затёках глазури на керамических изделиях, в зеленоватом налёте патины на металлическом котелке. Это был поистине переворот в представлениях людей о прекрасном, оказавший огромное влияние на развитие культуры и стиля жизни японцев.
Сад Самбоин. Фрагмент. Монастырь Дайгодзи. Киото. XVI в.
Богатеющему сословию горожан нравились занимательные повести, короткие трёхстишия хайку, театр Кабуки, во многом опиравшийся на народные традиции. Появились новые виды изобразительного и декоративного искусства, расширилось производство фарфора, тканей, лаковых изделий, совершенствовалось искусство малой пластики – нэцкэ.
Мастера удовлетворяли запросы широкого круга новых заказчиков. Разбогатевшие знатные купцы стремились подражать былой роскоши аристократов, заказывая художникам изысканную одежду, лаковые шкатулки для письменных и туалетных принадлежностей, специально украшенную бумагу для стихов, ширмы с декоративными росписями.
Выдающиеся художники XVII–XVIII вв. Таварая Сотацу (? – около 1643) и Огата Корин (1658–1716) соединили в своих работах приёмы старой живописи на свитках и монументальных настенных росписей на золотом и серебряном фоне.
Сосуд с изображением цветущей сливы. Начало XVIII в.
Нэцкэ
Во многих музеях мира, где хранятся коллекции японского искусства, можно увидеть витрины с небольшими разнообразными фигурками из слоновой кости или дерева. Это нэцкэ – брелок-противовес, с помощью которого носили у пояса кисет, кошелёк, коробочку с парфюмерией или лекарствами. Японский костюм – кимоно – не имеет карманов, поэтому и возник обычай прикреплять к поясу необходимые мелкие предметы. Нэцкэ имеет отверстие, сквозь которое пропускают шнурок, продеваемый за пояс: на одном конце – необходимая вещица, на другом – противовес-нэцкэ.
Нэцкэ – искусство горожан, представителей низших сословий феодальной Японии.
Оно соединило в себе народные традиции и художественную культуру прошлого.
Об этом свидетельствуют сюжеты нэцкэ.
Они очень разнообразны: встречаются изображения знаменитых поэтов древности, прославленных полководцев, героев театральных пьес и популярных сказок. Например, излюбленный персонаж – рыбак Урасима Таро, герой легенды о посещении человеком страны бессмертных. Много в нэцкэ фантастических персонажей – демонов, водяных, оборотней. Особенно часто встречаются оборотень-лиса и оборотень-барсук, постоянные персонажи народных преданий и сказок. Повторяются в различных вариантах фигурки божеств счастья и богатства (Дайкоку, Фукуроку).
Многие нэцкэ представляют собой сценки из жизни горожан. Это ремесленники за работой, бродячие актёры, женщины за домашними занятиями. Поразительно то, что все детали этих крошечных фигурок выполнены тщательнейшим образом.
Иногда художник специально преувеличивает, выделяет какую-то деталь, создавая образ эмоциональный и занимательный. Общее правило мастеров нэцкэ – округлость формы, чтобы фигурка не цеплялась за одежду и её приятно было держать в руке.
В XVIII и XIX вв. популярность этой миниатюрной скульптуры была так велика, что её изготовлением занимались не только мастера-профессионалы, но и любители.
Тядзин. Мастер чая. Нэцккэ. XIX в.
Доракусай. Поэт Госиса. Нэцкэ. Конец XVIII в.
Поэтесса Оно-но-Комати. Нэцкэ. XIX в.
Традиционный японский дом
Архитектурный стиль традиционного японского дома сложился в XVII–XVIII вв.
Дом стоит на многочисленных опорах, установленных на камнях, поэтому он поднят над землёй приблизительно на 60 см. Причина тому – повышенная влажность. Лёгкий каркас дома обладает необходимой упругостью – это уменьшает разрушительную силу толчка во время землетрясений.
Рациональность японского жилища связана и с образом жизни людей, их обычаями. Особенности устройства дома, в свою очередь, повлияли на многие черты национального характера.
Обычно дом делится на две части: жилую комнату и подсобное помещение при входе. Пол деревянный, но в комнате он покрыт специальными циновками-татами. Отсюда – три общепринятых типа обуви: для улицы, тапочки для подсобного помещения и белые носки для жилой комнаты.
На полу сидят, а также и спят – на специальных матрацах, которые убирают днём в стенные шкафы. Едят и работают за низким столиком.
В традиционном доме почти нет мебели, комнату можно делить на несколько помещений с помощью раздвижных перегородок. Но при этом ни один из членов семьи, даже её глава, не имеет собственного, отдельного помещения.
Важная часть жилой комнаты – ниша-токонома, устроенная в основной, неподвижной стене. В нише висит свиток живописи и стоит букет цветов. Место рядом с токономой – самое почётное в доме: здесь рассаживают гостей или сидит сам хозяин. Под навесом кровли расположена веранда. Деревянные детали веранды тщательно полируют, чтобы предохранить их от воздействия влаги. Иногда веранда окружена невысоким барьером, а иногда переходит в открытое помещение с бамбуковым полом. Такая конструкция дома предполагает наличие сада, который окружает его или примыкает с одной стороны. Продуманная композиция сада создаёт иллюзию большого пространства. Для человека, сидящего в доме на татами, он кажется огромным, хотя может иметь не более нескольких метров в ширину. По мере роста городов места рядом с домом стало меньше. Сад постепенно заменяют крохотной символической композицией на подносе или букетом цветов, чтобы сохранить главное качество традиционного жилища – единство с природой.
Японский дом 1 – опорные столбы; 2 – настил из дерева; 3 – раздвижные панели; 4 – черепичная крыша; 5 – вход в дом; 6 – очаг.
Икэбана
Икэбана (дословно – «цветы, которые живут») – особое искусство аранжировки цветов, требующее многолетнего обучения. Композиция, составленная мастером икэбаны, помимо внешней красоты должна иметь определённую символику: говорить о вечности, красоте природы и месте человека в мире.
Искусство икэбаны зародилось в VI в., когда в Японии стал распространяться буддизм, – в храмах по обеим сторонам алтаря в вазах начали устанавливать ветки сосны, кедра, кипариса, бамбука или белые хризантемы. Их называли рикка («стоящие цветы»).
В XV–XVI вв. икэбана выделилась в самостоятельный вид искусства. Этому способствовал специальный праздничный обряд – состязание в искусстве компоновки цветов для подношения звёздам. Наиболее известный мастер икэбаны – Икэнобо Сэнъэй (вторая половина XV в.). Его считают основателем так называемой школы Икэнобо.
С распространением учения буддийской секты Дзэн и чайных церемоний появились новые формы аранжировки цветов. Мастера стали ценить простоту и непритязательность небольших скромных букетов. Эта форма икэбаны получила название нагэирэ. Букеты, которые составлял мастер чая для чайной церемонии, были названы тябана («чайная икэбана»). Растения стали устанавливать в простые керамические изделия или части бамбуковых стволов. Иногда в такой сосуд помещали всего один полураспустившийся бутон.
В XVII–XVIII вв. икэбана стала излюбленным искусством горожан. Постепенно сформировались новые стили – сэйка («цветы, поставленные по правилам») и сёка («живые цветы»).
В конце XIX в. мастер Охара Усин развил новое направление в аранжировке цветов – стиль морибана. Он предложил размещать букеты в низких и плоских вазах. Чтобы цветы не распадались, их накалывали на шипы металлической подставки – кэндзан.
В начале XX в. под влиянием авангардистского искусства зародилась школа Согэцу, ставшая популярной как в Японии, так и на Западе.
Мастер, создающий композиции, обязательно соблюдает некоторые очень важные условия: соотношение растений и сосуда, соотношение сосуда и подставки, гармония цветов и фона, сочетание цветов между собой, соотношение формы цветов и формы сосуда, цветовые соотношения в букете в целом, расположение каждого растения.
В основе аранжировки лежат три линии, символизирующие Небо, Человека и Землю. Небо – главный стебель (син) – образует основу букета. Рядом, с наклоном в сторону, помещается второй стебель (соз), равный 2/3 высоты главного стебля, – это Человек. Третий стебель (тай), равный 2/3 высоты соэ, – Земля – располагается впереди или слегка наклонён в сторону, противоположную наклону второго стебля. Все стебли соотносятся с размером вазы: высота главного равна её глубине плюс полтора её диаметра. Растительный материал – разнообразный: цветы, ветки, листья, трава.
При составлении композиции было очень важно отразить её связь с определённым временем года. Весну передавали сильные, энергично изогнутые ветки; осень – редко поставленные, тонкие и слабые; зиму – оголённые.
Икэбана предназначена для неторопливого созерцания того, что хотел передать художник, – радость или грусть, надежду или ожидание, поздравление с праздником или пожелание удачи.
Стиль сёка.
Школа Икэнобо.
Школа Согэцу.
Огата Корин. Ирисы. Фрагмент ширмы. Начало XVIII в.
Ширмы Сотацу по мотивам произведения «Повесть о принце Гэндзи» создают впечатление яркого театрализованного зрелища. Их пейзажный фон подобен кулисам театра, а расположение фигур напоминает актёров на сцене. Ширмы «Боги ветра и грома», «Придворные танцы», с их энергичными, будто не прекращающими вращение фигурами, вызывали удивление и восторг современников.
Огата Корин был разносторонне одарён. Кроме живописи, он занимался керамикой, расписывал ткани и национальную одежду – кимоно. Однако шедевром считаются его парные ширмы «Красные и белые цветы сливы». Всю центральную часть поставленных рядом ширм занимает изображение бурного весеннего потока, струящегося голубовато-серебряными завитками. По обе стороны от него – цветущие деревья, выполненные очень реалистично. Это относится и к другой работе Огата Корина – парным ширмам «Ирисы», где на золотом фоне написаны лилово-голубые цветы и зелёные листья.
В XVII–XIX вв. пышный костюм, богато украшенный меч, уже утративший своё прямое военное назначение, веер, лаковая коробочка-инро у пояса становятся знаком общественного положения владельца, свидетельством его богатства.
Таварая Сотацу. Белый слон. 1621 г.
Тёсюсай Сяраку. Актёры театра Кабуки. 1794 г.
Таварая Сотацу. Фрагмент ширмы. XVII в.
Китагава Утамаро. Из серии «Прекраснейшие женщины современности». 1794 г.
Китагава Утамаро. Из серии «Прекраснейшие женщины современности». 1794 г.
Кацусика Хокусай. Водопад Ёсицунэ на горе Ёсино. Из серии «Путешествие по водопадам разных провинций». 1827–1833 гг.
Особой любовью горожан пользовалась гравюра на дереве, или ксилография. Она была достаточно дешёвой и доступной. Так печатались календари, игральные карты, альбомы, книги-картинки, театральные афиши… Как и живопись на бытовые сюжеты, её назвали укиё-э («картины земной, повседневной жизни»).
У японской гравюры было три автора: художник, гравёр и печатник, хотя на ней стоит только имя художника. Художник выполнял контурный рисунок на бумаге и размечал цвет. По этому рисунку резчик делал кальки для каждого цвета и по их числу – необходимое количество печатных досок (иногда до тридцати).
Первые многоцветные гравюры приписывают Судзуки Харунобу (1725–1770). Художник изображал нежных женщин в саду или у водоёма, влюблённых, тихо идущих под одним зонтом во время снегопада.
Эту лирическую тему продолжил знаменитый мастер Китагава Утамаро (1753–1806), создавший серии гравюр из жизни женщин. Среди них – «Часы и дни девушки», «Соревнование в верности», «Избранные песни любви» и др. Его героини как будто застыли на мгновенье, а наклон головы, жест руки говорят о чувстве, которым они живут. Это лёгкое кокетство, меланхолическая задумчивость, насторожённое ожидание. Всю гамму разнообразных чувств передают только линия и цвет.
Кацусика Хокусай. Лодки на Сумидагава. Из серии «36 видов Фудзи». 1823–1831 гг.
Андо Хиросигэ. Дождь в Сёно. Из серии «53 станции дороги Токайдо». 1833–1834 гг.
Фудзивара Таканобу. Портрет Минамото Ёритомо. XII в.
Андо Хиросигэ. Утка. 1830-е гг.
Тёсюсай Сяраку. Актёр театра Кабуки. 1790-е гг.
Андо Хиросигэ. Ночной снегопад. Станция Камбара. Из серии «53 станции Токайдо». 1833–1834 гг.
Кацусика Хокусай. В морских волнах у Канагава (Большая волна).
Иным по характеру было искусство другого выдающегося мастера – Тёсюсая Сяраку (работал в 1734–1795 гг.). Он изображал только актёров театра Кабуки, подчёркивая характерность их лиц, иногда искажённых гримасой гнева, страха, жестокости, как это предполагалось ролью в той или иной пьесе.
